Глава 10
Сквозь сон пробился хрипловатый крик петуха. Через пару секунд, подтверждая скорый восход, все пернатая мужская часть деревни единодушно пришла к общему мнению. Началась голосистая утренняя перекличка.
Вполголоса чертыхнувшись, Алексей зевнул и заспанно протёр лицо. Даже при всём желании спать стало совершенно невозможно. Как будто курятник завёлся прямо в голове. Помнится, отцу однажды на Новый год тоже подарили такой продвинутый будильник. Внешне вроде бы всё вполне благопристойно, беленький пластик, раскраска, нарядненько так, даже инструкция на русском прилагается. Отец посмеялся, поблагодарил, батарейки зарядил и лёг спать в предвкушении чудесного пробуждения. Наутро, в шесть ноль-ноль, петух, а скорее курица, истошно закудахтала. Казалось бы, ладно, орёт себе и орёт, нажал кнопку и спи спокойно, дорогой друг, ан нет. Коварные китайские инженеры предусмотрели и этот примитивный порыв. Кнопка выключения напрочь отсутствовала. Прокудахтав, курица снесла яйца, которые с весёлым грохотом рассыпались по ламинату. Тут уже проснулся весь дом, и соседи тоже, судя по азбуке Морзе в батареях отопления. Чертыхаясь, сонный отец водрузил очки, опустился на четвереньки и полез под кровать. И пока не собрал все яйца до единого, истошно кудахтающая курица так и не успокоилась. Мысленным взором пронзив все последующие весёлые пробуждения, отец плюнул на новомодное китайское чудо и быстренько вернулся к старому доброму советскому будильнику с кнопкой. А ценный подарок так и валяется где-то на антресолях. Отдыхает, курочка. Сюда бы её, петухов очаровывать. Вот бы потом намучились пластиковые яйца высиживать…
Сонно зевая, Алексей спустился с печи, влез в берцы и побрёл умываться. Наклонился над кадушкой и растерянно замер:
— Опа! А водичка-то тю-тю…
Дверь скрипнула. По ногам потянуло бодрящим утренним холодком.
С секундной заминкой протиснулась раскрасневшаяся хозяйка с двумя поплёскивающими бадейками на коромысле. Встретившись глазами, смущённо потупилась и, неловко присев, попыталась снять груз.
— Куда ты! — метнулся навстречу Алексей. — Давай помогу.
Подхватив тяжеленные вёдра, с натугой опустил на пол.
— С ума сошла. Тут все килограмм двадцать.
Вошла Гертруда, прижимая стопку поленьев к груди.
— Доброе утро! Как спалось?
— Доброе, — растерянно пробормотал Алексей. — Нормально…
Ой, а неудобно-то как. Оказывается, пока кое-кто дрых без задних ног, народ уже впахивал с утра как папа Карло.
— Это хорошо, — хитро улыбнулась Гертруда. — Выходит, убаюкал вас хозяин. Значит, глянулись вы ему.
— Э-э-э, да…
Алексей озадаченно потёр лоб.
А правда, вообще непонятно как уснул, память словно отшибло. Вроде этот лемур пришёл, мурчал как кот, ну почесал его немного, а потом как в чёрную дыру ухнул… Ладно, убаюкал так убаюкал. Видно, на то он и домовой. Психотерапевт и потусторонняя сущность в одном лице.
Гертруда подлила тёплой воды в бадейку.
— Умывайтесь. Сейчас Луша вам завтрак накроет.
— Так это… Будильник, тьфу, первые петухи уже пропели. Выходить надо.
— Ничего, подождут, — в голосе Гертруды промелькнули чисто мамины интонации. — Без завтрака я вас всё равно никуда не отпущу. Тоже мне удумали, голодным по лесу бродить…
— Хорошо, — покорно сдался Алексей. — Завтрак так завтрак.
Вот так же один в один с утра не получалось и спокойно уйти в универ. Мама категорически настаивала на своём. Никаких лекций на голодный желудок, и всё тут. Хоть пирожок с чаем, но съешь, язву заработать хочешь? И клятвенные заверения, что можно перехватить чего-нибудь по пути, не помогали. В итоге скромный пирожок с чаем оборачивался получасовым плотным обедом. А сытый желудок аукался потом тяжелой борьбой со сном на лекциях.
Наскоро перекусив остатками вчерашнего глухаря, запил кисловатым клюквенным морсом. Отказавшись от добавки, поблагодарил Лушу и стал собираться. За дверью уже деликатно покашливал Гордой.
Рассовав патроны по карманам, Алексей закинул ружьё на плечо и вопросительно повернулся к Гертруде:
— Так я пошёл?
— С богом! — с чувством перекрестила старушка. — Только будьте очень осторожны.
— Это само собой, — Алексей шагнул к двери.
— Стойте! — окликнула Гертруда. — Гостинец забыли!
— Что?
— Гостинец.
Гертруда протянула беленький узелок.
— Хозяину леса. Негоже идти без гостинца-то. Осерчает и закружит вас. Незнамо сколько так потом и проплутаете, уж я-то знаю.
— А-а-а… Спасибо.
— Не за что. Всё, ступайте себе с богом.
— Ага…
Аккуратно прикрыв дверь, Алексей едва не столкнулся с неторопливо прохаживающемся по крыльцу охотником.
— Ой, э-э-э, здрав будь, Гордой!
Ночное бдение не прошло даром. Первые строки блокнота выскочили в памяти автоматически.
Гордой растерянно замер и тут же спохватился:
— Эвона как… И ты будь здрав, Олекший. А люди говорили, ты по-нашему совсем не разумеешь. — С головы до ног оглядел чудную пятнистую одежду, задумчиво теребя седой ус.
И что ж за мастерица такой узор сотворила? Будто сам лес на ткань лёг. Вот диво дивное. И сапоги одежде под стать. Искусная работа. Кожа черным черна, как ночь, чёрной же, тонко плетённой верёвкой хитро перевиты через дырочки, а сами дырочки тоже непростые, а чем-то по краям отделанные. Чтобы кожу ненароком не порвать, значит. Умно придумано.
Алексей пожал плечами и улыбнулся.
Первый диалог с аборигенами прошёл успешно. Выходит, не зря весь вечер промучился. Хоть что-то стало понятно, а вот с остальным пока плоховато. Ничего, вопрос времени. Подтянется. Латынь намного хуже шла. Не зря уже столько лет мёртвый язык. Хотя нет. Тут, наверно, ещё в самом ходу.
— Прости, не понимаю. Мало слов знаю, — озабоченно глянул на экран. — Мы идём в лес? — придал голосу вопросительную интонацию.
— Чего? — охотник оторопело покосился на колдовскую вещицу. Вот ведь и ещё диковина какая. Словно по ярко светящемуся льду бегают чёрные муравьи. Да ловко так, как привязанные друг за другом. — А, в лес… Дык, идём, чего ж не идти-то. Вчера ж ещё договорились.
