Всеволод Ярославич решил оказать честь тмутараканскому послу, дабы тот передал Олегу: великий князь, несмотря ни на что, питает к нему глубокое уважение. В тронном зале было полно киевских бояр и старших дружинников. Были здесь и старцы градские, и выборные от ремесленных братчин. Присутствовал и доверенный человек от митрополита, облачённый в чёрную рясу.

Всеволод Ярославич восседал на троне, прямой и важный, с короной на голове. Его длинное одеяние, расшитое золотыми нитками, переливалось в лучах солнца, которые пробивались сквозь узкие окна под самым потолком. Одна рука великого князя покоилась на под локотнике трона, другая сжимала посох, украшенный золотым яблоком.

За троном стояли два мечника в коротких красных плащах и в шапках с лисьей опушкой.

Всеволод Ярославич волновался, но внешне выглядел спокойным и невозмутимым.

Посланец Олега отвесил великому князю глубокий поклон и заговорил низким хрипловатым голосом:

- Мой князь желает знать, каким образом разрешится его давняя распря с великим киевским князем. Ежели Всеволод Ярославич уступит Олегу Святославичу черниговские земли, то быть миру. Ежели этого не будет, то быть войне.

Для обсуждения условий Всеволод Ярославич собрал своих ближних советников. Совет проходил в тот же день под вечер в любимой светлице великого князя, примыкающей к библиотеке.

- Все очень просто, други мои, - начал Всеволод Ярославич. - Посланец Олега привёз войну и мир. Что нам выбрать? Молви, Коснячко.

- Знаю, не по душе тебе придётся сказанное мною, княже, но все же скажу, - Коснячко подавил печальный вздох. - Люд киевский не жаждет воевать с Олегом, а черниговцы и подавно сражаться с ним не станут. Ростиславичи тоже вряд ли исполчатся на Олега. Не пожелают враждовать с ним и его родные братья Давыд и Ярослав. Даже твой старший сын Владимир, княже, и тот будет против войны. А посему самое лучшее уступить Олегу то, чего он требует, и разойтись миром.

Всеволод Ярославич выслушал Коснячко с бесстрастным лицом. Затем великий князь пожелал узнать мнение боярина Ратши.

- Олег поступил хитро, - сказал Ратша, поглаживая свою узкую темно-русую бороду. - Он не нагрянул внезапно с половцами к нашим рубежам, как в прошлые годы, но предложил нам самим выбрать войну иль мир. Расчёт на том и строится, что простой люд в Киеве и Чернигове, да и в других городах, конечно же предпочтёт «тар. Стоит нам выбрать войну, и все мы вместе с великим князем прослывём погубителями Руси. Олег же будет выступать как миротворец. У нас нет выбора, великий князь. Лучше дать Олегу отступное и замириться с ним, чем рисковать в битве с таким грозным противником.

Ратша знал, что говорил: он сам участвовал в сражении у Нежатиной Нивы и потерял там сына и брата.

Всеволод Ярославич мрачно покивал головой, соглашаясь.

- Слишком велико отступное, - хмуро заметил боярин Торстейн. - Черниговские земли раза в три больше киевских и переяславских. Все Подесенье и Посемье придётся отдать, а также приокские земли и мещёрские лeca до самой Волги. Представляете, други, как Олег возвысится после этого!

- Он человек благородный и не станет употреблять свое могущество во вред великому князю. - Это сказал боярин Никифор, который хорошо знал Олега с юных лет, поскольку был дружен с его отцом.

- Так что же будем решать, бояре? - Всеволод Ярославич обвёл присутствующих долгим взглядом. - Соль затеем войну с Олегом, то, чаю, дорого обойдётся победа над ним. Однако ж и мир тоже достанется дорогой ценой.

Бояре хранили молчание. Наконец высказался Коснячко:

- И все же лучше мир, княже.

Остальные согласились.

