Глава 13

Конец весны. С того дня, как был ограблен Кан, прошло три недели и мои корабли, пережидая налетевший из океана шторм, находились на берегу. Дружина высадилась вблизи покинутого католиками городка Фекам и разбила укрепленный лагерь. Место неплохое, дорога одна, и на ней была выстроена засека. Так что если противник попробует нас атаковать, он умоется кровью. Но вряд ли католики успеют стянуть к Фекаму хотя бы пару тысяч воинов. Уже завтра шторм закончится, и мы снова выйдем в море, а основные силы франков находятся возле города Кормейль, который был ограблен нами два дня назад.

Пока все по плану. Неожиданными дерзкими налетами, иногда совершая пешие марш — броски вглубь материка на расстояние в двадцать километров, моя дружина держит франков в постоянном напряжении, и они гоняются за нами, а поймать не могут. Своими действиями я отвлекаю противника от Доброги и Саморода, которые смогли взять Авранш и Брест. На очереди Кемпер, Ванн и Нант. Но смогут ли они захватить эти города? Не уверен, ибо сил у католиков хватает, а венедские дружины несут потери, и каждый бой вырывает из наших рядов опытных воинов. У противника потери в разы больше. Однако франки на своей земле и с начала боевого похода только моя дружина уже потерял двенадцать десятков. Это полный экипаж драккара, можно сказать иначе — пехотная рота. А конца и края войне не видно. Правда, добыча у нас богатая. Взяли много золота и серебра, товаров и оружия. Все это поможет пережить зиму и даст возможность нанять новых воинов. Хотя ветеранов, к лицам которых я успел привыкнуть, заменить сложно.

Тяжело вздохнув, услышал шорох и посмотрел в угол. Из сумки выбрался змей — живойт и пополз к выходу. Можно и мне прогуляться, несмотря на дождь. Поэтому я поднялся, подхватил змея, который по руке моментально взобрался на плечо, и вышел из палатки.

Небо темное и сверху падали крупные дождевые капли. Дружинники в укрытиях, некоторые в палатках, но большинство под навесами. Справа Хорояр с телохранителями. Слева Яромир, который на небольшом костерке поджаривает мясо. Молодой варяг невесел, ибо его друг Ранальд, нагрузив шнеккер добычей, отправился домой. На родине юноша будет рассказывать героические истории о том, какие слабаки европейцы, и какой он непобедимый воин. Добыча, которую Ранальд привезет, подтвердит его слова, а потом свои истории расскажут простые воины. И на следующий год, если все сложится более — менее удачно, к европейским берегам придет уже не один шнеккер, а пять или шесть. Впрочем, Сомерлед может запретить своим воинам дальние походы и ничего подобного не случится. Но это вряд ли. Чтобы построить королевство и разбить врагов, вождю гэлов нужны деньги, больше оружия и новые корабли. Поэтому его поведение можно предсказать.

Я начал обход лагеря и рядом сразу же пристроились телохранители. Кругом свои, но есть заведенный порядок, который не должен нарушаться. Поэтому я отношусь к присутствию Хорояра спокойно. Раньше Немой постоянно рядом был. Но он остепенился, женился и охраняет мою семью.

Дружинники, увидев меня, здоровались, поднимали руки или просто кивали. Они довольны. Потери, как я уже сказал, имеются. Однако мы не проиграли ни одного боя и шансы благополучно, живыми и здоровыми, вернуться в Рарог, весьма высоки.

Лагерь я прошел быстро и оказался на берегу. Внизу все наши корабли, даже нефы, которые зависли на отмели. Крепко засели парусники, потом будем долго сталкивать их обратно на глубину. Но все равно их крепят дополнительными концами к деревьям и камням. Матросы работают в поте лица своего, и среди них я заметил пленных мусульман. Они из Испании, пару лет назад были захвачены в плен и оказались во Франции. Одно время вместе с парочкой негров развлекали местную знать игрой на необычных музыкальных инструментах, а потом дворянам стало скучно и мусульмане отправились в рабские бараки.

