Глава восьмая
На следующее утро, сразу же после развода, на блокпост ВСУ прибыл майор Кучеренко. Все на том же «уазике», только с водителем, но приехал он не по шоссе от Лакино, а из деревни Гурная. Выглядел майор очень сосредоточенным.
Хотя по Уставу можно было и не делать этого, все же Кучеренко служил в Службе безопасности, а не в Вооруженных силах, но Дмитрий решил, что с СБУ связываться, себе дороже выйдет, и доложил:
– Господин майор, за прошедшие сутки на блокпосту происшествий не случилось.
Майор воспринял доклад как должное. Пожал Шрамко руку и спросил:
– Переговоры по снайперам дали результаты?
– Так точно, стрельбы не было.
– Хорошо, пройдем на КНП, предстоит серьезный разговор.
Шрамко подумал, что заместитель все-таки настучал о ночном выходе к реке, но Кучеренко ни словом не обмолвился об этом. Зато он объявил такое, от чего холодок пробежал по спине:
– Господа офицеры, – в командном отсеке присутствовал и лейтенант Щербина, – Верховное командование и руководство антитеррористической операции приняли решение о проведении широкомасштабного наступления на районы Луганской области, контролируемые сепаратистами. Точная дата и время боевой операции «Степная буря» будут доведены позже, но постановка предварительной задачи для группировки, размещенной здесь, сегодня в 15.00 в штабе батальона. Я доведу до вас лишь общий план наступления на нашем направлении, в котором, по плану, задействуется механизированная бригада, отдельный танковый батальон, роты добровольческих батальонов, в том числе рота «Буг», ну, и, естественно, ствольная, а также реактивная артиллерия. В указанное время уже подтянутая на огневые рубежи артиллерия проведет массированную артподготовку по поселку Горцевск, где дислоцируются основные силы противника. Одновременно минометный взвод накроет блокпост сепаратистов у Орехово, то есть тот самый блокпост, что противостоит вам. Он должен быть полностью уничтожен, для чего планируется применить двадцать третий механизированный батальон и роту «Буг». Другие блокпосты будут уничтожены огнем артиллерии и ударом соседей. Основная задача нашей группировки – нанести противнику максимально возможный урон в технике и живой силе, захватить Горцевск и занять позиции обороны за ним. Другими словами, захват плацдарма, с которого, после подтягивания дополнительных сил и некоторых других мероприятий, пойдет генеральное наступление.
– Но в Горцевске много мирных жителей, – не удержался Шрамко.
– За несколько часов до артподготовки дроны сбросят листовки на поселок и прилегающие к нему селения с предупреждением мирным жителям и предложением срочно покинуть населенные пункты.
Шрамко покачал головой:
– Многие ли за несколько часов успеют собраться и уйти? И потом, куда им идти?
– Капитан Шрамко, – повысил голос Кучеренко, – вас не должно волновать, что произойдет с жителями Горцевска, а также сел и деревень, окружающих его. По сути, это пособники сепаратистов. Но мы дадим им возможность избежать гибели. А успеют они уйти или нет, это их проблемы. Задача личному составу блокпоста. После обстрела поста сепаратистов минометным взводом поддержать огнем наступление роты двадцать третьего батальона. У вас есть РПГ-7. Гранатометчику уничтожить БМП-2, что стоит на посту твоего друга, – взглянул на Шрамко майор, – если она не будет уничтожена огнем минометов. Сейчас в штабе бригады решается вопрос переброски к нашему блокпосту танкового взвода. И он будет решен до постановки задачи всем подразделениям, дислоцирующимся в данном квадрате.
– Значит, уничтожение блокпостов, прорыв к Горцевску, овладение им и организация обороны, – проговорил Шрамко, глядя на карту.
– Именно так. Что-то не устраивает, Шрамко?
– А вы сами или те, кто разрабатывал операцию, в карту смотрели?
– Не понял.
– Прорыв к Горцевску и тем более закрепление в нем бригады и приданных ей частей и подразделений без наступления с флангов может привести к образованию очередного «котла». Не надоело еще терять людей так бездарно?
– А ты, Дмитро, действительно опытный офицер, – усмехнулся Кучеренко. – Да, ты, конечно, прав, «котлы» обязательно будут, но на этот раз в них угодим не мы, а сепаратисты. Я упоминал другие мероприятия, так вот такие же удары по другим крупным населенным пунктам, находящимся на одной условной линии с Горцевском, приведут к тому, что части сепаратистов окажутся между ними, и тогда по мятежникам ударит усиленная дивизия. Мы сразу получим как минимум два «котла», в которых заживо сварим не менее пяти тысяч боевиков и разного рода наемников. Это будет хорошим ответом за Дебальцево. Но не конец операции. Операция «Степная буря» предусматривает нанесение поражения всем незаконным военным формированиям так называемых Луганской и Донецкой республик. Мы силой восстановим мир на этой оккупированной марионетками России территории и освободим наконец несчастных жителей юго-востока от российского рабства.
«О, как загнул, – подумал Шрамко, – вот только почему о предстоящих боевых действиях, о планах армейской операции говорит майор Службы безопасности, а не командир бригады или батальона?»
Кучеренко словно прочитал мысли Дмитрия.
– Я понимаю ваше недоумение. О подобных вещах с вами должны говорить ваши непосредственные начальники. Но сейчас командование слишком занято, поэтому меня, возвращавшегося в Лакино, попросил довести обстановку и общий план командир батальона майор Сунич. Постановка же предварительной задачи в штабе батальона в 15.00. И от шестого поста на совещании должен присутствовать лейтенант Щербина.
Шрамко удивленно взглянул на Кучеренко:
– Я не ослышался? На совещании должен присутствовать мой заместитель? Или он уже начальник блокпоста?
