Глава 5
Шеан

Был соблазн свернуть со столбовой дороги и отправиться в Шенган. Десять — двенадцать дней пути и неизвестное количество проблем «на собственную задницу» отделяли Герта от одного из самых старых его тайников, где под корнями старого дуба был закопан горшочек с золотыми самородками и крупными вейскими изумрудами. Но на то боги и обольщают, чтобы человек мог показать, чего он стоит. Герт соблазну не поддался, и, выехав через южные ворота, они с Шенком отправились в Вье.

Гуртовая тропа тропой только называется. На самом деле это хорошая, а местами и просто отличная дорога, ведущая из Ладжера в Шеан и «далее везде». Тракт меняет названия, — прозываясь то соляным шляхом, то шелковой тропой, — но по сути остается одной и той же долгой дорогой, тянущейся через все южные земли от Ладжера в княжестве Норфей до Чеана Норнана. Разумеется, это не единственный путь из Ладжера в Вье. Есть и другие, и у каждого свои достоинства, в зависимости от того, куда, когда и зачем вы путешествуете. И, разумеется, на чем. Одно дело на телеге или в карете, и совсем другое — верхом или пешком. Гуртовая тропа подходила всем, вела в нужном для Герта направлении и считалась в меру безопасной, особенно если речь шла о двух крепких и хорошо вооруженных кавалерах.

Выехали восьмого числа, потратив на безрезультатные поиски Зандера и Маргерит весь предыдущий день. В городе и вокруг него продолжались спорадически оживлявшиеся боевые действия. Однако после первой — «набатной» — ночи, страсти поутихли, и жизнь в некоторых районах Ладжера стала налаживаться. Во всяком случае, по ним можно было передвигаться без боязни «влипнуть в историю». Однако даже эти «безопасные» районы занимали огромную территорию, умножавшуюся количеством улиц и переулков, лестниц и тупиков. Здесь можно было бродить днями, но, к счастью, Шенк не только хорошо ориентировался в Ладжере, но и знал массу полезных людей. Расспросы, тем не менее, толку не дали. Одно было очевидно, супруги де Бройх или уже покинули город, или нашли весьма хорошее убежище в его стенах. Но, слава богам, они не числились среди убитых или раненых, и, судя по достоверным данным, не находились в заложниках ни у одной из противоборствующих сторон. Тревожиться меньше от этих сообщений Герт не стал, но, в конце концов, согласился с очевидным: оставаться в Ладжере и дальше не имело смысла. Легче встретить Зандера на дорогах, ведущих на запад, — ведь куда-то туда супруги де Бройх и направлялись, — чем здесь на суматошных улицах Ладжера.

Южнее Ладжера местность постепенно выравнивается, и поросшие хвойными лесами скалистые сопки уступают место холмистой равнине плавных очертаний. В общем, красивая и удобная для путешествия местность. К тому же здесь было значительно теплее, климат мягче, чем в северном Норфее, и весна в разгаре. По обеим сторонам дороги лежали поля, на которых уже вовсю работали крестьяне, и покрывшиеся нежной зеленью фруктовые сады. Тут и там на холмах и по берегам озер и речек виднелись замки, храмы полудюжины конфессий и просторные фермерские усадьбы, а от главного тракта через поля и сады тянулись к ним извилистые тропки и дороги пошире, те, по которым и телега пройдет.

Тракт ожил, погода улучшилась. Воздух, напоенный ароматами весны, был свеж. Дышалось легко, да и путешествие складывалось куда как приятнее, чем дорога в Ладжер. Они ехали верхом и, соответственно, даже не утомляя животных, двигались достаточно быстро. Достаточно сказать, что всего за восемь дней Герт и Шенк добрались до Чертовой делянки — большого ярмарочного села, расположенного как раз на границе между княжеством Норфей и королевством Шеан.

День был, однако, не ярмарочный. Просторное торжище — площадка, на которой разворачивалась торговля, — пустовало. Пустынно было и на улицах села. Оно и к лучшему, если честно. Герт же не торговать сюда приехал, и не покупать. Пообедали в корчме и поехали дальше, рассудив, что при нормальном темпе движения уж всяко разно успеют добраться засветло до следующей крупной деревни, называвшейся куда симпатичней — Жаворонками. Выехали из корчмы, пополнив запасы сушеных фруктов, вина и табака, и не торопясь доехали до пограничного перехода, где предъявили шеанским стражникам грамотки наемников, выданные им еще в Визере покойным Лундом.

«А вот и напоминание! — отметил Герт, убирая подорожную в карман плаща. — В цивилизованных странах человек без документов — это или вельможа, или нищеброд».

Стражников грамотки Герта и Шенка вполне устроили, и вскоре они уже ехали шагом по Гуртовой тропе, направляясь к излучине Шейны, где можно было сесть на одну из торговых барок, и тем сократить свой путь, сплавившись по реке до столицы Шеана. Дороги до Орешни-на-Шейне — портового городка в излучине реки, — было от силы дня три — четыре, да еще на барке два дня до Вье и три — четыре до Шеана, как раз к концу месяца могли успеть.

— Ничего не расскажешь? — Шенк чуть повернул голову к Герту, но выражение лица у него при этом было скорее ироничное, чем озабоченное.

— О чем?

И в самом деле, они были в пути уже который день, но ни разу еще не обсуждали ни того, куда и зачем они направляются, ни заполошных — едва ли не истерических — поисков Зандера и Маргерит. Вполне нормальным Герт тогда не был, и Шенк не мог этого не заметить. Промолчал, впрочем, — и правильно сделал, — но будет ли и дальше делать вид, что ничего не произошло?

«Нет, не будет. И будет прав!»

То же и с наймом. Месть — красивое слово и хорошо звучит в правильном контексте. Но достаточно ли такого объяснения тому, кого ты выбрал себе в напарники? Вероятно, нет. И опять-таки, все упирается в личные отношения. Платишь ты ему деньги или нет, ты зовешь человека в опасное путешествие. Так, будь любезен, объяснись, хотя бы в общих чертах, куда и зачем.

— Ничего не расскажешь?

— О чем?

— Да, хоть о чем-нибудь!

