Глава 9
Жаркое стамбульское солнце только перевалило за полдень, когда мы с князем снова покинули русское посольство. Амилахвари и в этот раз одолжил мне один из своих наганов, которые так удобно прятать под пиджаком. Отойдя от нашего посольства на несколько кварталов, мы хотели взять повозку. Но улицы были пустынны. Ставни на окнах почти всех домов — закрыты. Даже вездесущих нищих и попрошаек не было.
Столица как будто вымерла.
— Надо было шашку брать с собой, — протянул князь. — Что-то мне подсказывает, не лучшее мы с вами выбрали время, Никита. Сейчас каждый наш шаг — на виду.
— Еще не поздно вернуться в посольство, — пожал плечами я. — Завтра город будет уже прежним.
— Мы и так потеряли слишком много времени, — покачал головой Амилахвари. — Со всеми этими охотами и награждениями. А нам надо срочно отыскать этого казака. Единственного, кто выжил после нападения на наше посольство.
— Но где нам его искать, Аркадий Гивич? — поинтересовался я.
— Искать мы будем не его, Никита, — покачал головой князь, — а того, кто ищет казака в Стамбуле. А за деньги на здешнем базаре можно узнать многое.
Но базар был так же пуст, как и весь город. Лишь несколько киосков и лотков были открыты. А между ними бродили женщины с закрытыми паранджой лицами. И никакой толпы и суеты, которую ожидаешь увидеть, когда речь заходит о восточном базаре.
Майор Лоуренс откровенно скучал. Он сидел в кабинете лорда Бредфорда и наблюдал за носком собственной штиблеты. Штиблеты были запыленные. Как и черные брюки майора. Время уходило, а предпринять в одиночку Лоуренс ничего не мог. Просто не имел возможности.
После нападения Ауды и разгрома младотурок Стамбул закрыли. Наглухо. И шериф Али не мог вернуться в город со своими людьми. Передал только весточку голубиной почтой. Дал знать Лоуренсу, что привел в Стамбул три десятка харишей — что-то вроде личной гвардии принца Фейсала. Аравийский принц был давним союзником британцев. Тайной мечтой его было вырваться из-под власти падишаха, организовав собственное государство. Страны арабов. Британцы обещали ему. После проигранной войны в Афганистане как-то позабыли об этом обещании. А вот о взятых на себя принцем Фейсалом обязательствах забывать не спешили.
Поэтому пользовались услугами принца Фейсала — по-восточному хитрого и далеко не такого алчного, как Ауда абу Тайи, которому золото застило разум, только в самом крайнем случае. Несмотря даже на то, что правая рука принца — шериф Али — всегда находился при Лоуренсе. Когда же этот крайний случай пришел, воспользоваться лучшими людьми Фейсала не представлялось возможным.
Лоуренс же теперь ждал людей, которых обещал ему лорд Бредфорд.
— Первостатейные проходимцы, — рекомендовал их британский консул. — Конечно, не головорезы принца Фейсала, но тоже на многое сгодятся.
— И кто же они такие? — скучным голосом поинтересовался Лоуренс.
— Это смотря как поглядеть на них, — усмехнулся в ответ Бредфорд. — С одной стороны, почти герои. Дрались на Хайберском перевале — и дрались отважно. С этим не поспоришь. Да и во время Афганской войны труса не праздновали. Но после войны армию сократили, и эти двое отказались отправляться домой вместе с остальными демобилизованными солдатами. Нет, они остались на Востоке. И список дел, которые они успели натворить тут, будет размером с нашу конституцию. Шантаж высокопоставленных чиновников, а то и местных правителей, можно назвать их коньком.
— Но деньги никогда не держатся у них в руках, — кивнул Лоуренс. — Как это обычно и бывает с таким людьми. Как вы узнали о них, милорд? Не думал, что у вас есть знакомства более сомнительные, чем я.
— Это они нашли меня, — по всей видимости, лорд пребывал в отличной настроении после пышной церемонии награждения. — Мы принадлежим к одной ложе.
— Ради сына вдовы! — вскричал Лоуренс, которого эти слова вывели из апатии. — Похоже, брат Бредфорд, мы опутали уже весь мир.
