Глава 8

На день позже, чем обычно, Маршалл поднялся на борт самолета компании, чтобы лететь в Лос-Анджелес, хотя все еще не оправился от пережитых потрясений. С собой в самолет он взял целый портфель документов, но даже не притронулся к ним, а просто сидел, уставившись в окно, думая об Эшли и стараясь прогнать мысли о Меган Виллерз. Было жутко осознавать, как легко она могла уничтожить его, как близко подошла к этому. Благодаря поддержке МОИА его имя не было опорочено, но эта история его отрезвила и он прекрасно понимал, что короткая интрижка с Меган Виллерз была огромной ошибкой. Все началось на банкете, устроенном для клиентов, когда они оба выпили лишнего, после встретились, чтобы выпить еще немного, а дальше все пошло по нарастающей, как снежный ком. Слава богу, она отказалась от обвинений, хотя могла бы положить конец его карьере и семейной жизни.

Когда самолет приземлился в Лос-Анджелесе, Маршалл не поехал в офис, а попросил водителя отвезти его домой. Не переодеваясь, он сразу взял машину и направился по Пасифик-Кост-хайвей в Малибу. День выдался солнечным и жарким, и, сняв пиджак и галстук, он опустил крышу «ягуара». Как всегда, ехал он очень быстро: не терпелось увидеть и успокоить Эшли после их тягостного разговора накануне. Поздно ночью он отправил ей два сообщения и еще одно утром, но она не ответила.

Маршалл припарковался около гаража рядом с домом в Малибу и, увидев, что ее машина на месте, обрадовался: она дома, дети – в лагере, а значит, не придется ждать до позднего вечера, чтобы поговорить. Единственное, чего он теперь опасался, – это ее реакции на выдвинутые против него обвинения. Он чувствовал, что она ему не поверила. Все, кто знал правду: сама Меган, Саймон и Стерн и совет директоров МОИА, – никогда об этом не упомянут, потому что подписали договор о конфиденциальности, а Виллерз передала им негативы фотографий.

Он нашел Эшли в студии. В белой футболке и розовых джинсовых шортах, с чашкой чая в руках, она смотрела невидяще в окно и не слышала, как он вошел. Почувствовав его руки на своих плечах, она поняла, кто это, но не обернулась, чтобы взглянуть на него, потому что не хотела видеть. Перед ее глазами стояла только одна картина – как они с Лиз держались за руки. Потом медленно она перевела взгляд на него, и он увидел ее прекрасное осунувшееся лицо, на котором отразились все муки, которые она испытывала.

– Почему ты не в офисе? – спросила она надломленным голосом.

Эшли чувствовала себя так, словно ее сердце разбито на миллион мелких осколков: сначала из-за интрижки, в которой его обвинили, а потом из-за пресс-конференции, где Маршалл и Лиз держались за руки, и она преданно, как любящая жена, смотрела на него. Эшли всегда притворялась сама перед собой, что его жены не существует. Но она существовала, и Эшли ясно видела, как Лиз любит мужа, а то, как он держал ее за руку, говорило о многом.

– Я хотел увидеться с тобой, – тихо сказал он, пододвинул стул и сел рядом с ней. – Прости, что вчера мне пришлось звонить тебе, чтобы сообщить об угрозе судебного разбирательства. Меня это тоже очень расстроило. Но все закончилось.

Его голос был теплым и ободряющим.

– Я знаю, – отозвалась она, потом поставила чашку с чаем на столик и посмотрела на него. Внезапно он стал каким-то другим, и ей показалось, что она видит перед собой незнакомца. – Я смотрела вчера твою пресс-конференцию. Сколько компании пришлось заплатить, чтобы иск отозвали?

– Два миллиона долларов, – честно признался он. – Это как бы аванс в счет моей годовой премии. Мы выиграли бы тяжбу, но совет директоров захотел избежать неприятной огласки. Проще было заплатить. Это обычная практика. Иногда приходится на это идти, даже если обвинения ложные. Она на это и рассчитывала. Я не дал бы ей и цента за ее выдумки, но по крайней мере все уже позади. Если бы дело дошло до суда, это был бы кошмар.

Эшли кивнула, но ничего не сказала. Он не спросил, верит ли она ему, потому что видел: не верит.

– И когда же ты крутил с ней роман? – Эшли медленно подняла на него глаза, которые горели как раскаленные угли.

– Я же говорил: никаких романов с ней не было. Ее уволили, она обозлилась и решила выместить свою злобу на мне. Это был бесчестный трюк, но он сработал.

– Я тебе не верю, – тихо сказала Эшли таким голосом, которого он раньше никогда не слышал.

