Глава 10

Первая встреча с графом Рибопьером произошла в принадлежавшем ему манеже. Поддубный и граф неторопливо шли вдоль поля для выездки. Иван любовался чудесными лошадьми. Чувствовалось, что все здесь поставлено основательно и на широкую ногу. Граф пока еще так и не озвучил своего предложения, неторопливо ведя разговор. Наверное, важный для Рибопьера, но пока еще не слишком конкретный для Поддубного.

– …Олимпийские игры, спортивные чемпионаты – это будущее мира, – продолжал граф. – Возможно, вам известно, что в Древней Греции на время проведения Олимпийских игр прекращались войны. Спортсмены из всех полисов съезжались в Спарту. К олимпийским чемпионам относились как к героям. Им ставили памятники при жизни. И вот теперь это движение возрождается. Вскоре и российские спортсмены станут принимать в них участие. Поверьте, войны вскоре уйдут в прошлое. Их заменит спорт. Как когда-то борьба заменила кровавые гладиаторские бои. Именно в спортивных залах, на манежах и стадионах государства станут доказывать, какое из них сильнее, могущественнее…

Поддубный кивал, хотя речь графа казалась ему далекой от реальности фантастикой. Слишком жесток был реальный мир, в котором они жили. А Рибопьер уже затронул тему, которая была Ивану ближе.

– …в России много талантливых борцов. Но борьба у нас пока – в большей степени удел цирка, а не спорта. Без регулярных чемпионатов по борьбе невозможно выявить сильнейших.

– Сейчас проводится много чемпионатов, – возразил Поддубный. – Почти в каждом цирке.

– А так не должно быть! – воскликнул граф. – Такие чемпионаты – это мошенничество. В результате мы имеем более десяти чемпионов России. Но это же нонсенс. Чемпион должен быть один. Победивший на официальном чемпионате по прозрачным и понятным всем правилам. Так, как, скажем, происходит сейчас во Франции. А у нас в России все по-другому. Поэтому у меня к вам, Иван Максимович, есть предложение. Я давно слежу за вашей карьерой борца, несколько раз присутствовал на ваших выступлениях. Через три месяца в Париже состоятся международные соревнования на звание чемпиона мира по французской борьбе. Уже идут подготовительные работы. Приглашены и российские борцы. Я должен определиться с кандидатурами. Мой выбор пал на вас. Вы согласны участвовать?

Поддубный даже растерялся:

– Почему я? Я только-только стал постигать французскую борьбу.

– И уже делаете успехи. Приемам, правилам борьбы можно научить. Это не проблема. Было бы желание. А вот у вас есть то, чему научить невозможно, – стремление к победе.

– Но… – начал Иван.

Граф предупредил закономерный вопрос.

– Я обеспечу вас всем необходимым. Квартира, деньги на жизнь, зал для тренировок. Вы сможете время от времени выступать и в цирке, чтобы публика не забыла вас, чтобы иметь возможность помериться силой с другими борцами. Вы согласны?

Это было предложение, от которого нельзя отказаться, и Поддубный дал согласие.

– Вот и отлично, – обрадовался граф. – У вас есть три месяца на подготовку. За это время вы должны успеть многое. В Париже соберутся лучшие борцы со всего мира. У вас будет лучший в России тренер – мсье Эжен де Пари. Методику тренировок он уже определил. В ваше распоряжение предоставят троих очень хороших борцов. Приступайте к занятиям завтра.

Мсье Эжен де Пари оказался жестким тренером. Сам в прошлом борец-профессионал, он не щадил своего подопечного. Эжен заставлял Поддубного не только бороться и постигать тонкости французской борьбы на ковре, но и ввел строгий режим. Каждый день Иван принимал так называемый «докторский ящик» – сперва пятидесятиградусная ванна, а затем длительное обливание холодной водой. Потом следовали схватки. Поддубный выматывал до изнеможения трех борцов, которые по очереди сменяли друг друга. Выматывался и сам до такой степени, что, вернувшись домой, тут же проваливался в сон. Эжен де Пари практически не знал русского языка. Его словарного запаса хватало лишь на быт. А в азарте тренировок он забывал и это немногое, объяснялся по-французски. Иван оказался хорошим учеником. Он не только сумел отработать до автоматизма приемы французской борьбы, но и выучил за три месяца французский лучше, чем тренер знал русский.

