Глава пятнадцатая
Дымящиеся руины

Я никогда прежде не присутствовала на развлекательных представлениях.

Новый театр на Четырнадцатой улице скорее походил на концертный зал, нежели на театр. Очевидно, его арендовали сами артисты, и почти вся выручка попадала в карманы артистов и их агентов.

Те, кто арендовал зал, сами рекламировали свои представления и продавали на него билеты. Особенно привлекала публику Саламандра, теперь единственная из двух «огнеупорных» сестер.

Под подошвами ботинок что-то заскрипело. Наклонившись, я увидела, что это скорлупа от арахиса. Народ вокруг меня щелкал один орех за другим. Какая невоспитанность!

Надо сказать, что и афиша, вывешенная у входа в театр, тоже не свидетельствовала о хорошем вкусе. В жизни не видела такого скопления заглавных букв и восклицательных знаков!

Были на афише и изображения причудливых крошечных человечков, проделывавших самые странные фокусы.

Вокруг нас толпился народ, жаждавший попасть на это вульгарное представление.

Ирен прокладывала дорогу, и скоро мы уже сидели на тех местах, которые удалось занять. На мой взгляд, мы оказались слишком близко к сцене.

Моя подруга так нервничала, словно предстояло выступать ей самой. Но в программе не было места таким представителям возвышенного искусства, как оперные певцы.

Зато тут был Махараджа Синг-а-пур со своим летающим персидским ковром прямо из пещеры Али-Бабы… Миниатюрная Дульчи и ее дрессированные поросячьи пудели… И конечно, Королева Огня, Саламандра, которая оказалась крупной женщиной в развевающихся одеждах, окруженной аурой живого пламени.

По другую сторону от меня сидел какой-то странный джентльмен. На самом деле он не был джентльменом, хотя на голове у него красовался котелок (который он не посчитал нужным снять в помещении, да еще в присутствии женщин).

Невежа случайно толкнул меня локтем. А что, если это такой же карманник, как тот, которого показала мне Ирен в лондонском омнибусе несколько лет назад? У того был набор искусственных рук, под прикрытием которых ловкие пальцы могли беспрепятственно пробираться в кошельки окружающих.

Я отодвинулась как можно дальше от неприятного соседа, но Ирен, сидевшая с другой стороны, вытеснила меня обратно.

Я плотно прижала локти к корсету и принялась думать об Англии.

В таком положении я и оставалась, когда под рев труб и пронзительные крики началось «шоу».

«Летающий» ковер выглядел подозрительно негнущимся и жестким. «Поросячьи пудели» странным образом напоминали помесь спаниеля короля Карла с питбулем. Я слышала, что подобные шоу называют водевилями. Не знаю, что означает это слово, но оно явно французское, так что…

Затем выступал человек, читающий чужие мысли. К счастью, он не подошел к нам, иначе бы его разоблачили. Был тут и чревовещатель, который заставил заговорить утюг (пожелавший, чтобы его отправили отдыхать в Арктику).

И наконец настал выход Саламандры.

Должна признаться, что когда она появилась высоко над сценой на огненных качелях, это произвело на меня впечатление.

Она медленно спускалась. Ассистент положил докрасна раскаленные железные полосы на большой ящик, наполненный камнями.

Саламандра осушила бокал с шампанским и вылила остатки на камни в ящике.

Они зашипели, и поднялся пар.

Я подалась вперед, стараясь не задеть локоть Мистера Фальшивые Руки.

Ирен тоже вытянула шею, но при этом нахмурилась.

Иллюзия действительно была весьма эффектной.

Теперь камни раскалились и походили на красные угольки в тлеющей золе.

Саламандра дотронулась до камней босой ногой, затем ступила на них.

Ни один мускул не дрогнул на ее лице.

Последовали громкие аплодисменты и свист, и огромное количество арахиса было с хрустом очищено от скорлупы.

У меня на лбу выступила испарина. Я была в восхищении. Жар, исходивший от камней, обдавал нежные ступни женщины.

Я хотела отвести взгляд, но не могла. Выражение лица Саламандры было безмятежным.

