Глава 19

Редакция «Лос-Анджелес таймс» находилась напротив полицейской штаб-квартиры на Спринг-стрит. Оба здания буквально смотрели друг на друга через улицу, и Босх даже знал одного начальника, который всегда задергивал шторы в кабинете, не сомневаясь, что за ним подглядывают люди из газеты. Гарри оставил машину в гараже, но не стал подниматься в свой отдел. Вместо этого он решил прогуляться и направился по Первой улице к Мариачи-плаза. Он не собирался ничего расследовать и узнавать, просто ему нравилось посещать место преступления во время следствия. Босх называл это «почувствовать обстановку». Всегда находились какие-то мелочи и детали, на которые стоило взглянуть даже спустя много лет. Не говоря уж о том, что здесь каким-то образом ощущалось присутствие убитых. Босх реально его чувствовал – и не важно, что об этом подумали бы другие.

В центре города стояло приятное тепло – не то что в аэропорту, где от океана всегда тянуло холодом. Пока Босх шел по Первой улице и через Маленький Токио, солнце согревало ему плечи. Переходя мост, он заметил, что в переплетение ограды воткнут маленький букет цветов. К нему было прикреплено картонное сердечко с надписью: «Памяти Ванессы». Сам не зная зачем, Босх достал телефон и сфотографировал этот импровизированный мемориал, посвященный какой-то женщине – или, возможно, девушке, – которая прыгнула с моста. Расставленные рядом камеры не могли помешать всем самоубийцам.

Гарри подошел к перилам и посмотрел вниз. Не пожалела ли Ванесса о своем решении в те короткие секунды, когда летела в воду?

Босх взглянул на часы и пошел дальше. Через пару кварталов он оказался на Мариачи-плаза. Как обычно, в субботний день на маленькой площади толпилось много музыкантов, местных жителей и уличных торговцев. Босх подумал, что в ту субботу, когда подстрелили Орландо Мерседа, здесь была такая же суета. Возможно, стрелок на это и рассчитывал. Больше людей, больше паники, больше разбегающихся во все стороны зевак. Может, это входило в его план?

Гарри перешел через улицу и стал пробираться сквозь толпу. Две или три группы мариачи исполняли песни, но это не было похоже на музыкальную дуэль. Скорее они просто разогревались в ожидании заказов, которые рассчитывали получить сегодня вечером.

Босх увидел, что дверь в книжный магазин открыта и внутри толпится много людей. Рядом висел рекламный баннер. «Лос-Анджелес – как мозги. Их используют на двадцать процентов. Представьте, что будет, если использовать все сто!»

Босх направился к метро, поскольку прогулка заняла больше времени, чем он ожидал, а ему не хотелось опоздать на встречу с Вирджинией Скорняк. Он решил проехать одну остановку в подземке. Можно выйти на станции «Маленький Токио», а дальше пройти пешком. Это сэкономит ему четверть часа.

Но когда Гарри подходил к эскалатору, его кто-то окликнул. Он оглянулся и увидел Люси Сото.

– Что ты здесь сделаешь? – поинтересовался он.

– То же самое я хотела спросить у тебя, – ответила напарница.

Босх пожал плечами. Он не собирался рассказывать Сото о своей встрече с репортершей, по крайней мере пока.

– Так, решил взглянуть, как тут бывает по субботам. В тот же день недели, когда случилась стрельба. Просто почувствовать это место, приглядеться.

– У меня та же история.

Босх кивнул. Не зря он думал, что из нее выйдет хороший детектив.

– Ты собираешься ехать на метро? – осведомилась Сото.

– Да, – отозвался Гарри. – Я оставил машину возле офиса и пришел сюда пешком. Метро сэкономит мне время.

– Хочешь сказать, что у Гарри Босха есть единый билет?

Она его подкалывала. Намекала на то, что он, старомодный консерватор, не любит всяких новшеств. Метро в городе появилось сравнительно недавно, и местные старожилы его не жаловали.

– Вообще-то есть, – ответил Босх. – Никогда не знаешь, где он может пригодиться.

– Хочешь, я тебя подброшу? У меня машина.

Люсия кивнула в сторону фургончиков, припаркованных вдоль площади. На каждом из них было написано название музыкальной группы и телефонный номер. В конце длинного ряда стоял красный двухместный кабриолет с опущенным верхом.

– Звучит заманчиво. Впрочем…

Машина оказалась маленькой и с низким полом. Босх с трудом втиснулся в салон и осторожно опустился в кресло.

– Я чувствую себя как в байдарке, – пробормотал он.

– Расслабься, – посоветовала Сото. – Тебе понравится. Уверена, твоя дочка хотела бы такую.

– А кто ей разрешит? Здесь нужно бронированное кресло.

– Просто усядься поплотнее. Долетим за пять минут.

– Тут по-другому и не сядешь.

