Глава 7
В назначенное время кухня наполнилась ароматом свежеиспеченных шедевров. Под аккомпанемент таймера на противне остывало печенье с пряными нотами миндаля и корицы. Гора кексов, заметенная сахарной пудрой, соседствовала с большим пирогом. Круассаны… Пожалуй, только этим чужеродным и, возможно, санкционным завиткам, изготовленным из двадцать пятого рекламного кадра, не нашлось места в виртуозной кондитерской симфонии. Вместо них, в качестве заключительного аккорда, на столе возвышался румяный каравай с аппетитно треснувшей сбоку корочкой.
– Хлеб есть, а где же соль? – ехидно поинтересовалась Ангелина Ивановна, когда все собрались. – И полотенчика не хватает, с петушками…
– Мама, зачем ты так?.. – пробормотал Константин и, сделав глоток кофе, задумчиво добавил: – Все выглядит очень аппетитно… Правда ведь, Бедокур?.. – Тут он поперхнулся и испуганно закрыл рот ладонью.
Несмотря на убедительное количество доводов и профессиональное воображение, писатель все еще не мог поверить, что является соавтором невероятного чуда. Вновь и вновь задавая вопросы вымышленному персонажу, он убеждался в его реальности. Бедокур действительно существовал! Существовал в настоящем современном мире, где, казалось, никто, кроме маленькой девочки и ее отца, больше этого не замечает…
– Костик, это ты меня, позволь спросить, так назвал? – поспешила уточнить Ангелина Ивановна, с удивлением заметив, что сын обращается как будто к фарфоровому чайнику, стоявшему поодаль. – Нет, я, конечно, не редактор, но считаю необходимым заметить, что ты, мой мальчик, допустил ошибку! Я, между прочим, сижу совершенно спокойно и вовсе не бедокурю! Да я никогда озорницей и не была. Я, кстати, еще и похудела вопреки всем этим яствам, – совершенно нелогично добавила она.
Услышав эти слова, Марья Васильевна громко расхохоталась, при этом даже выронив прямоугольный клинок, которым приготовилась поддевать ломти пирога, а заодно отражать последнюю, язвительную, атаку сватьи.
– Похудела! Как же… – воскликнула она, когда, наконец, стих звенящий грохот стали. – Еще и похудела! Чтобы похудеть, надо работать! А не оперу целыми днями слушать…
Константин с тревогой посмотрел на Лизу. Девочка так увлеклась малиновым вареньем, которое все стекало и стекало с остроконечного куска ее пирога, что упустила Бедокура из виду, а в это время… Воспользовавшись внезапной словесной баталией, сказочный герой добрался до кексов и, ухватившись за самый нижний, потянул на себя. Мгновенье – и шоколадная пирамида разлетелась по всему столу, оставив на внезапно опустевшем блюде только одну изюминку.
– Я так и знала! – всплеснув руками, воскликнула Марья Васильевна. – Вот какая она у тебя плохая эта, как ее там… Энергетика! Сначала соли не хватило, а теперь и до плюшек добралась, модель ты наша диетическая!..
– Да как вам не стыдно! – возмутилась Ангелина Ивановна. – У меня, знаете ли, голубая чакра. Я могу даже фотографию показать, а что выпечка ваша калорийная…
Схватив один из кексов, женщина неожиданно почувствовала несоизмеримую для кондитерского изделия тяжесть, которая, будто невидимая гиря, тянула его вниз…
– …так это правда! Если каждый день завтракать вот такими штуковинами, то и в слона превратиться недолго! – продолжила она. – Стоит откусить один кусочек, как…
– Не надо, бабуля! Лучше я сама его съем! – Лиза успела как раз в тот момент, когда Бедокур готов был уже разжать лапки и шлепнуться вниз, скорее всего прямо в чашку Ангелины Ивановны. – Нет, я, пожалуй, отнесу его папе в кабинет! Он очень любит есть что-нибудь вкусненькое, когда работает! Да, папа?
Прищурившись, женщины внимательно посмотрели на Константина. Это была новая и занимательная подробность творческого процесса.
– Да… – растерянно согласился он и через мгновенье добавил: – Меня это… э-э-э… вдохновляет!