Три месяца тренировок пролетели мигом, они показались Ивану одним днем. Впереди его ждал Париж.

Соревнования предстояли серьезные. Сто тридцать лучших борцов со всего мира съехались во французскую столицу. Правила чемпионата были очень жесткими. Всего один проигрыш – и участник выбывал.

Париж буквально обрушился на Поддубного. Он совсем не походил на манерный официальный Петербург. Запахи парфюмерии, казалось, разливались по всем его улицам. Томные взгляды красавиц провожали борца повсюду. Здесь впервые Иван посетил и типично парижское заведение – кабаре. Впервые увидел знаменитый канкан в «Мулен Руж». Французская столица кружила голову. Раскрепощенность парижских дам удивляла. В первый же вечер в кабаре Эжен де Пари познакомил его с красавицей Матильдой. Молодая женщина происходила из знатного, но сильно обедневшего дворянского рода. Иван сразу же понял, что ему не откажут. И уже ближе к вечеру привел Матильду в свой гостиничный номер. Красотка не требовала от него слов любви, не пыталась выпросить дорогой подарок, просто осталась на ночь. Утром ушла, даже не договорившись о следующей встрече.

О соревнованиях говорил весь Париж. Все тумбы были заклеены афишами. Чемпионат проводился в театре «Казино де Пари», места в нем зрители брали с боем. Одиннадцать схваток подряд выиграл Поддубный. Дались они ему нелегко. Но все равно сил Ивана хватало и на Матильду, которая через день появлялась в его номере, иногда они ходили и в кабаре.

На следующую победу Поддубного ставили многие. Теперь ему предстояла схватка с любимцем парижской публики, чемпионом Франции, двадцатилетним красавчиком Раулем ле Буше, чрезвычайно техничным и амбициозным борцом.

Лишь только утром Матильда вышла из гостиницы, где встречалась с Иваном, и прошла квартал, как возле нее остановился экипаж с низко опущенным не по погоде верхом. Молодая женщина осмотрелась и юркнула внутрь. Ей улыбнулся ослепительной улыбкой Рауль ле Буше.

– Ну, как проходит время? Вы, смотрю, добились того, о чем я вас просил? – произнес он.

– Отлично. Он наивен, как ребенок. Готов выполнить любой мой каприз, – ответила красотка.

– Завтра вечером мне предстоит схватка с Поддубным. Нужно сделать одну вещь, – предложил Рауль несколько нервно. – Напоите его.

Матильда засомневалась:

– Вы хотите, чтобы в день соревнований Иван был пьян?

– За это вы получите от меня тысячу франков. – Чемпион Франции тут же достал деньги и положил пачку на колени Матильды.

Женщина колебалась. Сумма была для нее огромной.

– Не думаю, что он напьется. Ему тоже очень важна победа.

– Пустите в ход свои чары, не зря же вы согласились соблазнить его, – предложил Рауль. – Не обязательно, чтобы он выпил много. Будет достаточно и бокала вина, если вы подсыплете в него вот это, – на деньги лег стеклянный пузырек с порошком.

Пачка банкнот исчезла в сумочке.

– Я постараюсь.

В тот день, когда вечером должна была состояться решающая для Поддубного схватка, Матильде удалось затащить его в кабаре. Француженка и Иван сидели за столиком, на сцене под разухабистую музыку мельтешил голыми ногами великолепный канкан.

– Я хочу выпить за твою победу, – предложила женщина.

Поддубный налил ей вина.

– Хотя у нас не принято пить за то, что еще будет. Но если хочешь…

– Выпей и ты, – попросила она несколько нервно.

Иван задумался, Матильда взяла бутылку, налила и ему.

– Один бокал не помешает.

Он был готов уже выпить, как женщина сжала ему локоть и зашептала в ухо:

– Это Рауль нанял меня, чтобы я тебя соблазнила. Но я не могу сделать подлость, ты понравился мне. Он дал мне порошок, чтобы я подсыпала его тебе. Не пей.

