Приемы Ульрика не любила, поэтому почти всегда отказывалась от различных приглашений при посещении столицы. Конечно, были такие приглашения, на которые отказ не принимался, например в императорский дворец. Так что в нынешнее свое пребывание маэстро уже успела несколько раз побывать на приемах, организованных по случаю именин императора, и уже собиралась ответить отказом на принесенный слугою свиток с красиво отпечатанным приглашением на прием, устраиваемый Борейтом в своем столичном доме, но ее остановила небольшая приписка, сделанная почерком Данелия. Всего два слова — «будет Недомерок» — изменили ее решение.

И вот Ульрика стоит на пороге большой залы в доме Борейта и разглядывает гостей. Нет, ей неинтересны эти люди, хотя многих она знает, ведь на прием пришли практически все эльсиры из северных провинций, находящиеся сейчас в столице. На этот прием городской глава пригласил не только северян, но и нескольких дворян из других частей империи и даже пяток южан, которые поддерживают мнение, что война империи не нужна. А еще здесь было довольно много влиятельных купцов и торговцев, также поддерживающих коалицию северян.

Пройдя несколько шагов эльсира, одетая в небесно-голубое платье из тонкого эльфийского шелка, останавливается и улыбается встречающему ее Борейту, который целует ее ручку и предлагает пройти к одной из компаний, в которой виднеется щуплая фигура Данелия. Ульрика идет и осторожно поворачивает голову в сторону центра залы, пытаясь взглядом найти знакомую невысокую фигуру.

— Добрый день, маэстро! Рад вас видеть в нашей компании, — голос подошедшего Данелия отвлек Ульрику от безуспешных поисков. Повернувшись лицом к маннасу, девушка увидела понимающую улыбку на лице Данелия. — Если вы ищете героев сегодняшнего праздника, то я позднее провожу вас к ним, а пока прошу составить нам компанию. Пойдемте, я представлю вас нашим гостям.

Небольшая группа аристократов, собравшаяся вокруг уже знаменитого на всю столицу ланисты, оказалась конечной целью Данелия. Лоскер, буквально лучившийся самодовольством, напропалую хвастал, рассказывая, как он нашел такого гладиатора и обучил его всему. Явление Ульрики не прошло незамеченным — все знакомые и даже незнакомые эльсиры, успевшие побывать на турнире и видевшие ее в ложе эльфийской делегации, выразили ей свое почтение и восхищение.

— А это герой нашего сегодняшнего приема! — Данелий подвел Ульрику к ланисте. — Знакомьтесь, великий наставник эльсир Лоскер, который воспитал и научил нашего победителя южан Недомерка так отчаянно и умело сражаться!

— Приятно познакомиться с таким умелым воином, который смог передать свое мастерство подопечному, — маэстро как ни в чем не бывало подала руку для поцелуя.

— А это знаменитая маэстро Ульрика, один из сильнейших маннасов, преподающих в академии! — продолжил свою посредническую роль Данелий.

— Приятно познакомиться с такой красивой и умной девушкой, — Лоскер не стал разрушать игру, затеянную Данелием, и поцеловал ручку девушки, как будто видел Ульрику в первый раз.

Спустя полсата разговоров и обсуждений прошедших и предстоящих боев Данелий, видя все нарастающую нервозность Ульрики, обратился к ланисте:

— Уважаемый Лоскер, не могли бы вы проводить эльсиру к вашему бойцу. Она уже давно меня просила о возможности посмотреть вблизи на такого уникума.

— Конечно, я буду рад оказать такую простую услугу прекрасной девушке, — улыбнулся Лоскер, подставляя свой локоть Ульрике. — Тем более что сегодня мы здесь собрались именно для этого — показать моего лучшего бойца всем желающим его увидеть вблизи.

Зайдя в соседний зал, который был раза в четыре меньше предыдущего, Ульрика увидела небольшой помост, на котором стояли три практически обнаженные мужские фигуры. И если на двоих из них, высоких и мускулистых бойцах, были только набедренные повязки, то третий, невысокий парень, жилистый, с как будто скрученными из веревок мускулами, дополнительно мог похвастать черной повязкой, наглухо закрывавшей верхнюю часть лица.

— Вот, уважаемая маэстро, можете подойти и даже пощупать, если хотите, — голос Лоскера просто сочился сладостью. — Не многим разрешено подходить вплотную, так что им приходится смотреть издалека. Но для вас я готов сделать исключение.

