Глава 23

Эльдар, выбравшийся из машины, стоял рядом. Покусывая губу, наблюдал за стрелком и его мишенью. Человек полз к вершине на карачках. Он боялся встать в полный рост, оступиться и полететь вниз. Потому что сзади ждала смерть.

– Он уходит, – сказал Эльдар. – Ниже бери. Ниже.

– Я и беру ниже, – прошептал Паша и крепче прижал к плечу приклад карабина. – Прицел сбит. Черт…

Человек добрался до вершины холма, встал, готовый ринуться вперед и пропасть из вида. Выстрел раздался раньше, чем мужчина сделал спасительный шаг. Через стекла бинокля Эльдар хорошо видел, как беглец застыл на месте, будто оступился. Левая нога подогнулась; он ничком упал на песок, разбросав по сторонам руки, и съехал вниз. Задралась рубаха, куртка завернулась, а кровавое пятно стало расплываться по левой штанине выше колена. Человек перевернулся на спину, стараясь осмотреть рану.

Пулемет, а за ним Эльдар полезли на холм. Они, не сговариваясь, думали об одном: совсем скоро можно будет позволить себе короткий отдых, а потом со свежими силами приняться за поиски женщины. Еще до рассвета все будет кончено. Эльдар шел первым, на его груди болтался тяжелый бинокль, в правой руке он сжимал ручку фонаря. Паша, отдуваясь, карабкался следом. Ноги утопали в песке по щиколотку, а пот заливал глаза.

Они осторожно приблизились к раненому, опасаясь, что у того под полой куртки может быть спрятано оружие. Однако руки человека оставались на виду; раненый, не обращая внимания на чужаков, смотрел куда-то в сторону. Поэтому Эльдар, позабыв о страхах, взвел курок пистолета и приблизился к мужчине на расстояние шага. Полез под куртку, прощупал карманы, но оружия не нашел. Тогда он отступил назад, вгляделся в темное облепленное песком лицо и сказал тусклым голосом:

– Это не он. Мать его за ногу… Не наш.

Мужчина лет двадцати с раскосыми азиатскими глазами и смуглым обветренным лицом лежал на песке, плакал и смотрел в небо.

– Тебя как зовут-то? – спросил Эльдар.

– Батыр Арсанов. Это ты убил меня?

– Ну, так сразу и убил… Жить будешь. Внукам расскажешь эту историю.

Улыбнувшись, Эльдар присел на корточки. Человек тяжело дышал, он сглатывал слезы, давился рыданиями, оплакивая так рано оборвавшуюся жизнь. Он чувствовал, что пуля, перебив бедренную кость, задела важные кровеносные сосуды, вырвала кусок плоти. Он изойдет кровью раньше, чем его довезут до города.

– Я тебе помогу, – пообещал Эльдар. – Вместо жгута я перетяну твою ногу ремнем и наложу повязку. А потом довезу до ближайшей больницы. Надо только к машине спуститься. Ну, за бинтом. Ты не умрешь, не бойся. Рана не очень опасная. Только расскажи, что случилось и как ты тут оказался. С самого начала расскажи.

Паша Пулемет сел на песок, потому что ноги не держали. Он молча разглядывал незнакомого мужчину и жевал зубочистку.

– Я живу в поселке, далеко отсюда, – слабым голом сказал раненый. – Четыре дня назад погнал в Элисту двух баранов. Продать на рынке. Три дня хорошо шли. А сейчас, совсем недавно, остановился на ночлег. Я сидел у костра. Вдруг из темноты человек бежит. Подбежал, воды напился из чайника. И говорит, что сюда бандиты едут. Убивать будут мало-мало… Надо спасаться. И побежал в темноту. Я увидел вдалеке свет фар. Подумал, что машина едет. Видно, с бандитами. Залил костер из чайника. Баранов бросил и побежал.

– Куда ж ты направлялся? – спросил Эльдар.

– Куда ноги несли. Перепугался бандитов.

– Это ты бежал по дну высохшей реки?

– А то кто же. Принесешь бинт?

– Конечно, сейчас принесу, – ответил Эльдар. – Бинт не проблема.

Пулемет и Эльдар молча переглянулись, мысленно представив, какой длинный и трудный путь им пришлось проделать, направляясь по ложному следу. Эльдар тоже сел на песок, решая, что предпринять дальше. Он прикурил сигарету и стал баловаться фонарем, направлял его свет в лицо Батыра, затем нажимал кнопку, выключая лампочку, и снова включал.