– Так я тебе еще пирог испеку! – вдруг снизошла к проблемам творчества Марья Васильевна. – Трескай и вдохновляйся на здоровье. Лиза, куда это ты?
– Отнесу кекс и вернусь.
И с этими словами Лиза быстренько выскользнула за дверь.
Оказавшись в безопасности, знаменитый персонаж долго не мог ничего сказать. Сидя на краю дивана, тяжело сопя и вздыхая, Бедокур сосредоточенно размышлял… Совсем недавно, да еще вчера, он жил в небольшом городке, окруженном грядой гор. У него был собственный домик и спрятанный в глубине заросшего сада проржавевший вагончик. Долгими летними вечерами, расположившись в заплатанной тени большого зонтика, он любил принимать там гостей. Фрося приносила что-нибудь вкусненькое, а маленький дракончик Ваня с радостью выдувал каскады разноцветных мыльных пузырей… Всем становилось тогда так весело! Друзья бегали и, высоко-высоко подпрыгивая, кричали: «Круглый снег, круглый снег!..» А когда теплые дни уступали место осенней прохладе, а следом наступала зима, все повторялось вновь, только теперь они по-настоящему играли в снежки, радуясь грядущим праздникам.
– Никогда этого не забуду… – наконец пробормотал он и, взглянув на Лизу, грустно добавил: – И как я мог оказаться таким неловким и… и… разбить Волшебную Звезду! Ведь теперь в Джингл-Сити не наступит Новый год, и Фрося не наденет свое праздничное зеленое платье! Ужасно… Это я на льду упал, вот так нелепо все и вышло: и лапка болела, и проспал! – Он хлюпнул носом.
– Не грусти, милый пушистик! У всех бывают неприятности, все падают! – воскликнула девочка и, разломив кекс на несколько аппетитных кусочков, добавила: – Лучше поешь немного! Сладкое всегда помогает… Вот так! А потом посоветуемся с папой, он нам обязательно поможет! Не сомневайся! Он придумает так, что все непременно исправится, будет даже лучше, чем раньше.
И хотя Лиза пообещала папе, что не будет мешать, тревога за Бедокура оказалась сильнее. Они прошли по коридору и пробрались в кабинет. Константин сгорбился перед компьютером и глядел в серый прямоугольник экрана. Глазастая Лиза заметила, что там сиротливо чернеет всего одна строчка.
Бедокур тоже с надеждой посмотрел на сгорбленную спину своего создателя, знаменитого писателя, как он уже слышал. Знаменитый писатель, так Бедокуру нравилось больше, в этот момент задумчиво глядел в экран ноутбука и так же задумчиво шевелил губами, словно читал текст, видный ему одному.
Константин никогда не записывал конспекты произведений, не набрасывал предварительные планы и даже не рисовал новомодные графики и схемы, способные превратить творческий процесс в четкую технологию, основанную на цифрах. Ничего путного с такой методикой у него не получалось. Поймав вдохновение, он просто писал и писал, позволяя творческой стихии самой выбирать единственно верное направление.
Но сейчас… Без главного героя сюжетная линия неожиданно остановилась, и автор впервые не знал, что будет дальше… Вот это ситуация! Похуже пресловутого творческого кризиса.
– Ты должен вернуться в Джингл-Сити! – наконец воскликнул Константин, с тревогой взглянув на Бедокура. – Обязательно вернуться! Только… Только я не знаю, как это сделать…
– Как это вернуться?! Нет, ни за что! – немедленно запротестовала Лиза. – Нет! Нет! А как же я? Мы ведь решили, что теперь всегда-всегда будем вместе! Вместе играть, вместе гулять, вместе есть, вместе учиться и…
– Я не вернусь в Джингл-Сити, – неожиданно перебил девочку Бедокур. – Никогда не вернусь…
Константин вопросительно посмотрел на пушистика, но через мгновенье, догадавшись, в чем кроется причина его категорического отказа, сказал:
– Давай попробуем все изменить. Перепишем… Перепишем, что ты не уронил Звезду, а просто забрался на лестницу и в торжественной тишине благополучно украсил макушку елки! И все было хорошо! Может быть, это поможет, и ты опять попадешь домой…
– Да я лучше съем его, чем отпущу! – воскликнула Лиза и, крепко прижав своего очаровательного друга к груди, продолжила: – Не отдам! Нет! Как я буду без него жить?
