Глава 12
Пару недель я радовалась свободе и безнаказанности. Послушно посещала лекции и практические занятия, а вечера проводила в компании одногруппников на полянке в Палаточном городке, слушая их байки, веселые, разбитные и иногда не очень приличные песни, советы по учебе. Так незаметно и сдружились, а я убедилась, что мне досталась самая лучшая группа.
Я даже успела соскучиться по декану, с которым мы после лаборатории встречались лишь мельком в коридоре. Магистр был немногословен и суров настолько, что адепты, да и, что греха таить, некоторые преподаватели просто шарахались в разные стороны, едва завидев его силуэт издалека. Я тоже первое время пыталась слиться со стеночкой, когда он проходил мимо. Но боялась я зря — он на меня даже не смотрел. А ведь вроде как должен — я же особенная ведьмочка. По крайней мере для него так точно должна быть особенной. И желанной… Он сам говорил, а я на память не жалуюсь…
Но вместо радости от того, что моя персона не привлекает его внимания, было как-то не по себе. Хотелось подойти к нему, схватить за плечи и встряхнуть хорошенько, растормошить. Или наоборот сесть рядом, спросить, что происходит, может даже прикоснуться к напряженной спине… Он бы не ответил, я знаю… Но мне не давало покоя его состояние. Хотя разве должно это меня волновать? А волновало вот…
Глупо было бы думать, что изменение погоды спустят с рук и забудут о случившемся. Наказание нам деликатно преподнесли в качестве внепланового практического занятия в Парке. Парни с трудом подавили улыбку и сделали скорбные лица. Такое наказание они готовы отбывать хоть каждый день. Энтузиасты! Для меня оно было первым и я его ждала с волнением и нетерпением.
Наконец Берт собрал нашу группу и порталом перекинул в самый центр подготовленной для тренировок площадки. По периметру площадки была проведена жирная черта — в этом месте проходил охранный невидимый контур, отделяющий нас от настоящего Парка, полного сюрпризов.
Куратор выстроил нас перед собой и коротко ознакомил с техникой безопасности. Держаться вместе, не покидать защищенную площадку даже тогда, когда он снимет контур и позволит на нас напасть; быть внимательными, убивать без раздумий, не забывать про товарищей. Не паниковать, не орать, не путать слова заклинаний, смотреть, кого атакуешь, и не палить без разбора. Мы кивали, а он критично осмотрел выстроившуюся перед ним группу будущих специалистов по Контролю за магическими воздействиями.
— Та-ак… Кто у нас слабже всех… А-а-а… Что думать-то… Ведьмочка! — он жестом приказал мне сделать шаг вперед из строя. — Ты хотя бы боевой пульсар сделать сможешь?
— Пульсар не смогу, — честно призналась я. Берт от безнадежности хлопнул себя широкой ладонью по лицу и закатил глаза.
— Зато умею вот так! — вскинула вперед обе руки и тяжелый недооборотень отлетел на добрый десяток метров. Вскочил, потирая рукой место, где должен был расти хвост, и вопросительно на меня посмотрел:
— Сама научилась?
— Аскар, — призналась я. — Вчера.
— Молодец, адепт, — похвалил Берт боевого мага. Тот сдержанно улыбнулся и кивнул в ответ, хотя самого переполняла гордость.
— Как вы все заметили, я жив-здоров после такой атаки, — Берт начал занятие. — А нежить должна уничтожаться, а не оглушаться… Зомби — тем более!
— Мертвые должны быть мертвыми, — вполголоса подтвердил Касси.
— Я бы поспорил, — тихонько заявил Кир — его некромантская сущность не знала покоя и лезла наружу при каждом удобном случае.
— Переночуешь один раз на Ожившем Кладбище и спорить расхочется, — осадил его Берт. Некромант тут же стыдливо опустил голову, а куратор вернулся к теме занятия.
— Смертельное заклятие первого уровня. Для расправы с мелкой нечистью и мертвяками вполне достаточно. Плетение — быстрое и универсальное, со временем вам будет достаточно только подумать — и с пальцев сорвется импульс. А пока: смотрим, запоминаем и отрабатываем.