Майор СБУ повернулся к Щербине:
– Выйди и жди у соседнего здания.
– Есть! – козырнул лейтенант и покинул помещение.
– Успокойся, – проговорил Кучеренко, – комбат вызвал на совещание начальников блокпостов, но я настоял на том, чтобы шестой пост представлял заместитель. Твое удивление понятно, объясню, почему принял подобное решение. Все вызванные на совещание офицеры задержатся в Гурной до утра. Это связано с согласованием боевого и тылового обеспечения операции. Заместитель комбрига, начальники соответствующих служб подъедут в штаб батальона с наступлением темноты и не по дороге Лакино – Кряж. Они подъедут по объездной дороге и выйдут в район с запада. Но это тонкости. Главное то, что если на других постах заместители в состоянии заменить командиров, то здесь оставлять пост на ночь в распоряжении Щербины небезопасно. Это он под прессом начальника перья распускает, а на самом деле из него такой же офицер, как, скажем, из тебя балерина, извини, если напомнил о ранении. Тем более что задачи будут ставиться предварительные. А ты прекрасно знаешь, такие задачи перед окончательным решением всегда претерпевают корректировку, иногда кардинальную. Вот непосредственно перед началом операции задачу будешь получать ты. А согласование обеспечения – это как раз работа для Щербины. Ты, конечно, можешь не согласиться со мной, связаться с комбатом, но, поверь, это ничего не изменит. Сегодня в батальон поедет Щербина, ты же останешься на посту, чтобы всем спокойней было. Понятно, Дмитро?
Шрамко задумался. В принципе, это то, что и нужно. Эсбэушник отвалит в Лакино, Щербина, его «стукач», в Гурную. До утра их не будет, а он, Шрамко, получит возможность спокойно встретиться с Серединым. На каких бы сторонах они ни воевали, он просто обязан предупредить Романа о серьезной опасности, которой совсем скоро подвергнутся ни в чем не повинные жители Горцевска, женщины, старики, дети. Как дальше будут развиваться события, не важно. Наступление, значит, наступление, и он будет выполнять приказ, воюя против вооруженного противника. Даже против Середина, пока так распорядилась судьба. И устроят ли украинцы «сепарам» «котлы» или, наоборот, те возьмут в клещи украинцев, будет зависеть от того, у кого выше боевой дух, больше ресурсы, командирские качества военачальников. Но допустить расстрел мирных жителей он, и как человек, и как офицер, не мог.
Из задумчивости Шрамко вывел Кучеренко:
– О чем задумался, капитан?
– Оценил ситуацию. Вы правы. Оставлять пост на долгое время Щербине нельзя. Солдаты игнорируют его, и даже если противник будет бездействовать, кто знает, не устроят ли дебош бойцы. Тем более кто-то из деревни регулярно поставляет сюда самогон. Кто именно, разобраться не успел.
– Это хорошо, что ты правильно понял меня. Значит, решено?
– Так точно!
– Без обиды?
– Без обиды!
– Тогда я уезжаю со спокойной душой.
– Когда наведаетесь вновь?
– А тебе это зачем?
– Мало ли, появится информация, которая заинтересует СБУ.
– Вот как? И откуда она может появиться?
– От Середина, например. Я что-то не заметил в его глазах особого желания воевать. Или он устал, или… разочаровался, но, возможно, я ошибаюсь.
– Понятно. Если не задержат в Лакино, то буду непосредственно перед началом операции. Но ты, при необходимости, напрямую выходи на меня. Позывной знаешь?
– Да, от Щербины. Кучер. Впрочем, его и связист знает.
– Вызывай, но только если будет крайняя нужда, я тоже без дела в штабе бригады не сижу.
– Понятно.
– Побудь здесь, я поговорю с Щербиной, попытаюсь вправить ему мозги.
– Бесполезно.
– Почему?
– Потому что вправлять нечего.
– Ты, наверное, прав, – рассмеялся Кучеренко, – но я все же попытаюсь. До связи и встречи, капитан.
– До свидания, господин майор.
Когда эсбэушник ушел, Дмитрий осмотрел коридор, выходы, территорию, прилегающую к бывшему кафе. Никого. Вернулся в здание, прошел в спальную комнату, оставив дверь открытой, чтобы услышать чьи-либо шаги, и набрал по памяти номер однокурсника и однополчанина.
– Да? – тут же ответил Середин.
– Я!
– Понял!
– Сегодня в то же время в том же месте.
– Буду!
Шрамко отключил телефон, прошел в командный отсек, присел на табуретку, стал рассматривать карту, думая о том, правильно ли он поступает. То, что пытается спасти мирных жителей, однозначно правильно, но, предупреждая врага, он, получается, подставляет солдат той армии, в которой служит. Ополченцы обязательно предпримут меры. И если по прямым разведывательным каналам узнают дату и время начала операции, нанесут опережающий артиллерийский удар и по шестому посту, и по деревне Гурной, где тоже остались жители. Правда, он узнал, что они давно хотели уехать подальше от войны, но их удерживают каратели из нацистской роты «Буг». Ополченцы наверняка нанесут артудар и по Лакино, возможно, по райцентру Кряж. А там людей уже никто не удерживает, и предупреждать их не будут. Вот это следует отдельно и особо обсудить с Серединым. Кому, как не ему, понять желание Шрамко. Роман никогда не был карателем, не стал им и сейчас. Хотя… кто знает. Но все решится на месте, сейчас предполагать, как пройдет разговор, бессмысленно.
А Кучеренко, выйдя из КНП, подошел к ожидающему его Щербине:
– О чем голову ломаешь, Михайло?
– Виноват, пан майор!
– В чем? В том, что думаешь? Думать надо. Вопрос, о чем?
