Глава шестнадцатая

На следующее утро я сопровождаю семейство Бэ в церковь. Корейскую. Здесь все практически так же, как дома, только я не имею ни малейшего представления о том, что говорит пастор. А еще все вслух, почти криком, читают индивидуальные молитвы, и вот это сбивает с толку. Зато я знакомлюсь с подругами Софи.

По возвращении домой я звоню Джейн. После часового разговора – она жалуется, что мама доводит ее до бешенства, что у всех подруг есть парни, а у нее нет, что ей хочется ко мне в Сеул, – я вся в слезах. Я сижу на кровати Софи, смотрю на розовое покрывало и борюсь с тупой, ноющей болью в груди. У меня в ушах все еще звучит голос Джейн, и меня впервые за все время охватывает тоска по дому. Нет, не по противостоянию с мамой и безразличию папы, но по Нэшвиллу, по друзьям, с которыми я не общаюсь много месяцев, и по американской еде.

Понедельник – это первый день съемок, и мне некогда тосковать по дому, потому что мы с Софи вместе с Джейсоном едем на съемочную площадку.

– На-На тоже играет! – вопит Софи, когда мы вылезаем из машины.

– Что за На-На? – Я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что мы в исторической части города.

Вдоль узкой улочки тянутся кирпичные домики, на деревянных входных дверях висят тяжелые молотки. Крыши напоминают японские пагоды, на стенках, отделяющих дворы от дороги, лежит тонкий слой снега.

– Ну, она, типа, новая актриса, восходящая звезда, – отвечает Софи. Как будто я слежу за успехами актрис, говорящих на абсолютно не понятном мне языке! – Я обязательно возьму у нее автограф.

Мы идем по улице к одному из дворов, где расположилась съемочная группа.

– Разве ты не привыкла общаться со знаменитостями? – со смехом спрашиваю я. – Ведь у тебя брат знаменитость.

Софи отмахивается.

– Мы с ним вместе сидели в утробе. Он не считается.

Мы наблюдаем, как устанавливают свет, камеру и остальное оборудование, необходимое для съемок, когда появляется девица с длинными, почти до бедер волосами и на высоченных, похожих на ходули каблуках. У нее молочно-белая кожа и идеальный румянец. При виде подобных девиц у любой нормальной девчонки сжимается сердце, потому что она понимает, что ей никогда не суждено стать такой красивой. Девица лучезарно улыбается съемочной группе, и все млеют. Должно быть, это и есть На-На.

Девица идет в нашу сторону, а Софи, завопив, принимается рыться в сумке.

– Да где эта ручка? – шипит она. – Грейс, я не могу найти ручку!

– Она только сегодня будет на съемках? – спрашиваю я.

Софи склоняет голову набок и с удивлением смотрит на меня.

– Только сегодня? Да она главная героиня! На-На не согласилась бы на второстепенную роль.

– Главная… – Я замолкаю, осознавая сказанное.

Я снова смотрю на девицу – у нее идеальной формы рот и потрясающей красоты длиннющие ноги. Она будет вместе с Джейсоном сниматься в телесериале. Я холодею. А что, если им придется целоваться?

На-На проходит мимо, а Софи с тихим стоном вешает свою сумку на плечо. Она, вероятно, смирилась с тем, что придется брать автограф в следующий раз.

– Софи! – кричит кто-то позади нас.

Я поворачиваюсь и вижу, что к нам идет Джейсон. На нем потертые джинсы, черная кожаная куртка и грубые ботинки. От его красоты у меня захватывает дух. Его волосы взъерошены, в ушах поблескивают серьги.

– Ты проколол уши? – хихикая, спрашивает Софи.

Он дотрагивается до одной сережки.

– Нет, это бутафория. Наверное, хотят, чтобы я больше походил на рок-н-рольщика.

Я не удерживаюсь от смеха.

– Не знала, что это так важно.

Джейсон никак не реагирует на мои слова.

– Нервничаешь? – спрашивает Софи.

Джейсон презрительно морщится, к нему опять вернулась та самая надменность, которой он отгораживался от меня после знакомства. В мою сторону он не смотрит.

Он издает долгий страдальческий вздох и с самодовольным видом заявляет:

– Софи, не ставь меня в нелепое положение.

– Эй, не тупи, – резко говорю я. – Она же просто заботится о тебе.

Джейсон смотрит на меня, потом на членов съемочной группы, проходящих мимо нас с оборудованием.

