Москва. Восточный округ. 19 июля
Звонок будильника, словно циркулярная пила, вгрызался в мозг. Выругавшись, Роман Ефременко нащупал маленькую, привезенную из Турции подушечку и запустил ее в направлении вопящего будильника. Подушечка будильник не достала, зато свалила стоящую на столе полупустую бутылку итальянского вина. Бутылка немедленно грохнулась об паркетный пол, разлетелась вдребезги и тем самым заставила Романа вскочить на ноги, отчаянно матерясь.
Бросившись на кухню, Рома приволок тряпку и лихорадочно стал стирать пятна с паркета, совершенно забыв обуться в тапки. Об этом ему через секунду напомнил кусок бутылочного стекла, впившийся в ступню.
– Да что ж это! – заорал Ефременко, прыгая на одной ноге в сторону ванной и пытаясь вспомнить, где лежит аптечка. Жена, уезжая на все лето в Ейск, где им был выкуплен и перестроен дом у моря, оставила ему аптечку с немалым запасом бинтов, таблеток и различных мазей. Вот только куда он ее засунул?
Аптечка нашлась спустя десять минут почему-то на подоконнике в кухне, на самом солнцепеке. К тому времени из пропоротой ступни натекло изрядно крови, заляпавшей шикарную плитку в ванной и коридоре.
Имея за плечами неоконченное среднее медицинское образование – сейчас уже и не вспомнишь, за каким чертом он подался в медицину! – Рома, шипя от боли, извлек стекло и обработал рану, залив ее сначала перекисью водорода, потом, снова шипя, йодом, и плотно забинтовал. Хромая, доплелся до спальни и, кряхтя и охая, убрал осколки и вытер вино с паркета. Потом прошелся тряпкой в ванной и коридоре. Охнув, он разогнул спину, глянул на часы и мысленно застонал. Он опаздывал на встречу с очень важным человеком. Причем опаздывал безбожно, минимум минут на двадцать. Это если еще повезет, при московских-то пробках. А если не повезет, то можно и на час опоздать.
Важный человек вышел на него через Масела, его школьного друга, ныне высоко взобравшегося в иерархии МВД. Речь шла об очень выгодном заказе на монтаж металлоконструкций для спорткомплекса в Рязанской области. Если эту «стрелку» пропустить, то он потеряет пару миллионов, да еще и Масел перестанет заказы подбрасывать.
Роме Ефременко в его бизнесе как воздух необходимы нужные знакомства, только так и можно удержаться на плаву. Особенно если нет серьезных инвестиций.
Бросив взгляд на часы, Рома принял решение ехать на метро. По крайней мере, есть шанс не сильно опоздать. Прихватив в качестве клюки детскую лыжную палку, кстати завалявшуюся на балконе, Ефременко вышел из подъезда.
Доковыляв до своей «ласточки», «Мерседеса GLK 220», купленного всего два года назад для замены «обжоры» «Шевроле Тахо», Рома отключил сигнализацию, забросил палку на заднее сиденье и завел машину. Двигатель сыто заурчал, и машина плавно тронулась вперед.
Его план был до гениальности прост: добраться на машине до метро, там бросить «мерс» на платную стоянку у гостиничного комплекса, а затем уже подземкой долететь до центра всего с одной пересадкой. В таком случае он на «стрелку» однозначно успевает. Если только с метро ничего не случится.
Народу в поезде было битком, но Рома, хромая и опираясь на палку, нашел себе неплохое место в самом хвосте вагона. Подперев спиной заднюю дверь, он достал планшет из дорожной сумки и погрузился в чтение новостей.
Открыв сайт с биржевыми котировками, Ефременко едва не охнул. Все отечественные котировки стабильно были в красном секторе, что означало их стремительное падение. Опустив глаза, Рома увидел висящий на страничке биржевого сайта яркий баннер.
«Объявляется частичная мобилизация! Нажми и узнай подробности».
«Вашу мать!» – про себя заорал он и лихорадочно закрыл страничку. Вот именно этого известия ему сегодняшним утром и не хватало. Мало у него было проблем!