— Ну, разве что так! — вздохнул Герт и надолго замолчал, разбираясь со своими интуициями и предположениями, голосами совести и чести, и с опасениями, как без них!

— Карл! — нарушил молчание Шенк. — Ты же не просто так нервничал! Я знаю, когда люди взволнованы, ты таким и был. Но, с другой стороны… Ты уж прости, Карл, но тебе, насколько я понимаю, это не свойственно. Ты к людям холоден… В основном. И вдруг такое! Поэтому я и спрашиваю, что произошло между вами той ночью?

— Боги! — Герт и сам много об этом думал. И о том, что произошло между ним и Зандером, и о том, чего между ними не случилось. — Знаешь, Шенк, а что если это не твое дело?! Я же не спрашиваю, к кому ты ходил в ту ночь!

— Спроси! — предложил Шенк.

— Ну, и где ты был? — без всякого желания спросил Герт, он просто уступал напору обстоятельств.

— Я навещал старшую сестру.

— Твоя сестра живет в Ладжере? — удивился Герт. — Ты же, вроде, из Ливо!

— Муж Анны торгует шелком, — невозмутимо объяснил Шенк. — Раньше они жили в Шагоре, но два года назад перебрались в Ладжер.

— Постой! Постой! — Герт понял, отчего так удивился. — Но ты же дворянин! Служил в гвардии…

— Ох, парень! — усмехнулся в ответ Шенк. — Иногда мне кажется, что ты старый старик, а не молодой парень. Все-то ты знаешь, все-то понимаешь. А потом раз, и вдруг выясняется, что жизни ты совсем не знаешь. Дворянство… замок… то да се… Видел бы ты наш замок! — качнул головой Шенк. — Анна принесла мастеру Хуггеру герб и честь, а он усыпал ее золотом и самоцветами. И одел в шелка… — по губам Шенка скользнула грустная улыбка, но тут же и исчезла. — Как думаешь, честная это сделка?

— Наверное, да! — Герт не был в этом уверен, весь его опыт говорил об обратном, но он чувствовал, лучше промолчать.

— Вот и я так думаю, — кивнул Шенк. — Сейчас. Но пять лет назад, когда моя красавица сестра, внучатая племянница лорда Агира — великого воеводы ополчения Северного Олфа, вышла замуж за простого мужика, выбившегося в люди одной лишь своей хитростью, я был в гневе. И гнев мой был разрушителен! Он поссорил меня с сестрой и отцом, выгнал из дома и отправил в изгнание. Вот какой это был гнев. А вчера я пришел к ней домой, увидел племянников, распил с господином Хуггером бутылку дорогого вина из Ланскроны, и попросил у них прощения. У обоих. Он, Карл, хороший человек. И ей с ним хорошо живется, даже при том, что он на двадцать лет ее старше. И он, представь, читает книги и размышляет о высоком, а мой дед не умел даже расписаться, хотя и приходился братом самому лорду-командующему. Такая вот поучительная история.

— Которая говорит больше о тебе, чем о них.

— Возможно, — согласился Шенк. — А теперь кое-что о тебе. Ты хороший человек, Карл, но холодный. Всех держишь на расстоянии, и никому не позволяешь приблизиться. Но ребятишек этих ты, вроде бы, подпустил ближе остальных. И они к тебе… Ну, не знаю! Если бы они не были женаты, я бы сказал, что Маргерит в тебя влюблена. И если бы Зандер не был парнем, я бы и про него так сказал. Видел бы ты, как они на тебя смотрели! Поэтому я и спрашиваю, что произошло той ночью?

Молчать и дальше было бы неправильно, особенно после того, что рассказал ему Шенк.

— Скажем так, — ответил Герт, осторожно подбирая слова, — возможно, я причинил Зандеру… Я проявил по отношению к нему неучтивость.

— То есть, попросту говоря, ты переспал с Маргерит?

— Нет! До этого не дошло!

Такой вариант истории звучал куда лучше, чем то, что едва не произошло на самом деле.

— Но попытку сделал?

— Я был пьян.

— Это не оправдание.

— Я знаю, — согласился Герт.

— Расстроен? — В голосе Шенка прозвучало сочувствие.

— Еще как!

— Но ведь ты, и в самом деле был пьян!

— Это не оправдание!

— Достаточно! — поднял руку Шенк. — Я все понял. Вопрос снят.

Солнце клонилось к закату, и до Орешни оставалось не более двух часов пути. Как раз к сумеркам и добрались бы. Однако человек предполагает, а Судьба располагает. И ее изобретательности, порой, нет границ.

За поворотом дороги Герт увидел пылившую в отдалении роскошную карету и двух всадников на высоких черных конях рысивших позади нее. Минуту, другую он наблюдал за уплывавшей вдаль мечтой, строя догадки о той, кому принадлежит эта карета, о ее титуле и красоте, богатстве и великолепии.

«Богини живут в золотых чертогах!» — вспомнил он слова древнего поэта, и в это мгновение карету резко качнуло на очередном ухабе, раздался громкий треск, и одно из колес, словно бы, подломилось и ушло под днище экипажа. Испуганные лошади дернули, карета завалилась набок и просела назад, а кучер вылетел с облучка и рухнул на обочину. Что уж говорить о паре ливрейных слуг, стоявших по обычаю позади экипажа! Их просто смело, разбросав по сторонам дороги.

Все произошло так быстро, что, никто, кажется, не успел отреагировать и уж тем более, что-нибудь предпринять, сделать, сказать. Конвойные растерялись, не зная что им теперь делать, а оставшиеся без твердой руки лошади понесли, и карета заскрежетала осью, вспахивая дорогу, словно поле плугом, и все больше кренясь набок.

Честно говоря, Герт и сам оторопел. Имея мало опыта в подобного рода делах, он не сразу оценил опасность, грозившую только что придуманной им красавице, и уж, тем более, не сообразил, как ей помочь. А вот Шенк не сплоховал. Начав действовать еще до того, как Герт осознал, что и как происходит на дороге, Шенк послал коня в галоп, резко вырвался вперед и за считанные мгновения догнал опасно раскачивающуюся и вот-вот готовую слететь с дороги карету. Догнал, поравнялся с понесшей четверкой, выпрыгнул из седла и уже через мгновение сидел верхом на одной из каурых — все в масть — лошадей. Как он подчинил ее и остальных животных своей воле и заставил остановиться, Герт так и не понял, но сделано это было лихо, а главное — вовремя.

