Глава 13

Суть Клетки крови заключалась в том, что все в ней было неправильно.

Проще всего описать ее форму. Это был огромный куб, высеченный в камне. Что касается прочего – казалось, в комнату когда-то посадили душевнобольного и позволили ему вдоволь повеселиться.

Неправильность – вот главная ее черта.

Попробую еще раз.

Все происходило разом. Все одновременно. Все двигалось. Все стояло на месте.

Точно могу сказать, что Караульные скользили прочь от лифта по обе стороны от нас. В роли наших конвоиров они до нелепости походили на свадебных гостей. Когда я в последний раз бывал на свадьбе, по обе стороны от меня, широко улыбаясь, стояли мои друзья, и я шел к алтарю рука об руку с Хелен. В воздухе кружились конфетти. Это был лучший день в моей жизни.

Теперь же меня окружали роботы смерти. За мной следовали наемная убийца, бывшая подруга-коматозница, а последним, извиваясь на руках Караульного, двигался Доктор. Казалось, он одновременно ухитряется делать две вещи. Сейчас, вспоминая это, я не могу понять, как такое вообще возможно.

С одной стороны, он звал Клару.

С другой – пока мы двигались вдоль ряда роботов, он напевал «Тореадора» из оперы «Кармен».

Я бы засмеялся, но Клетка крови… нет, не знаю, как описать.

Нетрудно было догадаться, что Доктору уже доводилось бывать в таких местах – местах, что существуют лишь в ночных кошмарах.

Абесса, которая когда-то сражалась на передовой, выругалась и с отвращением отвернулась. Вряд ли это помогло. Запах, насыщенный, металлический запах – он был везде.

Я не мог не думать о нем. Мои мысли вновь и вновь возвращались к этому запаху, пытались увернуться, ускользнуть, убежать от него.

На цыпочках мимо спящего великана.

Фи-фай-фо-фам… Чую кровь.

Нет, нет, нет.

Еще раз.

Так не пойдет. До сих пор я неплохо справлялся. Поведал вам историю. Не щадил себя, рассказывал всю правду. Пусть даже те заметки, что я тогда писал, выставляют меня дураком или лжецом. Я старался изо всех сил. Но эта Клетка крови… не знаю, как это могло произойти.

Лучше всего начать с другого конца. Вся комната была убрана и обставлена не безумцем и даже не человеком, но тем, кто пытался понять человека.

Если учесть, что все произошедшее здесь сотворила машина, – возможно, понять будет проще.

Позднее Доктор рассказал мне о часовых роботах, для которых люди были не более чем источником запчастей. И еще – о существах в серебристой броне, которые считали людей внутри себя не более чем низшим видом. Все эти истории казались сказками. Сказками, которые рассказывают только очень непослушным детям.

Комната была обработана.

Тюрьма была обработана.

Владелец Клетки крови не просто так бросал тела стражей лежать на месте. Он намеренно оставлял их на растерзание Караульным. Его интересовали только заключенные.

Выживание – странная вещь. Несколько страниц назад я был счастлив, что хоть кому-то из заключенных удалось спастись на Седьмом уровне. Затем, когда Седьмой взорвали, я был безутешен. И снова счастлив, узнав, что они все-таки выжили.

В Тюрьме оставалось еще более сотни заключенных. Я сожалел, что они не спаслись, потом радовался за них, затем беспокоился о том, что их ждет. Теперь же было слишком поздно. Все они попали сюда. Вот она, моя последняя ошибка.

Когда в Тюрьму прибывают новые осужденные, их заносят в систему. Эта обычная и действенная процедура дает им понять, что главные здесь мы. У них забирают одежду и личные вещи. Дают другую одежду, присваивают номер. Регистрируют, архивируют, сортируют.

Именно это и происходило здесь, в Клетке крови. Оставшихся заключенных обработали и рассортировали.

«Обработали» – неплохое слово. Регистрация, архивация, сортировка. Все это – отличные и уместные выражения, если речь идет о вещах или документах. Но не о человеческих телах.