Она беспомощно развела руками.
– А потом, у вас все равно ничего не получится! Вы не волшебники, и машины у вас летающей нет, и искрящихся рукавиц даже нет…
Девочка не ошиблась, ее отцу действительно не удалось ничего изменить. Открыв файл новой книги и добравшись до нужной главы, он попытался исправить в ней несколько последних абзацев, но… Текст не поддавался, словно был заколдован.
Константин пробовал еще и еще, затем даже выключил компьютер, потряс и снова включил, но и это не помогло. В конце концов он решил распечатать ключевые страницы, а затем ручкой внести необходимую правку, и здесь его ждало горькое разочарование… В ответ на призыв о помощи принтер только равнодушно мигал, урчал, потрескивал, давая понять, что в такие дела предпочитает не вмешиваться.
– Что же делать?! – через некоторое время с отчаяньем воскликнул писатель.
– Писать дальше… – ответил Бедокур, тяжело вздохнув. – Только теперь уже без меня… Я ведь не могу быть одновременно и здесь, и в Джингл-Сити, правда? Поэтому…
– Правильно! Правильно! – поспешила согласиться Лиза. – Напиши так: после того как Бедокур грохнул Волшебную Звезду, он немедленно уехал к бабушке в деревню и всю оставшуюся жизнь выращивал там соленые огурцы и моченые яблоки! Это ведь тоже по-своему интересно. Записывай быстрее, я продиктую…
Константин закрыл лицо ладонями и глухо пробормотал:
– Хмуров меня закопает…
Прошло несколько минут, прежде чем Бедокур решился нарушить свинцовое молчание. Забравшись на стол, он осторожно похлопал знаменитого писателя по руке и сказал:
– А вот интересно все же… А как ты раньше хотел продолжать писать мою сказку?
– Раньше? – переспросил Константин и, поразмыслив немного, продолжил: – Раньше я думал, что свет Волшебной Звезды удастся вернуть… Твоему приятелю, дракончику Ване, предстояло совершить опасное путешествие в горы. Перелетая через глубокие расщелины и карабкаясь по отвесным уступам, он…
– Он не умеет летать… – опустив глаза, мягко заметил Бедокур. – Он, конечно, пытался, много раз, но у него так и не получилось. Крылья слишком маленькие, а хвост очень тяжелый, и голова все время перевешивает…
– Да, да! Как я забыл… Конечно… – спохватился писатель. – Тогда он должен отправиться в путешествие с Фросей и около скалистого подножия остаться ждать ее возвращения. Твоя подруга, без сомнения, справится, хотя ей придется нелегко, к тому же на обратном пути начнется страшная метель. Колючий снег, подхваченный сокрушительным ветром, будет…
– Фрося замерзнет и тут же заболеет… – вновь поспешил вставить Бедокур и, прижав синие ушки, терпеливо напомнил: – Однажды Ваня нечаянно свалил на нее сугроб с моего зонтика… Маленький такой сугробчик, и совсем не холодный, а она тут же простудилась, даже снеговика долепить не успела. Потом целую неделю лежала с температурой, а я все лепил и лепил ему разные шляпы… Она именно меня попросила! Я это… неплохо валяю… нет, ваяю.
– Хорошо, хорошо… – с нетерпением согласился Константин. – Просто мне надо подумать…
Встав из-за стола, писатель принялся быстро ходить по кабинету. Окно, диван, аквариум за занавеской, взгляд на невозмутимого Ивасю – преодолевая этот маршрут в прямом и обратном порядке, он привык находить выход из любой, даже самой запутанной, ситуации. Но сейчас…
– А как же я? – неожиданно спросил Бедокур, вновь нарушая сосредоточенное молчание. Правда, уже не свинцовое, но тоже какое-то тяжелое, наверное глиняное. – В это время… где же был я? Почему ты ничего не сказал про меня?..
Константин остановился и некоторое время растерянно смотрел на своего строптивого персонажа, но потом, внезапно что-то вспомнив, поспешил ответить:
– Тебе было очень грустно. Ты страшно переживал. И все эти дни не выходил из дома, плохо спал и почти ничего не ел. Сидел и печально смотрел в окно. И днем, и ночью. А потом, знаешь, именно это и спасло твоих друзей!
