Глава 10

Разочарование было безграничным. Только мелькнул луч надежды, что диверсантов можно поймать, – и вдруг такое… Новость о случившемся мгновенно разлетелась по окрестным районам. План «Перехват» результатов не дал, преступники сбежали и растворились в пространстве. Через час на улице Кожевникова было многолюдно. Мигали проблесковыми маячками кареты «Скорой помощи», давились милицейские машины, военные. Место преступления оцепили, выставили посты, хотя зевак было немного – район трудно назвать перенаселенным. Из Луганска прибыл начальник милиции (покрутился и уехал) и несколько депутатов парламента, считавших погибшего своим другом. Все бледные, нервно курили. Бойня была нешуточная, погибли семь человек, никто не выжил. Работали мастера. Эксперты еще возились рядом с разбросанными телами. Уже определили – стреляли со второго этажа ближайшего барака. Один из стрелявших засел на мусорке. Опросили местных бомжей. Кто-то видел, как из барака выбежали люди в масках, завернули за угол и скрылись в глубине необитаемых дворов. В квартире наверху нашли еще один труп – зарезанного местного алкаша. В принципе все было ясно. Засели в квартире, ждали, пока появится колонна…

Полковник Порохов мрачно вышагивал между разбитыми машинами. Он примчался из Проклова, едва лишь поступил сигнал. Все признаки указывали на то, что работали неуловимые снайперы. Он без остановки курил, исподлобья смотрел на работу криминалистов. Затарахтел двигатель, подъехал открытый джип со спецназовцами. Бойцы вышли, мрачно осмотрелись по сторонам. Подошел Никита Турченко, козырнул, обменялись с Пороховым рукопожатием, стараясь не смотреть в глаза друг другу. Угрюмо уставились на сцену побоища. Криминалисты закончили работу. Задним ходом подъехала труповозка. Санитары в грязных халатах загрузили в нее носилки. Один из них неловко перехватил, носилки дрогнули, повисла женская рука, украшенная простеньким обручальным кольцом.

– Сволочи, – пробормотал мнущийся сзади Копылов. – Женщину-то зачем? Кому навредила? Я понимаю, когда мужиков, которых ты считаешь врагами, но женщин… Это роботы какие-то, у них и сознания, наверное, нет…

– Не поверишь, Леха, у них даже семьи есть, – вздохнул Семен Гончар. – Жены, которых они любят, дети, с которыми они играют в мяч на лужайке перед домом. Дальше этого мораль не распространяется. Заплати им сколько надо, они бы и детский садик на воздух подняли…

– Хорошие были люди, – вздохнул Порохов. – Реально хорошие. Черт… Опять не уследил, Турченко? – Он резко повернул голову.

Никита не смутился.

– Как скажете, товарищ полковник. Работаем по двадцать четыре часа в сутки. Видно, мало, надо по двадцать пять.

– Не изгаляйся, – поморщился комбриг. – Ты вчера вроде вышел на их след?

– Да, мы выяснили номер машины. Бойцы, их остановившие, имели мало опыта в подобных задержаниях. Все четверо погибли. После этого преступники сменили номера и ушли с основных трасс. Мы физически не можем искать иголку в стоге сена, товарищ полковник…. Мы не знали, в какую сторону они едут, на какое время назначена акция, кто жертва…

– Ты уверен, что здесь работали американцы? – Он кивнул на покосившееся здание барака.

– В этом нет сомнений, Григорий Андреевич. Шубин был первой мишенью, Рогач – второй. Тот же почерк – бьют в голову, если ничто не мешает. Проведение акции – отход. Депутат Рогач был важной фигурой в руководстве ЛНР. Он направлялся с женой на переговоры в Минск, где имел реальную возможность добиться уступок и мира.

– Мало того, он был лицом парламента, – скорбно заметил Порохов. – Честный человек, не жлоб, не выскочка. Грамотный дипломат-переговорщик, имевший крепкие связи и в России, и на Западе. Киев его ненавидел со страшной силой. Рогач прекрасно знал, что представляет собой нынешняя украинская власть – президент, премьер, члены кабмина, Рады. Он имел информацию обо всем, что они творили, он ведь сам когда-то работал в этом гадюшнике, сохранив репутацию порядочного человека… Ты представляешь, какой это удар по нашему имиджу и по нашей дееспособности?

– Не суйте голову в пепел, Григорий Андреевич, – сказал Турченко, – что произошло, уже не изменить. У наемников все получилось, они справились с мелкими препятствиями и выполнили две поставленные задачи. Теперь они на третьем уровне, планируют следующую акцию, а мы все еще топчемся. Есть несколько зацепок, надеюсь, в ближайшее время удастся их реализовать. Что-нибудь известно об обстоятельствах случившегося?

Порохов лаконично выложил полученную информацию.

– Их было четверо, – кивнул Турченко, – вполне укладывается. Трое наемников и местный проводник. Думаю, это он возил американцев на серой «Ниве». Сейчас, что совершенно очевидно, перестал это делать из соображений безопасности… По выполнении акции где-то во дворах их ждала машина… Вы в курсе, Григорий Андреевич, что в руководстве вверенной вам бригады засел «крот»? Мало нам Терехова, так еще один. Размножаются, как плесень… Это может быть кто угодно, но явно человек с должностью, располагающей к получению информации, способный без подозрений перемещаться по району, выправить себе любые документы, менять внешность…

«Возможно, это тот, кого видела на дамбе с наемниками Анна Васильевна Решко, – подумал Турченко. – Или его доверенное лицо».

– В нашей бригаде не меньше сотни офицеров, – проворчал Порохов. – Не считая штабных, служб обеспечения, всяких-разных материально ответственных, примкнувших к ним гражданских…

– Я полагаю, в личных делах имеются их фото? – предположил Никита. – Хорошо бы их размножить, не поднимая шума, и выдать мне.

– У тебя реально есть зацепка? – с надеждой посмотрел ему в глаза Порохов.

– Бледная и неказистая, – признался Турченко, – но лучше, чем никакая.

Подъехал микроавтобус. Из него выбежали несколько людей в штатском, в основном женщины, бросились, громко плача, к труповозу, куда грузили последние носилки. Видимо, родственники убитых, которым с опозданием сообщили страшную новость. Никита отвернулся. Он бы с удовольствием сейчас заткнул уши и провалился сквозь землю…

Они не успели доехать до Аметиста, как на связь снова вышел полковник Порохов.