Многочисленные части тел заключенных были вырваны и сложены… в кучи.

Надеюсь, вы брезгливы. Я – да. Поэтому дальше описывать не буду. Если не придется.

Никакая это не сказка для непослушных детей.

В комнате, помимо нас, находились еще трое. Бентли, похоже, была в порядке, Клара – в ужасе. И существо.

Именно его мы уже видели дважды. Именно это существо убило Лафкардио, и оно же пришло за нами на Шестой. Но теперь оно значительно прибавило в размерах.

По сути, это был Караульный. С тем же успехом, с каким Марианну можно назвать Караульным только потому, что из него сделана ее коляска. Но это был очень большой Караульный. Прежде он был покрыт полиэтиленовой пленкой. Теперь она почти исчезла. Оставшиеся обрывки напоминали пятна на фартуке мясника.

Караульный вырос. Он похитил несколько других Караульных и дополнил ими себя, став от этого намного больше. Но Караульными он не ограничился.

Поначалу Существо не обратило на нас внимания и продолжало бродить среди омерзительных куч. Раскладывало органы по местам. Примеряло их на себя. Отбрасывало в сторону.

– Мерзко, да? – подала голос Клара.

– Клара, – Доктор слабо махнул ей рукой. – Ты в норме?

– Ага, – ответила она.

При взгляде на Клару в это трудно было поверить. Она была прикована к покрытому пятнами крови столу и явно перепугана до полусмерти.

– Он пока что нас не трогает. А у вас как дела? Тебя теперь носит на руках робот-нянечка? Серьезно? Пальчик бо-бо?

Доктор заерзал в руках Караульного.

– Мне вообще-то ногу прострелили.

– Ту же самую ногу? – Клара поцокала языком, изо всех сил стараясь не показывать испуга. – Не везет тебе.

Доктор не ответил. Он осматривал комнату, видимо, пытаясь мысленно расставить все в ней по местам. Огромное существо. Груды аккуратно разложенных частей тел. Бентли и Клара, прикованные к слегка покосившимся столам, похожим на операционные. Рядом находился канализационный люк, откуда исходил тошнотворный запах.

Я подошел к Кларе. Существо не стало мешать.

– Мне очень жаль, – сказал я ей. – Такого зрелища врагу не пожелаешь.

– Ничего, – сказала Клара. – Думаю, мой мозг один раз на это посмотрел и выключился. Видеть сны по ночам я себе позволю не скоро.

– Я понятия не имел, что здесь такое, – заверил я ее. – Честное слово, вообще никакого.

Клара засмеялась. В этой комнате смех звучал ужасно.

– Все это время у вас в Тюрьме была скотобойня, а вы и не заметили? Управитель из вас хоть куда.

Я кивнул.

– Не могу не согласиться, – я взглядом указал на Доктора. – Что он задумал?

– Что-нибудь, – ответила Клара. – Надеюсь.

Доктор все так же лежал в руках Караульного. Осматривал комнату. Размышлял.

Бентли пришла в себя и уставилась на Доктора.

– Чего стоите? – воскликнула она. – Вытащите нас отсюда!

Доктор покачал головой.

– Нужно сначала придумать план.

– Вам нужен план? Да пожалуйста! – рявкнула Бентли. – Не стойте сложа руки, а действуйте! Сделайте хоть что-нибудь!

Доктор повернул голову, чтобы осмотреть остальную часть комнаты. Затем шепнул своему Караульному: «Но!», и тот двинулся в сторону Бентли, неся Доктора к ней.

Бентли начала кричать. Ужас и паника перешли в истерику. В своем гневе она винила Доктора за все произошедшее в Тюрьме, за смерть стражей, за Седьмой уровень, за все, что случилось на Родине, за чуму, за то, что Система рушится день за днем.

– Все это, – невнятно бормотала она, – случилось потому, что вы все сделали не так. Все всё всегда делают не так!

Доктор приблизился к Бентли. Их лица были на одном уровне.