Свой ответ Олегу Всеволод Ярославич написал на пергаменте, где превозносил хвалу тмутараканскому князю за его готовность решить миром давний спор. Правда, Всеволод Ярославич не может избавиться от опасения, а не метит ли Олег на киевский стол, требуя себе Чернигов. Ведь из Чернигова до Киева рукой подать. Поэтому великий князь намерен уступать Олегу Черниговские земли не все разом, а частями, начав с самых дальних к Киеву. Будущей весной Олег, если ему угодно, может прислать своих посадников в Муром и Рязань. Ещё через два года в его владение перейдут земли в верховьях Оки до городов Козельск и Мосальск. А ещё через два года Всеволод Ярославич готов уступить ему Посемье. По прошествии следующих двух лет под власть Олега перейдёт все Верхнее Подесенье с главным городом того края Новгородом-Северским. И наконец, ещё позже Олегу достанется Нижнее Подесенье вместе с Черниговом.

Отправляя своё послание, Всеволод Ярославич не был уверен, что Олег согласится с такими условиями. Однако великому князю надо было выиграть время, чтобы привести к подчинению Ярополка, на которого уже двинулся Владимир со смоленскими полками.

Лето кончалось, когда в Киев прибыл другой посол из Тмутаракани. Олег принял условия своего дяди.

Всеволод Ярославич мог торжествовать. Теперь Олег будет повязан договором с ним и не выступит на помощь Ярополку, война с которым ещё продолжалась. Да и могущество на Руси Олег обретёт не сразу, а постепенно с увеличением подвластных ему земель. Всеволод Ярославич тешил себя тайной надеждой, что по воле случая Олег быть может сложит голову в битве или умрёт от болезни, тогда договор потеряет силу. И великий князь с чистой совестью сможет изгнать Олеговых посадников из приокских городов, а также из Посемья и Подесенья.

«А ежели к тому времени меня самого приберёт Господь, значит, это сделают мои сыновья, - думал Всеволод Ярославич. - Пущай Олеговы потомки княжат в Тмутаракани. Там им и место».

Владимиру не без труда удалось разбить Ярополка, который бежал в Польшу. Бегство было столь стремительным, что Ярополк впопыхах бросил в Луцке жену с двумя малолетними сыновьями, тёщу и всю свою казну.

Луцк был взят Владимиром без сопротивления. Выпи освобождены все пленные киевляне и воевода Ратибор.

На лучан произвело плохое впечатление бегство их князя, по сути дела бросившего их на произвол судьбы. Владимир обошёлся с лучанами милостиво и даже не доставил к ним на постой своих воинов.

Так же без сопротивления сдался и главный город волынских земель - Владимир. Всеволод Ярославич, полагая, что достаточно проучил Ярополка, отправил в Польшу посла, желая заключить мир. Однако Ярополк, которому поляки обещали свою помощь, мириться не захотел.

Тогда в отместку Всеволод Ярославич отдал владимирское княжение Давыду Игоревичу.

В середине октября в самую мокреть от непрекращающихся дождей польское войско в двух местах переправилось через пограничную реку Вепь и с ходу захватило города Верещин, Щекарев и Грабовец. Отряд немецких рыцарей, возглавляемый Ярополком, под покровом нога занял город Червен. Таким образом спорные червенские города уже в который раз за последние полвека оказались под властью Польши.

Польский князь Владислав Герман, желая заверить великого киевского князя, что он пожаловал на Волынь зa своим, направил в Киев послов, которые долго и витиевато объясняли Всеволоду Ярославичу: мол, ещё его брат Изяслав, будучи в изгнании в Польше, обещал вернуть полякам червенские города.

«Так пусть же справедливость наконец восторжествует, - говорили послы. - Ещё князь Владислав желает, чтобы великий киевский князь смилостивился над Ярополком и вернул ему град Владимир. Иначе князь Владислав это сделает сам».