Ульрика отпустила руку ланисты и медленно подошла к помосту. Бойцы стояли недвижимо, подобно истуканам, а их тела, густо намазанные маслом, отсвечивали рельефными мускулами. Стража, состоящая из десятка человек, облаченных в легкие кожаные доспехи, разошлась в стороны, пропуская девушку к помосту. Недомерок, стоящий с левого края, даже не шелохнулся, но Ульрика явственно ощутила его внимание. Странное чувство, все это время тлевшее в груди девушки, разгорелось ярким пламенем. Ей вдруг захотелось подняться на помост и обнять этого невысокого паренька, прислониться к нему всем телом, вжаться в него каждым изгибом и ощутить на себе его крепкие руки.

Резко развернувшись, Ульрика постаралась унять участившееся дыхание и медленно зашагала к ожидающему ее ланисте. Постепенно взяв себя в руки, девушка подошла к двери и, оглянувшись напоследок, вышла за дверь.

Стоило только Лоскеру выйти из комнаты и взять под руку девушку, как Ульрика оглянулась вокруг в поисках лишних ушей и потянула мужчину в сторону темнеющего коридора, ведущего внутрь дома.

— Уважаемый Лоскер, — заговорила девушка, как только они зашли в одну из пустующих комнат и прикрыли дверь, — у меня есть к вам деловое предложение.

— Надеюсь, как и в прошлый раз, я смогу удовлетворить все ваши пожелания, маэстро, — ухмыльнулся ланиста.

— Я тоже надеюсь, что вы не ответите мне отказом, ведь мое предложение не будет ограничиваться несколькими ночными встречами с вашим бойцом, как это было в прошлые разы.

— О! Он вам так понравился, что вы хотите провести с ним больше, чем просто ночь? Я, конечно, могу устроить вам несколько встреч, но они будут ограничены временем моего пребывания в столице — ведь игры закончатся через два дня, и я даже не знаю, будет ли жив Недомерок, чтобы вы могли встретиться с ним.

— Меня не волнуют игры, меня не волнует его участие в них. Как вы сказали, есть большая вероятность того, что он не доживет до конца игр. Но ведь тогда вы потеряете большие деньги, не так ли? Я предлагаю вам гарантированный способ заработать, не зависящий от результата игр! Просто продайте его мне, и вы тогда точно не потеряете в деньгах!

Только я решил, что меня оставили в покое, как в коридоре послышался шум шагов. Мало того что меня после боя потащили в город и выставили на обозрение публике еще с двумя бойцами, принадлежавшими другим ланистам, как какой-то экспонат, который любой желающий мог не только осмотреть, но и ощупать, так теперь еще и поспать не дадут. А ведь завтра будет сложный день, наверняка в полуфинале этих поганых игр будут не слабые противники.

Звук открывающейся решетки и голос стражника заставили меня подняться с лежанки, которая даже здесь, в столице, была просто сколочена из грубых досок и накрыта жидким матрасом, набитым соломой. В проеме двери стояла женская фигура, заставившая меня сжаться подобно пружине, готовой распрямиться в любой момент. Аура девушки явно указывала на недюжинную магическую силу, а струящиеся по ней узоры нескольких действующих плетений давали понять, что передо мною стоит неслабый маннас. Несколько амулетов, замаскированных под украшения, только подтверждали мой первоначальный вывод. Оставался только один вопрос — зачем она здесь? Ведь на той вечеринке для богатеньких, где меня выставляли на обозрение толпе, она была с Лоскером и даже подходила и смотрела на меня. Ну не могла она тогда понять, что я одаренный, ведь во мне не было ни капли силы. Да и Оргел меня заверил, что никто не сможет меня разоблачить. Так зачем ночью такому сильному маннасу приходить к простому рабу? Неужели я засветился на арене и не успел вовремя слить всю запасенную энергию? Или, может быть, кто-то заметил, как я по ночам тренировался у себя в камере? Если меня раскусили, то надо готовиться к самому худшему.

Раздавшийся голос заставил меня буквально замереть на месте от удивления. Уже приготовившись к прыжку, я чуть не упал, поняв, кто пришел навестить меня.

— Здравствуй, Ден! Это я, твоя Улька!

