Появление в Рязани Олега Святославича во главе сильного войска стало для впечатлительной Матильды началом её душевных страданий: именно в Олеге она вдруг узрела мужчину своих мечтаний. Какая знатная девушка на выданье в той стране, откуда была Матильда родом, не мечтает и не молит Богородицу, чтобы судьба послала ей в мужья благородного, храброго и богатого рыцаря, имени которого страшатся враги веры Христовой. Мечтала о таком рыцаре и Матильда, наслушавшись преданий о честных и смелых соратниках императора Карла, некогда основавшего в Европе государство франков.

Все в облике Олега настраивало Матильду на мысль, что он как никто другой похож на рыцаря из старинных баллад. Рост, посадка головы, тембр голоса и в особенности взгляд, прямой и суровый, порождали в девушке уверенность, что её молитвы дошли таки до Господа. Однако приходилось признать: молитвы дошли до Вседержителя слишком поздно.

На фоне Олега Ярослав теперь казался Матильде человеком никчёмным и глупым. Девушку переполняла досада, что ей суждено рожать детей от такого ничтожества. От своей матери Матильда узнала много подробностей из жизни Олега, которые той поведала Ода.

После всего услышанного Олег и подавно предстал перед Матильдой в ореолах борца за попранную справедливость и заступника христиан. Разделавшись с врагами польского князя, Олег тут же поспешил на помощь брату Ярославу, пострадавшему от булгар. Такое братолюбие произвело на Матильду сильное впечатление. Тому способствовала и графиня Брунгильда, как-то признавшаяся Оде, не зная, что дочь её случайно слышит: хорошо бы её дочь была женой Олега.

«Ведь истинным властителем вятских и северских земель является Олег Святославович, а не его братья, - сказала Брунгильда Оде перед самым их отъездом в Германию. - Я не удивлюсь, если узнаю со временем, что Олег завладел Киевом и Черниговом. Если Ярослав по делам своим и образу мыслей - вассал, то Олег по мыслям и делам - король!»

«И мне, несчастной, Судьба уготовила участь быть женой жалкого вассала», - подумала тогда Матильда.

С отъездом матери и свекрови в Германию в Матильде вдруг заговорила гордость. В ней пробудилось желание наперекор всему вскружить голову Олегу. И тогда, быть может, её давняя мечта осуществится! Ведь Олег не станет придерживаться строгой христианской морали, оказавшись в путах любви. Скорее всего он поступит так, как ему подскажет сердце, а именно - заберёт Матильду у своего бесталанного брата.

Девушка, не теряя времени даром, принялась за дело. Прежде всего она стала учить русский язык, дабы к возвращению Олега из похода на булгар иметь возможность общаться с ним без толмача. Ярослав всячески помогал жене осваивать язык новой родины, наивно полагая, что этим самым она хочет сделать ему приятное.

Однако поход на Волжскую Булгарию окончился для Олега и Давыд а неудачей. Поначалу разбив конницу булгар в двух сражениях, в дальнейшем братья Святославичи так и не смогли переправить свои полки на другой берег Волги к булгарским городам и селениям. Пешее войско булгарского кагана, посаженное на большие и малые суда, всякий раз мешало переправе, а со стороны степи русский стан постоянно тревожили внезапными нападениями конные сотни.

В бесплодных метаниях по волжскому берегу в поисках бродов прошёл остаток лета. Едва наступил сентябрь, Олег и Давыд вернулись на Русь.

По мнению же Давыда, поход был удачен потому, что русичам удалось выстоять против конницы и пехоты булгар, превосходивших их числом. А то, что русским полкам не удалось дойти до булгарских городов, так в том повинны не булгары, а река Волга, широкая и стремительная в своём течении. Натерпевшийся страху во время неудачной битвы с булгарами близ устья Оки, когда только стремительное бегство да лесные дебри спасли русичей от полного разгрома, Давыд ныне испытывал душевный подъем, поскольку воочию убедился, как можно воинским умением одолеть храбрость и многочисленность.

Но Олег не разделял мнение брата. Ему, побеждавшему в своё время и половцев, и чехов, и сельджуков, и поморян, нынешняя неудача казалась просто позором. Враг не только не допустил его до своих богатых и цветущих городов, но и не позволил довести дело до большого сражения. Своими действиями булгарский воевода Килсар, казалось, говорил: мол, на ваше ратное умение у нас своё умение есть.

- Готовьтесь, - говорил Олег братьям, - будущим летом опять в поход пойдём. Мы заставим булгар разгребать пепелища своих градов. Стройте побольше ладей, дабы на них вся наша пешая рать уместилась. А я тем временем половецких ханов в поход сговорю.

