Глава вторая
НОВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ
У ворот Цитадели не было ни почетного караула, ни хлеба с солью. Ну на бурную встречу я особо и не рассчитывал. Но хоть на какую-то! Но вот чтобы не встретить вообще никого!
Я пошел в свою комнату. А в свою ли? Может быть, за то время, что отсутствовал, туда уже вселился какой-нибудь проходимец? Но там все осталось по-прежнему. Даже постель была заправлена так, как я это сделал перед уходом на «Большую землю». То есть — кое-как. Имущества прибавилось. На письменном столе стоял монитор, загоревшийся, едва я вошел. На экране высветилась бегающая строка: «Извини, что не встретили. Поговорим вечером. Отдыхай». Подписи не было. Но манера узнаваема… Унгерн в этих краях не объявился, значит — Ярослав. Было у них что-то общее. У меня отлегло от сердца. Все-таки не забыли.
Душ, сменить белье и одежду! Старую — в утиль! Вытащил из-за пазухи удостоверение полномочного представителя, которое теперь напоминало «полнонамоченного». Но спецбумага и особостойкие чернила были хороши. Если слегка подсушить, так и незаметно! Только клей кое-где растекся. Ну как-нибудь отреставрирую. «Что ж, — философски подумал я, — может, и есть в этом великая сермяжная правда — нечего в обитель борцов с мировым злом тащить бумаги! Здесь поверят и на слово».
Ванная комнатушка приняла усталого меня во всем великолепии. Я с удовольствием смыл с себя всю грязь и трупный запах, вылив половину флакона с жидким мылом.
— Вернулся, — услышал я сквозь шум льющейся воды голос, который хотел услышать больше всего, и почувствовал, как нежные руки начали тереть спину.
Водные процедуры затянулись… Когда я пришел в себя, был уже вечер.
— Есть хочу, — вспомнил вдруг я.
Машка, успевшая одеться и привести себя в порядок, вдруг дернула меня за ухо так, что я подскочил.
— Больно же! — завопил я. — Офонарела совсем?
Вместо оправданий треснула меня по второму уху…
— Ты, что, взбесилась? — ошалел я.
— Хм… — хмыкнула Машка с довольным видом, пошла к холодильнику и стала вытаскивать салаты, сыры, ветчину, фрукты. А когда извлекла бутылку шампанского, то я уже перестал что-либо понимать.
— Хотя бы сказала — за что? — недоумевал я, потирая уши.
— Хотела тебе сразу заехать, — деловито сообщила рыжая, накладывая салаты. — Даже продумала, под каким глазом фингал подставить, но отвлеклась, а потом — увлеклась.
— ??
— А кто из меня бобриху сделал? — заверещала Машка как уличная торговка. — Кто там у тебя дрова для костра заготавливал? И кто страдал аллергией на собственную шкурку? Служебный роман он, видите ли, затеял…
От удивления я присвистнул:
— Так ты что, книгу мою читала? Где и откопала-то?
— К твоему сведению, читать я умею. А уж «откопать» — несложно. У нас Гномик на «фэнтэзи» повихнут. Чемоданами притаскивает. Знаешь, какая ржачка была? Меня теперь «бобрихой на выданье» зовут.
— Подожди, но это литературный прием, — оторопел я. — Художественный вымысел.
— Ага, ты мне еще о роли женского образа в романе расскажи. И о том, что женщина в произведении, — это функция.
— Да ладно, Маш, не сердись. Я тебя все равно люблю, — попытался успокоить я девчонку.
— Да вот, и я-то тебя тоже, — вдруг засмеялась Машка. — А иначе бы сразу убила! Бобриха на выданье!
— Роман-то хоть понравился, — забеспокоился вдруг я.
— Ну не хуже и не лучше прочих. Не Бушков, конечно. И не Белянин.
— Но читать-то можно? — с упавшим сердцем спросил я. Девчонка права — когда книга вышла из печати, мне она показалась полнейшей фигней.
— Если прочитала — значит можно, — усмехнулась Машка. — Ты, лучше, шампанское открывай. Давай, за встречу…
За встречу Машка слегка пригубила. Посматривая на меня, как любящая жена на непутевого, но все еще любимого мужа, вздохнула:
— Ешь давай. Я ведь тебя третий день жду. Думала — сначала отлуплю, а уж потом поужинаем. Шампанское, между прочим, французское. Кстати, у меня еще и горячее есть — твоя любимая печенка. В третий раз готовлю! Налей еще…
Чего никак не могу освоить, так это искусство разливания шампанского. Обязательно перельется через край! Маша подняла свой бокал и лукаво спросила:
— Н-ну, за что пьем?
— Наверное, за тебя, — предложил я.
— За нас! И, — потупила она взгляд, — за то, что у нас будет ребенок.
Обалдев от новости, я выпил, едва не проглотив свой бокал. Поперхнулся.
— По спинке постучать? Или не рад? — требовательно посмотрела она на меня.
— Конечно, рад, — откашлявшись, сказал я. — Только вот, как-то неожиданно…
— А почему не говоришь: «Может, ошибка? А может — не от меня?»
— Как принято во всех подростковых фильмах. А ты, как это положено по жанру, бьешь меня по мордам и гордо уходишь прочь.
— Могу и без мордобоя уйти, — возмущенно вскинула она конопатый нос.
— Давай, — вяло предложил я. — А я буду бежать следом и кричать: «Вернись, я всё прощу!» Что я жене-то скажу?
— Скажешь правду. Или, — пожала она плечами, — вообще ничего не скажешь. Я, понимаешь, на женитьбе и алиментах не настаиваю. Так что — все зависит от тебя. Жена твоя может вообще ничего не узнать. А расскажешь…
— Рассказать, что где-то в… непонятном месте у меня скоро будет ребенок?
— Почему — скоро? Как положено, через девять месяцев. Пока только один прошел.
Я посмотрел на Машкин живот. Вполне плоский, хотя мы и расстались почти год назад. Опять забыл, что в Застеколье время течет по-другому. Я уходил в апреле. Сейчас май. Правда, уже следующего года. Значит, у нас прошел год с лишним, а здесь — два месяца. Интересно, я сумею когда-нибудь соотносить «то» и «это» время? Хотя что это меняет? Единственно, что когда родится ребенок, на «Большой земле» пройдет еще лет десять…
— Есть у тебя Олег, черта — из мухи слона делать. Пытаешься продумать — а как отнесется к этому жена. Как отнесется — так и отнесется. Мне, честно говоря, все равно. Извини, но я эгоистка. Для себя я знаю — у меня будет ребенок! А этого по всем законам быть не могло… Понимаешь?
— Мне Ярослав говорил, — кивнул я.
— Стало быть, ошибался дядька!
— Ты уже рассказала?
— Хотела тебя первого обрадовать. Но не похоже, что ты сильно рад.
— Подожди, дай привыкнуть, — попытался я «переварить» новость. — Не забывай — я-то отец со стажем. Дочке семнадцать, почти невеста. Как вспомню о ползунках, распашонках, подгузниках…
— Памперсах, — уточнила она. — Отстал ты от жизни.
— Во-во. Если честно — то просто страшно!
— Между прочем, могу и без папаши обойтись. Как-нибудь сама воспитаю.
Кажется, Мария обиделась всерьез. Что ж, можно сделать скидку на состояние беременной женщины.
Я встал и слегка приобнял ее за плечи:
— Глупая… Меня укоряешь, а ведешь себя — как подросток. И вообще — тебе вредно волноваться.
Машка уткнулась мне в грудь и заплакала.
— Олег, ты просто не представляешь, каково быть женщиной и жить, зная, что у тебя никогда не будет детей. Знаешь, сколько лет я смотрела на чужие колясочки и чуть не выла?! А потом вдруг… Вы, мужики, даже и не представляете себе — какое это счастье!