Несколько быстрых шагов и ко мне прижимается такое знакомое тело, а губы буквально захватывают в плен. На автомате я отвечаю, целую и обнимаю, а в голове сумбур и мешанина. Сначала, пока мозг осознает, что произошло, меня захлестывает радость от встречи. Затем наступает облегчение, что меня не раскусили. Но вот потом появляется горечь от осознания того, что моими чувствами играют! Ведь сейчас я, в отличие от прежних наших встреч, ясно вижу, что Улька маннас! А значит, вся ее жизнь, о которой она мне рассказывала, — это ложь! Простая легенда для дурачка, с которым захотела переспать богатенькая аристократка! И никто ее не продавал, просто благородной эльсире надоело очередное развлечение, очередной экзотический раб, и она придумала простенькую историю, чтобы не обидеть его! Нет! Все гораздо проще, ведь она вернулась и снова играет комедию, а это значит, что богатенькая эльсира просто была в делах, но вот теперь ей опять приспичило поиграть с рабом, который стал вдруг знаменит!

Как противно! Противно не оттого, что меня использовали как подстилку — такое уже бывало не раз, Лоскер часто приводил охочих до экзотики аристократок, которых мне приходилось удовлетворять. Противно оттого, что эта девушка обманом залезла мне в душу, оставила там свой след, втерлась в доверие, а теперь оказывается, что все это было игрой! А ведь я полюбил ее, думал о ней каждый раз перед сном, жалел, что не смог защитить!

И вот теперь она явилась снова, но теперь я хоть и слепой, но вижу намного больше, чем когда был зрячим! А значит, мне придется ей подыграть, чтобы никто ничего не заподозрил.

— Улька… я так скучал по тебе! Как ты сюда попала?

— Любимый! Я тоже соскучилась по тебе! Ты не представляешь себе, как я соскучилась! Сколько раз я представляла нашу встречу.

— Я тоже все время думал о тебе. Где ты была все это время?

— Это долгая история, Ден. Но я тебе все расскажу, — девушка оторвалась от меня и развернулась к стражнику, который все еще стоял в дверном проеме. — Ты свободен, придешь, когда я позову!

Голос… да этот голос и интонации явно принадлежат человеку, который привык повелевать. Значит, я не ошибся. Стоило только ей расслабиться и на секунду позабыть про игру, как она показала свою истинную сущность! Никогда рабыня не сможет так обращаться со стражником!

Охранник как ни в чем не бывало кивнул и вышел, закрыв за собой решетку на замок. А Улька сразу же повернулась и вновь прижалась ко мне, запустила свои пальцы в короткий ежик, успевший отрасти на моей голове, благо она на голову выше меня. Провела пальцами по повязке на глазах и всхлипнула.

— Что они с тобой сделали? Как они могли? Ден, ты ничего не бойся, скоро я тебя отсюда вытащу! Новая хозяйка дала мне вольную за хорошую службу, и теперь я смогла скопить немного денег, чтобы выкупить тебя. Так что скоро я тебя отсюда вытащу! А потом мы найдем хорошего целителя, и он вернет тебе зрение. Я обещаю!

Ну вот и продолжение сказочки. Теперь она уже не рабыня, а свободная девушка. И даже меня выкупить обещает! Вот только я уже не верю. Что-то сломалось в душе, сгорело и осыпалось пеплом. Грудь сжимает от невысказанной обиды, но я не покажу этого тебе. Ты будешь уверена, что смогла скормить глупому рабу очередную сказочку, а я тебе подыграю! Ты выйдешь утром из моей камеры полностью удовлетворенная и продолжишь свои развлечения, а я пойду на арену и буду биться за свою жизнь и свободу!

Вот он, мой противник. Очередной мечник в полном доспехе и со щитом. А меня здесь явно не любят, так как дали всего лишь простейший кожаный панцирь, большой круглый щит и двухметровое копье. Вот в таком пародийном наряде спартанца я и вышел на нагретый песок арены.

Честно говоря, все время подготовки к бою я был в каком-то забытье. Перед глазами все время вставали ночные сцены, в которых я представлял, как ласкаю Ульку, а потом жестоко ее убиваю. И именно в эти минуты, когда я жестоко расправлялся с девушкой, предавшей меня, на моих губах появлялась улыбка. Шуфар даже один раз чувствительно двинул меня со злости, когда я не отреагировал на его вопрос, сопроводив это действо трехэтажным ругательством с поминанием ночных утех юных глупцов, которые приводят к смерти на арене. Знал бы он, с чего это я так глупо лыблюсь, сам бы прирезал меня, а не готовил к выходу на арену.

И вот стою я с глупой лыбой и пялюсь на противника, который медленно подбирается ко мне, а перед глазами у меня только что прирезанная Улька в очередной раз встает и начинает сыпать своими обещаниями. И такая злость поднимается в душе, что чувствую, как лицо искажается в злобной гримасе. Рука сама вздергивает копье вверх, а из души рвется крик.