Если Давыд, отправляясь к себе в Новгород-Северский, заверил Олега о своей готовности, то Ярославу эта затея изначально казалась обречённой на неудачу. И нынешний поход, по мнению Ярослава, служил тому подтверждением. Более того, ему казалось, что братья оказывают медвежью услугу. Раздразнив булгар, оба уйдут в свои уделы, а Ярославу в случае нового набега придётся отбиваться одному. Он так и сказал об этом Олегу во время одной из бесед.

Олег выслушал Ярослава с мрачным раздражением. Нежелание воевать с булгарами и даже страх перед ними выводили его из себя, поскольку это казалось ему постыдным для русского князя, сына знаменитого Святослава Ярославича, никогда не робевшего ни перед каким врагом. Олег понимал, что бесполезно стыдить и укорять Ярослава за малодушие, ибо душа брата никогда не стремилась к ратному делу.

Олег сказал, что может оставить часть своей дружины на случай осеннего вторжения булгар в Вятскую землю. Но Ярослав наотрез отказался от помощи, заметив, что закрома и житницы у него не бездонные.

- Мне целую прорву народа всю зиму кормить придётся, - молвил он, - из разорённого Мурома и ближних к нему сел. А в Рязани припасов раза в три меньше, чем было в Муроме. Не знаю, как я своих-то дружинников содержать буду. Вот так-то, брат.

- Ты бы лучше вспомнил про тех русичей, что в булгарской неволе томятся, - не удержался Олег. - На чью помощь им уповать, как не муромского князя.

Ярослав ничего на это не сказал. Было видно: он готов подчиниться старшему брату и пойти вместе с ним на булгар, но без желания и веры в успех.

Матильда, видя некоторое отчуждение между Олегом и Ярославом, всячески старалась показать, что ей гораздо более по сердцу воинственность, нежели робость. Во время редких встреч с Олегом в рязанском тереме Матильде обычно не хватало запаса выученных русских слов, чтобы выразить ему свои мысли и чувства. Олег, разговаривая с Матильдой, часто переходил на немецкий язык, который он неплохо знал благодаря Оде.

Ему льстило, что Матильда постоянно им восхищается, старается казаться в его глазах умной, откровенно делится пережитым. Девушка никогда не болтала о пустяках, её больше интересовали мужские темы: походы и сражения, дальние страны и обычаи других народов. Олег же, немало повидавший на своём веку, был для Матильды необычайно интересным собеседником. Ярослав, видя, что жена сторонится общества боярских жён и дочерей по причине плохого знания русского языка, не препятствовал её беседам с Олегом по вечерам. После этого Матильда становилась гораздо веселее и общительнее.

Олег быстро понял, что Матильда при каждой новой встрече старается очаровать его, намекнуть взглядом и поведением, что он ей небезразличен как мужчина. И как бы мстя Ярославу за робость и слабоволие, с которыми тот даже не пытается бороться, он переступил черту дозволенного. Во время одной из бесед Олег вдруг взял девушку за руку и пристально посмотрел ей в глаза. Матильда не отняла руку и не отстранилась. Наоборот, она закрыла глаза и подставила уста для поцелуя.

Долго сдерживаемый фонтан плотского желания прорвался с такой силой, что Матильда почти утратила всякий контроль за собой. Целуясь со своим сорокалетним любовником, она стонала от блаженства. Требуя от Олега большего, Матильда сама задрала подол своего длинного платья. Вид юного женского тела внезапно пробудил в Олеге такое нестерпимое желание, что он мигом позабыл обо всем на свете.

Стащив с себя порты, Олег с грубоватой торопливостью завалил Матильду на стол, повернув её спиной к себе. Развязка этого безумства наступила не скоро, так как Олег, вдруг ощутив в себе небывалые силы, дважды избавился от семени. Матильда в кровь искусала себе руки, чтобы не закричать от наслаждения, которое накатывалось на неё волнами и довело в конце концов до полуобморочного состояния.

Когда все кончилось, девушка без сил упала в кресло. Её лицо пылало, губы алели как роза, глаза блестели. В этот миг Матильда показалась Олегу самой красивой женщиной на свете.

- Как ты хороша! - промолвил он, пожирая её взглядом и одновременно приводя в порядок свою одежду.

- Как ты неутомим! - в тон Олегу ответила Матильда. - Ты будто Солнце, а я словно снег. Ещё бы чуть- чуть, и я растаяла бы вся без остатка в твоих объятиях, милый.

Растроганные этим обоюдным признанием и пребывая в восхищении от всего случившегося, Олег и Матильда устремились друг к другу, чтобы обменяться быстрым поцелуем.

Уже лёжа в постели и засыпая, Олег все думал о той, что не принадлежала ему как жена, но благодаря которой он ныне испытал давно забытое наслаждение.

