ГЛАВА 74. ЖИГАН
Так уж получилось, что со временем Жиган стал постоянным напарником Владимира Ивановича. Работая в фирме «Стимул» на своем тягаче «Ивеко», они исколесили вдоль и поперек всю Западную Европу. Вот и сейчас они только что возвратились в свой гараж из поездки в Австрию.
Жигану не терпелось как можно скорее сбежать с работы, чтобы с кучей подарков явиться пред очи дорогой сердцу жены Любаши, сына Юрия и дочки Светланы.
Работая дальнобойщиком на международных линиях, Жиган получал зарплату по несколько миллионов рублей в месяц, не считая того приработка, который он получал в виде командировочных и за экономию топлива, а также от покупки дешевых западных товаров, которые потом его Любаша с выгодой для себя продавала на базаре. Теперь ее действия считались не спекуляцией, а солидным бизнесом. Но он был не основным источником существования, а некоторым дополнением к семейному бюджету. Зарплата мужа позволяла теперь Любаше не работать на производстве, а заниматься домашним хозяйством, воспитанием детей. То, что когда-то в детстве Жиган не смог получить от своих родителей, он решил сполна предоставить своим детям. Он не желал, чтобы они к своему будущему счастью шли его дорогой, которая была слишком болотистой. Его дети могли ее не преодолеть и погибнуть, а он не мог рисковать их судьбами.
«Если у меня есть возможность обезопасить и устроить судьбу своих детей без риска для их жизни, то почему я не должен именно так поступить?» — резонно думал он в минуты отдыха.
Освободившись из ИТК, носившей ласковое имя Гандзя, Жиган был как одинокий волк, надеющийся только на себя и свои силы. Но его встреча с Юрием Андреевичем, а затем с женой Любашей в корне изменили его психологию и взгляды на жизнь. Он понял, что вокруг него есть не только плохие люди — шакалы и волки, которые готовы съесть друг друга, но и люди добрые, честные, отзывчивые, которые могут поделиться с окружающими своим теплом, помощью, вниманием. Покончив с преступной деятельностью и занявшись общественно полезным трудом, он в своем новом окружении нашел и подружился со многими хорошими людьми, чему был рад и даже гордился, что ему в жизни повезло с ними встретиться.
Когда Жиган посчитал, что на сегодня свои обязанности по работе в гараже он полностью выполнил и имеет полное моральное право идти домой, к нему подошел завгар Задерака Николай Анатольевич:
— Николай Сергеевич, ты не спеши забирать из машины свои вещи. Пока оставь все там, — дружески посоветовал тот ему.
— Что за проблемы, тезка?
— Тебя хочет видеть Юрий Андреевич.
— Зачем я ему понадобился?
— Он тебя ждет в своем кабинете. У него и получишь ответ на свой вопрос. Мое дело только передать его просьбу тебе, — считая свою миссию выполненной, покидая Жигана, ответил тот.
Если бы он понадобился кому-то другому, кто вздумал бы отнимать у него личное время, то Жиган так бы оттянул того по фене, что высунутым изо рта от удивления языком обеспокоившего его товарища можно было бы на шее завязать галстук. Но для Жигана личность Голдобеева была непререкаемым авторитетом. Не пойти на встречу к нему для Жигана было западло.
Закрыв кабину машины на ключ, как ему советовал Задерака, Жиган из гаража направился в контору. Увидев зашедшего к нему в кабинет Жигана, Голдобеев, поднявшись из кресла и подойдя к нему, поздоровавшись с ним за руку, произнес:
— Здравствуй, Николай Сергеевич. Присаживайся поближе ко мне, — указывая ладонью на кресло, предложил он, — у меня есть с тобой долгий разговор.
Присев в предложенное кресло, Жиган заметил, что с Голдобеевым творится что-то неладное. В поведении генерального директора фирмы не было прежней бодрости, выглядел он каким-то унылым и подавленным.
— Только вот приехал из Вены, — чтобы не молчать, сообщил Жиган Голдобееву.
— Ну, как съездили?
— Все хорошо прошло, без происшествий.