— Ладно, Машка, — погладил я ее по голове. — Все будет хорошо. Как-нибудь. И родим, и воспитаем!
Точно, — всхлипнула она, попытавшись улыбнуться. — Так вот возьмем вместе — и родим! Тебя, кстати, дядька просил зайти. Не торопись, поешь спокойно.
…Ярослав сидел в кресле важный, как кардинал Ришелье. Для полноты сходства не хватало мантии, да еще бы не помешало обзавестись эспаньолкой.
— Явился, — грозно поприветствовал он меня. — Шлялся, понимаете ли, неизвестно где. С какими-то колдунами да кикиморами водку жрал. И опять в передрягу угодил. Ты как — не можешь без этого? Вечно тебя ловят, в тюрьмы сажают. Самому-то не надоело? А Машка тут без тебя с ума сходила, чуть на стенки не бросалась. Борис всю нечисть на уши поставил. Тритоны и игоши все озера и болота излазили, пока тебя не нашли. Хорошо еще, что водяной нам кое-чем обязан.
— Я, между прочим, — в тон ему отозвался я, — лицо теперь официальное…
— Знаю-знаю, — хохотнул Ярослав. — Лицо, донельзя официальное, уполномоченное и намоченное.
— Могу документ показать, — обиделся я.
— Верю-верю, — замахал он руками. — Можем даже копию снять для библиотеки. Когда-нибудь музей сделаем, вот туда и поместим. Ладно, нам уже сообщили о представителе. Бумаг-то вроде не положено никаких подписывать? Мы же для официальной не существуем. А если и существуем, то в пределах субъекта федерации.
— Не нужно, — успокоил я Ярослава. — Кстати, а кто ты будешь по должности? Комендант Цитадели? Он же — начальник разведки и контрразведки.
— Что-то вроде этого. А также — замполит и зампотех. Ведаю литературой и потехами. Ладно, шутки в сторону. Во-первых, спасибо за книгу. Народу поприбавилось изрядно. Человек двести явилось.
— Может, переиздание закажете? — невинно осведомился я.
— Шиш, — погрозил мне пальцем Ярослав. — Лучше продолжение напиши. Мы все за животики хватались…
— Ты бы лучше рассказал — куда меня вынесло?
— Как куда? На остров, к старому ведьмаку. Это и ежу понятно. Другой вопрос — почему именно туда? Всех «выносит», как ты изволил сказать, к Цитадели. А тебя… Ну хорошо еще, что не в само озеро или в болото. Аггей из-за смерти Евдохи сильно убивался. Если тебя это утешит, то сообщаю — он уже всю чертову мельницу разворотил.
Мне стало грустно, когда я вспомнил Евдоху и Аггея. Любовь…
— Да не убивайся так. Никто тебя ни в чем не винит. Нечасто такое бывает, чтобы нечисть из-за человека гибла.
— Ярослав, а кто на нас напал?
— А мне откуда знать? — пожал он плечами. — Я там не был. Водяной говорил, что нечисть пришлая, не наша. Но и он толком никого не видел. Ты голову над этим не ломай — у них свои разборки. Они в наши дела не встревают, а мы в их дела не лезем. Ну за исключением редких случаев.
— Как егеря в заповеднике. Бережете нечисть от мира, а мир — от нечисти.
— Видишь, какой ты умный.
— Ты не досказал — что во-вторых?
— Так ты сам меня и перебил. Нужно отвести группу новичков на дальний рубеж. Народ прибывает. Само собой, пойдешь не один. Гнома тебе дам. Он и дорогу покажет.
— А реальная цель? Не может быть, чтобы Гном один не смог отвести.
— Ишь, какой, недоверчивый, — усмехнулся Ярослав. — Ищешь во всем второе дно? Правильно делаешь. Ты назначаешься комендантом малой Цитадели.
— Это с чего вдруг? — опешил я.
— А с того, друг мой ситный, что ты теперь не простой ратник, а представитель Президента. Дипмиссий и резиденций у нас нет. Будь ты хоть премьер-министром, но здесь нужно дело делать. Ратников простых у нас теперь хватает. Ты, кстати, постарался. А тех, кого можно командирами ставить, — очень мало. Не вытаскивать же с «Большой земли»? Ну есть и еще кое-что. У Машки отца и матери нет, так что она мне вместо дочери. А мой зять не может быть обычным воином.
— Круто, — ошизел я от такой новости. — Без меня меня женили… Можно бы и спросить — согласен я или нет.
— Ну братец ты мой, — развел руками Ярослав. — А я тут при чём? Мне Мария сказала — выхожу замуж. Ты что — против?
— Слушай, — начал я злиться. — Ты не забыл, что я женат? И жену свою люблю. И дочка у меня есть.
— Ну а где же они? Почему их сюда не привел? Мы же с тобой в прошлый раз говорили. Помнишь? Если с тобой будет семья, то ты — как священная корова. Было такое?
— А как их сюда привести? — огрызнулся я. — Что я должен был жене сказать — поехали, милая, в Застеколье?
— А хоть бы и так. Но ты сам выбрал. Значит — будешь иметь семью и здесь, и там.
— Ярослав, сволочью не хочу быть, как ты не понимаешь? Понимаю, да — с Машкой роман завел. Жене изменил. А что потом? Изменять здесь и там?
— А ничего не будет, — сказал Ярослав как-то мягко. — Значит, будешь иметь две семьи. Одну — там. Вторую — здесь. И никому ты изменять не будешь. Как ты не можешь понять, что «там» и «здесь» — это совершенно разные вещи. Если, друг мой ситный, у тебя сейчас анализ крови сделать, то группа будет совсем не такая, что на «Большой земле». И здешний Олег — он даже биологически другой человек, нежели «тамошний» Олег Васильевич Кустов… Ты не помнишь, когда тебя принесли, чём ты болел?
— Вроде пневмония, — вспомнил я. — А какая разница?
— А чем тебя лечили? Где — уколы, капельницы?
Вот об этом я тогда и не подумал… Действительно. Как же меня лечили? Да еще так быстро?
— Если ты во сне изменил, это измена? — усмехнулся Ярослав.
От этих слов я несколько успокоился. Да и что греха таить — кто из нас не хотел бы иметь двух жен? А уж когда эта возможность не просто претворяется в жизнь, а легализируется на основе некой идеологической базы… Покажите мне такого придурка, ежели он не Борис Моисеев…
— Ладно, — горестно вздохнул я. — А почему ты не хочешь иметь зятем простого воина? И почему думаешь, что у меня получится?
— А ты хотел бы в зятья простого рабочего? — ответил он вопросом на вопрос. — Дочка у тебя — умница, красавица… Не удивляйся — видел я и дочку твою, и жену. Хорошие девочки. Так вот, дочь школу закончит, в университет поступит. А потом — бац, и выходит замуж за «пэтэушника»? Я не в смысле, что за выпускника ПТУ… Знаешь, «пэтэушники» и с кандидатскими дипломами бывают…
— Ей жить. Был бы человек хороший, — философски ответил я, хотя в душе, конечно, не хотел бы, чтобы мужем дочери был рабочий. Но признаваться в этом как-то…
— Ну если ты не справишься с должностью, то и у меня будет зять — простой воин. Правда, — хитро прищурился он, — с дипломом кандидата наук и удостоверением администрации Президента. Лучше, чем ничего!
— А что за Цитадель-то?
— Увидишь, — загадочно ответил Ярослав.
— Ехал Гринев в крепость, представлял себе бастионы, а углядел деревню за забором, — вспомнил я классику.
