Глава двадцать шестая

Я возвращаюсь домой из аэропорта и вижу, что Софи пакует вещи в один их своих чемоданов. Меня тут же охватывает паника.

– Софи, что ты делаешь? – испуганно спрашиваю я. – Мы можем жить в общаге до следующей недели.

Она смотрит на стопку одежды в руках, потом на меня и смеется.

– Я никуда не уезжаю. Я просто решила приступить к сборам.

Я испытываю облегчение, но оно тут же улетучивается, когда я осознаю, что скоро все закончится. Через неделю. И что я тогда буду делать со своей жизнью?

Моя виза заканчивается через несколько месяцев, ее можно возобновить, но из школы я должна уехать через неделю. Я бы попросила у Софи разрешения пожить у нее в Сеуле, но в последнее время, с тех пор как я стала много времени проводить с Джейсоном, мы редко с ней разговариваем.

Я сажусь на край своей кровати.

– Как Тэ Хва? – спрашиваю я, понимая, что она давно не рассказывала мне о своей личной жизни.

– Замечательно, – отвечает она.

Но я слышу нечто в ее голосе.

– У вас все в порядке?

Она, прищурившись, смотрит на меня.

– Он сказал, что нам не надо встречаться. Ты это хотела узнать?

– Софи…

– Ничего страшного, – заверяет меня она и принимается складывать вещи.

Я молчу, осмысливая сказанное. Я не буду расспрашивать ее, если она не хочет говорить на эту тему. Но нам нужно расставить точки над «i».

– Софи, мы могли бы поговорить?

Она выпрямляется и натянуто улыбается.

– Да, о чем?

Я прикидываю, как получше начать разговор.

– Я просто хотела извиниться. Мне кажется, я уделяю тебе мало внимания с тех пор, как стала много общаться с Джейсоном.

Она пожимает плечами, однако взгляд у нее напряженный.

– Ничего страшного. Вы ведь сильно сблизились, вот и все.

– Но мне кажется, что я должна объяснить тебе, что произошло. – Я добавляю смущенной скороговоркой: – Особенно после того, как ты видела нас той ночью.

Она хмыкает.

– Я знаю, что вы не спите, ну, в том смысле. Джейсон слишком большой консерватор, чтобы пойти на такое. Тогда утром я просто пошутила.

Я чувствую, что больше не могу усидеть на месте, и встаю.

– Знаю, но я не хочу, чтобы ты злилась на меня. У меня такое ощущение, что после распада группы мы с тобой оказались по разные стороны баррикад. Ты в команде Тэ Хва, а я в команде Джейсона. Но я не хочу, чтобы так было. Я чувствую, что тебе не по душе то, что я общаюсь с твоим братом.

Она невесело смеется.

– А почему мне это может не нравиться?

– Не знаю.

Мы мгновение смотрим друг на друга, потом она вздыхает:

– Глупо все это.

– Расскажи, что тебя мучит.

Она садится на стол, рядом со стопкой маек, и смотрит на сложенные на коленях руки.

– Мы с Джейсоном близнецы, мы с детства были близки с ним. Мы были друг для друга всем, когда жили в Нью-Йорке. Но потом мы переехали в Сеул, и Джейсон стал жить как бы своей жизнью. – Ее нижняя губа дрожит. – Так что когда он решил переехать на Канхва, чтобы вырваться из музыкального бизнеса, я поехала с ним. Я надеялась, что между нами будут прежние отношения. И тут он встретил тебя.

Меня охватывают и угрызения совести от мысли, что, возможно, я разлучила Джейсона и Софи, и одновременно трепет предвкушения того, что она сейчас скажет. Она думает, будто Джейсон считал наши отношения достаточно важными для того, чтобы ограничить его общение с сестрой? Даже не знаю, как на это реагировать: обидеться или счесть себя польщенной.

– Сначала все было нормально, – продолжает она. – Хотя меня раздражало, что ты, кажется, ему не нравишься.

Я смеюсь, вспоминая то время, когда мы с Джейсоном практически не знали друг друга. Неприязнь была взаимной.

Она ловит мой взгляд, я вижу в нем грусть и перестаю смеяться.

– А потом вы, ребята, стали много общаться, – говорит она, – и у него уже не осталось времени на меня.

Это нормально, наверное. В том смысле, что я тогда много времени проводила с Тэ Хва. И Джейсон, естественно, нашел, с кем проводить время. Я рада, что это ты – ты мне очень нравишься, Грейс. – Она делает паузу. – Наверное, я понимаю, что теряю его, и плохо представляю, как мне быть дальше.

– Ничего ты его не теряешь! То, что мы с ним друзья, не значит, что он больше не хочет общаться с тобой.

Она мотает головой.

– Ты не понимаешь. Теперь все по-другому. Раньше мне не приходилось соперничать с его девушками.

У меня в горле встает комок.

– Я не его девушка.

– Пока. Я видела, как вы смотрите друг на друга.

Мы умолкаем, и я мысленно рассматриваю со всех сторон это слово – «пока».