Как-то Поято Ратмирович спросил — зачем они мне? А я только пожал плечами. Поято, как и любому моему сотнику, можно доверить жизнь, но нельзя доверять планы. Это только мое. Поэтому я беседовал с мусульманами без посредников — все равно никто не знает их языка, собирал информацию, складывал из кусочков мозаики цельную картину событий, которые происходили в Северной Африке и на Пиренейском полуострове, а заодно думал над тем, как связаться с врагами моих врагов.

Для начала немного истории.

Мусульмане проникли в Испанию в восьмом веке от Рождества Христова. Основной ударной силой были арабы и берберы, которые высадились в Европе, разбили вестготов и образовали провинцию Омейядского халифата. Со временем халифат ослабел и зачах. После чего из него выделился Кордовский эмират. А позже появились другие самостоятельные государства: Сарагосский эмират, Толедский, Бадахосский, Севильский, Гранадский, Малагский и еще с десяток. Они занимали большую часть Пиренейского полуострова, но мусульман в этих эмиратах было меньше половины. Мавры (арабы и берберы) являлись привилегированной прослойкой. Но помимо них в Аль — Андалусе (Мусульманской Испании) проживали чужеродные этносоциальные группы. Муваллады — потомки римлян и вестготов, христиане, принявшие ислам и практически полностью слившиеся с мусульманами. Сефарды — местные евреи. Ренегаты — христиане, недавно принявшие ислам и воевавшие на стороне мусульман. А так же мосарабы — секты христиан, компактно проживающие на контролируемых мусульманами территориях.

Короче говоря, единства в эмиратах не было и христианские королевства, получая помощь из Италии и Франции, стали вытеснять мусульман. Эмираты падали один за другим, но сто лет назад мусульмане смогли остановить продвижение католиков.

В Сенегале и Сахаре зародилось движение под названием аль — Мурабитун (Альморавиды). Это воинственное религиозное братство нашло много последователей, стало расширяться и эмиры Пиренейского полуострова попросили тогдашнего лидера Альморавидов Юсуфа ибн Ташфина о помощи. Африканские мусульмане разбили войска христиан и не захотели уходить. Действуя силой и дипломатией, Юсуф ибн Ташфин и его преемники подчинили Мусульманскую Испанию. Однако долго удержать благословенные и благодатные испанские земли Альморавиды не смогли.

В Северной Африке возникло новое религиозное движение. Называлось оно Аль — муваххидун (Альмохады), что значит единобожники. Воины Альмохадов сначала выбили Альморавидов из Африки, а потом победили в Испании. Теперь они главные враги христиан на Пиренейском полуострове и пока им сопутствует успех. Альмохады отбили у католиков несколько городов, подчинили своевольных эмиров, активно расширяют владения в Африке и готовятся к очередному наступлению в Испании.

Таковы расклады на сегодняшний день. Однако ответа на главный вопрос — можно иметь дело с Альмохадами или нет — я не получил. Нужна разведка. Лучше всего послать варогов. Но прежде необходимо их подготовить. Они должны выучить языки Аль — Андалуса и обычаи мусульман. Вот для чего я оставил пленникам жизнь. Будут инструкторами…

Спиной я ощутил взгляд и обернулся. Ко мне приближался один из учеников Свойрада, и когда он подбежал, я спросил:

— Что-то случилось?

Он понизил голос до шепота и ответил:

— На окраине лагеря наш человек. Возле засеки.

— Кто?

— Варог.

«Видимо, очередной посланник Роберта де Ге», — подумал я и сказал:

— Веди его ко мне в палатку.

— Нельзя, вождь.

— Почему?

— Ранили его. Умирает. Надо торопиться. Может, успеет сказать, что должен.

Спустя несколько минут я находился возле засеки, склонился над варогом, в теле которого засели две стрелы, и потрепал его за плечо:

— Ты меня слышишь?

Разведчик открыл глаза и просипел:

— Да…

— Тебя де Ге послал?

— Он…

— Кто тебя ранил?

— Местные… Наверное, стражники, которые наблюдают за вами… Я сам виноват… Оплошал… Торопился очень…

Спасти его было нельзя, стрелы задели жизненно важные органы. Он умрет — это вопрос времени. Но перед этим варог обязан рассказать, ради чего он рисковал и какую весть нес.

— Что велел передать де Ге?

