Книга: Убийство в Эшли-Грин. Осторожно, яд! (сборник)
Назад: Глава двенадцатая
Дальше: Глава четырнадцатая

Глава тринадцатая

Остаток воскресного дня прошел в весьма неуютной обстановке. Сразу после обеда Рэндол покинул «Тополя», миссис Мэтьюс удалилась в спальню, чтобы отдохнуть, а Стелла и Гай отправились на прогулку, так как не могли найти себе места дома. В течение вечера миссис Мэтьюс трижды упомянула, как ей тоскливо и одиноко без золовки. Гай, чьи нервы окончательно расшатались, ядовито заметил, что, по его наблюдениям, жизнь под одной крышей с Харриет стала для матери настоящей каторгой. Зои прочла сыну нотацию о глупой привычке представлять события в ложном свете и постоянно преувеличивать и отправилась спать, объявив, что нисколько не сердится, но чувствует себя уязвленной. Стелла упрекнула брата в стремлении затеять ссору, а Гай стал выкрикивать, что, если сестра не прикусит язык, он за себя не ручается и гнев его будет ужасен. С этими угрозами он громко хлопнул дверью и вылетел из комнаты. А Стелла легла спать, и всю ночь до самого утра ее мучили кошмары.
Достойная похвалы решимость Гая приступить к работе, как обычно, очень быстро испарилась. К завтраку он спустился бледный, с отечным лицом. Выпил крепкого чая и раскрошил гренки. На замечания Стеллы он отвечал односложно, и девушка оставила попытки разговорить брата. Закончив завтрак, она отправилась в кухню, чтобы дать указания кухарке.
Миссис Бичер внесла свою лепту и преумножила беды злополучного дня, заявив о намерении уволиться. Им с Бичером якобы очень жаль покидать дом, но здесь стало неуютно.
– Я ничуть не удивлена, – честно призналась Стелла.
– Да, мисс. Вашей вины здесь нет. Но сами понимаете, своя рубашка ближе к телу. Возможно, мы не правы, да только кому захочется жить в доме, где людей едва ли не каждый день травят ядом. Мыслимое ли дело?
– Да, – согласилась Стелла. Девушка совсем пала духом и не могла достойно возразить кухарке и убедить, что та явно сгущает краски. – В городе что-нибудь нужно? – спросила она.
Миссис Бичер извлекла исписанный лист бумаги и сообщила, что ничего существенного не надо. Так, кое-что по мелочам.
Стелла взяла список и поднялась наверх, чтобы посоветоваться с матерью.
Миссис Мэтьюс как раз собиралась вставать. Глаза у Зои припухли, как и у Гая. Она пожаловалась дочери на плохой сон и, увидев список, составленный миссис Бичер, тихо застонала и попросила Стеллу не беспокоить ее подобной ерундой.
– Это еще не самое худшее, – сообщила Стелла, пряча в карман список. – Бичеры предупредили, что в конце месяца уходят от нас. Может, позвонить в бюро найма?
Миссис Мэтьюс принялась жаловаться на человеческий эгоизм, который неизменно наводит ее на грустные мысли. Как много на свете людей, не желающих думать о ближних и пекущихся только о личных интересах! После пятиминутной нотации на эту тему она вдруг вспомнила, что давно хотела избавиться от Бичеров в случае, если бы Грегори оставил дом ей одной. Так что нет худа без добра, только надо вовремя рассмотреть промысел Божий. Зои стала строить планы по поводу найма новой прислуги, а Стелла отправилась за покупками.
Вернувшись через час, она застала брата в коридоре. Гай нервно расхаживал взад-вперед, и когда сестра набросилась на него с упреками, резко повернулся на каблуках и тихо обронил:
– В доме полиция. Тетю действительно отравили. – Его лицо побледнело от переживаний.
Стелла аккуратно сложила пакеты с покупками на столик и, немного помолчав, сказала:
– В конце концов, мы все это знали с самого начала. Что за яд?
– Никотин, как и в случае с дядей.
– Чего и следовало ожидать, – кивнула Стелла. – А где сейчас полицейские?
– В библиотеке с мамой. Мне не позволили остаться.
– Полиция установила, где находился яд?
– Нет, не думаю. В субботу они забрали из спальни тети Харриет все лекарства и другие вещи. Думаю, у полицейских не было времени их исследовать.
Стелла медленно сняла перчатки и погладила пальцы.
– До тех пор пока не выяснится, каким образом яд попал в организм, причин для паники нет.
– Никто и не паникует, – рассердился Гай. – Но они непременно найдут мотив. Я тут все обдумал до мелочей. Смерть дяди не представляла для нас опасности. Его мог отравить кто угодно. Но тетя Харриет – другое дело. Круг подозреваемых лиц сузился, и остались только мы с мамой. Хуже всего, что у нас обоих имелись мотивы для совершения убийства. Только у нас. Другим от ее смерти никакой выгоды. Надо смотреть правде в лицо: одного из нас непременно арестуют. А может, и обоих сразу.
– Да не будь же таким ослом! – возмутилась Стелла. – Против нас нет никаких улик, верно?
Гай прекратил мерить шагами коридор и резко остановился у стола напротив сестры:
– Потрудись оценить ситуацию объективно, и тогда становится ясно, что наше дело из рук вон плохо, – произнес он с нажимом. – Против нас куча улик. Я попал в затруднительное положение, и никакая сила не могла заставить меня ехать в Южную Америку. Вот я и отравил дядю. Потом обнаружил, что тетя Харриет, сочувствуя моим материальным трудностям, завещала мне деньги. И тогда я отравил и ее.