— Я рад за вас, — думая о чем-то своем, произнес Голдобеев. Подумав, внимательно посмотрев на Жигана, он после некоторой паузы поинтересовался у него:
— Ты Василия Филипповича знаешь?
— Кто не знает шоферов, которые возят начальство? — беспечно улыбнувшись, ответил Жиган.
— Пять дней тому назад он в обеденное время поехал на своей «волге» в школу за моим внуком Мишей, чтобы отвезти его домой. По дороге туда у машины спустил скат, возможно, такую поломку ему подстроили злоумышленники. Он поставил запаску. Только собрался ехать дальше, как кто-то сзади его оглушил. Налетчики увезли его куда-то, там сняли с него верхнюю одежду, одели в нее своего человека, который увез моего внука из школы, а куда — пока никто не знает.
— А что стало с Василием Филипповичем?
— Налетчики после похищения внука вернули Василию Филипповичу одежду, положили в багажник «волги», отогнали ее на кладбище и там оставили с ним.
— До сегодняшнего дня какие меры вы предприняли, чтобы найти своего внука?
— Я сообщил о его пропаже в милицию и прокуратуру. Они вроде бы ищут внука, но пока безрезультатно.
— Вот козлы, нашли кого обижать, — скрипнув зубами, сердито произнес Жиган, наконец-то осознав всю тяжесть свалившегося на Голдобеева горя. — Какую сумму выкупа хотят получить налетчики за возврат вам внука?
— Вот в этом как раз вся загвоздка. Они о себе не дают знать ни письменно, ни по телефону.
— Интересную они тактику выбрали. И сколько же они будут с вами в молчанку играть?
— Кто знает, чего они хотят, — разведя руками, ответил ему Голдобеев. — Понимаешь, Николай Сергеевич, я не могу больше ждать, когда налетчики соизволят позвонить мне и сообщить о своих условиях. Дело в том, что каждый час, я не говорю о днях, каждый час заточения моего внука может пагубно повлиять на его психику. Ведь он в руках не врачей или учителей, а бандитов. Они могут покалечить всю его жизнь, сделав если не дураком, то идиотом. Не дай бог, он попал в руки какого-то маньяка, тогда у нас вообще нет шансов увидеть его живым...
— Я думаю, что вы имеете дело не с маньяком.
— Почему ты так считаешь?
— Как правило, маньяки действуют в одиночку, на хапок, а в вашем случае просматривается сговор группы лиц, которые с похищением Михаила, связывают далеко идущие планы, в которые его смерть не может входить.
— Я тоже склоняюсь к этой мысли, что Мишу украла хорошо организованная группа в качестве заложника. Я перебрал и использовал все известные мне способы выхода на бандитов, но они оказались непродуктивными. Ты у меня — последняя надежда, помоги мне найти этих негодяев!
Просьба Голдобеева удивила и ошарашила Жигана, что можно было увидеть по его широко раскрывшимся глазам.
— А как я вам, Юрий Андреевич, могу помочь? Я ведь с вашей помощью уже давно порвал все связи с блатным миром. Он меня, в свое время, отторгнул от себя. Я радуюсь, что он меня не трогает и оставил в покое.
Ответ Жигана разочаровал Голдобеева, так как он для него был последней надеждой из тупикового выхода, но объективно рассудив, он нашел в себе силы заявить:
— Ты, Николай Сергеевич, прав. Тебе с теми негодяями, которые едва тебя не убили, по принципиальным вопросам встречаться нельзя. Они не люди, а звери. Что мне еще предпринять для освобождения Миши? К кому обратиться? — как бы забыв о присутствии в кабинете Жигана, задумчиво произнес Голдобеев.
Жиган посчитал, что вопрос был обращен к нему, и вместе с Голдобеевым стал думать над решением. Подумав, он произнес:
— У меня есть идея в этой части, но не знаю, захотите ли вы ею воспользоваться.
— Говори! Утопающий хватается за соломинку.
— В нашем городе живет вор в законе, огромный авторитет в преступном мире, только он может вам помочь.