Ему было страшно смотреть на нее: она выглядела так, будто была где-то очень далеко, за много миль от него. Он хотел обнять ее, чтобы вернуть назад, но не осмелился. У нее был такой вид, словно она может шарахнуться от него или закричать.

– Знаю, что не веришь, Эш, – произнес он так же тихо. – Но я не спал с ней и даже не знаю ее.

Он уже выбросил из головы воспоминания о письмах и фотографиях. Единственное, о чем Маршалл сейчас мог думать, – это Эшли и отношения, которые он пытался сохранить, так же как накануне боролся, чтобы любыми путями сохранить свою работу и свой брак.

– Ты мне солгал и по поводу Лиз, – сказала она, глядя на него скорбными глазами. – Ты говорил, что ваш брак исчерпал себя много лет назад.

– И в этом я тебе тоже не лгал. Наш брак действительно давно исчерпал себя.

– По телевизору показывали, как вы с ней держитесь за руки. Я видела это.

По щекам ее катились слезы, и он нежно смахнул одну из слезинок. Она не придвинулась к нему и не отшатнулась. Она была похожа на прекрасную статую с мягкими вьющимися волосами. И он не пытался объяснить ей, почему держал жену за руку.

– Ей тоже пришлось нелегко. Это было публичным унижением для всех нас: для компании и моих детей, для Лиз, для меня и для тебя. Эта женщина нанесла нам удар ниже пояса, – сказал он со злостью. – И я в ярости, что все это причинило боль и тебе.

– Мне было не менее больно смотреть, как вы с Лиз держитесь за руки. Твой брак совсем не исчерпал себя. Она была похожа на жен тех политиков, которых обвиняют во внебрачных связях, а они стоят рядом с мужьями, пока те публично отрицают вину или признаются и со слезами просят прощения. И жены так же публично прощают их и спасают их репутацию. Она любит тебя. Вчера я впервые осознала это. И ты любишь ее. Я видела это в твоих глазах, когда ты смотрел на нее. Ваш брак все еще крепок. Поэтому ты и не оставил ее. Ты лгал мне. Дело не в твоих детях. Дело в ней и в тебе. В твоей жизни нет места для меня.

– Если бы это было так, я бы сейчас оставался с ней, Эш, – ласково сказал он. – Я люблю тебя и наших девочек больше всего на свете. И когда Линдсей уедет учиться в следующем году, я буду готов на решительный шаг. И Лиз будет готова. Мне кажется, она все чувствует. Мое сердце давно уже ей не принадлежит. А то, что ты видела, совсем другое: мы вынуждены были спасать свою репутацию.

– То, как вы держались за руки, показалось мне очень реалистичным, – настаивала Эшли.

Она встала, отошла от него и невидящим взглядом уставилась в окно. Он подошел к ней сзади и обнял, но она не шелохнулась.

– Это не было реалистичным, – заверил он ее шепотом. – Все делалось для публики. Реальность здесь и сейчас: ты и я, и так будет всегда.

– А что насчет той, другой женщины?

Он крепче обнял ее за талию. Завитки ее пушистых волос щекотали ему подбородок, и он чувствовал запах ее шампуня и свежий чистый аромат ее кожи, который он так любил: сочетание мыла и легких духов.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Маршалл, размышляя, что ей сказать.

Неожиданно он почувствовал, что очень многое поставлено на карту.

– Скажи правду. Не лги мне. Я знаю, что ты спал с ней, чувствую.

Она обернулась и посмотрела ему в глаза, и взгляд ее не дрогнул.

Он колебался какое-то время, затем решил сказать правду, по крайней мере частично. Ей незачем знать о фотографиях или о том, сколько длились их отношения. Он не хотел расстраивать ее еще больше, и это в его глазах оправдывало некоторое отступление от правды. И так это выходило за рамки того, что он мог сказать Лиз, но и обстоятельства были другими. Эшли знала о нем то, о чем не догадывалась Лиз: он способен на измену и не всегда говорит правду.

– Это был всего лишь секс, отношения на одну ночь, и к тому же в пьяном состоянии. Случилось все два года назад, когда мы с тобой ссорились и я был очень расстроен. С тех пор я ее не видел.

Два года назад у них был момент, когда Эшли грозила расстаться с ним, если не разведется. Потом у Линдсей случился какой-то кризис, после заболела Лиз, к счастью, не так серьезно, как они опасались, затем близнецы пошли в школу, и Эшли успокоилась. До сегодняшнего дня. Но Маршалл счел, что если ей об этом напомнить, его слова прозвучат убедительнее.