Олекший говорил как-то странно, с запинками. Вроде и складно, а кажется, будто и не сам вовсе говорит, а прислушивается к кому-то внутри, кто подсказывает, что говорить. Чудно. Одно слово, колдун.
— Пошли, стало быть, — подхватил короткое копьё и неторопливо двинулся к лесу.
Накинув капюшон, Алексей скинул ружьё и привычно положил ствол на сгиб левой руки.
Эх, как будто снова собрался в родной страйкбольный лесочек под Питером. Только старых друзей уж нет, и оружие самое что ни на есть настоящее. И тысячу лет назад…
— Пошли.
Дружелюбно виляя хвостами, подбежали собаки. Гордой присел и ласково потрепал свалявшуюся холку приветливо скалящего клыки громадного пса.
— Что, прибежал, Лютый… У-у-у, морда страшная. Ну ладно, пойдём, прогуляемся… Пёс мой, — пояснил ведуну. — Опять всю ночь где-то шлялся, кобелина. Наверно, к зазнобе своей бегал. Есть там у соседей на отшибе одна гулящая, такие хороводы собирает, у-у-у…
Алексей нейтрально улыбнулся. Электронный словарь, конечно, очень здорово, но Гертруды явно не хватает.
— Ладно, пошли помаленьку, — заторопился Гордой. — С Лютым всё поспокойней будет. Натаскан он у меня знатно. И на кабана ходили, и на медведя бывало.
Собаки сгрудились сзади полукольцом, к чему-то настороженно принюхиваясь.
Алексей понятливо усмехнулся и чуть ускорил шаг. Значит, здесь таинственный друг, на бессменном сторожевом посту. Тоже прогуляться вышел. Ну-ну…
Миновав обветшалый частокол, Гордой прогнал чужих собак и, кликнув Лютого, свернул на едва заметную тропку. Движения стали экономные, размеренные. Словно хищник наконец оказался в родной стихии.
Остановился у замшелого валуна и сунул руку за пазуху. Вытащил краюшку ноздреватого хлеба и аккуратно положил по центру камня.
— Прими, стало быть, в дар, хозяин лесной.
Пёс подбежал, умильно покосился на угощение и заинтересованно принюхался. Гордой недвусмысленно поднёс к мохнатой морде внушительный кулак.
— А вот это ты видел? Всё бы тебе пожрать, утроба ненасытная. Мышкуй вон давай! Кругом мышей полно, одолели совсем, а он хозяина объедает! Пшёл! — досадливо махнул рукой.
Лютый сразу поскучнел и потерял интерес к угощению.
Ухмыльнувшись такому явно выраженному на собачьей морде чисто человеческому разочарованию, Алексей потянулся за гостинцем.
Надо тоже поддержать ритуал. Так, на всякий случай. Конечно, хоть и диковато, чувствуешь себя примитивным туземцем, призывающим дождь барабаном, но Гертруда просто так говорить не станет, уже не раз убедился.
В узелке оказался кусочек хлеба и нечто напоминающее творог. Ну правильно, она так и говорила. Дари всё что угодно, лишь бы съедобное и сделанное или выращенное человеческими руками. Гневается дух, когда ему не то дарят. Всякие грибы, ягоды, орехи, мясо даже и не вздумай, этого в лесном царстве и так полно.
Ради интереса перешёл в навь и огляделся. Ну и где этот требовательный леший?
Ничего не поменялось. Чеширский лениво посматривал на рыскающую собаку, да необычно контрастно выделялась еда. И никакого намёка на лесного духа. Наверно, если и есть, то где-то глубже или вообще далеко. А может, и на юг ушёл. Вслед за теплом. Логично, осень всё-таки. Теперь уже где-нибудь в Ростовской области топчется на пути к Черноморскому побережью. А что, вдруг реально тоже мигрируют? Надо будет спросить. Ведь не просто же так домовые по тёплым домам селятся. Печка всегда под боком, еда опять же. Короче, хоть и потусторонние, но тоже соображают.
Гордой одобрительно крякнул, когда ведун уважил лесного хозяина. Стало быть, тоже чтит, хоть и сам из краёв далёких. Вот сразу видно, правильный парень. И леса совсем не боится, идёт смело, уж на это дело глаз намётанный. Хотя с чего ему вдруг бояться, если люди говорят, что он громом врагов разит? Конечно, про гром и не верится что-то, может, и врут. И посох тоже у него странный, одёжке под стать. На оружие и вовсе не похож. Не опирается, а в руках несёт, баюкает, словно дитя малое. Бережёт, что ли, так, кто его знает. Говорят, в посохе вся их и сила. Значит, правильно бережёт…
Тропинка потянулась вдоль густо заросшего кустарником ручья. Негромко шелестя, жёлтые листья печально осыпались в воду и подхватывались неторопливым течением. От воды веяло холодком.
— Под ноги смотри, — повернулся Гордой. — Дюже скользко здесь.
— Что?
Гордой показательно поёрзал сапогом по мокрой листве.
— Видишь? Скользко, говорю. Смотри не оступись. А то я по весне тут в ручей кувыркнулся. Вот было дело, тебе скажу…
— А-а-а, понял, — просиял Алексей, мельком глянув в смартфон. — Благодарствую премного.
— Вот то-то, — усмехнулся Гордой. — Идём дальше. Тут осталось-то, и нет ничего, рукой подать.
Минут через пять тропка вывела к мелкому заросшему озерцу.
Охотник остановился, глянул по сторонам и сконфуженно потёр нос.
— Сдаётся, мне, чуток ошибся. После весны тут ни разу не был, вот и заплутал маленько. Там вон мы пастушка нашего Арсю нашли, — махнул вправо. — Вернее одёжку, что от него осталась. Сейчас покажу, клочки, наверно, так и лежат.
— Понял, — кивнул Алексей.
Конечно, вообще ничего не понял, но имя точно разобрал. Самая первая жертва.
Перешёл в навь и огляделся. Чеширский бросил гипнотизировать пса и озадаченно обнюхивал какие-то крошечные флуоресцирующие пятнышки на опавшей хвое.
— Ага, значит, собаки нас уже не интересуют, мы уже на светящиеся грибы переключились, — хмыкнул Алексей и осёкся, поспешно возвращаясь назад.
Вдруг дошло, что это могут быть за пятнышки.
— Стой, Гордой, — окликнул в спину.
Охотник заинтересованно повернулся.
— Чего?
Алексей лихорадочно полистал блокнот, отыскивая подходящие слова. Ничего так и не отыскав, решил сымпровизировать на ходу.
Чувствуя себя полным идиотом, старательно выговорил, поглядывая на экран:
— Одежда Арси искать здесь?
— Одежда? А, нет, — мотнул головой охотник, — это туда, чуть дальше, — махнул рукой. — Я ж говорю, сейчас место покажу, — заторопился вдоль берега. — Пошли.
Алексей мысленно чертыхнулся.