– Никому не придет в голову убивать человека ради четырех тысяч фунтов, – категорично заявила Стелла.
– Неужели? А ты сама-то в это веришь? Убийства совершались и по менее веским причинам и из-за куда более скромных сумм!
– В таком случае тетю могла убить и я, потому что она превратила дом в настоящий ад.
– Нет, не сходится. Конечно, у тебя имелись мотивы для убийства дяди. Он угрожал погубить репутацию Филдинга. Но эта версия тоже несостоятельна, особенно после вашего разрыва. Полиция подозревает маму. Когда пришел суперинтендант, она одевалась, и на вопросы пришлось отвечать мне. Суперинтендант задал их великое множество, и были они весьма неприятными! Должно быть, чертовы слуги успели наболтать всякой ерунды! Открой глаза, и поймешь, какие могут возникнуть подозрения. Помнишь ссору мамы с дядей Грегори по поводу моего отъезда в Бразилию? Конечно, помнишь! За все время они серьезно повздорили один раз, и прислуга об этом прекрасно знает. Но с моей точки зрения, все выглядело бы не так скверно, не пойди мама неожиданно на попятный. Она тут же поменяла тон и стала слаще меда, хоть к ране прикладывай. Вот дядя и растаял.
– С мамой всегда так! – вздохнула Стелла. – Время от времени вспоминает о христианских добродетелях и надеется задобрить дядю. Все, кто знает маму, скажут, что такое поведение для нее естественно.
– Дело в том, что полиция не осведомлена об особенностях ее тонкой натуры. Господи, даже я удивился, что она так быстро сдалась! Разумеется, мама стала уверять полицейских, что никогда не воспринимала всерьез дядино намерение отослать меня в Бразилию. Но это откровенная ложь! Не сомневаюсь, прислуга подтвердит под присягой, что в тот момент мама была серьезной, как никогда. Но ты же знаешь маму! Она искренне верит, что все произошло именно так, как ей представлялось, и в результате начинает сочинять идиотские небылицы. Но даже младенец увидит их фальшивость.
– Ты прав. Но вряд ли полицейские верят, что мама убила тетю Харриет ради того, чтобы завладеть домом.
Гай стукнул ладонью по столу:
– Да не будь же такой тупоголовой! Неужели забыла, что дядя выделил две тысячи фунтов ежегодно на содержание дома? Ну, по завещанию распоряжаться ими должна не тетя Харриет, однако этой суммы хватало на все. А когда тетя Харриет умерла, денег стало более чем достаточно. Теперь понимаешь?
– Нет, не понимаю, – покачала головой Стелла. – Тетя не имела права тратить эти деньги по своему усмотрению.
– Спасибо, что объяснила. Я и сам прекрасно знаю, как обстоит дело. Опекуны должны платить проценты, налоги и все прочее, но остаток каждый квартал поступает в банк, и если он не превышается, то его можно тратить как захочешь. Никто не вправе указывать, как именно.
– Да. Теперь вижу, – согласилась Стелла. – Только разве могла мама, при всех ее недостатках, додуматься до подобных хитросплетений? Какая глупость!
– Наше мнение не имеет значения. Важно, как смотрит на дело полиция, – заметил Гай.
– Ну, полиция не станет так вот сразу арестовывать маму, – возразила Стелла. – Если бы она хотела убить тетю Харриет, то дождалась бы, когда заглохнет разбирательство с убийством дяди Грегори. То есть убивать ее сейчас – означает нарываться на крупные неприятности!
– Не согласен, – не унимался Гай. – Если мама отравила тетю Харриет, то, наверное, решила, что это безопасней сделать, пока полиция бродит в потемках и не может разобраться с убийством дяди Грегори. Здесь много людей попадает под подозрение. А если ждать дольше, она останется единственной подозреваемой. Что-то в этом роде вполне могло прийти ей в голову.
– Какой ужас! – содрогнулась Стелла. – Ради бога, замолчи, Гай! А как насчет человека, о котором рассказал Рэндол. Не помню, как его имя.
– Какой еще человек? А, полный вздор! Похоже, Рэндол в очередной раз решил пошутить.
– Нет, он говорил серьезно.
– Если и так, не вижу никакой связи между ним и смертью тети Харриет.
– Да, – тяжело вздохнула Стелла. – И Рэндол считает так же. – Она бросила взгляд в сторону двери, ведущей в библиотеку. – Сколько времени мама сидит взаперти с полицейскими?
– Минут двадцать. – Гай снова забегал по коридору. – Не понимаю я маму! Обычно она не дает воли чувствам. По крайней мере, когда убили дядю, она вела себя сдержанно. А сейчас мама в полном замешательстве. Сама не своя. Я ее просто не узнаю!
– В такой ситуации любой потеряет голову.
– Господи, хоть бы перестала твердить на каждом шагу, как ей не хватает тети Харриет и как тяжело она переживает утрату! – воскликнул с раздражением Гай. – Все это насквозь фальшиво!
Стелла на мгновение задумалась:
– А знаешь, я не уверена, что мама притворяется. Возможно, она и правда скучает по тете Харриет.
Гай в изумлении уставился на сестру.
– Да они грызлись, как кошка с собакой!
– Да, знаю. И в то же время они так привыкли друг к другу и часто действовали сообща, выступая против дяди или тети Гертруды. Если одна заболевала, другая тут же приходила на помощь.
