Навои. Узбекистан. 18 июля
Изображение в очередной раз дрогнуло, но, несмотря на качество записи, был отчетливо виден черный флаг с арабской вязью, напоминающей ползущих вверх белесых червей. По тому, как дергалась камера, понятно было, что оператор волнуется. Значит, в первый раз участвует в показательной казни неверного на камеру.
На экране широкоформатного Samsung замотанный в арабский платок неизвестный, размахивая зажатым в руке кухонным ножом, больше похожим на тесак, что-то вопил про джихад и про Аллаха.
Смотреть на то, что будет дальше, Юре Орешникову было неинтересно, и он незаметно опустил глаза в пол. Наблюдать в сотый, наверно, раз, как орущему человеку неторопливо отрезают голову тупым ножом, удовольствие еще то, особенно если у вас нет садистских наклонностей.
Четвертого июля гражданин Руси Антон Зорин, инженер-электротехник, работающий на Северном руднике горно-металлургического комбината, пропал вместе с бухгалтером этого рудника, узбекской гражданкой Лидией Керимовой, возвращаясь с пикника.
Через двое суток обезглавленное тело инженера и его подруги (многократно изнасилованной и впоследствии задушенной) было выловлено у водозабора местной ГРЭС. В то же время в Youtube был выложен анонимный ролик с казнью Зорина.
– Ну, что скажете?! – Глава департамента стратегического развития корпорации «Селена» Олег Вересаев недобро уставился на присутствующих в зале около десятка мужчин.
Олег Евгеньевич Вересаев до середины девяностых командовал ледоколом, проводящим караваны по Северному морскому пути, где и познакомился с начинающим олигархом Стрельченко. Кипучая энергия и недюжинная пробивная сила Вересаева так впечатлила отца-основателя корпорации, что он предложил ему возглавить направление, отвечающее за «северный завоз». Связи и деловая хватка у Вересаева были что надо, отчего и его карьера в «Селене» круто пошла вверх. Сам Стрельченко полностью ушел в политику, а Вересаев возглавил только что сформированный департамент, отвечающий за перспективные проекты.
Напор Вересаева, его жесткость, граничащая с жестокостью, и беспощадность к конкурентам плюс поддержка «Селены» на самом высоком государственном уровне делали свое дело, и счета совладельцев корпорации регулярно обновлялись в сторону увеличения. Сам Олег Евгеньевич, в прошлом типичный советский работяга, разменяв шестой десяток и всю жизнь проживший на Севере, умудрился окончить бизнес-школу в Лондоне и курсы международного менеджмента в Лозанне, освоить довольно сносно английский и китайский и обзавестись молоденькой женой, вывезенной из Сочи. А также снова стать папой. Причем дважды. Кремень, одним словом. Не человек, глыба…
Юра Орешников работал с Вересаевым больше двенадцати лет, с конца девяностых. Официально должность Юрия называлась «старший специалист отдела риск-менеджмента». А на деле он был специалистом по нетривиальному решению всяких острых проблем.
«Селена» – корпорация серьезная и ненасытная, со своей армией, разведкой и контрразведкой, ее аналитической службе могли бы позавидовать и некоторые государства. Естественно, где работает масса отставников и «запасников» из армии и силовых структур, процветает казенщина и бюрократия. Вересаев, мужик тертый и опытный, это пронюхал сразу и создал в своем департаменте небольшой отдел, подчиненный лично ему и мгновенно реагирующий на изменение обстановки.
Дело Орешникова было простое: пока силовики раскачиваются, быстренько обобщить полученные факты и доложить напрямую Вересаеву вместе со схемой решения проблемы. К тому времени у департамента безопасности появлялись и свои наработки, в результате подгоняемые отделом Вересаева, и работа шла намного быстрее.
Первым выступил начальник управления безопасности Навоинского горно-металлургического комбината, отставной пограничник Геннадий Телегин.
– Совместно с местной полицией и ГБ ведется следствие, уже есть задержанные…
Вересаев, не дослушав Телегина, жахнул кулаком по столу так, что несколько бутылок с охлажденным нарзаном подпрыгнули, жалобно звякнув.