И как вообще в голову могла прийти такая идиотская идея объясняться лишь одними жестами? Наивный. Главное ведь вчера специально хотел спросить, как звучит слово кровь, да так и позабыл, склерозник. Теперь вот как хочешь, так и объясняйся. Вместо вопроса по делу получился какой-то бред сивой кобылы.
Охотник с минуту покружился на полянке и остановился под развесистой елью. Между узловатых корней валялась разодранная меховая куртка.
— Пшёл! — оттолкнув принюхивающуюся собаку, обличающе ткнул рукой вниз. — Вот. Всё что осталось. Его самого мы так и не нашли. Сожрала, наверно, вместе со всеми потрохами.
— Это одежда. А куски, э-э-э, рука, — Алексей покрутил ладонью по животу. — Где?
— Что рука? — непонимающе глянул Гордой. — Я ж говорю, нет от него ничего. Вообще не осталось. Ни руки, ни ноги. Руку только от Окулины нашли, но это туда, на закат топать, — махнул куда-то в лес. — И то её уже давным-давно мать схоронила, не оставлять же здесь зверям на съедение. Так что чего нет, того нет…
— Я понял, — кивнул Алексей.
Из всей горячей речи понятно только рука, нет и Окулина. В принципе, можно было бы и не спрашивать. Онтей и так всё достаточно подробно описал. Тут они прошлый раз хоть и искали, но так ничего и не нашли. Девушку искали более масштабно, да и то только одну руку и нашли. Оно и понятно, попробуй детально обыщи такую площадь в лесном массиве. Да ещё и бурьян какой кругом. Только если курсантов военных училищ привлечь и организовать тотальное прочёсывание цепью через один метр, а так бессистемно ходить бродить — практически никаких шансов. Но это если искать обычным способом. А что если глянуть оттуда?
В нави куртка и хвойная подстилка засветились ярко белыми пятнами.
Значит, так и есть. Кровь. И судя по размеру кровопотери, бедного Арсю здесь и разодрали. По крайней мере, что-то из жизненно важных органов повредили точно. Залито всё, как из ведра плесканули. Печень, наверно, выдрали прямо из живого, а может, и сердце.
Мельком глянув на Чеширского, сосредоточенно ковыряющего светящийся песчаный комочек, выпрямился и огляделся.
Редкая цепочка следов уводила куда-то в густой мелкий осинник. Причём не капли, а поверхностные мазки. Как будто окровавленное тело волочили, время от времени поднимая и касаясь земли.
Нервно поглаживая предохранитель, двинулся по следу.
— Олекший, ты куда это собрался? — окликнул Гордой.
— Смотрю, — не отрываясь, ответил Алексей.
— Чего там смотреть-то? Я ж говорю, тут его задрали. Кровищи знаешь сколько было!
Не найдя подходящих слов, Алексей на ходу досадливо махнул рукой. Не мешай, дескать. Занят.
Жест сработал. По крайней мере, Гордой замолчал и, кликнув собаку, двинулся следом.
Путь преградил густой осиновый частокол. Отчаянно конкурируя, тоненькие деревца изо всех сил тянулись к небу, переплетясь ветвями, словно стараясь хоть чуть-чуть задержать друг друга.
Подкрашивая деревца, светящийся пунктир неумолимо вёл в самую глубь.
Алексей в сомнении остановился. Такой бурелом. Любая живая изгородь позавидует. Куртку в два счёта можно порвать. И тогда пиши пропало водонепроницаемость. Ладно, делать нечего. Хочешь не хочешь, идти придётся.
Тяжело вздохнув, прикрыл лицо рукой и вломился в осинник. Шумно хлопая крыльями, перед самым носом взмыло что-то огромное.
— Чёрт! — судорожно вскинул ствол.
Собака азартно залаяла.
— Тетерев, — Гордой прищуренным взглядом проводил ошалелую птицу. — Матёрый. Жалко, лук не взял, сбил бы его на самом взлёте. Лютый бы потом отыскал…
Алексей медленно опустил ружьё. Сердце гулко колотилось.
Чёртова птичка, чего ей в кустах не сиделось. Вспорхнула, как бегемот, до сих пор все поджилки трясутся. А эти тоже молодцы. Накрутили своими ужастиками по самое не хочу. Так чего доброго скоро и от собственной тени шарахаться начнёшь. Хорошо хоть патрон впустую не истратил. Есть ещё выдержка.
Смахнув выступивший на лбу пот, двинулся дальше.
Метров через пятнадцать след вывел к узкой норе.
Алексей присел и осторожно заглянул в темноту. Недалеко от входа что-то белело. Словно здоровенный шампиньон.
Гордой подошёл и придержал заинтересованно принюхивающуюся собаку. Нагнулся и поднял свалявшийся пуховый комочек.
— Барсучья, похоже, — сдул шерсть с ладони. — Ну и зачем мы сюда пришли? Зверя скрадывать?
— Жди, — догадался по интонации Алексей.
Без Гертруды всё равно ничего не объяснить, но совать сдуру руку неизвестно куда, это надо быть клиническим идиотом. Больно уж странно выглядит этот шампиньон, что в нави, что в яви.
Сломал тоненькую осинку и наспех очистил ветки. Примерившись, сунул в нору и потыкал гриб. Мнимый шампиньон отозвался твёрдым стуком, словно гипс или пластик.
— Что там? — заинтересовался Гордой. — В корень попал?
Алексей вывернул палку и просунул дальше, между стенкой и грибом, и чуть подёргал, в надежде, что обломанные сучки зацепят странный предмет.
С пятой попытки уловка удалась. Шампиньон подался к выходу.
Затаив дыхание, осторожно, чтобы не соскользнуло, сантиметр за сантиметром вытянул осинку.
Гордой испуганно отпрянул.
— Ох, мать моя!
Из норы показался обглоданный человеческий череп с остатками позвоночника.
Алексей высвободил застрявший сучок из глазницы и тяжело вздохнул.
— Вот он и ваш Арся…
За прошедшие месяцы звери и насекомые начисто обглодали всё мясо, отполировав кости до блеска.
Гордой наконец пришёл в себя, уважительно глянув на ведуна.
Вот оно как значит. Нашёлся Арся упокойный. Надо было бы сразу не самим лезть, а знающего человека позвать. Всемером искали, искали, всё вокруг истоптали, а Олекший едва глянул, сразу на место привёл. Выходит, правду люди говорят. Силён, хоть и молод дюже. Хотя кто их этих колдунов знает. Молод, не молод, а взгляд такой, словно пожил изрядно. А может, так оно и есть. Вон как на оглоданные кости смотрит, без всякой боязни, будто за всю жизнь и не такого навидался. Да, непрост парень, непрост. Глядишь, и впрямь ту тварь изничтожит.
Алексей поднял череп, разглядывая со всех сторон.