– Я не понимаю, почему вы убираете меня с поста. Сами уезжаете, меня убираете, и получается, что Шрамко окажется на посту один без контроля.
– Ты так и не понял, что я специально предоставляю возможность Шрамко встретиться с начальником блокпоста сепаратистов?
– Нет, – растерялся Щербина.
– А, между тем, это так. Я уеду, ты уедешь, но мы вернемся.
– В смысле?
– Эх, Михайло, Михайло, долго объяснять, что я задумал. Тебе, главное, после совещания у комбата прибыть к мосту, но не со стороны деревни и поста, а с запада, через западный брод. Это где-то километра три вниз по течению.
– Западный брод я знаю.
– К 20.00 ты должен быть в кустах у начала моста со стороны Лакино. Туда же подойду и я. Если у тебя нет надежных людей, я возьму своих.
– Так вы решили взять и Шрамко, и его корешка?
– Наконец-то что-то включилось в твоей голове. Друзья не упустят момент, когда Шрамко останется без прикрытия.
– А если… если, пан майор, случится так, что им удастся уйти?
– Это вряд ли!
– И все же? Ведь тогда о замыслах командования станет известно руководству «сепаров»?!
– Не страшно, потому как никакого наступления в ближайшие, по крайней мере, недели две, в Киеве не планируют.
– Так значит… – Щербина закрыл рот маленькой, совсем не мужской ладонью. – Значит, вы дезинформировали Шрамко?
– Слова какие умные знаешь, – усмехнулся Кучеренко. – Конечно. Неужели я, офицер СБУ, стал бы раскрывать планы командования какому-то капитану, даже если и полностью ему доверял? Да и не мое это дело.
– Но Шрамко вы провели мастерски.
– Учись.
– Учусь.
– Главное, не успешно начать акцию, а успешно ее завершить, впрочем, в исходе дела я не сомневаюсь. Но все, ступай к Шрамко и готовься убыть на совещание.
– Но тогда о чем оно будет?
– Обычное подведение итогов и очередной инструктаж по организации несения службы.
– Понятно.
– В 20.00 быть на месте.
– А оружие?
– Я возьму для тебя. Свободен.
– Есть. Ну и голова! – уходя, пробормотал Щербина и направился к КНП.
Кучеренко довольно усмехнулся. Он любил, когда ему льстили, когда восторгались его способностями руководителя, честолюбие часто брало у него верх над разумом. Потому и не услышал он сигнала тревоги, посланного мозгом, находясь в плену собственного великолепия. А это губило и не таких профи, как посредственный, в общем-то, майор СБУ.
В 14.03 Середина вызвал на связь командир батальона:
– На блокпостах противника наблюдается движение, причем на всех, выставленных механизированной бригадой. Что в зоне ответственности твоего поста?
– Тоже движение, похоже, с шестого блокпоста силовиков кто-то пытается выехать. Из-под навеса выведен командирский «УАЗ».
– Что бы это могло значить?
– То, что «укры» готовят нам очередную пакость. Кстати, друг запросил встречу.
– Интересно. Не объяснил, почему?
– Нет! Только передал, что на том же месте, в то же время.
– По данным разведки, украинское командование продолжает подтягивать к линии соприкосновения тяжелое артиллерийское вооружение. Это и «Акации», и «Грады», и «Ураганы». Подводятся и танковые подразделения.
– Танки – это ударная сила для прорыва обороны, артиллерия – для артподготовки. Не планируют ли «укры» в нарушение всех договоренностей провести очередное наступление?
– Возможно, друг и вызывает на встречу для того, чтобы скинуть информацию по замыслу силовиков?
– Не знаю. Выход для контакта разрешаете?
– Разрешаю, но с соблюдением мер предосторожности.
– Само собой.
– И не поддаваться на провокации.
– А что, Остов, считать за провокацию? Если «укры» ввалят по блокпосту из минометов, это провокация? Или САУ ударят по Горцевску?
– В случае прямого обстрела поста разрешаю открыть ответный огонь, но только в этом случае.
– У меня нет сил подавить минометный взвод.
– О нем не думай, его заставят замолчать.
– Какая-то шаткая обстановка, не находите?
– А когда, Заслон, она была иной?
– Тоже верно. Я все понял, до связи!
– До связи.
Спустя двадцать минут наблюдатель из основного здания доложил, что с украинского поста в сторону Гурной пошел «УАЗ». В нем водитель и лейтенант.
– Лейтенант? – переспросил Середин.
– Так точно. Начальник поста остался на месте.
Середин приказал связисту соединить его с начальниками соседних постов.
Первым ответил второй блокпост:
– Слушаю, Заслон-2!
– Это Заслон-3. Что у тебя по противнику?
– По шоссе Лакино – Кряж пошел «УАЗ» с начальником поста «укров». В твою сторону, и твои люди должны видеть машину.
– Выехал начальник или заместитель?
– Начальник.
То же самое сообщил и начальник четвертого поста ополчения.
Наблюдатель подтвердил прохождение «УАЗа» с юга и севера к шестому посту и далее без остановки в деревню Гурную.
Середин подумал: почему с соседних вражеских постов в расположение батальона отбыли командиры подразделений, а с шестого – заместитель? Шрамко не мог самостоятельно отправить его вместо себя. Или придумал повод? И чем вызван сбор начальников постов? Доведением новых инструкций? Но их передали бы курьерами. Постановка боевой задачи? Но это значит, что силовики готовятся к прорыву. Однако получается нестыковка. Конечно, чтобы прорвать оборону его блокпоста, вполне достаточно тех сил, что «укры» держат в Гурной, но их не хватит даже на то, чтобы сблизиться с Горцевском. А может, прав бывший училищный ротный, ныне командир батальона бригады ополчения Василий Петрович Черненко, и вызов на встречу обусловлен тем, что Шрамко хочет предупредить нас о чем-то, что разъяснит ситуацию? Но ломать голову бесполезно, надо дождаться ночи. Тогда все и выяснится.