Этот взгляд полон холода. И я понимаю, что он опять отгородился от меня, как раньше. Это открытие ошарашивает меня.

– Мне надо на площадку, – говорит он. – До встречи, Софи. – Все его внимание сосредоточено только на сестре. – Не мешайся под ногами.

Он уходит, даже не взглянув на меня. Меня охватывает гнев. Почему он так себя ведет?

Я жду, когда он отойдет на пару сотен футов, потом с наигранной искренностью кричу:

– Удачи, Джейсон! У тебя все получится!

Он резко оборачивается, и я отчетливо вижу на его лице шок. Он поворачивает голову в одну сторону, потом в другую, как бы проверяя реакцию окружающих. Убедившись, что все заняты своими делами и никто на него не смотрит, он поворачивается к нам спиной и идет дальше. И даже с большого расстояния мне заметно, как напряжены его плечи.

Он присоединяется к остальным, и я вижу, как он разговаривает с На-На. Как можно зимой носить такую короткую юбку? Ведь эта девица все себе застудит.

Я все никак не приду в себя после сдвига в личности Джейсона. До сегодняшнего дня он был так ласков со мной. Что изменилось?

И тут меня осеняет: раньше вокруг нас не было чужих, и ему не надо было ни на кого производить впечатление. Здесь же много тех, с кем ему предстоит работать, тех, кто либо навредит, либо поможет его карьере. И по какой-то причине я ему мешаю. Я для него помеха.

От этой мысли меня бросает в жар, я пытаюсь придавить разбушевавшиеся эмоции праведным гневом. И мне тут же становится стыдно.

Я достаю телефон, чтобы написать сообщение Джейн, но мой палец замирает над клавиатурой. Почему его пренебрежение так задело меня? Какое мне до него дело? Я не должна переживать из-за этого его отношения.

Но я переживаю.

Потому что, возможно – только возможно! – он для меня больше, чем брат моей лучшей подруги. Больше, чем друг. Больше, чем просто увлечение.

По сути, у меня был только один парень – Айзек. И у нас с ним все закончилось довольно плохо. Но меня всегда тянуло к ребятам, которые пели, играли или, как Айзек, были диджеями.

Конечно, нет надобности лишний раз напоминать мне, что музыканты – переменчивые и капризные натуры. Я убедилась в этом, глядя на бесконечную вереницу девушек Нейтана. Вряд ли Джейсон другой.

Не скажу, что я горю желанием встречаться с Джейсоном, да и нравится он мне не настолько сильно. Он просто невинное увлечение, потому что он симпатичный и с ним иногда приятно погулять. Но Джейсон Бэ мне не нравится.

Совсем.

– Где На-На? – Софи выглядывает из-за моего плеча, всматриваясь в лица всех, кто проходит мимо.

Я вздыхаю.

– Не знаю.

Софи настояла на том, чтобы мы вместе с Джейсоном пошли на фотосессию для фильма, хотя за прошедшие две недели я так и не увидела Сеул, за исключением тех мест, где проходили съемки. Каждое утро я спрашиваю у Софи, какие у нас планы, и получаю один и тот же ответ: «Все зависит от Джейсона». Джейсон же не удосуживается поделиться с нами своими планами.

А если его приглашают на какую-нибудь вечеринку, где, кстати, может быть довольно интересно, нас с Софи намеренно туда не зовут. Он идет туда с На-На, и все выглядит так, будто они встречаются. Если он в очередной раз «забудет» представить меня кому- то, я закричу. Кто-то решит, что он изредка все же проявляет вежливость и пытается вовлечь меня в общение, но надо помнить: речь идет о том Джейсоне, у которого вежливость – не самая сильная сторона натуры.

– Не придирайся, – говорит Софи.

– Извини, – бормочу я.

Она обиженно надувает губы и садится на стул у дальней от площадки стены.

– Я так и не взяла у нее автограф.

– И кто в этом виноват? – смеюсь я. – Мы видели ее миллион раз, а у тебя все не хватает духу попросить у нее автограф. Даже я обменялась с ней большим количеством слов, чем ты.

Она морщит нос и еще сильнее сутулится.

– Это нечестно. Джейсон вас познакомил. Он должен был бы представить и меня, я его сестра.

– Тебя тогда здесь не было.

– Потому что я была в туалете!

Правда, я не сказала Софи, что Джейсон меня ни с кем не знакомил – на самом деле меня нашла сама На-На. Несколько дней назад, когда я была в шатре, выделенном для питания съемочной группы, и решала, чего бы взять, рядом со мной встала На-На и сделала вид, будто выбирает между круассаном и бананом.