— Верно, брат Лоуренс, — кивнул мастер Объединенной великой ложи Англии, — только из-за нашего братства я терплю вашу эксцентричность, которая временами переходит всякие границы.
— Я приму это к сведению, брат Бредфорд, — со всей серьезностью, на какую был способен сейчас, кивнул Лоуренс.
И тут из коридора донеслось громкое, как на плацу: «Напра-аво!» Следом майор и консул услышали знакомый обоим не понаслышке стук солдатских башмаков. Два человека шагали через приемную Бредфорда, чеканя шаг, словно на королевском смотре.
— Нале-ево! — грянул знакомый уже голос.
Двери консульского кабинета распахнулись. На пороге стояли два человека в потрепанной, но идеально чистой и отглаженной красной форме британской пехоты. Белые пробковые шлемы у обоих на сгибе локтя. Подбородки смотрят, казалось, прямо в глаза собеседнику. Спины прямые, хоть по линейке отмеряй.
— И таких отличных солдат ее величество решила отправить домой? — покачал головой Лоуренс, поднимаясь на ноги. — Это непростительное расточительство, не правд ли, милорд?
— Именно так, брат Лоуренс, — решил сразу показать братство майора Бредфорд. — Непростительное расточительство.
— Штаб-сержант королевской артиллерии Пичи Карнахан, — резко, как и предписывается уставом, кивнул головой один из двоих гостей лорда Бредфорда. Звонко щелкнул каблуком об пол. Он был моложе своего спутника. Лицо — чисто выбрито. Волосы немного длинноваты, но это молодому человеку даже шло. В глазах, которыми он поедал лорда с майором, сверкали озорные, почти сатанинские искорки.
— Капрал Девяносто шестого пехотного полка Дэниэл Древотт.
Несмотря на низкое звание, капрал был на несколько лет старше штаб-сержанта Карнахана. Лицо его было украшено седеющими бакенбардами. А волосы на голове основательно поредели. Капрал был достаточно крупного телосложения, что выдавало в нем уроженца Шотландии. В глазах его — слегка навыкате — посверкивали те же искорки, что и у Карнахана. Только они отдавали уже не озорством, а безумием.
Их внешность не могла обмануть майора Лоуренса, который осознавал, что и сам обладает такой же. Он не без оснований считал себя весьма обаятельным человеком. И знал цену своей внешности. Лоуренс отлично понимал, что эти двое братьев такие же отъявленные мерзавцы, как и сам он. И в чем-то они стоили трех десятков головорезов шерифа Али.
— Оба в отставке, — добавил лорд Бредфорд.
— Несомненно, — кивнул Карнахан, забыв о церемониях, подходя к столу британского консула. — Брат Бредфорд, угостите нас с братом Древоттом сигарами, а мы покажем вам, как закуриваем.
Опять же без лишних церемоний Карнахан взял из ящичка лорда Бредфорда пару дорогих длинных сигар. Одна тут же сунул в зубы. Вторую подал подошедшему Древотту. Одновременно они извлекли серные спички. Скрестили их на манер офицерских шпаг. Резкое движение — обе спички вспыхивают одновременно. Древотт и Карнахан закурили. Пустили в потолок клубы ароматного дыма.
— У вас превосходные сигары, брат Бредфорд, — вежливо произнес Карнахан и кивнул консулу.
— Благодарю, — с какой-то шутливой чопорностью ответил тот.
— Перейдем к делу?
— Безусловно, брат, — кивнул британский консул. — Собственно, вас введет в курс дела брат Лоуренс. Я здесь только для того, чтобы решить вопрос оплаты.
— Мы не можем брать с братьев деньги, — решительно заявил Древотт, немало удивив при этом Лоуренса. — Нам нужна лишь некоторая помощь в нашем предприятии.
— А именно, — подключился Карнахан, — три десятка винтовок Пибоди. Полторы тысячи патронов к ним. И трех верблюдов, чтобы мы могли все это довести до Каферистана. А также еды и фуража для верблюдов на шесть месяцев дороги.
— Каферистан? — удивился Лоуренс.
— Мы собираемся вдвоем завоевать эту языческую страну, — с гордостью заявил Карнахан. — Тамошние племена поклоняются идолам, которым нет счета. Мы станем посланниками их многочисленных богов. Даруем первому попавшемуся племенному вождю три десятка винтовок. Как следует обучим его людей. Гвардию научим обращаться с винтовками. А когда он станет местным королем, мы ограбим эту страну. Вывезем из нее все, что сможем.