— Я убью тебя, тварь, чтобы ты больше не являлась ко мне!

В голове щелкает невидимый плеер, и раздаются звуки музыки.

Да, это то, что надо, именно эта песня подходит сегодня как нельзя лучше! Не возвращайся ко мне!

— О, добро пожаловать, уважаемый Лоскер. Чем я так угодил Богине, что она повернула ваши стопы в мою ложу?

— День добрый, конд Борейт. — Ланиста прошел и присел на предложенное ему место в мягком кресле у столика, уставленного фруктами и закусками. — Это мне надо благодарить богиню, что такой уважаемый человек, как вы, устроил пышнейший прием ради чествования моих скромных успехов.

— Ну что вы, это была честь для нас с эльсиром Данелием, принимать вас в моем доме. А учитывая, что благодаря вам и вашему бойцу, наша коалиция северных аристократов сплотилась еще теснее, мы должны быть вам вдвойне благодарны, — Борейт притворно улыбнулся и скосил взгляд на своего друга, который еле сдерживал смех. Ведь совсем недавно, буквально три саара назад, Борейт чуть ли не при всех поносил ненавистного ланисту, из-за которого в свое время потерял кучу денег. Но теперь политика требовала доброжелательного отношения к этому толстому зажравшемуся Лоскеру, и конду приходилось терпеть его присутствие ради сохранения целостности коалиции северян. — К нам примкнуло столько новых людей, даже несколько южан изволили поддержать нас. И все это благодаря успехам Недомерка!

— Кстати, — молча давящийся вином Данелий решил подать голос, — вы говорили с эльсирой Ульрикой? Хотелось бы знать ваш ответ на ее предложение, а то турнир скоро закончится и оно станет не актуальным.

— Я еще думаю над предложением маэстро Ульрики, — Лоскер взял бокал вина, наполненный слугой, и сделал маленький глоток, смакуя вкус. — Какое прекрасное у вас вино, уважаемый Борейт. Это ведь «Кровь земли» из халифата? Верно?

— Да, вы правы, это именно оно. Мне его привозят по специальному заказу, и то не более пяти ящиков в год — слишком дорогой и редкий сорт, — ответил Борейт.

— Так по какому делу вас занесло в нашу компанию, уважаемый Лоскер? — Данелий отставил бокал. — Я думал, что вы пришли озвучить свой ответ на предложение маэстро, но раз вы еще думаете, то что же вас привело сюда?

— Вообще-то я пришел попросить об услуге эльсира Борейта, — Лоскер поморщился, взглянув на Данелия, которого откровенно недолюбливал, но мгновенно взял себя в руки и улыбнулся как ни в чем не бывало и повернулся в сторону городского главы. — Я слышал, что вы наняли телохранителем темного эльфа, — кивок головы в сторону фигуры, закутанной в темный плащ, скрывающейся за портьерой. — И хотел бы позаимствовать его завтра на пару сатов.

— А зачем это вам, уважаемый Лоскер? — удивился Борейт. — Ведь у вас есть орк, который ни в чем не уступит любому дроу.

— Это как раз связано с предложением маэстро Ульрики, — замялся ланиста, не желая раскрывать свои планы. — Если у меня все получится, то я дам согласие на сделку.

— Что-то мне не нравится ваш настрой, эльсир, — Данелий недоверчиво взглянул на Лоскера. — Ульрика сделала вам поистине королевское предложение! Да ни один раб не стоит полторы тысячи крайстелов! За эти деньги можно купить два самых шикарных поместья и десяток деревень в придачу, а вы мало того, что не хотите дать ответ, так еще и начинаете темнить, явно замышляя какую-то аферу!

— Уважаемый Данелий, это мой раб и только я решаю, сколько он стоит! Да если вы хотите знать, мне уже поступали предложения не хуже, чем сделала эльсира Ульрика. Но я не хочу менять свою гордость на деньги! И только из уважения к маэстро я готов дать ответ завтра, если эльсир Борейт позволит мне позаимствовать его телохранителя.

— Ну будет вам ссориться, — Борейт примиряюще поднял руки и подал знак слуге подлить вина гостям. — Ради эльсиры Ульрики я готов дать вам завтра попользоваться моим телохранителем. Можете поговорить с ним после сегодняшних боев, благо они уже начинаются. Давайте не будем ругаться и насладимся видом прекрасных поединков, в которых, как я надеюсь, победят наши бойцы.

— О, не извольте беспокоиться, — явно повеселевший после обещания Борейта Лоскер улыбнулся. — Гарантирую, что сегодня мой боец не проиграет!