– Да чихать я хотел на местных! Вы понимаете, Телегин, люди боятся! Когда их коллегам режут голову после пикника на природе, это пугает людей. Производительность труда падает. Вместо того чтобы работать, народ шушукается по курилкам. Все это сказывается и на доходах корпорации, на которую вы все работаете… Так что, Геннадий Васильевич… давайте ваши версии, а не общие слова.
Телегин пожал плечами:
– Версия, собственно, одна… В Навои завелись ваххабиты. Скорее всего, пришлые, из поденных рабочих.
Вересаев посмотрел на Орешникова.
– Чего скажешь?
– Минимум три версии, Олег Евгеньевич… Помимо озвученной Геннадием Васильевичем добавлю еще две – провокация местных силовиков при поддержке Ташкента либо ответ наших китайских партнеров.
– С чего вы взяли? – фыркнул Телегин. – Я на такие ролики еще в Дагестане насмотрелся. Типичная ваххабитская отморозь. Сейчас двух уже взяли, трое – в бегах.
Юра поднял вверх палец:
– Согласен. Но вы забываете одно. Навои и окрестности – закрытое территориальное образование еще с пятидесятых годов. Сюда просто так не попадешь. Только после проверки. Причем проверка многослойная. Местное ГБ, полиция, потом уже наша проверка. Те, кого задержали узбеки, проверялись?
Телегин усмехнулся, признавая, что Орешников мастерски поставил его в неловкое положение. Раз проверяли, значит, как допустили?
– Проверялись! И нами, и представительством СНБ в Ташкенте, – перевел стрелки Телегин. – Все чисто, но вы же знаете, что ваххабиты – мастера маскировки.
– Если мне память не изменяет, все задержанные и разыскиваемые по национальности таджики и прибыли сюда на заработки из Бухары. Это совпадение?
Всем сидящим в зале было известно, что отношения между Узбекистаном и Таджикистаном были на уровне «холодной войны» из-за личностных отношений президентов, проблем с дележом скудных водных ресурсов и взаимных территориальных претензий. К тому же множество узбеков жило в Таджикистане и, наоборот, в Бухаре и Самарканде исстари имелись сильные таджикские общины. Понятное дело, что мира в межнациональные отношения это никак не добавляло.
Вересаев тяжело вздохнул и демонстративно покосился на наручные часы.
– Можно покороче, Юр? Есть конкретные зацепки? Или только предположения?
– Зацепки – это не моя работа. Мои задачи – пресечение опасных для компании ситуаций нестандартными методами.
– Я отлично помню круг твоих задач, – холодно заметил Вересаев. Эта холодность – первый признак гнева перед вспышкой слепой ярости, а злить шефа не следовало.
– Все помнят, как нам достался этот комбинат? Вы думаете, в Ташкенте забыли, как мы его выкупали?
Ну да, как же, забудешь такое! Еще лет семь назад, когда Русь только набирала силу и, сковырнув в Казахстане режим Турсунбаева и присоединив огромные области Южного Урала и Сибири, в Кремле крепко задумались, что делать с остальной Средней Азией. Ситуация была аналогичной поговорке про старый чемодан без ручки. Тащить тяжело, а бросить жалко.
Местные царьки все ближе общались с Пекином, при этом выпихивая миллионы гастарбайтеров на Русь. В итоге деньги лились в бездонный китайский карман, а русские получали проблемы с криминалом из-за засилья чужаков. Такая ситуация была нетерпимой, и однажды десяток самых влиятельных бизнесменов получили со Старой площади предложение, от которого нельзя было отказаться. Им предлагали вынести наиболее грязные и трудоемкие производства в постсоветскую Среднюю Азию, организовывая там рабочие места. Взамен корпорации получали налоговые льготы, дипломатическую и военную поддержку от государства.