– Им досталось больше провизии? – живо поинтересовалась Лиза. – Ведь Бедокурчик очень любит перекусить.
– Нет!.. – засмеялся писатель. – Когда они возвращались, то ночью заблудились в буране. И именно свет, мерцавший в окошке Бедокура, помог им найти дорогу обратно в город… Это окошко стало для них спасительным маяком.
Услышав это, владелец настольного маяка тяжело вздохнул, махнул синей лапкой и, присев около стопки книг, больше не проронил ни слова. В кабинете вновь воцарилось свинцовое – уж на этот раз именно такое – молчание, под давящей тяжестью которого Константин, к своему стыду, почувствовал, что, безусловно, виноват в несчастьях своего персонажа. Изображая Бедокура героем разнообразных нелепых происшествий, он даже не предполагал, что самый неуклюжий и невезучий персонаж его книг способен на что-то большее. Поэтому роль отважных смельчаков знаменитый писатель всегда отдавал его лучшим друзьям, которые до этой поры не подводили автора ни разу.
Но теперь…
– Папочка, – наконец сказала Лиза. – Я вот что-то не поняла… Зачем им надо было подниматься в горы? Там ведь так опасно, холодно и очень скользко!
– А я вам разве не рассказал? – удивился Константин и, отыскав в глубине стола несколько исписанных – страниц, поспешил продолжить: – Вот! Слушайте! Я написал это в середине декабря, и с этого все и началось…
…Давным-давно, когда почти вся земля была скрыта под толщей воды, в бескрайнем зеркальном просторе отражались лишь облака и темный силуэт парящего в поднебесье дракона. Лишь редкие острова виднелись на водной глади. День за днем, год за годом дракон хранил само время, рубиновой искрой сверкавшее в его чешуе. Он парил высоко в небе, поглядывая на зеленую долину внизу, на одном из островов, где в глубокой пещере хранилась Волшебная Звезда.
Казалось, так будет всегда, но однажды…
Однажды на горизонте появились маленькие черные точки. Их было много. И они приближались, становясь все крупнее и крупнее. Зоркий дракон сразу заметил их. И почти сразу же понял, что это хищные черные Нетопыри – пожиратели времени. Это были опасные и коварные враги. И прилетели они за Волшебной Звездой.
– Я что-то слышал про этих… не топоров, нет, нетопырей. Ваня рассказывал, – пробурчал Бедокур, но Лиза замахала на него руками, и он послушно замолчал, лишь предостерегающе погрозил безмолвному Ивасе синим пальцем.
Дракон напряг сильные крылья, сжал и разжал острые когти, взмахнул мощным чешуйчатым хвостом, усеянным роговыми шипами. Все-таки они прилетели. Его час настал! Предстояла тяжелая и опасная битва. Врагов нельзя подпускать к долине. И дракон набрал скорость, несколько раз взмахнул крыльями, а затем, прижав их к телу, словно длинная чешуйчатая ракета, понесся навстречу Нетопырям.
Схватка была долгой и ожесточенной. Дракон рвал Нетопырей когтями, сжигал струей пламени, вырывавшейся из его пасти, хлестал своим сильным хвостом. Они стаями набрасывались на него, норовили разорвать ему крылья, перегрызть горло, побольнее укусить за хвост. Битва длилась целый день и целую ночь.
Когда взошло солнце, стало видно, как над долиной тяжело парит усталый дракон, а на горизонте чернеют маленькие черные точки. Это уцелевшие Нетопыри трусливо удирали с поля битвы.
Дракон победил и их и не дал похитить Волшебную Звезду.
– А я что наделал! – всхлипнул Бедокур и уткнулся мордочкой в синие ладони. Лиза с тревогой посмотрела на него. Ивася на всякий случай спрятался под камень.
Дракон был весь изранен. Перепончатый парус, рассеченный на два мощных острых крыла, ослабел и под натиском ветра сложился тяжелыми выпуклыми складками. Бессильно взирая на пронизанный светом зари горизонт, дракон начал падать. Он еще пытался парить, судорожно расправлял крылья, но его неудержимо влекло вниз, туда, где опрокинутое небо соединялось с водой. Там внизу зеленел деревьями и топорщился скалами маленький остров, охваченный белоснежной песчаной каймой. Где-то там была тайная пещера.