И мы смотрели, запоминали, повторяли снова и снова, пока куратор не остался доволен.
Берт громовым голосом раздавал последние указания и напоминал в десятый раз:
— За очерченный круг не выходить!
— В живых никого не оставлять!
— Скоро впущу гостей, готовьтесь встречать!
Я рассматривала черные деревья вокруг. Мрачно, страшно, волнительно… И вдруг мой взгляд уловил среди безжизненных стволов какое-то движение. Я напряглась и присмотрелась повнимательнее.
Маленькая рыженькая белочка лапкой застряла в расщелине поваленного дерева и тщетно пыталась выбраться, барахтаясь и застревая еще сильнее. Испуганный взгляд круглых и отчего-то не черных глазок-бусинок, а ярко-желтых, огромных, страдающих от боли, остановился на мне. Немая мольба застыла в них, а мое сердце тот час же сжалось.
Мы встретились взглядом и мир вокруг меня поплыл. Я больше не видела ничего, кроме этих жалостливых глаз, а голос Берта стал доноситься словно через толщу воды. Она же там погибнет! Ее или банально съедят, или белочка просто обессилит и умрет от голода. А ведь вот-вот здесь будет жарко! Не могу же я просто отвернуться и сделать вид, что не заметила чужих страданий?
Я осторожно сделала шаг вперед. Второй. Третий…
Берт все еще рассказывал о чем-то адептам, а я тихонько кралась за их спинами в сторону маленького зверька. Перепуганные глаза неотрывно смотрели на меня, не мигая, и зрачки отчего-то ритмично пульсировали.
Я уже переступила через черту и шагнула в лес, когда услышала далекий голос Берта:
— Ведьмочка! Стой!
Воздух вокруг меня стал похож на тягучий кисель, замедляющий движения, но я все равно прошла сквозь него, не смотря на неприятные ощущения. Как будто что-то холодное и липкое окутало все тело.
Краем глаза увидела, как Берт бросился в мою сторону и налетел на невидимую преграду, которая отбросила его ничком на выжженую почву. Как творилась какая-то паника в защитном круге. Как летели в нашу сторону боевые пульсары и гасли на полпути, как кричали и махали мне мои одногруппники и лица их были очень взволнованные. Странно, но меня это совершенно не пугало и не трогало. Я видела впереди цель и шла только к ней.
Глупые, что они так волнуются? Сейчас я быстренько освобожу лапку несчастного животного и вернусь. Всего-то несколько шагов от круга.
— Ведьмочка, назад! — полный бессилия голос Берта. — Не подходи!
Но мне было все равно.
— Привет, — сказала я, наклонившись к белочке. Она доверчиво смотрела на меня своими пульсирующими желтыми зрачками и я уже не видела ничего кроме них.
— Сейчас я тебя освобожу, маленькая, — протянув к ней руку, сказала я. Погладила ее ушки, но пальцы не ощутили пушистый мех. Под ними было холодно и мокро. Бедная, наверно давно уже здесь, продрогла вся.
— Потерпи, бельчонок, — успокоила я ее и осторожно принялась освобождать ее лапку.
— Ну вот и все, — прижала к себе трясущееся тельце.
— Анэлия, — услышала я сзади тихий и до боли знакомый голос, доносящийся словно издалека.
— Анэлия, что вы делаете? — спросил он негромко, но напряженно и недовольно. Неужели ему не жаль маленькое создание? Сейчас начнет читать мне мораль про дисциплину… Подумаешь, вышла из круга. Всего-то на пару шагов.
Я не оборачивалась и прижимала сильнее к себе маленького зверька, который все не мог согреться. Я даже сама начала дрожать, моего тепла не хватало на нас обоих, но мне было хорошо и спокойно, хотелось свернуться клубочком в обнимку с найденышем и уснуть, баюкая его.
— Анэлия, что вы делаете? — настойчиво повторил декан вопрос уже ближе.