Карета остановилась. Герт подъехал к ней одновременно с конвойными и спрыгнул на землю. И в тот же момент, — словно его только и дожидались, — дверца экипажа распахнулась и из глубины кареты зазвучали ругательства, сочность и своеобразие которых мог оценить лишь человек, знающий толк в богохульстве. Герт знал.

— Ёбаные херувимы! — орал хриплый женский голос. — Выблядки! Членососы! Вы что, уебать меня решили?! Не дождетесь, ублюдки! Я еще всех вас переживу и насру на ваши могилы!

Пожалуй, кричала все-таки не молодая женщина, а старуха, но Герт, честно говоря, заслушался. Давно ему не приходилось слышать такой музыки. Очень давно!

Между тем, кавалеры бросились к карете и самым учтивым образом, на какой были способны, учитывая обстоятельства момента, извлекли из нее кого-то высокого и, как померещилось Герту, тощего, облаченного в целое облако шелков и цветных тканей, расшитых золотом и украшенных драгоценными камнями.

— Твою же мать! — сказала старуха, утверждаясь на ногах. — Да, не дыши ты мне в лицо, Терис! Я тебе, что шлюха плечевая?

И она обернулась к другому кавалеру.

— Руки прочь, Фома! Ты вон лучше Прузо щупай! — кивнула она на карету, из которой как раз выбирались две хорошенькие девушки. — А у меня кроме костей давно уже не за что подержаться! Кто остановил лошадей?!

— К вашим услугам, ваша милость! — шагнул к ней Шенк, манеры которого претерпели внезапную и весьма драматическую метаморфозу. — Шенк ден Агирах владетель Дьё и Шерга! — поклонился он, представляясь. — К вашим услугам!

— Хорош! — похвалила старуха, осмотрев Шенка с головы до ног. — Вот, девочки, под кого надо ложиться!

Девушки прыснули, но не покраснели. Видать, не впервой.

— Фома! — щелкнула старуха пальцами. — Представь меня кавалеру!

— Кавалер! — поклонился Шенку один из конвойных. — Я рыцарь Фома Галавуар и я служу графине ле Шуалон, — поклон в сторону графини, — вассалом которой я являюсь, как глава рода.

— Ваше сиятельство! — Обернулся он к графине.

— Молодцом, кавалер ден Агирах! Выручил! Благодарю! А вы кто? — теперь она смотрела на Герта, скромно вставшего чуть в стороне.

Что ж, у Герта было достаточно времени, чтобы придумать себе имя «на всякий случай».

— Карл ван Холвен, ваше сиятельство! — представился Герт, сделав три шага по направлению к графине, и вежливо поклонился. — К вашим услугам!

— Ван Холвен? — переспросила старуха.

Первое впечатление не обмануло. Графиня оказалась более чем стара, но все еще держала спину прямо. Тощая, буквально высохшая, — едва ли не до состояния мощей, — высокая, властная и умная. Ее лицо сморщилось и потемнело, волосы обесцветились, но прозрачные глаза казались ясными, а взгляд — заинтересованным.

— Ван Холвен! — повторила она. — Знакомое имя, черт возьми! Но никак не вспомню, где и когда я его слышала.

— Неважно! — махнула она рукой. — Продолжим представление! Это Терис! — Указала она на второго кавалера.

— Терис ле Ревени! — представился тот.

— Мои фрейлины… Бебиа!

— Бебиа ла Скарца! — присела в реверансе рыжеватая красотка.

— Прузо!

— Прузо де ла Джерджи, — эта девушка тоже была хороша и даже чем-то похожа на рыженькую Бебиу, только блондинка.

— Что будем делать, господа? — по-видимому, графине нравилось огорошивать собеседников не только бранью, но и внезапной сменой темы разговора, и в этом на вкус Герта имелась своя прелесть.

— Самим нам карету не починить, — сказал он вслух. — Надо послать кого-нибудь в город за помощью, но это часа два в одну сторону, а солнце садится…

— Разумно! — кивнула старуха. — Ван Холвен, говоришь? Совсем неплохо! Сделаем так…

И она начала отдавать распоряжения. Говорила она резко, но ее приказы были лаконичны и разумны.

К этому времени кучер и оба слуги доковыляли до кареты — побились бедные, но ничего, кажется, себе не сломали. Им и пришлось взять на себя основные труды. Лошадей распрягли, и кучер поехал на одной из них, подложив под зад какой-то коврик вместо седла — в Орешню-на-Шейне за подмогой. Дорога неблизкая, лошадь не верховая, да и наездник, сказать прямо, не ахти какой. Так что хорошо, если доберется до закрытия ворот, а уж обратно и, разумеется, с помощью, ждать его раньше утра, было бы непростительным оптимизмом.

Кучер уехал, и слуги — а в карете кроме фрейлин оказалась еще и горничная графини, — принялись обустраивать бивуак. Ручей журчал у самой дороги, и одинокий раскидистый дуб, уже успевший покрыться молодой листвой, представлял собой неплохое укрытие на случай дождя. Туда и носили сейчас слуги ковры и коврики, скатерти, сидения из кареты и подушки, посуду и снедь, и даже складное кресло графини и четыре застекленных масляных фонаря.

Кавалеры собирали хворост для костра, Шенк сооружал из камней подобие очага, а Герт выстругивал из толстых веток опоры для фонарей. Все были таким образом при деле, а старуха сидела в кресле, попыхивала трубкой с длинным чубуком и с интересом наблюдала за организованной суетой, которую сама же и создала.

— Провизия? — коротко спросила она одного из слуг.

— У нас есть хлеб, — сообщил он, согнувшись едва ли не вдвое, — белый и желтый сыр, ветчина и яблоки. Изюм и курага, чернослив и орехи, и медовые коржики. Это все.

— Жалкое разнообразие! — вздохнула графиня, коротко взглянув на Герта. — Не находите?

— Будем считать наш ужин пикником, — предложил он, втыкая в землю очередную жердь.