– Турченко, быстро разворачивай свои оглобли и дуй ко мне в штаб. Я уже здесь. Есть информация.

Джип, не доезжая до предместий Аметиста, развернулся и покатил к развилке, в километре от которой начинались кварталы опрятных зданий Проклова. Город находился в плотном кольце бронетехники. «Хорошо хоть своя, а не украинская», – ухмылялся Лебеденко, лавируя между чадящими БТРами, гаубицами и минометами, прицепленными к тягачам. Техника прибывала с запада и явно была ответом на сосредоточение лязгающей стальной армады у границ самопровозглашенных республик. В штабе бригады царило напряжение. Носились штабисты, покрикивали заместители комбрига. Но в кабинете у Порохова было тихо. В помещении, помимо Григория Андреевича, присутствовал начальник разведки Варгин – он выглядел придавленным, смотрел на Турченко совершенно без злобы. Комбриг с раздраженной миной сидел за столом и перелистывал донесения подчиненных.

– Надо же, – фыркнул он. – В прифронтовой Головец по железной дороге прибыл эшелон с тридцатью британскими бронемашинами «Саксон» – их передало в безвозмездный дар Украине британское правительство. Машины переоборудованы под медико-эвакуационные и командно-штабные.

– Приданое прислали? – хмыкнул Варгин. – А что, теперь, будучи порядочной девушкой, Европа просто обязана жениться на Украине.

– Но мы не об этом. – Комбриг захлопнул папку, отбросил на край стола и пристально уставился на капитана. Усталость уже сказывалась. Безудержно хотелось зевать, а не вытягиваться по стойке смирно.

– Снова назревает большая война, товарищ полковник? – поинтересовался Турченко.

– Назревает, – согласился Григорий Андреевич. – А теперь, когда на минских переговорах у нас не останется никакого шанса, война просто неизбежна. Большая, изнуряющая, с тысячами невинно загубленных душ. Но мы опять не об этом. Из СВР пришла шифрограмма. Наши специалисты ее расшифровали. Агенту СВР в Москве удалось раздобыть информацию по искомым наемникам. Это господа Генри Хардинг – руководитель группы, Томас Фуллертон и Джерри Янг. Прилагаются фото. Их куратор в Киеве известен – некий полковник СБУ Павел Константинович Масловский. Зарубежный куратор всей этой теплой компании – Пауль Горман, бригадный генерал в отставке, глава частной военной компании «Старт». Все трое трудятся на данную компанию, имеют богатый опыт, когда-то все служили в американской армии. Есть их адреса в Америке, состав семей, послужные списки… но нам это, как говорится, не пришей куда седло. Имя проводника неизвестно, данными сведениями информатор не располагает, известно лишь, что это офицер СБУ, много лет прожил в нашем районе и знает его как свои пять пальцев. В Луганской области у группы три задания. Жертвы известны. Потом они поедут с гастролями в Донецк – на этот счет сведений пока нет…

– Кто третья жертва, Григорий Андреевич? – встрепенулся Турченко. Порохов молчал, с усмешкой смотрел на него и нервно постукивал по столу. Никита прозрел. – Черт возьми, товарищ полковник… Выходит, я был прав? Третья жертва – это… вы?

– Собственной персоной. Любуйся, пока жив, – пошутил Порохов. – А у тебя неплохая интуиция, капитан Турченко…

Примерно полминуты в кабинете властвовала тишина. Полковник был внешне спокоен, но чувствовалось, что его разъедает червячок. Ситуация неприятная, без сомнения. Варгин смотрел на него с сочувствием.

– Товарищ полковник, мы вовсе не собираемся хоронить вас раньше времени. – Турченко почему-то решил, что добрая шутка разрядит обстановку. – Предупрежден – значит, вооружен, согласны? Если вы знаете, что на вас готовится покушение, то куда уж проще его избежать. Держу пари, наемники и их кураторы не знают, где вас можно подловить, и поэтому выполнение третьего задания растянется на неопределенный срок. Не желаете быть убитым – не выходите никуда. Это элементарно. Больше охраны и меньше движений. Съездите в Россию – в командировку или на отдых. Это не затянется, товарищ полковник. Все кончится, когда мы ликвидируем банду.

– И что ты меня успокаиваешь? – проворчал Порохов. – Ты же не думаешь, что я боюсь?

– Никак нет, товарищ полковник. Разве есть причина бояться? – Он отвел глаза. И смех, и грех – что-то булькнуло в горле.

– А ты чего лыбишься? – окрысился комбриг на начальника разведки. Тот сразу сделал постное лицо.

– Все в порядке, товарищ полковник, мы с вами, вам нечего бояться. – И тоже не выдержал, прыснул.

– Так, я не понял, почему веселье?! – разозлился комбриг и треснул кулаком по столу. – Что обрадовались? Не дождетесь! Ладно, давайте к делу. – Григорий Андреевич насупился. – Выкладывай свои соображения, капитан.

– Пока лишь предварительные, – замялся Турченко. – В ближайшие дни, я думаю, покушения не будет, если сами не подставитесь. Наемникам нужен удобный случай. Не будет случая – не будет покушения. «Крот» в обозримом будущем активничать тоже не станет, у него есть опасения, что он засветился. Сбежать не должен, да и куда бежать от гнева своих киевских хозяев и их заокеанских друзей. Не забудьте, товарищ полковник, мне нужны фото. Все. И наплюйте на режим секретности, он сейчас не актуален. Дайте мне полномочия допрашивать любого солдата и офицера нашей бригады. Полагаю, наемники базировались в Верховце и оттуда ездили на дело. Облава там была поверхностная, хозяин берлоги, где они отлеживались, их просто качественно спрятал. Устраивать вторую облаву считаю бессмысленным. Они теперь настороже, и «крот» настороже, уверен, что место базирования они сменили. Но обещаю, товарищ полковник, что хату в Верховце, которую, видимо, посещал и «крот», мы вычислим. Дайте мне несколько дней, и я принесу вам всю компанию на блюдечке с голубой каемочкой…

Анны Васильевны Решко в доме не было. Турченко тряс разболтанную калитку, колотил кулаком в почтовый ящик, похожий на скворечник, начинал потихоньку закипать от злости. Товарищи в этом маразме не участвовали, стояли, прислонившись к джипу.

– Головой постучи, – посоветовала соседка из дома напротив. Она перевесилась через штакетник и с интересом разглядывала подтянутого офицера. Остальные в компании тоже были парни видные, но она раздевала взглядом именно Никиту.