– Ответьте мне на один вопрос, – сказал Доктор: – Почему это существо вас не убило? Ему не нужны были другие стражи, даже бедняга Лафкардио ему был не нужен. Потому что все они были невиновны. Но вас оно оставило в живых. Почему?

Бентли с немой яростью уставилась на него.

– Хотите, чтобы я действовал? – Доктор не сводил глаз с Бентли. – Скажу вам вот что: план у меня есть. Но я от него совершенно не в восторге. Знаете, что мне больше всего нравилось в Тюрьме? Ничего не нужно решать. Пусть недолго, но мне было спокойно. Последние пару тысяч лет я каждый день просыпался с одной и той же мыслью – а нельзя ли было поступить лучше? Найти другой выход? Но последние пару недель мне не приходилось думать об этом. Я волновался лишь о том, насколько плох мой завтрак. Но все хорошее когда-нибудь кончается, – Доктор тяжело вздохнул. – Так что да, сейчас я буду действовать.

Доктор толкнул Караульного, и тот двинулся прочь. Бентли молча смотрела им вслед.

Да, его речи по-прежнему разили наповал.

Доктор посмотрел на существо. Оно продолжало копошиться в грудах тел.

– Как мне его называть? – спросил Доктор.

Караульный, что нес его на руках, подал голос:

– Его имя – Судья.

– Серьезно? – Доктор наблюдал, как существо направляется к картотечному шкафу. Оно открыло ящик, вытащило оттуда нечто отвратительное и засунуло внутрь себя. Затем задвинуло ящик обратно и отошло от шкафа.

– Судья, – пробормотал Доктор. – И для чего он нужен?

– Он пока не знает, – ответил Караульный и замолк, очевидно, не собираясь больше отвечать на вопросы.

Доктор продолжал смотреть на Судью.

– Ты умеешь разговаривать? – спросил он. – Я хочу с тобой поговорить.

Судья замер. Похоже, он наконец заметил Доктора.

Не забывайте – Бентли сама велела Доктору действовать. Просто помните об этом. Отчасти она сама виновата. Сама напросилась, сама это заслужила. Я мысленно повторяю это, когда вспоминаю, что произошло дальше.

Небрежно приблизившись к Бентли, Судья схватил ее, приподняв над столом. А затем – завладел ее голосом.

Он просто взял и засунул Бентли внутрь себя. Там ведь было немало места. И она поместилась. Более-менее. С небольшим только хрустом. Усики и щупальца влажно обвились вокруг нее и крепко сжались. И наконец, после одиночного крика и долгого, ужасного молчания Бентли заговорила с Доктором.

– Я узнаю тебя, – прохрипело существо ее голосом. – Ты не такой, как прочие. Ты хотел поговорить со мной? Говори.

Доктор сглотнул.

– Я не уверен… – сухо ответил он. – Что оно того стоило.

Стеклянные глаза Бентли взглянули на него с выражением, которое можно было принять за насмешку.

– Повторяю, – сказал Судья. – Ты хотел со мной поговорить.

– Для чего ты нужен? – спросил Доктор.

Судья немного помолчал.

– Не знаю. Мое предназначение мне не ясно. Меня создали как последнее оружие. Чтобы уничтожить все живое в Тюрьме, – бровь Бентли дернулась, то ли насмешливо, то ли хмуро. – Но в этом не было необходимости. У заключенных и без того было достаточно причин умереть. Я для этого не нужен. Это неправильно, – губы Бентли приоткрылись, и воздух с шипением вырвался наружу в ужасной попытке вздоха. – Это неправильно.

Доктор подтолкнул своего Караульного, и тот двинулся к Судье.

– Ты, видимо, очень плохо знаешь людей. Некоторые из них, желая кого-нибудь убить, предпочитают действовать наверняка.

– Ты прав, – признал Судья. – Я плохо знаю людей. Поэтому я начал их изучать. Когда сбои в системе меня активировали, мне стало любопытно. Меня назвали Судьей. Я должен судить людей за их преступления. Именно это я делаю.

– Надевая части их тел как украшения? – Доктор вскинул бровь, тело Бентли сделало то же самое.