— Амбициозный план, брат, не так ли? — с той же долей гордости поинтересовался у Бредфорда Карнахан.
— Весьма, — кивнул консул. — Если вы все сделаете, как надо, и поможете майору Лоуренсу, то я, мастер Объединенной великой ложи Англии Эдвард Бредфорд, обязуюсь предоставить вам все необходимое для исполнения амбициозного плана по завоеванию языческого Каферистана. Обязуюсь сделать это пред именем Господа. И да будет мне в том свидетелем брат Лоуренс.
— Свидетельствую, — торжественно приложив руку к сердцу, произнес Лоуренс.
— Да будет так, — кивнул Карнахан.
Они скрепили обязательство общим рукопожатием.
Не прошло и часа, как три одетых в песочного цвета костюма джентльмена гуляли по опустевшему базару Стамбула. Одному из многих. Но сейчас всюду в городе царила тишина. Небывалое дело для вечношумящей столицы Левантийского султаната. Однако ни Лоуренс, ни его спутники не теряли оптимизма.
— Скучновато тут все-таки, братья, — качал головой Карнахан. — Непривычно не проталкиваться через толпу, щедро раздавая тумаки направо и налево.
— Зато и руки к карманам прижимать не надо, — усмехнулся Лоуренс. Ему с каждым часом все больше нравилась эта парочка отъявленных негодяев. С ними можно было свободно болтать о чем угодно. Не то что шериф Али — уроженец пустыни цедил каждое слово, будто оно было отлито из чистого золота. А навязанному ему лордом Бредфордом Брауну он не доверял — мало ли как он преподнесет слова майора консулу. Не то чтобы Лоуренс боялся консульского гнева, однако намеки брата Бредфорда относительно своей эксцентричности отлично понимал. С первого раза.
— Но и расслабляться не стоит, — заметил Карнахан. — Я бы на месте карманников попытался таскать кошельки именно в такой день. Когда все думаю, будто их не может быть только из-за отсутствия обычной толпы.
— Эфенди! — услышали они громкий голос. К ним бежал молодой человек в грязной одежде. Собственно он отлично иллюстрировал слова Карнахана о воришке, который может воспользоваться отсутствием толпы. — Карнахан-эфенди! Не уходите, Карнахан-эфенди!
Задыхающийся молодой человек остановился около троицы джентльменов в песочного цвета костюмах. Оперся ладонями о колени. Несколько секунд постоял, пытаясь отдышаться.
— Вдох-выдох, — наставительным тоном произнес Карнахан. — Давайте, юноша. Вместе со мной. Вдох-выдох. Задержите дыхание.
Юноша послушно надул щеки.
— Теперь выдыхайте. И говорите, что хотели сказать мне.
— Хотите узнать кое-что о джентльмене, который сегодня с вами. — Юноша кивнул на Лоуренса.
— И что же ты можешь рассказать мне о нем?
— Две лиры, — выпалил паренек. — Серебром.
Лоуренс — раз уж речь зашла о нем — вынул из кармана три серебряных кругляшка. Швырнул один пареньку.
— Говори, — велел он. — А там поглядим, стоят ли твои слова большего.
— Это ведь вы разыскивали раненного в руку и ногу человека, — хитро прищурившись, глянул на Лоуренса парень. — Вами, эфенди, интересовались два сахиба. Искали того, кто ищет раненого человека.
— Русские! — выпалил Лоуренс, кидая парню оставшиеся две лиры. — Хорошо работают!
— Русские? — удивился Древотт. — А они что тут делают?
— Русские жандармы, — объяснил Лоуренс. — И как ведь ловко придумали. Искать своего человека трудно — почти невозможно. А они что придумали? Искать его будем мы, а они станут искать нас! Отлично работают жандармы!
— А я думал, что жандармы — это французы или бельгийцы, — протянул Древотт.
— Русские жандармы — это тайная полиция их империи, — объяснил Лоуренс. — Сейчас они — наши главные враги в этом деле.
— Мы дрались с арабами, пуштунами, афганцами, турками, — принялся перечислять Древотт, только что пальцы не загибал. — С русскими еще не приходилось.