– Поможет? – спросил он.

– Нет, – покачала головой соседка. – Нету Анны Васильевны, полчаса назад к дочери в Свиту ушла. Может, я чем сгожусь?

– Никита, сгодится, сгодится… – зашептал, делая страшные глаза, Леха Копылов. – Секи, какая фемина ладная.

«Фемина» действительно была в соку – высокая, фигуристая, не старая. Возможно, вдова, возможно, сама по себе одинокая.

– Спасибо, – улыбнулся Турченко, – к вам, гражданочка, у нас вопросов нет.

– Жалко, – вздохнула соседка. – А то страшно временами одной. Сидишь одна, кукуешь и боишься, что опять на тебя бомба упадет или еще что… Может, все-таки чайку?

Но капитан уже торопил своих бойцов – нечего тут стоять и ржать.

«И почему я так обрадовался, когда узнал, что Анна Васильевна в Свиту пошла? – невольно задумался он. – К чему бы это вдруг?»

Товарищам возбужденное состояние командира показалось необычным. Они рассаживались в машину и подозрительно на него смотрели.

«Не вздумай покраснеть», – приказал себе Никита.

– Ну, все, понравилась нашему парню одна дивчина, – догадался Серега Терновский. – То ли разведенка, то ли вдова… Он и в прошлый раз на нее влюбленными шарами смотрел и сегодня – во как возбудился! Давай, командир, – без единого выстрела и сразу в койку…

– Вы что, обалдели? – покрутил он пальцем у виска. Но наблюдательные товарищи только посмеивались. Никакого уважения к авторитету командира! Они и в машине продолжали балагурить, за что Турченко чуть не вышвырнул Копылова на дамбе. А как только доехали до нужного дома в Свите, сразу стали серьезными, сосредоточились на работе.

– Батюшки, – сказала Анна Васильевна, открывая им дверь, как свою собственную. – Это снова вы, ребята?

– Снова мы, – кивнул капитан, – вы чаще бываете здесь, Анна Васильевна, чем в своей Вордовке. Почему бы вам с дочерью не объединить свои дома и не кочевать между деревнями?

Из дома послышался тихий смех, заставивший Никиту по-новому взглянуть на мир и на текущий день.

– Зачахнет она тогда, – произнесла из горницы Наталья. – Маме постоянно нужно куда-то бежать, оказывать помощь, проходить в день не меньше десяти километров… Вы заходите, не стойте на пороге, сейчас мы вам чай заварим. Вас много? Чайника хватит?

Турченко наотрез отказался пить чай, тем более в компании ухмыляющихся подчиненных. Молодая женщина стояла у рукомойника и мыла посуду. Искоса глянула на подтянутого офицера, улыбнулась. Крошка с золотыми кудряшками, сидящая на коврике посреди комнаты, отложила в сторону покусанного мишку (у нее имелась целая коллекция покусанных плюшевых мишек – от вполне симпатичных до невообразимо страшных) и уставилась на Никиту со всей серьезностью «состоявшегося» двухлетнего человека.

– Проходите, молодые люди, садитесь, – хлопотала Анна Васильевна, выставляя стулья. – Ведь в ногах правды нет, настоитесь еще…

Мужем здесь не пахло определенно. Никаких фотографий с траурными лентами, предметов, способных навести на размышления. По всему выходило, что ребенок у Натальи был рожден от Святого Духа.

– Анна Васильевна, попробуйте сосредоточиться, – сказал Турченко, – лично вам и вашей семье никакая опасность не угрожает. Скажу больше – она бы угрожала, держи вы информацию при себе. Сейчас я покажу вам три фото. Это граждане иностранного государства. Здесь они изображены в военной форме. Попробуйте вспомнить, не видели ли вы их недавно. Без формы. Это очень важно.

Лично он опознал наемников сразу. Снимки были сделаны несколько лет назад, янки выглядели моложе и как-то элегантнее. Именно эту публику он гнал по полю. Генри Хардинг на его глазах застрелил Максима Агранова. Джерри Янг там тоже был – прикрывал отход своих коллег, не переставая жевать резинку. Лица Томаса Фуллертона он не разглядел, но скорее всего это был он.

– Да, я же говорю вам, это те самые! – взволнованно заговорила Анна Васильевна. Она держала фото Хардинга осторожно, за краешек, словно тот мог укусить. В свои 65 она прекрасно видела без очков. – Он был в первый раз, когда они садились в машину. С ним был еще один… здесь его нет. Потом он был в большой компании, когда я опять с ними встретилась. Еще там был вот этот и вот этот. – Она ткнула в улыбающиеся физиономии Янга и Фуллертона.

– Спасибо, Анна Васильевна. Тот парень, которого нет на этих фотографиях, – вы его видели дважды?

– Точно, – согласилась женщина. – На дамбе тоже был он.

– Описать сможете? Пожалуйста, Анна Васильевна, напрягите память. – Турченко украдкой посмотрел в сторону. Наташа вымыла посуду и пересыпала в контейнеры крупы из бумажных пакетов. Рядом на столе лежали очки и книга. На лбу у девушки было черным по белому написано, что она получила высшее образование. Во всяком случае, пыталась. Почему она здесь? Откуда взялся ребенок?

«О чем ты думаешь?» – ужаснулся капитан.

Женщина скосила глаза и исподтишка на него глянула. Смутилась, увидев, что он тоже на нее смотрит, как-то виновато улыбнулась.

– Знаете, он был такой незапоминающийся, – начала ломаться Анна Васильевна. – Подождите, я сейчас вспомню. – Она зажмурилась. – Невысокий такой… кажется, худой, но… не очень. Жилистый, что ли, гибкий. Лицо такое… ну, как бы вам сказать… – Словарного запаса женщине не хватало, она стала показывать знаками.

– Угловатое, – подсказал Турченко.

– Да-да, – закивала Анна Васильевна. – И еще я вспомнила. У него брови были такие густые, темные. Стрижен вроде коротко, а брови густые…

– И последний вопрос, Анна Васильевна. – Никита откашлялся. – Это отнимет много времени, но это очень важно. Пятый мужчина – это он приехал на «УАЗе» и он увез компанию – вы разглядели его не очень хорошо, но все же лицо видели…

– Он, кажется, был с усами… – растерялась женщина.