– Лучше бы они этого не делали! – с многозначительным видом заметил Гай. – Черт возьми, зачем мама напоила тетю своим лекарством вместо того, чтобы послать за врачом! И с какой радости запретила заходить к ней в комнату? Все слуги утверждают, она приказала не тревожить тетю Харриет. А сегодня выяснилось, что в то утро мама даже не позволила Мэри подмести пол на лестничной площадке.
– Любой на ее месте поступил бы точно так, – настаивала Стелла. – Тетя сказала, что хочет спать, и, естественно, мама запретила Мэри подметать пол рядом с ее спальней.
Гай хотел что-то ответить, но не успел. Дверь в библиотеку открылась, и на пороге, держась за дверную ручку, появилась миссис Мэтьюс.
– Стелла, подойди ко мне, – произнесла она слабым голосом.
Брат и сестра бросились к матери, Стелла обняла ее за талию и принялась успокаивать:
– Все хорошо, мама. Я здесь, рядом. Ну, что случилось?
Миссис Мэтьюс провела дочь в библиотеку.
– Милое дитя, хочу, чтобы ты восстановила события прошедших дней и рассказала суперинтенданту все как было. Помнишь, когда несчастной Харриет сделалось плохо, мы с тобой обсуждали, стоит ли вызывать доктора Филдинга?
– Конечно, помню, – не моргнув глазом, выпалила Стелла, хотя в памяти отчетливо запечатлелась картина, как мать заявляет о том, что посылать за врачом нет необходимости. Она посмотрела на Ханнасайда и отважно встретилась с его пытливым взглядом. – Мне тоже показалось, что вызывать врача не стоит.
Ханнасайд не ответил девушке и снова обратился к ее матери:
– Миссис Мэтьюс, зря стараетесь. Вы не послали за доктором, хотя женщина с вашим опытом должна понимать, что мисс Мэтьюс было действительно плохо.
Стелла почувствовала, как пальцы матери вцепились ей в руку.
– Но никаких тревожных признаков я не заметила! – дрожащим голосом возразила Зои. – Я знала, что Харриет нездоровится, и не оставила без внимания болезненный цвет лица, но решила, что это результат острого расстройства пищеварения. И вообще, она никогда не отличалась хорошим цветом лица, никогда!
– Миссис Мэтьюс, у вашей золовки наверняка присутствовали и другие симптомы, помимо вышеупомянутых. Разве она не жаловалась на судороги, онемение рук и даже на озноб и неестественный холод конечностей?
– Не помню, чтобы она упоминала что-нибудь кроме тошноты и головокружения. Возможно, она и жаловалась на озноб, но я это предвидела и принесла бутыль с горячей водой.
– Тем не менее, – продолжил свою мысль Ханнасайд, – когда мисс Мэтьюс проходила к себе в спальню, ее встретил дворецкий и был поражен ее внешним видом. По словам мистера Бичера, ваша золовка задыхалась, как после быстрого бега.
– Мало ли что он болтает! – презрительно рассмеялся Гай. – Прислуга готова придумать любую небылицу, лишь бы вызвать сенсацию!
– Если он и выдумывает, мистер Мэтьюс, то такое странное совпадение все равно настораживает. Ведь одышка является одним из симптомов, характерных для отравления никотином. А вы не заметили, что мисс Мэтьюс задыхается?
– Если бы и заметила, то объяснила бы слабостью и головокружением, – заявила миссис Мэтьюс.
– И ваша золовка не жаловалась на очень сильное недомогание?
Миссис Мэтьюс звонко рассмеялась в ответ.
– Бедняжка Харриет всегда имела обыкновение придавать слишком большое значение своим недугам. Может, она и сказала, что отвратительно себя чувствует, но я давно привыкла к ее склонности преувеличивать и делать из мухи слона, а потому не придала значения ее словам. Мне было ясно, что у Харриет расстройство желудка, и я сделала для нее все, как для своих детей.
– Тем не менее, – возразил Ханнасайд, – миссис Бичер, которая знает мисс Мэтьюс семь с половиной лет, утверждает, что мисс Мэтьюс было нелегко сломить. – В спокойном голосе суперинтенданта слышались неумолимые нотки.
Миссис Мэтьюс захлопала глазами:
– Миссис Бичер ничего не понимает! Вряд ли моя покойная золовка стала бы вести доверительные беседы с кухаркой. Стелла, ты же знаешь, какой переполох устраивала тетя Харриет даже при обычном насморке!
– Миссис Мэтьюс, не сомневаюсь, дочь подтвердит любые ваши слова, но поймите, ее показания с вашей подсказкой не внушают мне доверия и не имеют веса.
– Получается, суперинтендант, вы предпочитаете верить прислуге, а не мне! – возмутилась Зои.
– Получается, миссис Мэтьюс, вы были со мной недостаточно откровенны и продолжаете в том же духе. Считаю своим долгом сообщить, что ваши показания неубедительны. Хочу также предупредить, что если и впредь вы намерены утверждать, что не помните событий, которые никак не могли выскользнуть из памяти, такое поведение приведет к очень серьезным последствиям.
Гай, который до сих пор молчал, прислонившись спиной к двери, неожиданно вышел на середину комнаты:
– Стелла, пусть мама сядет. Послушайте, суперинтендант, моя мать никоим образом не связана ни с одним из убийств, и я не намерен покорно слушать, как вы над ней издеваетесь. И не позволю это никому другому! Россказни Бичеров к делу не относятся. Они оба не любят мою мать и вскоре покинут наш дом. Тетя Харриет не жаловалась за завтраком ни на один из симптомов, упомянутых вами в присутствии Стеллы и меня. И ни одному из нас тетя Харриет не показалась тяжелобольной.