Я поморщилась оттого, что мое умиротворение нарушено, но ответила:
— Белочку спасаю. Вы не видите?
— Здесь нет белочек, адептка, — сухо ответил он. — Отпустите… То, что вы держите…
— Она замерзла, — упрямо заявила я, гладя зверька. — Я не хочу ее отпускать, мне с ней хорошо и я ей нужна.
— Анэлия… — выдохнул он, и я услышала его крадущиеся шаги за своей спиной. — Закройте глаза, пожалуйста.
— Вы хотите ее убить? — напряглась я.
— Здесь опасно, — напомнил он. — Сделайте то, что я прошу, пожалуйста.
Глаза я закрыла, но бельчонка из рук не выпустила. На мои плечи опустились теплые ладони, замерли на секунду, потом погладили, и он спиной прижал меня к себе.
— Выпустите из рук это, — шепотом попросил декан, коснувшись губами моего уха. — Только медленно и тихо.
Я отрицательно помотала головой.
— Говорите, белочка? Вы же не хотите взять ее с собой? — спросил василиск, плохо скрывая раздражение. Скользнул руками вниз по плечам, опустил ладони к локтям, потом к запястьям и осторожно попытался разжать мои руки. Я не поддалась на его уговоры и стиснула зверька сильнее.
— Витор, сможешь снять чары? — спросил магистр Гадтер куда-то в сторону.
— Я попробую, но расстояние… Ты же сам понимаешь…
— Сделай, что сможешь.
— Если она испугается, когда я закончу… — озабоченно начал вампир.
— Я подстрахую, а Берт пусть уведет адептов.
Слой за слоем с меня снимали равнодушную оболочку, искажающую восприятие. Звуки вокруг стали четче. Теперь я слышала и шум ветра, и скрип деревьев, и мужское дыхание за моей спиной, и какое-то утробное урчание прямо перед собой.
Ощущения тоже менялись. Белочка стала терять тепло, менять форму, размеры… Когда она стала влажной и неприятно липкой, я от неожиданности открыла глаза. Белочки в руках не было. Вместо нее я заботливо прижимала к себе огромного безглазого слизня, который самозабвенно пил мою энергию и уже начал светиться изнутри. Я хотела завизжать, но василиск быстро закрыл мне рот своей ладонью.
— Один резкий звук и он проглотит нас заживо, — прошептал декан. Я недоверчиво посмотрела на противного, но размером не больше кошки слизня и в этот момент василиск, плотнее прижав свою руку к моим губам, заставил приподнять голову.
Слизень, которого я держала в руке, оказался всего лишь одним шупальцем, причем не самым крупным, огромного, белого, прозрачного, как желе тела. Чудовище в предвкушении раззявило пасть в два моих роста и ждало, когда я сама, подчиняясь его воле, переступлю границу клыков. И мне уже осталось сделать всего лишь шаг, чтобы ловушка захлопнулась. Точнее, нам с деканом.
— А теперь я повторю просьбу, — вкрадчиво и тихо повторил магистр. — Расслабьте руки и закройте глаза. И, что бы ни случилось, не открывайте их.
Это какое нужно самообладание, чтобы в шаге от смерти так спокойно разговаривать! Перед моим лицом капнула тягучая слюна и зашипела, упав на землю. Теперь закрывать глаза было страшно. Очень и очень страшно… Да что там — вдохнуть и то страшно!
— Дышать не забывай, — ласково шепнул декан с неуместной, на мой взгляд, улыбкой на губах. — И давай, девочка, не мешай мне тебя спасать. Я знаю, что сейчас тебе страшно. Но ведь внутри его пасти наверное страшнее?..
Слова возымели воздействие. Пасть живоглота была очень близко и представить себя в ней получилось с легкостью. И как нас медленно переваривает его желудок, живьем, чтобы успеть впитать всю магическую силу перед смертью жертвы. Еле живая от страха, я все-таки зажмурилась.