Не успел ланиста договорить, как удар гонга возвестил о начале первого боя. На арену с разных сторон вышли бойцы. Стоило только зрителям увидеть бойцов, как из соседних лож, в которых располагались аристократы из северной коалиции, раздались крики в поддержку Недомерка, перемежаемые оскорблениями в адрес организаторов турнира, которые в очередной раз поставили любимца северян в невыгодное положение. Было явно видно, что бойцу южан предоставили подавляющее преимущество в выборе снаряжения, так как неполный легкий кожаный доспех Недомерка не мог сравниться с полным латным доспехом, который и был надет на бойце южан. При такой защите боец южан мог не опасаться ударов легкого копья Недомерка.

— Что это с вашим бойцом, Лоскер? — Данелий с беспокойством смотрел на Недомерка, который шел по песку арены как сомнамбула. Парень, держа в опущенных руках круглый деревянный щит и копье, даже не смотрел в сторону противника, который осторожно подбирался к нему сбоку, выставив меч и прикрываясь щитом.

— Не знаю, что с ним, но вчера он был в полном порядке! — воскликнул взволнованный Лоскер и, привстав с места, начал кричать на Недомерка: — Эй, ну-ка возьми себя в руки! Не смей мне проигрывать!

— Не надрывайтесь, эльсир, он все равно вас не услышит, — Данелий не отрываясь смотрел на арену. — Маннасы уже установили звуковую завесу, так что бойцы на арене не могут слышать криков зрителей, и ваших в том числе. И все же интересно, что с ним такое?

— Единственное, что могу предположить — это как-то связано с визитом эльсиры Ульрики.

Раздавшийся со стороны арены крик стал неожиданностью не только для зрителей, но и для отскочившего на два шага противника Недомерка. Вздернутая рука с копьем и крик, больше похожий на рык хищного зверя, — вот что успело увидеть большинство зрителей. Малая часть зрителей, в основном маннасы и опытные бойцы, смогли увидеть, как Недомерок сорвался с места, пробежал пяток шагов и прыгнул в сторону врага. Вытянувшись во всю длину во время прыжка и нанеся удар копьем в последний миг, невысокий паренек заставил пошатнуться врага и отступить на шаг, прикрывая лицо щитом. Этого хватило, чтобы Недомерок, присев, резким ударом ноги с разворота сделал подсечку. Боец все еще размахивал руками, пытаясь восстановить равновесие и заваливаясь на спину, когда сверху на него плашмя опустилось копье, буквально вбивая его в песок. А через секунду резкий скрежет возвестил о вошедшем в прорези забрала наконечнике копья. Тело на песке дернулось и обмякло, а Недомерок выдернул копье и снова вонзил его в глазную щель забрала. После десятка ударов парень воздел окровавленный обломок копья в небо и закричал:

— Ну, кто следующий!? Давайте сюда следующего!

Опешившие вначале зрители неожиданно дружно поддержали Недомерка, требуя следующего бойца. Через две сании криков и скандирования: — «Недомерок! Давайте следующего! Порвать всех южан!» — на арену вышел новый боец.

Недомерок повернул голову в сторону вышедшего на арену врага, как будто увидел его, бросил обломок копья и подхватил меч и щит павшего. Через несколько секунд зрители наблюдали, как новый боец, едва успев отбить своим двуручником летящий в него тяжелый щит, получил в грудь сдвоенный удар ногами прыгнувшего Недомерка, а затем заливается кровью из раны на шее.

Зрители в этот день еще два раза скандировали свой новый клич. После четвертого убитого Недомерок, под приветственные крики зрителей, медленно побрел в сторону решетки, ведущей с арены. А в ложе Борейта все десять саний с начала боя стояла тишина. И только после ухода с арены своего бойца Лоскер вскочил и ринулся к выходу.

— Странно. Что же случилось между парнем и Ульрикой, что он был сегодня в таком состоянии? — пробормотал маннас, глядя на закрывшуюся за ланистой дверь ложи.

— Данелий, советую даже не спрашивать об этом у маэстро, — Борейт сделал большой глоток вина. — Если уж у парня поехали мозги, то я не хочу знать, что между ними было ночью.

— Оргел, скажи мне, что со мной происходит?

Сидя на кушетке в комнате, выделенной гоблину под лазарет, я снова и снова вспоминал прошедшие сутки. Перед глазами стояла Улька, ночь, проведенная с нею, и арена, где я слетел с катушек.

