О чем думает разумный, оказавшись в неволе? Естественно, о свободе. О том, как он покинет ненавистные стены, вдохнет воздух свободы, взглянет на небо, не ограниченное решетками, и может быть, закричит от счастья. И если Денису, первоочередной задачей которого в данный момент было выживание, такие мысли были бы простительны, то принцу Наилону ни в коем случае нельзя было допустить такую ошибку.

Живя в довольно жестком обществе темных эльфов, Наилон прекрасно понимал, что никто не позволит ему беспрепятственно гулять на свободе. Поэтому все время, которое он прожил в столице дроу Наймантере, где располагался дворец, Наилон постарался использовать с пользой для побега. Сбор небольшой суммы денег и подготовка планов побега были малой частью того, чем он занимался. Принц постарался как можно лучше научиться защищать себя без помощи магии, так как его обучение в этой области было сильно ограничено начальным уровнем. Так же Наилон проявил большую тягу к охоте, чтобы научиться выживанию в лесу и способам выслеживания дичи. Егеря из числа допущенных к королевским особам были в восторге от любознательности юного принца и с удовольствием обучали его.

Наилон старался научиться всему, до чего мог дотянуться. Даже у своих телохранителей он смог узнать много чего в области охраны, маскировки, преследования преступников, захвата цели и даже как правильно ухаживать за лошадьми в походе. Так же принц интересовался политической обстановкой в близлежащих странах, именно поэтому и он и выбрал для себя империю Истер в качестве первоочередного места для укрытия от ищеек дроу. Дело в том, что империя не имела с дроу договора о выдаче преступников, в отличие от других близлежащих и более безопасных государств.

И вот теперь, сидя в небольшой кофейне на одной из улиц Люсифеля, прилегающей к базарной площади, юный принц жалел, что в свое время мог общаться с ограниченным числом разумных, допущенных во дворец. Да, он мог говорить с охраной, с дворянами, постоянно приезжающими во дворец, с егерями на охоте, с родственниками, которых он искренне не любил. Но стоило ему покинуть пределы дворца, как все общение с обычными людьми или купцами происходило только через охрану, что воспринималось им в то время в порядке вещей. Теперь же он понимал, что имей он желание и возможность пообщаться с теми же купцами, торговцами или даже обычными жителями королевства дроу, у него не возникло бы той проблемы, обдумыванием которой он сейчас был занят, медленно попивая очередную чашку кофе. А проблема была довольно проста — где взять денег? Нет, можно было продать часть драгоценностей, которые принц забрал при побеге вместе с деньгами, но тогда его быстро найдут ищейки Великой матери, ведь на каждой вещице имеется клеймо первого дома темных эльфов. Так что проблема денег стояла перед Наилоном в полный рост.

А пошло все от незнания простых вещей, очевидных каждому простому разумному, благодаря чему принц, попав в империю людей, переплачивал за все, начиная от комнаты в таверне и еды и кончая одеждой и информацией, втрое, а то и вдесятеро больше требуемого. Каждый встречный кабатчик или даже простой прохожий в этой стране норовил обмануть молодого дроу и нажиться на нем, стоило тому только показать свою неосведомленность в вопросах местного ценообразования. И теперь от той довольно большой суммы, которую Наилон смог скопить для побега, остались гроши, которых хватило бы всего на восьмицу проживания в столице империи. Можно было, конечно, уехать и растянуть оставшуюся сумму на саар, живя в каком-нибудь захолустном городишке. Но скрываться одинокому дроу в таком месте было бы намного сложнее, чем в Люсифеле, где нередко можно было увидеть наемников из числа разумных самых разных рас, в том числе и темных эльфов. К тому же через пару дней начинались празднования юбилея императора, в честь чего было объявлено о пятидневных играх и турнире на арене с участием самых знаменитых гладиаторов империи. А попасть на эти игры Наилон очень хотел, несмотря на заоблачную цену билетов.

