Все лето ожидал отец Андриан возвращения Кудеяра, но так и не дождался. Миновал июль-страдник, за ним — август-собериха, вот и сентябрь-хмурень на дворе. С каждым днем солнышко восходит позднее и все раньше укладывается на покой. Приглядываются люди к летающей в воздухе паутине: много тенетника на бабье лето — к ясной осени и холодной зиме. Прогремит гром об эту пору — будет теплая осень, а чем суше и теплее сентябрь, тем позднее наступит зима, Падают с деревьев желтые листья, устилают проторенную дорогу к храму, шуршат под ногами. А в голове одна мысль: что с Кудеяром? Слуха о том, что владелей Веденеева убит, не было. Значит, Кудеяр со своим дружком Олексой угодил в беду, в противном случае хотя бы один Олекса воротился к родителям. Обмысливая все это, отец Андриан засобирался в Москву. Пахомий одобрил его намерения, благословил в путь-дорогу.

Подъезжая к Суздалю, отец Андриан ощутил в душе волнение и подивился тому: шестнадцать лет минуло с той поры, как он впервые увидел полюбившуюся ему с первого взгляда Марфушу, а словно вчера это было: грузная игуменья Ульянея, по бокам ее две миловидные белицы — Марфуша и Аннушка, а впереди рябая келейница Евфимия с чадящим витенем в руках.

Почему так властвует над нами прошлое? Как будто бы разум смирился с волей судьбы, но где-то в душе живет неистребимая жажда чуда: вот сейчас войдет он в храм и среди молящихся монахинь Покровской обители увидит Марфушу. Разум твердо стоит на своем: Марфуши ему не видать никогда, до конца дней на этой грешной земле. Да и нужна ли она иноку? Пора бы отринуть земные вожделения, смирить гордыню, очистить душу от всякой грязи. Но разве Марфуша — грязь? Что нужно ему от нее? Быть может-памятный взгляд серых, широко распахнутых глаз и легкой руки прикосновенье.

Андриан чувствует, что монахини, находящиеся в церкви, время от времени взглядывают на него вопрошающе. В одной из них он признал Аннушку — мать Агнию. Наверно, ей интересно узнать, зачем он явился в Суздаль, нет ли вестей от Марфуши. А вот на него глянула старая монахиня с красивым еще лицом, с темными выразительными глазами и, признав, взволновалась, до конца службы все посматривала на него, боясь упустить из виду. Едва служба кончилась, Соломония ухватила его за рукав:

— Здравствуй, Андрей.

— Отец Андриан.

— Давно ли иноком стал?

— Пять лет уж.

— Далеко отсюда?

— В Заволжье.

— А что ж не явился сюда, воротившись из Крыма? Наверно, жену свою с сыном моим не сыскал?

— Отыскал.

— Так где же они?

— Жена народила детей и, любя их, в Орде пожелала остаться.

— А сын мой — Георгий?

— Из Крыма пришли мы с ним вместе, и ты его видела дважды: один раз монетку вручая…

— Кудеяр!

— Он самый.

— Почему же ты мне не сказал?!

— Не велено было Тучковыми, к тому же боялись огласки, а в скиту он был в безопасности.

— Так он и сейчас там?

— В скиту его нет.

— Зачем, ну зачем я его благословила мстить Шуйскому? Грех на душу взяла, и вот — покарал меня Бог. Почему же никто не сказал мне, что Кудеяр — мой кровный сыночек? А я поняла это слишком поздно: скрылся он из виду — тут-то меня и осенило! Где же он ныне?

— Должно быть, в Москве, иду я туда, чтоб его разыскать и в скит воротить.

— Москва велика…

— Не более Крыма. Уж коли в татарщине я отыскать его смог, то и в Москве непременно найду.

— Дай Бог… Молиться я буду и денно и нощно, чтоб Матерь Божья тебе помогла в твоем деле нелегком. А у меня здоровья не стало совсем, дыхание смерти уж чую. Так ты поспешай!.. Как хочется сына родного обнять мне хоть раз!

В Воздвиженье Андриан переступил порог дома Аникиных.

— Господи, кто в гости-то к нам пожаловал! — радостно всплеснула руками Ульяна. — Ведь сколько лет-то не виделись! Проходи, проходи, Андрей, в избу.