— В самом скоро времени придется скрестить с ними шпаги, — заверил его Лоуренс.
* * *
Иззуд-дин — баш каракуллукчу белюков — был крайне недоволен тем, что ему приходится ходить по подвалам. Это ему — воину личной гвардии падишаха! Но приказ Аббаса-аги не обсуждается. Раз приказано обыскать все подвалы в поисках попрятавшихся после разгрома младотурок, значит, все янычары столицы будут делать это. И не важно, бейлюк или простой джамаад.
После нескольких десятков пустых подвалов отряд Иззуд-дина посетила совершенно нежданная удача. В подвале кофейни, куда хозяин ни в какую не хотел пускать янычар, даже деньги предлагал — золото! — они нашли раненного в плечо и ногу человека. Тот еще был слишком слаб, чтобы вставать. Однако, когда янычары спустились в подвал, нашел в себе силы сесть на топчане. Вскинул револьвер. Выстрелил несколько раз.
Спускавшийся первым янычар отряда Иззуд-дина припал на колено. Выстрелил в ответ. Он ловко управлялся с длинным ружьем даже в тесноте подвала кофейни. Вражеские пули лишь бессильно щелкнули по броне янычара. А вот он стрелял без промаха. Раненый откинулся обратно на топчан с исходящей дымком дыркой в груди. По топчану начало растекаться кровавое пятно.
Через минуту янычары во главе с Иззуд-дином стояли над убитым врагом.
— Странный он, — протянул тот, кто застрелил раненого. — Раны у него явно не сегодня нанесены.
Он присел над убитым. Распахнул на нем одежду. Перевязку на теле убитого явно меняли не один раз. Под бинтами раны уже почти затянулись.
— Да, его ранили не сегодня, — протянул Иззуддин. — Что это у него на груди?
Янычар распахнул одежду убитого. К груди его был привязан кожух. В таких обычно носят бумаги. Янычар снял его — и отдал Иззуд-дину. Стянув с правой руки перчатку, Иззуддин расстегнул кожух. Внутри и правда оказались какие-то бумаги. Читал Иззуддин плохо, а потому не стал даже разбираться. Застегнул кожух. Сунул его за пояс.
— Надо доставить эти бумаги Аббасу-аге, — распорядился Иззуддин.
Теперь можно забыть о нудной проверке подвалов. По крайней мере до вечера.
Зубейр Аббас-ага листал документы, которые принес ему Иззуддин. Очень интересные бумаги. Аббас-ага перебирал их. Думал, откуда мог русский посол пронюхать о самом большом секрете Левантийского султаната. И у кого он умудрился купить этот рудник? Вовремя все-таки британцы расправились с русским посольством. Но самое неприятное, ни он, никто в диване падишаха, ни сам падишах не знали об этом руднике. Попади эта информация к кому угодно за пределами султаната — и вся мировая политика пойдет совершенно иначе.
Возможно даже она может стать поводом для мировой войны.
Аббас-ага откинулся на стуле. Потер длинными пальцами чисто выбритый подбородок. Дернул себя за длинный ус.
Но сейчас думать об этом рано. Сейчас Аббас-ага думал о том, докладывать ли об этих бумагах падишаху. Или лучше просто сжечь их — и забыть об этой истории. Иззуд-дин ничего не понимает в грамоте, да и быстро забудет обо всем. Значит, никаких свидетелей не останется.
Однако кидать бумаги в камин Аббас-ага не стал. Вместо этого он сложил их обратно в кожух. Сунул его в ящик стола. Поднялся на ноги. Хрустнул спиной. День у него выдался сегодня длинный и тяжелый. Да и вчерашний — не лучше. Пора отдохнуть немного после всех этих схваток и перестрелок. Тем более что действие курительной смеси заканчивалось — и Аббаса-агу начинало клонить в сон. Теперь надо было либо снова прикладываться к кальяну, только в этот раз полному еще более ядреной смеси. Либо отправляться на боковую.
Аббас-ага выбрал второе.
Он вышел из своей комнаты. Отправился в роскошную спальню. Его ждали многочисленные жены, готовые усладить ему отход ко сну. Но, ни на одну у него не было сил.