– Вполне возможно, – согласился Ханнасайд. – Между завтраком, когда вы сидели с тетей за столом, и ее встречей с дворецким в коридоре прошло некоторое время. С уважением отношусь к вашим сыновним чувствам, но вы оказываете матери дурную услугу такого рода вмешательством.
– Вы, суперинтендант, кое-что не учли, – не унимался Гай, не обращая внимания на предупреждение. – Мы с сестрой можем подтвердить, что тетя Харриет жаловалась на неважное самочувствие за завтраком, еще не встретившись с мамой. Если вы считаете, что никотин подмешали в лекарство, которое дала тете мама, позвольте напомнить, что она выпила это лекарство через час после того, как почувствовала недомогание. И уж если вы придаете такое значение словам Бичера, то не следует забывать, что лекарство было принято после встречи с дворецким в коридоре, когда его так потряс ужасный вид тети Харриет.
– Мне это известно, мистер Мэтьюс.
– Абсурд, – прошептала миссис Мэтьюс, прижимая платочек к губам. – Но, похоже, суперинтендант подозревает, что я подсыпала твоей тете яд в чайник с утренним чаем. – Миссис Мэтьюс вымученно улыбнулась. – Я бы первая посмеялась над подобным предположением, не вызывай оно таких болезненных ощущений, ранящих душу! Понятия не имею, как расставляются подносы с утренним чаем. Подумайте сами, я проснулась, когда в комнату зашла горничная. А теперь объясните, каким образом я ухитрилась подсыпать яд!
– Говорите, что проснулись, когда пришла горничная, миссис Мэтьюс? А она утверждает, что к тому времени вы уже встали. Вы уверены, что говорите сейчас правду?
– Вы вольны оскорблять меня, сколько душе угодно, – заявила трагическим тоном Зои. – Теперь остается только меня арестовать. Удивляюсь, почему вы не сделали этого до сих пор.
Ханнасайд помедлил с ответом, и Гай, который при упоминании утреннего чая бросил испуганный взгляд на сестру, убрал руки со спинки кресла, где сидела мать, и, запинаясь, выдохнул:
– Никто не собирается тебя арестовывать, мама. Успокойся. Вы очень проницательны, суперинтендант, но тетю отравила не мама, а я.
– Гай, что ты делаешь, дурак! – выкрикнула Стелла.
Гай не обратил внимания на реплику сестры и смотрел прямо в глаза суперинтенданту.
– Это неправда! – перепугалась миссис Мэтьюс. – Не слушайте его! Я знаю, это неправда!
Ханнасайд встретился глазами с дерзким взором Гая, и на его губах заиграла загадочная улыбка.
– Как именно вы отравили тетю, мистер Мэтьюс?
– Подмешал яд в чай, – не задумываясь, ляпнул юноша. – В чай, который она пила за завтраком. Я спустился в столовую первым. Сестра всегда пьет по утрам кофе, и когда я сказал, что пил в тот день чай, то солгал. Я тоже пил кофе.
– Нет, Гай, не смей! – в отчаянии закричала мать. – Сам не понимаешь, что говоришь! Суперинтендант, сын лишь пытается защитить меня, в его словах нет ни толики правды! Можете сами проверить…
– И дядю отравили тоже вы, мистер Мэтьюс? – задал следующий вопрос Ханнасайд.
– Да, подсыпал яд в виски с содовой, – подтвердил Гай.
– Прекрати разыгрывать комедию! – разозлилась Стелла. – Думаешь, от твоего актерства много пользы? Ты не пил кофе в то утро, и вообще его не пьешь, потому что не любишь! Ведешь себя как герой дешевого бульварного романа!
Не обращая внимания на сестру, Гай продолжал наступать на суперинтенданта:
– У вас есть ордер на мой арест?
– На данный момент – нет, – невозмутимо ответил суперинтендант.
– Тогда поспешите его выписать! – потребовал Гай.
– Только когда буду уверен, что имею на то веские основания, – пообещал Ханнасайд.
– Не понимаю, чего еще вам не хватает! – В голосе Гая появились унылые нотки.
В этот момент в библиотеку зашел сержант Хемингуэй и вручил Ханнасайду запечатанный конверт.
– Прошу прощения, – извинился Ханнасайд, открывая конверт, в котором находился сложенный вдвое листок бумаги. Пробежав глазами по отпечатанным на машинке строкам, он посмотрел на потолок, а потом на Гая.
– Зря теряете время, пытаясь запугивать мою мать! – не унимался Гай. – Я рассказал, как было дело, а теперь давайте арестовывайте меня!
– Простите, мистер Мэтьюс, но ваши показания не являются достаточным основанием для ордера на арест. Вы утверждаете, что подмешали яд тетушке в чай, однако мисс Мэтьюс не проглатывала никотин, который стал причиной смерти.
После слов суперинтенданта в комнате наступила тишина. Все в изумлении смотрели на Ханнасайда.
– Что вы хотите сказать? – нарушил молчание Гай. – Как это не проглатывала? Должна была проглотить!
– Как я и предполагал, мистер Мэтьюс, вы делаете вид, что знаете гораздо больше, чем на самом деле, – тем же ровным голосом произнес Ханнасайд. – Никотин попал в организм не через желудок, а через ткани полости рта. – Он поднял вверх листок бумаги, вынутый из конверта. – Вот заключение эксперта, которое я ждал. Никотин, которым отравили вашу тетю, находился в тюбике с зубной пастой.