Несмотря на первоначальный скепсис, дело оказалось прибыльным. Рабочая сила стоила копейки, и через пару лет Средняя Азия получила прозвище «внутренний Китай». Первый этап экономического вторжения Руси закончился через пару лет, и началась вторая основная, стадия. Захват наиболее лакомых кусков промышленности среднеазиатских республик и скручивание «в бараний рог» местных элит. Этот этап занял почти шесть лет и тоже увенчался полным успехом. За натиском русских корпораций откровенно стояла военная мощь, и после казахской и украинской кампаний никто с Москвой связываться не хотел. Стареющим царькам ясно дали понять, что какие-либо действия против русского бизнеса и собственности будут пресекаться на корню.
Теперь никто не собирался вкладывать деньги в школы, университеты или инфраструктуру постсоветских республик. На Руси отлично помнили, как поступали с ее земляками озверевшие туземцы всего двадцать лет назад. Помнили русских беженцев, бегущих из Ташкента и Ашхабада под свист и оскорбительные выкрики про «свиней». Помнили, и ничего не забыли и не простили. Тот «старый русский», воспитанный еще при СССР и готовый снять последние штаны с себя и своих детей ради блага «меньших братьев», просто умер. Новое поколение, абсолютно свободное от химер советского интернационального воспитания, рассматривало Среднюю Азию уже как законную добычу, взятую силой колонию, из которой надо извлекать прибыль. А еще лучше – сверхприбыль.
Так что, когда вечному президенту суверенного Узбекистана товарищу Исламу Камалову китайцы предложили за Навоинский горно-металлургический комплекс больше шестнадцати миллиардов полновесных американских долларов, он, недолго думая, согласился. Но через месяц появился другой потенциальный покупатель – «Селена», которая предложила за комплекс всего двенадцать миллиардов. Причем не сразу, как китайцы, а по частям в течение четырех лет. Казалось, что Камалов примет предложение бизнесменов Поднебесной, но вышло все наоборот. Комплекс перешел в руки «Селены», чему немало способствовали широкомасштабные маневры Центра в казахских степях. Кремль не мог допустить того, чтобы построенный горно-металлургический комплекс, поставляющий золото, серебро, редкоземельный радий и, главное, уран, оказался в руках Пекина.
Ислам Камалов уже достаточно хорошо изучил нравы в команде Стрельченко и не хотел, чтобы маневры очень быстро переросли в масштабное вторжение. Тем более что Пекин, ошарашенный таким натиском Москвы, откровенно растерялся и не мог придумать адекватного ответа. Навоинский комбинат перешел под контроль русских, а Камалов лишился почти четырех миллиардов. Этого он не забыл, как и те, кто работал на него. На Востоке вообще ничего не забывают и не прощают. В первую очередь слабости. Камалов показал слабость, и теперь ему некуда было отступать.
– И вот еще, где машина Зорина? Если он не въезжал в город, то как трупы оказались у водозабора ГРЭС? А если въезжал, то почему молчит местное ГАИ?
– Действительно, почему? – Вересаев уставился на Телегина. – Вы это проверяли или успокоились после отписки узбекских ментов?
Телегин пробормотал что-то невразумительное.
– Вы идиот, полковник! – рявкнул Вересаев так, что некоторые из присутствующих вздрогнули. – Вы не на Кавказе, черт вас возьми, где полиция, хотя бы отчасти, работает совместно с нами. Здесь заграница, мать вашу, и местные «бабаи» давно хотят нас отсюда выдавить. И узбекские силовики всегда будут слушать только свое начальство, сколько бы им ни заносили денег в конвертах!
Вересаев замолчал, схватил бутылку с минералкой и сделал несколько глотков.
– Значит, так. По возвращении в Москву сегодня ночью буду настаивать перед главой департамента безопасности Кабановым о снятии вас с должности. Вы – не компетентны! Это первое, теперь – второе. Орешникову необходимо сформировать группу, используя все ресурсы управления безопасности и других служб, и дать достойный ответ на вопрос, кто убил Зорина…
Юрий усмехнулся.
– Кто конкретно убивал, думаю, не так важно. А вот откуда ветер дует, могу сказать сейчас.