– Население Системы вымирает от чумы. Мне требовалось разрешение Родины на проведение исследований для выяснения причин болезни. По условиям заключения, согласие осужденных на участие в клинических испытаниях не требуется.

Извиваясь в мертвой хватке Караульного, Доктор указал на аккуратные тошнотворные кучи:

– Это – клинические испытания?

Судья был невозмутим.

– Согласно распространенному мнению, причиной болезни является грех. Моя цель – выяснить, так ли это. В их телах я ищу лекарство. Изучаю всех виновных заключенных, определяю источники их грехов, – он указал на свои кошмарные украшения, – А затем надеваю их. Так я лучше их понимаю.

Доктор долго смотрел на Судью. Несколько раз он будто бы хотел что-то сказать, но так и не вымолвил ни слова.

– Из полученных мною образцов стало очевидно, – продолжал Судья, – что люди способны сотворить друг с другом множество различных преступлений, и их мотивы сложны и противоречивы. Люди поступают неправильно, потому что считают, что это правильно, или потому, что хотят помочь другим. Люди причиняют боль тем, кого любят. Изучив грехи заключенных, я очень многое узнал о людях.

– Они сложны, не правда ли? Вот только ты кое-что упустил… – начал Доктор, но Судья перебил его.

– Я узнал много… но недостаточно. Мне требуется полная картина.

– Это он про нас, что ли? – прошептал я Доктору.

– Если бы, – пробормотал Доктор. – Похоже, он не просто выдумал для себя смысл жизни. Он собирается в поход.

Судья наклонился к Доктору. Голова Бентли, отвратительно оскалившись, качнулась вперед.

– Ты интересен, – сообщил Судья Доктору. – Ты осознал свои ошибки. Ты дополнил себя этой машиной так же, как я поглотил множество машин. Ты меня понимаешь.

Доктор начал возражать, но Судья снова перебил.

– Нужно завершить исследование. Собрать больше образцов. Чтобы сделать это, я должен покинуть Тюрьму. Ты поможешь мне в этом, – Судья откинулся назад и указал на Клару. – Иначе мне придется изучить ее.

– Нет! – рявкнул Доктор. – Она не отсюда! Она невиновна!

– Пожалуй, – губы Бентли вновь сложились в тошнотворную ухмылку. – Это привнесет в мое исследование выгодное разнообразие. С чего бы начать?

Доктор отчаянно барахтался в тисках Караульного. Я почувствовал себя совершенно беспомощным.

Время от времени зажатые в щупальцах Судьи конечности Бентли слегка дергались. Это заставило меня задуматься, а мертва ли она на самом деле. Я надеялся, что мертва. Бентли мне никогда особо не нравилась, но даже она такого не заслужила.

Доктор посмотрел на меня.

– Итак, Управитель… – он говорил чуть слышно, буквально выдыхая слова. – Вот оно, человечество, – он с усилием обвел рукой комнату. – Не знаю, ради чего я вообще стараюсь. Бедность? Болезни? Уборка? Нет, у нас полно других забот. Но как только представляется возможность кому-нибудь навредить – желающих море. И вот результат… Только люди могут быть настолько глупы.

– Я… я не виноват! – возмутился я, но Доктор уже начал ехидно меня передразнивать.

– Не виноват, ха! – он повернулся и ткнул пальцем в Судью. – Эй, Судья, слышал? Он не виноват!

Судья наклонился к Кларе. Руки, когда-то принадлежавшие другим людям, ощетинились ножами и скальпелями.

Доктор отчаянно задергался, пытаясь высвободиться из железных объятий робота.

– Знаешь, Клара, я солгал. Боюсь, ты умрешь, и в этом виноват я, – мягко сказал он. – Потому что главный дурак здесь – я. Я думал, эти люди достойны спасения. Но построить подобную мерзость могли только они, – он кивнул на Судью. – Не обижайся, но ты ужасен. В Тюрьме, и без того полной смертельных ловушек, они создали дополнительное оружие массового уничтожения. Вот только оно оказалось слишком разумным и решило, что не может быть просто запасной машиной смерти. Нет, конечно. Оно хочет найти смысл жизни. И как, получается?