Она начала разгуливать по раскаленным камням, словно это была прохладная летняя травка.

И вот наконец она сошла на деревянную сцену.

Признаюсь, я ожидала новых чудес.

На сцене взвилось пламя, и экзотическая Саламандра в одеянии римской матроны глотала пламя, ступала босиком по раскаленным докрасна углям и жонглировала огнем. Наконец она плотно запахнула одеяние, поклонилась публике и величавой походкой направилась к кулисам.

Но вдруг из жаровни взметнулись языки пламени как раз в тот момент, когда мимо нее проходила Саламандра. Всю ее фигуру охватила иллюзия огня, волосы взвились огненными языками, одежда запылала. Это был настоящий человеческий факел!

Тут Ирен вскочила на ноги и потянула меня за собой.

– Это не иллюзия! – закричала она. – О господи! Воды! Скорей на сцену. Саламандра!

Ирен метнулась в проход, как гончая, которая мчится за зайцем.

Что мне было делать? Оставаться с Мистером Фальшивые Руки?

Я последовала за подругой со всей скоростью, на которую была способна.

Ирен взбежала по короткой лестнице, находившейся с левой стороны сцены.

Эти ступеньки были выкрашены черной краской, чтобы их не заметила публика. Спотыкаясь, я тоже поднялась на сцену.

Теперь мы уже не были зрителями и невольно привлекали внимание зала.

Ирен схватила летающий ковер Махараджи, повисший в воздухе в кулисах.

Пока я смотрела, разинув рот, на обнажившийся каркас ковра, она ринулась на горящую сцену.

– Скорее, Нелл! – кричала примадонна. – Скатывай ковер. Вспомни Клеопатру!

Держа один конец ковра, я спокойно перешагнула через раскаленные докрасна угли. Мне сразу стали ясны слова о Клеопатре: египетскую царицу принесли Цезарю закатанной в ковер, из которого она высвободилась у него на глазах. Все-таки английское образование имеет большие преимущества, даже если тебе дал его скромный сельский священник… Мы закатали дымящуюся Саламандру в ковер, как заворачивают турецкий табак в темную египетскую бумагу, изготовляя любимые сигары Ирен.

В кои-то веки я порадовалась, что знакома с искусством делать сигары. Только дымок плыл над свернутым ковром да слышались приглушенные стоны изнутри.

– Молодец! – похвалила меня Ирен.

Она сидела верхом на ковре, как всадница на норовистом арабском скакуне. Из зала донеслись аплодисменты, и в задымленном воздухе захрустела скорлупа арахиса.

Примадонна закашлялась.

– Твой голос! – ужаснулась я, сильно хрипя сама.

– К черту голос! С ней все хорошо? Посмотри, Нелл, – я не могу.

Таким образом, именно мне пришлось разворачивать несгораемую леди, проверяя, не лжет ли афиша.

Я отвернула конец ковра и увидела испачканное сажей лицо, скривившееся от боли.

– Вы?..

– Жива? Едва-едва, моя дорогая. Вся опалена и выпачкана. Прошу вас, мисс, освободите меня.

Мы с Ирен развернули ковер под бурные аплодисменты зрителей. Они решили, что наши подвиги – часть шоу. Подумать только!

В конце концов нам с подругой удалось освободить закопченную и обгоревшую, но живую Саламандру, и мы все трое низко поклонились, причем меня заставила принять эту нелепую позу твердая рука артистки, прохладная и вовсе не подгоревшая.

Представление закончилось, и режиссер, заметивший серьезное отклонение от сценария, вызвал пожарных.

Если бы не Ирен (и, возможно, я), Саламандра сгорела бы заживо.

Примадонна стояла в кулисах, которые когда-то были ее вотчиной, и, согнувшись, жадно глотала воздух, свободный от дыма. Мы как бы разыграли сцену из большой оперы, но этого никто не понял, кроме полицейских и пожарных.

Какую же цепь событий мы нарушили?

Несгораемая артистка, которая чуть не погибла от огня.

Ее сестра-медиум, которую умертвило привидение.

Конечно, дельце не для адвоката из судебной коллегии, который сейчас трудился во Франции. Годфри был прав, настояв, чтобы в Америку поехала я.