День тянулся медленно, как для Середина, так и для Шрамко, и только для Кучеренко и Щербины он несся со скоростью скорого поезда.
Пробыв на совещании час с лишним, в 16.40 Щербина освободился. Кучеренко приказал ему прибыть к мосту с берега, противоположного посту, не позднее 20.00. Но ничего не сказал, может ли Щербина воспользоваться служебным транспортом, который без труда преодолеет западный брод, или ему надо идти пешком более пяти километров? И что в этом случае делать с машиной? Отправлять на пост нельзя, здесь оставлять? Куда тогда пристраивать водителя?
Щербина совершенно не мог работать без руководителя, а его не было. И тогда он решил принять, возможно, первое свое самостоятельное решение – доехать до западного брода на машине, на ней же переправиться через реку, а дальше идти пешком, приказав водителю ждать команды возвращения на блокпост. Три километра от западного брода до моста он пройдет максимум за час. Десять минут езды на машине, еще десять – форсирование водной преграды. Получается, с запасом полтора часа. Значит, выезжать следует где-то в 18.30, почти через два часа. Что делать эти два часа? Придется ждать. Щербине не терпелось связаться с Кучеренко, дабы получить дополнительные указания, но он сдержался, интуитивно чувствуя, что майор СБУ просто обложит его матом. Они же обо всем договорились. Да, лучше не лезть на рожон. Приказано быть в 20.00 у моста, значит, он будет там точно в определенное время. Около пяти часов вечера стали разъезжаться командиры подразделений, несущих службу на других блокпостах. И что интересно, офицеры с постов первого по пятый поехали к западному броду, а не к мосту шоссе Лакино – Кряж. Двое начальников, что руководили седьмым и восьмым постами, ушли на север, тоже объезжая шестой пост. Таким образом, Кучеренко позаботился о том, чтобы Шрамко не увидел, как возвращаются его коллеги по другим постам. Только… Шрамко не увидит, а «сепары» с постов противоположной стороны не обратят на это внимание? Черт его знает! Кучеренко затеял эту игру, значит, он все просчитал.
Наконец-то стрелки часов встали на отметку 18.30.
Щербина запрыгнул в армейский внедорожник, приказав водителю, по штату помощнику гранатометчика, рядовому Тихонову:
– К западному броду. Машина сможет там пройти через реку?
– Я не ездил той дорогой, господин лейтенант, но если глубина небольшая и дно твердое, пройдем. А зачем, если не секрет, нам этот брод?
– Секрет, веди машину и молчи.
– Слушаюсь.
– Не слушаюсь, а есть, солдат!
– Есть, господин лейтенант!
До брода добрались менее чем за пять минут, и у реки Щербина увидел «ГАЗ-66» добровольческой роты «Буг».
– А эти ребята что здесь делают? – проговорил он, выходя из «УАЗа», подошел к офицеру, пока водитель проходил реку вброд, сняв брюки, и представился: – Лейтенант Щербина.
– И чего надо, лейтенант? – взглянул на него офицер.
– Я должен переправиться на тот берег.
– Мы тоже должны перебраться.
– Меня поджимает время.
– А кто тебя держит, езжай!
– А вы чего, проверяете брод?
– Много вопросов задаешь, Щербина. Езжай, куда едешь!
Щербина хмыкнул, вернулся в «УАЗ» и через пять минут остановил его у небольшого «пятачка», заросшего кустарником:
– Стой, Тихонов. Дальше я пешком.
– А мне что делать?
– Ждать команды на возвращение.
– И сколько ждать, господин лейтенант?
Щербина приблизился к нему и, подражая Кучеренко, процедил сквозь зубы:
– Столько, сколько нужно, идиот. Ты понял меня?
– Так точно.
– То-то же.
А на противоположном берегу, недалеко от «ГАЗ-66», молодой парень в камуфлированной форме развернул в канаве радиостанцию.
– Готов? – спросил подошедший к нему офицер.
– Готов, пан лейтенант!
– Вызывай Кучера!
– Слушаюсь, пан лейтенант.
Через пару минут связист передал офицеру микрофон и наушники. Присев на корточки, офицер произнес:
– Я – Шмель. Нахожусь у западного брода. Гном переправился через реку на машине, оставил ее у участка, заросшего кустарником, и направился пешком в направлении поста.
– Понял. Вам следовать в заданный район ровно через два часа. Технику оставить в лесу за пятым блокпостом, далее пересечь шоссе и спуститься в овраг. Оттуда доклад.
– Мне до сих пор неизвестна задача, Кучер!
– А еще не пришло время для того, чтобы ты узнал ее, Шмель. Не торопись, все узнаешь, придет час.
– Добре. Выдвижение к району в 22.20.
– До связи!
– До связи!
Щербина дошел до моста. У передней опоры, что была на суше, в кустах присел, вытянул ноги. И прошел-то ничего, а устал. Вот что значит не поддерживать форму. Он посмотрел на часы. 19.57. И тут же услышал голос майора Кучеренко:
– Щербина? Ты здесь?
– Так точно, – выполз из кустов лейтенант.
– Вовремя пришел, молодец!
Майор стоял у спуска к реке, рядом двое дюжих молодцев в камуфлированной форме, с шевронами на рукавах, на которых изображен символ одного из карательных батальонов, подчиняющихся только СБУ.
Кучеренко повернулся к ним:
– Степа, передай лейтенанту автомат.
Степан Валейко снял с плеча АК-74, бросил его Щербине. Тот едва успел поймать его.
