Глава 47

Рассказывая новым членам своего отряда об опасностях предстоящего путешествия, Одиссей и сам не раз слышал предостережения благожелателей, чтобы он готовился к риску особого рода. Ведь ему предстояло сунуться на территорию Зверя! Так тут называли главаря крупной басмаческой банды Джунаид-бека. Возглавив экспедицию, Луков по нескольку раз в день слышал: «Берегись оборотня!»; «Не забудь запастись серебряными пулями». Или ехидное: «Помни о чудодейственной силе вывешенных на ночь солдатских портянок, тогда ни один басмач в тигровой шкуре не приблизится к твоему лагерю даже на ружейный выстрел!».

По большей части эти советы облекались в форму шуток, подколов. Однако за ними чувствовался реальный благоговейный страх перед силой, сколь непонятной, столь и грозной. Впрочем до поры Одиссеею было просто некогда забивать себе голову подобной чепухой. Но однажды он получил странное письмо. Конверт подсунули под дверь его комнаты в общежитии.

Анонимный автор письма сообщал, что крайне неразумно отправляться в поход, не разобравшись наперёд во всех рисках предстоящего пути, пусть даже на первый взгляд они кажутся не заслуживающими сколь ни будь серьёзного к ним отношения. Послание заканчивалось так:

«Не сочтите мой поступок за выходку городского сумасшедшего, но я всё же имею дерзость порекомендовать вам переговорить с лицом, способным хотя бы отчасти пролить свет на некоторые обстоятельства, которые представляются мне покрытыми мраком мрачной неизвестности.

Ваш Друг».

И в самом низу страницы было указано, к кому Луков может обратиться за консультацией.

Стиль письма показался Одиссею странным. Подобный витиеватый слог давно вышел из употребления. Вместе с тем автор вряд ли был тем самым городским сумасшедшим, которым боялся показаться. Ведь как-то же он сумел проникнуть в хорошо охраняемое общежитие для высших командиров! И потом, откуда ему известно о секретной экспедиции, и о том, кто является её начальником? Во всём этом действительно следовало разобраться. Тем более что слухи о загадочном феномене с определённого момента заинтересовали Одиссея.

Конечно, как серьёзный учёный, он сторонился всякой мистики, но в данном случае за жутковатой легендой о человеке-тигре похоже скрывалось нечто реальное. От самой Астрахани Одиссей слышал леденящие кровь рассказы об оборотне, который держит в страхе огромную территорию. Проще всего было бы высокомерно объявить все эти истории выдумками необразованных, суеверных туземцев. Но серьёзный исследователь так не должен поступать. Тем более, что некоторые истории не были похожи на выдумки людей со слишком богатым воображением. Слишком много в них упоминалось конкретных фактов. И рассказывали их отнюдь не впечатлительные юнцы или легковерные старухи, а покрытые шрамами бывалые мужчины.

Следуя совету автора письма, Одиссей решил поискать полезные ему сведения в библиотеке при бывшем офицерском собрании. До революции данная библиотека считалась самой богатой и солидной во всём Туркестане. Якобы всё началось в 1891 году, во время поездки по нагорным частям Сырдарьинской и Ферганской областей туркестанского генерал—губернатора и командующего войсками Туркестанского военного округа барона Вревского. Кто-то из членов его полевого штаба посетовал на то, что состоящие при экспедиции господа офицеры плохо знают местные обычаи. Барон задумался на некоторое время и предложил учредить при офицерском клубе в Ташкенте специальную библиотеку. С того времени все генерал-губернаторы и командующие округом, равно, как и посещавшие город с инспекциями высокие чины считали своим долгом пополнить книжное собрание элитарного офицерского клуба ценными томами по истории, географии, биологии. Основными читателями библиотеки были военные инженеры, врачи, топографы.

С 19-го века Ташкент являлся базой сначала для военных, а затем и для многочисленных научных экспедиций далее на Восток. Из таких партий обычно привозилось много старинных книг и свитков, написанных на языках тех стран, куда исследователям удавалось добраться. Большая часть этих трофеев передавалась в офицерское собрание. И вплоть до гибели империи библиотека регулярно, несколько раз в год получала крупные денежные ассигнования из губернаторской казны на закупку публикуемых в России и за рубежом значимых научных трудов.