— Кто такой?
— Гончаров-Шмаков Виктор Степанович, известный в преступном мире под кличкой Лесник.
— Как же, я Виктора Степановича знаю. Но знаю не как вора, а как крупного бизнесмена. Неужели ой в таком солидном возрасте продолжает заниматься не только бизнесом, но еще и балуется преступлениями?
— Не знаю ничего о темных делах Лесника. Возможно, он уже отошел от этого. Но я точно знаю, что все авторитеты области, а возможно, и страны, прислушиваются к его голосу.
— Как же ему удается с ними находить общий язык в такой неуправляемой жизни?
— Это в вашем мире бизнеса живут по законам джунглей, тогда как воры стараются, правда, не все, придерживаться воровского закона.
— Мне что-то не верится, что какой-то старик может влиять своим авторитетом на отъявленных бандитов.
— Влияет, и еще как, — заверил Голдобеева Жиган.
— Интересно, как ему это удается?
— Кто его знает!
— Ну а ты как думаешь?
— Я знаю много воровских авторитетов, которые в масть вошли, убивая своих конкурентов. Как правило, такие шустряки долго не живут. На них втихаря или буром наваливаются такие же шакалы. Ну, они косят друг друга, занимаясь самоедством. Не понимают, что зло порождает зло. Лесник ни с кем не конфликтует. Никому «дороги не переходит», свой авторитет никому не показывает. Да, не показывает, но не дай бог, кто-то посмеет не понять его, если он встанет в позу. Ни одна воровская сходка воров страны не проходит без его участия, и он на ней не последний. Вот почему авторитеты его уровня доверяют ему разрешать возникающие между ними споры и конфликты. Наверное, поэтому он всем скороспелым буграм, паханам, прочим авторитетам не по зубам.
— И что, никто из молодых, но крутых воров не пытается с ним выяснятьотношения?
— Лесник с таким даже разговаривать не станет, —
скривив на лице гримасу пренебрежения, сообщил Жиган.
— А если этот молодой шустряк возьмет да и убьет вашего Лесника для своего самоутверждения?
— Ну это был бы полный дундук! Он же этим автоматически сам себе подпишет смертный приговор.
— Почему ты так думаешь?
— Потому, что тогда все уважающие себя воры сочтут для себя за честь уничтожить обидчика, куда бы он ни уехал и где бы ни. вздумал скрываться. Понимая такой расклад, авторитеты, если Лесник из-за чего-то становится в позу, бес прекословию, уступают ему.
— Если он такой серьезный преступник, куда милиция смотрит? Почему она серьезно не возьмется за Лесника?
— Менты отлично информированы о личности Лесника, но у них нет подходящих лаптей, чтобы обуть в них Лесника. Он им не по зубам.
— Почему?
— Может быть, потому, что давно отошел от криминальных дел, а может быть, научился так работать, что после себя не оставляет следов.
— Спасибо тебе, Николай Сергеевич, за информацию в отношении Лесника. Я подумаю над тем, что ты мне сейчас сказал и, по-видимому, буду вынужден воспользоваться твоим советом. Тем более, что других вариантов у меня нет, — пожимая на прощание руку Жигану, заметил Голдобеев.
Возвратившись к своему столу и сев в кресло, Голдобеев задумался: «До чего мы докатились? Куда идем? Если я, законопослушный человек, вынужден обращаться за защитой своих интересов не в правоохранительные органы, обязанные надлежаще меня защищать, а к воровскому авторитету. А ведь придется идти .к нему на поклон. Что делать, если нет другого выхода.»:
Продолжая сомневаться в правильности принятого решения, он взял в руки телефонный справочник абонентов города и, найдя в нем домашний номер Гончарова-Шмакова В.С., набрал его на своем аппарате.
— Я слушаю! — раздался на другом конце провода женский голос.
— Дом Виктора Степановича?
— Да!
— С кем я беседую?
— А с кем я веду разговор? — послышался встречный вопрос.
— Я Голдобеев Юрий Андреевич, владелец фирмы «Стимул».