– Говори…
– Я зацепился за пропавшую машину. Точнее, за полное отсутствие данных об исчезновении автомобиля. То есть задержанные есть, но как и когда к ним в руки попали Зорин и Керимова, толком неизвестно. Здесь тонкий расчет на реакцию господина Телегина. Он же почти половину службы провел на Кавказе, и версия с ваххабитами не вызывала бы подозрения.
– Можно ближе к делу?
– Обязательно. Значит, Зорин на своем новеньком «Ниссан-Теана» везет девушку с пикника и пропадает. На окраине города, но в город не въезжает. Где-то ему отрезают голову, Керимову многократно насилуют, потом трупы везут в город и топят в водозаборе. Город, повторяю, закрытый, машины тщательно досматриваются на КПП, и везти трупы в город – это бред. Значит, их убили здесь, в городе. Тогда непонятно, почему местное ГАИ не заметило въезд «Ниссана» Зорина? Может, потому что Зорина и Керимову похитили прямо на КПП?
Тогда все становится на свои места. Идем дальше. В ту ночь на КПП дежурил усиленный наряд капитана ГАИ Усмана Ходжаева. И вот что странно, у Усмана есть старший брат Низаметдин, который служит не где-нибудь, а в местном ГБ, в чине подполковника. Так сказать, семейный подряд. Причем оба брата Ходжаева переведены сюда не более года назад. Сначала старший, потом младший. И знаете, откуда? Из Самарканда, откуда и наши горе-ваххабиты. Такие вот совпадения.
– Где ты это выяснил? Узбекские ГБ и полиция структуры максимально закрытые…
– Это Восток… Все новости узнаются на рынке за пару тысяч рублей и доброе слово. И еще. Усмана Ходжаева характеризовали как человека тупого, жестокого и жадного. В отличие от его старшего брата. Несмотря на родственные связи, младшего в ГБ не взяли, удалось запихнуть в ГАИ. Вот так он и живет, под «крышей» Низаметдина.
Вересаев посмотрел на Телегина, перевел взгляд на Орешникова.
– Вижу, придумал что-то! Выкладывай.
– Извините, без свидетелей.
Вересаев властно махнул рукой. Мол, все выметайтесь.
– Кроме Телегина, – напомнил Юра.
– Слушаю внимательно.
– Если кого и прощупывать, то надо начать с Усмана. Он – самое слабое звено. Жесток, жаден, привык за спиной брата прятаться.
Вересаев поджал губы.
– Это все-таки Узбекистан, не безымянный аул… Скандал может быть. Сам знаешь, обстановка сейчас какая. Москве явно не до нас…
– Согласен. Но если не дадим оборотку, значит, за Зориным последуют многие. Это ж выгодно, валить все на исламистов. Еще пара таких зверских случаев, и работа точно встанет. Когда люди боятся, то работают из рук вон хреново…
– Может, этот Ходжаев здесь вообще ни при чем…
– Может. Но если не прощупаем, мы это и не узнаем.
Вересаев встал, поднял жалюзи и уставился через толстое пуленепробиваемое стекло на производственные корпуса и суетящихся людей.
– Думаю, босс меня поддержит. А босс, как ты знаешь, к Первому часто в гости приезжает. Шашлычок, балычок, коньячок… Мы сюда влезли при поддержке с самого верха, и нас не бросят… Но действовать придется самостоятельно. План действий набросаешь сейчас же, от руки. Никакой электроники, пиши на бумаге. Я через час вылетаю в Астрахань, оттуда сразу в Москву. Так что действуй. Людей откуда возьмешь?
– У Геннадия Васильевича. Подготовленные кадры имеются.
– Уверен?
Юрий кивнул.