– Тебя зовут Грейс, – сказала она по-корейски.

– Ага. – Я кивнула.

Она с бешеной скоростью выдала мне поток корейских слов, и я тупо уставилась на нее. Мой мозг отказывался переводить. Закончив свой монолог, она устремила на меня высокомерный, полный пренебрежения взгляд.

– Ты не понимаешь, – наконец произнесла она по- английски после неловкого молчания. – Ты живешь в Корее, но не говоришь по-корейски.

– Я учусь…

– В тебе слишком много американского, – заявила она, перебивая меня.

Глянув на хот-дог на моей тарелке, она насмешливо скривилась.

– Может, тебе стоит есть что-нибудь менее калорийное. Джейсона должны окружать красивые девушки.

Ей не надо было добавлять «вроде меня», потому что ее слова и так это подразумевали.

Даже сейчас, когда я вспоминаю тот разговор, у меня от гнева начинают пылать щеки. С тех пор, общаясь с Джейсоном, На-На намеренно ловит мой взгляд, а потом как бы невзначай то дотрагивается до его руки, то прижимается к нему. Она так достала меня, что мне хочется вывалить на нее целый грузовик хот-догов.

Из соседней комнаты выходит группа людей, и я вижу среди них Джейсона и На-На. Обоих уже загримировали, хотя Джейсон с чересчур белой кожей скорее похож на смертельно больного. Не понимаю, почему эти люди так одержимы белой кожей – что хорошего в том, чтобы выглядеть вампиром?

Софи дергается при появлении На-На, но остается сидеть на месте, даже когда та останавливается у стола с закусками. Я жду, что Софи все же начнет действовать, но она медлит. Я подавляю вздох. Мне что, самой просить для нее автограф? Если да, тогда с нее на Рождество огромный подарок.

Фотосессия продолжается и продолжается. И продолжается. В реалити-ТВ фотосессии принято показывать как гламурное и веселое мероприятие. Может, оно действительно такое, если фотографируют именно тебя. Но если тебе приходится наблюдать за процессом, ты вынужден смотреть все от начала и до конца. Сегодняшняя фотосессия вызывает у меня массу отрицательных эмоций, потому что я вижу, как Джейсон и На-На обнимаются в разных позах. Меня уже тошнит от этого.

Стоит мне вспомнить о том мгновении на рынке, когда мы едва не поцеловались, меня охватывает дикое желание расхохотаться. Я-то думала, что здесь, на родной почве, Джейсон будет со мной еще ласковее. Зря. Здесь он стал еще большим дебилом, чем был в школе.

Софи становится скучно, и она погружается в свой мобильник, я же не могу отвести взгляд от пары перед камерой. На-На глупо смеется, фальшиво улыбается, надувает губки и опять улыбается по команде фотографа. Очевидно, она очень одаренная актриса. Джейсон рядом с ней изо всех сил пытается выглядеть естественным, но ее харизмы хватает на обоих.

– Если ты не собираешься брать автограф, давай уйдем, – с наигранной беззаботностью предлагаю я Софи. – Я вообще-то голодна. Пошли обедать.

– Мы приехали с Джейсоном, – говорит Софи. – Мы должны дождаться, когда он закончит.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не застонать. Я роюсь в кошельке, ищу воны, чтобы заплатить за такси или за билет на автобус. Если я хоть немного задержусь здесь, я закричу. Каждый щелчок камеры только усиливает мое раздражение.

На дне сумки я нахожу несколько монет.

– Мы можем поехать на автобусе. – Я показываю Софи деньги. – Может, пройдемся по магазинам?

Софи колеблется.

– Но я хочу взять автограф…

– Потом у тебя будет еще куча возможностей, – говорю я тоном менеджера по продажам из автосалона. – Мы же не пропускаем ни одного съемочного дня.

Она мотает головой.

– Завтра они едут в Бузан, это примерно пять-шесть часов к югу, и мы больше не сможем смотреть.

Джейсон едет в Бузан? Я смотрю на него. Он стоит за спиной у На-На, обхватив ее руками, а подбородок положил ей на плечо. Он улыбается в камеру, и мой желудок сжимает спазм.