Иван с удивлением посмотрел на свою спутницу, подобная подлость не укладывалась у него в голове.

– Он мне заплатил тысячу франков. Мне очень были нужны деньги. Я не могла отказать.

– Теперь тебе придется их вернуть? – тихо спросил Поддубный.

– Он страшный человек. Думаю, одним возвращением денег не обойдется. Только сейчас я поняла, что не могу предать тебя.

– Ладно, спасибо, что рассказала. А деньги тебе возвращать не придется. Мы сделаем по-другому.

Цирковые уроки не прошли для Поддубного даром. Он делал вид, что пьет бокал за бокалом, а сам незаметно выливал вино в огромный вазон с пальмой. Вскоре Иван притворился, что сильно захмелел, даже пару раз звучно выкрикнул не очень приличные комплименты в адрес танцовщиц. Публика бросала в его сторону неодобрительные взгляды. Матильда потянула Ивана к выходу. Поддубный остановил экипаж и «не сразу сумел открыть дверцу». Лишь когда они оказались внутри, борец позволил себе расхохотаться.

– Ловко мы их провели.

А в это время шпион Рауля, присутствовавший в кабаре, уже докладывал ле Буше, что Поддубный пьян и наверняка не успеет протрезветь до схватки.

На бой народу набилось столько, что зрители чуть ли не гроздьями свисали с балконов.

Перед поединком Рауль похвалялся журналистам, что непременно выиграет. Ле Буше вышел на ковер в халате, сбросил его на руки своему тренеру и тут же продемонстрировал залу свои мышцы. Гладкая загорелая кожа блестела в свете софитов. Одним своим выходом он сорвал шквал аплодисментов. Поддубный появился в образе, придуманном для него Артемом Никитиным, – в бурке. Не хватало только папахи и кинжала. В зале имелись и поклонники Ивана Максимовича, но их было значительно меньше. Рауль не сомневался в победе, тем более что отыскал взглядом в зале улыбающуюся Матильду.

Француз решил действовать резко и напористо. Он сразу же пошел в атаку. Но, к своему ужасу, понял, что противник абсолютно трезв. Выбранная тактика не сработала. Рауль быстро выдохся, потерял силы. Поддубный чувствовал, что скоро одолеет чемпиона Франции. У него был стимул к победе. Во-первых, приз – десять тысяч франков, а во-вторых – звание чемпиона мира, которое открывало бы для него двери по всему миру.

Зал неистовствовал. Но тут стало происходить что-то непонятное. Рауль сделался скользким, как рыба, ему удавалось выворачиваться из «смертельных захватов». Сперва Поддубный списывал это на то, что оба они вспотели. Но вскоре понял, дело в другом. Когда ле Буше в очередной раз ушел от его захвата, Иван Максимович ощутил явственный запах оливкового масла. Но когда Рауль успел им намазаться? Ведь все время находился на виду!

Перевес явно был на стороне Поддубного, это чувствовала и публика, но он никак не мог уложить скользкого чемпиона Франции на лопатки.

– Он намазан маслом! – крикнул Иван судье.

Тот остановил схватку, проверил. На листе промокательной бумаги, которой провели по телу ле Буше, остался явственный жирный след. Судейская коллегия, расположившаяся за большим столом, рассматривала промокашку, нюхала, только на зуб не пробовали. С одной стороны, следовало признать мошенничество Рауля, натираться маслом было запрещено правилами, с другой – на начало поединка он был «сухим». Это тоже было зафиксировано, иначе бы его не допустили к схватке. Просто ле Буше провернул коварный финт на грани дозволенного. Три месяца подряд перед соревнованиями он натирался оливковым маслом, и все это время не мылся с мылом, лишь ополаскивался под душем. Вот теперь вместе с потом оливковое масло и выступало, делало его скользким.