— Что бы ни случилось, не открывай глаза, — настойчиво напомнил он, забирая из моих ослабевших рук то, что я держала. У меня чуть ноги не подкосились, когда декан перестал служить мне надежной опорой и бесшумно двинулся вперед.
Тишина. Мое бешено колотящееся сердце. Тишина. В шаге от меня истекает слюной и выжидает жертву живоглот. Тишина. Я стою одна, совершенно беспомощная. Тишина. Ни вмешаться, ни помочь, ни убежать, если вдруг потребуется. Тишина. Неизвестность на грани ужаса. Тишина!
Затем в этой сумасшедшей тишине раздался громкий треск, затем ультразвуковой визг, затем я вздрогнула, когда мокрые и холодные капли окропили мое лицо. Рядом со мной упало что-то массивное. А с другой стороны послышались возня, шорохи, чей-то рык, чей-то сдавленный всхлип…
Не знаю, сколько я так простояла, но с трудом подавила вскрик, когда меня подхватили на руки и понесли. Страх сменился облегчением и я поняла, что все кончилось.
Он шел молча, не произнося ни единого слова. Я лишь слышала его дыхание, и то непонятный хруст под ногами, то влажное чавканье, словно он шел по грязи. Только грязи здесь раньше не было.
Прижалась к нему сильно-сильно, обхватила за шею. Робко приоткрыла один глаз, но смогла рассмотреть только светлую ткань рубашки, в которую уткнулась носом.
— Я потерял очки, — нарушил он молчание. — Так что лучше не подглядывайте.
Я послушно снова зажмурилась. Не велика потеря. И все так быстро кончилось, что я не успела поволноваться. Хотя нет, вру, я чуть с ума не сошла и эти мгновения показались мне вечностью. Хотя и была уверена, что он справится, иначе не стояла бы столбом.
— Я ни на минуту в вас не сомневалась! — искренне и радостно выдохнула в его грудь. И восторженно спросила:
— Вы убили его взглядом?
Он ответил не сразу, но все-таки ответил неохотно.
— Нет. Не его.
— Там был еще кто-то? — поразилась я и чуть не распахнула глаза, чтобы осмотреться и убедиться, что опасностей больше нет, но вместо этого лишь вцепилась в своего спасителя крепче.
— Я бы не хотел пугать еще больше, но в Парке всегда кто-то есть, — спокойно ответил он. — И от лакомства никто не откажется добровольно.
Я поежилась. Даже представлять не хочется, кто еще надеялся мной перекусить и что от них осталось. И что так противно хлюпает под его ногами…
Он шел вперед, уверенно держа меня на руках, и я чувствовала его мрачную энергию, напряженные мышцы шеи, биение сердца.
— А вот мне интересно, какой у вас сейчас взгляд, — задумчиво произнесла я, гадая, не добивает ли он кого-нибудь прямо сейчас, пока я безмятежно к нему прижимаюсь.
— Вам лучше не знать, адептка, — тихо и как-то очень серьезно ответил он.
И мне очень-очень захотелось увидеть его с открытым лицом. Увидеть, куда он смотрит, как, и с каким выражением…
— Он смертельный? — предположила я вслух. — Совсем-совсем смертельный? И если вы на меня посмотрите сейчас, то я умру?
— А давайте не будем проверять, я вас не для этого спасал.
— Да я и не хотела проверять… — пробурчала я в его грудь, но тут же любопытно высунулась. — А отчего зависит, навсегда под ним каменеют или только на время?
— Иногда от моего желания, иногда от самообладания, — объяснил он. И спросил с ехидством в голосе:
— С каких пор вас интересуют вымирающие виды?
— Меня виды не интересуют. Меня интересуете вы!
— И давно?
— Что давно? — не поняла я.
— И давно я вас интересую?
— Нет… Ну не весь целиком… — смутилась я. От смущения снова уткнулась в него, почувствовала его приятный и будоражащий запах и смутилась еще сильнее.
— Потрясающе… — что-то восхищения я в его шипящем голосе не заметила. — Вы только что растоптали мою самооценку! Вместо спасибо, да?
