Глава двенадцатая, в которой д’Артаньян погнался за королевским садовником, увидел серого демона и совершил доброе дело
Ранение Паскаля оказалось неопасным – всего лишь здоровенный синяк на груди. Однако капуцин изобразил такое невыносимое страдание и такой печальный взгляд, а его спасительница была столь настойчива, уговаривая д’Артаньяна немедленно поместить «святого отца» в лечебницу, что Шарль махнул на помощника рукой и поутру отправился на доклад к отцу Жозефу, предвидя разнос, который ему устроит суровый «серый кардинал».
Так и случилось.
– Почему вы оставили брата Паскаля одного в опасной ситуации, господин д’Артаньян? А если бы он погиб? Его смерть легла бы на вашу душу несмываемым грехом!
– Я недооценил опасность, святой отец, – покаянно кивнул Шарль. – Кто же мог знать, что этот… бастард явится домой не один? Да к тому же с человеком, узнавшим бедного Паскаля?
– Конечно, и сам брат Паскаль несет часть вины за свою рану… – «серый кардинал» пожевал губами. – Потакать телесным слабостям для слуги Господнего непростительно. Брат Паскаль будет сурово наказан за прегрешения… Что же вы теперь намерены делать, господин д’Артаньян?
– Есть у меня глубокое убеждение, святой отец, что человека по имени Поль, которого мне подробно описал бедный Паскаль, я уже встречал во время своего дежурства в Лувре.
– И кто же он?
– Он тогда выглядел совершенно обыкновенно, как слуга… вернее, как садовник! Да-да, именно садовник! Это было осенью, во время листопада… Мы с господином маркизом де ла Портале делали обход сада по распоряжению лейтенанта дез Эссара и буквально наткнулись на этого человека. Он катил тачку, полную опавшей листвы, и маркиз едва не сшиб его, потому что рассказывал мне в тот момент о своей новой кобыле. Мы еще удивились тогда: зачем садовник прикатил тачку с листьями под самые окна королевского кабинета?..
– Действительно, зачем?.. – Отец Жозеф задумчиво почесал переносицу. – Ну, то дело прошлое. Что же вы теперь предпримете, сын мой?
– Завтра я заступаю на дежурство днем и попрошу господина де Кервеля отправить меня в обход вместо господина де Лузиньяка. – Шарль сам не заметил, как стал говорить с азартом, будто на охоту собрался. – Думаю, во время обхода я этого Поля и найду!
– А вдруг это не тот Поль? – прищурился капуцин.
– А какой? – искренне удивился д’Артаньян. – Он же был с тем самым человеком, которого я видел во время похищения кота его преосвященства и который с дружками напал на меня позавчера вечером!
– А вот, кстати, кто же такой этот ваш злонамеренный господин, так упорно стремившийся лишить вас жизни?
– Понятия не имею, святой отец!.. Но я отправил к прево служанку из дома Помпедула, Камиллу, чтобы прислали людей забрать тело. Думаю, если этот… гм, разбойник отличился еще где-нибудь, его непременно опознают по составленному ранее описанию.
– Что ж, будем надеяться и молить Господа, дабы направил наши усилия по верному пути, сын мой, – сказал отец Жозеф и, кряхтя, выбрался из кресла-качалки, где так полюбил размышлять в последнее время. – Благословляю тебя на праведное дело: найти самозванца и привести на справедливый суд. Однако помни: никакого лишнего шума и лишних свидетелей по этому делу! Его преосвященство сильно переживает, что история попадет на языки его недоброжелателям. Так не давайте им такого повода, господин д’Артаньян.
* * *
На следующее утро Шарль явился в кордегардию вовремя и преисполненный решимости изловить нахального бастарда кардинала, посмевшего водить за нос столько людей, пойти на кражу собственности его преосвященства да еще поднять руку на слугу Господнего, можно сказать, при исполнении!