— Ну почти так, если не хуже. Там и деревни нет, да и забора тоже, — подтвердил «замполит и зампотех» мои худшие опасения. — Все сам увидишь. Покамест обсуди с Гномом маршрут, познакомься с личным составом. Неделя для подготовки у тебя есть. Я бы тебя пораньше отослал, да Мария придушит… Ну название крепости нужно подобрать. Не будешь же ты ее всерьез «цитаделью» звать. Все-таки на полновесную «цитадель» она не тянет. Так, острог.
— Белкина крепость, — выпалил я первое, что пришло в голову.
— А что, неплохо, — одобрительно махнул бородой дядька. — И звучит хорошо, и Машку порадуешь. Хотел с тобой за встречу выпить, но обойдешься. Иди, тебя Мария ждет. Она, кстати, грозилась тебе морду набить, за бобриху…
— Уже, — коротко сообщил я.
— И правильно, — обрадовался любящий дядюшка. — То-то у тебя ухо распухло. Хотя мне книга понравилась, — подсластил он пилюлю.
Утром следующего дня я спустился вниз. Во внутреннем дворике переминались с ноги на ногу восемь новобранцев. Гном, маячившийся за строем, зачем-то гаркнул:
— Отряд, смирно! — Бодро прошагал ко мне, имитируя косолапыми ногами строевой шаг:
— Товарищ командир, отряд в составе восьми эльфо-гоблинов построен! Больных и беременных нет. Старшина отряда Гном.
— Вольно, — ответствовал я, недоумевая — то ли поддержать игру, то ли нет. Решил, что лучше вести себя естественно. — Можно разойтись и подойти ко мне.
Осмотрел своих «бойцов» более внимательно. Три особы женского пола. Две — лет двадцати и одна — уже пожилая девушка. У мужчин самому старшему около полтинника, а младшему — лет двадцать. Всех уже успели переодеть и экипировать. К поясам у девушек пристегнуты широкие ножи, а из-за плеч торчали луки. Если еще и стрелять умеют — так и совсем неплохо. Мужики были с саблями и с топорами. Чувствовалось, что они уже успели попривыкнуть и к оружию, и друг к другу. Это хорошо.
— Давайте знакомиться, — предложил я. — Меня зовут…
— Олег Васильевич, — невежливо перебил меня один из бойцов, самый маленький и наглый, — мы уже знаем. Читали. Как раз перед тем, как сюда попасть.
— Польщен, — чистосердечно ответил я. — Неужели подействовала?
— Не совсем, — усмехнулся старший. — Книгу-то читали, но в этих краях не из-за нее. У нас ролевушка была по Сапковскому. Решили ради прикола съездить на поляну «перехода». Вот и прикололись…
— Жалеете?
— Если бы жалели, нас бы тут не было, — добавила одна девица. Та, что постарше.
— Вот и славно, — заключил Гном, прерывая литературно-бытовые изыски. — Не продолжить ли нам занятия? Олег, помашешь кистенем?
— А почему бы благородному дону не помахать кистенем? — усмехнулся я, вытягивая из-за спины «гасило».
Оно было похуже того, что сделали умельцы из «хитрой» мастерской. Но, увы, «гэбэшный» кистень почил где-то в болоте, пришлось снова подбирать.
— Эх, дона Румату бы сюда, — вздохнул Гном, становясь передо мной. — Он бы нам показал искусство высокого боя двумя мечами.
— Так пригласите. Бабок на «мастер-класс» хватит, — предложил маленький и наглый, изрядно насмешив присутствующих.
— Классику читать надо, — снисходительно обронил кто-то из новичков.
— Подумаешь, классику, — фыркнул невежда, не знающий братьев Стругацких. — А ты «Черную книгу Арды» не читал. Позорник!
Я не стал говорить, что тоже не читал «Черной книги». Да что там, «Сильмариллион» не сумел осилить.
Молодежь создала вокруг нас широкий круг, предвкушая узреть, как «сойдутся два вождя, два мастера по делу фехтованья». Я же боялся опозориться перед подчиненными. Все-таки мой опыт не шел ни в какое сравнение с опытом Гнома.
«Как бы так проиграть, чтобы молодежь не очень смеялась, — подумал я, перебирая пальцами рукоятку, цепь и шипастый шар. Посмотрел на Гнома, на его топор и… случилось невероятное. Я понял, что выиграю. — Вот Гном проведет лезвие к моему бедру, отпрянет, имитирует удар топорищем в живот, — явственно представил я. — Я подставлю шар, а он в это время он чуть-чуть откроется, а я просто и, без затей брошу шарик ему в лицо. Главное — не попасть по-настоящему. Не увлечься!»
Гном посмотрел мне в глаза, улыбнулся и… с поклоном опустил топор.
Окружение поняло не сразу, что произошло. Но люди, прошедшие через пространственный барьер, тугоумием не отличались.
— Олег Васильевич, а ты как мастер Микацуси, — восхищенно проговорил мелкий.
Кто он такой, этот мастер, я не знал. Понятно, что из японцев. Их столько, что не запомнишь: кто-то рубил шелковые платки, от чьего-то меча листья шарахались, а какой-то умел рубить головы так, что жертва не сразу это и замечала… А мне бы сейчас запомнить имена моих воинов. При неплохой памяти на лица, у меня скверная память на имена и фамилии (и цифры). Запоминаешь вначале тех, кто чем-то отличается. Например, то, что мелкого наглеца зовут Антоном, я запомнил. «Пожилой» (старше меня лет на семь) звался Андреем. Был еще один Андрей, в очечках а-ля Гарри Поттер. «Младший», как мысленно обозвал я его. Был еще Вася — типичный русский Вася, двухметрового роста, с копной светло-русых волос и доверчивым взглядом добродушного разгильдяя.
Но был еще один мальчик, по имени Артем, не понравившийся мне с первого взгляда. Было в нем что-то такое, неприятное — не то, ухмылочка, спрятанная в глазах, не то тонкие губы. Этот мальчишечка мне напомнил кого-то. Даже, не столько конкретного человека, сколько типаж… Помнится, в бытность мою следователем, проходил у меня такой «типажик» по подозрению в изнасиловании…
Девушек звали Лена, Настя и Вика. Елена — та, что постарше. Ее запомнить легко по высокому росту и какой-то английской чопорности. Вика — полненькая и темненькая, а Настя — рыжая (крашеная?), худощавая и подвижная.
— Вот, примерно так, — кашлянул я, пытаясь спрятать самодовольство. Оглядев народ, перевел взгляд на Гнома: — Старшина, новобранцев гонять до седьмого пота.
— Разрешите выполнять? — почти всерьез спросил Гном.
— Можно бегом, — подыграл я другу.
Я остался, наблюдая, как Гном гоняет молодых. Девушки били из луков неплохо. Парни сносно работали клинками и топорами. Гораздо лучше, нежели я сам в первые дни пребывания в Застеколье. Наверное, помогали «ролевушки». Потом, когда молодежь отправили на обед, мы остались с Гномом.
— Переживаешь? — спросил я друга, чувствуя неловкость.
— Есть немного, — не стал кривить тот душой. — Но только чуть-чуть. Был бы кто другой, а не ты — переживал бы больше. А ты у нас птица особая…
— Каким местом? — заинтересовался я. — Клюв понравился? Или крыльями не так машу?
— Тебя Машка выбрала, — серьезно ответил Гном. — А она у нас с характером. Я за ней лет эдак… несколько, ходил, уговаривал замуж выйти. Ни в какую. А ты за месяц девчонку уболтал.
— Прости, я же не знал, — вежливо сказал я, не чувствуя угрызений совести.
— Да брось, — засмеялся Гном. — Я ведь тебе жизнью обязан. Будем считать, что из благородных побуждений уступил другу невесту. Тебе все равно, а мне легче. Идет?