— Завтра все корабли из Руана будут в Сент — Вандриле… Через пару дней на них погрузят воинов, и они выйдут в море… Генрих Плантагенет намерен устроить морское сражение… Но сейчас в Сент — Вандриле мало войск… Можно захватить город и корабли…

— А где де Ге сейчас?

— В Руане…

— Твои братья — вароги с ним?

— Да… Один… Мороз… Будет ждать в Сент — Вандр…

Юноша не договорил. Он закрыл глаза, резко дернул ногами и умер.

Поглаживая живойта, я присел возле мертвеца и стал прикидывать варианты налета на Сент — Вандриль. Смогу я его взять или нет? В городе пара сотен воинов точно есть, а еще будут матросы с кораблей, больше тысячи, если католики пригонят все новые корабли. А в море я выйти не могу. Только если завтра к вечеру, но это поздно. Значит, придется двигаться по суше. Лучше всего, замаскировавшись под франков и захватив по пути лошадей. Но при таких раскладах следует взять с собой сотню воинов, больше не надо. Операция, конечно, рискованная, однако шансы на успех имелись.

— Решено! — поднимаясь, сказал я. — Пойдем малым отрядом.

— Куда? — спросил Хорояр.

— Сейчас все узнаешь. Собирай сотников.

Командиры собрались быстро. Обсуждение много времени не заняло, и ближе к вечеру началась охота на вражеских воинов, которые наблюдали за нами. Варяги охотники опытные, людей ловят даже лучше, чем зверей, и потому отловили всех наблюдателей. А в первых сумерках из лагеря выступила замаскированная под католиков сотня, и я, разумеется, шел вместе со своими дружинниками.

Ночь. Дождь. Грязь. Погода была против нас. Однако мы не останавливались, перед рассветом вышли на тракт Амьен — Руан и напали на постоялый двор. Огромных богатств там не было. Зато имелись лошади, и мы забрали всех. В основном это крестьянские клячи, худые и слабосильные. Но они могли тянуть повозки, на которые мы перекинули кувшины с «греческим огнем» и пороховые бомбы. Поэтому никто не сомневался. Постояльцев перебили — свидетели не нужны, и отряд двинулся дальше.

Ближе к полудню перехватили продовольственный караван, который вез в Сент — Вандриль припасы для войска Генриха Плантагенета, и обозники умерли раньше, чем сообразили, кто перед ними. Одежда врагов и трофейное оружие создавали нужный образ. Останавливать нас никто не решался и только перед самым Сент — Вандрилем дорогу перекрыл патруль из нескольких воинов. Командир франков, седоусый служака в потертой кожаной броне, поднял руку и хотел поинтересоваться, кто мы такие. Но я навис над ним и, добавив в голос раздражения, громко спросил:

— Ты недоумок или просто глупец!? Перед тобой человек благородной крови! Прочь!

— Не понял… — служака сделал шаг назад.

— Не видишь, что мы подкрепление!? От самого Амьена без долгих остановок и отдыха идем! Тебя что, смерд, не предупредили!?

— Нет, — командир патруля покачал головой и добавил: — ваша милость…

— Освобождай дорогу, морда! Живее!

Служака уступил и решил не спорить. Да и не могло быть иначе. Сейчас время такое — кто сильнее, тот и прав, а командир патруля обычный вояка, который пасовал перед дворянами. Допустим, не пропустит он меня. Ну и что? Если я рыцарь, то запросто могу срубить ему голову — для европейского аристократа он быдло. И мне за это ничего не будет. Вот служака и решил, что рисковать не стоит. Как ни крути, крайним окажешься, и патруль пропустил нас в город.

Впрочем, мы в Сент — Вандриль не входили. По объездной дороге обогнули город и выбрались к Сене. Корабли из Руана уже были здесь. Правда, не все. Только двадцать два вымпела, крепкие новенькие когги, а остальные, наверное, продолжали готовить к морским походам на верфях Руана.

Корабли стояли возле временных деревянных причалов в пятистах метрах от городских ворот. Охраны было немного, а матросы отдыхали в городе. Пока нет Генриха Плантагенета, короля Людовика и других вождей, можно немного расслабиться. Вот морячки и гуляли. Биться с ними в Сент — Вандриле мы не собирались, нас всего сотня, и главная цель рядом.