Так или иначе, через неполных полчаса Ефременко, одетый как среднестатистический бизнесмен или, как нынче модно говорить, «средний предприниматель»: белая футболка, пиджак с кожаными вставками на локтях, джинсы «Гесс» и кремовые мокасины, вывалился на станции «Международная» и поковылял в направлении стеклянных небоскребов делового квартала Москва-Сити. Именно там, в одном из кафе на первом уровне, его ждали. Морщась от ноющей боли в ступне, Рома покосился на часы и понял: у него еще есть в запасе больше пяти минут, чтобы достать сигарету и закурить.
Через четыре затяжки недокуренная сигарета отправилась в урну. Он вошел в огромный холл, где всегда полно бизнесменов, спешащих на деловые переговоры, или наемных менеджеров, торопящихся попасть в свои офисы, дабы не прогневить суровое начальство.
Не доходя до рамок металлоискателей и суровой охраны, проверяющей пластиковые пропуска, Ефременко повернул налево и поднялся на эскалаторе в кафе «Поднебесье».
Провинциального чиновника в московском кафе можно было вычислить сразу. Вальяжного вида седеющий пузан с очками в золотой оправе на мясистом носу, настороженный и в то же время надменный взгляд, тщательно отутюженный дорогущий костюм и лакированные ботинки из последней миланской коллекции. Такое впечатление, что чиновники, прибывшие в Москву, всем окружающим пытаются доказать, что, мол, «мы там у себя, в провинции, следуем тенденциям, так сказать…». Одну руку чиновник держал на столе, нервно постукивая пальцами. Он пожирал глазами лежащий перед ним скромный мобильник. Это теперь еще один показатель того, что человек, так сказать, «в теме». Чиновник должен быть скромным – никаких предметов роскоши!
Когда Ефременко остановился рядом и протянул ему руку, сидящий неожиданно громко икнул.
– Здравствуйте, я Роман Ефременко.
Чиновник еще раз икнул и протянул влажную ладонь.
– Андрей Владленович Попов. Заместитель главы Спорткомитета Рязанской области, значит!
Пожав руку, Рома сел рядом, закинул ногу на ногу, жестом подзывая официанта.
– Вы кушать будете, Андрей Владленович?
Это своеобразная проверка, прощупывание. Провинциальные чинуши народ донельзя жадный, но пугливый. Понятно, что платить за все будет Роман, и в былые времена такие вот «владленовичи» обжирались на дармовщинку так, что их потом приходилось в больничку отправлять прямо из ресторана. Если же сейчас чиновник попробует шиковать, значит, он дурак, привыкший к халяве, и толку от сделки не будет.
Андрей Владленович поправил галстук и тихо с достоинством сказал:
– Можно кофе. И что-то легкое, закусить. Прямо с поезда, не успел позавтракать.
Подошедшему с унылой физиономией официанту Рома быстро надиктовал заказ.
– Два кофе, ваших фирменных, турецких, и две порции сэндвичей, горячих.
Едва официант ушел, Ефременко подмигнул чинуше.
– Бутерброды здесь делают просто отменные.
Суть дела была такова. По федеральной программе «Здоровая нация» в Рязанской области строили многофункциональный спортивный комплекс. Там тебе и хоккейный стадион, и закрытые крышей поля для волейбола, баскетбола и мини-футбола, даже тир и стрельбище для лучников. Так сказать, есть где растить будущую смену чемпионов.
Финансировался этот проект, как нынче модно: половину платит Москва, другую половину – региональные власти. Ясно, что в Рязани хватает своих строителей и монтажников, но тут возникает другая проблема. Сразу всем станет понятно, кто из местных чиновников кого из коммерсантов «крышует» или, говоря современным языком, незаконно лоббирует. Проигравшая сторона тут же сольет информацию в Интернет для СМИ, и тут жди проверки из финансовой полиции, Счетной палаты или, того хуже, московских «варягов». Борьба с коррупцией на местах, в стиле «всю Русь-матушку, суки, разворовали» – любимая песня москвичей. Если с местными фискалами еще можно договориться, то московские заламывают такой ценник, что лучше с ними не связываться. Да еще не факт, что, если ты эти деньги принесешь, крайним не окажешься. Сажают нынче и тех, кто дает, и тех, кто берет.
