Сунжа. Республика Алания. 19 июля
Фарид осторожно вытащил руку из-под головы спящей Заремы и пружинисто поднялся с кровати. Он сделал несколько глотков из стоящего у края стола кувшина и пальцем раздвинул плотные занавески. Тихо… Только куры квохчут у соседей.
– Ты уже проснулся? – Узкая прохладная ладонь коснулась старого шрама на его спине. Зарема Маджидова – вдова полевого командира Султана, убитого почти двенадцать лет назад.
Шик продолжал смотреть в щель между занавесками, думая, как изменился Кавказ за последние двадцать лет. Куда делись скромные и гордые горянки? Их смыло волной перемен. Как и все местные обычаи, основанные на подчинении роду, семье, старикам и древним адатам.
Теперь здесь все по-другому. Если раньше на одинокую девушку все указывали пальцем, то теперь здесь этим никого не удивишь. Край вдов… Война с русскими и еще более жестокая междоусобная война, обычаи кровной мести – все это здорово прорядило здесь мужское население.
Шик не переставал удивляться иезуитской хитрости нынешних правителей Кремля. «Русисты» из века в век были весьма примитивными существами, неспособными на резкие и парадоксальные шаги. Но не в этот раз.
Когда «русисты» ушли за Терек, отгородившись «поясом безопасности», или, как его еще в шутку называют, засечной чертой из железобетонных стен пятиметровой высоты с мощными сторожевыми башнями, Северный Кавказ мгновенно, за какие-то месяцы, скатился до уровня раннего средневековья. Медицина, социальное обеспечение, ЖКХ, оставшись без русских, щедро раздаваемых и быстро разворовываемых денег, исчезли почти сразу. Теперь большинство домов освещали либо с помощью дизель-генераторов, либо вообще керосиновыми лампами. В восстановленном за сумасшедшие деньги городе, «жемчужине Кавказа», небоскребы, построенные турками по японской технологии, теперь заброшены, разграблены, сожжены и торчат, словно скелеты великанов. Фонтаны на центральной площади загажены, из них пьют овцы…
«Русня», выведя войска и вывезя остатки славянского населения, с упоением била по новостройкам и отличным дорогам, словно вдалбливая ненавистных горцев обратно в каменный век. В первую очередь были уничтожены аэродромы, закрывая свободным горцам воздушный мост на Ближний Восток и Турцию. Затем разобрали железнодорожные пути и перекрыли шоссе. Вместо республик Северного Кавказа образовалось семь маленьких псевдогосударств, управляемых верными Москве полевыми командирами. Денег теперь стало на порядок меньше (Москва содержала только лояльные боевые отряды), и всю «социалку» горцам приходилось тащить самим. Следом за инфраструктурой рухнули и национальные традиции.
Стариков никто уже не слушал, на религию было всем плевать, распадались казавшиеся незыблемыми роды и кланы. Для мужчин, кроме службы в полиции и национальной гвардии или бандитизма под зеленым знаменем ислама, другой работы не было, и из Кремля с ухмылкой наблюдали, как горцы рвут друг друга за копейки…
Девушки занимались торговлей, пытаясь прокормить многочисленных членов семьи. Или проституцией, уверенно вытесняя из борделей Турции, Греции и Италии украинок и румынок.
Попытки эмиссаров с Ближнего Востока объединить разрозненные племена и кланы и бросить их на «газават» закончились провалом. Слишком много противоречий, слишком мастерски стали работать русские провокаторы и каратели. Если раньше «русиста» можно было купить или запугать, то теперь с этим покончено. Нескольких особо любящих зеленые бумажки офицеров-пограничников арестовала контрразведка, и они все «погибли при попытке к бегству». Пример более чем наглядный, и желающих устанавливать коммерческие отношения с бородачами, скрывающимися в лесах, больше не находилось. Последний всплеск активности был в рамках операции ЕС на Украине. Но «русня» опять выкрутилась, обработав отряды «волков ислама» и наемников и положив конец организованному сопротивлению. Теперь ни о каких громких вылазках за «пояс безопасности» речи не шло. Остались комариные укусы и тявканье из-за забора.