Афоня крепко обнял друга.

— Семья-то у вас какая многолюдная! — подивился гость.

— Знакомься с моими мужиками: старший Якимка, друзья неразлучные Ванюшка с Брошкой да близнецы Мирон с Нежданом.

Ульяна поднесла на руках девочку.

— А это молодшая наша любимица Настенька, вчера ровно годик исполнился ей.

Девочка с удивлением таращила на гостя серые глаза.

Авдотья старческой рукой обняла Андрея и тихо заплакала.

— Прости, Андреюшка, меня, слезливую: при виде тебя Петра вспомнила, не дожил он до встречи с тобой. И мне уж пора на покой.

— Внуков-то на кого покинешь?

— За молодшими старшие приглянул Якимка-то вон уж какой жених. Садись, Андреюшка, за стол, у нас нынче на Вздвиженье пирог с капустой.

После еды посреди избы поставили две кадки. Ульяна с Авдотьей на чистом столе разрезали капустные кочаны на части, высвобождали кочерыжки, а мужики, вооружившись тяпками, такой перестук подняли — на душе стало весело. Рубка капусты на Воздвиженье- большое событие в каждой семье. Там, где женихи и невесты, устраиваются капустные вечеринки. Девушки в богатых уборах ходят с песнями из дома в дом рубить капусту, хозяева накрывают для них столы с угощением. За девицами являются высматривать невест парни со своими гостинцами. И так на протяжении двух недель после Воздвиженья.

— Когда я молодая была, — вспомнила Авдотья, — очень уж мне хотелось, чтобы Петр полюбил меня. Так перед тем, как идти на капустные посиделки, я семь раз прочитала слова заговора: «Крепко мое слово, как железо! Воздвигни, батюшка Вздвиженьев день, в сердце добра молодца Петра любовь ко мне, девице красной Авдотье, чтобы этой любви не было конца веку, чтобы она в огне не горела, в воде не тонула, чтобы ее заря студеная не знобила. Крепко мое слово, как железо!» Как сказала я, так и сталось. Чтой-то холодком потянуло. Миронушка, прикрой-ка поплотнее дверь. И не диво, что холода пришли, ведь ныне третья встреча осени. На Вздвиженье зима с бела гнезда снимается, к русскому мужику в гости собирается — дай-ка я, зи-ма-зимская, на святой Руси погощу, серого мужика навещу. Вздвиженье лето замыкает, а ключи сизая галочка за море уносит.

Андриану приятны эти бесконечные разговоры под дробный перестук тяпок и хруст разрезаемых кочанов. Точно так же и в его родном Морозове с наступлением первых холодов на Воздвиженье рубили капусту.

— На Вздвиженье сивер, так лето тепло будет, — припомнилась ему давняя примета.

— Дай-то Бог, — откликнулась Авдотья. — На Вздвиженье зазимки — мужику не беда. Афонюшка, не запамятовал ли ты запереть ворота и все двери? Ныне гады ползут к своей матери под землю, так не заползли бы по ошибке на наш двор, не спрятались бы под навозом или в соломе.

— Не забыл, матушка, все калитки и двери плотно прикрыл.

В трубе вдруг завыло. Авдотья перекрестилась.

— В теплой избе сейчас хорошо сидеть, а вот в лесу — не приведи, Господи! Ныне лешие с оборотнями и прочей нечистью сгоняют все зверье в лес, устраивают ему смотрины.

Весело в большой семье Ванятке! Ему доверено бабами важное дело — чистить морковку. Вовсю старается малец — то и дело летят рудо-желтые морковины то в кадушку Якимки с Брошкой, то в кадушку Мирона с Нежданом, которым по молодости лет отец пособляет. Даже Настеньке любо смотреть из люльки на дружную семейную работу.

— Ты-то как живешь в иночестве, Андриан? — спросила Ульяна.

— Живу помаленьку.

— А в Москву, друже, пошто явился?

— Из нашего скита отрок Кудеяр, а из соседнего села Веденеева отрок Олекса подались в Москву мстить боярину Шуйскому Андрею Михайловичу, который невесту одного из них изнасиловал и, мало того, слугам отдал, а та, не вынеся позору, повесилась. И отроки те до сих пор не вернулись, хотя три месяца уже минуло. Так я хотел бы их отыскать здесь.