— Что ты конкретно хочешь знать? Если судить по состоянию твоего тела, то ты в полном порядке, — шаман неторопливо замазывал порез на моей руке заживляющей мазью. — Несколько царапин от ногтей на спине и два легких пореза не в счет. Ну разве что попроси свою девушку в следующий раз не кусать так сильно твое плечо.

— Я хочу понять, почему я перестал контролировать себя! Ведь уже столько времени прошло с того времени, когда ты научил меня держать в узде свою ярость. А тут мне просто снесло мозги! Как такое может быть?

— Ну, ты и задал вопрос, — Оргел, прищурившись, глянул мне в лицо и вздохнул. — Хорошо, я попробую тебе помочь, раз ты сам не можешь понять. Напомни мне, что я учил тебя контролировать, какое чувство?

— Как какое? Я же тебе уже сказал, что ярость! Что ты со мною играешь в тупого и еще тупее?!

— Эх, Ден, какой же ты еще ребенок, — шаман тяжело вздохнул, отставил баночку с мазью и присел рядом на кушетку. — Ну ладно, давай расставим все по местам в твоей голове. Насколько я знаю, ночью к тебе приходила женщина. Так?

— Ну да.

— Кто она была? Знакомая?

— Да, знакомая. Я тебе рассказывал о ней — это была Улька, вот только она оказалась не той, кого я знал. Вернее, не тем… Блин, запутался. Короче, она раньше приходила как рабыня. Тогда я еще был зрячим и не привык пользоваться магическим зрением. Но вчера я смотрел не глазами, и сначала даже не узнал ее. Я испугался, что меня раскрыли, что кто-то узнал про мою тайну и за мной прислали маннаса! А это оказалась она! Она все время меня обманывала! Ведь маннас не может быть рабом — ты мне сам об этом говорил! А она очень сильный маннас, такого не достигнешь за то время, что я ее не видел. Все маннасы, которых я до этого времени видел, ей в подметки не годятся!

— Эй, постой! Не спеши так, а то у меня голова заболела от твоих криков. Давай по порядку. Значит, девушка, которая раньше к тебе приходила и определенно тебе нравилась, оказалась обманщицей. Так?

— Ну, можно сказать и так.

— Не увиливай! Говори прямо, она тебе нравится или нет?

— Я не знаю! Я уже ничего не знаю и не понимаю! Мне хочется ухватиться за ее прекрасную тонкую шейку и душить, — выставив руки перед собой, я представил Ульку в моих руках и улыбнулся. — Душить, пока в ее глазах не угаснет жизнь! Нет! Сначала связать ее как следует, потом отыметь по полной, чтобы она почувствовала, как это быть безвольным рабом, который не может противиться желаниям господина, а потом взять нож и отрезать от нее по маленькому кусочку, а она должна быть в сознании и чувствовать все!

— Стой! Стой, Ден! Ты уже куда-то не в ту степь пошел. Давай еще раз сначала. Кого ты видишь перед собой, когда представляешь красивую женщину?

— Я вижу эту стерву, ее лицо, тело, волосы, глаза! И мне хочется взять ее и…

— Стоп! — Оргел схватил мою руку, которая снова потянулась к такой нежной и тонкой шейке в моем воображении. — Теперь мне ясен ответ. Ден, ты не можешь себя контролировать потому, что это не простая ярость к врагам, которую можно удержать в узде. Это любовь! А такое сильное чувство ни один мужчина не может контролировать. Тем более что у тебя это, судя по всему, первая любовь.

— Что?! Да не может быть! Я не люблю эту стерву! Она предала меня, она обманом влезла в мою душу и выковыряла ее, а потом изваляла в грязи и лжи! Я эту су… ититскую дочь прибить готов, а ты говоришь о любви!

— Ден, не части! Давай успокоимся и подумаем вместе, хорошо? — Гоблин встал с кушетки, повернулся ко мне лицом и положил руки мне на плечи. — Мы выяснили, что ты ее любишь. И не перебивай меня! Да, ты ее любишь, потому что если бы ты ее не любил, то не представлял бы ее образ сразу, как только я попросил тебя подумать о красивой женщине! Но, — шаман поднял руку с выставленным указательным пальцем вверх, — она тебя обманула! Как ты там сказал? Обманом влезла в твою душу, вот! Именно это стало причиной твоей ярости. Любимая женщина обманула тебя! А от любви до ненависти, что? Правильно! Ты сам мне рассказывал про ваши пословицы. От любви до ненависти один шаг! И именно поэтому сегодня на арене ты не мог себя контролировать! Ведь наверняка ты думал о ней, когда вышел на арену? Не так ли?