Так что на местах, так сказать, придумали новую тему. Приглашают в регионы московские строительные компании. Попробуй-ка выясни, через кого они на объект зашли? Да и деньги-то с москвичей проще получить. Они в таких делах гораздо быстрее местных соображают.
– Значит, тендер вы выиграете. Гарантирую. Но с вашей стороны потребуется… – Андрей Владленович покрутил головой и многозначительно глянул на Романа из-за стекол очков.
«Откат хочет, гнида», – подумал Ефременко и улыбнулся.
– Думаю, что нам, Андрей Владленович, потребуются услуги бухгалтерской компании, аутсорсинг, так сказать. У вас в Рязани такой подходящей компании нет?
С минуту у Попова глаза бегали, потом остановились, и он оскалился какой-то довольной собачьей улыбкой. Значит, понял, дошло.
«Быстро соображает дядя. Молодец». Да, теперь приходится работать так. Хочешь получить свой откат, придется покрутиться. Вот, к примеру, отдал ты москвичам монтаж металлоконструкций спорткомплекса, теперь как свою долю получить? Заключают москвичи тогда договор с близкой тебе фирмой на выполнение неких услуг. От вывоза мусора до консалтинговых или бухгалтерских услуг. Последние особо популярны, потому что проверить действительно тяжело, на сколько они там наработали. Так вот твой «откат» и закладывается в стоимость этих услуг. Причем с них, совершенно официально, платятся налоги. Все прозрачно.
Понятное дело, правоохранительные органы об этом догадываются, но, если не наглеть, все будет нормально. Вообще, главное – не наглеть и соблюдать установленные правила. А правила очень простые: «не кидай и не будешь кинутым», и откат не больше пяти процентов. Мало? Ну да, немного. Зато стабильно и без ненужного внимания со стороны полиции. Ибо, если полиция ненароком обратит внимание на твой бизнес, тебе эти лишние деньги поперек горла встанут. В лучшем случае, а в худшем…
Масел рассказывал, а он парень серьезный и «треплом» никогда не был, откуда пошло правило «пять процентов на всех». Однажды зимой лет пять-шесть назад до главы государства дошли слухи про то, что один крупный застройщик муниципального жилья совместно с «крышующим» его прокурором и чиновником местной администрации заложили в проект «откатные» процентов пятьдесят от сметы.
Утром, холодным февральским утром, как рассказывал Масел, делая большие глаза, около сотни влиятельных олигархов и лоббистов пригласили на неожиданную встречу к Стрельченко. Их вежливо пригласили в поданные комфортабельные автобусы «Неоплан» и вывезли на территорию недавно разорившейся птицефабрики в ближнем Подмосковье.
Там их выгрузили на морозный воздух, а из ближайшего полуразвалившегося кирпичного здания неизвестные ребята в черном камуфляже и масках выволокли трех человек с мешками на головах.
Когда мешки сняли, то все прибывшие охнули. Перед ними изрядно побитые и трясущиеся от холода предстали: тот застройщик, глава районной администрации, известный всем своим мздоимством, и «все понимающий» областной прокурор.
Всю троицу бесцеремонно оттащили к стене, и те же ребята в черном камуфляже, вскинув «АК», открыли огонь. Пули мгновенно разорвали чиновничью плоть, и люди изломанными куклами упали на начинающий краснеть снег.
Пока вся сотня избранных олигархов и влиятельных «решальщиков» стояла, словно парализованная, сзади неторопливо подкатил «Мерседес Спринтер» с правительственными номерами, и оттуда вылез сам глава государства. Как обычно, с неизменной сигаретой в руке.
Обведя взглядом собравшихся, он тихо, но внятно сказал, кивая головой в сторону изломанных тел:
– Подойдите поближе, не стесняйтесь. Посмотрите. Вот к чему приводит жадность. А жадность, господа, приводит к неожиданному повышению уровня свинца в организме. Считайте это наглядным предупреждением. Мало вам того, что налоги у нас одни из самых низких в мире, мало того, что никто вас не спрашивает, каким путем вы свои миллиарды заработали. Так вы умудряетесь при этом еще и на государстве наживаться, сметы и расценки завышая!