— Надо Машу спросить, — дипломатично ответил я.
— А зачем? — заволновался Гном. — Она же не знает, что была моей невестой. Вдруг обидится. И вот еще. Если не знал… Ты первый, кто вернулся живым с острова Аггея. Ему оттуда никуда нельзя, но и к нему никто не заходит. Его даже утопленники и русалки боятся.
Вот это было уже интересно. Старый колдун не произвел на меня впечатления закоренелого злодея.
— И что теперь? Со мной что-то не в порядке?
— Не знаю. Подумай, а не можешь ли ты сам что-то эдакое вытворять? Тебя, если помнишь, через проход протащили, а не сам прошел.
— Зато когда сам прошел, то закинуло черт знает куда, — усмехнулся я.
— Это фигня, — решительно махнул рукой Гном. — В пределах разумного. Правда, на самый опасный островок занесло. А скажи-ка, не было ли еще чего-нибудь? Может, не именно с тобой, а с кем-то из твоих друзей-знакомых? Чего-то такого, чего быть не должно? Ты пообщался, там…
Ах, он Штирлиц хренов! Неужели что-то разнюхал насчет Машки? Нет уж, рассказывать не буду. Я человек суеверный. Пока живот заметен не будет, никаких новостей!
— Что-то случилось, — утвердительно-удовлетворенно отметил Гном. — Можешь не говорить. По лицу видно. Я вот всем расскажу, что ты теперь — Мастер. Иначе сами узнают.
— Мастер? — недопонял я.
— Мастер боя, — снисходительно, как маленькому, ответил Гном. — Это тот, кто распознает рисунок будущего боя. Вот, как ты у меня сегодня выиграл, не начиная схватки. Правда, провел не до конца. Если бы ты, как планировал, стукнул меня в локоть, то я бы его встретил. Гляди…
Гном показал мне налокотники.
— А зачем ты бой прекратил? — поинтересовался я и сам же ответил. — Из педагогических соображений? Чтобы молодежь уважала отца-командира?
— Не-а, — отозвался приятель. — Из более мудрых побуждений. Я не понял, а что ты дальше отколешь.
Мы облегченно засмеялись. Гном был доволен, что сделал мне приятное, имел теперь маленькую тайну, а я не стал говорить, что вовсе не собирался бить его в локоть…
Неделя, отпущенная Ярославом на подготовку, шла незаметно. Дни заняты тренировкой, вечера — совещаниями и инструктажами с Ярославом и Борисом. Ну ночи тоже были заняты…
Наконец воинство вышло в путь. Мои подчиненные, прошедшие «курс молодого бойца», бодро шлепали по тропе, не особо ворча из-за тяжелых рюкзаков. Даже девчонкам не сделали снисхождения. А что прикажете делать? Все понимали, что Белкина крепость (название прижилось быстро!) — форт новый и к комфортному проживанию неподготовленный. Ярослав обещал, что пришлет обоз с продовольствием, но точный срок не назвал. Сообщил только, что умереть не дадут, а пожить на подножном корму полезно — силу духа и силу воли укрепляет. Да уж… Еще как укрепляет! Помню.
Первый же ночлег выявил огрехи. Нет, палатки мы поставили правильно (большую для мальчиков, поменьше — для девочек). Ни одна ночью не свалилась. С разжиганием костра, готовкой обеда-ужина проблем не было. Но под утро нас разбудил нечеловеческий вой.
Когда все вскочили, обнаружилось, что атаки вервольфов или налёта гарпий не было. Орал Антон. Обычно он ругается так, как подобает порядочному «толкинутику»: «Элберет твою Гилтониель», «Бараддур тебе в Ородроим» и так далее. Филолог-первокурсник, услышав его речь, зажал бы уши и сбежал в лес. Хотя… настоящий филолог, наверное, сразу же взял бы ручку и лист бумаги, чтобы дополнить «Словарь русских непечатных выражений». Бедолаге Антохе выпало стоять в самое неприятное время — с четырех до шести утра. Разумеется, заснул… Не привык еще! Гном этого не оценил и, не поленившись, сходил к ближайшему ручейку, притащил ведро воды и вылил его на незадачливого часового…
Мне, как командиру, пришлось сделать старшине замечание — кто же будет лечить парня от нервного расстройства? Машка в крепость своего имени пока не пошла, занималась подготовкой будущей медсанчасти. Ну не водку же на него переводить? Переживет…
Во время пути ребята и девчата показали себя хорошо. Никто не пищал, не жаловался на сбитые ноги и тяжелые рюкзаки. Был, правда, неприятный эпизод. Артем, тёршийся поблизости от девчонок, отпустил какую-то шуточку, за что немедленно получил от Насти. И не пощечину, а приличный тычок…
Что это была за шуточка, я не узнал. Девчонки отмахнулись, мол, сами разберемся, а Артем, откашлявшись, только бубнил: «Ну че они, шуток не понимают?» Пришлось оставить дело без последствий, но инцидент я взял на заметку. «Не случилось бы чего…» — забеспокоился проснувшийся во мне педагог. Гном потом сказал, что двинула девушка очень профессионально, но — вполсилы. Не иначе — кикбоксер! Как минимум — кандидат в мастера спорта.
На второй день дорога преподнесла небольшой сюрприз. Вечером, когда ужин уже был съеден, а ложиться спать было рановато, нашим девочкам понадобилось сходить в кустики… Настя и Вика уходили куда подальше. Елена, та могла бы сделать свои дела прямо у всех на глазах и, неизвестно, кто бы при этом стеснялся. Но и она шла вместе с молодежью.
Барышни ушли, мы сидели вокруг костра, травили анекдоты, и тут из кустиков раздался переливчивый многоголосый визг. Казалось, верещали не три особы, а женский полк!
Наши девушки бежали во все лопатки. Впереди неслась Вика, резво перебирая короткими ножками и взмахивая ручонками. Следом летела долговязая Елена, растерявшая свою «аглицкую» невозмутимость из-за приспущенных штанов… Отход прикрывала Настя, перемещавшаяся каким-то челночно-баскетбольным манером.
Девчонок преследовали огромные собаки!
Новобранцы не растерялись: Василий сразу же схватил лук и пустил стрелу. Несмотря на то, что промазал, атака сбилась. Воспользовавшись секундной паузой, девушки успели укрыться за нашими спинами и взяться за оружие. Мы, мужчины, тем временем не дрогнув, приняли бой! Правда, он был очень коротким. Даже — чересчур! Собаки, при виде обнаженных клинков, резко остановились и повернули обратно.
— Сбежали, з-заразы! Я бы им ка-ак накатил! — воинственно потрясал саблей Антон.
— Ты клинком не размахивай, — строго одернул я парня. — Щас, вместо собак нам накатишь.
— Командир, а что теперь? — спокойно спросил Андрей-младший, набрасывая чехол на жало топорика.
— Будем считать, что мы победили. Враг повержен, разгромлен и обращен в бегство.
— Точно! — радостно поддержал меня Василий. — Враги испугались и обратились в бегство.
— Ты мне стрелу верни, — неожиданно сказала Настя. — И лук на место положи!
— Насть, ты чего? — изумился парень. — Я же для вас старался.
— Старался — молодец. Вместо медали. — Настя чмокнула его в щеку. — А стрелу ты мне завтра разыщи. И стрелять научись.
В эту ночь уже никто не спал. Гном инструктировал девчонок (да и парней заодно), что оружие выпускать из рук никак нельзя. И уж если идете все вместе, то хотя бы один (одна!) да должен (должна!) оставаться на страже. Мне, как отцу-командиру, пришлось проявить иную «заботу»:
— Успели?