Сото рванула с места, и Босха вдавило в кресло. На перекрестке с Бойл она проскочила на зеленый и в одну секунду перелетела через мост. Босх с трудом сдержал улыбку.

– Ты ничего не сказал мне насчет Бонни-Брае! – крикнула Люсия сквозь рев мотора.

Босх посмотрел на Сото. Ее глаза были скрыты за темными очками с ветрозащитными щитками.

– Просто я еще не ознакомился с делом! – прокричал он в ответ. – Почитал вырезки в самолете, но там еще много всего.

Напарница кивнула:

– Ладно. Расскажешь, когда захочешь.

Они остановились на перекрестке возле Аламеды, поэтому на сей раз Босху не пришлось напрягать связки.

– Нет никаких гарантий, что у нас вообще получится, – заметил он. – Как я говорил, мы можем навестить в тюрьме парней из банды и попытаться развязать им язык. Но у нас мало шансов. Стоит кому-то узнать, что они сотрудничают с копами, и их тела найдут в помойке. Трудно найти человека, который пойдет на такой риск.

– Я знаю, – ответила Сото. В ее голосе прозвучала нотка обреченности.

– Короче, поживем – увидим, – заключил Босх.

Остаток пути они проехали молча. Через пару минут Люсия свернула на Спринг-стрит и притормозила у полицейского участка. Сама того не зная, она доставила его прямо к месту назначения – редакции газеты «Таймс». Босх бодро вылез из машины.

– Спасибо, что прокатила. Ты теперь домой?

Сото кивнула и улыбнулась:

– Домой.

– Тогда до завтра.

– Ага. До завтра.

Сото снова рванула с места, и Босх проследил за ее машиной, пока она не свернула на перекрестке. Потом перешел через улицу и повернул в переулок, примыкавший к зданию «Таймс».

Главный вход в редакцию находился на углу Спринг-стрит и Второй улицы. Босх вошел внутрь и увидел Вирджинию Скорняк, которая стояла в вестибюле и нажимала кнопки на своем телефоне. С тех пор как они виделись пару лет назад, в ее внешности произошли некоторые перемены. Вирджиния сменила прическу и очки, и это ей шло.

– Джинни?

Она подняла голову и улыбнулась:

– Гарри.

– Прости, что заставил ждать.

– Все в порядке. Ты вовремя. Меня так заинтриговал твой звонок, что я приехала раньше времени. Хочешь подняться?

– Конечно.

На самом деле Босх немного нервничал. Он часто общался с репортерами из «Таймс», но ни разу не был в самой редакции. Полицейские могли заходить в их здание по своим жетонам и обедать в кафетерии на первом этаже. Босх часто пользовался этой любезностью со стороны газеты, поскольку в штаб-квартире имелись только автоматы с закусками, но редакция оставалась для него неизвестной и запретной территорией. Он был рад, что сегодня суббота и в здании мало народу. Чем меньше людей его здесь увидят, тем лучше.

Комната редакции на третьем этаже оказалась почти такой же просторной, как и его отдел. И такой же безлюдной. Скорняк проводила его в свой отсек, тоже очень похожий на тот, в каком работал сам Гарри. Оглядевшись по сторонам, он увидел все те же безделушки на столах, кресла с фамилиями на спинках, стопки папок и ворохи бумаг.

– Что-то не так? – спросила Скорняк.

– Нет, все в порядке, – ответил Босх. – Просто никогда здесь раньше не бывал.

– Обычная редакция. Точнее, то, что от нее осталось. Можешь взять кресло у того стола. Там больше никто не работает.

Вирджиния имела в виду кризис, который коснулся всей газетной индустрии в целом и «Лос-Анджелес таймс» в частности. Босх слышал, что штат многих изданий сократился почти наполовину из-за падения тиражей и ухода читателей в Интернет.

Он придвинул себе кресло и сел рядом со Скорняк, которая уже барабанила по своей клавиатуре.

– Ты сказал, тебя интересуют три последних предвыборных кампании. С какой начнем?

– С самой ранней.

– Я так и думала – как видишь, данные уже на экране. Если говорить о Чарльзе Бруссаре, он делал личные, корпоративные и неденежные пожертвования. Причем играл в беспроигрышную лотерею.

Босх наклонился к монитору компьютера, но появившиеся там цифры ничего ему не сказали.

– То есть? – уточнил он.

– Он ставил сразу на двух кандидатов, – пояснила Скорняк. – На Зейаса, победившего в гонке, и на Роберта Инглина, вылетевшего в первом туре.

Босх знал, кто такой Роберт Инглин. Это бывший представитель городского совета, вечный кандидат на всевозможные муниципальные посты. Как человек с Вудлэнд-Хилл, он всегда имел солидную поддержку в Уэлли.

– О каких неденежных пожертвованиях идет речь? – спросил Гарри.

– Полный список будет только в понедельник, – ответила Скорняк. – Но обычно это какое-нибудь мероприятие по сбору денег, которое устраивает спонсор.