Трупа нет, так что особо много не скажешь. Свод костей черепа цел, шов ровный, без повреждений, значит, удар по голове маловероятен. Конечно, более детальный анализ дало бы только анатомическое и гистологическое исследование мозга, но с весны над ним здорово потрудились. Сохранность тканей уже никакая. Даже судмедэксперт развёл бы руками. Однако и голодные тут зверушки. Межпозвонковые хрящи и те подгрызли до основания. Царапины мелкие, скорее мыши трудились или какие-нибудь землеройки.
Положил останки и оценивающе глянул в нору.
Да уж. Не повезло пастушку. Угораздило в недобрый час тут оказаться. И главное, как он в эту дыру потом попал? Как Онтей описывал, тут целый динозавр по лесу шастает. Прямо велоцираптор или что крупнее. А нора для него явно не подходит, скорее лиса или куница. Другое никак не пролезет. Тогда всё сходится. Скорее всего, события развивались примерно так. Судя по смертельной кровопотере, пастушка под ёлкой настиг крупный хищник, распотрошил живот, выбрал мягкие ткани, а мелочь подобрала всё остальное, потом уже остатки растащили те, кто ещё меньше. Та же лиса, к примеру. Схватила за позвоночник, тащила, тащила, а череп в норе и застрял. Обгрызла что смогла, да так и бросила. А мыши потом подчистили всё остальное. Вот и вся печальная история. И ещё далеко не факт, что это был якобы динозавр. Скорее всего, обыкновенный медведь или волки. А тут раздули целую историю. Хотя нет, одну деталь упустил. По рассказу Онтея, рядом с трупом были ещё и куриные следы. Крупные. М-да, тоже упрямый факт, и довольно труднообъяснимый. Тогда действительно тёмная история получается. Надо бы второе место глянуть, может, и ещё что прояснится.
Поднялся и вопросительно повернулся к охотнику.
— Надо идти искать Окулину.
— Надо, — горестно вздохнул Гордой. — Только вот то, что осталось от Арси, тоже надо забрать. Схороним хоть по-человечески. Не лежать же ему, как безродному. Ты погодь пока здесь, я сейчас, — заторопился назад, нещадно ломая подлесок.
— Что? — озадаченно переспросил вслед Алексей.
— Жди, говорю, — на ходу отмахнулся Гордой. — Одёжку его принесу завернуть.
Охотник обернулся через минуту с разодранной курткой в руках.
— О-хо-хо, вот горе тяжкое. Даже не знаю, как матери его такого показать, сердце родительское заново бередить. Она уж и смирилась давно… Эх, — махнул рукой.
Сокрушённо покачав головой, бережно завернул череп.
— Что ж, Олекший. Теперь пошли, стало быть, к Окулине.
Выбравшись из осинника, заметно помрачневший Гордой обогнул озеро и быстро повёл куда-то на запад, не обращая внимания на собаку, время от времени увлечённо облаивающую бесстрашно снующих под самым носом суетливых белок.
Понимая, что творится у человека на душе, Алексей постарался ступать как можно тише. По-хорошему, мужику бы сейчас надо успокоительное, а лучше всего традиционное русское средство от всех бед, грамм пятьдесят. Чисто в медицинских профилактических целях. Плохо ему. Стресс. Вон как в лице поменялся, когда обглоданный череп увидел. Неподготовленному человеку такое, конечно, лучше бы и не видеть. Ночью кошмары замучают. Хотя, надо признать, зрелище было действительно жутковатое. Это просто после анатомички выработался иммунитет. Чего только уже и не навидался. Кости, внутренности, завёрнутые пласты мышц, заботливо закрепленные иголочками. И всё благоухает. Анатомия вообще довольно познавательный предмет, не для слабонервных. Несколько особо впечатлительных девиц после первого же посещения забрали документы, с трудом подавляя рвотный рефлекс. Наверно, думали, не в универ, на медицинский факультет, а в сказку попали…
Рассеянно поглядывая по сторонам, оглянулся и прикинул ориентиры. Значит, первая точка минут двадцать ходьбы на юго-восток от деревни. Минут через десять появится ручей. Потом болотце и вправо метров двести до полянки со старой елью. Кстати, отличная площадка для засидки получится. Только руки ещё чуть приложить.
А вообще, глухомань знатная. Не заблудиться бы, хоть и лешему магарыч дали. Мало ли, в лесу может, случиться всякое. Арся тому яркий пример. Местный проводник это, конечно, хорошо, но когда самому придётся сидеть в засаде, знание местности здорово пригодится. Всякие отходы, подходы. Пусть хотя бы даже и самое приблизительное.
Потянулся за смартфоном и кликнул карту. Дома перед охотой ради интереса порылся в Интернете и загнал подробный пятидесятикилометровый кусочек окрестностей села. Конечно, в нынешней ситуации без привязки к спутникам толку не будет никакого. За тысячу лет многое поменялось, ручьи высохли, озёра стали болотами или лесом, но часть ориентиров всё равно должна остаться неизменными. Хотя бы та же Ладога и река. Пусть сдвинулась береговая линия и русло, но это всё же лучше, чем вообще ничего. Так что если и привязываться, то только к ним, других относительно незыблемых координат нет.
Если так, тогда картина должна быть примерно такой. Село у реки как было, так и осталось. Избушка Серафимыча и охотничий луг тоже от него недалеко. Тогда всё сходится. Место первоначального прибытия, этот самый луг двадцать первого века здесь взял и превратился в болото. И достаточно глубокое притом. По крайней мере, гусям понравилось. Кстати, похоже, пути миграции за тысячу лет не особо изменялись. Не зря ведь Серафимыч именно на это место привёз. Как летели гуси, так и летят.
Тогда можно считать, карта более-менее пригодна. Осталось только нынешние точки привязки подогнать, ну и, может, подрисовать что потом на досуге. Кто его знает, почему эта зверюга именно тут обитает. Вдруг есть прямая зависимость, личные предпочтения. Болотца ей поблизости нравятся, ельник или песочек. С картой сразу будет видней.
Виляя между сучковатыми стволами, через полчаса Гордой остановился у огромной поваленной сосны. Осторожно положил скорбный груз и уселся передохнуть.
— Вот, — кивнул вбок. — Под ней-то мы руку её и нашли. За брусникой с подружками ходила. Здесь её пропасть, этой брусники-то было. Пять девок с утра собрались и пошли. Поначалу-то бродили, бродили вместе, да так и разбрелись кто куда. Потом слышат, вроде визжал кто-то, напужались, сбились в кучку, ан Окулины-то и нету. Искать начали. Искали, аукались, а как вечер близко стал, домой побежали. Наутро уже и мы её искать пошли. Семеро мужиков. Так руку-то её потом и нашли, да и то не мы, а Лютый отыскал, — погладил вымокшую морду ластящегося пса. — Натаскан он у меня знатно…
— Я понял, — кивнул Алексей, чувствуя себя как эскимос, пытающийся разобрать хоть одно слово из суахили.
Хотя нет, Окулина и рука всё-таки понятно.