— Неплохая идея! Ну а выпивка? Выпить-то у нас есть что-нибудь, кроме воды? — поинтересовалась старуха.

— Две бутылки белого беарского, ваше сиятельство! — торопливо отрапортовал слуга. — Три бутылки красного из Лиеры, бутылка рома из Ланскроны, и яблочная водка из Сагера.

— Не упьемся, — усмехнулась графиня, — но и не замерзнем. Тащи все!

— А ведь я вспомнила!

Пламя костра бросало на лицо старухи зловещие всполохи.

«Словно кровью обрызгано,» — подумал Герт, и неспроста. Иногда он угадывал будущее. Недалеко и неточно, но все же мог. Угадал и сейчас.

— Кальт ван Холвен! — усмехнулась старуха, переводя взгляд на Герта. — Твой дед?

— Брат моего деда, — дипломатично ответил Герт.

Он был встревожен. Имя Кальта всплыло в памяти почти случайно, но подошло как нельзя лучше. Кто теперь помнит беднягу ван Холвена? Родных у него, насколько знал Герт, не осталось. Друзья повымерли. Да и жил он далеко на западе.

— Ваш любовник, графиня? — лучезарно улыбнулась Прузо.

— Любовник? — подняла бровь старуха. — Нет! Но это имя напомнило мне одну историю, вернее, одно имя…

— Расскажете? — подалась вперед Бебиа.

Эти две фрейлины, как успел заметить Герт, вели свою весьма своеобразную игру. Графиня это знала, но ей, по-видимому, нравилась «интонация». Тот тип панибратски уважительных отношений между старшим и младшими, который позволял и ей играть в свой театр.

— Отчего бы и нет! Расскажу… Суза, подлей вина!

«Вот же, черт! — ничего хорошего Герт от рассказа графини не ожидал, в особенности от того, что не знал источника ее осведомленности. — Кто она?»

— Когда я была девочкой… — начала свой рассказ графиня. — Не в этом смысле, Бебиа! Тогда я действительно была девочкой. Ребенком! Мне было лет шесть, я полагаю. Отец взял нас с братом в путешествие по Решту.

— Красивая земля! — вздохнула старуха. — Кипарисовые аллеи, буковые и оливковые рощи, реки, Тихое озеро и виноградники на горных террасах… Бывали в герцогстве, Карл?

— Бывал, — коротко ответил он. Нынешний его статус подразумевал осведомленность, а с Шенком все это можно было обсудить и позднее.

— Однажды вечером… — она никак не отреагировала на его реплику, как ни в чем ни бывало, продолжая свой рассказ. — Я помню, как садилось солнце, и еще чудный аромат разогретых солнцем садов. В тот вечер мы прибыли в замок Ланцан…

«Ад и преисподняя! — обомлел Герт. — Кулето?!»

Микулетта д'Ойн была выдающейся красавицей, но кроме того она была из тех женщин, не желать которых было просто невозможно. Устоять перед ее женскими чарами, пьянящим остроумием и не женским умом не мог ни один настоящий кавалер. Не смог и Герт. Впрочем, он стал, наверное, первым мужчиной своего поколения, увидевшим в Кулето то, что пытались позже отразить на своих полотнах все без исключения художники того времени. Выдающиеся художники, следует добавить.

— Ланцан — необычное место… Я бывала там и позже. Огромный темный замок на отвесной скале. Когда заходит солнце, и когда оно встает, стены замка кажутся темно-красными, словно на них запеклась вся пролитая у этих стен кровь. Н-да, запоминающееся место. Но по-другому и быть не может. Ланцан — фамилия древняя и славная… Вы ведь знаете о Карле Ланцан, кавалер? — она опять смотрела на Карла, и он не знал, отчего.

Ну, не могла же она, в самом деле, знать, кто скрывается под обликом юноши Карла!

— Карла Ланцан была супругой князя Чеана, — сухо ответил он графине. — Ги Торах Гарраган погиб во время войны с империей Вернов. В отместку, Карла Ланцан, известная так же, под прозвищем Калли, залила империю кровью…

— Образованный юноша! — усмехнулась графиня, но Герту показалось, что ее ухмылка больше похожа на оскал. — Но мой рассказ не о Ланцанах, хотя и о них тоже. На следующий день после приезда, я познакомилась с двумя юными пажами. Вернее, в то утро я познакомилась только с одним из них…

— И он вас… — жарко выдохнула рыжая Бебиа.

— Он меня? — нахмурилась графиня. — Звучит заманчиво, но нет, милая! Мы были детьми.

«Мы были детьми!» — повторил мысленно Герт, но он отлично помнил, какой предстала перед ним в тот день малышка Микулетта. Красивее девочки он в жизни не видал, и соблазнительнее — тоже. Бывает, что женственность расцветает в ребенке раньше, чем это задумано богами. Если бы он мог, он бы овладел ею уже тогда, но он и сам не понимал, от чего так кружится голова. И жар! Он почувствовал тогда внезапный жар, охвативший все его тело.

«Безумие!»

— Нет! — повторила графиня. — Тогда между нами ничего не произошло. А отымел он меня много позже, лет через десять после нашего первого знакомства, и не в Реште, а в Кхоре. Но уж отымел, так отымел! Что называется, во все дырки. Да, не красней ты, дура набитая! — Рассмеялась старуха, наблюдая за блондинкой Прузо. — Можно подумать, сама не знаешь кто, кого, куда и как!

— Ох! — сказала она, отсмеявшись. — Дела наши, грешные! Но в тот день, когда мы познакомились, ему было лет семь или восемь. Милый мальчик. Высокий, ясноглазый… И у него был друг, с которым я познакомилась в тот же день. Кальт ван Холвен, так его звали. Что скажете, Карл?

— Я этой истории не знал, — пожал он плечами.

— А как звали вашего любовника, графиня? — спросила Бебиа.

— Господин Шазар… — слова повисли в ночном воздухе, словно камень, готовый упасть на голову.

— Шазар? — переспросила девушка. — Лорд Неизбежность?!

— Завидуешь? — старуха смотрела на Бебиу так, словно собиралась зарезать.