Судьи прекрасно понимали, в чем дело. По большому счету следовало дисквалифицировать ле Буше за обман или хотя бы отложить продолжение схватки. Но решили по-другому. Судейской коллегии не хотелось терять лицо, подставлять любимца публики, знаменитого ле Буше. Это даже не походило на компромисс, скорее на анекдот. Было предписано каждые пять минут останавливать схватку и обтирать борца сухим полотенцем. Из зала раздавались негодующие крики. К тому же издавали их не только поклонники Поддубного. Но слово судей всегда последнее. Зрители видели, что схватка проходит с нарушениями. Перерывы на обтирание назначались в самые неподходящие для Поддубного моменты, к тому же ле Буше использовал их для отдыха. А ведь он выдыхался куда быстрее Ивана.

Истек час времени, отведенный для поединка, но Ивану так и не удалось уложить Рауля на лопатки. Теперь судьям предстояло выявить победителя по совокупности острых моментов, техничности. В этом смысле преимущество явно было на стороне Поддубного, ведь ему удалось навязать свою волю противнику. Практически всю схватку ле Буше только оборонялся и пару раз находился на волоске от поражения.

Судейская коллегия даже связалась по телеграфу с Петербургом. Но там не захотели раздувать скандал. Позиции России в международном спорте были еще очень слабыми. Из Петербурга посоветовали через пару дней провести еще один поединок между ле Буше и Поддубным. Но даже такой вариант не устроил судейскую коллегию, состоявшую в основном из французов. Вердикт ее был явно несправедлив. Победу присудили Раулю ле Буше с издевательской формулировкой: «За красивые и умелые уходы от острых приемов».

Поддубного возмутило даже не то, что ему пришлось выбыть из соревнования, к этому он был готов. Иван после душеспасительных бесед с графом Рибопьером разочаровался в его идеях. Оказалось, что даже на таком высоком уровне в спорте нет справедливости. Обман совершался с умным видом прямо на глазах у облапошенных зрителей.

С этого момента Поддубный окончательно и бесповоротно стал сторонником только «чистого» спорта, избавленного от интриг и обмана.

По возвращении в Россию Поддубный уже не рисковал подписывать кабальные – годовые контракты. Работал по разовым. Выступал в разных цирках, принимал участие в соревнованиях. Возможность поквитаться с Раулем ле Буше представилась относительно скоро – через два года – в 1905 году.

В Санкт-Петербурге должен был пройти чемпионат по французской борьбе, на который съезжались лучшие борцы мира. И хотя это было больше коммерческое предприятие, затеянное в основном заграничными организаторами, поучаствовать в нем имело смысл. На нем не разыгрывался чемпионский титул, но зато был хороший призовой фонд для победителя, а главное – возможность вновь встретиться с ле Буше.

Рауль прекрасно понимал, что не сможет одолеть Поддубного в честной борьбе. Но ему хотелось избежать поражения. Для него ставка была высока, на кону стоял его авторитет как непобедимого чемпиона Франции. Вот и решился Рауль на отчаянный шаг, о котором потом ему пришлось сожалеть и который в результате через несколько лет привел его к позорной гибели. Если бы он лучше знал Ивана Максимовича, то никогда бы не предложил ему подобного.

Чемпионат уже начался. Поддубный с утра занимался разминкой в своем гостиничном номере, когда в дверь постучали.

– Войдите, – бросил Иван, подозревая, что это кто-нибудь из газетчиков решил его навестить.

Он даже не прервал занятий, продолжал выжимать двухпудовые гири. Меньше всего он ожидал увидеть на пороге Рауля ле Буше. Молодой француз зашел как-то неуверенно, с опаской. Поддубному даже показалось, что сейчас он услышит слова извинения за чемпионат мира в Париже, и даже готов был простить Рауля. Он поставил гири на пол и предложил присесть. Ле Буше остался стоять.

– Я готов предложить вам двадцать тысяч франков. Это вдвое больше, чем приз победителя.

Поддубный прищурился.

– Да, это большие деньги. Но за что вы хотите мне их предложить? – поинтересовался он, уже понимая, что об извинениях речь не пойдет.

– Вы проиграете мне схватку. Поддадитесь.

Гримаса исказила лицо Ивана, он поднял гирю, замахнулся ей на Рауля.

– Пошел вон, подлец! – и хоть в запале это было сказано по-русски, ле Буше все понял и без перевода.

Он побледнел и выбежал за дверь. Еще дважды от него приходили люди, предлагали сделку, но Поддубный оставался непреклонен, всех визитеров выставлял в коридор.