– Усы ни о чем не говорят, их можно приклеить. Смотрите другое – глаза, строение лица, может быть, его выражение. Есть еще понятие «интуиция», когда неясные чувства подсказывают правильный ответ…

И снова двое молодых людей украдкой глянули друг на друга. О чем им в этот момент кричала в уши интуиция? Он вытащил пачку перепечатанных снимков и протянул Анне Васильевне. У женщины от изумления округлились глаза. Прыснула Наташа.

– Мама, это тебе на неделю.

Турченко не возражал бы посидеть здесь и недельку-другую. Но решил не смущать женщин. Сделал знак своим – выметайтесь, и первым вышел во двор. Женщине надо было дать время. Спецназовцы расположились на крыльце, закурили. Никита с задумчивой миной болтался по двору. Нормальной мужской руки в этих пенатах явно не хватало. Курить не хотелось. В углу двора валялась куча березовых чурок – привезли, а колоть некому. Он отыскал в сарае топор, начал их кромсать на четыре части каждую. Готовые дрова под бойцовскими ударами разлетались, как отрубленные головы вражеских солдат. Он не замечал, как идет время, – колол каждую чурку пополам, потом добивал половинки. Он чувствовал, как пот струился по спине, но продолжал упрямо работать топором. Товарищи задумчиво на него смотрели. Семен бросил что-то смешное – дескать, оценили величие замыслов. Остальные улыбнулись, но больше шутить не стали. Лебеденко спустился с крыльца, отобрал у капитана топор, стал колоть. Подошел Терновский, отобрал топор у Лебеденко. Горка чурок в углу двора стремительно сходила на нет.

– На траве дрова… – задумчиво изрек Семен и тоже спустился с крыльца, начал перетаскивать поленья в пустой дровяник. Вздохнул Копылов, присоединился к нему.

– Ой, что вы делаете? – всплеснула руками Анна Васильевна, выходя на крыльцо.

– Мама, пусть работают, – сказала Наташа, выглядывая из-за ее плеча. – В сарае половицы прохудились, а еще дымоход надо прочистить – когда топишь, весь дым в кухню идет.

– Есть результат, Анна Васильевна? – Турченко подошел, вытирая руки о штаны.

Женщина молча протянула четыре снимка, сделала виноватое лицо.

– Это все, чем я могу помочь, молодой человек. Видит бог, это трудно, я плохо разглядела его лицо. Но, может быть, один из этих – по лицу, по глазам. И по этой… как ее, информации?..

– Интуиции, – поправил Никита, украдкой улыбнувшись Наташе, которая за спиной матери шутливо развела руками. – Спасибо, Анна Васильевна, вы нам снова очень помогли. Если будут вопросы, можно еще раз приехать?

Женщина была наблюдательной. Она придирчиво оглядела Никиту, поколебалась, кивнула.

– Да, молодой человек, мы с Наташей будем ждать.

Он думал о чем попало, когда машина катила с горки. Товарищи беззлобно подтрунивали над ним – мол, пропал человек, а такой хороший был парень. Лишь в районе развилки он взял себя в руки, разложил веером четыре отобранные фотографии. Флеш-рояль? Только дамы не хватало. А в принципе любопытно. Претенденты на высокое звание «крота», по мнению Анны Васильевны Решко, были следующие. Помощник полковника Порохова капитан Козлец Иннокентий Викторович – лицо, безусловно, вхожее в штаб. Командир инженерно-саперной роты капитан Вдовенко Николай Львович. Начальник службы материального обеспечения бригады (по-русски, зампотыл) майор Крикун Дмитрий Макарович. Начальник связи бригады «Крым» майор Островский Алексей Германович. Он всматривался в их лица, пытался по фото проникнуть в мысли и чувства изображенных людей. В общем-то, у всей компании отдаленно схожие черты лиц, одинаково угрюмые мины, одинаково посажены глаза. У всех есть что-то неуловимо общее, и это было именно то, что подействовало на женщину. Зыбко все это, сомнительно, Анна Васильевна могла ошибиться. Но вариантов нет. Нужно собрать на всю компанию полное досье – чем живут, чем дышат, прошлое, настоящее, где были последнюю неделю, куда отлучались, кто может подтвердить…

Группе выделили дополнительный транспорт, дополнительные средства связи. Он отправил людей добывать информацию, а сам валялся на кровати в казарме, имитируя бурную мозговую деятельность. Батальон убыл на учения в окрестности Ждановки, в казарме было тихо, только дневальный в углу болтал с кем-то по телефону. Никита курил уже вторую пачку за день, стимулируя мозг, но дельные мысли не шли, хотя крутилось что-то в голове, не решаясь приблизиться. Он попытался на несколько минут отрешиться от всего – накрыть, так сказать, крышкой и тушить на медленном огне до полной готовности…

Процесс медитативного погружения в ситуацию закончился тем, что он уселся на кровати, еще раз все прикинул, отстучал Терновского.

– Серега, ты где?

– Я там, командир, куда ты меня послал с самыми широкими полномочиями, – отчитался боец. – Хочу поговорить с парнями из роты связи – что они могут дельного рассказать о своем бригадном начальнике.

– Отставить, Серега, разворачивай оглобли, едешь в Лыково, в расположение 4-й мотострелковой роты.

– Ну, точно мальчик на побегушках, – расстроился боец. – Все меня имеют. Куда пойти, чего подать…

– Да, ты очень сексуален. Послушай, меня преследует мысль, и никак не могу от нее отделаться, что наемники имели базу в Верховце. Буквально все указывает на это. К тому же самый значительный населенный пункт в округе, множество пустырей, оврагов, безлюдных переулков. Там можно жить хоть месяц, никому не попадаясь на глаза. Поселок 4-я рота как бы зачистила, но если работают профи, у них всегда есть потайное убежище. Единственное, что трудно спрятать, – серую пятидверную «Ниву». Возможно, наши при облаве на что-то подобное натыкались, но объяснения хозяев автомобиля их устроили. Действительно, мало ли «Нив» на востоке Украины. Мне нужна эта информация, Серега. Кто бы ни был владельцем автомобиля – хоть сам председатель парламента всея Новороссии. Быстро дуй в Лыково, предъяви мандат дежурному офицеру – чтобы ни одна сволочь не препятствовала твоей розыскной деятельности, а наоборот – содействовала. Опроси ребят той роты, что шерстила Верховец. Никаких угроз за халатность, понял? Убедительно попроси вспомнить, не встречалась ли им серая «Нива»…

– Да понял я, не тупой, – проворчал Терновский. – Уже вертаю оглобли, не волнуйся…