Лейтенант де Кервель, против обыкновения, оказался трезв и озабочен явно не мыслями о вине. Когда д’Артаньян вошел, лейтенант что-то старательно писал на листе гербовой бумаги, медленно выводя пером буквы и высунув кончик языка от напряжения. Он даже не заметил появления предмета его постоянного раздражения, и Шарль получил редкую возможность наблюдать командира за столь необычным занятием.
Он и наблюдал, тихо присев у другого края стола и погрозив пальцем готовому расхохотаться напарнику по караулу, шевалье де Совиньи. Этот юноша, года на два-три младше д’Артаньяна, оставался еще по-мальчишески весел и беззаботен, задирист и простодушен, как и сам Шарль в его возрасте. Общительный характер и незлобивость, а также полное отсутствие склонности к интригам быстро сделали шевалье душой компании, и до сей поры ни одна ротная пирушка не обходилась без его участия.
Лейтенант наконец закончил свой нелегкий труд, отложил перо и поднял голову.
– Ага, – изрек он, увидев д’Артаньяна, – сегодня вы необычайно точны, граф. – Он вынул свою гордость, карманные часы на золотой цепочке, и с минуту рассматривал циферблат, явно позабыв о присутствующих.
– Господин лейтенант, – вежливо напомнил о себе Шарль, – мы с Совиньи хотели бы сегодня пойти в обход, с вашего разрешения… – И он бросил выразительный взгляд на шевалье. Тот сразу смекнул, что предстоит нечто увлекательное, и с энтузиазмом закивал.
– В обход?.. Ну что ж, пожалуй, вам не помешает размяться, господа. – Де Кервель неожиданно осклабился. – Говорят, от долгого стояния в ногах образуются отеки, так что потом сапоги не надеть! А вам, молодым кавалерам, еще на балах танцевать, хе-хе!..
«Действительно – хе-хе, – подумал Шарль. – Вам-то самому, господин де Кервель, годков ненамного больше, чем нам?» Вслух же сказал:
– Конечно, вы правы, месье. Мы немедленно приступаем. Идем, Совиньи!
Как только они оказались на улице, шевалье нетерпеливо дернул гасконца за рукав колета.
– Шарль, ради бога, что вы еще задумали?
– Не волнуйтесь, Ги, ничего противозаконного. Просто мне необходимо сегодня побродить по саду и поразмышлять. А в вашей компании делать это не в пример веселее, чем, скажем, с Лузиньяком или де Бурне.
– А… я-то чем буду заниматься? – растерялся юноша.
– Выполнять служебные обязанности, конечно!
Они вошли в восточную калитку сада Тюильри и медленно двинулись по боковой аллее в сторону левого крыла дворца. День выдался на удивление теплый, совсем весенний. Солнце светило в полную силу на безоблачном лазоревом небе, и спустя четверть часа мушкетеры слегка взопрели, несмотря на неспешную ходьбу. Не сговариваясь они скинули тяжелые плащи на скамейку в ближайшей беседке.
– Заберем на обратном пути, – небрежно махнул рукой Шарль. – Никто здесь на них не покусится – Лувр!
– А вот скажите, д’Артаньян, вы уже были влюблены?
– Конечно, Ги! Разве вы встречали хоть одного гасконца, который бы не имел дамы сердца?
– Значит, у вас она и сейчас есть?
– Разумеется.
Они свернули на южную аллею и пошли к центру сада, где располагалась гордость покойной королевы Екатерины, заложившей парк, – огромный квадратный бассейн со ступенями, в середине которого бил фонтан в виде королевской лилии. Бассейн, ступени в него и фонтан – все было изготовлено из розового каррарского мрамора.
– О, как бы я хотел иметь свою даму сердца! – воскликнул Совиньи. – Это же так чудесно: видеть ее, слышать ее, думать о ней!..
– Да вы настоящий романтик, мой друг! – усмехнулся д’Артаньян. – Только в жизни все гораздо сложнее… Например, моя дама сердца, увы, замужем.
– Я вам искренне сочувствую, граф! Но я уверен, что вы, такой умный и благородный человек, найдете достойный выход из вашей непростой ситуации.