По словам Масела, все стоящие вокруг Стрельца, очень уважаемые люди, несмотря на сильный мороз, были буквально мокры от пота. От страха. Кто знает, что у главы государства в голове? Сейчас махнет рукой, и их так же у этой старой стены и положат…
– Значит, так. Без откатов никуда, это и так понятно. Но если какая-нибудь б…ть больше пяти процентов долю в Госзаказе повысит, то вот так же у стеночки и ляжет. Без суда и следствия. Слава богу, не при Сталине, репрессии мы устраивать не будем. Просто пристрелим и зароем, как собаку. – С этими словами глава государства повернулся к избранным спиной и полез обратно в «Спринтер».
По крайней мере, так Роме рассказали. А некролог на убиенных он сам в газете видел. Мол, такие-то и такие убились насмерть на машине под городом Чеховом. Читал и удивлялся: что, собственно, три таких разных человека в одной машине делали? И, наверное, не только он удивлялся, но и многие другие.
Как бы там ни было, но правила игры определялись на самом верху, и правила были простые, четкие и понятные. Это самое главное. Роман Ефременко – человек начитанный, он помнил, что сила Рима держалась не только на мечах легионов, но и на четкости и простоте законов, понятных любому варвару.
В этот момент музыкальное шоу, идущее по экрану подвешенного над потолком кафе плазменного телевизора, внезапно прервалось, и загорелось объявление.
– Эй, любезный, сделай погромче! – сказал Ефременко бармену, и тот послушно направил пульт в сторону телевизора.
«…Объявляется мобилизация в связи с крупными учениями вооруженных сил… После получения СМС или звонка из военного комиссариата всем надлежит в течение суток явиться… иметь с собой…»
– Я думал – шутка. Сегодня в Интернете с утра видел, – процедил Рома.
– Вам сколько, Роман, лет? Подлежите мобилизации?
– Да почти сорок. Случись что, загребут. Хоть и не в первую очередь.
– Черт-те что творится, – тихо посетовал Попов, зачем-то оглядываясь по сторонам. – Вы думаете, это все серьезно? А то у меня сыну двадцать два… его призовут в первую очередь, если что…
Рома пожал плечами:
– Думаю, нет. Наши надавят, западники отступят. Им Украины, надеюсь, за глаза хватило. Это так… Одним словом, маневры, пугаем мы их…
– Дай-то бог, – неожиданно по-стариковски выдохнул Андрей Владленович. – Ну ладно, Роман, было приятно встретиться. У вас серьезные рекомендации, и, надеюсь, наше сотрудничество будет плодотворно.
– Как с документальным оформлением сделки?
– Как хотите. Можете послезавтра приехать к нам в Рязань, можете подождать, пока к вам в офис образец договора перешлем. От вас я жду смету не позднее четверга. Подпишем, если все нормально, в субботу в вашем офисе. Устроит?
– Вполне! – встал Роман, протягивая руку. – До встречи в субботу, Андрей Владленович.
Подождав, когда чиновник уйдет, Ефременко заказал себе еще кофе и, снова достав планшетник, уткнулся в экран. Интернет буквально взбесился, как и биржи…
Мобилизация, хоть и частичная, и начинающиеся сегодня крупномасштабные маневры на западе Украины сразу обвалили курс рубля и бросили мировую экономику в пике.
В кармане пиджака завибрировал мобильный. Глянув на экран, Роман усмехнулся.
«Масел, старый черт! Все помнит, бродяга».
– Привет!
– И тебе не кашлять. Встретился?
– Угу. Все нормально. В субботу бумажка будет подписана.
– Не говори «гоп», брателло! – невесело отозвался Масел. – У тебя, Сервелат, чего с голосом, хрипишь сильно?
Рома вспомнил вчерашнюю вечеринку со снятой танцовщицей из кабаре «Эрма» и ответил:
– Простыл, наверно.
– На тебя, как Катька с детьми на море сваливает, всегда простуда нападает. С «бухлом» завязывай, Ром… А то ты скоро весь свой цех пропьешь…
– Да норма, все, – неохотно ответил Ефременко, чувствуя себя нашкодившим котом.
– Я тебя предупредил, брат. Завязывай. От пацанов есть новости?
– Нет. Я пару дней назад Калгану звонил.
– И чего?
– Не знаю. Он меня, по ходу, на хрен послал.