Пастух лежал молча, смотрел в пустоту; было видно, как на его шее дрожит голубая тонкая жилка. Он уже не плакал, потому что на слезы не осталось сил. Батыр понял, что никто не спустится за бинтом и не перевяжет рану. И городской больницы ему не видать как своих ушей. Его обманули. Но почему-то отнесся к этому открытию спокойно.

Эльдар продолжал баловаться фонарем. Он думал, что Батыр наверняка уже понял, что не жилец, и перед смертью обязательно скажет какие-то глубокомысленные слова. Важные, исполненные божественного смысла. Возможно, самые мудрые и глубокие слова из тех, что успел сказать за свою короткую жизнь. Ведь если разобраться, этот темный пастух, обитатель пустыни, дитя природы, куда ближе к богу, чем городской человек, давно забывший о своих корнях. И сам бог вложит в уста Батыра свою мудрость. А те слова, что сказаны человеком на краю могилы, – самые значимые в жизни. Батыр и вправду зашевелился, застонал, разлепил сухие губы.

– Кажется, завтра дождь будет, – сказал он медленно. – К дождю всегда ноги… Ноги как-то зудят. И чешутся.

Человек всхлипнул и замолчал. Эльдар зажег фонарь. Синяя жилка на шее больше не пульсировала. Эльдар повторил про себя слова, сказанные перед смертью Батыром, пытаясь угадать в них потаенный высокий смысл, но ничего не угадал. Он прошептал себе под нос:

– Ноги… Зудят… И чешутся… Дождь будет.

Поднялся и пошел вниз по склону к машине.

Гурский подумал, что еще не поздно поменять решение, но все-таки не стал ничего менять. Машина тронулась, съехала вниз и остановилась. Впереди – темное пространство подвала. Потолок, который подпирали несколько бетонных колонн, сочился влагой, у дальней стены кучи мусора.

Гурский расстегнул сумку, стоявшую на переднем сиденье. Он налил в колпачок термоса теплого чая и освободил от бумаги бутерброд, купленный сутки назад. Прибавил мощности кондиционера, вспомнив, что по его распоряжению в конструкцию «Хонды» внесены небольшие технические изменения: свежий воздух через пластиковый патрубок попадает в багажник. На случай, если там нужно перевозить живого человека, а не бездыханное тело. Этим техническим новшеством Гурский уже пользовался раньше, и вот оно снова пригодилось.

Важно, чтобы старик не задохнулся внутри багажника, чтобы оказался в форме к началу следующего разговора. А эта заброшенная стройка, этот подвал, где люди, кажется, не появляются неделями, а то месяцами, – идеальное место для отдыха и дальнейшей дружеской беседы. Снаружи крики Романенко – а он наверняка будет не просто кричать, выть от нестерпимой боли – никто не услышит.

Возня в багажнике затихла; видимо, старик немного успокоился.

– Эй, тебе не тесно? – повысив голос, спросил Гурский. – Или уже привык?

Снова раздался сухой кашель.

– Старик, ты слишком много курил. И должен был умереть от рака легких. Но тебе повезло. Кстати, не всем дуракам так везет. Да… Твоя жизнь оборвется совсем по другой причине. По причине ослиного упрямства. И жадности.

В ответ раздался сухой кашель и матерная брань.

– Слышь, ты какие-нибудь анекдоты помнишь? Рассказал бы парочку.

Гурский выпил еще чая и подумал, что впереди непростой день. Он не довел мысль до конца, когда увидел, как на кирпичную стену легла и пропала чья-то тень. Если в подвале ночуют бродяги, все осложняется. Или это тень бездомной кошки? Гурский вышел из машины и осмотрелся. Сзади, выхваченная из темноты светом задних фонарей, – массивная колонна и неровное полотно асфальта. Впереди в свете фар хорошо различима стена из кирпича, ржавая бочка и кучи мусора. Что происходит справа и слева, не видно. Надо бы фонарем посветить.

Гурский прислушался. Тишина. Только где-то капли воды падают вниз с потолка, покрытого наростами бело-зеленой плесени. На мгновение показалось, будто за спиной послышался шорох, что-то задвигалось. Он хотел обернуться, но получил такой удар по затылку, что рухнул на асфальт как подкошенный. Темнота, окружавшая со всех сторон, сделалась кромешной, непроглядной.

На городской окраине возле оврага Радченко появился, когда дом старика Романенко полыхал вовсю. Провалилась крыша, выпустив из-под себя столб ядовито-желтого дыма. Рассыпался сенной сарай, раскрасив темное небо миллионами разноцветных искр. Местами загорелся забор. Но тут вступили в дело пожарные. Они размотали брезентовую кишку, подсоединили ее к насосу, выпустили на забор жиденькую струю воды. И на том закончили работу.