– Познакомься, Михайло, – обратился к Щербине майор, – Кирьян Комич и Степан Валейко. Бойцы, воюющие с сепаратистами с самого начала антитеррористической операции. Хлопцы знают, кто ты.
– Как мне к ним обращаться, пан майор? – спросил Щербина.
– Да просто Кирьян и Степан, они не будут в претензии, – ответил Кучеренко и продолжил: – Сейчас, когда на постах ужин, мы пройдем берегом до Гальского брода. Скажи, Михайло, сепаратисты нас могут увидеть с выносного поста?
– Нет! Береговая линия закрыта обрывом.
– А с нашего?
– Тоже нет. Только если от моста, но в ту сторону часовой не смотрит. Вопрос разрешите, господин майор?
– Давай!
– Почему мы пойдем к Гальскому броду?
– Потому что там самое удобное место для встречи Шрамко и его друга, начальника поста сепаратистов.
– Понятно, подготовим засаду.
– Верно. Что ж, пойдем.
Кучеренко, Щербина, Комич и Валейко по опорам старого моста перешли на другой берег и, прижимаясь к обрыву, двинулись к буферной зоне. Опасный участок, где их мог заметить часовой выносного поста, прошли незамеченными и вышли к броду.
– Так, что мы имеем? – остановился майор. – Овраг, сходящий к реке, такой же берег, в овраге кусты, слева кусты, справа углубление в обрыве. Комич, укроешься в овраге!
– Да, господин майор!
– Валейко! В кусты у обрыва слева, заблокировав отход к нашему посту.
– Слушаюсь, господин майор!
Кучеренко повернулся к Щербине:
– Ну, и мы с тобой, Михайло, спрячемся в углублении. Посмотри, поместимся там вдвоем? Мы заблокируем отход капитанам к посту сепаратистов.
– Есть!
Щербина прошел к обрыву и исчез. Вскоре он снова появился, доложил:
– Там яма, господин майор, укроемся так, что даже с метра видно не будет!
– А выбраться быстро сможешь?
– Легко.
– Хорошо, ну, а сейчас, хлопцы, слушайте, что будем делать, когда наши «клиенты» встретятся. – Он проинструктировал группу захвата. И добавил: – С той стороны, из оврага, что верстах в семидесяти от шоссе, нас будут прикрывать бойцы роты «Буг».
– Так вот что они делали у западного брода! – воскликнул Щербина.
Он заметно повеселел. Захват двоих офицеров, имеющих солидный боевой опыт, группой из четырех человек, в которой, по крайней мере, он один не имел никакого опыта, представлялось ему делом рискованным. И Шрамко, и его друг придут сюда не с бабами миловаться. У них будут оружие, автоматы, пистолеты, ножи. И вряд ли они поднимут руки сразу же после команды Кучеренко. Хотя кто их знает? Щербина впервые участвовал в подобной акции, дай бог, чтобы она не стала последней. Лейтенант машинально перекрестился.
– Ты что, Михайло, никак боишься? – усмехнулся майор, заметив этот жест.
– Так в первый раз на боевом задании.
Каратели из батальона приглушенно рассмеялись.
– Это, лейтенант, легкая прогулка, а не боевое задание, хотя позже она будет представлена именно таковой. Главное, мы вышли к реке и определили позиции. Теперь на нашей стороне будет не только количественный перевес, но и фактор неожиданности. А это весьма значительное преимущество.
– А если не здесь, не у брода договорились о встрече Шрамко и его боевой однополчанин?
– Ты глаза-то разуй, лейтенант! – вступил в разговор Комич. – Здесь самое удобное место для тайной встречи. И подходы практически не контролируются ни с той, ни с нашей стороны, и возможность уйти в случае чего превосходная. Сразу по четырем направлениям, оставаясь в буферной зоне, на нейтральной полосе. Можно отойти к своим постам по береговой линии, если угроза проявится с того берега или из оврага, либо, напротив, оврагом, если опасность подойдет по берегу. И даже река пригодна для отхода, если будут заблокированы и береговая линия, и овраг. Здесь же брод. Мелкое место. Для профи считаные секунды, и ты на другом берегу и уже сам владеешь инициативой. Тебя что, в военном училище тактике не учили?
– Не наседай на нашего лейтенанта, Кирьян. Он хотя и не имеет такого боевого опыта, как ты, я и Степан, но он верен нам. А это превыше всего. Без него мы ничего бы не знали о взаимоотношениях Шрамко и начальника вражеского блокпоста. Но достаточно разговоров, организуем позиции и ждем.
В 22.47 на связь с Кучеренко вышел командир взвода добровольческой роты «Буг»:
– Кучер! Я – Шмель!
– Слушаю, – ответил по портативной станции майор СБУ.
– Мы у моста.
– Добре, отходите на пятьдесят метров правее, в сторону Лакино, в рощу, что закрывает шоссе с двух сторон. Она небольшая, редкая, но покрыта кустарником. Там по одному переходите шоссе и мелкими, не более двух человек, группами выдвигаетесь к оврагу, что разделяет степь сразу за условной линией буферной зоны. Идти строго на восток, мимо не пройдете. Немного правее на удалении в двести метров лежат развалины деревни Гала, это тебе дополнительный ориентир. В овраге подготовить позиции на восточном склоне, чтобы иметь возможность контролировать обрыв от брода до границы поста сепаратистов, а это участок вдоль реки примерно двести – двести пятьдесят метров. Все действия по моей команде, либо по команде лейтенанта, Кирьяна или Степана. Вопросы есть?
– Вопросов нет!
– На все про все вам полтора часа с небольшим. В 0.30 вы должны контролировать указанный участок с подготовленных позиций, о готовности доклад мне. Я на связи, но до тех же 0.30. Затем связь только односторонняя.
– Все понял, Кучер, начинаем выдвижение в заданный район.