Девушки, застенчиво улыбаясь, помотали всклокоченными от страха головами.
— Всем отвернуться, — веско скомандовал я.
Можно было бы и без команды обойтись, потому что парни (даже Артем!) застеснялись и дружно повернулись на сто восемьдесят градусов. Когда-то, после третьего курса, проходил практику в пионерском лагере, и мне достался отряд первоклассников. Пришлось как-то купать голеньких девочек. А одну, что сходила в штанишки «по большому» (не добежала!), пришлось подмывать… А что было делать? Не оставлять же ребенка наедине с ее грязными проблемами.
В нашем пешем переходе был и свой плюс. Огромный! Было время пообщаться с ребятами и хотя бы немного понять — кто есть кто! Вечером, после нехитрого ужина на костер ставился огромный чайник. Все с нетерпением ждали, когда он закипит, и начиналось чаепитие, ставшее ритуалом.
Я вовсе не рассчитывал, что ребята сразу же начнут открывать мне душу, но кое-что любопытное узнавал. Например, все они из разных городов и помимо любви к «ролевушкам» их объединяла еще и любовь к местам «боевой славы» фантастики.
— Это как? — не сразу понял я.
— Ну ездим по тем местам, которые описаны в книгах. Мы уже целую карту составили. Москву, Питер, Харьков и Николаев прошерстили, — похвасталась Елена.
— Надо было в Астрахань смотаться, — вздохнул я, памятуя о давней мечте получить автограф у Белянина.
— А мы там были, — подала голос Вика. — Кремль тамошний облазили, вдоль речек прошлись. Только Белянина не застали. Он куда-то в Польшу уезжал. То ли кино снимать, то ли в кино сниматься.
— Витька хотела с вампирами познакомиться. Она от Дэна Титковского тащится, — наябедничала Настя.
— Вот еще, нужны мне твои вампиры! — фыркнула Вика. — А сама перед домом у Громыко весь газон истоптала… Хорошо, что белорусским ментам не попалась — они там строгие!
— А сюда-то вас чего понесло? — прекратил я спор, пытаясь вспомнить хотя бы один «фэн-топоним», связанный с моей исторической родиной.
— Это нас Андрей Сергеевич завел, — негромко сказал Андрей-младший, кивая на старшего Андрея. — Он поклонник Николая Гумилева.
— А где связь? В упор не помню, чтобы Гумилев бывал в Грязовце, — удивился я, мысленно перебирая маршруты Николая Степановича…
Но еще любопытнее то, что Андрей-старший — поклонник Гумилева. По своему типажу он больше походил на знатока Игоря Северянина. Что-нибудь эдакое, насчет королевы у моря и пажа, который ее всю ночь нежно любил, в исполнении под гитару с гнусавой приблатненностью…
Гном, сидевший с развернутыми ушами, напомнил:
— А ты, хер командор, разве не читал Лазарчука и Успенского?
— «Загляни в глаза чудовищ»? Конечно читал. А, припоминаю…
И в первой книге, и во второй, которая «Гиперборейская чума», эпизодически упоминался город Грязовец.
— И как вам сей город? — равнодушно спросил я. Свою историческую родину — маленькую деревню, где родился и жил до поступления в институт, я действительно искренне любил. А вот районный центр — не очень…
— Дыра, — высказал свое мнение Андрей-старший, но спохватился. — Ну а чем еще может быть провинция? У нас ведь, если не Москва с Питером — одна провинция.
— Я не о путевых впечатлениях, — засмеялся я. — О топонимах… Судя по всему, Лазарчук с Успенским в Грязовце не бывали, иначе не писали бы, что город возник еще во времена Ивана Грозного.
— Ага, — вмешалась Вика. — И не поместили бы его между Вологдой и Великим Гусляром.
— Не Великим Гусляром, а Великим Устюгом, — поправил я барышню. — Там, где родина Деда Мороза.
Мы с Гномом обменялись взглядами. «Да, — красноречиво говорил его правый, самый ехидный глаз. — Мы с тобой тоже народ долбанутый и повихнутый, но не до такой же степени…» Я ответил другу левым оком: «Только не о Крапивине!»
— Олег Васильевич, а не кажется ли вам, что все, что происходит здесь, похоже на миры «Великого Кристалла»! — спросил Андрей-младший, и я застонал. Еще один поклонник Крапивина!
— И на Саймака, и на Спрэта де Кампа, и на Бушкова, — начал перечислять Антошка. — Я уж не говорю про Желязны…
— А я еще добавлю Юлиуса Фаренбейга и Власту Поровичек, — кивнул Гном с умным видом.
Народ захлопал глазами — этих писателей ребятишки не слышали, но признаваться в этом стеснялись…
— Сам придумал? — отважился я на вопрос, боясь выглядеть невеждой. А вдруг? Писателей в наше время развелось столько, что их запомнить еще труднее, чем японских самураев.
— Сам, — не смущаясь, ответил Гном. — Ну и что? Если подумать, то все вы, писаки-масаки, передираете Платона. Написал он об эйдосах, и закрутилось. Вот и ты накатал про Застеколье. То же самое отражение. Не шедевр…
— Читать можно, — «утешила» меня Вика. — Печатают и хуже.
— Спасибо, родная… — злобно ответил я. — Вот, честное слово, как-нибудь отблагодарю…
— Ой, а чем? — радостно вскинулась Вика. — Книжку подпишете?
— Отправлю посуду мыть вне очереди…
На четвертый день мы вышли на огромную, заросшую кустарником, поляну, на которой громоздилось нелепое сооружение.
Во времена моего деревенского детства в нашей деревне стояла силосная башня — круглый сарай, с огромным подвалом, в который засыпали свежую траву, а сверху заваливали землей. Трава преет, а зимой ею кормят коров.
Идеально круглая и обшитая досками. Я тогда (да и сейчас, тоже) удивлялся — как смогли сделать? Круглая башня из камня или кирпича — понятно. Кладешь кирпич кругом, а все неровности заполняешь раствором. А вот как такое сделать из бревен?
Башенка только с виду казалась небольшой. Когда подошли поближе, углядели, что по ширине она очень даже солидная…
— Значит, ее мы и будем защищать? — мечтательно проговорил Андрей-младший и принялся читать:
Тащат в обескровленную Трою
Дар данайцев — грозного коня.
Медный щит надежно не прикроет,
Медный панцирь не спасёт меня.
Ночью бой последний, бой жестокий
Примет наш усталый гарнизон.
Поутру кровавые итоги
Подведет отмщения закон.
Чужаки, насилуя и грабя,
Град сожгут, сдержать их не смогу.
Я погибну в схватке! Нет, не раб я!
Я не сдамся подлому врагу!
Хороший парень, однако. Романтик! Жаль, что сейчас и ему и всем остальным придется столкнуться со сплошным разочарованием!
— Эх, сегодня будем ночевать под крышей, — мечтательно протянула Вика. — И помыться бы хорошо.
— На кой мне дьявол моя голова, когда она два дня не мыта! — хрипловатым баском пропела Елена, подражая героине из «Обыкновенного чуда». — А я бы свою — оторвала и выбросила…
— Думаю, барышни, сегодня придется ночевать в палатках, — огорчил я девчонок.
— Зачем? — дружным хором возмутились наши дамы. Девчонки быстрее, нежели ребята, перешли на привычное здесь обращение только по именам и на «ты». А может быть, и не странно. Женщины адаптируются быстрее.
Елена, выпятив нижнюю челюсть, заявила, что ей надоело, когда снизу ее кто-то ест, а сверху кто-то ползает. Я посмотрел на парней, которые отшатнулись — не мы, мол!