– В тюбике с зубной пастой? – удивился Гай и покачал головой.
Ханнасайд снова сложил листок и убрал в карманную записную книжку. Стелла как зачарованная следила за четкими движениями суперинтенданта. В ее глазах застыло немое изумление, а в голове тем временем пронесся целый вихрь мыслей. Наконец он нашел выражение в одном-единственном предложении:
– Тогда это мог сделать кто угодно! – с придыханием воскликнула девушка.
– Я, мисс Мэтьюс, придерживаюсь другого мнения, – возразил суперинтендант.
– Стелла, дорогая, – своим обычным умиротворяющим тоном обратилась миссис Мэтьюс к дочери. – Сядь в кресло и помолчи. Ты же ничего не знаешь, а потому, дитя мое, нельзя перебивать суперинтенданта. – Грациозным движением она повернула голову в сторону Ханнасайда. – Теперь видите, какими абсурдными были ваши подозрения, суперинтендант. Но не будем больше к этому возвращаться. Я, разумеется, понимаю, что долг обязывает вас подозревать всех и вся, однако новость, которую вы сообщили, поразила всех нас. Тюбик с пастой, подумать только! Полагаю, яд ввели с помощью шприца для подкожных инъекций. По-моему, такого шприца ни у кого в доме нет. Страшно подумать, что моя несчастная золовка пользовалась…
Гай в раздражении сделал жест рукой, словно призывая мать к молчанию.
– Как это произошло? – обратился он к Ханнасайду. – Вы уполномочены поделиться с нами результатами экспертизы?
– Безусловно. Яд, как догадалась ваша матушка, скорее всего был введен с помощью шприца для подкожных инъекций в нижний конец тюбика. Иглу продвинули чуть дальше вверх, так что в самом низу яд отсутствовал. Разумеется, в верхней части тюбика его также не было.
– Черт возьми, какая изобретательность! – выдохнул Гай. – Это могли сделать в любое время. Тетя Харриет пользовалась пастой, пока не дошла до места, где находился яд! Вот это да!
– Ужасно! – воскликнула Стелла. – Дьявольский замысел!
– Остается только благодарить Господа, что Харриет пребывала в неведении, – вздохнула миссис Мэтьюс, напуская на себя праведный вид.
– Ради бога, не говори о тете как об овце, которую ведут на бойню! – выкрикнула Стелла, побледнев от отвращения.
– Стелла, милая, ты забываешься, – мягко упрекнула миссис Мэтьюс и сразу же переключила внимание на суперинтенданта. – Конечно же, мы все страшно потрясены, но мой сын прав. Ужасное преступление могло быть совершено когда угодно.
– Но не кем угодно, миссис Мэтьюс, – возразил Ханнасайд.
Зои только развела руки в стороны.
– Любой, кто хорошо знает дом, мог улучить подходящий момент и ввести яд в тюбик. Разве не так, суперинтендант?
– Вполне возможно, – согласился Ханнасайд. – Но мало у кого имелись мотивы для убийства мисс Мэтьюс.
– Господи! – пробормотал Гай. – Вернулись туда, откуда начали!
– Ах, суперинтендант! – Миссис Мэтьюс грустно покачала головой. – Что нам известно о жизни других людей? Даже я, несмотря на близкие отношения с моей бедной золовкой, не могу утверждать, что у нее не было врагов, о которых я не имела понятия. Харриет была женщиной странной и эксцентричной. И я часто задавала себе вопрос, не объясняются ли ее причуды какими-то событиями в прошлой жизни. Такая исковерканная жизнью натура…
– Если даже вы, находясь в доверительных отношениях с родственницей, не знаете никаких мрачных фактов из ее прошлого, значит, можно смело утверждать, что их просто не существует, – с презрительной усмешкой перебил Ханнасайд. – Средство, с помощью которого яд попал в организм, найдено, но это отнюдь не расширяет круг подозреваемых лиц, как вам на первый взгляд показалось.
Стелла, ухватившись за спинку кресла, в отчаянии выкрикнула:
– Только ни у кого из нас троих нет причин убивать тетю Харриет! Ни одного серьезного мотива! Все это похоже на кошмарный сон! Так в жизни не бывает! Оставь меня в покое, мама! Я не стану сидеть тихо и молчать! – Она стряхнула руку матери с плеча и дрожащим голосом продолжила: – Не стану делать вид, будто знаю, кто убийца. А вот тетя, возможно, что-то знала… и поэтому стала для кого-то опасной. Может быть, это связано с человеком, которого вы ищете… С тем, кто так внезапно исчез.
– Ну-ну, дальше, – подбодрил девушку Ханнасайд.
– Да я ничего не знаю! – со слезами в голосе воскликнула Стелла. – Да и откуда? А почему бы вам не заняться этим делом и не выяснить все до конца? Кузен рассказывал нам о том человеке и что вы считаете его причастным к смерти дяди Грегори. Может, тетя Харриет что-то о нем знала. В конце концов, мы же не век здесь живем и не знаем, что тут творилось раньше. Мама права! Вы не были знакомы с дядей и не знали, как тетя Харриет его ненавидит. Возможно, она участвовала в заговоре, чтобы его убить, а потом… Понимаю, все это кажется надуманным… Но еще невероятнее подозревать маму в жутком хладнокровном убийстве тети. И только ради того, чтобы завладеть домом! – Голос Стеллы оборвался, но она сумела взять себя в руки. – Значит, у меня такой же мотив, что и у мамы!