– И аккуратней, Шмель, аккуратней. Засветитесь – сорвете акцию. О последствиях срыва для вас я не хочу сейчас говорить, но они будут серьезными.
– Я все понял, Кучер!
– Работай!
Кучеренко отключил станцию, прошел к углублению в обрыве, внизу которого очень кстати была заросшая влажной травой канава.
В 0.30 командир взвода карательной добровольческой роты «Буг» доложил о готовности к действиям по команде Кучеренко.
Наступило время тягостного, кажущегося бесконечным, давящим на нервы, ожидания.
В то же время на блокпосту ополчения Середин вызвал по сотовому телефону Шрамко.
– Да?! – ответил Дмитрий.
– Я! Все в силе?
– Я уже на пути к месту встречи.
– У вас там все спокойно?
– Иначе подал бы сигнал отмены.
– Понял, выхожу!
Середин отключил телефон, положил в карман куртки и повернулся к заместителю:
– Что-то сегодня мне тревожно, Леня.
– Так, может, отменить встречу? Перенести на другое время?
– Нет, Шрам не стал бы просто так вызывать, что-то произошло, что касается нас и чего мы не знаем.
– Возьми с собой бойцов, командир.
– Они будут только мешать.
– В принципе, дозорный первого выносного поста докладывал, что ничего подозрительного не заметил, но он мог и пропустить выдвижение хохлов.
– Выдвижение куда? – улыбнулся Середин.
– К броду.
– На хрена им идти к броду, даже зная, что там мы встречаемся со Шрамом? Береговая линия хорошо просматривается до самого моста, я бы увидел их.
Середин проверил работу фонарика, взял автомат, подумав, засунул за пояс запасной магазин, проверил, как закреплен сзади пистолет, посмотрел баланс сотового телефона и индикатор уровня связи.
Улицу вдруг осветила вспышка, следом прогремел мощный раскат грома, и начался дождь.
– Черт, – чертыхнулся Иванов, – надо же, как налетели!
– Напротив, это очень даже хорошо. – Середин набросил на себя плащ-накидку с капюшоном. – Все, Леня, время. Если услышишь выстрелы от реки, поднимай пост в ружье, но никаких действий без команды не предпринимай. Если только я не отвечу на вызов, то тогда примешь командование на себя и доложишь об этом комбату.
– К чему ты это говоришь?
– Так, на всякий случай.
– Все будет нормально.
– Правильно.
– Ну, с богом, капитан!
Середин вышел с КНП, миновал позицию противотанкового комплекса и оказался на первом выносном посту. Там находился пулеметчик рядовой Сименко. У него было редкое имя – Юстик. Сименко был из Мариуполя. Там же у него осталась сестра с мужем, за которых он сильно переживал. Но пока вроде СБУ не узнало, что они родственники ополченца. Впрочем, сестра для проформы всегда может отказаться от брата. Так поступали некоторые, дабы избежать крупных неприятностей.
– Ну, что тут, Юстик? – спросил Середин, устроившись рядом с рядовым, который плащ-палаткой бережно накрыл свой пулемет, хотя никакой необходимости в этом не было. Пулемет хоть в реку бросай, он и через сутки будет работать как хорошо отлаженная машина.
– До этого гребаного дождя все было как обычно, сейчас же ни хрена не видно и на удалении в десять метров. А как влепила молния и вдарил гром, я уж подумал, что это снаряд САУ рядом разорвался, так и рухнул на дно окопа. А теперь вот дождь.
– Дождь, Юстик, это хорошо, значит, у сельчан урожай будет.
– Нам сейчас только об урожае и думать. Хохлы же могут спокойно приблизиться до двадцати метров и забросать пост гранатами.
– Вот так же сейчас думает и дозорный вражеского поста. И их командир.
– Все одно, хреново. Как думаете, до утра дождь кончится?
– Не знаю. Должен. Гроза уходит на восток, туда же потянет и дождь.
– А у Горцевска всполохи, как разрывы от снарядов.
Середин посмотрел в сторону, где находился поселок базирования бригады ополченцев, и кивнул:
– Похоже.
– А вы, товарищ капитан, извините за вопрос, чего ко мне пришли? Проверить службу? Так все в порядке, почему не уходите?
– Вопросы у тебя, Юстик, такие только начальству и задавать.
– Я извинился.
– Мне к реке надо.
– Что? – с удивлением посмотрел на командира дозорный. – К реке?
– Да, вот порыбачить ночью хочу, глядишь, и поймаю что-нибудь. Знаешь, ухи захотелось.
– А леску с крючком к автомату привяжете?
– Почему нет? Было бы что тянуть.
– Вы это, товарищ капитан, меня за полудурка держите?
– Ну, что ты. За хорошего солдата.
– Зачем тогда подкалывать?
– Я не подкалываю, но мне надо к реке. Ты до дождя на ту сторону реки смотрел?
– Смотрел, да толку? От развалин Галы тоскливо на душе становится. Ведь еще совсем недавно там жили люди, молодежь у реки наверняка по ночам гуляла. Жили себе, не тужили. Вот деревенские мужики наверняка в Грынке рыбу ловили. Тут ее должно быть пропасть, место удаленное. В гости в Орехово ездили, свадьбы играли, детей рожали, по выходным за покупками в Кряж наведывались. Наводчик Рубко, он из Горцевска, рассказывал, раньше тут был совхоз «Победа». Главная усадьба в Орехово, а в Гала и Гурной отделения. Потом из совхоза кооператив сделали. Не бедно здесь жили люди. А что сейчас? От Орехово развалины, от Галы развалины, только в Гурной еще люди остались, да и тех фашисты щитом держат. Вот скажите мне, почему Запад не видит, что здесь происходит? Почему никто, кроме России, не хочет понять, что не желаем жить под нацистами, бандеровцами. За что эти ублюдки в Киеве столько народу на Донбассе положили? Только за то, что мы не приняли их незаконную власть? Их майдан?