— Нет! — искренне возмутилась я. — Я вам очень благодарна и очень вам рада, правда! Но вы распаляете мое ведьминское любопытство, а это жестоко! И я давно уже хочу посмотреть на вас без очков!
— В общем, я еще и виноват… — обреченно вздохнул он.
— А хотя бы какой цвет глаз? — жалобно спросила я, не желая сдаваться.
— Совершенно не интересно, — не поддался он на провокацию. Наверное чисто из вредности. Ну, не хочет по-хорошему, будет по-ведьмински…
Разочарованно вздохнула и протянула руку вверх, зарывшись в мужские волосы. Мягкие, чуть влажные после боя. Опустила руку чуть ниже, коснулась пальцами лба, обрисовала линию бровей, провела по переносице.
Он сбился с шага и судорожно вдохнул.
— Что вы делаете? — резко спросил он, дернув головой и сбрасывая мою руку со своего лица.
— Пытаюсь представить, как вы выглядите без очков, — почти честно призналась я. Не признаваться же, что мне нравится прикасаться к нему? — Ведь их на вас сейчас нет, а смотреть вы мне запретили… Вот и трогаю…
— Не надо, — смягчившись, попросил он. — Ни трогать не надо, ни представлять.
— Почему? — удивилась я.
— Это все равно не имеет смысла.
Ответ меня не убедил, а лишь раззадорил, и снова рука предприняла свое путешествие, очертив напряженную линию скул, случайно коснулась его губ, когда он снова попытался отвернуться.
— Укушу, — строго пригрозил он и дунул на мои пальцы, словно мог их сдуть с себя. Стало только щекотно, и я тихонько засмеялась. Понятно же, что его суровость показная. Даже мне, глупой, понятно…
— Неужели вы меня настолько не боитесь? — обиженно спросил василиск, остановившись на месте.
— Вас итак почти все боятся. Разве вам это нравится?
— Для пострадавшей вы на редкость болтливы, — заметил он, абсолютно проигнорировав мой вопрос.
— А куда вы меня несете? — поинтересовалась я, в ответ точно также проигнорировав его замечание.
— Может сами догадаетесь?
— Нет-нет-нет! — заволновалась я и даже предприняла безполезную попытку выскользнуть из его рук. — Вот только не к вам! Ну, пожалуйста! У меня дома кротик некормленный! Собака приблудная тоже… Наверно… Точнее, надеюсь…
— Вообще-то я собирался доставить вас в лазарет, — в голосе явственно чувствовалась снисходительная насмешка. — Но вы так отчаянно сопротивляетесь, что я могу передумать.
— В лазарет тоже не надо, я в порядке, — как можно бодрее заверила я. — И врача не надо, я дома отдохну и все будет замечательно!
— Да? — не поверил декан. — А как вы себя чувствуете?
— Превосходно! — поспешно выпалила я.
— Раз врете, значит придется обратиться к лекарю, чтобы узнать о вашем состоянии правду, — строго распорядился он.
— Не надо! — вскрикнула я и внимательно прислушалась к себе. — Слабость немного и как будто чего-то не хватает…
— Энергии… — удовлетворенно подтвердил он. — Это больше похоже на правду. Не холодно? — в голосе проскользнула забота. Та, которая даже ведьме приятна и та, которая душу греет.
— Вы теплый, — улыбнулась я. — Даже горячий.
Руки прижали меня крепче, нежно погладили по спине, так, что я чуть малодушно не мурлыкнула в ответ, а сам он грустно усмехнулся:
— Странно для василиска, да?
— Не знаю, вы у меня первый… — невинно пожала я плечами.
Кажется, меня чуть не выронили.
— Все-таки ведьма, — пробормотал он себе под нос.
— Я этим, кстати, горжусь, — обиженно ответила я, прекрасно расслышав его бормотание. — Вы меня только не бросайте. И не выбрасывайте.
— Не волнуйтесь, — успокоил он, и яркий свет портала я почувствовала даже через закрытые веки. — Такими подарками не разбрасываются.