Две пожарные машины стояли поперек пустой темной улицы. Зевак собралось совсем немного – лишь три старухи, переговариваясь между собой, стояли в стороне. И еще на велосипеде подъехал какой-то парнишка; он выбрал позицию неподалеку от распахнутых ворот и завороженно глядел на огонь, будто ждал какого-то чуда.

Радченко обратился к офицеру-пожарному, который прогуливался возле машин:

– А вы что, пожар тушить не планируете?

– Огонь скоро сам погаснет, – пожарный прикурил сигарету.

– А если там люди?

– Сходи проверь, – ответил пожарник. – Потом мне доложишь.

– Вы так и будете стоять и смотреть?

– Чего ты прицепился? – нахмурился офицер. – На дне оврага был ручей. Теперь он высох. Где я возьму воду? Может быть, ты взаймы дашь? Если там были люди, ничего от них давно не осталось. Если только кости. А кости мы найдем, когда станем разбирать завалы. Ты кто такой?

– Прохожий.

– Вот и топай себе дальше, прохожий.

Радченко только вздохнул и вернулся к такси, на котором приехал сюда с вокзала. Сел рядом с водителем и попросил отвезти его в ближайшее отделение милиции.

Последний час Стас Гуляев уже не бежал без оглядки, а едва передвигал ноги. Он часто падал, медленно, будто нехотя поднимался и брел дальше, чтобы снова упасть на песок. На востоке сумрак ночи немного рассеялся, и теперь можно определить, в какую сторону держать путь. Вскоре набрел на ветхие сараи для скота и одинокую лачугу, в которой давно никто не жил. Во внутреннем дворе нашел останки верблюда, погибшего то ли от голода, то ли от болезней. Хищные птицы и грызуны уже потрудились здесь, оставив от животного только кости и высохшую на солнце шкуру, поросшую рыжей шерстью с серыми проплешинами.

Посередине двора помещался колодец, обложенный природным камнем; тут же нашлось помятое ведро и длинная ржавая цепь. Стас сбросил ведро вниз, в темную глубину и, почувствовав, как оно потяжелело, стал тянуть цепь с удвоенной силой. В ведре оказалась дохлая высохшая птица и немного песка вперемежку с мелкими камнями. Видимо, колодец высох, когда отсюда ушли люди. Или наоборот.

Стас хотел плюнуть, но во рту пересохло. Повернулся и поплелся дальше. Увязая в песке по щиколотку, он перебирался с холма на холм, чувствуя, что сил осталось немного, он запросто может свалиться на песок – и неизвестно, сможет ли подняться. Шел и думал, что все материальные ценности человеческой цивилизации – ничто в сравнении с кувшином холодной прозрачной воды. На худой конец, сойдет и теплая, не совсем прозрачная.

Когда небо налилось акварельными красками близкого утра, он забрался на довольно высокий холм и с высоты увидел цель своего путешествия – в долине высились беспорядочно расставленные надгробья из песчаника или глины, обнесенные наполовину рассыпавшимся саманным забором. У подножья холма возле деревянных ворот стоял крошечный домик с одним окном и дверью, выходящей прямо в пустыню. Над домиком торчала высокая труба, из которой валил густой черный дым. Стас подумал, что этот дом вовсе не мираж, какие иногда являются одиноким путникам. У миражей нет запаха. А тут воняет горелой резиной и соляркой. Возле хибары стояла повозка на двух колесах. Рядом в поисках пищи бродил осел.

Стас подумал, что ноги принесли его туда, куда он хотел попасть. Перед ним старинное кладбище, обозначенное на карте кружком и крестиком. Другого кладбища на карте нет. Значит, именно здесь он должен встретить Аллу. Конечно, если она не заблудилась.

Спустившись с холма, Стас постоял на пороге хибары. Постучал в дверь. Не дождавшись ответа, толкнул дверь и переступил порог. В единственной комнате царил полумрак. В углу стоял здоровенный молочный бидон, переделанный под печку. В дальнем углу на полу разложен тюфяк с прелой соломой, заменявший матрас, и матерчатая скатерть с красными кистями, служившая одеялом. Вместо подушек хозяин хижины использовал два джутовых мешка, из которых торчали несвежие, дурно пахнущие тряпки. Возле бидона на пустом ящике сидел мужчина. В руках он держал одноствольное ружье, к которому вместо ремня привязал потертую веревку.

– Здравствуйте, – сказал Стас, остановившись на пороге. И увидел, что ствол ружья уже смотрит ему в живот. – Может, я не вовремя? Наверное, лучше уйти?