— Слышал я, будто дом боярина Андрея Шуйского в Кремле стоит, завтра отправимся туда и от боярских людишек проведаем, что с ребятами подеялось.

Наутро Андриан g Афоней отправились в Кремль и, разыскав дом Андрея Шуйского, попытались было спросить у направлявшегося во двор мужика, не являлись ли на их подворье двое отроков из принадлежащего боярину села Веденеева. Мужичок глянул на них как-то странно и, ничего не сказав, торопливо скрылся за воротами. Вскоре к ним вышел мужик с заросшим черными волосами лицом.

— Вам што надобно? А ну проваливайте подобру-поздорову, не то отправлю вас в Разбойный приказ. Там скажете правду подлинную и подноготную!

Афоня, вскипев сердцем, хотел было приструнить нахала, да отец Андриан поспешил увести его прочь. Простившись с Афоней, он направился на тучковское подворье.

Василий Михайлович Тучков только что вернулся от Макария, который просил его помочь тем, кто трудился над Великими Четьи-Минеями, поскольку сам он, став митрополитом, не может теперь уделять этому делу много внимания. Увидев отца Андриана, он искренне обрадовался.

— Признаться, я и сам не раз думал о том, чтобы стать иноком и целиком посвятить себя служению Господу Богу и книжному делу, да отец противился тому. А ныне, когда митрополитом стал любезный моему сердцу Макарий, я наконец-то достиг того, к чему стремился всегда, — внимать книжной премудрости. А как поживает Кудеяр, он ведь, поди, совсем большим стал?

— Кудеяр еще летом уехал из скита в Москву вместе с дружком своим Олексой и до сих пор не воротился.

— Вот те на! Зачем же ты отпустил его в Москву?

— Удержать его было невозможно, потому как девица, которую он любил, была обесчещена боярином Андреем Михайловичем Шуйским и покончила с собой. Не дождавшись возвращения Кудеяра, я поехал в Москву, чтобы отыскать его. Нынче были мы с дружком возле хором боярина Шуйского, да слуга прогнал нас, пригрозив отвести в Разбойный приказ.

Василий Михайлович раздумчиво покачал головой.

— Пошлю я своих людей поискать Кудеяра с Олексой; если они в Москве, то на торгу должны объявиться.

— И я буду искать их там же.

Две седмицы бродил отец Андриан по торгу, но ни Кудеяра, ни Олексы не повстречал. Распрощавшись с Василием Михайловичем Тучковым, с дружным Афониным семейством, он направился в Суздаль.

В день отроков Анания, Азария и Мисаила в Суздале шло пещное действо. Со вниманием смотрели люди на то, как в печь заходят трое, юношей, а с крыши церкви к ним слетает ангел и спасает их от пламени, производимого посредством пороха «халдейцами». Наряженные в шутовское платье парни бегали вокруг печи, веселя зевак шутками.

Помолившись в храме Покровского монастыря, отец Андриан направился было к выходу, чтобы разыскать келью Соломонии, но, увидев в притворе гроб в окружении монахинь, с бьющимся сердцем направился к нему. В гробу покоилась Соломония.

«Не успел отыскать Кудеяра! А она — так и не дождалась сына. Прости меня, Боже, за то, что я стал невольным их разлучником, что я не удержал Кудеяра от мести».

Евфимия — жена Шемячича — рассказывала:

— Вчера она скончалась: вышла из церкви после службы и повалилась на снег. Я подбежала к ней и слышу щепот: «Где же ты, сын мой, несказанно любимый?» В последние дни она больно по нем убивалась, плакала. С этими словами Софьюшка и дух испустила. Таифа с Меликеей отнесли ее в келью. Завтра земле предадим. Чувствую, и мне пора следом за ней.

Отец Андриан вышел из храма. В небе стыла луна, осыпая мир голубой пылью. Морозный воздух перехватил дыхание. Вспомнилось, что старики наставляют молодых в этот день топить печь так, чтобы тепла хватило на два дня. Полновластной хозяйкой явилась на Русь зима, и все оцепенело от ее холодного дыхания — деревья, реки, стога сена… И невольно закрадывается в душу сомнение: грядет ли весна?