«Дивная моя!… Несравненная! - размышлял он, погружаясь в сон. - Отнять бы тебя у Ярослава-недоумка да увезти с собой в Тмутаракань…»

Эта мысль на следующий день не показалась Олегу безрассудной, поскольку сладостные мгновения, проведённые вчера с Матильдой, не давали ему покоя. Для Олега словно открылось нечто неизведанное и сокровенное, вдруг ставшее доступным и пробудившее новую радость жизни. Встретившись с Матильдой за утренней трапезой, он с трудом удержался, чтобы не поцеловать ей руки со следами от укусов.

Но вместе с ними за столом был Ярослав, поэтому Олег заговорил о соколиной охоте, до которой брат был большой любитель. Беседуя с Ярославом, Олег нет-нет да и бросал взгляд на Матильду.

Она казалась ему теперь совсем другой, нежели раньше. Уста девушки, её нос, лоб, подбородок отныне были для Олега совершенством красоты, не говоря уже о глазах, излучавших свет, тайну, радость и все самое сокровенное, чего женщина не в силах утаить от любимого мужчины.

День, проведённый вместе с Ярославом на соколиной охоте, показался Олегу скучным и долгим. Он кое-как дождался вечера, вернее того часа, когда вновь оказался с Матильдой наедине. Олег сразу же спросил, не заподозрил ли чего Ярослав, заметив укусы у неё на руках. Матильда сказала, что нет.

- Он вообще человек невнимательный, - с улыбкой добавила девушка. - И ему далеко до тебя.

Олег принялся осыпать Матильду похвалами. Он хотел сказать ей многое, но для этого ему не хватало знания немецкого языка, а по-русски Матильда пока понимала плохо. Затем Олег, совсем как влюблённый юноша, принялся покрывать лицо Матильды поцелуями. Ему непременно хотелось поцеловать не только уста, но и глаза, и нос, и подбородок, и шею… Олег так увлёкся, что не услышал скрип ступенек: кто-то поднимался с нижнего яруса терема на верхний.

Матильда, оттолкнув Олега от себя, быстро поправила на голове кружевное очелье с серебряными подвесками у висков.

Судя по лёгким шагам, это была какая-то челядинка. Она пробежала мимо светлицы, направляясь в комнату служанок.

Едва опасность миновала, Олег вновь устремился к Матильде.

К счастью для любовников их никто не потревожил…

Из-за Матильды Олег задержался в Рязани дольше, чем собирался. Ярослав уже несколько раз намекал, что ему накладно содержать Олегово войско так долго. Настаивали на выступлении к Тмутаракани и воеводы. Олег же находил все новые отговорки, чтобы задержаться в Рязани ещё на день, а потом ещё и ещё.

Но однажды случилось то, чего Олег и Матильда так опасались. Их застала вместе ключница в сенях за час до полуденной трапезы. Ключница пришла, чтобы пересчитать берёзовые веники, заготовленные для бани на зиму, и увидела жену своего князя и его брата, занятых непотребным делом. Не сказав ни слова, женщина повернулась и скрылась за дверью.

Перед вынужденно быстрым выступлением из Рязани Олег встретился с ключницей, которую звали Чаруша за полноту (Чарушей вятичи называли пузатый глиняный сосуд для теста).

Разговор вышел короткий.

- Это тебе за молчание, - Олег протянул ключнице кошель с серебряными монетами. - Тут пятьдесят гривен.

- Щедр ты на диво, князь, - Чаруша усмехнулась краем губ и посмотрела Олегу в глаза. - Думаешь, поломанная женская судьба стоит этих денег. Убери. Не возьму.

- Бери, глупая! - Олег силой вложил кошель Чаруше в руки. - Хочу, чтобы ты не токмо Ярославу, но и мне служила.

Чаруша взглянула на Олега теперь уже с удивлением.

- В чем же будет состоять моя служба тебе, князь?

- Присматривай за Матильдой. Стань для неё оберегом от всех бед. Дорога она мне, понимаешь?

- Понимаю, князь, - серьёзно произнесла Чаруша. - Что ж помогу, чем смогу. Вот токмо по-немецки я не разумею.

- А ты пособи Матильде наш язык выучить, - сказал Олег. - Заодно и сдружишься с нею.

- Какая я ей подруга, - Чаруша вздохнула, - мне ведь уже тридцать четвёртый год пошёл.

- Разве в возрасте дело? - возразил Олег. - Чтобы для Матильды новая отчизна не была чужбиной, рядом родной человек нужен. И не мужчина, а женщина. Это даже хорошо, Чаруша, что ты знаешь про случившееся между нами. Тайна - самое лучшее основание для женской дружбы.