Развернув лошадей, которые были истощены и вскоре могли пасть, я разделил отряд на три группы. Первая прикрывает повозки, которые увезут нас подальше от города, насколько лошадям хватит сил. Вторая прикрывает. Третья, самая многочисленная, атакует.

— Начинаем! — бросил я своим воинам и направился к ближайшему причалу.

Охранники, которых было не больше полусотни, заметили нас давно и пока мы держались в стороне, не тревожились. Они ожидали нападения с реки, за которой наблюдали конные разъезды. По этой причине спохватились поздно, и когда атакующая группа приблизилась, стражники стали окликать варягов:

— Вы кто!?

— Из какого отряда!?

— Что вам нужно!?

— Кто командир!?

Мы молчали. Некоторые охранники схватились за оружие и умерли первыми. Арбалетчики били точно, сказывалась большая практика. Стражники стали падать, и я выхватил меч.

— Рарог! — выкрикнув боевой клич, я обрушил клинок на голову ближайшего противника.

Вот так начался этот бой, и сопротивление стражников мы подавили быстро. Некоторые, поднимая тревогу, бросились к городским воротам, но их не преследовали. На корабли стали подниматься вароги, которые бросали на палубу и в трюма «греческий огонь», и когги заполыхали. Сначала один зачадил и загорелся. Следом второй. А за ним третий. Спустя четверть часа все вражеские корабли оказались объяты пламенем, тушить их было некому, и я отдал приказ отходить.

Все получилось, как нельзя лучше. Без потерь была уничтожена вражеская эскадра, и не пришлось штурмовать Руан. Учитывая, что когг строится почти год и на его постройку тратится много средств, победа славная, и она сильно ударит не только по боевому духу католиков, но и по их карману.

Отряд начал отступление. Однако вернуться в свой лагерь без потерь не получилось.

Сначала появился Мороз, варог — шпион, и он сообщил, что в городе не пара сотен воинов, а гораздо больше. Всего на час опередив нас, в Сент — Вандриль вошел крупный отряд Альберта де Бомона, то ли барона, то ли графа. Он привел триста всадников и полторы сотни боевых псов, волкодавов, натасканных на убийство человека. Этот французский аристократ человек активный, значит, наверняка, организует за нами погоню.

Я выслушал Мороза и отправил его обратно в город, шпиону воевать не нужно, у него иное предназначение. После чего стал подгонять воинов, которые были измотаны, но продолжали движение. Часть шла, а самые уставшие ехали на повозках и дремали.

На землю опустилась ночь. Мы добрались до небольшой деревушки примерно в десяти километрах от Сент — Вандриля, и пришлось остановиться. Нужно отдохнуть и сменить лошадей. Деревушка бедная, лошадок нашли всего три, поэтому задерживаться не стали. Я опять заставил воинов подняться. Они подчинились и когда мы покидали деревню, за спиной услышали истеричный собачий лай. Враги были рядом.

Совершая невозможное, из последних сил отряд прошел еще десять километров и опять остановка. На этот раз до утра. Мы заняли оборону в роще возле дороги, перекусили и немного оклемались. А на рассвете нас догнали.

Врагов было не меньше четырехсот. В основном кавалерия, всадники с дротиками и около тридцати тяжеловооруженных рыцарей. А с ними псари с волкодавами. Люди меня не пугали, привык, а вот собаки могли нас остановить. Если вцепится натасканный волкодав в человека, тяжелое ранение гарантированно.

— К бою!

Воины рассредоточились на окраине рощи, приготовили арбалеты, мечи и пороховые бомбы. Мы заняли оборону и затаились. Инициатива перешла в руки противника. Если Альфред де Бомон атакует нас, отобьемся и пойдем на прорыв. Если он постарается сковать нас и задержать, придется уходить полями. Предпочтительней первый вариант, поскольку пробиться через дружину противника гораздо легче. А полями от легкой кавалерии уйти сложно. Арбалеты, конечно, покруче дротиков будут, и по дальности, и по мощности. Но врагов, как обычно, больше.

«Только бы Бомон начал атаку», — подумал я.

Словно услышав мои мысли, подал голос вражеский горнист, а знаменосец франков развернул боевой стяг. Видимо, Альфред де Бомон хотел стать героем и стать единоличным победителем морских пиратов.