— Да… Думал…

— Вот! Ты думал о ней, вспоминал, как любимая женщина тебя обманула, и в твоей душе поднялась ярость! Ярость на то, что человек, которому ты доверил самое сокровенное, что может быть между мужчиной и женщиной — ЛЮБОВЬ! — предал тебя! О каком контроле может быть речь в такой ситуации? Ведь ты даже не был готов к бою! Ты, выйдя на арену, думал о ней, а не о противнике. Тебе захотелось выплеснуть свои чувства, а тут перед тобой как раз есть тот, на кого ты можешь это сделать. Вот ты и сорвался. Хорошо еще, что про ускорение не забыл, а то бы прирезали тебя, такого безрассудного, и дело с концом.

— А ты откуда знаешь, что я был безрассудным?

— Да стоило закончиться твоему бою, как тут Лоскер прибежал. Орал долго, требовал ответа — хотел знать, что с тобой такое. Все беспокоился, что ты завтра не сможешь победить. Пришлось его успокаивать, а то этот засранец мне пару раз ошейник почти на максимальный уровень боли включил! Знаешь, как больно?

— Знаю. Очень больно. — Невольно моя рука потянулась к шее, чтобы потереть ожог, который скрывался под ошейником. — А что ты ему сказал, что он успокоился?

— Да пришлось соврать, что это побочное действие зелья, которое позволяет тебе ускоряться. Якобы слишком долгое потребление этого зелья плохо сказывается на голове, вот ты немного и психанул.

— А Шуфар не приходил?

— Да нет, этот орк приходит только тогда, когда надо кого-нибудь подлечить. А что?

— Да сдается мне, что он уже давно понял, что нет никакого зелья ускорения, а то, что ты мне даешь, подделка. По-моему он уже давно понял, что я имею кое-какие силы.

— Ну раз он до сих пор не сказал ничего Лоскеру, то и дальше будет молчать. Я его, конечно, недолюбливаю, и у нас это взаимно, насколько я знаю, но что у него не отнимешь, так это чувство чести. Орки очень щепетильны в отношении чести и долгов, а тебя он практически признал другом, так что вряд ли выдаст.

— Ладно, замяли. Но ты не ответил на мой вопрос — что мне делать, чтобы не сорваться в следующий раз?

— Все просто, мой молодой и очень чувствительный друг. Ты, выходя на арену, не должен думать ни о чем другом, кроме как о предстоящем тебе бое! И ни в коем случае ты не должен вспоминать о своей этой Ульке! Ты понял меня?

— Но как? Она все время у меня перед глазами!

— Тебе может помочь медитация. Просто перед выходом на арену помедитируй хотя бы пятнадцать саний, выкинь из головы все мысли, думай только о предстоящем тебе бое, — Оргел внезапно схватил меня за плечи и приблизился, смотря прямо мне в лицо. — Ты должен победить! Иначе не видать тебе свободы, а значит, и мне тоже!

Был уже поздний вечер, когда Ульрика вошла в дом Борейта. Расстроенная девушка жестом остановила подбежавшего слугу и быстро поднялась на второй этаж. Вечерами Борейт и Данелий сидели в одном из кабинетов с камином, и Ульрика знала об этой привычке своих знакомых, поэтому, не теряя времени на раздевание, проследовала прямо в сторону кабинета.

— О! Чем обязаны столь позднему, но тем не менее приятному визиту? — Данелий поднялся с кресла и прошествовал навстречу Ульрике, вошедшей в распахнутую слугой дверь.

— Добрый вечер, эльсиры. Простите за вторжение, но мне надо переговорить с вами.

— Проходите, уважаемая маэстро, — Борейт так же встал и указал на третье кресло, споро поставленное слугой. — Присаживайтесь, выпейте вина с дороги, а потом уже и поговорим.

— Тем более, я уже знаю тему, на которую вы хотите поговорить, — Данелий, усадив Ульрику, сам пристроился в свое кресло и ухватился за наполненный бокал.

— И какова же тема, на которую я, по вашему мнению, хочу поговорить? — спросила девушка, сделав первый глоток вина.

— Как всегда, вы хотите поговорить о вашем увлечении — Недомерке. А если точнее, об его хозяине, который отказал вам сегодня в выкупе его раба, — закончив говорить, Данелий отсалютовал девушке бокалом с вином.