Оплотом порядка считалась Осетия, ставшая теперь Аланией и объединившая северную и южную части. Москва откровенно опиралась на осетин, сделав их «смотрящими» на Кавказе. Сюда, в поселок Сунжу, Фарид добирался три месяца. Шел исключительно по ночам, днем хоронился в зарослях. Малоприятное путешествие, Северный Кавказ, и так никогда не бывший тихим местом, сейчас вообще превратился в разворошенный улей с дикими осами.
На Шика охотились все, кто мог держать оружие, но он воевал в этих диких горах больше десяти лет, сначала как офицер ФСБ, потом как боевик исламского подполья, и умело обходил расставленные ловушки. Одному всегда легче уходить и прятаться, если тебе одному известна конечная цель. Преследователи думали, что он уйдет на юг, к границе с Азербайджаном, но Фарид пошел на запад, в Ичкерию. Вряд ли кто будет искать лисицу прямо в курятнике. Проблема была с питанием, но в горных аулах, несмотря на высокие заборы, злых собак и еще более злых жителей, всегда можно найти чем поживиться. Главное, не оставлять свидетелей и опасаться случайных ран. Раненый не выживет в горах.
В Сунжу грязный, бородатый и дурно пахнущий Фарид пришел ранним утром два дня назад, обойдя секреты местной полиции и блокпост гвардейцев на проселочной дороге. Крался, как тень, вдоль заборов, слушая ворчание сонных кобелей. Дошел до нужного дома, ощупал стену. Вот он, ложный кирпич. Если его вытащить, появляется ступенька. Рывок вверх – и маленькая дверца. Все, он в безопасности.
Зарема услышала шум наверху и с двухстволкой появилась на лестнице. Увидев человека со спутанными волосами, присмотрелась и опустила ружье.
– Ты? Пришел?!
Зарема Маджидова осталась вдовой в неполные девятнадцать, когда ее мужа – «эмира» Веденского района грохнули мунафики Заура Ахмадова. Юную Зарему отправили к родственникам в Ингушетию, где она, доведенная до отчаяния тупой и грязной работой в коровнике, подалась в «черные вдовы». Но в последний момент у нее наступило просветление, и она, вырвавшись из-под контроля, подалась в ближайший отдел УФСБ по Ингушетии. «Черных вдов», двух инструкторов-арабов и психолога, работавшего со смертницами, повязал спецназ, а Зарему перевезли в Саратов, подальше от Кавказа. Там ее Шик, тогда еще подполковник Гайнуллин, и взял в оборот. Завербовал и вернул обратно на Кавказ. Она стала «агентом глубокого внедрения», благо внешность ей изменили, биографию сделали новую. Потом все документы по ней Фарид изъял, словно в воду смотрел.
Зарема осела в Сунже и бойко взялась за дело. Деньги на «подъем» Фарид ей выбил у финансистов УФСБ. Сейчас, спустя десять лет, у нее было единственное в поселке ателье, парикмахерская и три продуктовые палатки. Понятно, к ней подкатывались местные джигиты, но Зарема, баба по жизни неглупая и волевая, давала им «от ворот поворот», сосредоточившись на построении своей бизнес-«империи».
Последний раз Фарид был у нее четыре года назад, когда скрывался от «русистов» после разгрома их исламской бригады. Как и в этот раз, он обманул преследователей, не побежал в горы к грузинской границе или в дремучие леса Ичкерии, а побежал в православную Осетию. Тогда он жил у нее четыре месяца, пережив в своем убежище под крышей не одну облаву. Потом ушел, а через полгода Зарема родила девочку Аишу.
* * *
– Проснулся, – сказал Фарид, повернувшись и обнимая женщину. Взяв за щеки, он поднял ее лицо и поглядел в глаза.
– Аишу не разбудим?
Женщина покачала головой. Она прятала Фарида – если дочь увидит отца, то через пару часов вся Сунжа будет знать, что у Заремы-одиночки поселился мужчина.
Еще через час к ним заявится полиция… В лучшем случае. В худшем – придут те, от которых ее любимый и единственный мужчина скрывался, три месяца скитаясь по горам, питаясь улитками и дождевыми червями.