На выходе из портала декан разрешил мне открыть глаза. Он снова был в очках с новой оправой, а перед нами стояла моя палатка… и толпа адептов около самого входа. А василиск, судя по всему не собирался отпускать меня со своих рук и нисколько не стеснялся заинтересованных взглядов. Впрочем не столько заинтересованных, сколько обрадованных.
— Анэлия, мы найдем его, — услышала я взволнованный голос Аскара.
— Найдем и уничтожим, — жарко пообещал Семар.
— С особым цинизмом, — кровожадно добавил Ресс.
И вся группа дружно загудела, в красках описывая, что означает особый цинизм в понимании каждого. Василиску даже пришлось на них цыкнуть, чтобы они успокоились.
— А кого они собрались искать? — тихонько спросила я, когда все стихло.
— Того, кто наложил на вас чары, направив прямо в пасть живоглоту, — любезно пояснил магистр.
— Живоглот подчиняет своей воле, заставляя жертву добровольно забраться к себе в пасть, вытягивает все силы и переваривает телесную оболочку, — процитировала я справочник нежити. — Так о каких чарах речь?
— Но он не вызывает галлюцинации и не способен преодолеть защитный барьер, которым окружена тренировочная площадка вовсе не для красоты, — разрушил мои доводы декан. — Вот того, кто выманил вас из защитного контура на верную смерть, адепты и собираются искать.
И мрачно, но уверенно добавил:
— Только они могут не стараться. Я найду его первым.
И я поверила. Найдет. И это для него стало почему-то очень важно.
Декан тем временем жестом приказал освободить проход до моего жилища. Парни отошли в сторону, а там оказалось еще одно препятствие…
— Все вон, — привычно поприветствовал нас зеленый пес, лениво развалившись прямо перед входом в мою палатку.
— Фу! — скомандовал василиск и неуважительным пинком согнал его с нагретого места.
— Я вообще-то разумный, — обиженно заявил травоядный пес.
— Так веди себя соответственно, — посоветовал декан. — И не путайся под ногами. Ты и так своим магическим фоном мне место назначения сбил, я не собирался снаружи палатки топтаться!
— А это я специально! — гордо пробасил пес, тряхнув зеленым ухом. — Охраняю, между прочим, а если хозяйки дома нету, нефиг шастать!
— А грядки без присмотра оставил? — возмутилась я.
— Обижаешь! — возмутился пес и махнул лапой в сторону. Вокруг моей палатки маршировал внушительный строй из важных помидор, робких незабудок, улыбающихся огурцов, десятка различных трав и даже толстеньких хихикающих грибов, прыгающих на одной ножке в такт остальным.
— У нас с ними договоренность, — пояснил он ошарашенной мне. — Я их не ем и несколько раз в день выгуливаю, а они не пытаются сбежать.
— Неужели не пытаются? — усомнился василиск, также разглядывая марширующие мимо нас растения.
— Ну… — смутился охранник. — Здесь остались только те, которые не пытались…
— Шикарная методика педагогической деятельности! — похвалил декан.
— Вот засранец травоядный! Все почти сожрал! — разозлилась я и магистр успокаивающе прижал меня к себе, потому что я попыталась замахнуться на наглое животное.
— Не всех, — нахохлился любитель жестких методик и мотнул головой на моих одногруппников. — Этих не трогал, как чувствовал, что ты расстроишься…
— Ты же травоядный! — одновременно с парнями удивилась я.
Пес печально вздохнул, еще более печально облизнулся и понуро ушел, уводя за собой шагающую растительность. Кажется, кое-кто насчет его травоядности немного преувеличил…
— И чего вы столпились? — рыкнул декан на адептов. — Разошлись быстро!
Наконец он занес меня внутрь и бережно положил на кровать поверх покрывала.
Подогрел самовар, заварил травяной чай, предварительно придирчиво исследовав все жестяные банки со сборами и как-то по своему их перемешав, покрошил плюшек кротику.