Всеволод Ярославич заявил польским послам, что их князь явно взял ношу не по себе. Истинная же справедливость заключается в том, что червенские города принадлежали и будут принадлежать Руси. А тех поляков, что не пожелают сами уйти с Волыни, русичи похоронят в волынской земле.

Хотя Всеволод Ярославич и грозно разговаривал с послами, однако дать немедленный отпор польскому вторжению он не мог. К тому времени Владимир уже вернулся в Смоленск, а чтобы собрать войско из киевлян, черниговцев и переяславцев, требовалось дней десять.

Но тут Всеволода Ярославича выручили братья Ростиславичи, которые дружно и без промедления выступили на подмогу к Давыду Игоревичу по первому его зову.

Война была скоротечная, полная всяких неожиданностей и хитростей.

У городка Устилог, что на Буге, польское войско, идущее прямиком на Владимир, столкнулось с дружиной Давыда. Произошёл встречный конный бой, в котором поляки одержали верх благодаря своей многочисленности. Однако во время преследования волынской дружины польские рыцари угодили в засаду. Сидевшие в засаде венгерские конники, ударив в спину зарвавшимся полякам, произвели среди них настоящий переполох. Подоспевшая пехота спасла своих рыцарей от полного разгрома.

На другой день поляки подступили к Устилогу, жители которого открыли ворота. Но едва конники вступили в город, как из-за частоколов, из переулков, с крыш домов в них полетели камни и стрелы. Тотчас была опущена решётка в воротной башне, и передовой польский отряд оказался отрезанным от основного войска. Со стороны ближнего леса показались атакующие сотни волынской дружины и пешая владимирская рать под черным знаменем с позолоченным ликом Спасителя.

Пока поляки отбивались, их отряд, окружённый в Устилоге, погиб весь до последнего человека.

Когда волынские полки отступили обратно в лес, польский князь бросил свою пехоту на штурм Устилога. Поляки карабкались по лестницам на стены, а защитники города сыпали на штурмующих горячую зону, лили кипяток и смолу. К вечеру все приступы были отбиты.

Польский князь оказался в затруднительном положении. Спешно выступив в поход, он не взял с собой осадных машин, дабы не замедлять движение войска на размытых дождями дорогах. Теперь Владислав Герман не знал, что делать. Устилог был хорошо укреплён. Городские валы достигали в высоту семи сажен, на них возвышались стены из дубовых брёвен почти такой же высоты. С двух сторон город омывали воды реки Буг, с двух других шёл глубокий ров, куда также была пущена вода из Буга.

Вдобавок дождь сменился густым снегопадом. Все вокруг преобразилось. Снегопад был такой густой, что ничего нельзя было различить в десяти шагах.

В ожидании ясной погоды польские воеводы не гнали своих воинов на штурм. Тем временем немецкий отряд, которым кроме Ярополка командовал граф Орламюнде, от города Червена двинулся к городу Белзу. Собственно, именно немцы подталкивали нерешительного Владислава Германа к захвату не только червенских городов, но и всего Побужья и Волыни. Чтобы польский князь чувствовал себя смелее, германский король дал ему в помощь графа Орламюнде и его вассалов под благовидным предлогом освобождения из плена жены и дочери.

Под Белзом немцы наткнулись на объединённое войско братьев Ростиславичей. Граф Орламюнде, имевший шестьсот закованных в латы рыцарей, четыре тысячи тяжеловооружённых пехотинцев и столько же легковооружённых кнехтов, с удивлением и пренебрежением взирал на небольшое русское войско, в котором было не более пятисот всадников и около трёх тысяч пешцев.

- Они намерены разбить нас со столь малыми силами? - презрительно усмехнулся граф Орламюнде, обращаясь к Ярополку.

- Напрасно смеёшься, дорогой тесть, - хмуро промолвил тот. - Я хорошо знаю Ростиславичей, доводилось с ними воевать. Эти молодцы воители хоть куда!