– Ты все сделала, что я просил?
– Конечно. – Зарема выложила на стол два дешевых мобильных телефона и две новеньких сим-карты.
– Сколько денег на каждом?
– Как и сказал. По тысяче долларов.
– Спасибо. – Шик поцеловал женщину в лоб. – Теперь слушай, что надо сделать. По одному номеру позвонишь в банк, узнаешь состояние счета. По второму позвонишь человеку за границу… Что и как говорить, я тебе напишу.
* * *
Человек взял беспрерывно звонивший мобильный и, нахмурив брови, уставился на незнакомый номер. Мало кто в мире знал его номер, еще меньшее количество осмелилось бы на него звонить. Сняв трубку, человек услышал девичий голос, медленно и правильно выговаривающий слова. Словно под диктовку.
– Передайте своему хозяину привет от Андрея Павловича. Я перезвоню…
Послушав пару секунд резкие гудки, человек, которого звали Кардо, сунул телефон в карман пиджака и стал спускаться с огромной террасы особняка по мраморной лестнице вниз, к своему хозяину.
Омар Аджоев, по кличке Байкал, единственный из живых коронованный «вор в законе», сильно похудевший и потерявший волосы после химиотерапии, лежал на роскошной кровати под капельницей с витаминным раствором.
Услышав шаги подручного, Байкал резко раскрыл свои черные и блестящие, словно маслины, глаза.
– Кто звонил?
– Женщина. – Кардо чуть склонил голову. – Скорее всего, обычный говорун.
Байкал, словно тритон, поймавший головастика, моргнул глазами-маслинами.
– Что сказала? Ну, говори!
Кардо вздохнул.
– Сказала, что вам привет от Андрея Павловича и что она перезвонит.
Подручный с удивлением заметил, как глаза его всесильного босса забегали. Аджоев приподнялся на локте и сказал:
– Когда она перезвонит, будь здесь. И включи громкую связь.
Через пять минут девушка перезвонила.
Взяв трубку, Кардо сказал:
– Вас готовы выслушать.
Омар Аджоев, выслушав сказанное звонившей, жестом отправил подручного восвояси, а сам откинулся на подушки, закрыв глаза.
«Прошлое всегда возвращается» – так говорил его дед Азиз, приглаживая крепкой рукой непослушные вихры маленького Омара. Вот прошлое, хоть и недалекое, и вернулось.
Андрей Павлович… Так звали генерал-полковника Салугина, первого заместителя директора расформированного ныне ФСБ. Генерал был давним и надежным деловым партнером Байкала, но сейчас отбывал свой двадцатилетний срок за участие в антиконституционном заговоре. Тогда многие хотели сковырнуть Стрельца, в том числе и «законники» во главе с Байкалом. Сам Аджоев еле унес ноги. Сначала в Казахстан, потом на Украину. Когда обзавелся украинским паспортом на фамилию Остапчук, Байкал залег на дно в Испании, сделал себе пластическую операцию и вернулся сюда, в Болгарию.
В России у него осталась значительная часть активов, переписанных на надежных людей, сохранивших ему верность, несмотря на разгром обновленным МВД Сальникова старейшего криминального сообщества «воров в законе». Новая криминальная поросль в грош не ставила старых авторитетов, в числе которых был и Байкал, и старалась извести при поддержке новой власти. Однако остатки своей «криминальной империи» Байкал продолжал цепко держать в руках, даже находясь в глубоком подполье.
Это Омар предусмотрел, на «хозяйстве» оставил людей с русскими фамилиями и без криминального прошлого. Создал и зарегистрировал легальную управляющую компанию и благотворительный фонд и с головой окунулся в контроль и развитие своего бизнеса. В криминал и тем более в политику он теперь не лез, время «арбитров», решающих вопросы, ушло безвозвратно. Пришедшие к власти люди заинтересованы в налоговых поступлениях в бюджет и созданиях рабочих мест, а не в «распылении откатов». Байкал никогда и нигде не светился, на Руси не показывался, сидел себе в окрестностях Бургаса и вкладывал деньги в строительство гостиниц и элитных домов по обеим сторонам берега Черного моря. Надеялся, что про него забыли и свою смерть он встретит спокойно и в достатке, хотя и на чужбине.