– И у меня! – вмешался Гай. – И более серьезный, чем у вас обеих.
– Неправда, – возразила Стелла. – Только ты один любил тетю Харриет и всегда защищал от маминых нападок! И тетя никогда к тебе не придиралась и тоже любила!
– Так сильно, что завещала мне некоторую сумму. Не забывай эту маленькую деталь, – напомнил Гай.
– Ты никогда не стремился завладеть ее деньгами! Послушайте, суперинтендант, он несет чепуху про деньги! У тети их было мало, и теперь, после смерти дяди Грегори, брат может распоряжаться своим капиталом как захочет! – Стелла замолчала, осознав смысл произнесенных слов, и побледнела как мел. – Нет, я не хотела… Я…
В этот момент дверь в библиотеку открылась.
– Какое приятное общество! – произнес тихий мелодичный голос. – Хорошо, что я не опоздал, и сейчас присоединюсь к славной компании. Как можно лишить себя удовольствия лишний раз побеседовать с суперинтендантом!
– Ох, Рэндол! – задыхаясь, воскликнула Стелла. Выпустив из рук спинку кресла, она бросилась к кузену и вцепилась в рукав пиджака.
Рэндол смотрел на девушку сверху вниз, удивленно приподняв брови. Гай, наблюдая эту сцену, застыл в изумлении, не зная, как истолковать поведение сестры. Вдруг он заметил в синих глазах Рэндола странный блеск, дать оценку которому тоже не смог.
Рэндол осторожно убрал руку кузины, судорожно сжимавшую рукав пиджака.
– Драгоценная моя, будь добра относиться к моей одежде более бережно, – попросил он с нежным упреком. – Я тебя обожаю и все же не могу позволить испортить любимый пиджак. – Он взял девушку под руку и провел вперед, слегка сжимая ее пальцы. – Что же здесь произошло? Почему так расстроена моя малютка-кузина? – обратился он ко всем присутствующим. – Признавайтесь, суперинтендант, вы обвинили ее в убийстве моей дорогой тетушки?
– Нет, мистер Рэндол. Ничего подобного.
– Тогда давайте выкладывайте, в чем дело, – с любезной улыбкой предложил Рэндол. – Вижу, вам не терпится поделиться новостями.
– Перестань, Рэндол! – запротестовала миссис Мэтьюс.
– Установлен предмет, в котором находился яд, – сообщил Гай.
– Неужели? Замечательная новость, – обрадовался Рэндол. – И куда же его поместили?
– В тюбик с зубной пастой.
Рэндол проводил Стеллу до кресла и, казалось, был полностью поглощен кузиной и не придал особого значения словам Гая. Выдержав паузу, он небрежно обронил:
– Правда? Здесь явно потрудился чей-то изощренный ум.
– Вот и я так думаю, – поддержал Гай. – Черт побери, удивительная изобретательность!
Рэндол переключил внимание со Стеллы на кузена и стал разглядывать его с тайным удивлением.
– Так-так, – приободрил он Гая. – Какие еще мысли тебя посетили?
– Ума не приложу, что обо всем этом думать, – признался Гай.
– Физическая неспособность к мышлению или, может, сдерживают родственные чувства? – осведомился Рэндол, вынимая из портсигара сигарету.
– Ни то ни другое. Но перед твоим приходом Стелла предположила, что, может быть, тетя Харриет была каким-то образом связана с тем исчезнувшим типом, о котором ты упоминал. Возможно, она слишком много знала, и потому ее отравили.
– Ни в коем случае нельзя пропустить завтрашнюю серию этой леденящей кровь истории, – прошептал Рэндол, закуривая сигарету. – Так какая идея тебя осенила, моя прелесть? Какое название придумала для своего творения? Безжалостная длань смерти? Вижу, суперинтендант прямо-таки очарован. Итак, тетушка Харриет унесла свою тайну в могилу! Вот тебе на!
– Это не смешно! – вспылил Гай.
– Вот именно, нисколько, – припечатал Рэндол. – Слезливо-сентиментально и глупо.
– Но почему? Что тут невероятного? В конце концов…
Рэндол с тихим стоном прикрыл глаза рукой.
– Бедный малютка-кузен! Неужели не понимаешь, что это полный бред?
– Послушай, Рэндол, возможно, нам известно далеко не все, – вмешалась Стелла.
– Из жизни тетушки Харриет? – Рэндол смерил кузину презрительным взглядом. – Приди в себя, радость моя.
В этот момент в комнату вплыла миссис Лэптон и, оглядевшись по сторонам, с многозначительным видом изрекла:
– Я так и думала!
– Интересное замечание, – тут же прокомментировал Рэндол, обращаясь к Гертруде. – И что же вы, милая тетушка, надумали?
– Я приехала сюда не для того, чтобы затевать с тобой словесную перепалку, Рэндол. Хочу наконец выяснить, что творится в доме. Присутствие двух джентльменов из полиции наводит на мысль, что сестру действительно отравили. Как ни невероятно это звучит! А теперь я требую подробного рассказа о том, что в действительности случилось!
– В данный момент мы обсуждаем захватывающую версию, в соответствии с которой вашу несчастную сестру убили из-за некой страшной тайны, которой она владела, – приступил к объяснениям Рэндол.
Миссис Лэптон одарила племянника испепеляющим взглядом.