В первые дни февральской революции, опасаясь грабежей плохо охраняемых городских учреждений, ещё пока контролирующие город военные власти приказали свезти в книжное хранилище офицерского собрания самые ценные фолианты и архивы из штаба округа, туркестанской публичной библиотеки, Казённой палаты, Департамента судебных постановлений, учительского училища, кадетского корпуса и других мест. Так что если в городе где-то и сохранилось действительно солидное книжное собрание, то только здесь…

Но попасть в заветное книгохранилище оказалось не так то просто. Трижды Одиссей наведывался к дому, расположенному в глубине живописного сада, в строгой планировке которого чувствовалась военная любовь к порядку. И каждый раз заставал одну и ту же разочаровывающую картину – здоровенный замок на крепких дверях и наглухо зашторенные небольшие окна. Однако у Одиссея было ощущение, что кто-то незаметно наблюдает за ним из-за занавески. Будто за этими толстыми стенами из сырцового кирпича, как в осаждённой крепости, кто-то держит оборону.

В третье своё посещение, снова упёршись в закрытую дверь, Одиссей решил, что ни за что не уйдёт, пока упорный гарнизон «крепости» не откроет перед ним свои врата. Он устроился в тени кроны большого карагача и приготовился терпеливо ждать. На этот раз Луков предусмотрительно прихватил с собой бутылку кваса и краюху хлеба с куском козьего сыра. Поев, он облокотился спиной о ствол дерева, закрыл глаза и задремал…

Проснулся молодой человек оттого, что кто-то довольно бесцеремонно щекочет травинкой ему ноздрю. Одиссей несколько раз чихнул и открыл глаза. Над ним склонился седобородый озорник, который, не смотря на свою вполне почтенную внешность, имел выражение хулиганистого мальчишки, которому доставляет огромное удовольствие озорничать.

– Вы зачем тут караулите? – поинтересовался старик с морщинистым лицом восточного мудреца и юными озорными глазами. – Учтите, если задумали что-то плохое, у вас будут серьёзные неприятности.

Старик задиристо тряхнул белёсым прозрачным чубом и, по-мальчишески засучив рукав белой курточки, гордо продемонстрировал молодому незнакомцу небольшой, но упругий комок бицепса.

– Вы напрасно беспокоитесь на мой счёт. Мне нужен хранитель здешней библиотеки Христин Георгиевич Френ.

– А зачем он вам понадобился?

– Мне нужно посмотреть книги по одному вопросу.

Старик окинул внимательным взглядом фигуру по-военному одетого молодого человека в интеллигентных очках.

– А вы собственно кто?

Одиссей ответил, что служит в Московском университете, что с юных лет увлечён Востоком, а в Ташкент прибыл с научной экспедицией.

– А-а! – уже более миролюбиво протянул старик. – И какой же вопрос вас интересует, коллега?

– Видите ли, я ищу сведения о случаях ликантропии в этих краях.

Одиссей смутился и застенчиво взглянул на старика, который напомнил ему одного язвительного московского профессора, которого за виртуозное умение камня на камне не оставлять от диссертаций молодых искателей научных степеней прозвали «молотом магистров».

– Ликантропии? – удивлённо переспросил старик и захихикал. – Неужели вы верите в псевдонаучные теории? Не ожидал от посланца столь славного учебного заведения!

Одиссей почувствовал себя уязвлённым и запальчиво произнёс:

– Я верю в то, что наука пока знает об окружающем мире далеко не всё.

– Хм, – усмехнулся старик. – Выходит, вы надеетесь сделать у нас открытие, которое совершит революцию в биологии.

– Не исключено, – стараясь не обращать внимания на насмешки, решительно тряхнул головой Луков.

– Ладно, тогда пойдёмте. Кстати, Френ, это я – как бы между делом на ходу сообщил старик.

Он заспешил по тропинке, петляющей между деревьев.

– Но куда же вы? – удивлённо окликнул его Одиссей, и вопросительно взглянул на заветную дверь, за которую пытался проникнуть ни один день.