Раньше, живя во дворце, принц часто наблюдал за тренировками гарнизона или своей личной охраны, и даже постоянно участвовал в них. Но никогда не замечал за собой тяги к лицезрению боев ради удовольствия. Но после того, как из любопытства Наилон в одном из небольших городков, находясь уже на территории империи Истер, посетил бои гладиаторов, в нем проснулось ранее неведомое ему чувство, каждый раз разжигающее в нем желание увидеть, как разумные борются за свою жизнь до последнего. Может, в этом был виноват запах крови, проливаемый на песок арены, или дикие крики людей, подбадривающие своих кумиров. А может, в этом был виноват тот мелкий слепой парень, бой которого Наилон увидел в свое первое посещение арены? Принц до сих пор вспоминал, как двигался этот человек. Каждое движение, каждый удар и уворот так и дышали жаждой жизни, которую мелкий пацан не собирался отдавать, несмотря на преимущество противников. Даже в схватке с четырьмя врагами этот Недомерок сделал все, чтобы выжить. Было видно, что человек сражается на грани своих возможностей, и сражается не просто для развлечения, а ради выживания! Именно это и зацепило какую-то струну в душе Наилона. И теперь принц старался посетить арену и увидеть бои не на жизнь, а на смерть в каждом посещенном им городе.

Все еще думая о своей проблеме, Наилон обратил внимание на разговор двух купцов, сидящих через несколько столиков, благо хороший слух позволял даже не напрягаться, чтобы услышать приглушенные голоса людей. За спиной одного из купцов стоял рослый орк, явно наемник, так как был он облачен в кожаные доспехи и имел при себе пару мечей за спиной, и хмурым взглядом обводил ближайших посетителей кофейни. Дородные торговцы не торопясь попивали кофе и обсуждали предстоящие игры. Как оказалось, один из них был приезжим, и именно его охранял орк, нанятый этим утром в местной гильдии наемников в качестве телохранителя.

— Кренор, вот зачем тебе нужно было тратить деньги на телохранителя? — вопрошал довольно богато одетый торговец. — Здесь безопасная столица, а не дорога, на которой полно разбойников. Я, например, полностью доверяю столичной страже.

— Эх, ты не скажи, мой друг. Вот ты живешь в столице много лет, у тебя вся стража прикормлена, аристократы ходят к тебе в долг брать, каждую неделю ты бываешь во дворце. Поэтому ты и чувствуешь себя в безопасности, потому что такого известного и влиятельного человека никто не тронет просто так. А я приезжий, никого здесь не знаю, защитника не имею и страже денег за безопасность не платил. К тому же еще по дороге сюда я слышал много плохих новостей о наследнике и его юных друзьях-аристократах, а в здешней гостинице эти слухи только подтвердились, — одетый в добротную, но явно дорожную одежду купец сделал глоток из чашки, наклонился немного вперед и продолжил уже более тихим голосом: — Вот ты, например, знаешь, что три дня назад Еврона прирезали ночью? А кто прирезал, так и не выяснили якобы. Вот только видели люди, как умер Еврон — его компашка принца ради потехи на лоскутки пустила, и даже прибежавшая стража ничего не смогла поделать! Стражники только стояли и смотрели, как юные эльсиры отрезали по куску от честного человека!

— Да не может быть того! Я сам ходил к главе городской стражи и спрашивал про Еврона. Он сказал, что убийцами были грабители, которых при поимке и убили, так как они живыми не дались. Так что ты чего-то напутал, друг мой. А насчет безопасности у тебя же есть охрана каравана, так на кой ляд ты потратил деньги впустую на телохранителя? Взял бы одного из своих охранников и ходил с ним, раз ты не уверен в своей безопасности.

— Вот опять ты, Хварон, рассуждаешь, как столичный житель, а одного не знаешь, что страже дела не будет до моей охраны, если я попадусь местным эльсирам под веселую руку. А если я возьму одного из своих охранников, то его вместе со мною пустят на корм собакам и даже не посмотрят, что я честный торговец и исправно плачу налоги. Поэтому и нанял я орка, так как даже у нас в империи нельзя безнаказанно убивать нелюдей на глазах у народа. Правда, хотел было нанять эльфа или дроу, но в местной гильдии уже не осталось их, всех за последние дни разобрали в телохранители.

— Да не может быть такого, чтобы все вдруг сошли с ума и принялись нанимать себе охрану в нашей благословенной столице!