Когда первый шок миновал, меня охватила ярость оттого, что прямо на глазах у публики, на глазах у меня чуть не произошло жестокое убийство.

Подойдя к Ирен, которая стояла сгорбившись, я дотронулась до нее.

Она выпрямилась, как кукла чревовещателя.

– Нелл? Мое прошлое еще более зловещее, чем я себе представляла. Саламандру чуть не убили у нас на глазах – как недавно ее сестру, и тоже при свидетелях. Я больше не могу отрицать, что в словах Пинк что-то есть. Эти преступления каким-то образом связаны со мной.

– Вздор, – возразила я. – Убийство предотвращено. Нами. Тобой. Думаю, следует пойти за кулисы, в кабинет режиссера, и взглянуть на… э-э… мадам Саламандру. Целью атаки была определенно она, а не ты или твое прошлое.

Народ толпился в фойе, в котором теперь пахло не только помадой, но и дымом.

К подруге вернулись ее артистические повадки. Лавируя в толпе, она пробралась к двери, которую загородил крупный ирландский полисмен в синей форме.

И тут началась сцена из оперы: Ирен, умненькая сельская девушка, против сурового представителя власти.

– Моя дорогая сестра! – воскликнула примадонна жалобным голосом, способным разбивать сердца и даже медные форменные пуговицы. – Я должна ее увидеть! Она жива?

– А как ваше имя? – спросил полицейский.

– Софи, – ответила Ирен.

Тот кивнул, словно она произнесла пароль, и отступил в сторону.

Не теряя времени, она проскользнула мимо него, увлекая меня за собой.

Дверь кабинета закрылась у нас за спиной.

Мы очутились в комнате, оклеенной афишами. На столе лежала кипа неразобранных бумаг; на стене висело большое зеркало. В центре мы увидели женщину в обгоревшей одежде, которая выглядела так, словно вырвалась из самого ада.

– Саламандра? – спросила Ирен.

– Вы назвались «Софи», – печально сказала Саламандра тоненьким осипшим голосом. – Я слышала через дверь.

– Простите меня. Мне нужен был пароль, как Али-Бабе, чтобы попасть в пещеру сорока разбойников.

Большие голубые глаза Саламандры остановились на мне.

– Я горела совсем не по сценарию, – пояснила она. – Я видела, как вы возились с персидским ковром. Я должна вас знать?

– Ты должна знать меня! – перебила ее Ирен, становясь между мною и огнеупорной женщиной, чтобы та рассмотрела ее лицо.

Брови Саламандры обгорели, вокруг голубых глаз были красные круги.

Ирен сделала глубокий вдох.

Саламандра пристально посмотрела на нее:

– Я вас не знаю.

– Она первая увидела, что огонь настоящий, – вмешалась я.

– Огонь всегда настоящий, – строго сказала Саламандра, но взгляд при этом оставался мягким. – Но что-то было не так с моей одеждой. Возможно, костюмеры ошиблись.

– А быть может, – возразила Ирен, – это происки человека, который убил твою сестру.

Саламандра удивленно взглянула на нее:

– Убил? Но полиция сказала, что она подавилась эктоплазмой, которая выходила у нее изо рта. По их мнению, это несчастный случай.

– Было удобно считать смерть Софи несчастным случаем. А твоя загоревшаяся одежда – тоже несчастный случай? Сегодня вечером?

– Такие недоразумения случаются: ведь на наших выступлениях используются воспламеняющиеся вещества.

Саламандра опустилась в кресло, повернутое спинкой к большому зеркалу. Мне было видно в зеркале, что все ее одеяние обгорело от шеи до бедер – так близко подошло пламя.

– Не было никаких несчастных случаев, – твердо заявила Ирен. – Ни с твоей сестрой, ни с тобой.

– Кто вы? – Саламандра смотрела сквозь ресницы, ставшие совсем короткими из-за огня.

– Я не знаю, – медленно выговорила моя подруга. Она наконец осознала, что когда-то была совсем другой, и впервые сказала об этом. – Но я знаю, что была… одной из вас, – закончила она с улыбкой.