В тот заснеженный ноябрьский день надменный граф в полной мере оценил правдивость слов своего зятя, когда немецкий конный клин врезался в дружину Ростиславичей. В начале успех сопутствовал немецким рыцарям. Свежевыпавший пушистый снег очень скоро покрылся телами павших русичей, их брошенными красными щитами и длинными копьями. Стяги Рюрика и Володаря колыхались в самой гуще галицких и перемышльских дружинников, которые беспощадно погоняли коней, спасаясь бегством от грозного врага. Над заснеженным полем звучал победный немецкий клич: «Гот мит унс!»

Граф Орламюнде летел на огромном вороном коне, укрытом длинной белой попоной с черными крестами. Торжествующая радость клокотала в его груди: он видел, что русской коннице некуда деться. Сейчас его храбрые франконские витязи прижмут русичей к тем холмам, что длинной грядой вздымаются впереди, и спасения Ростиславичам не будет. Граф страстно желал взять в плен Рюрика, который был зятем великого киевского князя«чтобы обменять на свою жену и дочь.

Неожиданно бегущая русская конница исчезла из глаз. Только что впереди мелькали красные плащи русичей, крупы коней и вот их уже нет. Словно сквозь землю провалились!

Граф Орламюнде выругался, не понимая, как такое могло случиться. Конная лавина рыцарей промчалась ещё не меньше ста сажен, прежде чем все стало ясно.

Впереди открылась глубокая низина, более напоминавшая высохшее русло реки. Русская конница нырнула в неё и теперь разворачивалась, чтобы там, в низине, встретиться с врагом лицом к лицу. Передвижения русских дружинников напоминали водоворот, их разномастные лошади то дыбились, то скакали по кругу. В хаосе из мелькающих щитов, плащей, лошадиных хвостов, голов, поднятых кверху копий пребывали в неподвижности лишь княжеские знамёна, являясь центром спокойствия среди всей этой суеты.

Графу Орламюнде показалось, что русские дружины в ловушке и у Ростиславичей нет иного выхода, как с честью пасть в битве. На равнине у них оставалась хотя бы возможность для манёвра.

Рыцари начали спуск в долину, наклонив копья и сдерживая коней на скользком склоне. Чёрный орёл на красном немецком знамени горделиво раскинул крылья. Казалось, пернатый хищник тоже торжествует победу.

Закончив спуск, рыцари перевели коней на быстрый аллюр, дабы усилить свой удар. Однако русичи не стали дожидаться этого удара. Повернув коней, они обратились в стремительное бегство по длинному ложу узкой извилистой долины, зажатой между крутых высоких холмов. По-видимому, местность была хорошо знакома русичам, так как они уверенно управляли лошадьми, переведя их в галоп. Немцы, ринувшиеся в погоню, очень скоро отстали.

В тот момент, когда русские дружины в очередной раз скрылись из глаз за крутыми выступами нависающих сверху утёсов, графа Орламюнде вдруг охватило какое-то беспокойство. Тревога его возросла, когда примчавшийся из арьергарда всадник сообщил, что выход из долины перекрыт большим отрядом русских пешцев. А ещё спустя какое-то время по шлемам и щитам рыцарей застучали стрелы, падавшие откуда-то с неба.

Подняв голову, граф Орламюнде увидел на вершинах утёсов, на фоне затянутых грязными облаками небес густые цепи русских лучников.

«Ловушка! - скрипя зубами от ярости, подумал граф. - Западня! О майн гот!»

Рыцари повернули назад. Теперь им приходилось пробиваться в пешем строю, поскольку многие лошади были ранены русскими стрелами. К тому же преодолевать крутизну ведущего из низины склона, засыпанного снегом, и одновременно сражаться с русскими пешцами в конном строю оказалось невозможно. Немцы медленно выбирались из злосчастной низины, перешагивая через своих убитых. Передние рыцари шли сомкнутым строем, действуя мечами и копьями, задние вели в поводу лошадей и помогали идти раненым, которых становилось все больше и больше.