– Откуда мне знать, что сейчас ты говоришь правду? – спросила она подозрительно, хотя и припомнила то время, и ей показалось вполне возможным, что он тогда поддался минутной слабости.

– Ты не можешь этого знать, – откровенно признал он. – Но ты знаешь, что я люблю тебя. Поэтому я здесь.

– Да, – сказала она, и слезы вновь покатились по ее щекам. – Но и Лиз ты любишь тоже. Я это видела.

Она зарыдала, уткнувшись лицом ему в грудь. Она так сильно любила его и теперь боялась, что, вопреки ее надеждам, они никогда не будут вместе. Он женат, эта женщина реально существует и, Эшли это видела, тоже его любит.

– Я уважаю Лиз, – ответил Маршалл, прижимая к себе Эшли. – Нас многое объединяет – почти тридцать лет совместной жизни и трое детей.

– Наши отношения длятся уже восемь лет, и у нас двое детей. Это тоже кое-что значит, – возразила Эшли и тут же почувствовала себя жалкой из-за вырвавшихся у нее слов.

Он приподнял ее лицо за подбородок и поцеловал ее.

– Нас с тобой объединяет нечто гораздо большее. Нечто особенное, Эш, чего я больше ни с кем не испытывал.

Это не остановило его, когда он связался с Меган Виллерз, подумала Эшли, но по крайней мере он был с ней честен – во всяком случае, она в это верила.

– Когда-нибудь мы будем вместе. Я только жду, пока Линдсей окончит школу и уедет из дома. Тогда наступит наша очередь.

Но теперь она сомневалась в том, что такой день настанет. И отпустит ли его Лиз? Она так преданно стояла рядом с ним на пресс-конференции. Было очевидно, что ей их брак все еще казался очень прочным, Маршалла она считала своим мужчиной. Но он принадлежал и Эшли тоже.

Эшли ничего ему не ответила. Тогда он снова поцеловал ее, и не успела она опомниться, как он уже так сильно сжимал ее в своих объятиях, что она едва могла дышать, и они оба были без одежды и никак не могли насытиться друг другом. Все происходило так, как и всегда, только на этот раз они не добрались до спальни, а занимались любовью на маленьком старом диванчике в ее студии. А когда это происходило, она забывала обо всем, чего боялась в их отношениях, обо всех случаях, когда он разочаровывал ее, – забывала в его объятиях, но потом, когда они лежали рядом, все страхи возвращались. Теперь уже образ его жены стоял у нее перед глазами, и ее не покидало осознание того, что сама она ничего для него не значит. Она просто женщина, с которой он крутит роман в Лос-Анджелесе и спит дважды в неделю, в их жизни ничего настоящего, кроме детей, нет.

После он принял душ и поспешно переоделся, торопясь в офис. У него была назначена встреча за обедом, а он и так отложил все дела, чтобы побыть с Эшли. Ему показалось, что она чувствует себя лучше, но, целуя ее на прощание, он внимательно посмотрел на нее и увидел обеспокоенный взгляд.

– Я люблю тебя. Это все, что действительно важно.

Она кивнула, еще не до конца придя в себя после его признаний и их занятий любовью. Рядом с ним она не могла трезво мыслить, а он снова поцеловал ее.

– Увидимся вечером.

На этой неделе он мог провести в Малибу только одну ночь, так как приехал в Лос-Анджелес на день позже из-за скандала. Эшли хотела бы, чтобы он провел с ними и пятницу, но знала, что не сможет, потому что всегда на выходные отправлялся домой, и теперь это тоже пугало ее. Он уверял, что в субботу утром играет в гольф со своими клиентами, но ей хотелось знать, чем они занимаются с Лиз. Картина, как они держались за руки на пресс-конференции, до сих пор преследовала ее и, возможно, будет преследовать всегда. Эшли приоткрыла завесу над его супружеской жизнью, о которой ничего не знала прежде.

Она услышала, как отъезжает старенький «ягуар», и пошла наверх, чтобы принять душ, а когда спускалась по лестнице, одетая снова в футболку и шорты, появилась Бонни. Съемки нового фильма, на которых она должна была работать, начинались только через две недели.

– Прекрасный Принц приехал? – взглянув на Эшли, спросила Бонни и достала себе из холодильника кока-колу.

– Да, но отправился в офис, – тихо ответила Эшли.

Ей не хотелось пререкаться с подругой, а последние события сложно оправдать, особенно теперь, когда она знала правду: он обманывал ее, пусть даже случившееся и было мимолетным эпизодом.

– Завтра он уезжает.