— Очень приятно, Юрий Андреевич, с вами познакомиться. Вы беседуете с супругой Виктора Степановича, Альбиной Илларионовной. Что вас побудило позвонить нам?
— Альбина Илларионовна, не сочтите за труд, пригласите, пожалуйста, к телефону Виктора Степановича.
— Вы знаете, он только сегодня вернулся домой из Америки, очень устал и сейчас отдыхает. Может быть, вместо него я смогу вам чем-то помочь?
— Мне хотелось бы с ним встретиться и поговорить.
— Сообщите мне свой номер телефона. Когда муж отдохнет, он вам позвонит, — поведала она ему, как школьнику, прописную истину. Чувствовалось, что телефонная беседа женщине не в тягость.
Голдобеев сообщил Альбине Илларионовне номера служебного и домашнего телефонов, сказал, что будет ждать с нетерпением звонка Виктора Степановича.
Но Голдобеев плохо знал жену Лесника, если рассчитывал, что та поспешит немедленно к мужу с сообщением о произошедшем разговоре. Он не был для нее таким авторитетом, как сват Душман, а значит, исполнение его просьбы было безжалостно отложено до следующего утра.
Только в восемь часов утра Лесник позвонил домой Голдобееву:
— Здравствуйте! — послышалось в трубке.
— Доброе утро, — ответил Голдобеев.
— Как я полагаю, я беседую с Юрием Андреевичем?
— Именно так.
— Звонит Гончаров-Шмаков, мне сегодня утром супруга сообщила, что вы мне вчера вечером звонили домой и оставили номера своих телефонов, чтобы я позвонил вам.
— Да, я просил об. этом.
— Зачем я вам понадобился?
— У меня к вам очень серьезный разговор, но не телефонный.
— Вам нужна встреча со мной? — быстро сориентировавшись, переспросил Лесник Голдобеева.
-Да!
— Не возражаю. Где конкретно вы хотели бы провести встречу со мной?
— Чтобы вас сильно не беспокоить, я мог бы приехать к вам домой.
— В какое время?
— Хоть сейчас.
— Не возражаю! Вы знаете, где я живу?
— Да!
— Приезжайте! Жду!
Голдобеев вместе с водителем и охранником подъехал на своей машине к дому Лесника. Вышедший к нему навстречу Угрюмый проводил гостя в кабинет Лесника. По дороге туда Голдобеев натолкнулся на хозяйку дома Альбину Илларионовну и вручил ей букет живых роз и коробку дорогих французских духов.
Угрюмый, проводив гостя, в кабинет хозяина, оставил его там, а сам вышел. После обмена рукопожатиями с гостем Лесник предложил:
— Чашечку кофе?
— Благодарю! Я столько наглотался, кофе, что от него во рту и сейчас горечь стоит — присаживаясь в указанное Лесником кресло, отказался Голдобеев.
— Тогда давайте перейдем сразу к деду, говорите, что вас привело ко мне?
— Я, конечно, понимаю, что своим визитом ставлю вас, да и себя тоже, в двусмысленное положение, но обстоятельства таковы, что я заранее приношу извинения за свое вторжение к вам. Я вынужден был пойти на такой шаг.
Видя смущение гостя, Лесник, улыбнувшись, как бы подбадривая его, посоветовал:
— Уж если вы приехали ко мне, дорогой мой, то не стесняйтесь и говорите о цели своего визита.
— Шесть дней тому назад, среди бела дня, бандиты, избив водителя машины, в которой ехал мой внук, похитили его и увезли неизвестно куда...
— Я понимаю вас и сочувствую вашему горю, но при чем тут я? Неужели вы думаете, что налетчиков подослал к вам я?
— Извините меня, Виктор Степанович, я вас ни в чем не подозреваю, а, как сказал в начале нашей беседы, пришел к вам за помощью.
— Почему вы вдруг решили, что я возложу на себя функции милиции и стану искать похитителей?
— В моей фирме работает шофером бывший зек. Узнав о моем горе, он посоветовал обратиться к вам за помощью, сказав, что вы в преступном мире пользуетесь авторитетом, и, если захотите, то сможете помочь мне найти моего внука.