Уже в сумерках граф Орламюнде вывел остатки своей конницы к тому полю, откуда он так лихо начал атаку. Заснеженная равнина была истоптана, повсюду лежали тела убитых воинов: в основном немецких кнехтов и ландскнехтов. Павших русичей было совсем немного.

«Неужели Ярополк разбит? - в отчаянии думал граф Орламюнде, еле держась в седле от усталости. - Неужели он бежал, бросив меня?»

Колонна рыцарей миновала поле недавней битвы и повернула к лесу, за которым лежала дорога на Червен. Там должен был находиться немецкий стан.

В ночном лесу царила зловещая тишина. Опавшая листва, засыпанная свежим снежком, глушила топот копыт. Сквозь голые ветви деревьев в темных небесах были видны звезды. Откуда-то сзади, с равнины звучал заунывный волчий вой.

«Ныне у серых пир, - думал граф Орламюнде. - Полакомятся немецкой мертвечиной. Но где же стан?»

Обширная лесная поляна была пуста, если не считать несколько брошенных повозок, разбросанные вороха сена и вязанки хвороста возле черных потухших кострищ. В центре поляны одиноко возвышался большой белый шатёр, украшенный гербами графов Орламюнде.

Теперь не оставалось сомнений в том, что пешее войско разбито и бежало.

- По всей видимости, Ярополк повёл нашу пехоту обратно в Червен, - проговорил кто-то из оруженосцев графа.

Рыцари спешивались на поляне, разжигали костры, шарили в повозках в поисках съестного. Тишину ночи наполнил шум и гам усталых обозлённых людей: храпели кони, стонали раненые…

Граф Орламюнде вошёл в свой шатёр: там царил беспорядок. Походное ложе было перевёрнуто, стол, стул, cкамья - опрокинуты. Исчезли сундуки графа с одеждой и казной.

Высланные дозоры сообщили, что войско Ростиславичей заняло Белз: на стенах его слышна перекличка русской стражи. Ещё были обнаружены следы немецкого войска, спешно ушедшего в сторону Червена.

Граф Орламюнде приказал выступать вдогонку за пехотой, несмотря на то что его люди и кони были крайне измотаны.

- Ежели мы промедлим до утра, то Ростиславичи окружат нас здесь и перебьют как куропаток, - отвечал граф на ворчание своих строптивых баронов. - Мы даже не сможем принять бой, ибо у нас половина людей ранена.

Рыцари двинулись в путь по лесной дороге. Наиболее ослабевших раненых положили на повозки, в которые впрягли рыцарских коней.

Ночная мгла и сильная усталость лошадей и наездников замедляли движение растянувшейся колонны. Ехавший впереди граф Орламюнде клевал носом, одолеваемый сном.

На рассвете рыцари догнали свою пехоту, которая расположилась станом на берегу реки Гучвы.

Предводители пешего войска были злы и неразговорчивы. Отвечая на расспросы графа Орламюнде, они всю вину за поражение валили на Ярополка, который, по их словам, только мешал. Граф захотел поговорить с зятем, но того не оказалось в стане.

- Не знаем, куда подевались Ярополк и его гридни, - недоумевали военачальники. - Во время битвы он мелькал на левом крыле, а когда пешие полки Ростиславичей погнали наше воинство к лесу, тут Ярополк и пропал.

- Может, он убит иль угодил в плен? - раздражённо бросил граф Орламюнде. - Почему вы не присмотрели за моим зятем?

Военачальники оправдывались: мол, люди Ярополка и сам он были верхом, поэтому у них было больше возможностей для спасения.

- Если жив, то непременно объявится, - заявил кто-то. - У него ведь тоже лишь один путь - на Червен.

У графа Орламюнде уже не было сил, чтобы гневаться. Он приказал оруженосцам снять с него доспехи и завалился спать на сырой соломе прямо у костра.