– Мне следовало бы поддержать его, когда распалась группа. Он нуждался в ком-то, на кого можно было опереться, а я не поддержала его. – У Софи наворачиваются слезы, но она со смехом смахивает их. – Я была слишком поглощена Тэ Хва, чтобы задумываться о проблемах своего брата-близнеца.

– Ах, Софи. – Я обнимаю ее за плечи. – Не переживай. Джейсон не сердится.

– Знаю, но я все равно должна была бы встать на его сторону. Мы же семья. Вот ты поддержала его.

От ее слов у меня в груди разливается знакомая боль, но я заставляю себя игнорировать ее. Хватит переживать из-за Нейтана. Нельзя мучить себя.

– Ты же не злишься на меня, да? – спрашивает она.

– Я тебя умоляю. Конечно, нет. – Я сжимаю ее плечо. – Ты моя лучшая подруга.

Она сияет.

– Серьезно?

– Серьезно.

Но, если честно, сейчас мой самый близкий друг – это Джейсон. И я молюсь о том, чтобы однажды он стал больше чем другом.

– Ты нас угробишь, – говорит сидящий у меня за спиной Джейсон и обхватывает меня за талию. Его прикосновение обжигает меня даже сквозь тонкую ткань майки.

Я концентрируюсь на том, чтобы держать велосипед вертикально и не въехать в какой-нибудь стационарный объект типа дерева – движущиеся объекты сами уступают нам дорогу. Велосипед под нами вихляет, и Джейсон хохочет.

– Заткнись, – бросаю я.

Ну зачем я снова настояла на том, чтобы везти нас по острову? Ах, да, я просто хотела доказать ему, что у меня получится. Глупейшая затея.

– Поворачивай. – Джейсон указывает налево.

Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что сбоку никого нет, затем пересекаю три полосы движения и, резко поворачивая влево, едва не въезжаю в бок «БМВ». Я охаю от испуга и нажимаю на педали, как будто, если мы уедем подальше от этого места, Джейсон не заметит, что я чуть и в самом деле не угробила нас.

Его ладонь ложится мне на живот, и мое тело отвечает на это прикосновение сладостным трепетом. Я следую указаниям Джейсона еще минут десять, пока не замечаю покрытый галькой пляж. Я сворачиваю на дорожку, ведущую к проливу, и Джейсон спрыгивает.

Я торможу, слезаю с велосипеда и едва не падаю – мои ноги стали как желе.

– Знаешь, Бэ, тебе бы стоило немного сбросить вес. – Я растираю ляжки. – Уж больно ты тяжелый.

Он наклоняется, чтобы пристегнуть велосипед к стойке.

– Может, это тебе стоит поднакачать мышцы?

Я мрачным взглядом встречаю его веселую улыбку.

Вода сверкает в лучах заходящего солнца. Мимо проплывают лодки, возвращаясь в гавани Инчхона. Впереди над водой мерцают огни города, но здесь, на Канхва, царят тишина и спокойствие.

Мы с Джейсоном идем по прогулочной аллее. Достаточно близко, чтобы наши руки время от времени соприкасались, однако нас все же разделяет некоторое расстояние, и мне было бы значительно уютнее, если бы мы шли, держась за руки. Я изредка поглядываю на него. Сегодня утром он позвонил мне и спросил, не хочу ли я вечером пойти погулять. Как будто мы не гуляем с ним каждый вечер! Правда, сегодня его голос звучал иначе – неуверенно, почти нервно.

– Ну, и как ты себя чувствуешь после окончания школы? По-другому? – спрашиваю я только для того, чтобы нарушить молчание.

Он что-то бурчит в ответ.

– А ты? – спрашивает он.

– Никак. Ничего, по сути… не изменилось. – Наверное потому, что сейчас мне нужно обдумать нечто более крупное, будущее, например.

Мы опять молчим.

– Я хотел кое о чем поговорить с тобой. – Джейсон прячет руки в карманы. – Я… гм… хотел предупредить тебя, что я завтра уезжаю в Сеул.

– О. – Я падаю духом.

– Я поговорил с людьми из фирмы, и они хотят, чтобы я дал несколько интервью, появился на ТВ, в общем, все в таком роде. Они сказали, что мне нужно снова появиться на людях.

– Вполне разумно, – говорю я. И это действительно так. Тогда почему у меня такое чувство, будто меня сбил грузовик?

– Йон Джэ уже подписал контракт с другой фирмой. – Из него так и сочится сарказм. – Думаю, мне нужно его догонять.

– Йон Джэ подписал контракт? Какой?

– Он будет выступать соло. Очевидно, они предложили ему сделку на следующий же день после заявления о нашем распаде. Он подписал договор неделю спустя. А потом он уехал из школы – я бы сказал, довольно неожиданно.

В памяти мгновенно всплывает разговор с Йон Джэ в тот день, когда я познакомила его с Джейн. Он знал, что мы больше не увидимся? У меня сжимается сердце, когда я вспоминаю слова Джейн о том, что я нравлюсь ему. Он что, думал, что у него нет шансов, и поэтому ничего мне не сказал? А может, он собирался сказать? Может, просто волновался? Мне бы хотелось думать, что он собирался рассказать мне о своей новой карьере.