Иван выигрывал схватку за схваткой, ничто не могло его остановить в стремлении стать победителем турнира. Цирк братьев Чизаретти, вмещавший три тысячи зрителей, буквально гудел, когда Иван выходил на ковер. Его боготворили. Наибольший интерес, конечно же, вызвал поединок с Раулем ле Буше. Газетчики постарались, напомнив публике о схватке в Париже, когда победа незаслуженно досталась французу.

Ле Буше вышел на манеж в своем обычном красном халате, сбросил его, было видно, что он волнуется. Поддубный отбросил бурку, пригладил усы. Он смотрел на противника с пренебрежением, хотя и пожал ему, как положено, перед поединком руку. Судья объявил начало схватки. С первых же мгновений Иван не дал французу и шанса на победу. Ле Буше только защищался, не сумев провести ни одной атаки. На двадцатой минуте Поддубный захватил его, но, вместо того чтобы уложить на лопатки, поставил на четвереньки. Судейская коллегия с удивлением смотрела на это явление, не понимая, что происходит. Иван упустил верный шанс вырвать победу в начале схватки. Рауль дергался, пытался освободиться, но не мог сдвинуться с места, продолжая стоять на четвереньках. Зал улюлюкал.

– Это тебе за оливковое масло! Это за жульничество! – кричал Иван. – Это тебе за двадцать тысяч, которые ты мне предлагал за то, чтобы я тебе поддался!

Унижение было ужасным. Ле Буше чертыхался, отплевывался, но Поддубный крепко держал его. Из зала на ковер летели букеты цветов, студенческие картузы, дамские перчатки. Иван продержал ле Буше в унизительной позе двадцать минут. И отпустил только по настоянию судей. Позор заставил Рауля налиться кровью, а зрители кричали, забыв о приличиях, обидные слова, свистели. Продолжение поединка было недолгим. Морально сломленный француз, наверное, и сам желал поскорее покинуть манеж. Поддубный впечатал его лопатками в ковер, подержал несколько секунд, а затем встал и брезгливо отряхнул руки.

Иван, когда судья поднимал ему руку, встретился взглядом с ле Буше. Тот смотрел не то что зло, а разъяренно. Был бы у него сейчас в руке нож, он бы, не задумываясь, всадил бы его Ивану под ребра. Но победа над Раулем являлась лишь половиной дела. Предстояла еще финальная схватка с действующим чемпионом мира – французским борцом Полем Понсом. До поражения Рауля чемпиону победа над Поддубным казалась легким делом. Он хоть и слышал о нем, но никогда прежде не видел в деле. Полю думалось, что он с легкостью сумеет одолеть какого-то мужика из провинции. Ведь у Ивана еще не было ни одной медали, ни одного громкого титула. Однако самоуверенности у мсье Понса поубавилось, когда он собственными глазами увидел разгромное поражение такого грозного противника, как ле Буше.

Этой финальной схватки и ждала публика, болевшая за своего. Напряжение, царившее в трехтысячном зале, казалось, могло буквально взорвать его.

Первые минуты этой схватки пошли как-то вяло. Во всяком случае, так казалось со стороны. Обожатели просто не узнавали своего любимца Поддубного. Обычно он начинал стремительно, обрушиваясь на противника всей мощью своего тела, буквально сминал его, заставляя принять свой стиль борьбы. Теперь же борцы иногда по несколько минут просто топтались, сцепившись. У Ивана Максимовича имелись веские причины сменить тактику, он не мог себе позволить рисковать. Ведь ему противостоял по-настоящему великий борец – чемпион мира. Он решил вымотать двухметрового Поля Понса, и это ему пока удавалось. Гигант-француз страшно вспотел, его шаровары сползали, сделались мятыми, майка потемнела от пота, ее можно было выжимать, дыхание стало хриплым, но он не сдавался.

И вот, отыскав, прощупав слабые места, Поддубный пошел в наступление. Он уже буквально швырял Понса по арене. Зрелище до этого невиданное. Но француз держался до последнего, хоть ему уже и приходилось только защищаться. За пять минут до окончания двухчасовой схватки Ивану удалось наконец уложить его на лопатки. Истощение сил было такое, что борцы так и остались лежать на ковре. В глазах у Поддубного потемнело, он уже не соображал, что происходит, продолжая прижимать Понса к ковру. Его пришлось оттаскивать за ноги.