— Еще как! Вашим любовником был сам Шазар! Он…

— Он еще не был тем, кем ему суждено было стать, — тяжело вздохнула графиня. Сейчас ее возраст стал очевиден, как и груз прожитых лет. — А когда он стал Неизбежностью, я давно уже была замужем… Вторым браком, и это был отнюдь не граф ле Шуалон…

«Ночь тиха… — Герт лежал на спине и смотрел в небо. — По тверди зыбкой… звезды южные дрожат…»

И в самом деле, темно-синий бархат ночного неба легко было счесть твердью. Но твердью зыбкой, как сказал поэт, чтобы отобразить в слове великое таинство Хрустального купола. Ну, и звезды, разумеется. Они здесь, на юге, крупнее, чем на севере. Ближе к человеку. Понятнее.

Герт смежил веки и вместо звезд увидел глаза Зандера. В воображении они казались еще больше, чем на самом деле, еще синее.

«Вот черт!» — Ему не хотелось снова и снова переживать неразрешимое таинство той ночи, но и не вспоминать о ней он не мог.

Герт снова открыл глаза. Вид звезд успокаивал. Во всяком случае, позволял «умерить страсти» и, отодвинув в сторону чувства, спокойно обдумать ту цепь невероятных совпадений, что начала выковываться в миг, когда интуиция Герта, его боевой опыт и подсказка Лелии уберегли инока Карла от летящего в спину арбалетного болта.

Начать с истории самого юноши Карла. Казалось бы, ничего определенного. Но так ли это? Странным образом судьба юного монашка и его опасная тайна оказались связаны с югом, а не с севером, с Рештом и Чеаном, а не с Приморьем или Сурой. Казалось бы, где Северный Олф, и где Шагор?! Но никому не известным парнем, живущим в ските, затерянном на просторах Холодных земель, интересуется некто, имеющий при себе рекомендательное письмо от самого графа ди Рёйтера — любовника Норны Гарраган, правящей княгини Чеана.

«Интересно, не правда ли? — усмехнулся мысленно Герт. — Еще как интересно!»

Достаточно допустить, что Норна Гарраган — дочь Карлы Ланцан и Ги Тораха, и кольцо времен окончательно замкнется, возвращая Герта к его собственным тайнам, и к его, казалось бы, навсегда канувшей в омут забвения истории. Решт. Там все начиналось, там могло и завершиться.

Впрочем, совпадение совпадению рознь. Отправившись распутывать загадку Карла, Герт встретил на дороге из Визера в Ладжер человека, носящего имя де Бройх… Зандер де Бройх и Герт де Бройх. Между этими людьми не было никакого сходства. Зандер высок, и вырастет, верно, еще. Герт, напротив, был коротышкой. Так его в детстве и дразнили. Коротышка! В пятнадцать лет Герт де Бройх убил своего первого соперника. Дуэль — поединок чести, и, значит, не убийство. Никто Герта не судил. Наоборот, его стали уважать и бояться. И никто уже не называл его коротышкой. Одни из страха, другие из уважения. В этом они, пожалуй, схожи. Зандер тоже смог бы убить.

«Сможет со временем, — поправил себя Герт. — А возможно, способен и сейчас…»

Все было неопределенно в этой истории. Зыбко и неточно. Но кровь не водица, не правда ли?

Герт де Бройх был светловолос и с годами стал набирать вес. Зандер де Бройх ни в чем не походил на прадеда. Скорее всего, так тощим и останется до старости. Окрепнет, но не раздобреет. Не тот тип! И стиль мысли иной, и цвет глаз. Но одно неизменно — воля. Непреклонная и несгибаемая, словно оружейная сталь. Герт де Бройх был таким же. До самого конца.

Впрочем, де Бройх не родная фамилия. Зандер той ночью сболтнул лишнего, и крепко перепугался, хотя и был пьян. Какое же имя он не смог произнести вслух? От какой судьбы бежал его дед? И кто теперь по прошествии стольких лет позвал Зандера на юг? Вопросы, вопросы… И нет на них ответов. Зато на другой дороге, из Ладжера в Шеан, возникает вдруг призрак давней возлюбленной, и произносит вслух непроизносимое… Господин Шазар… Лорд Неизбежность. Много лет Герт не касался этих имен даже мысленно, и сейчас не хотел вспоминать ни самого Шазара, ни того, что он сделал.

«Ад и преисподняя!» — ему хотелось закричать, но, разумеется, он не издал ни звука.

Зато кто-то другой передвигаться тихо не умел вовсе. Вернее, не умела. Герт уловил запах женщины и решил, что Судьба благосклонна к нему. Уж верно, Бебиа не просто так направляется в его сторону. И вот он способ проверить, так ли он влюблен в Зандера, как ему кажется, и насколько влюблен, если все-таки — да.

Случайная встреча переросла в приятное знакомство. Микулетта ар Иоаф графиня ле Шуалон оказалась щедрой и приятной в общении дамой. Как ни странно, Герту понравились ее грубоватые шутки, от которых, порой, несло казармой или портовым кабаком. К тому же его не могло не впечатлить виртуозное владение графиней всеми оттенками брани. И, наконец, ему импонировал ее циничный взгляд на жизнь. Нынешняя кавалерственная дама ничуть не походила на ту девушку, которую он любил в юности, и, по здравом размышлении, Герт решил, что любвеобильная Кулето должна остаться в прошлом. Та красавица принадлежала истории, а графиня ле Шуалон — настоящему. И, в этом настоящем, графиня путешествовала как раз в том направлении, в котором собирался двигаться Герт. Выехав из дома еще поздней осенью — а замок Микулетты, насколько понял Герт, находился где-то в окрестностях города Кхор, — графиня путешествовала, навещая старых друзей и дальних родственников в Норфее и Шеане. Сейчас она возвращалась в свои владения, поспешая без суеты, чтобы прибыть ко двору к началу весенних праздников, и, разумеется, успеть на Большой маскарад.

— Куда вы направляетесь? — спросила она у Герта, когда они добрались до Орешни-на-Шейне, и наступила пора прощаться.

— В Решт, — уклончиво ответил он.

— Тогда, нам по пути, — старуха смотрела на него чуть прищурившись, словно, прицеливалась. — Присоединяйтесь!