И все так уверенно, по-хозяйски, даже уютнее стало…
— Чтобы силы быстрее восстанавливались, — сказал он, присаживаясь на край кровати и протягивая мне чашку.
— Спасибо, — поблагодарила я, беря обеими руками горячую чашку, с клубящимся над ней белым парком. — У меня в сумке зелье есть укрепляющее. Разрешаю достать и накапать немного мне и побольше вам.
— А точно хуже не будет? — настороженно поинтересовался он.
Я даже обиделась.
— Зелья я всегда лучше всех готовила! Мертвых на ноги поставит!
— То-то некроманты обзавидуются, — снисходительно улыбнулся он, но встал и принес мою сумку. Положил ее рядом со мной на постель.
— Доставайте сами. Я по чужим вещам не шарюсь, это во-первых. И боюсь перепутать, это во-вторых.
— Ага, — кивнула я, передала ему свою чашку и почти с головой зарылась внутрь сумки, перебирая почти одинаковые пузырьки. Какая же я все-таки запасливая!
— Себе-то чай тоже налейте, — бросила я на него быстрый взгляд и, пока он молча и на удивление не споря наливал вторую кружку, нашла нужное зелье. Откупорила, понюхала, убедилась, что это то самое, что я искала, и, когда магистр сел со мной рядом, держа в руках обе кружки, накапала в одну пять капель, а в другую двадцать.
Он отдал мне ту, в которой было двадцать!
— Да я же не мужчина, мне столько не надо! — пыталась я убедить его поменяться кружками.
— Вот именно, вы девушка, вы слабее, вам надо восстанавливать потерянную энергию, — не согласился он. И припечатал типично в своем стиле:
— И не спорьте, вы не в том положении!
Пришлось пить, обжигаясь и бросая на него косые взгляды. Он тоже выглядел изрядно потрепанным и уставшим.
— Вы не обязаны со мной няньчиться, — заметила я резче, чем планировала.
— Я много чего не обязан, — спокойно отреагировал он на мой выпад, забрал из рук опустевшую кружку и поставил на стол вместе со своей. Я внимательно проследила за его плавными текучими движениями, он даже здесь передвигался бесшумно, ни разу не звякнул ни чашкой, ни ложкой. Многолетняя привычка, на которую я раньше почему-то не обращала внимание. Дождалась, пока он посмотрит на меня, и сказала:
— Вы сегодня спасли мне жизнь и тратите свое время на заботу обо мне, вместо того, чтобы самому отдохнуть. Это я должна за вами ухаживать и обрабатывать раны, а не наоборот.
Он виновато развел руками:
— Ран нет, обрабатывать нечего. Надеюсь, их отсутствие вас на самом деле не сильно расстраивает?
Я отрицательно покачала головой.
— Ну, вот и хорошо, — благодушно продолжил он. — А сейчас вам надо лечь нормально и поспать. Вы меня извините, но мыться я вас одну в таком состоянии не отпущу, а со мной вы не пойдете… Правильно понимаю?
Мои стремительно покрасневшие щеки стали для него лучшим ответом.
— Значит, правильно, — убедился декан. — Но переодеться надо. Помочь? — спросил он на полном серьезе, снова подойдя ко мне.
— Думаю, справлюсь и без вас, — поперхнувшись от его предложения, ответила я. И озабоченно спросила:
— А вам не пора уходить? У вас дела наверно?
— Не пора, — твердо ответил он и сложил руки на груди. — Ну, тогда встаньте, хочу посмотреть, сильно ли вас будет шатать.
Уверенная, что меня шатать не будет совсем, резко встала с кровати. Села обратно на нее я также резко, потому что в глазах потемнело, в виски словно молотками ударило, а ноги подкосились. Так и сидела, обхватив голову, пока не стало полегче. Тогда и различила голос василиска сквозь шум в ушах.
— Эх, ведьма, ведьма… Сразу видно, никогда магического истощения не испытывала, и не знаешь, что для пополнения резерва используется жизненная энергия. Не смертельно, но, как ты только что поняла, неприятно.