Но толком поспать графу не дали. Оруженосцы растолкали его, говоря, что в стане объявился Ярополк, который настаивает на немедленном выступлении к Червену.

Граф Орламюнде не успел прийти в себя, сидя на соломе возле наполовину потухшего костра, когда услышал над ухом спокойно-язвительный голос своего зятя:

- Ну что, дорогой тесть, теперь ты знаешь, каковы воители Ростиславичи. И они идут сюда!

Приказ о немедленном выступлении мигом облетел лагерь, который зашевелился как растревоженный муравейник. Однако вышла заминка: рассерженные бароны гурьбой подступили к своему сюзерену, требуя дать новую битву и смыть позор поражения. Воинственный вид и пыл вассалов воодушевили графа Орламюнде, который болезненно переживал даже малую неудачу. Им был отдан другой приказ: «Готовиться к битве!»

Теперь немцы действовали гораздо осмотрительнее, став спиной к реке Гучве и прикрыв фланги конницей.

Войско Ростиславичей на этот раз нисколько не уступало по численности войску графа Орламюнде: видимо, к нему примкнули ратники из города Белза.

Когда проревели трубы с той и с другой стороны, призывая к битве, из немецких рядов вылетел на горячем скакуне Ярополк, вызывая на поединок Рюрика. Старший из Ростиславичей не заставил себя ждать. Пришпорив своего мосластого серого коня с белой гривой, галицкий князь ринулся на бой с копьём наперевес.

Два наездника сшиблись на виду у войск и вновь разъехались в стороны. Когда противники сшиблись вторично, у Рюрика сломалось копье. Ярополк благородно отбросил своё копье и взялся за меч.

Поединок на мечах был недолог. Ярополк сумел разить Рюрика под мышку, и тот упал с коня. Подбежавшие гридни подхватили своего князя и унесли прочь.

Ярополк, потрясая копьём, стал вызывать на поединок среднего Ростиславича - Володаря. Тот принял вызов.

Володарь скакал на Ярополка на кауром тонконогом коне, защищённом кожаным чепраком со множеством металлических бляшек. Они издавали тонкий мелодичный звон, когда жеребец набирал ход.

Под Ярополком был жеребец белой масти, подаренный немецкой родней. Приученный к турнирам конь, казалось, сам выбирал нужный угол атаки. При разбеге эн резко встряхивал головой, словно задирая несущегося на него каурого скакуна.

Князья сшиблись: у обоих сломались копья. Однако удар Ярополка был так силен, что оглушённый Володарь бессильно завалился на гриву своего коня. Дружинники поспешили унести своего князя в безопасное место.

Ярополку принесли новое копье, и он вызвал на поединок младшего Ростиславича - Василька.

Из рядов немецкого войска летели торжествующие крики. В конных и пеших полках Ростиславичей царило унылое молчание. Было ясно, что Ярополк опытнее и сноровистее, берет прежде всего умением, а не силой. Он и по возрасту был гораздо старше каждого из Ростиславичей. Опыт подобных поединков, приобретённый Ярополком во время пребывания в Германии, сослужил ему ныне неплохую службу.

Воеводы Ростиславичей не ждали ничего хорошего и от поединка младшего, Василька, с Ярополком. Но отговаривать храбреца и силача от богатырской забавы было бесполезно.

На сей раз удача отвернулась от Ярополка. Василько сильным и ловким ударом копья выбил его из седла.

Полки Ростиславичей взорвались приветственными криками, в то время как по немецким шеренгам прокатился вздох разочарования и сострадания к поверженному Ярополку, которого уносили на скрещённых копьях гридни.

Но Васильку было мало этой победы. Он стал вызывать на бой графа Орламюнде. Граф, считавший делом чести принять вызов, выехал навстречу.

Проведя за свою жизнь не одну сотню поединков, он был уверен в себе. Если Ярополк сумел одолеть двух старших Ростиславичей, то ему просто Бог велел победить самого младшего.