– Харриет всю жизнь не умела хранить тайны, – безапелляционно заявила она. – Не знаю, кто выдумал эту чушь, но со всей ответственностью утверждаю, что в ней нет ни доли правды. – Гертруда устремила огненный взор на суперинтенданта. – Вы выяснили, каким образом отравили мою сестру, или снова скажете, что блуждаете в потемках?
– Вашу сестру отравили никотином, который находился к тюбике с зубной пастой, – сообщил Ханнасайд, который стоял в стороне от членов семьи и молча наблюдал за происходящим.
– В тюбике с пастой? – эхом повторила миссис Лэптон. – В жизни не слышала ничего подобного!
– Какой ценный вклад в наш симпозиум! – отметил Рэндол.
– Кто это сделал? – потребовала ответа миссис Лэптон. – Я хочу знать! Вот что нужно немедленно установить! Боже мой, вы понимаете, что совершено не одно, а два убийства, и никто даже пальцем не пошевелил, чтобы установить истину и найти виновного!
– Виновных, дорогая тетушка, виновных, – поправил Рэндол страдальческим голосом.
– Я всегда смотрю фактам в лицо, – продолжала миссис Лэптон, оставив без внимания реплику племянника. – И не боюсь правды, какой бы неприглядной она ни оказалась. Брата и сестру хладнокровно убили, и мне известен лишь один человек, у которого имелся на то серьезный мотив!
Миссис Мэтьюс медленно встала.
– Если имеешь в виду меня, Гертруда, не стесняйся, говори прямо! – обратилась она к золовке. – Я уже начинаю привыкать к выдвигаемым против меня жестоким оскорбительным обвинениям! Только сначала объясните, ради бога, каким образом я умудрилась добыть никотин!
– Ни для кого не является тайной твой патологический интерес к болезням и лекарствам, – не сдавалась миссис Лэптон. – Вне всякого сомнения, при желании ты могла выяснить, где можно взять никотин.
Стелла резко выпрямилась в кресле.
– Никотин нельзя купить, – возразила она. – Требуется получить вытяжку из табака. Дерик мне объяснил. Но мама понятия не имеет, как это делается.
– Ну, если так, – встрял Гай, – то добыть никотин из табака мог только сам Филдинг. – Он обвел глазами присутствующих и задержал взгляд на кузене. – Или ты, Рэндол!
Неожиданный выпад Гая не вывел Рэндола из равновесия. С невозмутимым видом он стряхнул кончиком пальца пепел с сигареты.
– Как я и предполагал, пройдет совсем немного времени и меня станут отождествлять с загадочным убийцей из сказки, которая является плодом богатого воображения Стеллы.
Миссис Лэптон смерила племянника холодным оценивающим взглядом.
– Да, именно так, – процедила она. – Хотя, справедливости ради, надо отметить, я не вижу ни одной причины, которая могла бы толкнуть тебя на убийство Харриет. Но, возможно, суперинтендант не знает, что до смерти отца ты учился на врача?
– Нет, миссис Лэптон, это мне известно, – возразил Ханнасайд.
– Я не утверждаю, что эта страница твоей биографии, Рэндол, имеет отношение к совершенным преступлениям, но определенные знания в области медицины у тебя есть, и это факт. Кроме того, именно у тебя самый серьезный мотив избавиться от Грегори.
– Нет! Нет! Неправда! – Стелла судорожно вцепилась в подлокотники кресла. – Рэндолу не нужны дядины деньги! Он сам признался, что хочет от них избавиться.
Все присутствующие в изумлении молча смотрели на девушку. Ханнасайд, наблюдавший за Рэндолом, заметил тень раздражения, пробежавшую по лицу, и предостерегающий взгляд, который он бросил на кузину.
– Ты – не хочешь – дядиных денег! – повторил нараспев Гай. – Что за вздор! Не надо рассказывать сказки!
Он разразился громким смехом, но Ханнасайд, перекрывая шум, обратился к Рэндолу:
– Весьма занимательно, мистер Мэтьюс. А можно узнать, почему вы отказываетесь от наследства?
– Но это же ясно как день! – с презрением воскликнул Гай. – Рэндол так сказал, чтобы снять с себя подозрения в отравлении дяди Грегори.
– Благодарю за помощь, – кивнул Ханнасайд. – Но сейчас, мистер Мэтьюс, я беседую с вашим кузеном, а не с вами.
Рэндол, нахмурившись, изучал кончик сигареты. После слов Ханнасайда он перевел взгляд на суперинтенданта и с меланхоличным видом произнес:
– Видите ли, уважаемый суперинтендант, я время от времени люблю шокировать членов нашего семейства.
– Вы же на самом деле не собирались поступить так, как обещали в беседе с мисс Мэтьюс?
Губы Рэндола скривились в скептической усмешке.
– Разве возможно, чтобы нормальный человек изъявил желание избавиться от завидного наследства? Ответ можно прочесть на выразительных физиономиях моих родственников. Это известие потрясло их куда сильнее, чем доказательство моей причастности к убийству дяди Грегори и тети Харриет. – Он подошел к столу и положил сигарету в пепельницу. – Тем не менее мои планы в отношении наследства не имеют отношения к делу об убийствах. Прекрасно понимаю, как вам хочется, чтобы моя убогая родня и дальше выступала с безыскусными обвинительными речами. Только я решительно возражаю, суперинтендант. Да, возражаю! Давайте вернемся к смерти тети Харриет, хорошо? Вы же не верите, что я каким-то образом приложил к ней руку. Если, разумеется, отбросить в сторону умопомрачительную версию, выдвинутую кузиной Стеллой. И вы, и моя дражайшая тетушка Гертруда считаете, что убийства совершила наша умница тетушка Зои. И я вас не виню, суперинтендант. Скажу больше, тетя Гертруда тоже не виновата. А вот премудрая тетушка Зои своими собственными прекрасными ручками состряпала дело против себя самой. И следует отдать ей за это должное. Вы расстроены, суперинтендант? Смерть тети Харриет разрушила вашу любовно выстроенную версию и оказалась совершенно неуместной.