Победа была полной и очевидной. Зал бесновался. Казалось бы, уже все. Но тут к присевшему перевести дыхание Ивану подошел тренер и шепнул на ухо, что, по его информации, иностранные организаторы чемпионата решили не выплачивать денежный приз. Пообещают вручить его завтра. А сегодняшней ночью покинут Петербург, потом «достать» их из-за границы будет очень сложно.

– Мне еще шепнули, что тебя могут убить. Сделают все так, будто это было просто разбойное нападение. Так что один за кулисы не уходи.

У Поддубного вновь потемнело в глазах. У него хотели забрать его заработанные потом и кровью деньги.

Началась церемония награждения. Ивану надели на шею золотую медаль – первую в его жизни, – а затем председатель оргкомитета чемпионата торжественно объявил, что денежный приз будет вручен победителю завтра.

«Значит, правда», – подумал Иван.

Солидный господин в сюртуке, галстуке-бабочке и в золотом пенсне мало походил на мошенника, но его выдавали глаза, они суетливо бегали по сторонам.

– Чемпионат закончен! – зычно объявил он. – Прошу всех к выходу!

Поддубный еще чувствовал непогасшую энергию зала. Это единственное, чем он мог еще воспользоваться, обратить ее в свою пользу.

– Э, нет, так не пойдет! Деньги на арену и мое пальто тоже. Без приза я не уйду! – крикнул он.

Зал ответил одобрительным гулом.

– Деньги на арену! Приз давай!

– Неужели вы думаете, мы вас обманем? – вскинул брови председатель.

– Именно так я и думаю. А еще мне сказали, что меня собираются убить! – без лишней дипломатии ответил Иван.

Председатель стал объяснять, что деньги находятся в банковском сейфе. А банк в такое позднее время закрыт и доставить их в цирк возможно только утром. Но зал не поддавался на провокацию. Иван стоял на арене с пальто в руках и упрямо твердил:

– Никуда без денег я не уйду. Делайте что хотите.

Назревал крупный скандал. В дело пришлось вмешаться находившемуся в зале главе петербургской полиции. Он приказал арестовать кассу цирка и взять призовые деньги из нее. Что и было сделано. Обещанные пять тысяч рублей принесли на манеж и вручили победителю.

С деньгами и золотой медалью победителя Поддубный в сопровождении толпы зрителей покидал цирк. Его встречал живой коридор почитателей, растянувшийся вдоль улиц до самого Литейного моста. Звучали крики:

– Ура!

Когда извозчик вез Ивана, он с недоумением смотрел на людей, приветствующих его с тротуаров. Махали шляпами, платками, кричали так, словно случилась победа в большой войне. Он обернулся на своего пассажира и спросил:

– Барин, скажи на милость, кто ты такой будешь?

Самое странное, он, не интересовавшийся борьбой, все же слышал фамилию Поддубного и понял-таки, в чем дело.

В том же 1905 году в Париже проходили очередные соревнования по французской борьбе на звание чемпиона мира. Естественно, пропустить такое событие Иван Максимович не мог. Все, что он делал до этого, вело его на чемпионат. И вновь он оказался в Париже. Но местная публика уже успела его забыть. Сперва практически никто не делал ставок на борца с Полтавщины. А пари здесь временами заключались на астрономические суммы. Случалось, что проигравшие даже стрелялись.

На чемпионат собралось сто сорок сильнейших борцов со всего мира. И Поддубный с первых же дней засиял в этом созвездии. Ему удавалось всех укладывать на лопатки. Игроки, делавшие ставки, тут же переключились на Ивана. Была и встреча с Раулем ле Буше. На этот раз внешне она прошла не так драматично. Поддубный уже не напоминал ему о прошлых обидах. Все на ковре происходило в рамках правил и традиций. Когда после получасовой схватки француз оказался прижатым к ковру, он прошипел Ивану в лицо:

– Ты ответишь мне за это кровью. Тебя убьют.

