Про умирающую лягушку

Притча Эзопа

Как-то раз лягушка взглянула на вола, и ее взяла зависть – настолько красиво было это животное.

– Отчего я так мала? Мне бы хоть ненадолго стать большой.

С таким намерением она надулась, подняла немного голос и напрягла свои силы. Но как она ни старалась, от этого больше не стала, силы у нее не хватило.

– Стыдно мне моей ничтожной величины, хочу быть величиною с вола. Вот сейчас соберусь немного с духом, надуюсь.

Надулась она еще больше да и лопнула.

Басни

Басня, как и притча, отличается краткостью и носит нравоучительный характер. Как правило, она состоит из двух частей: собственно повествования и вывода (морали). Благодаря басням Ивана Андреевича Крылова мы привыкли к тому, что этот жанр чаще всего имеет форму стиха и наполнен элементами сатиры. Однако есть и прозаические басни, например произведения древнегреческого поэта Эзопа или русского писателя Льва Николаевича Толстого. По сравнению с притчей сюжет басни более целостный и логически завершенный. В качестве главных действующих лиц чаще всего выступают животные или неодушевленные предметы, наделенные человеческими чертами. Уникальность басни в том, что ее персонажи обладают собирательными и обобщенными качествами, поэтому мораль произведения применима к любым ситуациям, независимо от времени. Благодаря легкому ненавязчивому юмору басни легко запоминаются, а их фрагменты становятся крылатыми выражениями.

Франс Снейдерс. Басня о лисе и журавле. Около 1657 года. Национальный музей, Стокгольм

Правда, вылезающая из колодца. Жан-Леон Жером. 1896 год. Музей Анны де Божё, Мулен

Происхождение и польза басни

Притча Александра Ефимовича Измайлова

 

Однажды – кто б поверить мог? —

К Царю в его чертог

Вошла вдруг Истина нагая!

Царь в гневе закричал:

– Бесстыдница какая!

Как смела ты войти и кто ты такова?

– Я Истина.

– Зачем?

– Сказать лишь слова два:

 

 

Льстецы престол твой окружают,

Народ вельможи угнетают,

Ты нарушаешь сам нередко свой закон.

 

 

– Вон, дерзкая! Вон! Вон!

Гей! Стражи, гей, войдите,

Возьмите, отведите

Ее в смирительный иль в сумасшедший дом!

Хорош был Истине прием…

Вздохнула бедная и вмиг из глаз пропала.

Охота после ей припала

Идти опять к Царю; подумала, пошла,

Но уж не голая, как прежде, —

В блестящей дорогой одежде,

Которую на час у Вымысла взяла.

Смягчивши грубый тон,

К Царю она с почтеньем приблизилась

И с ним вступила в разговор.

Царь выслушал ее с великим снисхожденьем.

Переменился скоро двор:

Временщики упали,

Пришел на знатных черный год,

Вельможи новые не спали,

Царь славу приобрел, и счастлив стал народ.

 

Мирное царство*. Эдвард Хикс. Около 1834 года. Национальная галерея искусства, Вашингтон

Воспитание Льва

Притча Ивана Ивановича Дмитриева

 

У Льва родился сын. В столице, в городах,

Во всех его странах

Потешные огни, веселья, жертвы, оды.

Мохнатые певцы все взапуски кричат:

– Скачи, земля! Взыграйте, воды!

У Льва родился сын! И правда, кто не рад?

Меж тем, когда всяк зверь восторгом упивался,

Царь Лев, как умный зверь, заботам предавался,

Кому бы на руки дитя свое отдать:

 

 

Наставник должен быть умен, учен, незлобен!

 

 

Кто б из зверей к тому был более способен?

Не шутка скоро отгадать.

Царь, в нерешимости, велел совет собрать;

В благоволении своем его уверя,

Препоручил избрать ему,

По чистой совести, по долгу своему,

Для сына в менторы достойнейшего зверя.

Встал Тигр и говорит:

– Война, война царей великими творит;

Твой сын, о государь, быть должен страхом света;

И так образовать его младые лета

Лишь тот способен из зверей,

Который всех, по Льве, ужасней и страшней.