— Какой же это грамотей дал мне такую хвалебную характеристику? Уж не Жиган ли?
— Он самый! — удивляясь осведомленности Лесника, подтвердил Голдобеев.
— Ну как он, в вашей фирме прибился?
— Его работой я вполне доволен. Он женат, обзавелся двумя детьми.
— Мужичья жилка в нем возобладала, пускай живет по- своему, — как бы вынося приговор, произнес Лесник. — Так за какой же помощью вы ко мне пришли? В чем она конкретно должна выражаться?
— У вас обширные связи среди криминального контингента. Найдите похитителей моего внука. Пускай они вернут его домой. Я дам им за него любой выкуп в пределах своего состояния.
— Как я понимаю, вы хотите привлечь меня в качестве своего посредника, для контакта с похитителями.
— Вы меня правильно поняли.
— Как дед нескольких внуков, я от души хотел бы вам помочь, но не могу.
— Почему?
— Много причин. Например, хлопотно, а в моем возрасте человеку, кроме здоровья, требуется только покой.
— Не будет вашей душе покоя, если вы мне откажете. Почему вы не хотите мне помочь, если это вам по силам?
— Видите ли, Юрий Андреевич, насколько я понял, поисками вашего внука занимаются менты, пардон, работники милиции.
— Конечно! После пропажи внука я сразу заявил об этом в прокуратуру и в милицию.
— Я был уверен именно в таком ответе, а поэтому отказываюсь помогать вам.
— Вы не могли бы разъяснить мне мотивы своего отказа?
— Могу, потому что знаю вас давно и уважаю. Но прежде всего повторю, что я вам согласия на помощь не давал. Позволю, с вашего согласия, порассуждать вслух, и надеюсь, в моем рассуждении вы услышите ответ на свой вопрос. Если я найду вашего внука у похитителей и возвращу его вам, то работники милиции безусловно обязаны будут у меня спросить, а кто же такие эти преступники, где они живут и как там будет удобнее их задержать и привлечь к уголовной ответственности? В некоторых кругах уголовный кодекс называют «букварем для зеков». Так вот, я этот букварь изучил в совершенстве, и знаю, что по закону обязан дать им показания. Иначе могут меня привлечь к уголовной ответственности за недоносительство или укрывательство преступников. Я верно рассуждаю?
— Верно, но я попрошу следователя сделать для вас исключение и освободить от ответственности.
— Дорогой мой Юрий Андреевич, я ментам никогда не выдам похитителей вашего внука. Они мне могут пообещать, что не будут привлекать и еще чего-нибудь, но я точно знаю, что закон никаких исключений ни для кого не допускает. В такой ситуации зачем мне на старости лет, за мою доброту иметь на свою задницу такие приключения? Надеюсь, теперь вам понятна причина моего отказа в помощи?
— Как ни тяжело, я вынужден признать ваши доводы достаточно убедительными, чтобы я больше не настаивал на своей просьбе, — понуро опустив крупную голову, признавая бессилие в решении своей задачи, произнес Голдобеев.
Он смело мог выйти сражаться один на один с медведем, но перед невидимым и неизвестным врагом был бессилен.
— Есть еще одно препятствие на пути нашего сотрудничества. Воры не любят, когда в их дела посторонние лезут. Вы же хотите, чтобы я влез в чужое дело и кому-то начал вправлять мозги, что они лохи, шелупень, крысы мохнатые, которые не должны были и не имели права красть у вас ребенка. Сами понимаете, чем такая накачка может для меня обернуться, если похитители вашего внука встанут в позу, конечно, это при условии, что я их найду. А если я их найду, то обязательно сделаю им разнос, — счел для себя целесообразным заметить Лесник.
— Я уже понял, что вы не желаете мне помочь найти и вернуть внука. К чему мне весь этот экскурс в разные воровские правила? — уже с раздражением в голосе произнес Голдобеев.
Лесник, как будто не замечая раздражения Голдобеева, спокойно продолжал развивать свою мысль:
— Вы поняли, как для меня опасно и хлопотно браться за разрешение вашей проблемы?