— Эх, Хварон, даже несмотря на то, что ты приближен ко двору и постоянно живешь в столице, нельзя быть таким близоруким. Всем известно, что император стар и скоро на престол взойдет его вздорный сынок. Да, да, не смотри на меня так, я еще мягко его обозвал! Любой купец, который держит уши раскрытыми, тебе скажет, что стоит только принцу взойти на трон, как он затеет войну. Ему, видите ли, подвиги его предков покоя не дают, тоже хочет прослыть великим завоевателем. Об этом чуть ли не на каждом углу говорят, а ты даже ничего не хочешь слышать. А война для торгового люда означает огромные траты, а для некоторых даже разорение. Поэтому-то все сейчас и пытаются обезопасить себя. Думаешь, одни приезжие купцы боятся шайки принца? Ничего подобного! Я знаю как минимум двух столичных купцов, которые уже продали часть своего дела и вывезли капиталы в Лестор. Да что купцы, многие приезжие аристократы также боятся и нанимают телохранителей, и даже не одного!

Дальше разговор купцов Наилон не стал слушать. Он уже знал, что нужно делать, чтобы не только заработать денег, но и попасть на игры бесплатно. Уже через десять саний молодой дроу входил в местное отделение гильдии наемников.

Наилон стоял в ложе своего нанимателя, которым оказался довольно богатый аристократ из северной провинции, и смотрел на арену. Арена представляла собою правильный круг диаметром сто шагов, засыпанный коричневым песком. Места зрителей отделялись от арены парапетом высотой в пять шагов. Первый ряд зрительских трибун состоял полностью из отдельных лож, вход в которые осуществлялся из кругового коридора, идущего внутри здания. Самая большая ложа длиною более тридцати метров предназначалась для императора, членов императорской семьи и особо приближенных лиц. Далее по бокам шли ложи для почетных гостей из других стран. Например, сейчас эти ложи занимали посольства эльфов и дроу, приехавшие засвидетельствовать императору свое почтение и привезшие подарки на его юбилей. Именно по этой причине Наилон сейчас старался спрятаться за шторой, чтобы его не могли разглядеть из ложи, выделенной для посольства темных эльфов. Благо ложа нанимателя принца располагалась довольно далеко от посольства дроу, и сидевшая в высоком кресле эльфийка, в которой Наилон сразу распознал одну из родственниц королевы, была занята разглядыванием посольства светлых эльфов.

Честно говоря, принц тоже не прочь был посмотреть на принцессу светлых эльфов, но больше всего он хотел увидеть легендарную преподавательницу академии, маэстро Ульрику, которая была сильнейшим маннасом академии на данный момент. Эту человеческую женщину не столько боялись, сколько уважали даже в королевстве темных эльфов, что подтверждалось множеством историй, услышанных Наилоном, когда он еще жил во дворце. Раньше он даже мечтал поступить на обучение в академию светлых эльфов, пока не понял, что никто ему этого не позволит. Ведь королеве совсем не был нужен новый сильный маннас, а требовался всего лишь призовой жеребец-осеменитель. А вот его дети, при условии проявления дара, уже пошли бы учиться в академию, только не к светлым эльфам, а свою, темноэльфийскую.

Именно за этими думами и застал Наилона звук гонга, возвещающий начало игр. В императорской ложе произошло шевеление, и к парапету вышел распорядитель игр.

— Сегодня, в честь юбилея нашего любимого императора, мы начинаем турнир лучших гладиаторов, собранных со всех концов нашей необъятной страны! — Благодаря стоящему рядом маннасу, голос распорядителя легко разносился по амфитеатру, достигая самых последних рядов, где сидели богатые горожане, у которых хватило денег выкупить довольно недешевые билеты. Если бы не удачное стечение обстоятельств, то Наилон сидел бы сейчас в одном из крайних рядов рядом с горожанами, а не находился в отдельной ложе для аристократов. — В отличие от ежегодных трехдневных игр, этот турнир будет идти пять дней! В первый день вы увидите массовые битвы, сценарием для которых послужили исторические события нашей любимой родины. Во второй день пройдут групповые бои и бои с животными. В третий день мы покажем вам парные бои лучших гладиаторов. В четвертый день лучшие из лучших, те кто смогут пройти все испытания предыдущих дней, начнут борьбу за право сражаться в финале турнира! И наконец, в пятый и последний день будет всего три боя, в которых решится, кто же лучший боец нашей империи! А сегодня я рад представить вам первый бой — Армия основателя нашей империи — великого воина Асрома, против зверей диких земель! Встречайте!