Старик грустно махнул рукой. Он пояснил, что хранившейся в этом здании богатой библиотеки больше нет.

– В декабре 1918 года люди с высокими мандатами отобрали из библиотечного фонда 500 самых ценных фолиантов и через купцов-посредников переправили в Иран, а в обмен получили две разобранные горные гаубицы и, кажется, ещё пулемёты.

Видя, как разочарованно погасли глаза визитёра, старик ободряюще добавил:

– Но если вы не побрезгуете попить чайку со старым болтуном, я может быть сумею сообщить что-нибудь полезное для ваших научных изысканий. Всё-таки я прослужил при здешнем книгохранилище более тридцати лет.

Френ жил неподалёку от места своей службы на территории парка. Едва они вошли в калитку дома, как хозяин вдруг решил, что чаепитие может и подождать. Видимо ему самому не терпелось показать сохранённые сокровища, так как он сразу повёл гостя к тайнику. Кроны старых вязов сомкнулись над их головами. Где-то высоко в буйной листве щебетали птицы. Звуки окружающего города пробивались сюда сильно приглушёнными.

Запахло сыростью и мхом. Они приблизились к леднику, устроенному в саду позади дома. Но вместо продуктов здесь хранилось то, что пожилой чудак считал самым ценным на свете. Френ стал отпирать замок, не переставая разглагольствовать на больную для него тему:

– Нынче людям не до книг, если о них вспоминают, то лишь за тем, чтобы на что-либо обменять. Но я уверен, что наступит время, когда священные хранилища человеческого знания снова станут главной ценностью.

Шесть каменных ступенек круто уходили в чёрный провал. Внизу Френ зажёг принесённую с собой керосиновую лампу. Они стояли посреди тесного каменного мешка, заставленного бочками, доверху наполненными книгами, архивными папками футлярами из плотного картона с ветхими от времени свитками. Книги были повсюду – они громоздились на стоящих вдоль стен деревянных стеллажах, горками лежали на земляном полу. Этот подвал конечно был не лучшим местом для их хранения, но по крайней мере здесь им не грозило пойти на солдатские самокрутки.

Низкий свод помещения не позволял выпрямиться в полный рост. Из-за необходимости стоять в неестественной позе, низко согнувшись, у молодого человека заломило поясницу. Но старик чувствовал себя среди своих сокровищ просто превосходно. С великой гордостью он показывал Лукову творения великих учёных, поэтов и писателей, которые ему удалось спасти от распродажи, а иногда и от уничтожения. И хотя среди них не было трудов по интересующей молодого человека теме, Одиссей мог поздравить себя с большой удачей. У старого библиотечного хранителя оказалась поразительная память. За долгие годы службы он по нескольку раз перечитал большинство самых ценных экземпляров своей библиотеки и мог вспомнить даже страницу, где содержались те или иные сведения.

– Значит, вас интересует ликантропия? – задумчиво переспросил он.

– Не совсем так, – пояснил Одиссей. – Ведь термин «ликантропия» имеет греческое происхождение: «lycoi» – «волк» и «anthropos» – «человек». Сегодня этот термин официально используется в психиатрии для обозначения формы умопомешательства, при котором человек воображает себя волком. Меня же интересуют зарегистрированные в этих местах случаи так сказать «обращения человека в тигра».

Хранитель наморщил лоб и после непродолжительных раздумий снова заговорил:

– Я припоминаю несколько интересных трудов на эту тему. Была одна книга, кажется её автор английский чиновник с очень бойким пером. Он описывает странный обычай, о котором узнал в Гималаях, куда его посылали по делам службы…

Одиссей слушал старика с большим интересом. Оказывается, когда непальцу требовалось кому-то жестоко отомстить, он не всегда хватался за нож. В Гималаях издревле существовал и более изощрённый вариант осуществления вендетты. Правда способ тот требовал значительного времени, и к нему прибегали в особых случаях. Человек надолго уходил в джунгли и выслеживал тигрицу с детёнышами. Найдя их, он убивал всю тигриную семью – всех, за исключением одного котёнка – самого крепкого и бойкого. Его охотник забирал с собой и в тайне от всех выкармливал и воспитывал, чтобы превратить в орудие своего замысла. И вот, когда звереныш превращался во взрослого зверя, наступал момент истины.