– Лучше остаться, – мужчина говорил хриплым, простуженным голосом. – Тем более уходить некуда, вокруг пустыня. Ты ответишь на пару вопросов. А там посмотрим, что дальше делать. Так… Теперь сними куртку. И вытряхни на пол весь мусор из своих карманов.

Вскоре на полу оказались перочинный нож, фонарь, две колоды карт, бумажник, записная книжка в блестящей серебряной обложке и ручка в металлическом корпусе. Хозяин приказал Стасу отступить к противоположной стене, повернуться спиной, наклонить голову вперед и так замереть, не двигаться, дожидаясь следующей команды. Нагнувшись, он поднял бумажник, внимательно осмотрел его содержимое, дважды пересчитал деньги и, оставшись довольным неожиданным уловом, сунул бумажник куда-то в штаны, в специальный потайной карман, пришитый с внутренней стороны.

– Можешь отойти назад и сесть, – приказал хозяин.

Он глядел на незваного гостя яркими голубыми глазами. Если судить по этим глазам, человеку не больше тридцати. Но вот лицо, дочерна загорелое, с тонкой пергаментной кожей и бесцветными губами… Морщинистое, без времени состарившееся лицо говорило о том, что тридцать лет давно-давно разменяны. На мужчине был куцый пиджак со сморщенными лацканами, надетый на голое тело. Портки, вытянутые на коленях, и стоптанные ботинки со сбитыми каблуками. Человек кивнул на пустой ящик, мол, присаживайся. Рядом с ящиком на узком подоконнике лежала фляжка в чехле из толстого войлока. Заметив взгляд Стаса, хозяин домика сказал:

– Пей, у меня запас есть. И рассказывай, кто такой. И каким ветром сюда занесло.

Напившись мутной воды с привкусом ржавчины, Стас вытер потрескавшиеся губы и перевел дух. Теперь он испытывал такую усталость, что растянулся бы на этом земляном полу и проспал сутки. А если бы не разбудили – пару суток.

– Только вы ружье на меня не направляйте, – попросил он. – Еще, чего доброго, выстрелит.

– Значит, судьба твоя такая, – мужчина и не подумал убрать ружье. – Умереть в пустыне от огнестрельного ранения в живот. Я слушаю.

Стас вкратце, не вдаваясь в лишние подробности, рассказал о злоключениях прошлой ночи. Выходило, что какая-то неизвестная машина гналась за ним и женщиной, его спутницей, по шоссе и дальше по бездорожью, когда они свернули в пустыню.

– Складно врешь, – мужчина чмокнул губами, будто посылал Стасу воздушный поцелуй. – Значит, ты ехал на машине вместе с женщиной. А потом вы растерялись. И условились встретиться на кладбище. Надо же такое дерьмо придумать…

– Соврать можно и поинтереснее. Я правду говорю.

– Сам ты из каких краев?

– Из Америки. Город Нью-Йорк. Я там живу.

Мужчина засмеялся тихо, будто из суеверного страха боялся разбудить спящих на кладбище мертвецов. Держа на прицеле гостя, он сотрясался от смеха, пока на глазах не выступили слезы. Отсмеявшись, смахнул слезинки рукавом куртки. И сказал, что за такие шутки в этих краях положено убивать. Но сначала лжецу отрезают уши и, разумеется, его поганый язык. Но хозяин не очень-то уважает такие варварские традиции. Поэтому Стас получит возможность рассказать новую историю, на этот раз правдивую. А если он снова вздумает врать, то навсегда останется здесь, на кладбище. Стасу даже в некотором смысле повезло: подходящего места во всей округе не найти. Тут единственное кладбище на многие сотни квадратных километров пустыни. Это просто-таки счастливый случай, что путник найдет свою смерть именно здесь, а не в другом месте. Да, Стас везучий.

– Ну, говори, – мужчина навел на Стаса ствол ружья и нахмурился.

Поднявшись на крыльцо двухэтажного каменного дома с решетками на темных окнах, Радченко долго стучал в железную дверь отделения милиции. Наконец на пороге появился заспанный человек маленького роста, одетый в мятый милицейский китель. Мужчина зевнул, тупо уставился на раннего гостя и спросил:

– Ты по какому праву тут шумишь? И откуда такой взялся?

Минуту он изучал удостоверение члена Московской коллегии адвокатов. Затем, наморщив лоб, сказал:

– Я лейтенант Рустам Алимов. Что у тебя за дело?

– В двух кварталах отсюда горит частный дом, – объяснил Радченко. – У меня есть сведения, что в доме на момент поджога находилось как минимум два человека. Думаю, пожар устроили, чтобы замаскировать двойное убийство. Нужно немедленно начать следственные действия и попытаться по горячим следам задержать убийц.