– Я видела его пресс-конференцию вчера вечером, – сказала Бонни, когда они направились во внутренний дворик.

День выдался жаркий, и устроившиеся в шезлонгах подруги были похожи на подростков.

– Да, я тоже смотрела.

Никто из них не упомянул о жене, стоявшей рядом, но Бонни знала, что Эшли тоже видела, как они держались за руки.

– Похоже, он легко отделался. Должно быть, они отвалили ей солидную сумму, чтобы взяла свои обвинения обратно.

– Возможно.

Эшли не хотела обсуждать это с Бонни, но, лежа на солнце рядом с подругой, почувствовала, как сердце сжалось при мысли о том, что произошло. Маршалл обманывал ее, и у него есть жена, которая готова поддерживать его при любых обстоятельствах. И только сегодня утром он подтвердил, что не сможет уйти от нее еще год, пока их дочь не окончит школу. То же самое он говорил и раньше, но теперь, после того, что она увидела – как Лиз смотрела на Маршалла и как он смотрел на нее, – все изменилось. Их связывали более крепкие узы, чем думала Эшли, и не в ее власти эти узы разорвать. Их до сих пор ничто не смогло нарушить, и, возможно, никогда не сможет. Она больше не сердилась из-за этого, просто была опечалена.

– Ты в порядке, Эш? – мягко спросила Бонни, и Эшли пожала плечами.

– Более-менее.

Бонни подозревала, что знает причину ее беспокойства. Накануне она, как и Эшли, заметила ту близость, которая существовала между Лиз и Маршаллом. Это ее не удивило, лишь подтвердило худшие опасения, и теперь она была еще более опечалена, чем ее подруга.

– Почему бы нам с девочками не отправиться куда-нибудь на выходные? Может быть, свозить их во Флориду или в Диснейленд? Похоже, ты нуждаешься в смене обстановки.

Более того, ей необходимо развлечься, вместо того чтобы сидеть дома, думая только о Маршалле, рыдать из-за него и ждать, когда он приедет в Лос-Анджелес на день или два. Эшли заслуживала гораздо большего в жизни.

– Да, может быть, – сказала Эшли безо всякого энтузиазма.

Последние два дня ввергли ее в депрессию. Жизненные силы оставили ее, и она чувствовала себя совершенно опустошенной.

– Ты же знаешь, что у тебя есть выбор, – мягко сказала Бонни, как всегда по-дружески пытаясь воззвать к здравому смыслу Эшли, но безрезультатно. – Тебе не обязательно всю жизнь терпеть эти отношения, если это убивает тебя. Ты можешь порвать с ним и даже прибегнуть к помощи психоаналитика, если не в состоянии сделать это самостоятельно.

– Я знаю, – отозвалась Эшли и опять расплакалась.

Ей казалось, что последние два дня она только и делает, что плачет. Увидеть его рядом с Лиз было для нее тяжелым испытанием. Это было той реальностью, которую она всегда старалась не замечать. До этого случая она ни разу за восемь лет не видела даже фотографии Лиз. На двадцать лет старше Эшли, эта все еще привлекательная женщина, типичная светская дама, жила за городом и посещала футбольные матчи, в которых играли ее сыновья. И в своем строгом черном платье она выглядела идеальной женой высокопоставленного служащего, такой, какой Эшли никогда не могла бы стать. Она подумала, что, может быть, он остается с Лиз еще и поэтому, а не только из-за детей.

– У меня нет выбора, – сказала Эшли подруге и подумала, что, может быть, его не было и у Лиз.

– Ну почему нет?

Бонни озадаченно посмотрела на подругу, надеясь, что она не беременна снова, это еще больше привязало бы ее к Маршаллу.

– Я слишком люблю его, – смахивая слезы, призналась Эшли.

Порыв ветра всколыхнул ее волосы, и вьющиеся локоны упали на лицо, придав ему детское выражение.

– Я не могу бросить его. Я умру без него.

– Если ты останешься, он может уничтожить тебя, – серьезно предупредила Бонни.

– Я знаю, – ответила Эшли, глядя подруге в глаза.

Самое худшее то, что она, похоже, действительно осознавала, насколько он для нее опасен.

– Не дай ему разрушить твою жизнь, – проговорила Бонни.

Эшли кивнула. Они еще долго лежали, греясь на солнце и не произнося ни слова. Теперь Бонни боялась за подругу еще больше, чем раньше. И, глядя на Эшли, она знала, что Маршалл Вестон полностью завладел ее телом и душой. Это был человек, наделенный необычайной властью. А Эшли, похожая на носимое ветром перышко, совсем не могла противостоять ему.