А через час он опять в нервном возбуждении вышагивал по казарме. Позвонил Терновский, весьма удивленный, почему эту работу не сделали раньше. Почему мы всегда с таким упоением лезем в дебри, а истина лежит на поверхности? Улицу в Верховце с гордым названием Колхозная зачищал первый взвод четвертой роты. Сначала блокировали, включая огороды, потом стали сжимать, перемещая грузовики. Ничего подозрительного в тамошних домах не нашли, но серая «Нива» действительно имела место быть! Это было сразу, в первом или втором дворе, если считать от озера. Забор такой рослый, выше соседних. Дом вместительный. Проживает пенсионер и страшненькая дочурка около сорока лет. В этом домовладении люди сержанта Байдурова и наткнулись на автомобиль, похожий на тот, что значился в ориентировке. А еще в доме находился посторонний, представился подполковником Крыленко из управления разведки штаба республиканской гвардии. Вел себя естественно, был раздражен вторжением, заявил, что работает с агентурой. На вопросы о серой «Ниве» отвечал спокойно, с легким недоумением. Номер машины ребята Байдурова не запомнили (стыд и позор!) – этот парень убедил их в своей «легитимности». Ксиву он предъявил нормальную, не грубую подделку. Больше в доме никого не было, обыскали все сверху донизу. Номер дома, к сожалению, не запомнили (но это элементарно – забор, озеро), как и номер машины (но была в нем аббревиатура ЛНР), данные хозяев, конечно, не переписали. Правильно, зачем напрягаться – это был лишь первый дом, а еще всю улицу надо было обходить…

– Они хоть приметы этого Крыленко запомнили?

– Невелик ростом, худощавый, но резкий, жилистый. Брови у него густые были…

– Все совпадает! Проводник американских наемников, сотрудник СБУ, хорошо знающий местность! А эти лопухи не заметили тайник у себя под носом!

– Серега, нужно срочно проверить, кто такой настоящий Крыленко…

– Уже отправил запрос и получил ответ. Подполковник Крыленко действительно работает в разведупре. Место работы – Луганск, часто ездит по командировкам в районы области, работает с агентами. Месяц назад терял свое служебное удостоверение, но оно быстро нашлось… Даже внешность у него чем-то схожая с этим кренделем, но это не он, командир. Зуб даю, не он. Настоящий Крыленко никогда не сотрудничал с СБУ, коллеги всегда знают, где он находится. А четыре дня назад он чуть не умер – прорвало аппендицит, едва успели спасти. Отлеживается в госпитале на российской стороне, откуда руководит сотрудниками по скайпу…

Он бегал по казарме с такой скоростью, что у дневального, наблюдавшего за ним, закружилась голова.

– Серега, быстро вызванивай Копылова и Лебеденко, дуйте в Верховец! Поручить могу только вам, вы лучшие! Найти эту улицу, этот дом, взять под наблюдение! Только под наблюдение, никакой инициативы! И замкнуть кольцо, чтобы с огорода не ушли! Весьма сомневаюсь, но вдруг наемники еще не съехали? И постоянно быть на связи!

Турченко поехал в Проклов, к Варгину, люди которого владели информацией на любой случай жизни, и быстро получил нужную выписку. Домовладелец некто Мозиляк Федор Николаевич, 65 лет, до выхода на пенсию работал в милиции. Порочащих его связей (в том числе родственных) вроде не имел. Должен был иметь! Обязательно имел – иначе не пригрел бы у себя в доме убийц с Украины!

Информация продолжала сыпаться, как из рога изобилия. Аж дух захватывало! На связи был Семен Гончар, которого он отправил деликатно прорабатывать штабного работника Козлеца. До нужных инстанций тот, похоже, не доехал. Голос у Семена подрагивал от волнения.

– Командир, я требую внеочередной отпуск за то, что я тебе сейчас скажу…

– Не торгуйся! – вскричал Никита. – Выкладывай!

– Ты помнишь тот день, когда Анна Васильевна, проходя мимо дамбы, наткнулась на группу людей? Фигурировали три наемника, их проводник и загадочная личность, прибывшая за ними на «УАЗе» с номером АН5002НА? Это был непростой день, много трупов, надежд, разочарований…

Еще бы забыть тот день!

– Дальше, Семен.

– Этот тип какое-то время ждал своих сообщников – вероятно, они шли через лес или ехали на другой машине. Косил под рыбака. Тогда еще не появилась на горизонте Анна Васильевна и не проехали мы. Машина стояла на дамбе, а он сидел с удочкой у протоки. Подъехал наш патруль из 9-го отдельного батальона, направлявшийся в Свиту. Ребята решили проверить у мужика документы. Проверили. Ничего подозрительного не заметили. Документы были на имя командира роты одного из батальонов Республиканской гвардии, а еще имелась справка, что человек перенес ранение и находится в краткосрочном отпуске. Парни поехали дальше в Свиту. Мы их видели потом возле сельпо, помнишь? И только потом подошла из Вордовки Анна Васильевна, вылезли из леса эти вурдалаки…

– Подожди, Семен… – По позвоночнику поползла холодная змейка. – Ты намекаешь на то, что наши люди проверяли документы у «крота» и прекрасно видели его лицо?

– Почему нет, – бесхитростно согласился подчиненный. – В этой откусанной части Украины постоянно кто-то у кого-то проверяет документы. На роже «крота» ведь не написано, что он «крот», верно?

– Семен, найди этих людей!

– Да нашел уже, не кричи. Именно поэтому и звоню. Сами в руки пришли. Случайность, представляешь? Документы у меня проверили, спросили – я, что, тоже после ранения? Задал несколько наводящих вопросов…

– Кто это, Семен?!

– Крикун. Майор Крикун, главное ответственное лицо за вещевое и продовольственное снабжение нашей героической армии. А также ответственный за распределение гуманитарной помощи.