Причем в деревне, где должен был совершиться акт возмездия, всё равно все заранее знали о готовящемся злодействе, а потому в назначенную ночь, – обычно в полнолуние, – крестьяне загоняли свой скот за крепкие стены, да и сами на улицу носа не высовывали. И вот в полночь на улицах вымершего селения появлялся полосатый хищник, в которого вселился дух его хозяина. В это время тело мстителя лежало в хижине и очень напоминало собой мертвеца. Приручивший зверя мужчина смотрел на мир глазами тигра и воспринимал окружающие звуки его ушами. Но главное, человек полностью подчинял себе волю животного, словно управлял живой машиной. Если «обычный» тигр-людоед, явившийся из джунглей, ищет только мяса и готов прикончить первую же подвернувшуюся ему на пути жертву, то одержимый чужой волей зверь искал конкретного человека, совершенно игнорируя всех остальных.

Несчастный, за которым охотится оборотень, знал, какая ужасная опасность ему грозит, и пытался спастись. Бывало, что в ход событий вмешивались соплеменники или даже власти, стремясь предотвратить кровопролитие. Задача защитников была отличить тигра-оборотня от его обычных собратьев и уничтожить его раньше, чем зверь настигнет указанную ему жертву. Однако сделать это было очень сложно. Тигр, наделенный человеческим сознанием, умеет обходить самые изощрённые ловушки охотников и избегать ружейных пуль. Запах человеческого жилья и оружия, близость собак его не пугают, что совершенно нетипично даже для самых хитрых и коварных хищников.

– «Он может подолгу скрываться в засаде в зарослях возле самой деревни, сутками беззвучно караулить жертву в заброшенном сарае или даже сидеть в сточной канаве, чтобы сильная вонь нечистот перебила его собственный запах. Прибавьте к этому сверхъестественную силу и ловкость, великолепный нюх и способность прекрасно видеть в полной темноте и вы получите идеального убийцу» – так писал этот англичанин о непальских тиграх-мстителях.

Библиотечный хранитель сыпал многочисленными свидетельствами древних историков и первооткрывателей: Геродота, Плиния, Марко Поло, писавших о неких «бабруинах» – таинственных людях с головами свирепых кошек, обитающих на краю света, которые у некоторых народов почитаются полубогами, и им приносят в жертву самых прекрасных юношей и девушек, как в Древней Греции отдавали на съедение лучшую молодёжь мифическому минотавру.

– Одни авторы пишут, что гибрид зверя и человека ничем не отличался от обычного зверя, разве что во много раз сильнее его. Другие же полагают, что превращение в зверя бывает неполным. Какое-то время оборотень может выглядеть как человекообразное существо огромного роста с очень развитой мускулатурой, обладающее отдельными звериными чертами – густой шерстю, острыми клыками, длинными когтями, стремительной кошачьей походкой, глазами с рыжыми кошачьими зрачками. В таком состоянии оборотень может передвигаться с большой скоростью, как на двух, так и на четырёх конечностях, и выполнять довольно сложные прыжки.

– Христин Георгиевич, меня в первую очередь интересуют упоминания этих мест?

Френ тут же нашёлся:

– Пожалуйста! В журнале «Вокруг света» кажется за 1898 год помещена статья нашего ташкентского археолога-любителя Адольфа Карловича Кенингсона, в которой он приводит любопытную узбекскую легенду. В ней тоже описывается способ превращения человека в тигра. Однажды обиженный соплеменниками человек по имени Сарыбек ушёл из села, напоследок пообещав обидчикам, что они дорого заплатят за нанесённые ему оскорбления. В пути этого человека застала песчаная буря. Когда начал дуть сильный ветер, Сарыбек лёг на землю и стал читать особые заклинания. Его быстро засыпал песок. По окончании бури появилась птица-мясник и начала петь. Бархан, под которым был заживо похоронен Сарыбек, начал рассыпаться, и из песка появился огромный тигр, который этой же ночью явился в своё бывшее село и разорвал дюжину его жителей… И это не единственная любопытная история, которая приходит мне на ум…