— Расставлять палатки следует из соображений гигиены, — поддержал меня Андрей-младший, показав себя не только романтиком, но и реалистом. — Так ведь, Олег Васильевич?
— Абсолютно, — высказался я веско, как подобает командиру. — Мы не знаем, сколько лет эта крепость была нежилой.
— Так что нам придется ее в порядок приводить? — огорченно догадалась Вика.
— А кому же еще?
— А если нанять кого? — выпалила девушка и оглянулась, словно пыталась углядеть — не сидит ли за деревом этот «кто-то».
— Викуся, ты бы еще пылесос попросила, — под общий хохот предложил Васька, принявшийся раскатывать тюки с палатками.
Андрей-старший успел забежать в дверной проем (сама дверь отсутствовала) и вернуться. Заслышав что-то насчет пылесоса, он озадаченно выговорил:
— Тут лопаты с носилками и отбойный молоток нужны…
— Неужели так плохо? — огорчился я.
— Я такого даже в притонах не видел, когда участковым работал, — вздохнул Андрей.
— О, так мы с тобой коллеги. Хоть и бывшие, — обрадовался я. — Я следователем был.
— Капитан милиции, — буркнул коллега. — Без права ношения формы…
— Капитан юстиции. В отставке…
О нынешнем спецзвании я предпочел умолчать. В «ментовке» «старших братьев» не особо любили.
— Читал-читал, — усмехнулся экс-участковый. — Только ты сам ушел, а меня… — слегка замялся Андрей, но потом махнул рукой и решительно добавил: — Выгнали меня. За пьянку и… еще кое за что.
Что же, бывает. По статистике, количество пьющих ментов на душу населения уступает только наркологам…
— Ладно, братцы, — прервал наш разговор Гном, — пойдемте еще раз глянем.
Василий и девчонки остались ставить палатки, а мы пошли «глянуть». Право слово, меня сложно чем-то удивить. Но тут… Трехэтажный колодец, вывернутый наизнанку и заполненный всякой окаменелой дрянью…
Белкина крепость была одним из малых форпостов утерянных во время войны. Противник (до сих пор для меня загадочный!) пытался ее сжечь, но огонь не сумел уничтожить стены, но всё, что внутри, уничтожил. Дожди прибили золу, ветер заносил сюда пыль, листья, а птицы поспособствовали остальному…
Артем попинал ногой окаменелость и скривился:
— А что, я должен это все убирать? За бесплатно?
У Андрея-старшего задергалась щека, а рука непроизвольно сжалась в кулак. Опережая возможный скандал и как можно миролюбивее, я ответил:
— Ну не только ты, а все мы будем убирать.
— Вы как хотите. А что я с этого буду иметь? Я не хочу за просто так корячиться. Мне стимул нужен.
— И что же вы, юноша, хотите? — стал закипать Гном. — И какой, простите, вам стимул нужен? Моральное поощрение — сколько угодно! А деньги здесь без надобности.
— Да хотя бы девку.
— Тебе от Насти мало перепало? — поинтересовался я, желая свести всё к шутке.
— Н-ну, я бы Викусю в кустиках завалил, а вы бы не мешали… — начал Артем, но досказать не успел — отлетел метра на два, ударился о кучу и красиво сполз вниз.
Андрей-старший ринулся добить, но был остановлен крепкими руками Гнома.
— Остынь. Стукнул разок и хватит, — успокоил я разбушевавшегося коллегу. — Антон, этот хмырь жив?
Антон подошел к лежавшему, посмотрел, потрогал тушку и доложил:
— Дышит!
— Ясно, за что тебя из милиции выгнали. Не за пьянку как таковую, а за рукоприкладство, — констатировал я. — Давайте-ка, парни, рубите жерди для носилок и будем мусор выносить. А этого на берег отнесите — пусть прочухается.
Андрей-старший подошел к лежащему Артему, взвалил его на плечо как мешок и вынес за дверь.
— Однако, — меланхолично изрек Андрей-младший. — А быдлик-то наш своего добился. Теперь-то он точно убирать не будет.
Молодежь ушла. Мы остались вдвоем с Гномом.
— Решай, начальник, — усмехнулся Гном. — Урода этого тут оставлять нельзя. Андрей не пришибёт, так я сам прибью. Такие, как этот слизняк… озабоченный, к нам редко попадают.
— Имели место прецеденты? — заинтересовался я.
— Брясло своего бывшего вертухая встретил, — пояснил Гном. — Тюрьмы-то тогда смешанные были, так он арестанток за кусок хлеба насиловал. Кусок хлеб в сугроб кинет, подождет, пока замерзнет, и девчонкам предложит — мол, пока грызешь, трахаю. С постоянной голодухи любая согласиться. А много ли от замороженного куска можно отгрызть? Так эта сволочь один кусок по нескольку раз использовал.
— Точно сволочь, — кивнул я. О том, что случилось с вертухаем, спрашивать не стал.
— Так что с недорослем-то решим?
— Значит, так, — принял я командирское решение. — Когда он оклемается — пусть работает. А потом… Решим вопрос.
— Ты командир, — дипломатично повторился Гном и ушел к ребятам.
Думал я недолго. Сходил к озерку, посмотрел на Артема, до сих пор бывшего в отключке, потрогал водичку…
Я пришел к ребятам, когда они уже разгребали «Авгиевы конюшни». Про эпизод с Артемом никто не заикался. Может, парни объяснили, что к чему, а может, девчонки и сами догадались. Как мне показалось, этого «вьюношу» не очень любили.
Работа шла туго. У нас имелась пара саперных лопат и топор, которые отскакивали от содержимого башни (если называть вещи своими именами — от окаменевшего дерьма!). Молодежь начала скисать. Вика уже прикусила губёнку и приготовилась плакать. Самой упорной оказалась Настя — рубила и рубила топором слежавшуюся груду, сопровождая каждый удар нелестными эпитетами.
— Стоп, — пришла мне в голову инженерно-техническая мысль. — Тащите ветки! И побольше. Будем костер жечь!
— Зачем? — удивился бывший участковый.
— Запалить костер, а потом — водой? — догадался Василий и побежал за дровами.
Остальной народ, если не понял, то переспрашивать не стал, а пошел за топливом. Через несколько минут на куче «окаменелостей» полыхал огонь. Дождавшись, пока костер прогорит, я отправился за водой. Важно было самому показать пример!
У нас имелось два ведра, несколько котелков и фляжек, поэтому на озеро ходили несколько раз. После десятка ходок случилось то, что должно было случиться, — большая груда треснула на несколько маленьких.
— Сам придумал? — восхищенно уставился на меня участковый.
— Физика, — коротко резюмировал Андрей-младший. — При нагревании тела сжимаются, а при охлаждении — расширяются…
— Вообще-то, мультфильм один вспомнил, — признался я.
— Точно, — хлопнул себя по лбу Андрей-старший. — Я ведь тоже в детстве мультик смотрел. Там один мужик камень раскалывал — костер разжег и водой облил.
Эх, не надо было про мультфильм говорить. Пусть бы считали, что у них командир умный!
Расколоть мы глыбу раскололи. Но вытаскивать все равно нужно. А уж вонь поднялась такая, что… Парни ругались, девчонки поругивались.
Дело шло медленно, но верно. Загружали мелкие кучки на носилки и вытаскивали подальше. Груда, как нам казалось, не убывала. Народ стал посматривать — дескать, хорошо бы отдохнуть! Пришлось отправить девчонок мыться.
— В порядок себя приведете, начинайте ужин готовить, — напутствовал я.
— А мы? — грустно спросил Василий, загружая очередные носилки и наблюдая, как барышни скачут к озеру.
— Поработаем еще часок, — напустил я на себя суровый вид. Но потом, глядя на их кислые физиономии, решил порадовать: — Поработаем часок — и на сегодня все.