— Допустим! — продолжая сердиться, ответил Голдобеев.
— Такой ваш ответ меня не устраивает, так как из него не видно, что вы действительно поняли всю серьезность соглашения, которое между нами может быть заключено.
— Я понимаю, что втягиваю вас в опасную авантюру, но я не вижу иного способа, чтобы спасти своего внука, — признался Голдобеев.
— Я вас, Юрий Андреевич, уважаю как мыслящего, умного бизнесмена, патриота своей страны. Именно таких нам сейчас здорово не хватает для упрочения власти и порядка. Не заступиться за такого человека, как вы, даже рискуя своим благополучием, я считал бы со своей стороны непростительным. Но вы должны дать мне слово, что о нашем сговоре и союзе никому не скажете, что будете без обсуждений четко выполнять все мои указания и что все свои действия и поступки будете согласовывать со мной. Только при соблюдении вами моих требований у нас с вами будет какой-то шанс спасти вашего внука.
— Даю слово!
— Будем считать, что соглашение между нами заключено, — поживая Голдобееву руку, улыбнувшись, произнес Лесник. — А теперь, Юрий Андреевич, без утайки расскажите мне, кого в первую очередь вы подозреваете в похищении вашего внука? Кто мог сделать вам такую подлянку?
— Как я понимаю, Виктор Степанович, вы знаете, что у меня, а точнее, у моей семьи с главарем местных бандитов, известным вам под кличкой Туляк, была масса столкновений, конфликтов. Он хотел подмять меня под себя, чтобы я, как при крепостном праве, барину платил оброк.
Но у него со мной затея не получилась. Поэтому похищение внука я считаю делом его рук.
— Если вы уверены в своей версии, то безусловно, сообщили о ней следователю, который ведет дело о похищении вашего внука?
— Конечно, я ему сообщил свои соображения, но он мне сказал, что одного моего подозрения ему недостаточно для производства обыска в доме Туляка, что ему прокурор не даст санкции на обыск. Я со следователем вполне согласен, поскольку ни для кого не секрет, что ресторан Зиновьева Аркадия Игоревича часто посещает начальник милиции и прокурор. Я уверен, да мне и со стороны люди подсказывают, что развлекаются они в ресторане Туляка бесплатно. Но дело даже не в их дружеских отношениях. Я на тысячу процентов уверен, что Туляк, если он причастен к похищению моего внука, ни за какие деньги не станет прятать его в своем доме. Он же не дурак. Я его как противника даже уважаю, а поэтому на такую идиотскую выходку, думаю, он не способен.
— Да, действительно, если Туляк организовал похищение вашего внука, то ставить себя под удар содержанием ребенка у себя дома он не будет. Больше вы никого не подозреваете?
— Нет!
— В вашем подозрении в отношении Туляка меня смущает один момент, — задумчиво произнес Лесник.
— Какой?
— Если вашего внука похитили люди Туляка, то за прошедшие пять дней они обязательно попытались бы с вами связаться. Ждать-то им нет никакого резона. Да еще и без предъявления каких-либо требований. Чего ждать-то? Поэтому я не исключаю, что похитить вашего внука могли иногородние, гастролеры.
— Такие сомнения и меня мучают.
— Если похитители местные, то проблема освобождения вашего внука не так уж сложна. Л вот если это чужаки, то придется их искать. Это не только связано с дополнительными трудностями, но и займет больше времени.
— Что я вам буду должен за ваши хлопоты?
— Точно сказать пока не могу, но допускаю, что они могут вам обойтись бесплатно, — удивил Голдобеева своим ответом Лесник.
— Так нельзя, мне как-то неудобно.
— Знаете, Юрий Андреевич, за проявленную человечность уважающие себя люди плату не берут, так как она выше всяких бумажек.
— Не знаю, к какому результату приведет сотрудничество между нами, но я вам заранее искренне благодарен за проявленное к моей семье участие, — прощаясь с Лесником, пожимая ему руку, заверил Голдобеев.