— Можно было раньше сказать, — простонала я.
— А я сразу помочь предлагал, — подхватывая меня за талию, напомнил он. Довел до шкафа, хорошо что всего три шага до него, но сама бы не дошла. Открыл шкаф, стулом подпер дверцу, заодно меня на этот стул и усадил.
Странно, но меня радовало присутствие декана. Одной оставаться совершенно не хотелось даже в собственном доме, а он… А он почему-то уже не воспринимался чужим…
Пока я переодевалась в ночнушку, отгородившись от него дверцой шкафа, василиск сдернул с кровати покрывало, аккуратно сложил его и расправил одеяло.
Я накинула на плечи пушистый халатик, коротенький правда, и позволила, также поддерживая за талию, отвести себя до кровати.
Декан помог мне укрыться, а сам снова сел со мной рядом. Наклонился ближе, вытащил из волос несколько колючек и пропустил локон между пальцами.
— Сила ведьм в их волосах, — задумчиво рассматривая каштановую прядь, вдруг сказал он. — Будь они короче, я мог бы и не успеть…
От воспоминаний повеяло холодом и я тихо спросила:
— Как думаете, кто-то хотел убить именно меня?
Его кулаки резко сжались, но он ответил спокойно и уверенно:
— Мне не важно, кого он хотел убить.
И я замолчала, расслышав в его ровном голосе нотки тщательно скрываемой ярости.
Он так и сидел со мной рядом, задумавшись, и отстраненно перебирал мои волосы, пропуская их между своих пальцев.
На улице уже темнело, в моем хрупком жилище тоже. И в постепенно сгущающемся полумраке под его ощутимо пристальным взглядом становилось не по себе. Слишком близко теплое мужское тело… Слишком тихо вокруг и слышно дыхание, которое сбивается и замирает…
Когда он провел пальцами по моему лицу, я замерла от его прикосновений. Но почти не удивилась, когда он наклонился и нежно поцеловал мои губы. Так нежно, что я не захотела его отталкивать и обмякла в его обьятьях. Так нежно, что я обвила его шею руками. Так нежно, что я забыла, что он ничего ко мне не чувствует…
— Простите, — хрипло сказал он, медленно отстраняясь от меня. — Я не удержался.
— Я все понимаю, — как можно равнодушней кивнула я на свое кольцо. В этот момент я особенно сильно возненавидела этот артефакт. А внутри все сжалось от обиды, разочарования, несправедливости. Ведь никогда он не будет со мной рядом по своей воле. Никогда не будет целовать по своей воле. И любить… Он никогда не будет меня любить…
— А жаль, — тихо сказал он.
Я вздрогнула от того, что это звучало, как продолжение моих мыслей. Однако декан расценил мою дрожь по-другому.
— Не бойтесь, Анэлия, — произнес он, плотнее укрывая меня одеялом. — Я тоже понимаю, насколько вам это может быть неприятно. Не трону. Никогда больше.
Твердый тон не помешал его рукам задержаться на моих плечах и сильно сжать их сквозь толстое одеяло.
— Спите, — вернув суровость голосу, приказал он и с видимым трудом разжал ладони, отпустив меня.
Встал, прошелся по комнате, взъерошил свои волосы, шумно вдохнул воздух и вышел вон. Просто вышел, не воспользовавшись порталом и не попрощавшись.
Когда я почти заснула, полог палатки отогнулся, впуская лунный свет и василиска. Притворилась спящей, торопливо закрыв глаза и выровняв дыхание. Шагов я не услышала, но через некоторое время почувствовала, как поправили мое одеяло, и расслышала его приглушенный шепот-вздох:
— Черт! — обреченно прошептал он. — Это будет сложнее, чем я думал!
А я надеялась, что в тишине не слышно мое бешено бьющееся сердце. И как в этом сердце распускается нежный теплый цветок, согревая изнутри. Особенно, когда я ощущала присутствие магистра и поняла, что он никуда не уходит, а устраивается в кресле на ночь.