Несколько дней назад я набросилась на него, обвинила в том, что он ведет себя как полный дебил, но он все отрицал. Как будто он не понимает, что использует нас с Софи: ведь он хочет, чтобы мы были рядом на тот случай, если ему что-то понадобится, на тот случай, если мы просто окажемся полезны, но во всем остальном мы в его стиль не вписываемся. Однако каждый раз, когда я предлагаю Софи провести время самостоятельно, она отказывается. Она не видит, что он игнорирует нас, у нее словно выработался иммунитет к его мерзкому поведению. Хотя конечно, если у тебя с кем-то общие гены, ты привыкаешь к его идиосинкразиям.

Мне стоит огромных усилий сдержать резкие слова, которые так и рвутся с языка. Софи не сделала ничего плохого, и я не имею права раздражаться на нее, потому что взрывная волна просто разметает ее на кусочки. Это ведь не она целыми днями вертится вокруг На-На на виду у всей съемочной группы. И не она игнорирует меня с самого начала съемок.

Так что я призываю на помощь весь свой актерский талант и как можно спокойнее говорю:

– Ну, тогда я пойду одна. – Я забрасываю сумочку на плечо. – Я знаю, что ты хочешь получить этот автограф. Возьми его, а потом можешь где-нибудь ко мне присоединиться.

Она таращит на меня глаза.

– Но ты же не знаешь, куда идти!

Я небрежно взмахиваю рукой.

– А я спрошу.

– Ты не говоришь по-корейски.

Я пожимаю плечами.

– Здесь почти все говорят по-английски. Во всяком случае, таких людей достаточно, чтобы указать направление.

Софи вскакивает и хватает меня за руку.

– А что, если ты заблудишься?

Я смеюсь.

– Тогда я тебе позвоню.

– Грейс!

Мне бы радоваться тому, что она беспокоится за меня, но сейчас ее забота действует мне на нервы, а они и так натянуты до предела.

Я заставляю себя улыбнуться, хотя чувствую, как мое самообладание тает с каждым щелчком затвора фотокамеры.

– Я серьезно, Софи, не беспокойся. Со мной все будет в порядке. Просто напиши домашний адрес по- корейски, я схожу в кино или еще куда-нибудь, а потом отлично доберусь.

Да. В кино. Герои на экране не будут унижать меня на глазах у коллег и не скажут, что едут в другой город с бывшей супермоделью, а ныне актрисой.

Софи кусает нижнюю губу, но все же кивает.

Ладно, только позвони мне, если заблудишься. Или соскучишься. Или если наткнешься на подозрительных типов. Или на мафию. – У нее вдруг в ужасе расширяются глаза. – Грейс, а вдруг тебя ограбят? Или изнасилуют, или…

– Софи, – перебиваю я ее, стараясь говорить спокойно, несмотря на то, что испуганное выражение на ее лице – это прямо-таки бальзам на мою больную рану, – со мной все будет в порядке. Все. Договорились?

– Договорились. – Она обнимает меня. – Не умирай. Обещаешь?

У меня вырывается смешок, раздражения как не бывало.

– Обещаю.

Я хочу уйти тихо, но тут сзади я слышу голос:

– Грейс!

У меня сжимается сердце, но я гордо вскидываю голову и неторопливо поворачиваюсь к Джейсону.

– В чем дело?

Он бежит ко мне, съемочная группа и На-На смотрят на нас. У меня пылают щеки, и я едва сдерживаюсь, чтобы не смотреть на них и не орать: «Что вы пялитесь, а?» Все то тепло, что согрело меня после разговора с Софи, уступает место раздражению и обиде.

– Куда ты собралась? – спрашивает он.

– Не знаю. Может, в кино.

Его брови уползают высоко вверх, под волосы.

– Одна?

– А почему нет? Я же спокойно ходила одна по Канхва.

В его взгляде появляется тревога, и это только сильнее бесит меня. У него нет права беспокоиться за меня! Мы вовсе и не друзья, он даже не рассказал мне, что уезжает из Сеула. В последнее время мы вообще с ним практически не разговариваем. Неужели он думает, что я должна отчитываться перед ним, а он передо мной – нет?

Э, так не пойдет.

– Грейс, мне очень неспокойно, когда…

– Тебе неспокойно? – шиплю я. – А при чем тут ты?

На его лице появляется смущенное выражение.

– Грейс, я.

– Нет, – рявкаю я. – Послушай, это, конечно, мило, что ты беспокоишься и типа того, но я не идиотка. У тебя нет причин беспокоиться.

Он раздраженно закатывает глаза – теперь его очередь злиться.

– Конечно, они у меня есть. Мы друзья!