Как только за Аббасом-агой закрылась дверь, в коридор вошел янычар в доспехе. Двигался он удивительно тихо. Повозившись несколько секунд с замком, янычар вошел в комнату Аббаса-аги. Прикрыл за собой дверь. На то, чтобы найти документы в кожухе, у него ушло не больше двух минут. Он уже собирался сунуть их за пояс сзади, чтобы прикрыть плащом, когда его руку перехватили чьи-то железные пальцы.
— Ты кто такой? — спросил у обернувшегося янычара Зубейр Аббас-ага. — Роешься в моих вещах, вор!
Янычар попытался вырваться, но железные пальцы Аббаса-аги держали крепко. Тогда янычар без размаха нанес удар Аббасу-аге в лицо. Стальная перчатка врезалась в лицо аги с такой силой, что он отлетел на несколько шагов. Пальцы его разжались — и Аббас-ага покатился по полу к стене.
Он тут же вскочил на ноги, несмотря на текущую по лицу кровь. Сорвал со стены висящую на ковре саблю. Все оружие, которое было у него, Аббас-ага содержал в идеальном состоянии. Отточенным так остро, что можно взять любой клинок, хоть со стены, хоть со стола, и при определенном умении разрезать лист тонкой писчей бумаги напополам. Вдоль. Так что получилось бы два еще более тонких листа.
Аббас-ага, несмотря на то, что враг его был закован в доспех, ринулся на него сам. Взмахнул саблей, целя противнику в шею. Он отлично знал, как устроены доспехи янычара. Знал все его слабые места. Противник отбил первый удар Аббаса-аги своей саблей. Парировал второй и третий. Сам сделал выпад. Аббас-ага отбил вражеский клинок в сторону. Ринулся в сумасшедшую атаку.
Янычар сорвал левой рукой с головы шлем с маской. Швырнул его в Аббаса-агу. Под ним скрывалось совершенно незнакомое аге лицо. Аббас-ага отбил летящий в него шлем саблей. Ждал атаки врага. Но той не последовало. Вместо того, чтобы бросаться на Аббаса-агу, его противник ринулся к широкому окну, прихватив-таки кожух с бумагами.
Прыгнув, незнакомый янычар легко разбил окно. Во все стороны полетели щепки и осколки цветного стекла. Комната Аббаса-аги находилась на втором этаже. Поэтому ничего страшного похитителю бумаг не грозило.
Аббас-ага высунулся из разбитого окна. Даже не заметил, что ладони его ранят осколки стекла. Но лишь краем глаза заметил удирающего похитителя.
Тогда он бросился к выходу из комнаты. Закричал так громко, что его, наверное, услышал весь дворец.
— Янычары, подъем! В ружье! Макси и шлемы снять!
К нему подбежали сразу несколько янычар. На ходу они срывали шлемы. Крутили их в руках.
— Всякого, кто откажется снять шлем, убивать! — продолжал командовать Аббас-ага.
Но все меры оказались бесполезны. Потому что из темного закутка, где после обнаружат доспехи янычара, вышел человек совсем не восточной внешности. Он носил коричневый костюм с котелком. И выглядел истинным лондонским кокни. В левой руке он держал саквояж, внутри которого покоился кожух с бумагами.
Странное перевоплощение не заметил никто. Только нищий слепец, просящий милостыню. Но он не повел глазом в сторону уходящего в лабиринт стамбульских улиц человека в коричневом костюме, котелке и с саквояжем в руках.
Через час или чуть больше тот же человек в коричневом костюме и котелке направлялся уже в русское посольство. Но за два квартала до него был перехвачен. Три человека в песочного цвета костюмах встали у него на пути. В руках все трое держали здоровенные британские револьверы.
— И кто же это передо мной? — поинтересовался майор Лоуренс. — Джеймс Браун? Янычар? Или русский жандарм?
— А это имеет значение? — пожал плечами Браун.
Он отпустил ручку саквояжа. Тот мягко упал в пыль под его ногами. Правая рука в это время нырнула за отворот пиджака.
— Не дергайтесь, Браун! — осадил его Лоуренс. — Нас трое — хотя бы один да прикончит вас.
— Скажите, Лоуренс, а как вы так быстро вычислили меня? — поинтересовался Браун.