– Возможно, Ги, возможно…
Шарль не договорил, всматриваясь вперед, и заметно подобрался. Совиньи проследил за его взглядом и увидел далеко, возле бассейна, человека, сгребающего граблями в кучу зимний мусор. Д’Артаньян явно следил именно за ним, и юный шевалье в недоумении спросил:
– Вы знаете этого садовника, граф?!
– Пока – нет, но очень надеюсь познакомиться с ним поближе. И поскорее!
Шарль резко прибавил шаг, так что невысокому Совиньи пришлось почти бежать за ним. Садовник их пока не видел, продолжая свое неспешное занятие. Но речная галька, которой были усыпаны дорожки сада, громко скрипела под сапогами. Д’Артаньян морщился на ходу от этого звука, досадуя, что не может подойти к садовнику неслышно. Чем меньше оставалось шагов, тем больше в Шарле крепла уверенность, что это именно тот самый Поль Доре, которого ему так подробно описал Паскаль.
«Попался, голубчик! – билась радостная мысль в голове гасконца. – Ну, теперь-то ты мне все выложишь как на духу!..»
Размечтавшись, Шарль не заметил на дорожке довольно крупный булыжник, споткнулся и от неожиданности яростно и громко чертыхнулся. В этот момент садовник услышал их приближение. Несколько секунд он вглядывался в приближающихся мушкетеров, потом бросил грабли, схватился за ручки нагруженной мусором тачки и торопливо покатил ее куда-то в сторону, за линию кустов сирени и молодых каштанов. Несомненно, он пытался избежать встречи, но планы д’Артаньяна как раз имели обратную цель.
– Эй, любезный! – закричал он, переходя на бег. – Подожди-ка! Есть разговор!..
Садовник вжал голову в плечи и тоже прибавил шаг. Совиньи, заинтригованный окончательно, видимо, заразился азартом старшего товарища и потому вдруг рванулся наперерез норовящему спрятаться за кустами слуге. Он несся прямо по непросохшим газонам, разбрызгивая грязь и перепрыгивая мелкие кустики. Д’Артаньян тоже поднажал, и расстояние между мушкетерами и беглецом стало быстро сокращаться.
Садовник это очень скоро обнаружил, и нервы его сдали. Он отшвырнул тачку и помчался во всю прыть, явно рассчитывая добраться до одного из боковых входов дворца.
Шарль понял его замысел и сообразил, что, если беглец нырнет внутрь, – пиши пропало. Во дворце Тюильри была настолько запутанная планировка, что любой не знающий ее тут же заблудится, а знающий – легко уйдет от погони. Д’Артаньян не относил себя к знатокам дворцовых коридоров и сомневался, что им может оказаться Совиньи. Поэтому бежал изо всех сил и таки настиг садовника прямо у дверей перед носом изумленного товарища по роте, стоявшего здесь на посту.
– Ты что же это?! – вне себя рявкнул Шарль, хватая беглеца за шиворот. – Глухой? Тебе же кричали «стой»! Куда бежал?..
Подлетевший Совиньи с готовностью вцепился садовнику в рукав куртки.
– Попался, дружок! – радостно выкрикнул он. – Что будем с ним делать, граф?
– Вы бы, друзья, разбирались с ним где-нибудь в другом месте, – опомнился мушкетер на посту. – Не ровен час, пойдет господин лейтенант с обходом – греха не оберешься.
Шарль и Ги дружно кивнули и потащили пойманного прочь, но тот внезапно рванулся из их рук, отвесил оплеуху Совиньи – да такую, что юноша упал на четвереньки совершенно оглушенный, – и с новой силой помчался вдоль дворца, нацелившись на другой вход.
Д’Артаньян потерял несколько драгоценных секунд, выясняя, цел ли Совиньи.
– Ух, дьявол! – неожиданно гулким басом выругался шевалье, мотая головой. – Все в порядке, граф, догоните его!
Шарль вздохнул и бросился в погоню. И опоздал. Беглец все-таки юркнул мимо очередного охранника в полутьму подъезда, и д’Артаньяну досталось только слушать удаляющийся топот башмаков.