Тогда Иван Максимович списал это на эмоции. Мало ли что можно сказать, потерпев обидное поражение? Но зря он не придал значения этим словам. Просто не было времени подумать над ними. Впереди Поддубного ждала финальная схватка с датчанином Иессом Педерсеном. Вся пресса неизменно величала его «самым сильным человеком в Европе», и это было правдой… но только до встречи с Поддубным.

Соревнования проходили в великолепном театре «Фоли Бержер». Иесс сознательно выбрал не зрелищную, зато надежную технику оборонительного боя. Он надеялся измотать Поддубного, а потом собирался перейти в наступление. Иван сразу же раскусил его замысел. Он сделал вид, что устает, специально тяжело дышал, совершал кажущиеся ошибки. И вот Педерсен поддался на уловку, посчитал, что противник «созрел», тут он и провел свой любимый обхват. Однако Поддубный только и ждал этого момента, был к нему готов. Иван Максимович мгновенно наклонился назад и тяжестью своего тела увлек за собой датчанина. В падении он подмял Педерсена под себя и бросил на лопатки.

Бросок оказался таким сильным и неожиданным, что датчанин еще несколько минут лежал на ковре, не будучи в силах подняться самостоятельно. Пришлось ставить его на ноги. Поддубный торжественно принял призовые деньги – десять тысяч франков, диплом и ленту чемпиона мира 1905 года.

Заветная мечта сбылась. Теперь перед ним открывались все двери. Любой импресарио считал за счастье подписать с ним контракт. Ни один цирк не отказался бы от его выступления. При этом Поддубный мог диктовать свои условия.

Вернулся в гостиницу он поздно. Не успел даже раздеться, как в дверь постучали. Усталость была такой, что не хотелось никого видеть, но все же он подошел к двери и спросил:

– Кто здесь?

– Это я, – послышался тихий ответ.

Иван, хоть они и не виделись несколько лет, тут же узнал голос Матильды, сразу же открыл. Молодая женщина скользнула в номер, торопливо закрыла за собой дверь.

– Извини, я должен был сам отыскать тебя, – произнес он, обнимая свою бывшую любовницу.

– У меня мало времени, – проговорила женщина торопливо. – Я вырвалась всего на минутку. Ле Буше нанял убийц. Берегись. Тебе нельзя оставаться в Париже.

– Ты уверена?

– Я слышала это своими ушами. Он страшный человек.

Иван хотел задержать ее, но Матильда выскользнула из его рук и исчезла за дверью. Поддубный стоял и вдумывался в ее слова. Вспомнились и бешеный взгляд поверженного Рауля, и его обещание, что Иван заплатит за свою победу кровью.

– А ведь это не шутки, – решил Поддубный. И ему по-настоящему стало страшно.

Импресарио, с которым Иван уже подписал контракт на турне, почему-то даже обрадовался этому сообщению.

– Ну так и хорошо. Не станут же они гоняться за вами по всему миру. Просто не успеют за нами. Не откладывая, начинаем гастроли. Вас ждут повсюду. С чего начнем?

Так и началось продолжительное турне Ивана Максимовича. От гастролей в Северной Италии пришлось отказаться. Киллеры преследовали Поддубного по пятам. Кстати, не один только ле Буше собирался с ним поквитаться.

Пришлось ввязаться в выступления борцов в Северной Африке. Поддубный гастролировал в Бельгии, посетил Германию, где наконец-то побывал в полулегендарном для каждого настоящего циркового борца Гамбурге с его знаменитым «гамбургским счетом». Эта традиция уже ушла к тому времени в прошлое, уступив место чемпионатам мира. Пять лет странствовал Поддубный, и всюду ему сопутствовал триумф. Выступил он и в Северной Италии, даже завоевал титул чемпиона этой страны. Еще пять раз он сумел подтвердить звание чемпиона мира по французской борьбе. Теперь он был непревзойденным. Никому до этого не удавалось что-либо подобное. Теперь в газетах его называли «чемпионом чемпионов».