Судья отвернулся от Клары и посмотрел на Доктора.

– Правосудие должно свершиться.

– Именно, – Доктор медленно свел руки в хлопке. – Ты, как древний египетский бог, взвешиваешь людские души, один отвратительный кусок за другим, но не можешь найти ответ. Поэтому хочешь отправиться к звездам. А все потому, что ты – совершенно – никому – не нужен, – Доктор чеканил каждое слово. – И я не могу этого допустить.

Все молчали. Наконец Судья пошевелился. Нижняя челюсть Бентли расслабленно отвалилась.

– Я должен знать.

– Нет, солнышко, не должен, – голос Доктора показался мне очень старым и очень усталым. – Они не стоят того, Судья. Ты глуп, я тоже, но нет больших глупцов, чем они.

Я хотел возразить, но эта комната, Судья, ужас на лице Клары… все это меня остановило.

– Ты – чудовище, выдуманное идиотами, – рявкнул Доктор.

– Я не чудовище, – сухо ответил Судья мертвыми устами Бентли. – Я желаю стать гармоничным существом.

Доктор махнул рукой, указывая на груды останков.

– И как, узнал что-нибудь интересное?

– Я узнал многое, – Судья навис над Доктором. – Я узнал многое о грехах, что угнетают людей. Если я вскрою тебя, в каких преступлениях ты окажешься виновен?

– Поверь, – мрачно сказал Доктор, – лучше тебе этого не знать.

– Последняя возможность, – сказал Судья, протягивая руки к Кларе. Челюсть Бентли при каждом слове влажно щелкала. Как же мне хотелось, чтобы она перестала так делать. – Иначе я разберу твою спутницу на части, а следом и тебя.

– У нее имя, между прочим, есть, – вздохнул Доктор.

– Имена имеют значение? Мне важно это знать, – голова Бентли склонилась к нему, ее рот был разинут, а глаза пусты и стеклянны.

Я шагнул вперед.

– Меня, – сказал я и изумился собственным словам. – Суди меня.

Судья повернулся, обратив невидящий взор Бентли ко мне. До чего же странно – я понял, что именно в этот миг Бентли впервые по-настоящему посмотрела мне прямо в глаза. Похоже, она действительно меня ненавидела.

– Вы вне сферы моих полномочий, – с сожалением сказал Судья. – Вы – представитель власти. Я не предназначен для изучения представителей власти. Они вне подозрений.

Доктор расхохотался.

– В кои-то веки вы решаетесь на благородный поступок, Управитель, – сказал он мне. – И узнаете, что ваши старые приятели даже этого вам не позволили. До какой же степени порочно ваше государство.

– Я могу это исправить, – сказал я.

Доктор пожал плечами.

– Уже поздно, – ответил он. – Спастись можно, лишь совершив нечто ужасное. Нечто, чего я делать очень не хотел.

Изо всех сил дернувшись, он выскользнул из рук Караульного, подполз к спящей Марианне и встал рядом с ней.

Я похолодел.

Проснулась Марианна быстро. Абесса отключила подачу лекарств, и Марианна вздрогнула. Ее веки затрепетали, а с губ сорвался тихий стон.

Судья утратил интерес к Кларе и направился к Марианне. Внезапно он замер.

– Ты ее помнишь, верно? – Доктор повернулся к нему. – Ты пощадил ее на Шестом уровне. Забрал всех, но оставил ее. Помнишь?

– Я… помню… – неохотно признался Судья.

– И ты тоже это помнишь, да, Марианна? – мягко спросил Доктор.

Женщина в коляске очнулась, задрожала и захныкала.

– Он мог прекратить… мои страдания. Я умоляла его… но он даже не посмотрел на меня.

– Более того, он ушел, – сказал Доктор и повернулся к Судье. – Почему?

Судья промолчал.