— К вашей свите, графиня?

— Ни в коем случае! — возразила она. — Скажем так, ваш статус, господин ван Холвен, и статус кавалера ден Агераха определяется моей личной симпатией.

— Хотите быть моим другом, кавалер? — протянула она Герту руку, затянутую в лайковую перчатку.

— Почту за честь! — поклонился он и, взяв ее руку, поднес к губам.

Предложение графини следовало считать удачей во всех отношениях. Два дворянина в свите, состоящей из трех десятков мужчин и женщин, — а поезд графини ожидал ее как раз в речном порту, — практически незаметны. К тому же Микулетта оказалась щедра, бросив мимоходом, что берет на себя все дорожные издержки. И еще одно, но отнюдь не второстепенное обстоятельство — вместе с графиней путешествовала ее фрейлина Бебиа ла Скарца, не позволявшая Герту забывать, что и в теле Карла женщины по-прежнему влекут его к себе куда больше мужчин. Мужчины, если честно, не влекли его вовсе, однако среди них был один… Увы, но выбросить Зандера де Бройха из сердца никак не получалось. Не помогла даже Бебиа, которую Герт вожделел, но, к сожалению, не любил.

— Мы почти у цели!

Последние пару лиг Герт ехал во главе поезда бок о бок с рыцарем Галавуаром, взявшим на себя труд знакомить спутника с наиболее впечатляющими особенностями местности и разбросанными на ней многочисленными достопримечательностями. Река, впадавшая ниже по течению в полноводную Шейну, водопад, и гора, сложенная из слоев породы всех оттенков красного. Гора, к слову, называлась весьма необычно — Кровь Отступников, и на ее вершине стоял вертикально поминальный камень. Такой большой, что его было видно издали, и такой древний, что, как утверждал Фома, врос в гору до середины длины. Под Кровью Отступников зеленела молодой листвой дубовая роща, близ которой располагались монастырские земли. В Шеане, как минимум, половина населения поклонялась Единому, так что церкви и монастыри здесь не редкость. Впрочем, вскоре дорога сделала крутой поворот, обтекая скальный выход, и вползла на холм, с вершины которого открывался чудесный вид на уютную долину, расчерченную неправильными фигурами полей и садов, изогнутое в виде полумесяца озеро, Божью рощу и храм Шанайны — богини плодородия и древней покровительницы земель в нижнем течении Шейны.

— Мы почти у цели! — Сказал Фома, и, приглядевшись, Герт увидел на противоположной стороне долины элегантную усадьбу, по традиции все еще имевшую все признаки укрепленного лагеря — стену с башнями и цитадель, — но построенную относительно недавно и в новом духе.

— Это и есть замок Шерандон? — спросил он из вежливости.

На самом деле, Герт здесь уже бывал. Приезжал сюда, чтобы встретиться с лордом-командующим ополчения Шеана.

«Сорок семь лет назад, а кажется, словно вчера…» — в этой мысли звучали ностальгия и удивление, но не гнев.

Получалось, что Герт переоценил меру своей ненависти. Ярость его, похоже, остыла, и на поверхность вышли совсем иные чувства и мотивы. Впрочем, он не заблуждался. Изучив себя за годы и годы так хорошо, как сделал это он, Герт не сомневался, что под пеплом сгоревших надежд и давних сожалений, угли его ненависти все еще хранят жар и готовы вспыхнуть, дай только повод.

— Красивое место! — сказал он вслух. — Замок принадлежит графине, или мы едем в гости?

— Замок принадлежит племяннику ее второго мужа.

— А кто, кстати, был ее вторым мужем? — спросил Герт, думая совсем о другом.

— Мне казалось, графиня рассказывала за обедом… Вчера… Или позавчера… Впрочем, неважно! — смутился рыцарь Галавуар. — Графиня была замужем за Иокимом ер Марном…

«Черт бы побрал художников!»

Он сидел за пиршественным столом, а прямо перед ним, на противоположной стене парадного зала замка Шерандон находилась фреска «Бдение в Си Джере», и Герт даже взгляда отвести не мог. Сидел и смотрел на самого себя, каким он был полвека назад. Художник, знавший ко времени написания фрески, чем все закончилось, и, по-видимому, когда-то встречавший Герта лично, ему не польстил. Напротив, при полной портретной схожести Герт был изображен так, чтобы и сомнений не оставалось — вот он, злодей! Одетый, словно шел в бой, он выглядел выкованным из темной стали, на которой играли кровавые всполохи огня.

«А ведь это всего лишь разожженный камин!»

Герт помнил. В Си Джер они с Иокимом прискакали ближе к ночи. Стояла необычно холодная для тех мест зима. Суровая и голодная… Но на то и война. В ставке Герт застал всех троих. Вот они на фреске. Князь Ги Торах Гарраган сидит, откинувшись в кресле. Он правящий монарх и предводитель армии. А еще он герой, который погибнет в сражении буквально через несколько дней после этой встречи. И зритель, даже если он не искушен в истории, видит перед собой поистине благородного человека. Рыцаря без страха и упрека, каким Ги, разумеется, никогда не был, хотя и отличался невероятной храбростью и известной долей вполне рыцарственного безрассудства. Художников, однако, правда жизни обычно не привлекает. Они заняты другим — творят новую реальность. И в этой реальности Герт и Ги — антиподы, и не важно, что, на самом деле, их связывали узы самой искренней дружбы. Ги — герой, а Герт — злодей. Они и формируют композицию, визуально и, конечно же, эмоционально.

«Отличный художник, ничего не скажешь!» — Герт не знал, кто бы это мог быть, но подозревал, что имя громкое. Однако к самой фреске и к истории, которую она иллюстрировала, прямого отношения это не имело.

«Правда искусства и правда жизни, две стороны одной медали!»

Герт все смотрел на фреску и не мог отвести взгляд.

Итак, он и Ги Торах находятся в центре композиции, а маршал де Бройх и Калвин Ланцан — командующие полками правой и левой руки — на периферии. Они стоят рядом и, словно бы, прозревают ужасающие картины будущего.