— Вы правы, именно об этом засранце, подлом и гнилом… которого даже человеком не хочется называть! Я весь день моталась по городу, пытаясь выручить как можно больше денег за поместье и дом в Роденте, принадлежащие мне. И вот, я прихожу к этому жлобу с деньгами, а он мне заявляет, что не может продать Недомерка! Мол, завтра он должен победить на играх, и тогда я смогу купить его, но не раньше!

— Да, он что-то говорил по этому поводу сегодня, — покачал головой Борейт. — А еще он зачем-то просил на завтра взаймы моего телохранителя. Не могу представить, зачем ему сдался мой дроу, когда у него под боком не менее сильный боец. Ведь если я не ошибаюсь, этот его орк, который тренирует Недомерка, очень сильный воин. Правда он забыл уточнить, когда завтра заберет моего телохранителя.

— Еще бы он не забыл! Он в таком виде выбежал из ложи, как будто за ним гонится Темное дитя, — рассмеялся Данелий.

— Да, это было то еще зрелище! — Борейт тоже улыбнулся. — Жаль, что маэстро не могла видеть его лицо, когда Недомерок пошел в бешенстве крошить врагов!

— То есть как это в бешенстве? — Ульрика от испуга чуть не выронила наполовину полный бокал. — Что сегодня было с Недомерком?!

— О, это было то еще зрелище, — Данелий с мечтательной улыбкой уставился в камин. — Это была феерия ярости! Сначала он вышел на арену, как сомнамбула — щит и копье висят в руках, как ненужные вещи, на врага вообще не обращал внимания, как будто того нет на арене. А потом как закричал, вздернул копье и бросился на противника с таким рыком, что тот даже опешил сначала. Буквально три секунды и все закончилось, но этот парень не успокоился. Начал кричать, чтобы ему подали следующего, а зрители его поддержали! Представляете, вся арена кричала, чтобы подали следующего! Ну судьям ничего не оставалось, выпустили следующего, а потом еще двоих. Он их всех уложил, потратил на каждого по несколько секунд! Дольше приходилось ждать, чтобы противники вышли на арену! А после последнего Недомерок как-то сдулся, как будто из него весь воздух выпустили, и спокойно ушел.

— Он-то спокойно ушел, а вот Лоскер выскочил, как будто ему пятки поджарили! — рассмеялся Борейт.

— Да уж, это надо было видеть. Туша Лоскера вылетела в дверь, как будто его ужалили в одно место!

— Понятно, — проговорила Ульрика и сделала большой глоток вина. — А вы не узнавали, что с ним случилось?

— С кем? — удивился Борейт. — С Лоскером?

— Да нет же, Борейт, — ухмыльнулся Данелий, — маэстро спрашивает про Недомерка. Лоскера, как я понимаю, она уже видела, — очередная ехидная улыбка, обращенная Ульрике и подмигивание, которое не заметил Борейт. — Я интересовался, что там случилось с парнем, и мне сказали, что с ним все в порядке. Пара порезов, не считая нескольких царапин на спине, — еще одна ухмылка со стороны Данелия и салют в сторону девушки бокалом, — которые до завтра уже затянутся, благодаря стараниям шамана, который в рабах у Лоскера.

— Понятно. Тогда не буду мешать вашему отдыху и пойду к себе, в свои апартаменты во дворце. Как я поняла, мне все равно не получить Недомерка до завтра, а значит, надо заняться своими прямыми обязанностями, от которых я и так отлынивала целый день. Так что я прощаюсь с вами до завтра, спасибо за гостеприимство и вашу помощь, — кивнув головой Данелию и Борейту как равным, Ульрика покинула кабинет.

Дождавшись, когда затихнет стук каблучков по лестнице, Данелий спросил у своего друга:

— Как ты думаешь, она действительно влюбилась?

— Я бы задал другой вопрос, мой друг — на что она готова ради того, чтобы заполучить этого парня? Ведь учитывая количество денег, которое она готова заплатить этому скунсу Лоскеру, ответ на твой вопрос ясен.

— Я думаю, что если завтра Недомерок умрет, то Лоскер проживет недолго. Ровно столько, сколько Ульрике потребуется времени, чтобы добраться до него. Если еще вчера я бы сомневался в этом, то огонь, горевший сейчас в ее глазах, рассеял все мои сомнения.

— Интересно, насколько этот ланиста глуп, что не разглядел обещание смерти в ее глазах? Каким надо быть слепым идиотом, чтобы не увидеть такого в глазах женщины и отказать в продаже раба?

— Он играет с проснувшимся вулканом и не подозревает об этом. — Данелий поставил бокал на столик и уставился в огонь, горящий в камине.