Но работа прекратилась минут через пять, потому что прибежала растрепанная Настя и прокричала:
— Артем пропал!
— Куда пропал? Он же только что на бережку лежал? — не поверил Андрей-младший.
— Надо бы посмотреть, Олег Васильевич? — обернулся ко мне Вася.
— Посмотрите, — пожал я плечами.
Ребята, ведомые Настей, пошли к озеру. Мы с Гномом держались в арьергарде. Выйдя на берег, Андрей-старший внимательно осмотрел место, проговаривая вслух:
— Так, вот тут он лежал. Лужица еще не просохла — верно, в штаны сделал.
— Конечно, — пискнула Вика. — Ты его так кулачищем приложил, что он описался.
— Эх, девчонки-девчонки, — вздохнул участковый, продолжая осмотр. — Все бы вам жалеть…
— Андрей, ты точно участковым был, а не егерем? — поинтересовался я, наблюдая, как он рассматривает каждый камушек.
— Так я же сельским участковым был, — пожал он плечами. — Там следы надо читать. Помнится, у бабки Клани теленок пропал. Она думала, что его цыгане «скоммуниздили», а я посмотрел и понял — соседи!
— А каков вердикт по данному делу?
— Знаешь, Васильич, — обратился он почему-то только ко мне. — Впечатление такое, что его утащили в озеро. Причем со стороны воды.
— Вот это да! — испуганно-восторженно мявкнула Вика. — Русалки, что ли?
— Скорее — водяной, — поддержала ее шутку Настя, но тут же посерьезнела. — Нет, а что делать-то будем? Олег Васильевич, как его искать? Ведь не водяной же его в самом деле утащил?
— Не водяной, — подтвердил я.
На меня уставились семь пар глаз. Восьмая, принадлежавшая Гному, старательно скрывала усмешку. Он-то уже обо всем догадался!
— Нет, не водяной, — повторил я. — Вика права. Артема утащили русалки.
— К-какие русалки? — подала голос обычно спокойная Елена. — Ты что, хочешь сказать, что здесь есть русалки?
— Есть, — спокойно ответил я. — И русалки, и водяные. Вон — плещутся.
Народ, как по команде, повернулся. На середине озера действительно плескались две местные ундины.
— М-ма-ма, — выдавила Вика и с визгом бросилась в сторону.
Остальной народ, не исключая парней, бросился следом. Я и Гном пошли мыться. Судя по замаслившимся глазкам моего друга, он был не против пообщаться с русалками поближе…
— Водяной научил? — с пониманием поинтересовался Гном, оттирая грудь водорослью. Завистливо хмыкнул: — А меня вот — не удосужился!
— Тебя научи — так ты всех русалок перепортишь, — засмеялся я, натираясь донной грязью, чтобы смыть «рабочую» грязь.
Гном не стал спрашивать, а я не стал объяснять. А что объяснять? Подошел к берегу, бросил камушек, ну, и посвистал, как учили. Когда на зов высунулась русалка, попросил убрать сексуально озабоченного парня подальше. А уж куда любвеобильные русалки дели сексуально озабоченного Артема, это их дело. И все довольны.
— Ребята! — раздался с берега робкий зов Насти. — Гном, Олег Васильевич! Вы живы?
— А куда мы денемся? — бодро отозвался Гном.
— А русалки?
— Плавают, нам не мешают, — отозвался я. — Вода теплая. А русалки вас не съедят, не бойтесь.
— Да… не съедят! Утопят, — испуганно заголосила Вика.
— Вот и ходи грязной, — поддразнил я девчонку.
— И вонючей, — злорадно добавил Гном, отфыркивающийся как морской котик.
Грязь показалась страшнее русалок. Ребята и девчата рванули в воду. Но далеко не заходили. Зря. Все равно — доморощенные ундины давно принюхались и удрали.
Молодежь купалась до тех пор, пока мы с Гномом не стали их выгонять. Даже Андрей-старший, которого молодым можно было назвать с натяжкой, канючил, как дитё в пионерском лагере: «Ну Васильич, давай еще немножко!»
Про ужин все забыли. Мы с Гномом пошли разводить костер, заодно проведя воспитательную работу. Устыдившиеся парни натаскали огромную кучу дров. Молодцы. Ночь впереди длинная.
Намывшиеся барышни изволили кашеварить. Не прошло и года, как мы наворачивали пшенную кашу с тушенкой.
— Ой, мне нельзя столько есть, — лепетала Вика, уплетая вторую порцию. — Я и так толстая!
— Фигня, — кратко ответила худощавая Настя, беря добавку. А сухая, как щепка, Елена мечтательно проговорила:
— Эх, Виктория, мне бы твой возраст, я бы о лишнем весе и не задумывалась!
— Да-а, вам-то хорошо, — проблеяла Виктория, находящаяся в раздумьях — а не взять ли еще одну порцию. Мужественно пересилила себя и принялась пить чай: — Худеть буду!
После ужина всем захотелось спать. Я уже решил встать первым на караул, но неожиданно попросился Андрей-старший. У меня было подозрение, что бывший участковый хотел еще раз осмотреть «место происшествия». Хотя после купания и беготни по берегу смотреть было нечего.
Возможно, Андрей испытывал угрызения совести, считая себя виноватым. Очень уж у него был потерянный вид. А меня совесть не мучила. Будь это в другое время, в другом месте, то, набравшись терпения, я занялся бы воспитательной работой. Хотя, при этом прекрасно зная, что результат будет нулевой!
Я уже стал засыпать, как меня разбудили. В нашу палатку, бесцеремонно растолкав меня и Гнома, забралась Вика.
— Вик, ты чего? — спросонок пробурчал Гном.
— Боюсь, — мявкнула барышня, устраиваясь поудобнее.
Только улеглась, оттоптав нам бока, как в палатку вползли Настя и Елена.
— Во, Витька — самая хитрая, — с неловким смешком сказала Настя, упихиваясь в спальник.
От шума проснулся Васька:
— Девки, вы что, озверели? И так места мало!
— Дрыхни, — посоветовала ему Елена. — В тесноте, да не в обиде.
В конечном итоге между мной и Гномом устроилось все трое. Бедняга Гном, к боку которого привалилась Настя, замер, боясь пошевелиться. У моего плеча уютно устроилась Вика, которая моментально заснула и стала посапывать. На меня нахлынуло чувство умиления. Так спала у плеча дочка, когда ей было года три…
Сон все не шел, и я решил вылезти наружу.
Вдоль берега потерянно бродил Андрей. Я присел на чурбак рядом с костерком. Вспомнилось, что неплохо бы покурить, но курить в Застеколье я не мог. Зато — в рюкзаке была фляжка.
— Поддержишь? — спросил я Андрея.
Тот посмотрел на меня, перевел взгляд на фляжку:
— Разве тут можно пить? — робко спросил коллега, усаживаясь рядом.
Кажется, ребят держали в «черном теле». Меня же с самого начала напоили чем-то спиртосодержащим.
— Так ты будешь или мне одному — как последнему алкоголику?
Конечно же бросать отца-командира Андрей не стал. Внушительно пробормотав о том, что: «Нельзя же, без закуси!», поставил на костерок котелок с остатками пшенной каши, потом побежал к озеру. Принес ведро с водой, виновато пояснив, что без «запивона» он потреблять не может.
Я разлил водку по кружкам, рассчитывая, чтобы хватило подольше.
— Ну помянем? — предложил Андрей. — Парень, конечно, не фонтан, но о мертвых либо хорошо, либо ничего.
— Зачем поминать-то? — ответил я вопросом на вопрос.
— Как зачем? — поперхнулся мой напарник водкой.