– Ты, поди ж, опять под градусом звонил. Правильно он тебя послал. Ладно, пока. Скоро в Москву вернусь, пересечемся…
Отключившись, Рома с раздражением отбросил от себя телефон и попросил принести счет. Чертов Масел, уже достал его своими нравоучениями! Раньше ведь бывало, что они отжигали так, что чертям в аду тошно становилось. А теперь уже его друзья-одноклассники на такое не способны. Солидными стали, деловыми. Несмотря на почти сороковник и неплохое финансовое положение, Рома считал себя достаточно молодым человеком и стремился пить жизнь полной чашей.
Вот и сейчас, подтверждая его мысли, телефон вздрогнул, сообщив о получении СМС.
«Котик, как дела? Давай встретимся».
Это ему прислала Анжела, его очередная молоденькая пассия, приехавшая покорять столицу с юго-востока братской Украины. Девочка работала в салоне красоты «на педикюре» и прочем и была им «склеена» на остановке, когда он с шиком подкатил на своем «мерсе» к чернобровой красотке.
Роман прикинул время. Сейчас надо вернуться домой, потом доехать до производства, дать втык снабженцу, потом в офис – переговорить с инженером. Все это займет часа три, но если учесть пробки, то часов пять, не меньше. Производство у него было недалеко от дома, в промзоне рядом с ТЭЦ, а вот офис он держал на «Бауманской», в новеньком бизнес-центре. В офисе постоянно находились четыре человека, и все это обходилось ему в кругленькую сумму. Ефременко уже подумывал перенести офис в промзону, ближе к производству.
«Давай увидимся, ангел. Ровно в пять вечера. На Арбатской, у афиши», – набрал Роман, выходя на раскаленный и пропахший выхлопными газами московский воздух, оставляя за спиной стеклянную громаду небоскреба.
* * *
Снова нырнув в метро, уже в вагоне Рома обратил внимание на бегущую строку табло, где обычно сообщались время и название следующей станции. Теперь там бежали буквы, сообщающие о начале мобилизации. На каждой станции после объявления «Осторожно, двери закрываются» тоже сообщали о мобилизации.
«Вот дрянь! Как все завертелось-то!» – подумал Ефременко, и ему вдруг стало не по себе. Четыре года назад, когда случился «замес» на Украине, ему пришла повестка, но все закончилось раньше, чем он собрал рюкзак и отправился по повестке. Благо бланк с красной полоской и грозным предупреждением ему сунули в ящик за три дня до перемирия.
Жена тогда ему закатила истерику и потребовала, чтобы он отправился к военкому и сунул тому «на лапу» денег.
– Тебя грохнут по милости Стрельца, а мне двух детей поднимать?! Иди и дай им «бабла»! Скажи, что немощный, что инвалид, что пьянь и печень уже отваливается. Придумай хоть что-нибудь!
– Да за что денег-то давать?! – заорал Рома. – Все уже кончилось, дура!
– Сегодня кончилось, а завтра? Не жлобись. Или пусть вон твои друзья постараются. Они у тебя в чинах немалых.
Ефременко на секунду представил выражения лиц Калгана и Масла, не вылезающих из «горячих точек» годами, если он обратится к ним с просьбой подсобить отмазать от мобилизации.
– Нет, здесь они не помогут, – отрезал Рома.
Но вариант вскоре нашелся. У одного из его работяг, снабженца Севы, молодого пройдохи, брат служил в военкомате Восточного округа. Дальше все было делом техники.
Получив шуршащий наличными конверт, прапорщик совершил несколько манипуляций с его электронным досье, и Рома оказался приписанным к силам Гражданской защиты и Чрезвычайных ситуаций.
– Если чего случится, мобилизуют, но на фронт не отправят. Железно! – пообещал мгновенно разбогатевший прапорщик.
Так что теперь Рома Ефременко был приписан к Ногинскому центру МЧС в качестве водителя. И в случае мобилизации его возрастной категории на фронт его не отправят. Будет в тылу кантоваться.
Стоящая рядом необъятная тетка сельского вида переступила и сильно задела «кормой» бедро Ефременко. От неожиданности он дернулся, и боль, ушедшая из порезанной ступни, вернулась снова.
– Осторожнее, корова! – рявкнул Роман на тетку, перекрывая шум летящего по туннелю электропоезда.