– Куда он побежал, месье? – выпалил он, остановившись возле мушкетера на посту.
– Садовник? – вяло уточнил тот. – А, наверное, в свою каморку…
– Где? Где его каморка?
– Не знаю, но полагаю, что на Галерее, как и у большинства мастеров.
Чертыхнувшись, Шарль побежал следом за прытким садовником. Он понимал, что на Галерее, доберись тот туда, разыскать человека возможно, только если призвать на помощь всю роту королевских мушкетеров и перекрыть входы и выходы. Призрачный шанс на то, что садовника выдадут соседи, оставался, но именно как тень возможности. И все равно упрямый гасконец решил продолжить погоню.
Очень скоро он добрался до начала Галереи, имевшей два этажа. На первом, собственно, и располагались мастерские и нехитрое жилье насельников милостью его величества вкупе с его преосвященством. А вот второй этаж был отведен под своеобразный вернисаж, где богатая городская публика и гости столицы могли любоваться продукцией мастеров, прогуливаясь и решая, что купить.
Понятно, что прятаться человек станет среди келий и закутков первого этажа, и Шарль уверенно свернул туда. Его сразу окатила мощная волна запахов и звуков. К этому добавился гул голосов – перекликающихся, бормочущих, ругающихся. И вдруг сквозь него ухо мушкетера уловило:
Как славно добрым дядей быть,
Вовсю племянницу любить.
Для этой дамы не случайно
Год урожайный!
Д’Артаньян замер, прислушиваясь и пытаясь определить, откуда доносится песенка. Он сразу узнал ее, хотя и не слышал раньше сам, – ему о ней в подробностях рассказал страшно озабоченный де Голль на следующий день после их памятного знакомства.
Ночных трудов дневной венец –
Папашей стал святой отец
И рад младенцу чрезвычайно –
Год урожайный! –
продолжал неугомонный и дерзкий певец. «Вот каналья! – с веселой злостью подумал Шарль. – Ни черта здесь не боится петь, знает, что не поймают!.. Интересно, кто же ты такой?..» Ему наконец удалось понять, откуда звучит непристойная песенка. Он направился туда – к дверям мастерской, над которыми висела недвусмысленная вывеска в виде стилизованной палитры художника с двумя кистями на ней. И тут откуда-то сбоку на гасконца обрушился сильный удар.
К счастью для Шарля, нападающий бил явно второпях, иначе не сносить мушкетеру головы, потому что доска, использованная противником, вполне могла бы разбить д’Артаньяну голову. А так удар в основном пришелся на левое плечо и сбил шляпу. Все же нападение оказалось настолько неожиданным, что Шарль растерялся, зато садовник (а это был он!) снова бросился бежать, ловко лавируя между столами, лотками, верстаками и прочей рабочей обстановкой мастерских.
Д’Артаньян подхватил шляпу и опять пустился в погоню, костеря противника на чем свет стоит. Они миновали старую крепостную стену и очутились возле церкви Святого Николая. Здесь было довольно многолюдно, и беглецы вынужденно перешли на быстрый шаг. Так, шныряя между праздно прогуливающихся горожан, изумленно или сердито смотревших им вслед, они достигли церкви Святого Томаса.
И вот здесь д’Артаньян настиг споткнувшегося садовника. Он крепко схватил его за плечо, развернул и чувствительно стукнул эфесом шпаги под ребра. Садовник побледнел, сморщился, но тут же ловко боднул Шарля головой в подбородок. Звезды вспыхнули перед глазами гасконца, зубы противно лязгнули, но противника он не выпустил, а пнул носком сапога в причинное место. Садовник охнул, согнулся и, заскулив, начал оседать на землю, но д’Артаньян не позволил.
– Стоять, каналья! Еще драться вздумал?!
Он собрался было дать противнику по уху, чтобы окончательно отбить охоту удирать, но сдержался, внезапно осознав, что стоит возле церкви, а кругом полно народу.
– Ну-ка, идем отсюда, да побыстрее! – процедил он и добавил громко для возможных зрителей: – Именем короля, вы задержаны, месье!