Раздавшаяся музыка заглушила звук поднимающихся решеток, и через пять широких проемов на арену вступили гладиаторы. Сорок человек, экипированных сетями, трезубцами, копьями и большими пехотными щитами, выстроились в ожидании противников. Через санию раздался протяжный рев нескольких зверей и на противоположной стороне арены песок вздыбился, открывая четыре больших проема, ведущих под землю. Рев повторился, и на арену выметнулся первый зверь. Огромный мурс с горящими яростью глазами крутанулся на месте, увидел добычу и моментально рванул в атаку. Не успел первый зверь добежать до людей, как из подземелья выметнулась следующая тварь, покрытая черной длинной шерстью, и последовала за своим сородичем.

Люди не растерялись и, разбившись на четыре группы, приготовились встретить страшных зверей. Пока одна группа сдерживала первого мурса, держа его на расстоянии копьями и стараясь опутать сетями, вторая группа выдвинулась наперерез следующему зверю. Последние две группы уже бежали к открытым зевам огромных люков, намереваясь встретить оставшихся двух мурсов.

Спустя пять саний на залитой кровью арене остался один живой мурс, да и то жить ему суждено было недолго, так как в его опутанном сетями и истыканном копьями теле почти не осталось крови, обильно разлитой на песке вокруг. Из гладиаторов пострадало всего три человека — один умер, неосторожно подставившись под удар огромной когтистой лапы и отлетев со сломанной шеей, а двое были всего лишь несильно ранены.

— Как и в былые времена великий предок нашего любимого императора поверг напавших на его людей зверей, так и сегодня эти бойцы повергли страшных мурсов! Поприветствуем первых победителей турнира! — голос распорядителя потонул в криках зрителей. — А теперь мы представляем вашему вниманию другую веху в истории нашей непобедимой империи! Сегодня на этой арене тяжелая пехота императора Бруселека расправится с ордой варваров, решивших противостоять непобедимым легионам империи, завоевавшим северные земли!

Успевшая опустеть арена неожиданно пришла в движение. Огромные плиты, из которых состоял покрытый песком пол арены, начали подниматься вертикально вверх. Через пару саний вместо круглой арены зрители увидели коридор шириной в тридцать шагов, образованный поднятыми вертикально фрагментами пола. Высота стен коридора достигала трех шагов, за которыми были темные провалы, заполненные частоколом кольев, так что пожелай кто перепрыгнуть стену и избежать боя, то страшная смерть ему была гарантирована.

Распахнувшиеся ворота в одной из стен арены выпустили в коридор сорок солдат, облаченных в доспехи имперской тяжелой пехоты. Из оружия у каждого воина был ростовой прямоугольный щит с вырезом под копье, само копье длиною в четыре шага и меч. Четко отданная команда выстроила пехотинцев в непробиваемую стену, перекрывшую коридор от стены до стены.

Открывшиеся с другой стороны коридора ворота выпустили из своего нутра сорок человек, разнообразно экипированных короткими мечами, кулачными щитами, булавами, топорами и небольшими копьями. Большинство гладиаторов щеголяло в набедренных повязках и только на нескольких были штаны и рубашки, о доспехах же речи и не шло, только на нескольких людях были пояса и кожаные перевязи.

— Что-то странное происходит, — подал голос наниматель Наилона, обращаясь к сидящему рядом с ним мужчине, который тоже был из числа приезжих аристократов. — Мало того что жеребьевка так неравномерно распределила бойцов, так теперь можно подумать, что всех гладиаторов из северных провинций решили просто убить на потеху толпе.

— Вы правы, Борейт. Видимо, кто-то не поскупился заплатить организаторам турнира, чтобы убрать конкурентов.