– Я смотрю, ты умный парень, – усмехнулся Алимов. – Если так, почему ты до сих пор не начальник городской милиции?

– Я серьезно.

– И я тоже. Сильно дом горит? Тогда милиции там делать пока что нечего. Пусть пожарные для начала его потушат. А мы уж потом, – он зевнул, широко распахнув пасть, – мы и навалимся. Прямо с утра.

– К утру там все затопчут пожарные и любопытные граждане, – покачал головой Радченко. – Ни следов, ни улик, ничего не останется. Понимаете, сейчас еще остается шанс найти убийцу или убийц. Можно перекрыть выезды из города, передать ориентировку патрульным машинам. Пусть поищут «Хонду Аккорд», новая модель, цвет – темно-зеленый металлик. У меня есть подробное описание внешности предполагаемого убийцы. Одного конкретного человека по имени Вадим Гурский. Это он…

– Слушай, ты ведь в наших краях человек случайный, приезжий? – Лейтенант выразительно поморщился, будто испытал приступ зубной боли. – И учишь нас, опытных местных милиционеров, как ловить убийц? Это ведь невежливо. Ты не слишком много на себя берешь? Не боишься, что нарвешься на неприятности? Запомни: нам не нужны учителя. Как-нибудь сами разберемся, где ловить и кого.

– Послушайте, речь о жизни людей. Понимаете?

– Разумеется, – кивнул лейтенант. – И вот что я смогу сделать. У нас есть свободные камеры в подвале. Отдохнешь до обеда. А там начальство приедет и решит, что с тобой дальше делать. Отпустить или как… У нас тут с такими ребятами, вроде тебя, ну, которые мешают работать милиции, случаются неприятности. Да… Твои приключения могут кончиться больницей. Или чем похуже. Братской могилой, в которой хоронят неопознанные трупы. Только потом не говори, что я тебя не предупреждал. Ясно?

Радченко молча кивнул. Здесь он правды не найдет и помощи не получит.

– Ты хочешь что-то добавить? – спросил милиционер.

– Нет, нет, – ответил Радченко. – Я, пожалуй, пойду.

– Вижу, ты сообразительный, – физиономию лейтенанта тронула странная гримаса, похожая на улыбку. – Ступай с богом.

Железная дверь захлопнулась, Радченко спустился к такси, поджидавшему внизу.

– Куда теперь везти? – спросил водитель.

– Срочно, прямо сейчас, мне нужна машина, на которой можно проехать по пустыне.

– Где именно проехать?

– Полсотни километров от города на восток по шоссе. А там, может, по пустыне еще полсотни. Я хорошо заплачу.

Водитель окинул пассажира оценивающим взглядом, прикидывая про себя, что конкретно означает обещание хорошо заплатить.

– Машину достать можно, – сказал он. – Во дворе моего дома стоит «УАЗ». Этой тачке двенадцать лет, но пройдет там, куда ни одна новая машина не доберется. Настоящий легкий вездеход. Сколько положишь за поездку?

…Лейтенант Рустам Алимов запер входную дверь и вернулся на пост дежурного. Минуту он переваривал только что полученную информацию, чесал затылок и решал, что делать дальше: то ли закрыться в комнате отдыха и поспать еще пару часов, то ли немного поработать, а уж потом спать. Алимов слыл сыщиком высокой квалификации, человеком ответственным и принципиальным. Поговаривали, что в скором времени ему светит присвоение очередного звания.

Вспомнив об этом, Алимов снял телефонную трубку и связался с городским управлением внутренних дел. Он сообщил дежурному, что, по оперативным данным, на улице Строительной в горящем доме находятся два трупа. Предположительно – хозяева строения старики Романенко. Лейтенант подумал и добавил:

– По тем же оперативным данным, убийца еще не успел покинуть город. Он ездит на машине «Хонда Аккорд» последней модели зеленого цвета. Вооружен. При задержании соблюдать особую осторожность. Информацию передал лейтенант Алимов. Мою фамилию записал?

– Так точно, – ответил дежурный. – А информация у тебя не тухлая?

– Информация первый сорт. Сообщи всем патрульным машинам. Пусть ищут.

Алимов положил трубку и подумал, что лично ему в задержании опасного убийцы участие принимать не придется. И слава богу. У него статус слишком высокий, чтобы за бандитами гоняться. Он дежурит по отделению, ходит к начальству на доклад и работает с важными бумагами. Алимов зевнул и отправился в комнату отдыха досматривать последний сон, который всегда самый сладкий.