* * *
– Итак, Доре, начинайте, – приказал Шарль, когда они вошли в опустевшую в это время дня кордегардию. – Рассказывайте все с самого начала.
– А почему я должен вам что-то рассказывать, месье? – набычился толстяк. – Кто вы такой, чтобы…
– Вы лучше меня не злите, любезный! – нехорошо прищурился гасконец. – Из-за вас уже пострадало как минимум три человека, и все трое – мои добрые друзья. Так что у меня полно оснований, чтобы проткнуть вас шпагой безо всякого сожаления!
– Мне нечего вам сообщить… – упрямо опустил голову Доре. – Мои дела вас совершенно не касаются. А о том, что пострадали ваши друзья, я впервые слышу.
– Зато я знаю, кто вы! – Д’Артаньян указал толстяку на скамью у стены кордегардии, и тот безропотно сел там. Шарль не спеша принялся прохаживаться перед ним, зорко ловя любое движение. – Вы называете себя бастардом его высокопреосвященства. Зовут вас – Поль Доре. И вы же с помощью подельников неделю назад похитили любимого кота кардинала. И самозванство, и похищение – суть преступления и караются законом. Лично мне поручено вернуть кота, а вашим самозванством займутся другие. Так что давайте не будем попусту тратить время на препирательства. Сейчас вы скажете мне, где держите несчастное животное, а потом мы втроем отправимся в Пале-Кардиналь. Думаю, если вы искренне покаетесь перед его высокопреосвященством, вам не отрубят голову и не повесят, как полагается разбойнику.
– Я не могу вам сказать, где демон, – вздохнул Доре. – Иначе подвергну вас большой опасности.
– При чем тут демон?!
– Кот, которого я… забрал у его преосвященства, на самом деле – зловреднейший демон Востока! Останься он еще хоть на время рядом с кардиналом, он бы забрал всю его жизненную силу, и его преосвященство умер бы в страшных мучениях!
– Да с чего вы это взяли?!
– Разве вы не знаете, месье, что кошки вообще, а коты – особенно, являются проводниками темных сил в наш мир?
Д’Артаньян посмотрел на бастарда со смешанным чувством жалости и презрения. «Да ведь этот малый помешался! Он всерьез думает, что борется со злом во благо кардинала?! Ну и дела!..»
– Вот что, Доре, – уже мягче сказал он, – давайте вопрос о демонах и прочей чертовщине оставим более компетентным людям. Покажите, где вы держите кота, и закончим на этом.
– Вы не понимаете!..
– Это вы не понимаете! Не испытывайте мое терпение, показывайте!
В этот момент в кордегардию ввалился чумазый и рассерженный Совиньи. Увидев своего обидчика, он схватился за шпагу, и д’Артаньяну с трудом удалось уговорить шевалье повременить с расправой.
– Он еще должен мне кое-что показать, Ги. К тому же я точно знаю, что этот человек – государственный преступник.
– Он же садовник!..
– Он такой же садовник, как мы с вами. Лучше помогите мне довести его до места, где он живет.
– С удовольствием, граф!
– Идемте, Доре, – сказал Шарль. – Сами видите, сколько людей мечтают проткнуть вас при первом удобном случае. Советую не пытаться сбежать и тем самым не искушать судьбу.
– Хорошо, я отведу вас к демону, но тогда – пеняйте на себя! – решительно заявил бастард.
Совиньи удивленно воззрился на него. Пришлось д’Артаньяну коротко объяснить товарищу, что месье Доре слегка тронулся на почве борьбы с демоническими силами, пытаясь оградить от их влияния своего высокородного отца.
– Чудны дела Твои, Господи! – только и смог сказать на это юный шевалье.
Втроем они покинули кордегардию и вскоре шли по улице Риволи, почти как закадычные друзья. Мушкетеры бережно, но крепко, по-братски, держали бастарда с обеих сторон под локти. По дороге они, чтобы не заскучать и не привлекать излишнего внимания, громко и весело рассказывали друг другу светские анекдоты и сплетни. Доре же шел между ними с отрешенным лицом, по которому блуждала бледная улыбка.