— Данелий, а не может ли это быть связано с последними слухами о войне?

— Думаете, это все происки принца, и он намекает на незавидную судьбу тем, кто не хочет принять его политику? Ведь всем известно, что наследника поддерживают эльсиры южных провинций, в то время как большинство северных аристократов против войны.

— Все возможно, друг мой. Видимо, нам решили показать, что будет с нами, если мы воспротивимся желаниям наследника. Совсем наш император ослаб, раз его сын творит в империи, что пожелает.

Наилон, внимательно слушавший разговор, даже не подозревал, что на другом конце арены в ложе светлоэльфийского посольства велся практически аналогичный диалог.

На арену я вышел одним из последних. В голове все еще крутились слова Шуфара о том, что ему совершенно не нравится результат жеребьевки. Ну да, только дурак мог бы поверить в такое совпадение. Видимо, кому-то нехило дали на лапу, чтобы восемь пятерок гладиаторов из южных провинций попали в одну группу. А учитывая, что им предстоял простой бой с животными, то тут вообще надо быть дебилом, чтобы поверить в случайность результата жеребьевки. Нашей группе, собранной из гладиаторов северных провинций, предстоял бой с людьми, правда подробности сценария нам не рассказали, поэтому Шуфар и был на взводе. Все время подготовки он потратил на то, чтобы вбить в голову нашей пятерки простую истину — держаться вместе, никому не доверять, помогать мне во всем. Пять человек — именно столько требовалось выставить каждому ланисте, который желал участвовать в императорском турнире в этом году. И вот теперь я, Клемент и еще трое старожилов вышли на столичную арену.

— Нас явно отправили на убой, — раздался тихий голос Клемента.

— Расскажи, что ты видишь, — попросил я, хотя уже смог разглядеть стены, вздымающиеся по бокам и образующие коридор, шириной метров в тридцать.

— Перед нами длинный коридор, а в конце стоит стена из тяжелой пехоты с длинными копьями. И они перегораживают весь коридор, а у нас только короткие мечи и топоры. Это все равно, что выпустить против мурса щенка и ждать, пока тот его сожрет. Нас точно отправили на убой.

Хотя я еще не видел стену из тяжелой пехоты, но в воображении уже успел себе представить, как эта стена из закованных в сталь людей просто неторопливо прижмет нас к стене и нанизает на копья.

— Клемент, ты хочешь выжить?

— Да, хочу! Но не знаю как! Если у тебя есть идеи, то сейчас самое время их озвучить, а то через санию уже будет поздно. Пехотинцы уже опустили копья и идут на нас.

— Помнишь наш первый групповой бой? Помнишь, что я там сделал? — Я подождал пару секунд, чтобы Клемент осознал мои слова и продолжил: — Это наш единственный шанс. Если мы пробьем брешь в стене пехотинцев, то сможем победить. Да, они сильны, но они сильны в строю. А вот если появится брешь, то мы сможем подойти вплотную и разбить их строй.

— Я тебя слушаю, Ден. Что мне делать?

— Надо отвлечь пехотинцев, устроив попытку прорыва с правого фланга. В это время ты и еще кто-нибудь должны быть наготове у левой стены. И еще мне потребуется второй меч.

— Я понял тебя, — Клемент подошел и протянул свой меч, — держи мой меч, все равно он мне может не понадобиться. Дай мне время, я поговорю с другими бойцами.

Когда Клемент отошел, я снял свой пояс и аккуратно уложил его у стены. Сразу стало так легко, что я почувствовал себя пушинкой. Покрутив мечи, я перехватил их обратным хватом и направился к левой стене. Через санию ко мне подбежал Клемент и еще один из наших бойцов.

— Когда я свистну, вы должны будете присесть на одно колено и выставить над головою щиты.

— Ясно. — Клемент развернулся в сторону противника и сделал три шага. — Я договорился с ребятами. Они попытаются пробиться по правому флангу, но не рассчитывай на большую свалку. Все хотят жить, поэтому никто не полезет на копья без шанса забрать хотя бы одного противника.