– Так и думал, что ты не скажешь, – Доктор кивнул. – Неважно, я и так знаю ответ. По той же причине ты заговорил со мной. Ты думал, что Караульный – часть меня. И Марианну ты пощадил, потому что почувствовал в ней родственную душу. Верно? Она – гибрид Караульного и человека. Ты увидел ее и пощадил. Потому что именно таким ты и хочешь стать.

– Она – идеально гармоничное существо, – сказал Судья.

И тут раздался звук. Кошмарный звук, который я надеялся никогда больше не слышать. Смех Марианны Глобус.

Доктор шагнул ближе к Судье и выпрямился.

– Это она-то идеально гармонична? А как насчет тебя? Суди себя сам. Скажи мне, насколько ты гармоничен.

Судья задумался над приказом Доктора. На какое-то мгновение я понадеялся, что этим все кончится. Что Судья просто возьмет и развалится, превратившись в груду собственных грехов.

Вместо этого существо издало странный, нечеловеческий звук, подняло Доктора в воздух и потянуло к себе. Судья обхватил Доктора извивающимися усиками. Он собирался разорвать его на части.

– Гармоничное существо? – прохрипел чей-то голос.

Марианна медленно двинулась к Судье, ее лицо исказилось от боли.

– Хочешь узнать, какова гармония на вкус?

Судья отступил назад, таща за собой Доктора.

– Ты – образец.

Марианна продолжала скользить вперед, ее голова качалась из стороны в сторону.

– Мне приходилось принимать решения. Ужасные решения. Такова была моя работа. И люди ненавидели меня за это. Бентли меня ненавидела. В колониях погибла вся ее семья. Поэтому она рассказала мне, как сбежать. Это была ее ловушка. Ее месть. Она сделала это со мной, – Марианна культей указала на тело Бентли. – Она считала, что я это заслужила. Вот оно, правосудие. Когда пришла смерть, мне наконец стало немного лучше. Но они не позволили мне умереть.

Теперь она двигалась очень быстро, не останавливаясь, ближе и ближе к Судье. Я услышал протяжный вой. Судья пятился, а Доктор яростно извивался в его мертвой хватке.

Голос Марианны окреп. В нем гремела ярость.

– Бентли сделала это со мной, и думаю, она радовалась, что я осталась жива. Поначалу. Но потом и для нее это стало невыносимо. И никто не решился просто дать мне умереть. Даже Управитель.

– Марианна… – начал я.

– У него никогда не хватало духу на такое, – ее голос был почти ласков. – Наверное, единственный, кому хватило бы – Доктор. Но он никогда в этом не признается. Потому что он – герой.

Доктор молча пытался вырваться из щупалец Судьи. Сказать по правде, выглядел он не очень героично. Особенно когда Судья отшвырнул его в сторону, и Доктор приземлился в кучу изорванных тюремных униформ.

Марианна продолжала скользить вперед по Клетке крови. Вой нарастал. Судья снова попятился и замер, упершись во влажную стену комнаты. Дальше отступать было некуда, а Марианна надвигалась. В том, что осталось от ее руки, что-то заблестело.

Я повернулся к Абессе.

– Остановите ее, остановите сейчас же!

Абесса вскинула оружие и несколько раз выстрелила в спинку кресла Марианны. Это должно было ее остановить, но ничего не произошло.

В этот самый миг Абесса поняла, что аккумулятор из ее винтовки куда-то исчез.

Я похолодел.

– Марианна, – воскликнул я. – Пожалуйста, не надо!

На короткий миг Марианна развернула кресло и посмотрела на меня.

– Помните, Управитель, – сказала она. – Это лишь простой народ. Они не считаются.

Она бросилась к Судье, а вой становился все пронзительнее.

– Давай! – рявкнула она. – Я – твой ответ! Суди меня! Суди! Меня! Потому что я – виновна!

Судья вжался в стену – огромное чудовище в страхе съежилось перед крошечной, изуродованной Марианной.

Кажется, сначала я выкрикнул ее имя.

Или же сначала взорвался аккумулятор.

Или же первой закричала Марианна.

Или то, что осталось от Бентли.

Но когда прогремел взрыв, в Тюрьме воцарился покой.