– Например, ужин.

– Вот именно. Бруссар платит за место, еду, обслуживающий персонал и все оформляет как пожертвование. Взгляни на эти цифры. Бруссар сделал неденежное пожертвование Инглину двенадцатого января две тысячи четвертого года. И в тот же день в его предвыборный фонд поступило множество взносов по двести пятьдесят долларов каждый. Очевидно, он устроил ужин в пользу Инглина, и входной билет стоил по двести пятьдесят баксов с носа.

Босх достал блокнот и записал дату. Судя по всему, это и была вечеринка в доме Бруссаров, куда пригласили «Лос-Рейес Халиско» и где Анхель Охеда познакомился с Марией Бруссар. Если они смогут это подтвердить, показания Охеды станут гораздо более весомыми. Что будет иметь важное значение, если дело дойдет до прокураторы и конкретных обвинений.

– Хорошо, – сказал он. – А когда Бруссар стал спонсировать Зейаса?

Скорняк прокрутила страницу вниз и ответила:

– Позже. Первый взнос был в мае, перед вторым туром.

Она указала на строчку с цифрами. Босх наклонился поближе к монитору и записал дату и размеры взноса.

– Это максимальная сумма? – спросил он.

– На тот момент – да, – подтвердила Скорняк. – Здесь он выложился по полной.

Босх откинулся на кресле и взглянул на свои записи. Орландо Мерсед получил свою пулю в апреле, между взносом в пользу Инглина в январе и пожертвованием для Зейаса в мае. Босх задумался, что это может значить. Действительно ли Бруссар хотел перестраховаться, ставя на обоих кандидатов, или просто переметнулся от Инглина к Зейасу? Если да, то почему?

– Что теперь, Гарри? – спросила журналистка.

– Как насчет следующих выборов?

Скорняк нажала несколько клавиш, и на экране появились данные за 2008 год. Она ввела в поиск имя Бруссара и некоторое время всматривалась в монитор.

– Здесь он снова с Зейасом, – сообщила она. – И снова жертвует большую сумму.

– Опять с перестраховкой? – поинтересовался Босх.

– Ты про спонсорство других кандидатов?

Босх кивнул. Вирджиния взглянула на экран, сопоставляя данные.

– Он участвовал во многих выборах, – ответила она. – И иногда поддерживал разных кандидатов. Но после первого взноса в пользу Зейаса он больше никого не финансировал по-крупному. Зейас стал его любимчиком.

– Ясно, – отозвался Босх. – Теперь Зейас баллотируется в губернаторы. Он уже начал сбор пожертвований? И участвует ли в этом Бруссар?

– Это данные из федеральной базы, нужно копнуть глубже… – На экране появились новые таблицы, и Скорняк пробежала по ним взглядом. – Ну да, – произнесла она наконец. – Он снова крупный спонсор – жертвует большие деньги в избирательный фонд Зейаса.

Босх кивнул и сделал запись в блокноте.

– Что-нибудь еще? – спросила Скорняк.

– Думаю, пока хватит, – ответил Босх. – Спасибо.

– Ты должен мне «Маргариту». Но я готова тебе ее простить, если ты расскажешь, что происходит.

Босх помолчал, обдумывая ответ. Он понимал, что надо дать Вирджинии какую-нибудь информацию, поскольку иначе она может взяться за дело сама, а если имя Бруссара раньше времени выплывет наружу, это будет катастрофа.

– Давай сделаем так, – предложил Гарри. – Я поработаю денек над этой информацией, а потом поговорим. Я не хочу, чтобы ты копала без меня. Это может быть опасно.

Скорняк скрыла улыбку.

– Черт, да ты ловишь меня на крючок. Расскажи мне что-нибудь, Гарри. Пожалуйста!

– Прости, но я правда не могу. Ты мне очень помогла, и я тебе обязан, однако сначала мне надо кое-что проверить. Что ты делаешь завтра? Я бы мог… Ах да, у тебя же день рождения. Я забыл.

– Завтра я ничего не делаю. Думаешь, я кому-то сказала, что мне стукнет пятьдесят? В нашем бизнесе это значит напрашиваться на пенсию. И тебе не надо было говорить.

Теперь настала очередь Босха прятать улыбку. Он вдруг понял, что Вирджиния ему нравится. Она всегда была такой деловой – это его притягивало.

– У меня есть предложение, – произнес Гарри. – Давай завтра поужинаем вместе? Обещаю, я ни слова не скажу про день рождения. Думаю, к тому времени мы сможем продолжить этот разговор. При условии, что все останется между нами.

Скорняк уставилась на него с подозрением.

– Ужин, день рождения, и все между нами?

– Да, все. Но желательно встретиться пораньше. У меня есть дочь, и она учится до полдевятого. Скажем, в полседьмого или в семь. Идет?

Она ответила без колебаний:

– Идет.