Шаги пехотинцев раздавались набатом в голове. Было такое чувство, будто я пришел на парад и вот сейчас мимо меня проходит колонна военных. Медленно тянулись секунды, шаги раздавались все ближе и через некоторое время я смог различить в туманном мареве магического зрения строй латников с копьями наперевес.

— Вашу ититскую бабушку! — невольно вырвалось у меня. Это действительно были латники, закованные с ног до головы в железо! А буквально через двадцать секунд с правого фланга раздались крики, и десяток бойцов ринулись вперед, отбивая копья в стороны щитами и мечами. К сожалению, теми железяками, что были в руках гладиаторов, перерубить толстое древко тяжелого копья можно было и не мечтать. Парочка гладиаторов попытались было прошмыгнуть под копьями перекатом, но трое пехотинцев сразу же бросили копья и встретили их в мечи.

Спустя долгие пять секунд после начала атаки гладиаторов я свистнул и активировал сеть ускорения. Впереди медленно начал приседать Клемент, выставляя щит над головой. Я не стал ждать, пока Клемент с сотоварищем полностью опустятся на одно колено, и взял разгон. Два длинных шага, больше похожие на прыжки, оттолкнуться от щита над головой Клемента, прыгнуть со всей силы и сгруппироваться в воздухе. Внизу медленно проплывают приближающиеся копья пехотинцев, я делаю сальто и выпрямляюсь в воздухе. Приземление оказалось не из мягких, так как мои ноги ударили в шлем пехотинца, торчащий над щитом, и буквально выбили того из строя. Упав на песок в двух метрах позади строя солдат, я кувыркнулся к ближайшей спине, закованной в латы, и вонзил правый меч в подмышку пехотинца. Треск поддоспешника, тихий всхлип, и закованный в железо человек начал оседать. Как бы хорошо ни был подогнан доспех, всегда можно найти в нем щель. А в латных доспехах слабыми местами всегда бывают сочленения, так что я воспользовался этой особенностью в полной мере, тем более кольчуг, которые могли бы защитить от такого удара, у пехотинцев не было. Левый меч метнулся к стоящему рядом солдату и ударил того в щель между шлемом и доспехом. Выдернуть правый меч, крутануться вокруг левой ноги за спину следующего пехотинца и воткнуть меч в левую подмышку очередного солдата. Выдернуть левый меч, крутануться вокруг правой ноги и ударить следующего латника в открывшуюся щель под коленную чашечку. Еще два поворота — и еще три солдата начинают заваливаться на песок. На этом моя удача и закончилась, так как прямо передо мною мелькнул длинный меч, и мне пришлось срочно отскочить на несколько шагов от шеренги пехотинцев.

— Ититский сын! — невольно вырвалось у меня при очередном отскоке от пронесшегося перед лицом меча. — А ты откуда взялся!?

Появление командира пехотинцев, а это был именно он, стало для меня неприятной неожиданностью. Отличный, явно дорогой пластинчатый доспех, не стесняющий движений, длинный меч и отсутствие щита и копья говорили сами за себя. Офицер не стал тратить время на разглядывание меня, оскалился в яростной гримасе и бросился в бой. Скорость передвижения латника резко возросла, и мне пришлось уворачиваться от очередного удара. Этот человек явно владел техникой вхождения в боевой транс, которую мне продемонстрировал недавно Шуфар. Правда, до орка ему было далеко. Скорость пехотинца еле дотягивала до шестой части скорости наставника, так что спустя пять секунд я заблокировал его выпад левым мечом, а правый меч воткнул ему в горло. Не успело тело командира упасть на песок, как я рванул в сторону строя пехотинцев. Успел я уже к добиванию левого фланга, где проделанная мною брешь быстро заполнилась гладиаторами. Пехотинцы попытались было завернуть строй и устроить круговую оборону, благо с правого фланга их прикрывала бы стена, но потерявшие товарищей разъяренные гладиаторы не дали им такого шанса. Без правильного командования строй пехоты был моментально разбит, и завязалось несколько отдельных схваток, в которых гладиаторы не упустили своего преимущества, вовлекая пехотинцев в ближний бой.