Вересаев всем телом резко развернулся к Телегину:
– Шанс тебе, Геннадий Васильевич, исправить ситуацию. Смотри не обделайся! Работайте…
* * *
Юрий повел носом, принюхиваясь. В машине, старой помятой «Ниве» бутылочного цвета с треснутым лобовым стеклом, пахло по́том, дешевым одеколоном, нестираными носками и, главное, анашой. Этот сладковатый запах не перепутаешь ни с чем… Долина, Чуйская долина…
За рулем, попыхивая «Явой Турбо», сидел кряжистый мужик типично восточной внешности, всем своим видом напоминая сотника из войска Батыя. Мужика звали Владимир Алимов, и внешность ему досталась от отца, советского прапорщика Эльхама Алимова, давшего своему сыну имя в честь вождя мирового пролетариата. Отец, даром что прапорщик, начал карьеру в знаменитом «первом мусбате» еще в Афгане. В 1983 году отец, уже старший прапорщик, вместе с разведгруппой попал в засаду душманов недалеко от пакистанской границы и, будучи раненым, остался прикрывать отход. Его тело так и не нашли, а рыдающей жене передали коробочку с орденом Красной Звезды и ключи от малогабаритной квартиры на окраине Тулы.
Вова Алимов пошел по стопам отца, окончил знаменитую Рязанку, потом первая чеченская война, тяжелая контузия. Увольнение в запас в 1997 году, переход на службу в УБОП, вторая чеченская кампания. Уже будучи опером в управлении «Т», отмотал почти десять лет бесконечных командировок на Кавказ. Еще два ранения, затем погоны подполковника полиции и приглашение в департамент безопасности «Селены». Такие специалисты с разноплановыми умениями и опытом позарез требовались в Средней Азии. Именно Вова Алимов сейчас руководил спецгруппой, реализующей план, придуманный Орешниковым.
Помимо Алимова и Орешникова в группе было еще три человека: Слава Бандурин, Витя Лемешев и Салават Ибрагимов. Именно Салават сидел сейчас на переднем сиденье «Нивы» рядом с Алимовым и под заунывные арабские напевы, несущиеся из встроенных колонок магнитолы, покачивал головой в такт музыке.
– Это не перебор? С анашой-то?
– В самый раз, – отозвался Алимов, потягиваясь. – Среди «вовчиков» полно торчков, особенно среди молодняка. А что они воняют, как свиньи, тоже факт. Так что антураж создан. Завтра весь Навои будет говорить, что здесь терлись какие-то типы на ворованной «Ниве».
Машину пришлось умыкнуть у одного из ветеранов горно-металлургического комплекса Петра Петровича Куркина, бывшего начальника участка Северного рудоуправления. Дед сейчас крепко спал, а угнанная машина торчала на соседней улице, прямо перед домом его бывшего подчиненного, Анвара Садыкова. Понятное дело, старик Анвар скоро эту машину «срисует», увидит в ней подозрительных типов и сообщит куда надо.
* * *
Машина ГАИ остановилась возле обнаруженной «Нивы» спустя полчаса после звонка бдительного старика. Из машины первым вылез тучный мент с роскошными усами на толстом и самодовольном лице. Следом, вооруженный короткоствольным «АКСУ», из машины выбрался второй.
– Усман – это тот, жирный, – прошептал Алимов, не отрывая глаз от возящихся рядом с «Нивой» ментов.
– Значит, второго в расход.
– Обязательно, как договорились.
Ходжаев еще раз обошел вокруг «Нивы» с умным видом, пнул переднее колесо и что-то коротко вякнул в рацию.
– Пора! – Орешников сделал движение рукой.
К узбекским гаишникам из густых придорожных зарослей кинулись черные тени. Раздались звуки ударов, и менты как подкошенные рухнули на пыльный асфальт. Через минуту рядом с ними резко затормозил старенький фургон «Форд Транзит», и менты вместе с волочившими их по асфальту тенями исчезли в чреве машины.
Юрий покосился на часы. Четко сработано. Три минуты пятнадцать секунд.
* * *
Капитан ГАИ Усман Ходжаев пришел в себя от сильного удара по бедру и, очнувшись, зарычал от боли. В глаза ему бил яркий свет от установленного на подставке прожектора, рядом маячили какие-то тени. Скосив глаза, он увидел лежащего рядом на полу своего напарника Шухрата. Лейтенант Набиев лежал без движения, уткнувшись лицом в пол, и руки у него были скованы наручниками.