– Ты сам ответил на свои вопросы. На то они и нацисты, чтобы покорить народ, сделать из него рабов. Чтобы большинство пахало на этих мерзавцев, а они творили в стране, что хотят. Но нацизм, Юстик, обречен. Уж до чего сильна была фашистская Германия, а все равно наши деды и прадеды сломали ей хребет. Настала очередь нам сломать хребет вновь поднявшему голову фашизму. И мы сделаем это. Недолго править хунте. Мы еще судить их будем. А Запад? Не обращай ты на него внимание. Запад постоянно стремился подмять Россию. И что в итоге? В итоге Россия заходила на территории и Франции, и Германии, и еще половины этой самой цивилизованной Европы, в которой и наркота разрешена, и пидоры могут жениться друг на друге. Тебе нужна такая цивилизация?
– Да упаси бог!
– Вот и мне, и большинству остальных людей не нужна. А Запад это бесит. Как это Россия, которую в девяностых годах согнули, вдруг выпрямилась и заявила о своих интересах! Более того, вновь может любому агрессору морду начистить. Не по нраву это Западу, вот и валят с больной головы на здоровую. Но ладно, время 1.30. Засиделся я у тебя.
– Дождь вроде потише стал.
– Да. Пойду. А ты начеку будь.
– Само собой, товарищ капитан. Не знаю, что у вас за дела у реки, но в любом случае удачи.
– Спасибо, Юстик.
Середин покинул траншею и открыто, дождь создавал хорошую маскировку, пошел к обрыву реки.
Спускался осторожно, на мокром обрыве очень легко можно свалиться в реку, в плащ-накидке и с оружием. Дождь заметно ослабел, видимость улучшилась, и он увидел вдали приближающийся к нему силуэт. Это мог быть только Шрамко.
Они сближались. На подходе до брода метров пятьдесят, Роман снял с пояса фонарь, трижды моргнул. В ответ два коротких сигнала, длинный и вновь короткий. Это означало – иди.
Значит, Шрамко уверен в безопасности.
Офицеры медленно подошли к броду, но, так как Роману было идти ближе, встретились они не у оврага, а практически напротив канавы, в которой засели Кучеренко и Щербина.
– Привет! – протянул руку Середин.
– Здорово! – ответил рукопожатием Шрамко.
– Ну и погодка выдалась в ночь.
– Ничего, не растаем.
– Зачем вызывал?
– Естественно, не для того, чтобы сдаться или перейти к вам.
– Это понятно, так зачем? О жизни поговорить, старое вспомнить?
– Поговорим, вспомним, но сначала о деле. Наша армия готовится к широкомасштабному наступлению. Из достоверного источника мне стало известно, что в ближайшее время поселок Горцевск и расположенные поблизости села подвергнутся жесточайшей артподготовке. Будут применены как ствольная артиллерия разных калибров, так и реактивные системы залпового огня. Они бьют по площадям, что тебе не хуже меня известно. Следовательно, в результате артподготовки могут и погибнут сотни, если не тысячи мирных жителей. Командование намерено предупредить население о предстоящем обстреле, но за время, которого не хватит, чтобы всем гражданским покинуть населенные пункты. Да если это и будет сделано, то только для наблюдателей ОБСЕ. Мол, мы предупреждали, давали возможность уйти, но сепаратисты не выпустили мирных жителей, которых удерживают в заложниках. Ты можешь что-то предпринять, чтобы уже сейчас люди, которых вы не поставили под ружье, могли эвакуироваться?
– Запомни, Диман, мы не вы, – серьезно посмотрел на Шрамко Середин, – у нас никого насильно не загоняют в ополчение. Напротив, отбор желающих встать против вашей хунты приходится проводить. Насчет твоего вопроса. Спасибо за информацию, я свяжусь с Горцевском, думаю, наше командование предпримет срочные меры, дабы мирное население не попало под артобстрел. Но что последует за ним? Какие силы и по каким направлениям будут наступать? Какова задача в наступлении добровольческих батальонов, какие из них применятся в нашем районе? Об этом меня обязательно спросят, потому как информатор, зная о готовящейся артподготовке, не может не знать сценария дальнейшего развития событий.
– Единственно, Рома, что я еще скажу тебе, это то, что твой пост будет уничтожен первым. Так что, если дорога жизнь, подумай о себе.
– Бросить солдат?
– Тебе решать, – пожал плечами Шрамко.
– Я когда-нибудь бросал своих солдат?
– Я сказал, тебе решать.
– Кажется, Диман, ты совсем забыл, а скорее, тебе так запудрили мозги, что стерлась память, то время, когда на плато мы воевали против таких, как твои нынешние «коллеги» из добровольческих отрядов.
– На Кавказе было одно, здесь другое.
– А, ну да, я же теперь для тебя террорист. Ладно, время нас рассудит, ты не ответил на шоссе, как сам?
Но ответить Шрамко не успел. Из канавы неожиданно выросли две фигуры:
– Боюсь, голубки, времени для того, чтобы определиться, кто прав, а кто виноват, у вас не будет. И не дергаться! СБУ! Вы на прицеле. Аккуратненько сложить оружие на песок и отойти к оврагу. Быстро!
– Сдал все же, Диман. Ну и сука же ты, подстилка эсбэушная! – возмущенно проговорил Роман, глядя на Шрамко.
– Разговорчики, – воскликнул Кучеренко, – выполнять приказ!
– За суку и подстилку ответишь! – процедил Шрамко.