«Кто пойдет в авангарде вражеской атаки?» — следующая мысль и ответ был получен без промедления.

Французский аристократ бросил в атаку собак. Псари отстегнули от ошейников с шипами поводки, закричали и волкодавы помчались на нас. Рыча и подвывая, они быстро приближались и казались живой волной из серой шерсти и клыков. Расстояние между франками и рощей они преодолели быстро, и мы встретили их как положено, арбалетными болтами и бомбами.

Бух! Бух! Бух! — пороховые гранаты, раскидывая кусочки металла, взорвались среди псов и многих покалечили. Стрелы тоже сделали свое дело. Но часть волкодавов прорвалась, и оказалась среди варягов.

Крики! Вой! Лай! Проклятья! Стоны! Звон стали и щелканье арбалетов!

Воины рубили боевых псов, которые бросались на них, вонзали свои острые клыки в тела, вырывали куски мяса и пытались схватить людей за горло. Однако пока мы занимались псами, вражеская кавалерия смогла приблизиться. Часть франков спешилась и среди деревьев завязалась ожесточенная битва.

Мы проигрывали. Нужно было что-то сделать, дабы переломить ход сражения, отвлечь врага или пугануть. А чем? Только гранатами.

— Бросайте бомбы! — клинком напополам разваливая тело крупного пса, закричал я варогам.

Они меня услышали. Парни хваткие и хорошо подготовленные, другие в школе варогов не выживали. Вароги стали действовать и спустя несколько секунд в католиков полетели гранаты. Воины бомб не жалели и они, взрываясь, калечили и убивали вражеских кавалеристов, которые знали, что у нас есть такое оружие, но все равно растерялись.

Полсотни гранат заставили франков в панике отступить и, взмахнув мечом, я отдал команду:

— В атаку!

Я собирался лично возглавить преследование католиков. Однако меня атаковали сразу два пса. Один бросился со спины — я это почувствовал, вовремя обернулся и принял тяжелую тушу на острие меча. А другой в это время подкрался слева и вцепился в мое бедро.

Боль пронзила тело и, высвобождая оружие, я отступил в сторону. Меч с трудом вышел из мертвого волкодава, а второй пес продолжал рвать меня. Отпустив бедро, он подпрыгнул и снова вонзил клыки в меня, на этот раз в голень.

Отмахнувшись от волкодава, я почувствовал, что не промахнулся, и упал. Нога подломилась. Каким бы крутым и сильным бойцом я ни был, но у меня тоже есть предел.

С трудом повернувшись набок, скрипя зубами и сдерживая стоны, я достал из сумки пропитанные целебными растворами тряпицы и прижал их к открытым ранам. Это движение доконало меня, и разум погрузился во тьму…

Очнулся я от скрипа колес. С трудом поднял опухшие веки и увидел над собой обеспокоенное лицо Хорояра.

— Вадим, как ты? — спросил он.

Язык был, словно из дерева. Он плохо слушался и я прошамкал:

— Это тебя нужно спросить… Раны… глубокие?

— Да, — телохранитель кивнул.

— Воды…

Он дал мне напиться. Вода смочила горло. Мне стало немного легче, и я спросил:

— Где мы? Как бой прошел? Где враг?

— Франки отступили. Мы их так погнали, что они разбежались. А вражеский командир первым в бега подался. Мы трофеи хорошие взяли. Лошадей много. Всех, кто не погиб, смогли в седло посадить, а тебя и других раненых в повозки погрузили.

— Долго я… в беспамятстве был?

— Половину дня. Вечер уже скоро. Думаю, к полуночи до своих доберемся, если лошадей не жалеть.

— Потери… большие?

— Треть отряда потеряли. Это только убитыми. Из тех, кто уцелел, половина имеет раны.

— Что с нашими погибшими?

— Бросили на поле боя. Не смогли забрать и погребальный костер сложить. Оружие и брони собрали, а мертвых оставили. Это мой приказ — я виноват.

— Не винись… Иного выхода не было…

Кивнув, Хорояр замолчал, а я снова закрыл глаза. Раны болели, но боль была терпимой, могло быть хуже. Размеренный скрип колес успокаивал и убаюкивал. Опасности не было, противник отстал, и я смог задремать.