Тетка вздрогнула, обернулась, явив Роману красную веснушчатую физиономию колхозной доярки.
– Ты шо разорался-то, черт! – завопила тетка, неожиданно напирая на Рому огромной и колышущейся, словно океан, грудью. – Я к сыну приихала, гостинцы привезла, а он орет! Думаешь, если москвич, то усе и можно, да?!
– Да, можно! Мне можно все! – заорал в ответ Ефременко и слегка оттолкнул тетку.
Что он сделал это зря, понял через секунду.
Тетка, словно пожарная сирена, заверещала что-то типа: «Ой, люди ж добрые, прямо в метре убивают!» Именно так: не «в метро», а «в метре». И, конечно, у тетки «нарисовались» заступники. Неравнодушные сограждане, мля!
Кто-то схватил Романа сзади за плечо и, дыша утренним перегаром, прорычал:
– Ты че, мужик? Не один едешь!
Роман, не оглядываясь, врезал наугад локтем и попал. Сзади раздался возмущенный вопль, тут «прилетело» и ему – размашистая плюха по правой стороне лица. В голове зазвенело.
– У-у-у, твари! Быдло, быдло! – взвыл Рома, теряя над собой контроль и нанося удары направо и налево. Ему снова прилетело в ответ, прямо в переносицу, аж искры брызнули, и кто-то попытался схватить его сзади.
В итоге вызвали полицию, и на ближайшей станции, «Бауманской», их вытащили из вагона на глазах у всей честной публики. Словно бухих гопников.
День определенно не задался. В спонтанной драке в вагоне Рома отделался легко, ему лишь разбили губу и нос. Кровь залила новенькую футболку «Найк», но это, вместе с разбитым носом, мелочь. Пиджак жалко, вашу мать, пиджак, купленный на новогодней распродаже в Милане! Начисто оторвали рукав… Как говорится, с мясом.
Помимо Романа из вагона выволокли двух парней лет по двадцать пять, тощих и жилистых, загоревших до черноты, сразу видно, провинциальных работяг, и ту самую скандальную веснушчатую селянку.
Комментарии собравшейся на станции общественности разделились на два диаметрально противоположных мнения: «Оборзели москвичи, уже на простых людей нападают» и «Понаехали в столицу, еще и хамят».
Парням, влезшим в его стычку с теткой, тоже досталось. Одному Рома успел поставить фонарь под левым глазом, теперь наливающийся синевой, словно слива. Второй постоянно держался за бок и тяжело дышал. Значит, по ребрам зацепил…
Смешнее всех вела себя горластая тетка. Увидев человека в форме, она сразу стала вести себя подобно комнатной собачонке, всхлипывать, что-то жалобно причитать, разве что не вилять хвостом. Куда только весь ее натиск и нахрап подевались?
– Да, товарищ милиционер, я только к сыну ехала, навестить. Только к сыну…
– Разберемся, господа, разберемся. Проходите, не толпитесь…
В полицейском пункте, или как там его называют, все быстро встало на свои места. Дюжий «метромент» с погонами сержанта и массивной бляхой на груди изучил водительские права Ромы и изъятые паспорта и, хмыкнув, отправил провинциалов в зарешеченный «обезьянник», несмотря на возмущенные крики парней и всхлипывания тетки. А Ефременко любезно предоставил стул.
– Что у вас произошло? – тихо спросил сержант.
– Да ничего, господин полицейский! – раздраженно ответил Роман. – С утра ногу стеклом пропорол, ехал со встречи домой, а тут эта… толкается, словно слон. Прямо по больной ноге прошла. Так я ей замечание, она – в крик. Потом вот эти нарисовались. – Он кивнул на парней. – Защитнички хреновы… Вот и все, сержант.
– А что, теперь можно женщин в метро на хрен посылать?! – раздался возмущенный голос из «обезьянника».
– А ну цыц там, отморозки! – рявкнул сержант так, что Ефременко едва не подскочил, несмотря на больную ногу. – Больно умные все, б… ть, стали! Разговорчивые! Толпой на гражданина нападать! Считайте, срок себе сами в карман положили!
Услышав слово «срок», за решеткой заныла тетка.
Сержант перевел взгляд на Рому.