Заглянул в словарь и уточнил:
— Окулина. Её рука здесь была, — показал на середину левого предплечья, — кусок?
— Какое там! — возмущённо вскинулся охотник. — Не здесь. Вот здесь, — коснулся локтя. — Мясо всё до костей обглодали. Да что там мясо, жилы, и те все измочалили подчистую!
Алексей благоразумно промолчал.
Жаль, конечно, что ничего непонятно, но Гертруда бы по таким дебрям точно не прошла. Конечно, неплохо было бы уточнить ещё пару деталей, но ладно. И так ясно, что руку не перекусили, а оторвали ровненько в локтевом суставе. Вполне логично, зверюге проще было оторвать, чем сломать, ничего удивительного. Порвать боковую локтевую связку человека, усилие от одного до восьми килограммов нужно, а кость сломать это ого-го как надо постараться. Большая берцовая вертикально полторы тонны держит. Целый автомобиль теоретически. Может, медведю такой фокус и раз плюнуть, но волки вряд ли потянут. Им проще разорвать, чем разгрызть. Челюсть так устроена. Канал «Дискавери» разок такую передачку показывал. Живьём оленя драли. Жуткое зрелище. Мама не выдержала, сразу ушла, а отец остался, досмотрел. Познавательная передача, во всех смыслах. И с зоологической и с медицинской точки зрения. Так что, наверно, и эту бедолагу так же подрали. Сначала неизвестный науке зверь, а ночью потом добавила местная оголодавшая фауна.
— Олекший, ну что скажешь, — прервал размышления Гордой. — Может, и Окулину тут найдёшь, — кивнул на свёрток, — как и Арсю?
— Погляжу, — догадался по смыслу Алексей.
Сосредоточился и скользнул в навь.
Мельком глянув на изменившееся лицо ведуна, Гордой невольно поёжился. Вот сразу ясно, истинный колдун, как и Гертруда, не то что те шарлатаны с торжища. Денег взяли, бормотали, бормотали что-то, а толку никакого. Вот потому народ их и побил потом шибко. Обманщики. Пруд пруди таких колдунов в каждом селе. А эти нет. Первый раз как Гертруду увидел, так сразу понял, вот она, истинная. Да и Олекший тоже. Слыханное ли дело, едва на место пришёл, так вмиг Арсю и отыскал, будто под землю видит. Да и колдуют одинаково, каждый раз жуть берёт. Глаза словно бельма, и лицо становится какое-то неживое, как у покойника. Скрытое людскому глазу, говорят, так смотрят.
Машинально пробежавшись взглядом по светящимся пятнам разодранной куртки, Алексей заглянул под сосну.
Пусто. Странно. И вокруг крови нет. Может, он место перепутал?
Лихорадочно полистал словарь и с запинкой поинтересовался:
— Гордой, здесь нет. Место верно?
Охотник пожал плечами.
— Верно, конечно. Куда уж верней. Я эти места как свои пять пальцев знаю. А что?
Алексей смущённо улыбнулся.
— Прости, не понимаю. Надо к Гертруде. Здесь нет Окулина.
— Ну нет так нет, — вздохнул Гордой и поднялся. — Тогда, стало быть, назад топаем… Ох, вот растяпа! — досадливо хлопнул по лбу. — Самое главное-то у тебя не спросил. Где помост делать надо?
Алексей сожалеюще развёл руками.
— Не понимаю.
— Ну как же, — загорячился охотник. — Помост, помост на зверя. Ведь сам же говорил…
Подошёл к ближайшей сосне, приподнялся на цыпочки и похлопал по стволу. Потом прислонил ладонь козырьком над бровями.
— Смотреть, понимаешь? Смотреть сверху на зверя. Чтоб не достал тебя ненароком. Помост называется по-нашему. По-мост. Ну что, понял теперь?
— А, понял! — просиял Алексей.
Наконец-то дошло.
— Да, здесь. Немного выше.
— Насколько выше? — деловито уточнил Гордой, приподняв ладонь по стволу. — Так?
Алексей тяжело вздохнул.
Хороший вопрос… Да чёрт его знает, откровенно говоря. Низко плохо, достать может. Совсем высоко тоже плохо. Верхние сучья весь обзор загородят. И собственно, вообще ещё неизвестно, в чём они тут измеряют. В саженях, вершках или корешках. По идее, метра три-четыре в самый раз будет, только вот как это всё показать. Ладно, дело техники, а в местные единицы пусть сам переводит.
Схватил палку и, подойдя к дереву, ткнул вытянутой рукой.
— Здесь.
— Понятно, — задумчиво поглядел Гордой. — И там тоже так? — махнул назад.
— Что?
— Ну где Арсю нашли. Помост тоже так делать?
— А, да-да…
— Вот это другое дело. Тогда, значит, завтра поутру мужичков соберу и покажу им места все. Ну что, стало быть, дело сделано, домой пошли потихоньку. День-то уже давно за полдень, а мы с тобой всё по лесу шатаемся, как два татя. Не знаю, как ты, а у меня живот уже бурчит, как у медведя-шатуна, — выразительно похлопал живот. — Поесть бы не мешало, понимаешь, нет?
Алексей улыбнулся и пожал плечами.
— Не понимаю.
Гордой сокрушённо вздохнул.
— Эх, ну как тебе ещё сказать. Домой, Луша, Гертруда. До-мой. Теперь понимаешь?
— А, да!
— Вот то-то…
Обратный путь не занял много времени. Не прошло и получаса, как вдалеке среди сосновых стволов показалась замшелая околица.
Алексей сверился с картой и прикинул направление. Особо не петляя, шли примерно с юга на север. А когда везли на лодке, слева остался характерный изгиб реки Паша, справа сплошные леса. Похоже, куда-то в окрестности будущей деревни Рязановщина попал.
Гордой остановился у дома и повернулся.
— Ну вот, Олекший, и дошли, стало быть. Всё, бывай до вечера. Мне ещё к матери Арси сходить надо, — горестно вздохнул и кивнул на свёрток под мышкой. — Уж и не знаю, как и сказать-то ей. Страсть-то какая… Ладно, бывай, — махнул рукой, — то уж моя забота.
Кликнув пса, побрёл по улочке.
Добросовестно пытаясь хоть что-то перевести, Алексей с минуту постоял, задумчиво глядя вслед.
Вот что человек сказал? Беда просто. Вообще ничего непонятно. А ведь, должно быть, родственные языки. И что толку от этого краткого словаря. Какая-то односторонняя связь получается.
Сокрушённо вздохнув, спрятал смартфон в карман, деликатно постучался и приоткрыл дверь.
Пахнуло невообразимым наваристым мясным ароматом. Желудок голодно заурчал.
— Слава богу, пришли, — вытирая руки о передник, двинулась навстречу Гертруда. — Долго же вы ходили, должно быть, неблизко… Так, давайте немедленно мойте руки и обедать. Все разговоры потом, — засуетилась у печи.