Одиссей был впечатлён памятью книжного хранителя. Френ извлекал из ее закоулков события, даты, имена с такой легкостью и непосредственностью, что, казалось, лично был знаком с китайским монахом-буддистом и путешественником Фа Сянем, который с 399 по 414 год объехал большую часть внутренней Азии и Индии. И с другим знаменитым китайцем – дипломатом Чжан-Цанем, который прошёл с торговым караваном по Великому шёлковому пути из Китая до Каспия, и оставил богатейшие записи о природе, истории и нравах жителей степей и пустынь Центральной Азии, горных систем – Тянь-Шаня и Памира. И с Ахмедом ибн Фадланом, арабским путешественником X века, который в составе посольства багдадского халифа путешествовал через Бухару и Хорезм в Волжскую Болгарию. А по возвращении составил «Рисале» («Записку») – один из важнейших источников по средневековой истории Средней Азии.

Но особо рассказчик выделил повествование арабского врача, путешествовавшего по Великому шёлковому пути в начале XI века. Некоторое время он жил при дворе кокандского хана, которого довольно успешно пользовал от серьёзной болезни почек.

– Этот араб был очень любознательным человеком, и как я понимаю, настоящим учёным – рассказывал Френ. – Его интересы выходили далеко за рамки его врачебного ремесла. Так вот он описал несколько случаев болезни, о которой вы упомянули в самом начале нашего знакомства. И происходили эти случаи как раз в этих самых местах. Например, он описал одну семью, представителей которой держали в подвале ханского дворца. Изначально семья состояла из 40 человек. Иногда после обильных пиров хан со своими гостями спускался в подземную темницу и радовался, видя, как трезвеют от ужаса его спутники, увидав при свете факелов за толстыми решётками оскаленные, покрытые шерстью лица странных монстров, отдалённо напоминающих людей. Бывало, что оборотней в клетках вывозили на площадь перед дворцом и демонстрировали толпе, как побеждённых славным правителем демонов подземного мира. Толпа с удовольствием швыряла в «шайтанов» гнилыми овощами и камнями.

По всей видимости, члены этой семьи страдали редким заболеванием наследственного аппарата, вызывающим сильное изменение человеческого облика. Поверхность их тела, включая лицо, ладони и стопы, была покрыта густой рыжей шерстью (даже у женщин). У некоторых членов семьи шерсть была более густая, чем у других. Заметным отклонениям от нормы подверглись также их осанка, голос и мимика. Арабский врач получил разрешение осмотреть необычных людей и благодаря этому оставил в своих записках подробное их описание.

– Что с ними стало потом? – поинтересовался Одиссей.

– В Средние века подобные больные не могли рассчитывать на сострадание, ведь считалось, что способностью к превращению в животных обладают только слуги дьявола – ведьмы и колдуны, использующие для этого черную магию. Но в XIX столетии с приходом в эти края цивилизации нравы изменились. Один любознательный ташкентец даже сумел отыскать место захоронения, как он утверждал, членов той самой несчастной семьи ханских узников-оборотней…

Френ покосился на гостя и добавил:

– Как гласит легенда, тот кто разроет ту могилу и совершит особый колдовской обряд над прахом монстров, получит в наследство их силу и дар перевоплощения…

Одиссей почувствовал, что может угадать, кто именно является любознательным ташкентцем и по совместительству археологом-любителем, о котором идёт речь, и не ошибся. Им действительно оказался уже упомянутый хранителем Кенингсон. Оказывается, он являлся местной достопримечательностью. Впрочем, эта фамилия была достаточно хорошо известно научной общественности далеко за пределами Ташкента.

Москвич решил, что обязательно должен встретится с этим человеком. Хранитель дал ему адрес, но предупредил, что Кенингсон слывёт экстравагантным оригиналом. Параллельно с наукой он увлечён спиритизмом, знается с местными колдунами и гадалками. Так что, отправляясь к нему в гости, надо быть готовым к любым неожиданностям…