– Заявление на этих оформляем? – спросил он, поигрывая ручкой.
– Заявление? – Об этом Роман как-то вообще не подумал. Надо бы Маселу позвонить! А что ему сказать? Что, оттянувшись ночью с танцовщицей, чуть не проспал встречу с чиновником, потом пропорол ногу в собственной квартире и в довершение всего угодил в полицию за драку с селянами в метро. Кошмар… Смех и грех! К черту все, к черту!
– Нет, сержант, ну их… Мне это не надо!
Сержант сразу как-то расслабился, подобрел лицом. Видать, такой же провинциал, только с полицейской бляхой.
– А материальный ущерб? Вон вам пиджак порвали, футболка вся в крови… Можете подать гражданский иск на возмещение морального и материального ущерба…
– С этими-то что будет? – он кивнул в сторону затихших в «обезьяннике».
– С этими? Ну, раз вы дело уголовное не хотите открывать, мы им административный штраф закатим. Тысяч по десять с рыла. Тут, понимаешь, Москва, а не деревенская дискотека. На основании штрафа вы можете как раз и иск подать.
Ефременко махнул рукой. Он отлично знал, что любой гражданский иск – это чудовищная тягомотина.
– Нет, штрафуйте их и гоните взашей. Ко мне вопросов нет?
– Да вроде нет. – Сержант протянул руку через стол. – Всего доброго, господин Ефременко.
– Мне бы в туалет. Себя в порядок привести.
– Пожалуйста. – Толстый палец сержанта указал на маленький закуток за «обезьянником».
Роман осмотрел себя в зеркало, снял пиджак. Кровотечение уже остановилось, и он быстро смыл с лица кровавые разводы. Определенно нет ничего страшного! Нос и губы на месте, разве что слегка припухли. Ерунда!
А вот с футболкой надо что-то делать. Пиджак-то свернуть можно и в руках нести, сейчас жарко, а вот футболка – в кровавых пятнах.
– Извините, сержант, где здесь магазин нормальный? Где можно шмотки купить? – спросил Роман, выйдя из закутка.
Пока сержант соображал, что ответить, из-за решетки высунулась рука со свертком. Ее протянул парень, украшенный лиловым фонарем.
– Слышь, мужик. Ты извини, если что… Вот, себе рубаху возьми. Чистая, только что купил…
Роман автоматически взял сверток, развернул.
Дешевка! Ужас какой-то, вон нитки торчат, швы кривые.
Парень, словно поняв, быстро заговорил:
– Это не фирма, конечно. Но до дома доехать – нормально… Извини еще раз, мы не со зла…
– Пакет есть? Чистый?
Пакет нашелся у тетки с красным лицом. Откуда-то из кармана куртки был извлечен пакет с брендом супермаркета «Ассоль» и передан, в сопровождении заискивающей улыбки, через решетку.
Сложив свои вещи в пакет и натянув мерзкую дешевую рубаху, Роман кивнул полицейскому и, не говоря больше ни слова, вышел в вестибюль станции.
* * *
Уже выбравшись из подземки, Ефременко добрел до своего GLK, как снова зазвонил мобильник. Жена…
– Ты как? – спросила Катька. Без особого волнения, судя по интонации. Звонила так, для проформы.
– Да нормально все. Кручусь с самого утра.
– Ты же у нас мужик в семье. Вот и крутись.
Рома хмыкнул – кто бы сомневался! Сейчас начнет канючить – деньги просить.
– Как дети? Сашка больше не сопливится?
– У него прошло все! Здесь море рядом, воздух отличный. Ты сильно занят?
– Нет. А что?
– Денег вышли. Тысяч пятьдесят. Хочу детей на Украину свозить, в Одессу. Говорят, красивый город.
– Красивый, был я там пару раз… Только нечего там делать сейчас.
– Это почему? – с вызовом спросила Катька, сразу заводясь.
Тут Рому прорвало:
– Да потому, дура, что Одесса на Западе находится. И сейчас реально война начаться может. Уже мобилизацию у нас объявили. Понятно?
Он отключился, в ярости бросив трубку на сиденье. Внутри все клокотало от бешенства.
К черту этот офис и цех… Завтра успею. Сейчас – к Анжеле, нервы успокоить.