— Хорошо, — улыбнулся Алексей. — Я и не настаиваю…
Всё-таки как это здорово, когда и ты понимаешь, и тебя понимают. Надо срочно форсировать изучение языка. Так, конечно, не дело. Весь день проходил как дикарь, моя твоя не понимай. Теперь понятно, почему Гертруда обрадовалась, когда русский услышала.
Уселся за скамью и поинтересовался:
— А Луша-то где?
Гертруда поставила на стол дымящуюся тарелку.
— Да зуб там у кого-то разболелся. Всю щёку, говорят, разнесло. Что делать, пошла лечить.
— Разнесло, это плохо, — Алексей рассеянно повертел ложку. — Может, тоже ей помочь сходить? Правда, я зуб только выдрать смогу, вылечить вряд ли.
— Ничего, сама справится, — отмахнулась Гертруда. — Чай, уже не впервой. Вы лучше кушайте, кушайте…
Основательно насытившись, Алексей решительно отодвинул тарелку.
— Уфф, спасибо.
Всё же есть в натуральной пище что-то такое, природное, энергетическое. Организм не проведёшь. После всех этих современных псевдомясных глутаматно-натриевых соевых полуфабрикатов небо и земля. Ещё минут пять назад казалось готов съесть целого быка, а поел горячей лапши с мясом, и в желудке сразу ощущение, как будто и впрямь съел этого быка.
Гертруда отнесла посуду и уселась напротив.
— Ну и как сходили? Что-нибудь прояснилось?
— Да так, — пожал плечами Алексей. — И хорошо и плохо. Арсю я там нашёл. Вернее то, что от него осталось…
— Вот даже как? — уважительно глянула Гертруда. — Растёте прямо на глазах.
Успокаивающе коснулась руки и попросила:
— Вы, самое главное, не волнуйтесь. Продолжайте, не торопитесь. Здесь важна каждая мелочь.
Собравшись с мыслями, Алексей рассказал весь день. От подарка лешему до поисков Окулины. Особенно остановился на удивительном отсутствии всяких следов пропавшей девушки.
Выслушав, Гертруда тяжело вздохнула.
— Вот ведь беда так беда. И что же за нелюдь такая невиданная тут завелась, ума не приложу… А по поводу костей. Видала я когда-то нечто подобное, давным-давно. Когда степи проходила. Побоище там было нешуточное, костяки человеческие и лошадиные из земли торчали вперемешку. Много воинов полегло, трава уж давно проросла. Так вот. В нави кости тоже не светились. Просто груды лежат, словно жуткий серый хворост. Помню, иду я по полю, ни жива, ни мертва. Ну думаю, всё. Пропала, как есть пропала. Увяжутся за живой душой духи тёмные. Ан нет, повезло. Не было там никого. Пусто. То ли людские страдания их разогнали, то ли ярость ратная, мне неведомо. Одно могу сказать точно, в нави светится лишь пролитая кровь. Помнит её почему-то мать сыра земля. Правда, недолго, аккурат до первой зимы…
— А если кровь зимой прольётся? — живо заинтересовался Алексей. — На снег. Тоже помнит?
— Конечно, помнит. До поры до времени, пока снег не растает. Потом вешняя талая водица всё смоет. И кровь, и горе, и страдание. Так что Окулину если искать, то в другом месте. Думается мне, звери лесные её тело на части растащили, и тот костяк, что Гордой отыскал, уже сильно обглодан был, потому на том месте вы ничего и не увидели.
— Да, скорее всего так и было, — согласился Алексей. — Может, зверьё, а может, и та зверюга. Только вот что-то я уже стал сильно сомневаться, что её быстро отыщу. Сегодня часа четыре бродили, а лес будто вымер весь. Одни белки только скачут, да тетерев меня напугал. А когда до вашей деревни шёл, волки всю ночь выли. И кабаньих следов полно было. Вот спрашивается, куда сейчас все подевались? Я так и целый месяц тут просижу.
Гертруда пожала плечами.
— Возможно. А куда вам торопиться?
— Ну как куда… Просто неудобно потом перед людьми будет. Месяц прошёл, а результат где?
— Полноте вам, — отмахнулась Гертруда. — Не о том думаете. Люди-то ведь всё прекрасно понимают. Речь идёт о жизни и смерти, тут нельзя торопиться. Ваше оружие их единственная надежда. Так что не печальтесь попусту и занимайтесь столько, сколько нужно… Кстати, об оружии. Лар ещё с утра затеялся, весь день в кузне стучал. Уже приходил, интересовался, не пришли ли вы. Говорит, готовы те горошины. Пусть принимает.
— Это хорошо, — рассеянно кивнул Алексей. — Готов хоть сейчас. Куда идти, подскажете?
— Конечно, — тяжело поднялась Гертруда. — Идёмте, я провожу.
Кузница оказалась где-то на отшибе. На берегу мелкого ручейка расположилась широкая избушка. Высокая закопчённая каменная труба попыхивала чёрным дымком. Из широкой открытой двери доносилось редкое двойное постукивание.
— Кхм, — прокашлялась Гертруда. — Эй, хозяин!
— Разрешите, я сам спрошу, — попросил Алексей. — Весь день ходил как немой. Что вы сейчас сказали?
— Пожалуйста, — усмехнулась старушка. — Хозяина позвала. Помните как?
— Найду…
Алексей мельком глянул в блокнот и деликатно постучал о дверной косяк.
— Хозяин, можно войти?
В конце концов, надо же понемногу практиковаться. Слово здесь, слово там. Глядишь, через недельку и блокнот не понадобится. А то батарейка скоро совсем разрядится, придётся на бересту переходить. Ещё то будет зрелище.
Что-то загремело. Постукивание прекратилось.
— Можно, можно, — с некоторой задержкой отозвался кузнец. — Заходите.
Ощущая всем телом невероятное количество близкого металла, Алексей пригнулся и шагнул через порог.
В глаза сразу бросилась необычно широкая, пышущая жаром печь. Чумазый паренёк бросил раздувать мех и настороженно уставился на гостей.
— Проходите, проходите, — раздалось из тёмного угла. — Это Осип, сынишка мой младшенький. — Учу вот ремеслу помаленьку.
Утерев капли с бороды, Лар поставил кувшин.
— Уфф, что-то жарковато сегодня… Ну так что, Олекший, — потянулся за кожаным кисетом на поясе. — Готов твой заказ. Принимай, стало быть, свои горошины.
Растянул горловину и одну за другой выложил на наковальню поблёскивающие шарики.
— Ровно восемнадцать. Как ты и говорил.
Алексей заинтересованно протянул руку и едва не вскрикнул, когда пальцы коснулись серебра. Кожу резанул дикий холод. Так когда-то в детстве сдуру схватил сухой лёд из промышленной упаковки мороженого. Минус семьдесят восемь градусов Цельсия. Потом на всю жизнь запомнил.
Отдёрнув немеющую ладонь, ошарашенно оглянулся на Гертруду.