Но вместе с этим приходило и разочарование в людях. Поддубный все больше убеждался, что импресарио – настоящие хозяева борьбы. Они расписывали, кто и кому должен поддаться, ведь на этом зарабатывали огромные деньги, обманывая настоящих знатоков борьбы. Если борец не соглашался, разрывали контракт. Отказывались платить. Лишь однажды Поддубный согласился на договорной поединок. А случилось это так.

В одном из цирков он буквально за десять секунд уложил на лопатки знаменитого борца. Публика решила, что тот просто поддался, устроила свист. Требовала нового, «честного» поединка. Иван был согласен на такое. А вот его противник потребовал у Поддубного, что выйдет на манеж только в том случае, если тот ему поддастся. Ивана уговорила жена владельца цирка. Женские слезы всегда делали его сговорчивым.

– Они разнесут цирк. Все здесь поломают. Мы будем разорены. Что станут есть мои дети? Смилуйтесь, поддайтесь ему, умоляю вас! Ну что вам стоит? Это же не чемпионат, а представление.

И Иван согласился проиграть. Правда, сделал это в своем стиле. Противники вновь вышли на ковер. Схватка оказалась недолгой. Поддубный схватил несговорчивого борца за пояс и неожиданно поднял того в воздух. Вознес над головой в вытянутой руке. Обошел с ним арену, чтобы зрители смогли вволю налюбоваться этим странным зрелищем. Завершив круг, он лег на спину и опустил борца, возомнившего, что он может выиграть у шестикратного чемпиона мира, себе на грудь. Формально получалось, что Поддубный проиграл – его лопатки коснулись ковра. Однако смущенный «победитель» стремглав убежал с манежа под свист публики.

Да, всякое случалось в турне. И вот судьба снова занесла Поддубного во Францию. Его пригласили в Ниццу на двухнедельное выступление. Вот тут на горизонте вновь замаячила зловещая фигура его злейшего врага – Рауля ле Буше. Он был где-то в городе, хотя на выступлениях не показывался. Об этом его вновь предупредила красавица Матильда, проникнув в гардеробную Ивана во время перерыва.

Выступления уже невозможно было отменить. Иван решил поостеречься, раздобыл себе револьвер. Каждую ночь клал его себе под матрас. Жил он в арендованном особняке. Днем там имелась прислуга, а вот по ночам борец оставался один. И вот в выходной Поддубный сидел в кафе на террасе, пил кофе. Внезапно появились четверо парней, вели себя они нагло и развязно. Иван тут же понял, что это так называемые «апаши» – бандиты. Не укрылось от его глаз, что они прячут в рукавах ножи.

«Апаши» подсели к его столику, завели разговор. Мол, знаменитый борец из России достаточно богат и мог бы себе позволить угостить их шампанским. Иван разыгрывал из себя простака.

– Почему бы и нет, – сказал он. – Только лучше пойдемте ко мне в дом. Там у меня есть и шампанское, и коньяк. Угощу всех.

Парни согласились. Иван специально выбрал путь через променад, здесь обязательно встретится кто-нибудь из знакомых. Так и случилось, навстречу шел один из его больших почитателей – помещик Долинский. Иван неприметным кивком головы указал ему на следовавших за ним парней. Долинский все сразу понял, ведь только вчера они говорили с Поддубным о наемных убийцах. Не подавая вида, что узнал Ивана, Долинский тут же направился к полицейскому участку.

Поддубный же уже входил в дом.

– Сейчас свет зажгу, – сказал он и направился в спальню.

Выхватив из-под матраса револьвер, он тут же нацелил ствол на «апашей».

– Стоять и не двигаться!

Никто из наемных убийц не рискнул пошевелиться. Вскоре подоспела и полиция. На допросе выяснилось, что «апашей» нанял ле Буше. Правда, бывшему чемпиону удалось избавиться от обвинений в попытке заказного убийства, а вот «апаши» ему не простили. Рауль допустил ошибку, ведь вместе с ним оправдали и «апашей». Оказавшись на свободе, они потребовали с него деньги. Ле Буше наотрез отказался платить за несделанную работу. Тогда «апаши» подкараулили его в темном переулке и зверски избили резиновыми палками по голове. Вскоре знаменитый борец умер от воспаления мозга, вот так – бесславно закончив свою карьеру.