Чувствуя, что силы вот-вот его оставят, дракон из последних сил поймал воздушный поток и с трудом достиг спасительной суши. Он тяжело приземлился, оставляя на земле глубокие борозды от когтей, а потом свернулся огромным тугим кольцом вокруг долины. Даже израненный и усталый, он будет охранять Волшебную Звезду.
Он лежал, время от времени поднимая голову и подолгу вглядываясь в даль. Горизонт был пуст. Он славно бился и надолго отпугнул врагов.
Дракон поднял голову, победно грозно заревел, выпустил в ту сторону, откуда появились Нетопыри, длинную и жаркую струю пламени, а потом заснул, застыв на земле огромным кольцом.
С тех пор прошло множество лет, светлых восходов и пурпурных закатов, пламенеющих на горизонте…
Между когтей спящего хранителя времени проросли вековые деревья, мускулистый хвост покрылся травой, а в самом центре долины появился крохотный город, вначале насчитывавший всего два десятка домов. В них, не запирая двери и не затворяя тяжелые дубовые ставни, жили необыкновенные существа – маленькие и пушистые, словно гонимые ветром летние облака. Пробираясь по каменистым тропинкам, они любили собирать цветы или душистые травы, усеянные каплями прозрачной серебристой росы. А зимой в поисках ледяных украшений все жители отправлялись в глубину гор, темнеющих отвесными склонами. Они бродили повсюду, и вот однажды несколько смельчаков забрались в глубокое ущелье, по дну которого, журча и пенясь, бежал чистый ручей. А в стене ущелья прятался заросший густым плющом вход в пещеру.
Туда-то и вошли отважные жители городка. Они хотели зажечь факелы, но, странное дело, в пещере было светло. Смельчаки осторожно прошли дальше, и их глазам предстало чудесное зрелище. В толстом своде пещеры виднелось большое круглое отверстие, из которого лился свет на лежавшую на гранитном постаменте звезду. Все пространство пещеры было озарено ее блеском. Она сияла и переливалась всеми красками. Свет не слепил, не обжигал, он был похож на дуновение теплого майского ветерка…
– Какая красивая! – воскликнули хором вошедшие и, пораздумав немного, решили: – Это Волшебная Звезда, и она должна жить вместе с нами. Так говорят старинные предания. А в новогоднюю ночь она должна быть главной над всеми, всеми огнями, сверкающими в долине до самой зари.
Они бережно подняли Звезду с постамента, положили ее в тележку, запряженную самыми смирными лошадками, и с величайшими предосторожностями неторопливо перевезли драгоценную находку в город. Там они положили ее в надежное хранилище, устроенное в старинной ратуше. Теперь Звезда лежала на красивом гранитном постаменте, который вытесали лучшие каменотесы города, а сквозь высокие стрельчатые окна на нее, как и в пещере, лился свет.
С того дня миновало много-много времени. И новогоднюю елку всегда венчала Волшебная Звезда.
Но как-то однажды, на стыке веков, вершину растущей на площади ели вдруг решили украсить витиеватым хрустальным шипом. И вот тогда-то… Ровно в полночь на всех циферблатах замерли стрелки часов, и небо застыло, опрокинув на город зимнюю ночь. Тьма охватила мир, время остановилось.
Все испугались. В панике жители стали метаться по площади, передавая друг другу короткие, полные отчаянья слова, как вдруг… Взоры обратились к ратуше. Они увидели свет, рвущийся на волю из стрельчатых окон последним пламенеющим острым лучом. Звезда, оказавшись без новогоднего неба, раскалилась и как будто стала чернеть. Жители городка решили немедленно водрузить ее на верхушку ели, так, как это делалось всегда.
Заняв свое место, Звезда остыла и вскоре вновь начала невозмутимо светиться и нежно переливаться разно-цветными искрами. Ночь нехотя отступила. Часы пробили несколько раз, на востоке забрезжил рассвет…
…Дракон крепко спал и не видел яркого солнца. Его глаза были закрыты тяжелыми веками. Он не знал, что прошла уже тысяча, а может, и больше, лет, многократно ускоренных ходом событий, а час, когда он впервые коснулся земли, канул в прошлое и превратился в легенду.