— Слепой нищий, — ответил Пичи Карнахан, — мой любимый трюк.
— Я понимал, что беглого русского скорее всего найдут янычары. Я оставил моего друга Пичи Карнахана приглядывать за их резиденцией. А когда из окна комнаты аги янычар вылетел человек, обратившийся в считанные секунды Джеймсом Брауном, я не мог не обратить на этот факт внимания. Когда же вы направились не в наше консульство, а в сторону русского посольства, понял, как ошибался в отношении вас лорд Бредфорд.
Браун только плечами пожал. И еще на полдюйма глубже засунул руку за отворот пиджака. Пальцы уже чувствовали деревянную рукоятку смит-вессона.
— Без шуток, Браун! — рявкнул на него Лоуренс, делая недвусмысленное движение своим револьвером. — Толкните-ка свой саквояж ко мне.
— Какие уж тот шутки, Лоуренс, — усмехнулся Браун. И ударил саквояж ногой. Вот только тот улетел куда-то в сторону.
— Что это за фокусы, Браун?! — вскричал не на шутку взбешенный Лоуренс.
— Простите, майор, — улыбнулся совершенно беззащитной улыбкой Браун. — Нога дрогнула. Слишком уж страшно под прицелами сразу трех револьверов.
— Предупреждаю, Браун, еще один такой фокус — и я решу, что ваша эксцентричность пересиливает вашу полезность. И всажу-таки вам пулю между глаз.
Тот в ответ лишь снова пожал плечами. За этим вроде бы невинным жестом легко было спрятать другой. Он уже почти ухватился за рукоятку своего револьвера.
— Мы можем опередить вас, майор, — раздался голос с той стороны, куда отлетел саквояж Брауна.
Оттуда вышли два человека в хороших костюмах. Оба — с револьверами в руках. Собственно, на этих людей и делал ставку Браун. Ему показалось, что он заметил там тени наблюдающих за развитием событий людей. Кто они? На чьей стороне? Этого он знать не мог. Но вряд ли это могли оказаться британцы. Их и так трое на одного, зачем еще кому-то сидеть в засаде?
— Мы, кажется, уже виделись сегодня утром, — усмехнулся Лоуренс. — Не ожидал увидеть вас еще и тут. В этом пыльном переулке.
— Я вас — тоже, — кивнул князь Амилахвари. — А кто ваши спутники?
— Пичи Карнахан, — представил Пичи.
— Дэниэл Древотт, — представил Древотт.
— Очень приятно, — коротко кивнул князь, стараясь не терять противников из виду. — Позвольте представиться. Князь Амилахвари. И мой спутник — ротмистр Евсеичев.
— Вот они какие эти русские жандармы, — протянул Карнахан. — От нас не отличишь с первого взгляда. Настоящие джентльмены.
— Сомнительный комплимент в вашем исполнении, — отрезал Амилахвари, резко обрывая шутливый тон беседы под прицелом револьверов.
Князь кивнул мне. Я сделал полшага вперед — и толкнул каблуком саквояж себе за спину. Теперь между ним и британцами стояли мы с князем.
И это стало своего рода сигналом к перестрелке. Лоуренс выстрелил в человека в коричневом костюме, которого называли Брауном. Тот прыгнул в сторону. Выхватил револьвер. Даже в такой напряженный момент я не мог не оценить это оружие. Внушительных размеров. Явно американского производства — только за океаном любят настолько большие револьверы. Но он был явно доработан. Мимо барабана через ствол тянулся толстый провод. Да и ствол явно толще положенного. А барабан — более поместительный.
Грянул револьвер так, что у нас всех уши заложило. Пуля разорвала плечо Лоуренсу. Он упал на колено, но все же выстрелил в ответ. Поддержали его и Древотт с Карнаханом. Принялись палить и мы с князем.
Пули засвистели вокруг. Они выбивали пыль у них из-под ног. Дырявили стены соседних домов.
Я трижды пожалел, что вооружен не маузером. Он бы мне очень пригодился. В считанные секунды я расстрелял шесть патронов из барабана моего револьвера. Пришлось срочно нырять за угол. Быстро принялся перезаряжать его.
Еще два раза грянул револьвер Брауна. Но судя по тому, что британцы не переставали палить из своих веблеев, ни в кого не попал. Я высунулся из своего укрытия — оценить обстановку.