— Аж, мурашки по спине! — Бебиа наклонилась к самому уху Герта, и он не только слышал ее шепот, но и чувствовал на щеке жаркое дыхание женщины, ощущал аромат духов и терпкий запах желания. — Мурашки, Карл! Ты знаешь, что там случилось?

О да! Он знал даже то, что не изображенный на картине Иоким ер Марн стоит за портьерой справа…

— А ты? — вопросом на вопрос ответил Герт.

— Какая-то война… Кажется… — вздохнула Бебиа, отстраняясь. Ее зеленые глаза сияли.

«Какая-то война… Кажется! Ад и преисподняя!»

Эта женщина жила в наивном неведении того, как, на самом деле, страшен мир!

«И, слава богам, что так! — решил Герт через мгновение. — Зачем ей все эти ужасы? И все-таки, она сказала, какая-то война!»

Но это была отнюдь не обычная война…

Как всегда все упиралось в политику. Однако разумные люди никогда не забывают, что не все в жизни сводится к политике…

Империя Вернов возникла всего лет двести назад. Ничтожный срок для формирования институтов власти и внутренней связности государства, однако, в том-то и дело, что юные империи не могут остановиться, чтобы переварить добычу. В этом они похожи на обезумевших хищников, утоляющих не голод, а страсть охотника. И они воюют. Без конца воюют, расширяясь до тех пор, пока могут. Экспансия Вернов, в этом смысле, являлась классическим примером того, что инерцию завоеваний крайне трудно погасить. Тем не менее, люди не боги, даже самые властные из них. Когда-нибудь они достигают предела своих возможностей. Случай, промысел богов или мужество людей способны бросить вызов даже безграничному могуществу. Так случилось и с Вернами. Экспансия на восток вдоль океанского побережья захлебнулась после захвата Фряжского княжества. Перейти хребет Дракона оказалось не во власти императоров. Здесь действовали древние силы, бороться с которыми империя была не готова, и легионы повернули на юг.

А на юге лежали земли, принадлежавшие Сапфировой короне. Княжество Чеан закрывало Вернам дорогу на запад к богатейшим городам Ливо, Решта и Кхора, но оно и само по себе могло стать превосходным бриллиантом в короне Вернов. Однако у чеанцев на этот счет были свои планы. Становиться частью чужой империи они не желали, и тогда, вспыхнула война, которую позже назвали «Войной Городов». Все это происходило почти сто лет назад, и к Бдению в Си Джере прямого отношения не имело. Однако чтобы понять ту войну, в которой участвовали Ги Торах, Калвин Ланцан и Герт де Бройх, следовало прежде узнать предысторию событий…

— Мой учитель рассказывал, что в «Войну Городов» империя и княжество воевали так долго и с таким упорством, что полностью истощили свои силы, — Герт вполне сносно изображал из себя образованного дворянина из Решта, так что небольшой экскурс в историю его не затруднил. К тому же мало кому из профессоров приходилось читать свои лекции в постели, имея в качестве аудитории обнаженную красавицу, успевшую, впрочем, утолить свою первую страсть, и потому готовую «немного поучиться»…

…Пир закончился далеко за полночь, но едва Герт добрался до своей комнаты, разделся и лег в постель, дверь, которую он предусмотрительно не запер, скрипнула, и в отведенные ему покои скользнула смутная тень. Впрочем, тенью Бебиа оставалась недолго. Единственная свеча, горевшая в изголовье, может быть, и была не в силах рассеять мрак по всей комнате, но уж осветить кровать могла вполне.

Женщина, скрывающаяся под темным плащом с низко опущенным на лицо капюшоном, приблизилась и встала рядом с Гертом.

— Ведь вы не спите, нет?

— Жду вас! — усмехнулся он, чувствуя обычное возбуждение. Все происходило, как и должно было быть. Женщина и мужчина. Ночь, желание, набирающая силу страсть.

— Вот она я! — Со смешком выдохнула женщина и одним плавным движением освободилась от плаща. Излишне говорить, что никакой другой одежды под плащом не оказалось.

Еще мгновение или два она стояла в неподвижности, позволяя Герту рассмотреть все, что искал его жадный взгляд, и вдруг прыгнула. Герт успел уже заметить, что Бебиа хорошая наездница, и что двигается она очень красиво. Но такого броска он от нее не ожидал. Длинные ноги чуть согнулись в коленях, словно женщина собиралась лечь рядом с Гертом, но в следующее мгновение она уже взмыла в воздух. Прыжок вышел поразительный. Не только сильный и изящный, но и рассчитан оказался замечательно. Герт едва успел увидеть и оценить мастерство женщины, а она уже сидела на нем верхом и, плавно двигая бедрами, играла своим лоном и его естеством.

— Что скажете?

— Ничего! — Он притянул ее за руки к себе и поцеловал в губы.

Бебиа не страдала худобой, — не толстушка, но, что называется, женщина в теле, — и губы у нее были полные. Герт почувствовал приятную тяжесть лежащей на нем женщины, ощутил жар ее тела, запах, вкус губ… И вдруг ему показалось…

«Срань господня!» — на мгновение ему удалось вырваться из наваждения, но, на самом деле, безумие уже овладело им.

— А вы, кавалер? — прошептал Зандер, с трудом переводя дыхание после долгого поцелуя. — Вы хоть знаете, куда?

— Даже и не знаю, что сказать!

— Тогда, молчите! — улыбнулся Зандер, снова садясь на Герта верхом и запуская руку под себя. — Я все сделаю сам!

В этом странном сне наяву Зандер оставался самим собой — высоким худощавым юношей, — но одновременно он был и женщиной, в том смысле, что между ног у него было то единственное, что по большому счету отличает женщин от мужчин. Но это к слову, потому что ни о чем подобном Герт даже не думал. Он переживал один из самых сильных приступов страсти, какие случались в его в жизни. Сильнее он желал, пожалуй, одну лишь Лелию, но, разумеется, рядом с ним появлялись и другие женщины, чьими телами он упивался, разделяя с ними наслаждение, а иногда и блаженство.