— Что за ерунда?
— Да-да, — печально вздохнула старушка, — сильно жжётся, не удивляйтесь. Но при желании вытерпеть можно.
— Бред какой-то, — растерянно пробормотал Алексей. — Это же просто серебро.
— Да, серебро, — согласилась Гертруда. — Вот потому нечисть его и боится как огня. Если для нас оно всего лишь терпимо жжётся, представьте, каково им.
— Представляю.
Стиснув зубы, Алексей двумя пальцами осторожно поднял шарик и, превозмогая холодящую боль, поднёс поближе к глазам, внимательно разглядывая со всех сторон.
При близком рассмотрении шарик оказался не совсем шарик. Скорее всего, слитку вначале придали форму сложного многогранника, а потом тщательно сгладили острые углы. Непонятно, как можно работать при таком освещении, но кузнец постарался на славу.
— Отлично, просто отлично. Самое то, что надо. Теперь мне надо патроны перезарядить. Инструменты у него есть? Хотя бы отвёртка какая-нибудь тоненькая, не крестовая?
— Что?
Поняв, что слишком увлёкся, Алексей быстро поправился:
— Ну инструменты. Шило там тонкое, клещи…
Гертруда с сомнением покачала головой.
— Сложно. Я даже сама таких слов вепсских не знаю. Ладно, как-нибудь попытаюсь спросить.
Выслушав ведунью, Лар задумчиво погладил бороду.
— Инструменты-то? Конечно есть, как же без них, на то я и кузнец. Всякие есть инструменты. И большие, и малые. Ты, главное, спроси, для чего ему это всё надобно-то?
Алексей полез в карман за патроном.
— Вот эту штуку, — показал пальцем на красный пыж. — Выковырять оттуда нужно аккуратно.
Лар снисходительно махнул рукой.
— Выковырять? И всего-то? Да хоть сейчас, — потянулся за гильзой. — Давай сюда эту штуковину.
— Э, нет, — поспешно предостерёг Алексей. — Тут не так всё просто. Рванёт так, что без руки остаться можно. Я сам всё сделаю.
Лар озадаченно поглядел на Гертруду.
— Без руки? Вот эта маленькая штуковина? Да он просто стращает теперь, поди.
Ведунья пожала плечами.
— Стращает? Да, с виду она вроде бы и мала. Но можешь мне поверить, в ней заключена страшная сила. Про нурманов-то, что на нас напали, не слыхал, что с ними стало?
— Слыхал, конечно, как не слыхать. Громом их сразил, говорят.
— Вот. Оно то самое и есть. А ты говоришь, стращает…
Лар уважительно покосился на колдовскую вещицу.
— Эва как! Ну тогда, конечно, пусть сам.
Порылся в ящике и развернул легонько позвякивающий кожаный свёрток.
— Погляди, Олекший. Тут у меня всё для тонкой работы сложено. Вдруг что тебе подойдёт.
Алексей пробежался заинтересованным взглядом по инструментам.
Да, негусто. Тонкое шило с потемневшей деревянной ручкой, широкие допотопные клещи и какие-то устрашающие железяки непонятного предназначения. Вид настолько угловато-примитивный, так и веет седой древностью. Хотя кому как. Вещицы ручной ковки, не какая-нибудь промышленная штамповка. Музеи естественных наук, наверно, перегрызли бы друг друга за обладание таким раритетом.
— Пойдёт, — махнул рукой.
Не расстраивать же человека. Вот бы сюда один из ящичков из отцовской кладовки, реакцию посмотреть. При желании самолёт можно запросто собрать. По крайней мере, мама так говорит, когда генеральную уборку проводит. Зато после хотя бы дверь начинает закрываться и болты с гайками на голову не сыплются… Ладно, древность, не древность, делать нечего, надо исходить из того, что есть.
С сомнением повертел в руках клещи и, пару раз хищно щёлкнув зубцами, примерился к патрону, не обращая внимания на сгрудившихся по бокам зрителей.
По диаметру вроде помещается. Это хорошо, зажмёт не хуже тисков. Теперь бы только пластик не повредить, а то вот будет дело. Обернуть бы чем, от греха подальше.
На глаза попалась кожаная обёртка от инструментов. А что, тоже вариант.
Обернул гильзу и осторожно зажал между зубцов. Патрон стал вертикально как влитой. Пошатав для проверки, потянулся за шилом. Теперь самый ответственный момент. Лишь бы рука не дрогнула. Не серебро, а просто пытка какая-то.
Стиснув зубы, медленно поддел пыж. Тускло блеснули три свинцовые картечины. Выложив одну за другой на стол, едва касаясь кончиками пальцев, заменил серебряными и аккуратно поставил пыж на место.
Уфф, вроде один есть. Удовлетворённо вздохнув, отставил патрон в сторону.
Конечно, может, вся эта затея с серебром и лишняя предосторожность, но психологически всё равно как-то будет спокойней. Как говорится, проверено на себе. Если оно так жгуче действует на кожу, будет вообще ужас, если попадёт во внутренние ткани. Лишь бы только птичка клюнула на приманку.
Минут через пятнадцать, смахнув честный трудовой пот, отложил шило.
— Кажись, всё…
На столе красовались шесть улучшенных патронов.
— Ловко, — похвалил Лар, всё это время молча наблюдающий за работой. — Дозволишь полюбопытствовать, что это за металл-то такой странный, — заинтересованно кивнул на картечь. — Никак что-то не пойму.
— Конечно, смотрите, — пожал плечами Алексей. — Ничего странного. Обычный свинец с какими-то легирующими добавками.
Гертруда покачала головой и сокрушённо вздохнула.
— Нет, тут уж я совсем никак. Не знаю я слов таких.
— Да и не надо, — махнул рукой Алексей. — Свинец это, — протянул картечину кузнецу. — Сви-нец. Хороший металл, тяжёлый, мягкий. Берите, вдруг для чего и пригодится. На грузила вон пойдёт.
— Что? — непонимающе уставился Лар. — Какой груз?
— Ну рыбу ловить. Грузик на леску. Сейчас покажу…
Алексей взял короткий нож и легонько надавил на картечь.
— Вот, — продемонстрировал бороздку. — Сюда леску зажимаете, он хоть и мягкий, но отлично держится. Потом крючок, червяка и в воду. Рыбу ловить, понимаете?
Выслушав Гертруду, кузнец просиял:
— А-а-а, понял. Сынишке отдам. Он у меня рыбак заядлый. Да и так в хозяйстве пригодится, — поковырял кругляш заскорузлым ногтем. — Мягкий, куётся легко… А что, всё можно взять?
— Конечно, о чём разговор! Всё берите.
— Благодарствую премного.
Широкая закопчённая ладонь сгребла картечь. Немного полюбовавшись на тусклый жемчужный блеск чудного металла, Лар запрятал нежданный подарок поглубже в кошель.