Свет, бьющий в глаза, чуть ослаб, и над капитаном склонилось лицо, скрытое черной маской.
– Попался, муртад! – с жутким акцентом сказал человек в маске и еще раз пнул Ходжаева в бедро так сильно, что он скрючился от боли.
Только сейчас Усман увидел стоящую на треноге видеокамеру, еще нескольких людей в масках и черный флаг с арабской вязью. Увидев это, Усман неожиданно тоненько заскулил.
Юрий махнул рукой, и Ибрагимов, нагнувшись, задрал вверх голову Набиева и полоснул ножом по горлу. Полоснул так, чтобы кровь, потоком хлынувшая из страшной раны, попала на лицо Ходжаева.
Схватив хнычущего толстяка за волосы, Орешников резко дернул голову вверх и спросил на русском:
– Где машина Зорина?!
– Кого? – пролепетал Ходжаев, все еще находясь в шоке.
– Того русского, кому вы голову отрезали?
– Отогнали в Самарканд! – ответил Усман, глядя на Юрия выпученными глазами. – Там, на авторынке, свой человек…
– Что тебе брат приказал? – Орешников бил вопросами наугад и каждый раз попадал в цель.
– Приказал разобрать машину и утопить…
– А ты пожадничал? Да?
– Да… – затрясся Усман, покрываясь крупными каплями едкого, зловонного пота.
– Зачем убили? Ну, отвечай!
– Не знаю, брат сказал, надо. Это приказ сверху.
– Кто убивал Зорина?
Ходжаев заткнулся и сдулся, как шарик, из которого выпустили весь воздух. Протиснувшийся к нему Алимов врезал еще раз.
– Отвечай, сука…
Ходжаев в течение получаса раскололся до конца, до самого донышка и рассказал все, что знал. Про то, что его брата, Низаметдина, вызвал к себе сам начальник управления госбезопасности по велаяту, полковник Валидов, и поставил эту задачу. Брат приказал, что и как надо сделать, и сам лично контролировал весь процесс.
Когда признание было записано на видео, труп Набиева выволокли наружу, а скулящего Ходжаева посадили под замок.
– Что теперь?
– В Интернет выложим. У меня хорошие знакомые в паре новостных агентств есть. Утром, даю гарантию, будет полный «аллес», – ответил Орешников.
– А с этим «бурундуком» чего делать?
– Ничего. Пусть поскулит пару дней в подвале, потом отпустим. Ему все равно не жить. Сейчас узбеки начнут следы заметать.
* * *
Президент Узбекистана спал плохо. В таком возрасте вообще у многих проблемы со сном, а если ты уже четверть века руководишь страной, которая напоминает бочку с порохом, готовую вот-вот взорваться, поводов для здорового сна становится все меньше и меньше.
В дверь тихонько постучали.
– Да! – отозвался президент.
В кабинет прошел, нет, скорее просочился его личный помощник-референт, круглосуточно сидящий в приемной.
– Русский МИД настаивает на том, чтобы вы приняли их посла, – склонив голову, тихо сообщил референт. – Хотят вручить ноту в связи с убийством в Навои.
Камалову показалось, что он ослышался.
– Что-что? Повтори!
Выслушав референта, он еще раз кивнул и приказал, чтобы принесли костюм и вызвали двух человек: министра иностранных дел Абульфаза Рахимова и всесильного главу Службы национальной безопасности Узбекистана Рустама Ирисметова.
Ислам Камалов встречал министров уже облаченный в темно-синий костюм с белоснежной рубашкой и благоухающий одеколоном. Своеобразный вызов. Мол, смотрите, мне уже почти восемьдесят, а я еще крепок и подтянут и держу руку на пульсе событий.
Вошедшие приветственно склонили головы и привычно расселись вокруг овального стола из полированного черного дерева.
По затравленным глазам подчиненных он уже понял – произошло что-то из ряда вон выходящее.
– Говори, Рустам.
– Это чертово видео! В Интернете у русских появилось видео с одним идиотом, который рассказывает, что он организовал убийство русского инженера в Навои.
– Что это за идиот?