Вот так обыденно познается истина. Турченко застыл, боясь поверить в очевидное. Все правильно, лицо на этой должности может колесить где угодно, постоянно общаться с руководством, иметь информацию на любую тему…

– И это уже вдогонку, командир. Коллеги судачат, что у Крикуна в последнее время объявилась пассия в Верховце, куда он иногда ночами втихушку выдвигался. Просил товарищей не распространяться на этот счет, дескать, дама замужняя, неприятности ни к чему… И еще, командир, Крикун сейчас на своем рабочем месте – командует складами в Жлыхтове…

И завертелась карусель финальной части расследования! Крикун в Верховце встречался с наемниками и их проводником, выдавал задания! Рисковал, не без этого, но риск был умеренный и оправданный. Возможно, он сам им эту хату и подобрал. Докладывал Терновский из Верховца: дом Мозиляка обложен, работаем деликатно. Никто не входил, не выходил. Хозяин и его дочка в доме, занимаются домашними делами, наемников там, похоже, нет. Но они ведь и не обязаны афишировать свое присутствие? В самодеятельность все-таки сыграли – запугали соседку, чтобы не чесала языком (иначе двадцать лет с конфискацией огорода), направили к Мозиляку за солью. Дамочка была болтливая, любопытна, он еле от нее избавился, выдав соль. Вроде ничего подозрительного соседка не заметила, никаких следов посторонних. И Василинка выглядела не испуганной – а она вечно всего боится. Были бы в доме четыре посторонних мужика – вела бы себя иначе.

«Ушли, сволочи, – расстроился Турченко, – насторожились, решили не рисковать, другое лежбище себе нашли».

Семена он отправил в ответственную командировку, разрешив взять с собой двух проверенных бойцов из батальона. Сидеть у склада в Жлыхтове и контролировать каждый шаг майора Крикуна.

– Может, телефон его взять на прослушку? – деловито осведомился Семен.

– Можно, – согласился Никита. – Даже нужно. Ты в своем вообще уме, парень? По-твоему, мы в Москве? У нас в распоряжении любая навороченная аппаратура? Да тут и пароварку не найти днем с огнем! И у этого парня наверняка имеется второй телефон…

Он активировал номер экстренной связи с комбригом и поехал на рандеву. Сомкнулись тучи над головой, превращая легкие сумерки в плотные. Охрана в штабе бригады была усилена, повсюду сновали автоматчики. «Не хватает минометной батареи у входа», – мысленно усмехнулся Турченко, продираясь сквозь суровые взгляды. И это правильно – полковник Порохов не просто полковник, а, можно сказать, достояние республики, прошляпить которое после потери Шубина и Рогача – непоправимый удар по Новороссии. И снова в кабинете присутствовала та же немногочисленная компания: сам полковник, усердно переводящий сигареты, и взволнованный Варгин.

Подробный доклад занял несколько минут. Запасы сигарет в пачке у полковника таяли стремительно.

– Ты молодец, капитан, решил все-таки проблему, – скрипнул полковник.

– Никак нет, товарищ полковник, – ответил Турченко. – Проблема решится после того, как диверсанты будут пойманы. В доме Мозиляка их нет – это сто процентов. Они сменили базу. То, что Мозиляк не знает, где они сейчас находятся, – это тоже сто процентов. Мы можем арестовать его, посадить в доме засаду, но это не решит проблемы. Бес с ним, с Мозиляком, он для наемников материал отработанный. Для нас – попросту бесполезный. Отправьте трех бойцов наблюдать за домом – на всякий случай. А своих я отзову – парни ценные, пригодятся в другом месте.

– Подожди, Никита… – задумался Варгин. – В чем ты видишь проблему? Крикун переселил наемников на другой адрес – наверняка он имеет несколько конспиративных жилищ. Надо взять Крикуна и жестко допросить. Он расколется, и мы возьмем снайперов до того, как они снова пойдут на дело. Или подождать, пока он соберется к своим протеже, проследить за ним…

– Можно, – согласился Турченко, – если бы мы точно знали, что Крикун осведомлен о месте нахождения американцев.

– А это не так? – нахмурился Порохов.

– Это может быть не так, – допустил капитан, – не забываем, что в этой компании есть еще один человек, проводник американцев – он умный и хитрый, работает в СБУ, знает район и может иметь тут надежных людей, не связанных с Крикуном. Этой четверке Крикун не нужен, их просто временно свела работа. А за безопасность американцев проводник отвечает перед киевскими боссами. Он понимает, что Крикун рискует, мог подставиться, и если его заметут, это автоматически означает провал американцев и его лично. Проводник мог сам найти подпольную хату и держать ее местонахождение в тайне от Крикуна. Мол, пусть обижается, зато мы целее будем.

– Как же они будут общаться? – недоумевал Варгин.

– Как угодно. – Турченко пожал плечами. – 21-й век на дворе. Телефон, интернет, прочее. Могут опосредованно – через руководство в Киеве.

– То есть что мы имеем, – сделал деловое лицо начальник разведки. – Знаем про Мозиляка, но брать его нельзя. Знаем про Крикуна, но брать его – упаси боже. Сидим и ждем, пока парни с богатым боевым опытом соберутся на дело, чтобы лишить нас удовольствия ежедневно общаться с нашим комбригом. Так, что ли?

– А имеем мы патовую ситуацию, – проворчал Порохов. – Я предупрежден, и наверняка Крикун об этом знает. Поэтому все его «домашние заготовки» касательно меня работать не будут. Я просто не подставлюсь, в отличие от Шубина и Рогача. Они будут думать, как ко мне подобраться, и на это уйдут недели. И мы не сможем с ними покончить, пока они не выйдут из сумрака, чтобы отправиться на дело.

Офицеры молчали. Григорий Андреевич был прав. Ситуация возникала патовая. А если еще спугнуть Крикуна…

– А теперь слушайте меня внимательно, товарищи офицеры, – процедил Порохов. – Этот маразм нужно кончать. Следующий – ваш покорный слуга, значит, в ближайшее время наемники в любом случае попытаются меня убрать. Они не могут сидеть тут вечно. Так почему бы их не взять на этом?

– На чем? – не понял Никита.

– На попытке меня убрать, – чуть не по складам пояснил Порохов. – Я тут посидел, подумал, друзья мои, и вот что решил. Если гора не идет к Магомету, все такое… Мы должны перехитрить врага. Надо сбросить Крикуну информацию, что ко мне, скажем, послезавтра приезжают из России жена и дочь. Причем приезжают в обстановке секретности. Прибытие через погранпост «Вишняки» – всем известно, где это и что это. Семья прибудет ночью – в три часа. При этом не подвергается сомнению, что я лично отправлюсь встречать свою семью. Меня отговаривали, но я уперся. Надо обставить передачу информации так, чтобы Крикун ничего не заподозрил. Каковы его действия? Это единственный шанс, он не сможет его игнорировать. В случае неудачи киевские боссы по головке не погладят. Крикун свяжется с наемниками напрямую или с шефом в Киеве. Получив информацию, наемники обязательно воспользуются случаем. Они считают нас примитивными существами, не способными их обыграть. Да и как упустить случай – жертва сама идет в руки охотникам? Но перед тем, как сбросить информацию, тебе и твоим людям, капитан, надо выехать в район погранпоста и осмотреть местность. Определить, где удобнее устроить позиции снайперов. Стрелять американцы будут с дальних рубежей и с одного направления, чтобы быстрее уйти. В вашу задачу входит установить наблюдение и при появлении диверсантов нейтрализовать их. Хорошо бы хоть кого-то взять живым. А уж потом можно брать Крикуна. И с Мозиляком нужно что-то делать…

– Вы действительно хотите засветиться на посту? – с невольным уважением спросил Турченко.