Я сникаю, когда понимаю, что увижу его сияющую улыбку только в телевизоре или на мониторе компьютера. Почему же он все-таки не сказал мне, что уезжает?

Почему не попрощался?

Джейсон чувствует, что я расстроилась.

– Ты будешь скучать по нему?

– Конечно. Он был моим другом.

Он сразу напрягается, но больше ничего не говорит.

– Так чем ты теперь будешь заниматься, музыкальный гуру? – спрашиваю я.

Он подходит к парапету, опирается локтями на каменный столб и смотрит на воду.

– Еще не знаю. Уверен, у моего менеджера масса идей, – отвечает он с грустным смешком.

– Но ведь исполнять музыку тебе. Ты не обязан делать то, что не хочешь. У тебя огромный талант. Воспользуйся им!

Он молчит.

– Джейсон, я серьезно. Делай то, что нравится. Если хочешь и дальше играть, играй. Но если ты хочешь поступить в колледж и стать инженером или учителем, тогда поступай. Нельзя, чтобы другие управляли твоей жизнью.

Он вздыхает.

– Знаешь, почему я уехал сюда из Сеула? Я знал, что больше не хочу играть, даже в составе «Эдема». Я люто ненавидел все это. Живя с мамой, я не мог забыть, какую боль причинил ей отец. Я думал, что, если я уеду из города, я смогу отстраниться от всего. Только у меня не хватило духу покончить со всеми проблемами.

– Хватило. Группы больше не существует.

– Да, но все равно переезд на Канхва был безумием. Я не хотел возвращаться в Америку, потому что не хотел видеть отца. Канхва казался мне лучшим убежищем.

Я невесело смеюсь.

– Ты мне не рассказывай.

Мы оба смотрим на воду, и у меня внутри все сжимается при мысли, что сейчас я вижу его в последний раз. Больше не будет сумасбродных поездок на велосипеде, сидений над учебниками в библиотеке до поздней ночи, сочинения дурацких песенок над тарелкой с брокколи.

Я охаю, когда боль становится особенно сильной. Возможно, мы будем переписываться по электронной почте или изредка посылать друг другу эсэмэски. Но наши отношения никогда не будут прежними. И мы сами не будем прежними. Надо же, первый парень, с которым мне на самом деле захотелось близости, – и вот такой глупый конец.

– Я… я буду скучать по тебе, – говорит Джейсон, грустно улыбаясь. – Знаю, ты наверняка думаешь, что я вру, но мне действительно было приятно с тобой. Надеюсь, ты когда-нибудь в это поверишь. – Он молчит, а потом продолжает шепотом: – И я бы никогда не причинил тебе боль. Я видел, что папа сделал с мамой. Я не такой, как он.

Я сглатываю комок в горле и киваю.

– Дай слово, что вспомнишь обо мне, когда станешь знаменитой музыкальной продюсершей.

Я смеюсь, несмотря на подступающие к глазам слезы.

– Ты сам станешь знаменитостью.

Он серьезно смотрит на меня, свет уличного фонаря вокруг его головы мешает мне разглядеть его лицо.

– Я не шучу. Вспомни. Обещаешь?

Спазм в горле так и не проходит, поэтому я с трудом произношу:

– Обещаю.

Мы долго смотрим друг на друга, и я непроизвольно сожалею о том, что все сложилось именно так. Я сожалею о том, что у меня не хватило смелости доверять ему, поверить, что мы сможем справиться и с его проблемами, и с моими, вместе. Но главное, что я хочу его.

Я напоминаю себе, что сейчас последний момент, когда я могу сказать ему ну, все: что, когда я смотрю на него, моя душа раскрывается ему навстречу; что я испытываю противоестественную любовь к его ярким кроссовкам и к его волосам, почти закрывающим глаза. Я делаю глубокий вздох, чтобы собраться с силами, и понимаю, что не смогу. Выжидательный блеск в его глазах вынуждает меня промолчать.

Так что вместо слов я приподнимаюсь на цыпочках и целую его.

Просто чмокаю. Целомудреннее, чем даже в дорамах. Но меня все равно охватывает сладостный трепет, и мое тело обдает огнем желания.

Джейсон смотрит на меня огромными глазами, и мне хочется смеяться, глядя на его ошарашенное лицо.

– Что… я… это, – запинается он.

– Я подумала, что раз это прощание, то нужно попрощаться правильно.

– Нет, я это так не оставлю.

Я смеюсь, но на душе тяжело. Все эти шутки – просто шутки. Он уезжает, и даже если бы я поверила, что его любовь достаточно сильна, чтобы не разбить мне сердце, все равно ничего бы не изменилось. Так что я изо всех сил изображаю жизнерадостность, беру его за руку и тащу его за собой по аллее.

Потому что я не хочу, чтобы этот вечер закончился.

Потому что с ним придет конец и нам.