Рэндол умолк, и Ханнасайд тут же попросил:
– Продолжайте, мистер Мэтьюс.
– Я тоже расстроен, – признался Рэндол. – Однако у меня есть перед вами маленькое преимущество. Я знаком с эксцентричными привычками членов нашей семьи. Признаюсь, я пребывал в полном недоумении, пока не узнал, каким образом яд попал в организм. И тут меня осенило. – Он обвел взглядом присутствующих. – Кому-нибудь известна судьба тюбика с зубной пастой, принадлежавшего дяде Грегори?
В библиотеке повисла тишина, и все с недоумением уставились на Рэндола. Вдруг Стелла вскочила с места, послышался скрип кресла о полированный пол.
– Рэндол! – взволнованно выдохнула она. – Ты абсолютно прав! Тюбик взяла тетя Харриет!
– Я так и подумал, – подтвердил Рэндол.
Миссис Мэтьюс с ошеломленным видом переспросила:
– Харриет взяла зубную пасту Грегори? Ну и ну! Фу, какая гадость!
– Вы уверены, мисс Мэтьюс? – обратился Ханнасайд к Стелле.
– Да, абсолютно! Я совершенно забыла, а когда кузен задал свой вопрос, вдруг вспомнила. В тот день, когда дядя Грегори умер, тетя Харриет убрала у него в комнате. Я встретила ее на лестничной площадке. Она выносила из спальни всякую всячину. Не рассмотрела, что именно, но отчетливо помню губку для лица. Тетя Харриет еще сказала, что ею хорошо чистить ковер. А еще она показала тюбик с зубной пастой, наполовину пустой. Тетя не хотела, чтобы добро пропадало зря, и собиралась использовать пасту, когда закончится ее тюбик.
Сержант Хемингуэй до сих пор был молчаливым, но живо заинтересованным слушателем.
– Суперинтендант, это объясняет наличие пустого тюбика, который мы обнаружили, – не выдержал он. – Мисс Мэтьюс тогда только что его использовала. И мне еще показалось странным, что пустой тюбик лежит на умывальнике, хотя вторым, по всему видно, пользовались уже несколько дней.
Ханнасайд согласно кивнул.
– Значит… получается, смерть тети Харриет была чистой случайностью? – брякнул Гай.
– Если это правда, – с глубоким вздохом подвела итог миссис Лэптон, – то могу сказать одно: Господь покарал Харриет! Я не раз предупреждала, что излишняя бережливость до добра не доведет. Но она не слушала – и вот результат! Ее поведение вызывает у меня чувство глубочайшего отвращения! Зла не хватает!
– Гертруда, дорогая, не забывай, что ты говоришь об усопшей, – деликатно упрекнула миссис Мэтьюс.
Ханнасайд смотрел в упор на Стеллу.
– Мисс Мэтьюс, не вспомните, в котором часу вы встретились с тетей на лестничной площадке?
Стелла на мгновение задумалась.
– Точно не скажу. Но это случилось до обеда, где-то около двенадцати. Но не уверена. Может быть, чуть позже.
– Но не раньше?
– Нет, определенно не раньше.
– До того как ваша тетя приступила к уборке, ванная дяди Грегори была заперта?
– Нет! – покачала головой Стелла. – И спальня тоже была открыта.
– Как думаете, мог кто-нибудь незаметно зайти в ванную комнату?
– Да, это не составляло труда. А зачем… Ох! Чтобы забрать тюбик и сжечь? – Глаза Стеллы округлились. – Но никто не заходил. Значит… тогда получается, яд в тюбик ввел человек, не проживающий в нашем доме, так?
– Кто знает, может, это Филдинг, – предположил Гай. – Только вряд ли он имел такую возможность, потому что Бичер поднялся вместе с ним в спальню дяди.
– Уверена, это не Дерик, – решительно возразила Стелла.
– А как насчет Рэндола? – не унимался Гай. – Интересно, дорогой кузен Рэндол, что вы делали на лестничной площадке в тот день, когда я застал вас наверху со Стеллой?
– Просто разговаривал со Стеллой на верхней площадке, дорогой кузен Гай, – любезно пояснил Рэндол.
– Стелла, чего он добивался?
Стелла бросила быстрый взгляд на Рэндола, а тот наблюдал за девушкой с легкой улыбкой.
– Не знаю, – сказала она. – Лучше спроси у самого Рэндола. Во всяком случае, Рэндола не было в доме несколько дней. – Стелла вдруг замолчала, прикрыв рот рукой.
– Вот именно! – с победоносным видом воскликнул Гай. – Рэндол отсутствовал несколько дней, и потому на него не пало подозрение. Но мы не знаем, когда именно яд попал в тюбик, и все тщательно выстроенные алиби Рэндола рушатся как карточный домик. Нет у него больше алиби!
Назад: Глава двенадцатая
Дальше: Глава четырнадцатая