Спустя пять минут на арене осталось стоять чуть больше двух десятков бойцов. Пехотинцы были вырезаны все. Подоспевшая уже к концу развязки стража не посмела сунуться в гущу боя и вытащить оставшихся пехотинцев. Пример пары разъяренных гладиаторов, потерявших своих товарищей и в безумии ринувшихся резать прибывших охранников, охладил пыл последних. Да, обоих бойцов убили, нанизав на копья, но перед этим они смогли зацепить пятерых охранников, двое из которых не выжили.

Для меня же в этом бою стали неожиданностью две вещи: первое — я не использовал для концентрации в бою музыку, так как просто забыл о ней в пылу боя; и второе — я даже не заметил, когда слил излишки энергии через ноги в землю. Видимо, я уже так натренировался, что стал делать все это на автомате.

— Интересно, с чего это наследник так бесится, что даже здесь слышно? — вопрос, заданный принцессой Альтереей, явно был риторическим, так как ответ на него любой из присутствующих мог услышать в долетающих из соседней ложи выкриках принца. Будущий наследник престола не ограничивал себя в выражениях, пока доносил до распорядителя свое неудовольствие сорвавшимся представлением, обещая тому все плотские удовольствия мира в компании с имперским палачом. Ведь по сюжету доблестная армия великого предка не могла проиграть варварам!

— Я думаю, ваше высочество, что некоторые планы принца в отношении аристократов из северных провинций империи не были претворены в жизнь так, как он хотел, — отвечая, Ульрика указала принцессе на один из секторов арены, где тесной группой сидели ее знакомые. Там уже полным ходом шло празднование победы гладиаторов над императорскими латниками, и даже отсюда было видно, как ликуют эльсиры в нескольких ложах, провозглашая тосты и произнося здравицы.

— Вы как всегда правы, маэстро. Видимо, этим представлением наследник хотел морально сломить противящихся его политике эльсиров, большинство из которых проживает в северных провинциях империи.

— Еще бы им не противиться. У большинства жителей севера хорошие отношения со Светлым лесом и Лестором, ведь практически половина северных торговых путей проходит через их земли. А если начнется война, то это будет означать не только потерю прибыли от торговли, но и разорение земель тамошних эльсиров. Ведь в отличие от принца они хорошо себе представляют, что адекватный ответ на агрессию не заставит себя ждать, а значит, ваша армия и войска Лестора пройдут огнем и мечом именно по их землям.

— Кстати, маэстро, а почему вы уделили так много внимания тому гладиатору с черной повязкой на глазах? Вы не отрывали от него взгляда, стоило ему только появиться на арене, — принцесса резко сменила тему, в надежде поймать Ульрику на недомолвках.

— Просто я уже видела этого бойца раньше. Еще до того, как он ослеп.

— А он разве слепой? — Удивление Альтереи было неподдельным. То, как двигался этот мелкий человек, когда сражался с командиром латников, сделало бы честь любому бывалому воину из Светлого леса. Да, ветеран или маннас из эльфов в несколько секунд скрутил бы этого человека, но чтобы достичь такого уровня в боевых искусствах, уходило не одно десятилетие. А этот человек показался принцессе очень знакомым. И если зрение не обмануло Альтерею, то времени на совершенствование навыков у него было не больше года.

— Да, он слепой. Как мне рассказал один мой знакомый, в одном из боев его чуть не убили. Он выжил, но в результате полученных ран он потерял зрение. Говорят, что там была какая-то темная история то ли с отравлением, то ли с договорными боями.

— Как интересно. Надо будет приказать выяснить как можно больше сведений об этом человеке.

— О, ваше высочество, неужели и вас заинтересовал этот гладиатор? Я же видела, что вы тоже глаз с него не сводили, — Ульрика задала вопрос с улыбкой на устах, хотя в глубине ее сердца поднялась волна ревности. И именно появление этого чувства дало ответ на вопрос, который терзал ее последнее время.

— Да нет, что вы, маэстро. Просто мне показалось, что я когда-то встречала этого человека.

Несмотря на нейтральный тон, которым был произнесен ответ принцессы, волна ревности снова всколыхнулась в сердце Ульрики. Слишком задумчивым было выражение лица Альтереи, когда она смотрела вслед уходящим с арены бойцам.