Спустя полчаса они остановились перед какой-то хибарой в северном предместье.
– Это здесь, – выдохнул Доре и сник.
– Открывайте, любезный, – подтолкнул его д’Артаньян.
Они встали по бокам бастарда, пока он возился с замком, а дальше случилось неожиданное. Едва дверь приоткрылась на пару ладоней, как из темноты помещения на людей кинулось нечто лохматое, утробно рычащее и шипящее одновременно. Существо прыгнуло прямо на Доре и вцепилось ему в лицо. Толстяк шарахнулся назад и завопил от боли. Он попытался оторвать от себя обезумевшего кота, но не тут-то было!
Разъяренный монстр, в которого превратилось милое домашнее животное, остервенело полосовал когтями своего похитителя и кусался. Мушкетеры на несколько секунд тоже растерялись, но потом все же попытались прийти на помощь Доре – благо оба были в перчатках.
Однако кот не стал дожидаться, когда его снова схватят. Он резко извернулся, цапнул за кожаный палец Совиньи и гигантскими скачками метнулся за угол хибары.
Вся схватка длилась не более полуминуты, но – боже мой! – что успело сотворить это воистину дьявольское животное! На Доре было страшно смотреть. Все лицо его и руки были в крови, со щеки свисал длинный лоскут кожи, один глаз не открывался. Несчастный стонал от боли и слепо тыкался в стороны, не находя двери. Совиньи, ругаясь, стащил перчатку и уставился на прокушенный палец.
– Вот исчадие ада!
– Быстро отсосите кровь из раны, Ги, – посоветовал Шарль. – Иначе может начаться заражение. У котов, я слышал, весьма ядовитый укус…
Он взял бастарда за плечи и повел внутрь хибары.
– У вас есть в доме чистое полотно и вода? Надо срочно промыть ваши раны, Доре.
– О Боже! Эта тварь прикончила меня! – выл бастард, мотая головой. – Воистину я был прав: этот кот – демон!!!
– Что же вы все-таки хотели в обмен на кота?
Шарль усадил пострадавшего на стул и принялся шарить в сундучке возле кровати. Нашел чистую рубашку, оторвал от нее полосу ткани, схватил со стола кувшин с водой.
– На полке должна быть бутыль с аквавитой, месье… – простонал Доре. – Я надеялся, что, если избавлю его преосвященство от демона, он отдаст за меня в награду свою племянницу, Мари-Мадлен…
– Так вот в чем дело! – присвистнул д’Артаньян. Он нашел бутыль, откупорил, понюхал, цокнул языком. – А вы к тому же алхимик, месье?
– Нет… не я… друг… Он сказал, что, если раны промывать аквавитой, заражения не будет и кровь быстро остановится.
– Необычные у вас друзья, Доре…
Пока возились с ранами, пока бастард рассказывал свою печальную, но, как он утверждал, абсолютно правдивую историю, подошло время обеда. Все трое после пережитого страшно проголодались, и д’Артаньян предложил:
– Прежде чем отправимся в Пале-Кардиналь, думаю, стоит посетить какое-нибудь приличное заведение, где бы можно было подкрепиться, не рискуя быть отравленными.
– Я знаю такое! – тут же загорелся Совиньи. – Вы не пожалеете, граф!
– Что ж, ведите, шевалье. Да поможет нам Господь достойно завершить наше нелегкое дело!..
Обед и впрямь оказался отменным – подан быстро, сервирован опрятно, вино к нему было просто отличным.
– А теперь – в Пале-Кардиналь, – сказал д’Артаньян. – Ги, вы ведь поможете мне доставить к его преосвященству этого наследника и борца с демонами?
Юноша смутился.
– Если мушкетеры узнают, что мы имеем дело с кардиналом…
– Не узнают. Мы пройдем в Пале-Кардиналь со стороны стройки. Там сейчас заканчивают отделку театра. Никто из наших друзей не станет ходить по улице, забитой телегами. Я знаю, как пройти в канцелярию его преосвященства, а потом мы так же незаметно выберемся оттуда.