Пока участковый откашливался и отпаивался водой, я успел выпить свою порцию и сформулировать ответ:
— Поминают мертвых, а он — живехонек.
— Но его же русалки утащили? — не понял Андрей.
— То, что утащили, это еще не значит, что утопили. Давай-ка еще по одной.
Вторая порция на него подействовала странно. Выпив, Андрей приложился к ведру с водой, посмотрел на меня и неожиданно, безо всякого перехода схватив за грудки, прохрипел:
— Так это ты поспособствовал? Так это я из-за тебя чуть не спятил? Да?
Представляю его в роли участкового. Даже мне стало не по себе. А каково было его поднадзорным?
— Успокойся, — как можно нежней сказал я. — И убери руки. Пожалуйста…
— Извини, нервы, — виновато ответил он.
— Ладно, замнем, — миролюбиво согласился я, убирая нож от его кадыка…
— Хм, — озадаченно проговорил Андрей, потирая горло. — Резкий ты, однако, Олег… Васильевич! А зарезал бы?
— А чего без меня уселись? Пить надо втроем! Если двое — обязательно драка! — раздался за нашими спинами голос Гнома.
— Давай кружку, — засмеялся я, радуясь, что не нужно отвечать на нелегкий вопрос.
Гном степенно выпил, усмехнулся и сказал:
— Он, Андрюша, запросто бы тебя зарезал. — Посмотрев на озадаченного Андрея, усмехнулся: — Ты сколько весишь? Килограммов сто? Если бы ты командира нашего стукнул, мало б не показалось. А наш Олег Васильевич, он же не зря начальником поставлен. Наловчился…
— Да-а, ребята, весело тут у вас… — протянул Андрей.
— Андрей, — обратился Гном к участковому. — А чего бы ты хотел от жизни?
Мой бывший коллега задумался. Верно, размышлял — говорить ли об этом. Но решился:
— Я хотел так жить, как в старину жили. Пахать, сеять, деревья выращивать. После того как из полиции уволили, лесником работал. Думал — буду сидеть в лесу, чтобы меня никто не трогал… Чтобы водку никогда не видеть. Куда там! То, один начальник приедет, то другой, а то — проверка. А проверка — те же пьянки. А охота в запретное время? Это для простых охотников запрет, а для начальства?
— Ты возмутился, а тебя снова выгнали?
— Ну не просто возмутился, — ухмыльнулся Андрей. — Главному лесничему района морду набил. Меня за это чуть не посадили, но и у него рыльце в пушку было — много чего нехорошего бы выплыло. Хорошо — ни жены, ни детей. В город подался, а там племянник «толкинутый». Я книжки стал читать, на старости лет на «ролевушку» и поехал. Делать-то все равно нечего, а пенсию в ментовке выслужить успел.
— Дело ясное, — выдохнул с облегчением Гном.
Глядя на него, облегченно вздохнул и я.
— Парни, а вы чего? — обеспокоился вдруг Андрей. — Если чего задумали, решайте сразу. Уж лучше зарежьте, а русалкам не отдавайте.
— Догадливый он, а? — подмигнул мне Гном.
— А чего не догадаться? — с обидой набычился экс-участковый (он же бывший лесник). — Сколько я книг-то прочитал. Понял, что они сексуально озабоченные.
— Вот-вот. А раз ты такой догадливый, подумай — чего Артем хотел больше всего?
— А чего тут думать? У него только одно на уме и было — кому под юбку залезть… Дело-то, конечно, неплохое, так нужно же знать, к кому лезть. Он девок достал хуже горькой редьки.
Андрей махнул рукой и выпил. Мы с Гномом последовали его примеру. Жаль, но во фляге осталось только на один раз. Вот оно, неудобство места — некуда метнуться за добавкой. Разве что у русалок попросить… Ладно, посмотрим по обстоятельствам. Вслух же я сказал:
— Теперь подумай. Тут место, где сбывается то, чего ты очень хочешь.
— Угу, хотел. Вот и Артем получил, на всю катушку, — подтвердил Гном, выскребая из котелка остатки каши. — А ты в деревню поедешь. Конечно, если захочешь.
— Захочу, — твердо ответил Андрей. — Я этого всю жизнь хотел! Только не знал — как.
— Неужели так сложно в деревню уехать? — удивился я. — Собрал манатки и вперед… В любом колхозе мужикам рады. Какие сложности?
— Знаю я нынешние колхозы, — угрюмо проронил Андрей. — Кто не сбежал — тот спился. А я и так алкоголик. Так что, парни, определяйте меня в деревню. Самую глухую. Чтобы водки не пить и руки не распускать.
— Сельская жизнь, курочки там, коровки, — криво усмехнулся Гном. — А если сражаться придется? Ты ведь книгу Олега читал? Знаешь, в ней не только вымысел. Воевать-то всерьез приходится.
— Читал, — кивнул Андрей. — Фигня полнейшая. Какие-то злодеи-неандертальцы. Как в компьютерной игре — р-раз, и выскочили…
Опять получил щелчок по авторскому самолюбию. А я-то старался, расписывал наши героические деяния! Гном, вместо того чтобы утешить, гнусно хихикнул.
— А знаете, парни, — вдруг сказал мой критик, — я теперь готов поверить, что все это по-настоящему. Думал — сабельки там, мечи, что нам выдали — баловство, деткам на радость. Ладно, думаю, поиграюсь вместе с ними. Тут — на тебе… Русалки настоящие… Олег, а тот парень, что тебя в бою спас, он кто? Не ты ли, Гном?
— Только наоборот было, — внес Гном поправку. — Это не я, а Олег меня спасал. Он тогда двоих или троих кистенем загасил и не поморщился.
Вот ведь, Гном-Гном, а может и правду сказать. А до Андрея, кажется, только сейчас по-настоящему дошло, что ножом я его не просто пугал…
— Короче! Забирайте мой меч. Перекуйте его на это, как его? В соху, в орало! А меня отправьте в деревню.
— А зачем тебя куда-то отправлять? — удивился я. — Хутор можно и здесь построить. Займешься подсечно-огневым земледелием, как начинающий дачник. С расчисткой поможем, а потом дом выстроят. Ведь помогут, правда? (Гном утвердительно кивнул.) Чтобы не очень далеко, если заскучаешь, но и не близко. С инвентарем и всем прочим — помогут. Будешь себе пахать и сеять, а в случае чего — к нам, сюда.
— И часть урожая я должен буду отдавать за защиту? — хмыкнул Андрей.
— А ты бы как хотел? — усмехнулся я. — Феодализм, брат, он феодализм и есть. Все роли расписаны, права и обязанности сословий определены. Кто землю пашет, а кто-то ее защищает.
— Во! — поднял Гном большой палец вверх. — Не ошибся князь. Видишь — просыпается в тебе комендант крепости — феодал, одним словом. За это нужно выпить!
— А есть? — обрадовался Андрей.
— Ща, будет! — уверенно заявил Гном и твердой поступью отправился к озеру.
Ну если Гном сказал — значит, будет. Не зря же он считался в Цитадели главным «ходоком» по русалкам. Только бы не задержался…
Чем уж там русалок уболтал, но минут через десять вернулся обратно, держа в руках глиняную баклажку объемом литра на полтора.
Мы посидели неплохо. Поговорили «за жизнь», вспомнили прежние, ментовские, дела. И хотя служили с Андреем в разных городах, но умудрились найти общих знакомых. Потом перешли на здешние дела. Андрей уже смирился с участью полукрепостного землепашца, но пообещал, что если я, феодал проклятый, буду драть с него три шкуры, то он станет Робин Гудом. Я же обещал, что больше одной не сниму, но освободить от налогов совсем — ну, никак…