– По правде, не хотелось бы, – проворчал полковник. – Жизнь одна, и так далее. Если разберетесь с диверсантами раньше, то не засвечусь. Если нет, то буду маячить, чтобы стрелки раскрыли свои позиции.

– Рискованно, товарищ полковник…

– Ходить в атаку тоже рискованно, – отрезал Порохов. – Однако наши бойцы не отказывают себе в этом удовольствии. Чего уставились, товарищи офицеры? – разозлился Григорий Андреевич. – Не хотите потерять командира – нейтрализуйте их при выходе на позиции.

– Но есть и другой способ, – сообразил Варгин. – Наемники тоже поедут осматривать позиции. В этот момент их можно и прибрать.

– В этом я сильно сомневаюсь, – вздохнул Турченко. – Теперь они не будут лишний раз светиться. Пойдут на дело и сразу осмотрят. Достаточно выйти пораньше. Вот тут мы, кстати, и можем с ними потягаться. Но в чем-то вы правы, Николай Илларионович. Исключать вероятность, что они не выедут на предварительный осмотр, мы не можем.

– В общем, думайте, товарищи офицеры, – резюмировал Порохов. – А если не хотите оставить мою дочку сиротой, то думайте головой.

Желающих пересечь российско-украинскую границу в этот день было немного. Проехали несколько легковушек – семьи с вещами выезжали на сопредельную территорию. Пост работал с ленцой. На российской стороне бродили люди в форме пограничников, а украинскую контролировало ополчение в камуфляже – деловой активности тоже не наблюдалось. Остановилась фура, водитель, не дожидаясь приглашения, распахнул задние двери и побрел в туалет, пристроенный к посту. Граница как бы существовала, но считалась нелепой формальностью. Никита с бойцами находился в нескольких десятках метров от терминала, с любопытством вертел головой. Ландшафт вокруг поста «Вишняки» действительно наводил на размышления. Вердикт Порохова был не окончательным – можно было выбрать другое место. Но именно это показалось самым подходящим. Пропускной пункт включал в себя шлагбаум, дорогу, несколько приземистых административных строений. К северу на украинской территории – десяток огородов, старенькие хатки, но до них далеко. Асфальтированная дорога от погранпоста уходила на юго-запад, огибая обширное поле. По ней и двигался транспорт, желающий пересечь границу. Поле простиралось на запад – отнюдь не сельскохозяйственное угодье. Ближе к посту – пустырь, заросший сорняками, исполосованный буграми и рытвинами. Дальше местность становилась еще сложнее, впадины углублялись, появлялись островки кустарника. Поле было протяженным, тянулось к западу на полтора километра и упиралось в осиновый лес. На севере поле ограничивала продолговатая холмистая возвышенность. Холм был покатым, но тоже изобиловал неровностями. На гребне возвышался лес – какой-то рваный, не густой, состоящий в основном из хвойных деревьев. К югу от поста на запад убегала лесополоса – она тянулась вдоль дороги, обходящей поле.

Местность выглядела пустынной. Днем тут было еще какое-то оживление. К ночи все затихало, персонал и охрана поста запирались в своих караулках. Спецназовцы бродили вдоль дороги, углублялись в поле. С поста доносилась ругань. Беженцы, пытающиеся прорваться в Россию, не зная русского языка, что-то энергично доказывали на мове. Их никто не понимал. Пограничники смеялись: мол, хохлы это специально сделали – из вредности к русским придумали украинский язык! Позиций для снайперов было больше чем достаточно. Только в первые минуты Никита насчитал не меньше десятка. Все они располагались за пустырем: в рытвинах и старых бороздах. Кое-где эти неровности напоминали извилистые ходы сообщения. Но и ополчению было где спрятаться. Лесополоса за спиной интереса не вызывала. Никита подошел к северному краю поля, разглядывал возвышенность, венчаемую кустами и деревьями.

– Ближние позиции – это здесь, – высказался Терновский, кивая на складки рельефа метрах в двухстах от поста. – Но с них неудобно уходить. Будешь бельмом на глазу. Дальние позиции – это там, – показал он на край холма. – Далеко, но идеальные пути отхода.

– Значит, нам нужно быть и здесь, и там. А также там, – сказал Турченко, показывая на лесополосу за спиной. – Позиция сомнительная, но оттого не менее опасная. На всякий случай надо ее проконтролировать. Мы не знаем, где расположатся снайперы и откуда они прибудут.

– Есть еще дальний лес… – задумчиво пробормотал Копылов, с прищуром вглядываясь в чернеющую на западе полосу.

– Не вариант, – возразил Лебеденко. – Полтора километра – предельная дистанция для выстрела. Это днем. А как ночью, когда пост практически не освещен?

– Мы можем сделать так, что он совсем не будет освещен, – встрепенулся Семен.

Подъехала еще одна машина. Из нее вышел начальник разведки Варгин, зашагал через поле. Здороваться не стали – виделись. Несколько минут разведчик придирчиво озирал окрестности.

– Сложновато как-то, – резюмировал он, почесав затылок. – Хотя не все так безнадежно. Мой тебе совет, капитан, – подвези дополнительно ребят. Слишком много позиций, не уследишь. В домах посадишь, – кивнул он на отдаленную деревушку. – На холме, во всех этих буераках…

– Решительно не соглашусь, Николай Илларионович, – отверг предложение Турченко. – Подвезем толпу – наемники ее враз вычислят и уберутся восвояси, где искать их будем? Это не русские воины, которые воюют, НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО. Мы сами справимся, у нас достаточно сил. Придем пораньше, прикинемся бугорками. Несколько бугорков пейзаж не испортят.