– Как? Мы друзья? А я-то думала, что друзья рассказывают своим друзьям, когда едут в Бузан. А еще друзья рассказывают друзьям, когда собираются часами лизаться с девицей на глазах у всего народа. – Мой голос звучит жестче: – А еще друзья не игнорируют друзей, когда хотят произвести впечатление на других.

У него от изумления глаза вылезают на лоб.

– О чем ты говоришь?

Я машу на него руками, давая понять, что обсуждать нечего. Этот разговор никуда нас не приведет, к тому же мне не нравится, что На-На с таким явным интересом наблюдает за мной. Я вижу ее усмешку, и мне как никогда в жизни хочется дать ей хорошего пинка. Я вижу полный жалости взгляд Софи, и у меня перехватывает дыхание.

– Послушай, будет лучше, если я просто уйду. – Пока я не поставила себя в еще более дурацкое положение. – Встретимся, когда вернешься из Бузана.

Я спешу к выходу, но мое драматическое исчезновение теряет свою выразительность, когда Джейсон догоняет меня на лестнице. Разве он не знает, как это работает? Он должен был бы остаться на месте, стоя столбом, с открытым ртом смотреть мне вслед и думать, что он только что лишился шанса быть со мной, такой замечательной и неповторимой.

– Грейс, подожди. – Он хватает меня за локоть, но я стряхиваю его руку.

– Беги обратно. На-На уже, наверное, истосковалась по тебе.

Он обгоняет меня и преграждает мне путь.

– Да что с тобой такое? Это на тебя совсем не похоже.

– Может, я просто устала от твоих злобных выпадов?

Он изумленно таращится на меня.

– Злобных выпадов?

– Ведь это ты пригласил меня в Сеул, не Софи. Обычно, когда у человека гости, он не бросает их на произвол судьбы.

– Но я же работаю.

– Тогда, наверное, тебе не следовало приглашать меня, если ты считал, что я буду мешать тебе?

Он хлопает глазами.

– Так тебе… кажется, что ты мне мешаешь? – наконец-то доходит до него.

– Причем сильно.

– Ничего подобного, – спешит он заверить меня. – Я рад, что ты здесь!

– Тогда у тебя странный способ демонстрировать свою радость.

Я слышу свои слова со стороны, жесткие, словно удар наотмашь, мой голос эхом отдается от стен лестничной площадки. Но я не могу остановиться. Странное поведение Джейсона – постоянные сюси-муси с На-На, а мне полный игнор – пробудило во мне нечто мерзкое, и сейчас я хочу одного: чтобы он понял, как сильно обидел меня.

– Тогда прости, – говорит он. – Я не хотел, чтобы ты так думала.

В другой ситуации его извинения тронули бы меня. Я бы вспомнила, что за все время, что мы знакомы, он извинялся дважды. Я бы поняла, что он просит прощения совершенно искренне. В другой ситуации, но не сейчас.

– Мне плевать, чего ты не хотел, – говорю я, чувствуя больше усталость, а не гнев. – Я вообще плохо тебя понимаю. То, что я вижу здесь, совсем не вяжется с тем, что было там. Там ты просил меня помочь тебе с песней, ты провожал меня до корпуса после занятий, ты устроил для меня праздничный ужин в День благодарения. Ты, черт побери, держал меня за руку, когда мы ехали со съемок. А еще ты отлично помнишь – что бы ты там мне ни говорил – свой день рождения и как мы танцевали.

Джейсон каким-то образом ухитряется побледнеть под толстым слоем грима, но меня уже не остановить:

– Ты пригласил меня к себе в Сеул, вот я и приехала. Но ты на каждом шагу игнорируешь меня, как будто стесняешься моего присутствия. За те две недели, что я здесь, мы гуляли с тобой всего один раз. Один. Ты увиваешься вокруг На-На, как будто вы лучшие друзья или как будто она твоя девушка. Так почему бы тебе не объяснить мне, что происходит?

Джейсон всегда был немногословен, а сейчас он просто онемел. Раньше я хотя бы по взгляду могла понять, что творится у него в голове, сейчас же в его глазах нет ничего. Как будто он лишился способности мыслить.

Я уже готова оставить его и уйти, когда он, заикаясь, произносит:

– Я… – И замолкает. – Я не…

Я машу рукой.

– Хватит. Я ухожу.

– Нет.

Он говорит это с такой силой, что я замираю. Мы смотрим друг на друга. Я вижу, что он колеблется, и готовлюсь к словесной обороне. Однако он приводит меня в полнейшее изумление, когда берет мое лицо в ладони.

И целует меня.