Однако случилось невообразимое! При столкновении с Васильком у графа Орламюнде создалось впечатление, что он налетел на каменную стену. Копье графа разлетелось в щепки, а он сам с трудом удержался в седле. Копье Василька тоже сломалось. Противники взялись за мечи.

Сражаясь с Васильком, граф Орламюнде не мог видеть его лицо. На русиче был шлем с личиной: металлическая маска, блестящая и бесстрастная.

Теребовльский князь был настолько силен, что после нескольких ударов его меча щит графа пришёл в негодность. По мере того как граф Орламюнде изнемогал в схватке с могучим соперником, у него складывалось впечатление, что перед ним не живой человек, но железное существо. Этот монстр сейчас разрубит его пополам! У графа сломался меч, он схватился за кинжал, но тот вылетел из его руки, выбитый точным ударом. Все, смерть!

Увидев занесённый над ним меч, граф Орламюнде поднял руки, прося о пощаде. Русский князь убрал меч в ножны и снял с головы блестящий шлем.

Граф Орламюнде ахнул: перед ним была девушка!

- Кто ты? - промолвил по-русски поражённый граф. - Кто ты, прекрасная?

В ответ раздался мужской смех: все-таки это был мужчина.

Граф никак не мог избавиться от изумления. Он впервые в жизни видел мужчину со столь красивыми, женственными чертами лица. Брови вразлёт, огромные голубые глаза, опушённые изогнутыми длинными ресницами, божественные уста и длинные вьющиеся волосы светло-русого оттенка совершенно ошеломили графа и привели в растерянность. Как будто у него на глазах сильного витязя превратили в прекрасную девушку или, наоборот, восхитительную молодую женщину наделили гигантской силой. Природа то ли подшутила над младшим из Ростиславичей, то ли выказала ему свою величайшую милость, соединив, казалось бы, несоединимое: мощь и красоту.

- Теперь я твой пленник, князь, - сказал граф Орламюнде. - Ты волен повелевать мною.

Василько задумчиво покивал красивой головой. Затем промолвил:

- Граф, ежели ты дашь мне слово больше не вторгаться в пределы Руси, я дарую тебе свободу.

- Даю слово, князь, - без раздумий произнёс граф Орламюнде.

Василько протянул графу руку в кольчужной перчатке для рукопожатия, тем самым заключая мир…

Граф Орламюнде сдержал данное слово, без боя уступив Ростиславичам города Червен и Грабовец. После чего немецкое войско ушло в Германию.

Оставшийся без союзников Владислав Герман совершенно пал духом, когда под Устилогом польское войско оказалось лицом к лицу с полками Ростиславичей и дружиной Давыда Игоревича.

Польские воеводы убедили своего князя дать сражение русским.

Это была очень упорная битва. Польские рыцари дважды опрокидывали конные дружины Ростиславичей, но пешие полки галичан и волынян всякий раз спасали положение, не позволяя прижать русское войско к реке Буг.

Под вечер, когда Василько во главе теребовльской дружины и венгерских конников рассёк польское войско на две части, победа стала склоняться на сторону русичей.

Желая укрепить расстроенный центр своего воинства, Владислав Герман решился на отчаянную атаку встык перемышльского и галицкого полков. Польский князь повёл в сечу телохранителей: отборный отряд храбрейших витязей. От их удара галицкая дружина подалась назад, знамя упало. Все смешалось в яростной рубке.

Поляки воспряли духом и все сильнее теснили русичей. Но тут Владислав Герман был ранен стрелой в руку навылет. При мощном телосложении он обладал робкой душой избалованного ребёнка и жутко боялся боли. Бросив меч и щит, польский князь обратился в постыдное бегство, проклиная своих телохранителей, которые не уберегли его.

Видя бегство своего князя, поляки мигом лишились мужества и оставили поле битвы. К концу ноября Давыд Игоревич и Ростиславичи окончательно изгнали их за пределы Руси, отняв города Щекарев и Верещин.