– Ну, если так…
– Не беспокойтесь, мы справимся очень быстро!
Но быстро не получилось.
Д’Артаньян имел отличную память и прекрасное зрение. Он понимал волнение Совиньи и сам хотел как можно скорее проскочить во дворец кардинала. Но его внимание привлек человек, который шел вдоль стены дома, пошатываясь и норовя ухватиться чуть ли не за трещины между камнями. Он тоже двигался к Пале-Кардиналь, но медленно, и, не дойдя двух десятков шагов до нужной двери, куда работники как раз вносили рулоны ткани, упал на мостовую лицом вниз.
– Идемте, идемте же, д’Артаньян, – в волнении торопил Ги.
– Погодите-ка, шевалье… Кажется, мне знаком этот человек! – хмуро ответил Шарль, всматриваясь в лежащего.
– Этот пьянчужка?!
– Говорю вам, погодите! Лучше держите крепче нашего охотника за демонами…
Шарль решительно подошел к упавшему и перевернул его на бок.
– Де Голль?!.
– Помогите… – прошептал одними губами Анри. – Меня отравили… Я умираю…
– Держитесь, дружище! Сейчас мы отнесем вас во дворец!.. Совиньи, сюда! Этот человек попал в беду. Доре, ну-ка, помогайте!..
Совиньи и Доре подняли де Голля и понесли вслед за д’Артаньяном, который, громко ругаясь, расталкивал работников и отворял двери. Когда канцелярия его преосвященства была уже близко, он указал шевалье направление и побежал вперед искать отца Жозефа.
– Врача, скорее! – крикнул он, врываясь в канцелярию. – Де Голль отравлен!
Отец Жозеф за долгую жизнь повидал немало и отравленных, и отравителей. Он знал, что враги его преосвященства способны на все, поэтому личные врачи кардинала имели противоядия на все известные случаи жизни.
Приказания капуцин отдавал быстро и грозно – посмел бы кто ослушаться! Пяти минут не прошло, как Анри уже лежал на собственной постели отца Жозефа, а врачи поили его молоком, в котором был разболтан яичный белок.
– Рвота была? – спросил отец Жозеф.
– Да…
– Очень хорошо! Сейчас вас вообще вывернет наизнанку.
Д’Артаньян, Ги и Доре смиренно ждали в коридоре.
«Серый кардинал» вскоре вышел к ним.
– Вы спасли ему жизнь, – сказал капуцин, и строгое лицо его на мгновение просветлело. – Его преосвященство умеет быть благодарным. – Он пристально посмотрел на демоноборца. – Кто этот человек?
– Это господин Доре, сторонник его преосвященства, – вежливо, со скрытой усмешкой пояснил д’Артаньян. – Допросите его, святой отец. Он вам расскажет, как доблестно избавил его преосвященство от страшного и грозного демона.
Доре приосанился.
– Демона?! – изумленно переспросил отец Жозеф.
– Да, от серого мохнатого демона с пушистым хвостом и огромными усами.
– И… где же это страшное чудовище? – уже догадываясь, что произошло, поинтересовался отец Жозеф.
– Мы готовы обо всем доложить подробно его преосвященству, – слегка поклонился д’Артаньян и незаметно подмигнул Совиньи, беспокойно переминавшемуся с ноги на ногу.
– Следуйте за мной, господа, – не моргнув глазом, предложил капуцин.
* * *
Де Голль понемногу приходил в себя, но все еще чувствовал страшную слабость.
– Вы от природы сильны и выносливы, месье, – резюмировал седобородый врач в черной сутане. – Но сейчас вам придется много пить и спать…
– Я не могу, у меня важное дело, – покачал головой Анри.
– Да вы сейчас и трех шагов не пройдете!
– Пройду!
Врач пожевал губами, вздохнул, перекрестился и сказал:
– Давайте-ка я дам вам, молодой человек, укрепляющее питье.
Но, видимо, это был некий успокаивающий травяной настой, потому что Анри, с удовольствием выпив пряное варево, быстро и крепко заснул.