Из кустов за оврагом появился еще один силуэт. Это был Степан Валейко. Подняв автомат, он держал на прицеле Середина и Шрамко. Комич не спешил выходить, чутье подсказывало карателю, что появляться пока рано. На берегу может произойти важное, тем более что Кучеренко решил взять двух офицеров, имеющих боевой опыт.
– Отвечу, если дадут твои псы.
– Я долго ждать буду? – спросил Кучеренко. – Двадцать секунд, и мы подстрелим вас обоих, а потом разоружим и доставим на блокпост.
Середин сбросил автомат, запасной магазин. Шрамко сделал то же самое, добавив к автомату и табельный ПМ.
– Это все?
– Можешь проверить, господин майор, – сплюнул в воду Шрамко.
– Мы уже на «ты», капитан? Впрочем, я не против, нам предстоит долго общаться, дабы узнать, почему ты предал родину и своих товарищей.
– У нас же нет товарищей, майор, одни господа да паны.
– Закрой пасть! – рявкнул Кучеренко и кивнул Щербине: – Обыщи его!
– Так, господин майор, это опасно. А если они возьмут меня в заложники?
– Тогда я убью тебя.
– У Шрамко точно больше оружия не было, думаю, что у «сепара» тоже. Какой смысл оставлять ствол, когда и так понятно, что он не поможет, только усугубит положение?
– Боишься?
– Так точно, господин майор. Не губите!
– Ну хорошо, что хоть честно признался, – усмехнулся майор и приказал: – Отойти к оврагу!
– А что к оврагу? Ведите уж сразу на пост, – проговорил. Шрамко
– Успеешь! Выполнять приказ!
– У меня ботинок развязался, майор.
– Что?
– Прикажи своему холую проверить. И пусть не боится. Не убью, всего лишь челюсть выбью.
– Борзеешь, капитан. Хуже себе делаешь. Степан! Подойди и глянь, что с ботинком у нашего капитана.
– Угу! Это мы быстро.
Валейко направился к стянутой у берега группе. Когда до плененных офицеров оставалось несколько метров, Шрамко неожиданно и мгновенно вытащил из кармана гранату. На этот раз он взял с собой оборонительную Ф-1. Выдернул кольцо предохранительной чеки, зажав ее в ладони, и поднял руку:
– А теперь, господа паны, если не желаете, чтобы вас нашпиговало осколками этой милой игрушки, бросьте-ка на землю свое оружие.
– В героя решил поиграть, Шрамко? – Лицо Кучеренко свело судорогой. – Ты же не отпустишь чеку, ведь осколки нашпигуют не только нас, но и тебя с твоим другом.
– Отпущу, майор. Клянусь. А мое слово крепкое. И ровно через десять секунд.
– Он отпустит, господин майор, – лишившись от страха голоса, просипел бледный как мел Щербина и первым выбросил автомат с пистолетом.
Кучеренко швырнул на землю пистолет, автомата у него не было.
– А тебя, Степан, приказ не касается?! – бросил за спину Шрамко. – Или ты у нас готов умереть за начальника? Тогда стреляй. Время заканчивается.
Валейко тоже швырнул оружие на землю.
– Ну, а ты чего застыл, собери магазины, стволы в воду, нам лишнего не надо. Патроны же пригодятся, – взглянул на ошалевшего Середина Дмитрий.
Роман поднял свой автомат, кивнул Шрамко:
– Убери гранату от греха. Я держу их.
Тот поднял кольцо, осторожно вставил его в чеку и, положив гранату в карман, поднял с земли автомат:
– А теперь, господа эсбэушники, и ты, чмыреныш Щербина, – на землю, руки за голову, ноги в шпагат!
Лейтенант снова опередил всех. За ним выполнили приказ и майор с Валейко.
Середин нагнулся за своим магазином и тут боковым зрением увидел метнувшуюся за спиной Шрамко тень. Действуя интуитивно, он крикнул:
– Шрам! Вниз, сзади!
Шрамко тоже действовал на автомате.
Он рухнул на песок за секунду до выстрела вышедшего из оврага Комича и опередил его, выстрелив от бедра. Две пули ответной очереди попали человеку Кучеренко в голову. Взмахнув руками, он упал в воду, и течение потащило его тело к мосту. Возникшей ситуацией попытался воспользоваться Валейко и с земли бросился на спину Середина. Капитан продолжал действовать на автомате. Он легко перебросил Валейко через себя и ударом ноги сломал тому шейные позвонки.
Кучеренко все-таки смог схватить автомат, но пуля не достигла цели, и Шрамко успел взять свой ПМ. Он был заряжен и стоял на предохранителе. Одно движение пальцем, флажок опустился вниз, Дмитрий нажал на спусковой крючок. Пуля вошла в глаз майору. Но он тоже успел нажать на спусковой крючок, вот только ствол автомата ушел в сторону реки. Прогремела очередь, поднявшая фонтаны брызг посреди Грынки.
Середин метнулся к оврагу, но там никого не было. Когда он вернулся, Шрамко сидел на спине своего скулившего заместителя:
– Господин капитан, я не виноват, Кучеренко заставил работать на него. И давно, я всего лишь исполнял приказы, ваши тоже.
– Заткнись! – бросил ему Шрамко.
Щербина замолчал и… заплакал.
– Как дите малое, – проговорил Середин.
– Он и есть дите, только дите гадюки. А те с рождения ядовиты. Ну что, Середин, значит, я сука и подстилка?
– Беру свои слова обратно. Извини, Дим.
– Ладно, проехали. Что делать-то будем?
– Вам надо быстрее уходить, – проговорил, шмыгая носом, Щербина, – Кучеренко выставил в буферной зоне взвод роты «Буг».
Шрамко встал, рывком поднял с земли лейтенанта:
– А теперь, гаденыш, еще раз и подробно об отряде.