– Ну, как хотите, – пожал плечами Варгин и покачал головой. – Трудновато будет, ребята… Тогда уж не побрезгуйте еще одним советом. Определить ночью местоположение стрелков можно специальной аппаратурой, которую используют российские пограничники. Это автоматические сканеры, работают узконаправленным лазерным лучом. Засекает оптический прицел, бинокль, объектив камеры.

– А вот это дело, – встрепенулся Турченко, – только неразбериха начнется, Николай Илларионович. Прибор, конечно, умный, но отличит ли своего от чужого?

– Отличит, – усмехнулся Варгин, – если маяками вас обеспечим. Россияне крепят эти штуки к подвижным платформам и устанавливают на БТРах. Могу связаться с Марининым Владимиром Сергеевичем – это начальник отряда на той стороне, думаю, не откажет, вышлет БТР со спецоборудованием и экипажем специалистов.

– Отлично, – кивнул Никита. – Будем благодарны, если устроишь, Николай Илларионович. Ну что, мужики? – обернулся он к своим ребятам. – Еще погуляем или хватит на сегодня?

– А какой интерес с тобой тут гулять? – проворчал Семен. – Я бы лучше с девушкой погулял. Давай на базу, Никита, а то дождь по ходу собирается.

Снимки местности он сделал – подробные, во всех ракурсах. Можно помозговать над этим делом и в более спокойной обстановке. Он вынул телефон и вызвал по закрытой линии полковника Порохова.

– Здравия желаем, товарищ полковник, – приветствовал он старшего по званию. – Турченко докладывает. Местность осмотрели, позиции выбрали. Можете выпускать своего клоуна.

Офицер из штаба бригады был заметно выпившим. Он носил погоны майора и выглядел щеголевато. Лихо подкатил на мотоцикле с люлькой к складам, лихо затормозил, вписавшись между грузовыми микроавтобусами. Он стащил с головы шлем, повесил на руль, зашагал к крыльцу, как-то глумливо ухмыляясь. Часовой посторонился, невольно потянул носом. Пьяным офицер не был, но запашок от него шел, что надо. И настроение было великолепное. Мурлыча под нос, он прошагал по коридору, стукнул ради приличия в дверь с табличкой «Без стука не входить», толкнул ее от себя.

– Здравия желаю, товарищ майор, разрешите войти? – И засмеялся, словно сморозил что-то чертовски остроумное. Мужчина с такими же погонами сидел за столом и размашисто писал в потрепанном гроссбухе. На столе стоял компьютер, но пользоваться его услугами мужчина с погонами почему-то не хотел. Он опустил очки на нос и выжидающе уставился на посетителя. А тот без стеснения прошел в кабинет и развалился на стуле. Хозяин кабинета потянул носом, поджал губы.

– Курвуазье, 14 лет выдержки, – похвастался посетитель. В принципе он был приличным человеком, занимал должность в штабе бригады, достойно воевал, отзывался на имя майора Хомутова Глеба Ивановича, но имел тщательно скрываемую пагубную страстишку – любил в свободное от службы время перекинуться на деньги в карты.

– Поздравляю, Глебушка, растешь. – Начальник склада майор Крикун отложил «перо» и небрежным жестом протянул руку – словно царь для поцелуя. Хомутов оскалился и пожал ее. – Ты бы лучше долг отдал, чем коньяк кушать в свободное время. Ума не приложу, какого хрена я тебе занял. Знал ведь, что не отдашь. Пользуешься ты, Глебушка, моим дружеским расположением, ох, пользуешься… Только не говори, что опять занять пришел.

– Кстати, насчет долга, Димон, – хохотнул гость, вынул из кармана бумажный сверток и небрежно бросил на стол. – Забирай, тут все до копеечки.

Майор Крикун весьма удивился, развернул сверток и озадаченно уставился на пачку наличности – там были гривны, российские рубли и даже пара банкнот с изображением Бенджамина Франклина. Бегло перелистал – примерно сходилось.

– Ничего себе, – присвистнул он. – Молодец, Глебушка, хвалю, уважаю, не ожидал. Случилось что? Ограбил кого или клад нашел?

– Зарплату получил, – хохотнул майор. – Я же давал тебе слово офицера, а ты не поверил. Ладно. – Хомутов хлопнул ладонями по коленям. – Дальше поеду. А ты все по старинке? – хихикнул он, кивнув на потрепанный гроссбух.

– Привычка, не люблю эту технику, – объяснил Крикун. – А надо будет, помощник перепечатает.

– Ну, бывай, дружище. – Хомутов повторно протянул руку, поднялся. Но тут что-то вспомнил. – Да, чуть не забыл… Слушай, майор, у меня же поручение от Порохова. Он лично просил хорошее шампанское, коньячок, конфеты – пару коробок… Ну, и все, наверное.

– У комбрига день рождения? – удивился Крикун. – Или любовницу завел?

– Какую любовницу? Жену с ребенком встречать поедет… Вот черт. – Хомутов стушевался. – Он же просил никому об этом не говорить, опасается наш комбриг чего-то, это его дела… Ладно, дружище, тебе можно. Жена и дочь к нему приезжают из Воронежа завтра. В три часа ночи поедет лично встречать на погранпост «Вишняки». Просил никому ни слова. Так что ты могила, уяснил? Так есть конфеты с вином? Давай, майор, тащи припасы. Я знаю, у тебя есть. Не самогон же комбригу на стол ставить. Он жену и дочь уже полгода не видел, как после ранения в Донбасс вернулся.

– Командиру – да не дать? – заулыбался Крикун. – Да для нашего комбрига я даже устриц в ананасе достану. Посиди минуту. – Крикун удалился в соседнюю комнату, через минуту вернулся с хрустящим, доверху набитым пакетом, передал майору. У пакета была приятная тяжесть, и в нем что-то мелодично позвякивало. – Держи, майор, скажи, пусть не беспокоится насчет отдачи, не надо ничего. Устриц, конечно, нет, но ананас в нагрузку положил. Не жалко для батяни.

Офицеры обменялись рукопожатием, Хомутов напоследок овеял кабинет коньячным амбре и удалился. Крикун в оцепенении стоял перед столом, потом повертел пачку с возвращенным долгом, бросил ее в верхний ящик стола. Мысли кишели в голове, как черви после дождя. Его лицо то озарялось вдохновением, то погружалось в тень. Он неуверенно опустился на свое рабочее место, взял ручку, придвинул к себе гроссбух. Но писать начал не сразу, мысли витали где-то далеко…