Страсть пришла, как волна цунами, накрыла с головой, но не убила, а, истерзав, выбросила на берег. Что бы там ни происходило в далеком прошлом между Гертом и его женщинами, Карл пережил бурю такой силы впервые. Казалось, у него не хватит сил даже дышать. Но так только казалось. Приступ страсти пришел и ушел. И вот Герт уже снова был самим собой, лежал рядом с нежащейся в любовной истоме женщиной, и никак не мог понять, что же случилось с ним между тем, как его оседлала Бебиа, и тем, как он вынырнул из этого жаркого морока? Ответов у Герта не было. Одни вопросы и недоумения.

Тяжело вздохнув, он слез с кровати и отправился на поиски седельной сумы, в которой на такой — или какой другой случай, — приберег бутылку виноградной водки.

— Это ты отдышаться не можешь, — ленивым голосом спросила с кровати Бебиа, — или переживаешь о чем?

— Переживаю!

Комната Герту досталась маленькая, но уютная и с настоящей кроватью. Оставалось гадать, кому он обязан таким комфортом, старой графине или ее молодой фрейлине? Но он даже думать об этом не стал. Какая разница, кто ему помог? Другое дело — Зандер, возникший здесь и сейчас совсем некстати.

— Ну, и о чем же ты переживаешь, Карл? Мало? Много? Не туда?

— Даже и не знаю! — хмыкнул Герт, доставая бутылку. — Выпьешь со мной?

Такой вопрос он задал тогда Зандеру.

«Просто наваждение какое-то!»

— Раз спрашиваешь, значит, не вино! — Бебиа только казалась легкомысленной. Умная девушка. Внимательная, и себе на уме.

— Водка, — пожал плечами Герт. — Но водка сладкая, и послевкусие такое, словно, виноград ел.

— Звучит заманчиво!

— А уж как пьется!

Выпили.

— Неплохо! — признала Бебиа и вдруг попросила, — Расскажи мне об этом Си Джере!

И как-то так вышло, что Герт начал рассказывать и вскоре настолько увлекся, что позабыл и о Зандере, и о тех удовольствиях, которые могла подарить ему Бебиа. Ночь-то лишь только началась, любись, сколько хочешь!

— Мой учитель рассказывал, что в «Войну Городов» империя и княжество воевали так долго и с таким упорством, что полностью истощили свои силы. В конце концов, был заключен Луккский мир. По трактату о мире, подписанному в Лукке седьмого дня листобоя 1553 года, Чеан потерял земли в долине Фрая — от Савоя, оставшегося в границах княжества, до Лукки и признал перед империей Вернов свой вассалитет.

— Чеан был вассалом империи? — удивилась Бебиа.

— Был и остается… — усмехнулся Герт.

— Но как же, тогда?..

— А никак! — объяснил Герт. — Это условный вассалитет. Династия Гарраганов, как правила Чеаном, так и правит. Княжество имеет свою армию, чеканит золотую и серебряную монету, заключает союзы. В общем, делает все, что может делать независимое государство. Однако на имперских картах княжество Чеан, подобно Фряжскому княжеству, обозначено в границах империи Вернов. Раньше Верны держали даже таможенный пост в Нирене на границе с Ливо, но теперь и этого нет.

— Но ведь они могли попытаться еще раз…

— Могли, — согласился Герт, — но, видишь какое дело, войну же не просто так назвали «Войной Городов». За спиной Чеана стояли богатые города-государства Союза Трех Долин: Ливо, Шеан, Кхор и герцегство Решт. Они могли выставить огромные армии и выставили их во время «Войны Городов»…

— Постой, постой! — встрепенулась Бебиа. — Как ты назвал Кхор?

— Ты что, не знала? — удивился Герт.

Как ни странно, на этот упоминание тех давних событий не взывает у него почти никаких чувств. Возможно, что он был нынче пьян, и не только от вина. Или все дело в том, что с каждым прожитым днем в теле бедняги Карла он все больше становился Карлом и меньше — Гертом?

— О чем я не знала?

— О том, что Кхор стал королевством всего лишь сорок два года назад, а Шеан на год позже.

— А до этого?

— А до этого там были республики, кроме Решта, конечно. Рештом правили герцоги, только династия была другая…

Что ж, так все и было. Сначала полыхнуло в Кхоре, а вскоре уже пылал весь юг. И тогда Яков Верн решил, что пробил его час!

— Что же ты молчишь! — окликнула его Бебиа.

— Извини! Задумался… Но мы уже почти у цели. Сюда, на юг пришла засуха. Год, другой… Недород, голод, чума. Начались восстания городского плебса и крестьян, а потом все окончательно рухнуло. Ужасные времена, Бебиа! Гражданская война страшнее обычных войн. Все воевали против всех…

«Все воевали против всех! Вот в чем дело!»

— Браво!

Герт не вздрогнул только потому, что не вздрагивал никогда. Не пугался. Не впадал в ступор, что бы ни происходило и как бы мгновенно это ни произошло. Мог растеряться, конечно, как случилось совсем недавно, когда сломалось колесо у кареты… Но даже тогда он не вздрогнул и не изменился в лице. Особенность натуры, и никакой доблести.

Герт оглянулся через плечо и увидел, что часть стены отошла в сторону, и в открывшемся проеме стоит графиня ле Шуалон.

— Браво, Карл! Или вы не Карл?

Странно, что он не услышал работы механизма. Впрочем, не в механизме дело, он не «услышал» человека за тонкой деревянной перегородкой!

«Или мне не дали услышать?»

— Что дало вам повод сомневаться? — спросил Герт, уже окончательно повернувшись к графине.

— Красивый мужчина! — кивнула старуха. — Я тебе почти завидую, девочка!

— Да, он диво, как хорош! — довольно потянулась Бебиа.

— Вы не ответили на мой вопрос, графиня! — напомнил о себе Герт.

— Сомнения! — вздохнула Микулетта. — Мелкие и крупные, тут и там. Понимаете, кавалер, я уверена, что уже «слышала» эту «интонацию». Но никак не припомню, где! И еще кровь, кавалер! Я могу назвать пару-другую людей, которые пахнут точно так же, как вы, но ван Холвенов среди них нет. Глупая ситуация, не находите?

— Не знаю, право, что сказать! — пожал плечами Герт. — Я тот, кто я есть!

— Точно! — подняла палец вверх графиня. — Вопрос лишь, кто вы есть?