— Ну что ж. Серебряные горошины есть. Стало быть, готов ты теперь чудище то сразить?
Алексей усмехнулся.
— Готов-то всегда готов. Теперь всё дело только за чудищем. Найти бы его побыстрей.
— Найти?
Лар сокрушённо вздохнул и уселся напротив для обстоятельного разговора.
— Найти, конечно, хорошо бы… Только знаешь, я вот тут всё думаю, — задумчиво посмотрел на поставленное в сторонке ружьё. — Мы-то, мужики, тебе больше ничем помочь не сможем? Слыхал я, три засидки ты хочешь сделать? А что ежели ты в одной, в другой ещё кто, глядишь, дело-то и быстрей пойдёт, так я думаю?
— Быстрей, конечно, — согласился Алексей. — Только вот оружие-то у меня всего одно. А без него вас там, — кивнул на дверь, — раздерут, как Арсю, на мелкие кусочки. В два счёта.
— Оружие это да, — кузнец уважительно покосился на ружьё. — Добрый металл, уж я-то вижу. Должно быть, великий мастер делал. Что железо, что отделка, тонкая работа, ни взять, ни прибавить. Хоть я, бывало, и клинки хорошие ковал, такое чудо не в жисть не сотворить, честно скажу. И вот что я думаю, никак нельзя и нам такое чудо заказать? Уж мы бы на это дело всем миром серебро бы собрали, ничего бы не пожалели…
— Заказать?
Алексей быстро переглянулся с Гертрудой. Ведунья понимающе усмехнулась одним лишь краешком губ.
— Заказать никак. Нет того мастера уже.
— Нет? Помер, что ль? Вот беда-то, такой великий мастер… Неужто и ученика после себя не оставил?
— Нет. Никого нет, — отрезал Алексей.
Не рассказывать же, в самом деле, кто ты и откуда. Тем более, не так уж и сильно погрешил против истины. В особенности если вспомнить марку ружья. Вряд ли такая уже выпускается, всё-таки восемьдесят девятый год выпуска, наверняка уже устарела и снята с производства. И вообще. Помнится, отец в гневе разодрал газету, когда прочитал о воровстве и финансовых проблемах на Ижмаше. А уж как потом костерил статейку, где нелестно отзывались об автомате Калашникова. На гербах десятка стран мира изображен, входит в книгу самых значимых изобретений двадцатого века, в книгу рекордов Гиннесса, а этим продажным писакам, видите ли, не угодил! Мама всерьёз обеспокоилась, даже успокоительное принесла. Не читайте советских газет. Вообще никаких не читайте. Еле-еле успокоила цитатой из классики. Да и всё равно потом был сам не свой и ворчал весь вечер.
— Эх, жалко-то как, — Лар задумчиво потеребил бороду, разглядывая ружьё. — Ну нет, так нет. Впору хоть самому серебряную стрелу снаряжать и с луком на то чудище идти…
— С луком? — поражённо вскинулся Алексей. — Да вы что! Вот так весь день просидеть в ожидании единственного выстрела, и в последний момент не успеть натянуть тетиву? Не, с луком точно не пойдёт, слишком ненадёжно. Так нормальные засады не делаются. Если идти, то только с хорошим арбалетом.
— Арба-лет? — по слогам повторил Лар. — А это что ещё такое?
— Ну самострел, или не знаю как это по вашему…
Алексей на миг задумался, прикидывая, когда появилось оружие, могущее легко противостоять даже тяжело бронированным рыцарям. На тусовках частенько пересекался со всевозможными ролевиками. Под пиво соревнующиеся команды часами травили всевозможные старинные байки и бурно обсуждали тактико-технические характеристики всякой стреляющей экзотики. Конечно, застольную часть традиционно игнорировал, предпочитая сразу переходить к практике. Из чего только исторического стрелять не приходилось. Один раз даже палил дымным порохом из мушкета. Оказывается, до сих пор ещё где-то продают в охотничьих магазинах. Вещица на любителя. Больно отдаёт в плечо, а уж дымища-то потом было. Не хуже дымовой шашки. Кажется, даже фотки и видео ещё где-то остались, руки всё никак не доходят всякий хлам почистить… А ведь точно, с прошлой осени ничего не стирал ещё. Надо показать фото с арбалетом. Вдруг сделает, на то он и кузнец. Всё лучше, чем простой лук. И убойность несравнима. Только картинку покрупнее показать.
— Знаете, тогда это лучше один раз увидеть, — потянулся за смартфоном и бегло пролистал фотографии. — Кажется, где-то здесь… А, вот! — протянул опешившему кузнецу. — Поглядите. Сможете такое сделать?
— Что это? — Лар удивлённо вгляделся в светящийся ларец. — Да погоди ты, не засть, — досадливо отстранил заслонившего экран сына.
Из ларца выглядывал крошечный улыбающийся Олекший, в той же самой чудной пятнистой зелёной одежде. В руках держал натянутый лук, не лук, на каком-то длинном бруске.
— Так выглядит арбалет. Вот, видите, — Алексей увеличил изображение. — Тетива постоянно натянута. Раз натянул и дальше самому ничего держать не нужно. Когда надо выстрелить, жмёте вот на этот рычажок, он отпускает тетиву. Тетива толкает стрелу, ну а дальше понятно…
Лар молчал, недоверчиво разглядывая изображение.
— Хитро как придумано, — поднял восхищённый взгляд. — И вправду держать самому ничего не надо. Когда хошь, тогда и стреляй. Только вот как потом тетиву-то натягивать?
— Можно вручную, но это очень тяжело, а можно вот этой палкой, — Алексей показал рычаг. — Козья нога называется. Лук тут очень мощный, просто так не натянешь. Силища нужна. Поэтому только этой палкой. Да я сейчас всё покажу, — кликнул видео.
Лар невольно отшатнулся, когда крошечный Олекший вдруг ожил и задвигался. Приподнял арбалет и поднёс к плечу. Гулко ухнула тетива. Серебристой молнией вжикнула стрела и улетела куда-то вдаль. Картинка задёргалась. Кто-то невидимый радостно вскрикнул. Показался белый холст с чёрными кругами. По центру торчал коротенький хвост стрелы, но почему-то без привычных перьев. Картинка дёрнулась и почернела.
— Как-то так…
— Вот уж диво так диво, — поднял ошалелый взгляд Лар. — Ни в жисть такое не видал…
Сын оторопело поглядел на отца и часто-часто закивал.
— Ну так что, сможете такое сделать? — Алексей спрятал смартфон. — Будет хоть чем от чудища того оборониться, И не только от чудища, кстати.
— Такое? — Лар задумчиво огладил бороду. — Такое, может, и смогу. Только без этой самой козьей ноги. Уж больно мудрёная штука. И с Гордоем ещё поговорить надо. Лук с тетивой посильнее подобрать. Лучше него никто не скажет… Ну что ж, Олекший, тогда, стало быть, до завтра?
— До завтра, — поднялся Алексей.