– Капитан ГАИ Ходжаев. Где и в чьих руках он находится, пока непонятно. Ищем…
– И что же он говорит? Подробно.
Ирисметов на секунду замялся.
– Что инженера убил он, а не те пойманные таджики. Убил по приказу брата, подполковника СНБ…
– И что все это значит, Рустам? – спокойно спросил Камалов, не отрывая взгляда от лица подчиненного.
Генерал Ирисметов судорожно сглотнул.
– Уже разбираемся. В Навои вылетела следственная группа во главе с моим замом…
– Что у тебя творится в ведомстве, Рустам? Ты разберись сам, пока с тобой не разобрались. Не оправдываешь высокое доверие…
– Я разберусь, я все сделаю! – вскочил очень резво для своего возраста Ирисметов и пулей вылетел за дверь.
Камалов повернулся к министру иностранных дел:
– Абульфаз, надо все отрицать. И давить на то, как и где русские добыли это признание!
Министр набрал в легкие воздух и, как-то воровато покосившись на закрытую за Ирисметовым дверь, спросил:
– Может, это заговор?
– Заговор? – переспросил президент.
– Да. Заговор в СНБ. Хотят спровоцировать конфликт с русскими. Ирисметов очень влиятельный человек…
Не меняя выражения лица, Камалов усмехнулся про себя. Рахимов входил в противостоящую Ирисметову придворную группировку, возглавляемую старшей дочерью президента Гульнарой. Понятное дело, доченька уже знала о происходящем и решила нанести удар по ненавистному генералу через Рахимова.
– Это не твоего ума дело, Абульфаз. Твое дело – выиграть сутки, максимум двое. Все отрицай, не давай русским опомниться. Ори на весь мир про русские спецслужбы. Москве сейчас не до этого.
* * *
– Здорово получилось! – Перед Юрой Орешниковым легла местная газета. Бросался в глаза заголовок «Антикоррупционная чистка», набранный аршинными буквами.
– Это что?
– Последствия… твоей работы! – ответил Телегин. – Город уже вторые сутки на ушах стоит. Обыски идут. Мол, под крышей УСНБ местного велаята свили гнездо коррупционеры во главе с полковником Валидовым и его заместителем Низаметдином Ходжаевым. Пытаясь замести следы преступления, эта шайка организовала убийство Зорина. Так сказать, для дымовой завесы…
– Бред какой! – покачав головой, ответил Орешников. – На кого этот бред рассчитан?
– На местных. В наше посольство пришла совсем другая писулька. Про скрытых ваххабитов в системе узбекских органов госбезопасности и милиции. Которые разоблачены и арестованы.
– Удивительное дело. Ходжаева-младшего ищут?
– Нашли уже. Машиной сбит, насмерть. Бедняга.
– Вот как бывает. Не удивлюсь, если и Валидов с Ходжаевым-старшим до суда не доживут…
Телегин сел рядом и внимательно посмотрел на Орешникова.
– Ты откуда такой взялся, Юр? Я ведь тоже не в институте благородных девиц служил, два десятка лет отбарабанил на границе. Но подобные тебе мне не попадались…
– С какой целью интересуешься, Васильич?
– С практической.
Орешников усмехнулся.
– Все просто, Васильич. Это ж бизнес. А бизнес – это прибыль. Мы когда Навои прикупили, кого на гроши бросили? Кто прибыль потерял?
– Ну, Камалов и окружение его.
– Вот тебе и ответ. Ничего сложного в том, чтобы узнать – кто. Сложнее исполнителей найти.
– И как, нашел?
– Просто повезло. У них в спецуре дуболомы служат. Здесь, как правильно замечено, ни разу не Кавказ. На Кавказе мы абрекам уже лет двадцать такой дарвинизм устроили, что там только сильнейшие и выживают. И то недолго. А здесь что? Страна непуганых идиотов. ГБ здесь все боятся до ус…ки, конкуренции вообще никакой. Вот и сглупили. Так всегда бывает, когда борзеют и бдительность теряют. Вот мы их и поймали. Повезло.