Но сейчас, сейчас ему дается шанс вернуть себе хотя бы часть былого могущества и влияния, установить отношения с властями и, может, даже вернуться на Русь… К двум незаконнорожденным взрослым детям, к внукам. И пусть его похоронят дома, в склепе рода Аджоевых. Если, конечно, тот, кто стоит за звонившей девкой, не врет…
– Кардо! – позвал Омар.
Мажордом появился через минуту.
– Позвони Плетневу и вызови его сюда.
Кардо от удивления выпучил глаза.
– Но он же в Киеве! Десять часов назад на переговоры полетел…
– Так вызови его оттуда. Плевать на переговоры! Срочно! – прикрикнул Байкал, с удовольствием наблюдая, как его подручный опрометью бросился исполнять приказание.
Михаил Плетнев, генерал-майор юстиции в запасе, прибыл к Омару спустя еще шесть часов, рассерженный, словно кот, которого окатили ледяной водой. Плетнев и Байкал познакомились очень давно, когда опытного вора Аджоева пытался взять «на понт» молоденький тюремный «кум» Миша Плетнев. С годами Омар стал «законником» и фактически самым влиятельным человеком в криминальном мире, а бывший дерзкий «кум» Плетнев – ректором Академии юстиции в Санкт-Петербурге, выпустившим в свет целое поколение «питерских юристов», вскоре занявших ведущие позиции во всех органах той, еще дореволюционной, России. Потом Плетнев попал под сокращение, и его взял к себе Байкал. Ему позарез нужен был хороший юрист с неплохими связями… Постепенно Михаил стал правой рукой Омара и даже перевез свою семью и многочисленную родню в Болгарию.
– Что случилось?! – недовольно начал он. – Ты меня с переговоров выдернул! Считай, пятнадцать миллионов «зеленых» мы потеряли! Да на меня все смотрели как на идиота!
Аджоев чуть качнул тяжелой головой.
– Не пузырись, Мишань, – резко сказал Байкал. – Есть тема, слушай внимательно.
По мере рассказа Плетнев мрачнел все больше.
– И зачем нам это надо, Байкал? Даже если это правда и кто-то из команды Салугина вышел спустя столько лет на тебя, на кой ляд нам это надо? Денег не заработаем, а сами подставимся. Где начинается большая политика, там лучше рядом не стоять. В пыль сотрут и не заметят.
– Сотрут, а как же бизнес? А, Мишаня? Смотри, что творится в мире… Случись чего – начнется третья мировая, и всему нашему бизнесу крышка… Ты же знаешь, Стрелец – парень упертый, как волчара, что кровь почуял. Он не остановится. Да и американцы могут тоже не остановиться… И все, плакал наш бизнес.
Плетнев отрицательно замотал головой.
– Насчет третьей мировой можно спорить. Только дураков сейчас мало. Из-за десятка детишек войну начинать? Так, понты одни… А вот если влезем в это дело, точно хана. Как нам, так и бизнесу. Понятно, Байкал? Никакая охрана не поможет.
Омар Аджоев вздохнул.
– А если это правда? Прикинь, что можно попросить, если узнать, кто Стрельца в Питере грохнуть хотел или спецназ взорвал? Какие возможности открываются?!
Плетнев задумался, яростно потирая подбородок.
– Короче, чего эти звонившие хотят?
– Встречи. В ближайшее время.
– Это что, все?
– Пока все. Но разбираться, конечно, надо на месте.
Плетнев все понял.
– У тебя есть надежные люди в том регионе?
– Конечно. Во Владикавказе сидит Артак. У тебя ведь с документами-то все в порядке? Ты же у нас чистенький со всех сторон.
– Когда вылетать?
– Сейчас. Вылетай в Москву ближайшим рейсом из Бургаса. Тебя встретят. Вот еще… Будь осторожен, Мишаня.
– Как насчет контакта со звонившим?
– Будет номер для связи. Прилетишь – позвонишь. Все, Миша, я устал. Сделай одолжение, вылетай немедленно.