Но сегодня был явно проклятый день. Черт его дернул ехать через МКАД. Пробка, непонятно с чего образовавшаяся, была чудовищной и тянулась на несколько километров.
Стоящие на жаре машины еле двигались, оглашая окрестности нервным вяканьем клаксонов. Открыв окно и вдохнув провонявший выхлопными газами, горячим асфальтом и резиной воздух, Роман прокричал стоящему рядом водителю фургона «Фиат»:
– Что там случилось?
– Не знаю, «гайцы» вместе с ОМОН выезд перекрыли. Пропускают в час по чайной ложке. Еще какие-то военные.
– Военные?
– Да. Хрень какая-то!
«Все, по ходу, приехали! Может, опять теракт?»
Как выяснилось, все было гораздо хуже.
Дорогу действительно перекрыли суровые транспортные полицейские, изнывающие от жары в салатовых жилетах, которые на них сидели внатяг, как на бочках. Рядом с ними торчал носатый уродливый трехосный грузовик, явно бронированный, с буквами «ОМОН» на кузове. Тут же находилось несколько затянутых в камуфляж фигур, с автоматами в руках.
Но только потом Рома увидел еще одну, необычную для полицейских постов, машину. Серо-зеленый фургон «Хендэ» с двуглавым орлом на дверце и черными армейскими номерами.
Возле него и происходило основное столпотворение. После часа толкотни и нервотрепки на тридцатиградусной жаре уже с головной болью и взбешенный до последней стадии Ефременко увидел, что это все означает.
К каждой подъехавшей к посту машине подходил полицейский и забирал у водителя-мужчины права, женщин и стариков пропускали без остановки, что только усиливало бардак. Потом «гайец» передавал права в армейский фургон, где сидели замученные тетки в военной форме. Тетки либо возвращали права владельцу, либо вместе с правами всучивали водителю белый листок из плотной бумаги с красной полосой. Тогда водитель вынужден был расписываться за бумажку.
Только сейчас Рома все понял. Это и есть мобилизация! В Москве самый надежный способ ловить мобилизованных – это вот так, устраивая посты на основных магистралях. Или в метро. Туда небось скоро доберутся. У военных руки длинные…
– Ваши права, уважаемый! – прохрипел ему в окно замученный и багровый от жары полицейский.
– Пожалуйста, – Роман протянул запаянный в пластик четырехугольник. – Только я мобилизации пока не подлежу. Третья возрастная категория.
– Там разберутся, – неопределенно сказал «гайец» и кивнул в сторону «Хендэ».
– Не боись, дядя, третий сорт – не брак… – весело пророкотал появившийся за спиной «гайца» молоденький омоновец в новомодном однотонном камуфляже с матерчатыми вставками.
Смерив сопляка убийственным взглядом и не обнаружив у него сержантских лычек, Роман сказал:
– Пошел на …, юморист.
Омоновец мгновенно изменился в лице и сделал резкое движение рукой в сторону двери «Мерседеса».
– Отставить, Васильчаков! – рявкнул гаишник. – Иди делом займись! – Потом, повернув лицо к Ефременко, веско сказал: – За словами следи. А то сейчас мигом отправим куда надо. За оскорбление при исполнении, понимаешь…
– Понял, не дурак, – согласился Рома. – День не задался, нервы на пределе! – пожаловался он «гайцу».
– У всех не задался! Вишь, чего творится!
Уже через пару минут рука с коротенькими пальцами, похожими на волосатые сосиски, протянула обратно водительские права.
«Повелитель полосатой палочки» покровительственно ухмыльнулся и приказал:
– Проезжайте.
– Спасибо.
Покосившись на часы и намертво стоящий МКАД, Роман сплюнул от ненависти в открытое окно.
Он опаздывает к Анжеле! Ну что сегодня за день?!
Здесь господин Ефременко был абсолютно прав. Начало мобилизации породило в Москве немыслимый транспортный хаос. Но только на первые двое суток. Потом государственная машина отстроилась и закрутилась со всей силой.
В территориальные части хлынул поток мобилизованных мужиков в спортивных костюмах в предвкушении простых, уже многими забытых мужских радостей – стрельбы на свежем воздухе, марш-бросков, ночевок в армейских палатках и каши с тушенкой…