Константин закончил читать и, глубоко вздохнув, отложил страницы. Некоторое время все молчали, не желая нарушить волшебную атмосферу, воцарившуюся в тот момент в кабинете. И тишина была совсем не свинцовой и не глиняной, а легкой и чистой.
Но все же Бедокур не выдержал и, подойдя к краю письменного стола, спросил:
– Получается, я разбил время? Да? Получается, оно остановилось и теперь в Джингл-Сити всегда будет ночь? Да? И Новый год не наступит, и Фросин день рожденья, и…
– Папа, а как же ты хотел все исправить? – удвоила панику Лиза, горестно всплеснув руками. – Вот они отправились бы в горы, то есть нет… Нет! Какой ужас! Они отправились бы к огромному спящему дракону! И… И… И что?
Константин вскочил с дивана и вновь принялся ходить, стараясь на этот раз не покидать пределы мягкого ковра. Никогда еще знаменитому писателю не приходилось работать в такой сложной обстановке. Чувствуя себя разоблаченным предателем, он судорожно пытался вспомнить что-нибудь, способное смягчить неизбежное наказание…
– Ваня, вернее, Фрося… – начал он. – Да, Фрося должна была разбудить дракона… Потому что вернуть Звезде ее волшебный рубиновый свет мог только настоящий хранитель времени, понимаете? Да… Дракон бы проснулся всего на несколько минут и языком раскаленного пламени…
Лиза вскрикнула от ужаса и, вскочив на диван, немедленно запротестовала:
– Нет! Нет! Так нельзя! Это опасно! Она может погибнуть, и… – Девочка неожиданно замолчала, но затем, немного подумав, продолжила: – А почему, например, Ваня не может зажечь ее, ведь он тоже дракончик и пламя у него иногда появляется?
– Я об этом уже написал… – с грустью ответил Константин. – Прошло много времени, и все, все изменилось! Ваня, конечно, дракон, но не такой, как были его далекие предки! Он не умеет летать, и пламя его намного короче каскада мыльных пузырей, которые друг Бедокура так любит выдувать! Понимаете? Он совсем другой – добрый, веселый и иногда даже пугливый! Помните, как он боялся читать старинную книгу про своих могучих свирепых предков? А ведь именно в ней и написаны те самые волшебные слова, сказав которые…
– Не надо! Не продолжай! А то мы умрем от страха! – воскликнула Лиза и, посмотрев на своего необыкновенного друга, неожиданно заметила, что он плачет…
– Если даже разбудить дракона, как он зажжет Звезду, от которой остались только одни колоски… нет, осколки?! Я ведь выронил ее и разбил… – пробормотал Бедокур сквозь синие, похожие на чернила, слезы.
Константин обхватил голову и бессильно рухнул на диван. Чувствуя, что даже самый виртуозный редактор не сможет ему помочь, обвиняемый потерял всякую надежду на спасение. Тупик…
– Тупик… – повторил он вслух и с выражением глубокого раскаянья посмотрел на Лизу. Но его дочь была непреклонна.
– Знаешь, папочка! Я от тебя этого не ожидала! Надо обязательно что-то придумать! – воскликнула она и, подхватив Бедокура на руки, продолжила: – Не плачь! Не плачь, мой маленький! Пойдем сейчас на кухню и съедим еще что-нибудь вкусненькое! Я знаю, бабушка Маря прячет в холодильнике двенадцать банок земляничного варенья… Оно такое вкусное! И еще там есть…
Девочка покинула кабинет, так что об остальных достоинствах фирменных заготовок тещи Константин не узнал. Наедине с собой писатель не нашел в себе сил даже пошевелиться и сменить позу, говорящую об отчаянии, хотя бы на положение, свидетельствующее о глубоких раздумьях. Как вдруг… В кармане его брюк раздался пронзительный сигнал телефона.
Сообщения его литературного агента всегда отличались краткостью и точностью. И сейчас, достав телефон, Константин вновь прочитал на дисплее лишь одно, но до боли знакомое слово: «Пишешь?»