Майор Лоуренс стоял на колене. Стрелял по Брауну, не давая тому высунуться из укрытия. Тот растянулся на пыльной земле за перевернутой телегой без колес. Двое приятелей Лоуренса стреляли по очереди почти без остановки. Они даже на колено не опускались. Так и палили стоя. Князь Амилахвари стрелял очень расчетливо, стараясь попасть во врага каждым выстрелом. Но удача оставила князя. Он ни разу не мог попасть.
Я вскинул свой наган. Прицелился в Лоуренса. Майор словно почувствовал это. Он перекатился через плечо. Пуля взбила фонтанчик пыли там, где он только что был. Лоуренс растянулся на земле. Прямо лежа дважды выстрелил в меня. Я упал на колено. Пули прошли выше. И тут на меня перевели огонь Карнахан с Древоттом. Пришлось снова нырять в укрытие.
— Никита! — крикнул мне князь. — Не спите! Я не могу драться за нас обоих!
Эти слова меня будто кнутом хлестнули. Я прыгнул вперед. Кувыркнулся, едва не задев плечом князя. Вскинул наган. Почти не целясь, трижды выстрелил в Карнахана и Древотта. Вражья пуля обожгла шею. По ней потекла кровь. Уже после боя узнал, что та пуля оторвала мне мочку уха. Но тогда я не обратил на это внимания.
Я выстрелил еще раз. И барабан опустел. Однако этот выстрел оказался удачным. Упал на землю Древотт. Схватился за простреленное бедро обеими руками, пытаясь остановить кровь.
В этот же момент князь буквально срезал выстрелом Лоуренса. Пострадало левое плечо майора, уже простреленное Брауном. Он завалился на бок, схватившись за дважды поврежденную руку.
Из своего укрытия выскочил Браун. Его мощный кольт стрелял громко, но как-то редко. Особенно в сравнении с наганами князя. Вот только даже по звуку было понятно, насколько страшные повреждения могли нанести его выстрелы. Древотт ощутил это на собственной шкуре. Он не мог толком увернуться от выстрелов Брауна. Пуля пробила ему левую руку. Древотта буквально на месте закрутило. Рукав пиджака окрасился кровью. Он закричал от боли. Повалился на спину.
Лоуренс прорычал что-то сквозь зубы. Карнахан подхватил его прямо за воротник пиджака. Выстрелил еще дважды из своего веблея. А когда барабан револьвера опустел, бросил его прямо себе под ноги. Потащил к углу ближайшего дома Лоуренса, по дороге левой рукой подхватив еще и воющего от боли Древотта. Несмотря на внешне довольно некрупное сложение, с этой задачей Карнахан вполне справлялся.
— Пускай уходят, — махнул рукой вслед скрывшимся британцам князь Амилахвари. — Проблем с английским консулом нам не нужно.
Он повернулся к перезаряжающему свой чудовищный револьвер Брауну.
— И с кем же мы имеем честь? — поинтересовался он по-французски.
— Сергей Иволгин, — по-русски представился названный Брауном. Он закончил с револьвером. Сунул его обратно за отворот пиджака. — По всей видимости, прохожу по тому же ведомству, что и вы, господа жандармы. Я угадал с вашей профессией?
— Именно, — кивнул князь. — По Третьему отделению. Наслышан о вас, Сергей Иволгин. Но видеть ни разу не приходилось. Сопроводим вас в наше посольство.
— Не нужно, — покачал головой Браун-Иволгин. — Возьмите из моего саквояжа кожух. В нем документы, из-за которых и заварилась вся эта каша.
— А вы что же? — удивился Амилахвари.
— У меня еще есть дела, — покачал головой Иволгин. Он надвинул на лицо котелок. Из-под него на нас глянули совсем другие глаза. А когда Иволгин сдвинул котелок, так что мы смогли увидеть его лицо, на нас смотрел совсем не лондонский кокни, а француз или итальянец, да еще и с тонкой щеточкой усов. А вот в глазах его плескалась боль. — Прощайте, господа жандармы.
Он шутливо козырнул нам. Забрал у князя саквояж. И нырнул в тот проулок, из которого выскочили мы с Амилахвари. Мы же отправились прямиком в наше посольство.