– И осторожнее, – Медведь к тому прибавил, —

Чтоб он младого Льва наставил

Уметь и храбростью своею управлять.

 

Ревущий лев. Геза Вастаж. 1919 год. Частная коллекция

 

Противу мненья двух Лисе идти не можно;

Однако ж, так и сяк начав она вилять,

Заметила, что дядьке должно

Знать и политику, быть хитрого ума,

Короче: какова сама.

За нею тот и тот свой голос подавали,

И все они, хотя себя не называли,

Но ясно намекали,

Что в дядьки лучше их уж некого избрать:

Советы и везде почти на эту стать.

– Позволено ль и мне сказать четыре слова? —

Собака наконец свой голос подала. —

Политики, войны нет следствия другого,

Как много шума, много зла.

Но славен добрый царь коварством ли и кровью?

Как подданных своих составит счастье он?

Как будет их отцом? Чем утвердит свой трон?

Любовью.

 

 

Вот таинство, вот ключ к высокой и святой

Науке доброго правленья!

 

 

Кто ж принцу лучшие подаст в ней наставленья?

Никто, как сам отец!

Тигр смотрит как шальной,

Медведь, другие тож, а Лев, от умиленья

Заплакав, бросился Собаку обнимать.

– Почто, – сказал, – давно не мог тебя я знать?

О добрый зверь! Тебе вручаю

Я счастие мое и подданных моих;

Будь сыну моему наставником! Я знаю,

Сколь пагубны льстецы: укрой его от них,

Укрой и от меня – в твоей он полной воле.

Собака от царя идет с дитятей в поле,

Лелеет, пестует и учит между тем.

 

Сидящий пес. Винченцо Гемито. 1913 год

 

Урок был первый тот, что он Щенок, не Львенок,

И в дальнем с ним родстве. Проходит день за днем,

Уже питомец не ребенок,

Уже наставник с ним обходит все страны,

Которые в удел отцу его даны;

И Львенок в первый раз узнал насильство власти,

Народов нищету, зверей худые страсти:

Лиса ест кроликов, а Волк душит овец,

Оленя давит Барс; повсюду, наконец,

Могучие богаты,

Бессильные от них кряхтят,

Быки работают без платы,

А Обезьяну золотят.

Лев молодой дрожит от гнева.

– Наставник, – он сказал, – подобные дела Доходят ли когда до сведенья царева?

Ах, сколько бедствий, сколько зла!

– Как могут доходить? – Собака отвечает. —

Его одна толпа счастливцев окружает,

А им не до того; а те, кого съедят,

Не говорят.

И так наш Львеночек, без дальних размышлений

О том, в чем доброту и мудрость ставит свет,

И добр стал, и умен; но в этом дива нет:

 

 

Пример и опытность полезней наставлений.

 

 

Он, в доброй школе той взрастая, получил

Рассудок, мудрость, крепость тела;

Однако же еще не ведал, кто он был;

Но вот как случай сам о том ему открыл.

Однажды на пути Собака захотела

Взять отдых и легла под тению дерев.

Вдруг выскочил злой Тигр, разинул страшный зев

И прямо к ней, – но Лев,

 

Святой Иероним. Альбрехт Альтдорфер. 1507 год. Картинная галерея, Берлин

 

Закрыв ее собою,

Взмахнул хвостом, затряс косматой головою,

Взревел – и Тигр уже растерзанный лежит!

Потом он в радости к наставнику бежит

И вопит:

– Победил! Благодарю судьбину!

Но я ль то был иль нет? Поверишь ли, отец,

Что в этот миг, когда твой близок был конец,

Я вдруг почувствовал и жар и силу львину;

Я точно… был как Лев!

– Ты точно Лев и есть, —

Наставник отвечал, облившися слезами. —

Готовься важную услышать, сын мой, весть:

Отныне… кончилось равенство между нами;

Ты царь мой! Поспешим с возвратом ко двору.

Я все употребил, что мог, тебе к добру;

Но ты… и радости и грусти мне причина!

Прости, о государь, невольно слезы лью…

Отечеству отца даю,

А сам… теряю сына!