Проснулся он перед рассветом, чувствуя себя не совсем бодрым, но уже и не покойником. Рядом сидел в кресле юный монашек, приставленный к больному вместо сиделки.
– Вы еще не здоровы, месье, – остановил он приподнявшегося де Голля. – Извольте выпить вот это…
Анри вышиб из его рук поднесенный ко рту стакан.
– Опять снотворное?! Мне нужно немедленно доложить обо всем отцу Жозефу…
– Святой отец еще спит.
– Мне нужно срочно доложить ему…
– А ну, лежите, месье! – Монашек с неожиданной силой прижал Анри к постели. – Или придется вас связать.
Де Голль почувствовал, что ему не хватит сил справиться с ним, и присмирел.
– Который час?
– Еще и семи нет.
– Отец Жозеф уже в канцелярии, позовите его!
Монашек оказался не менее упрямым, чем лейтенант. Он крикнул дремавшему лакею, чтобы тот сбегал за врачом. А потом напомнил снова порывавшемуся встать де Голлю, что в одной рубахе и босиком визитов начальству не наносят.
Наконец в комнату вошел отец Жозеф.
– Ну, если вы в состоянии докладывать, господин де Голль, то объясните, кто, где и почему вас отравил? – сказал он.
– Леди Карлайл, святой отец, – мрачно ответил Анри, заново переживая случившееся.
– Леди Карлайл?!
– Да, она.
– Но почему?
Де Голль ответил не сразу. Ему очень не хотелось вспоминать подробности той ночи, а память только их и подсовывала.
– Святой отец, я могу лишь предполагать…
– Я вас внимательно слушаю, сын мой…
– Я по глупости рассказал этой даме о поручении. О вашем поручении, святой отец.
– Хм… Это серьезная ошибка, господин де Голль.
– Сам знаю, что ошибка… Позвольте мне ее исправить, святой отец!
– И как же вы собираетесь это проделать?
– Для этого я должен немедленно попасть в Лувр!
Капуцин покачал головой, затем с минуту внимательно разглядывал лейтенанта, словно впервые, перебирая четки на поясе.
– До сих пор вы мне казались разумным и здравомыслящим человеком, господин де Голль, – произнес он наконец.
– Я и сам так думал… – повинился Анри. – Но, святой отец, если эта дама решила меня убрать – значит, она хочет воспользоваться теми сведениями, что получила от меня, в каких-то собственных целях! Тогда я должен действовать, пока она считает меня покойником!
– Пока я не вижу в ваших рассуждениях логики, – заметил «серый кардинал».
– Если она узнает, что я жив и рассказал, кто меня отравил, она может исчезнуть, спрятаться. И она обязательно придумает новую интригу! Ей, могу поклясться, тоже нужен заказчик, для которого писал свои гадкие куплеты Бийо. Этого человека она наверняка станет шантажировать…
– А! Теперь понятно. Что ж, разумно. Продолжайте…
– Если миледи опередит меня, одному Богу ведомо, что она может натворить. Нужно быстрее найти этого ненормального аббата. Необходимо вывести его из игры, упрятать в Бастилию и… я должен это сделать сам! И как можно скорее! Ведь Карлайл может подобраться к заказчику только через аббата.
– Успокойтесь, господин де Голль, теперь мне все стало ясно. – Отец Жозеф позволил себе слегка улыбнуться пострадавшему. – Так вот. Прежде всего, нужно распустить слух о вашей смерти. Тогда де Гонди выйдет из Лувра…
– Святой отец, но миледи ведь только того и нужно!
– Сын мой, за его жилищем и за домом леди Карлайл непременно будут следить. Уже следят.
– А если она успела перебраться в другой дом? – не сдавался Анри. – Если аббат прямо из Лувра с перепугу помчится, допустим, в Дампьер?.. Нет, нужно действовать немедленно! Я умоляю: отпустите меня в Лувр, святой отец!
– Да вы и десяти шагов без помощи не пройдете, – с сомнением оглядел его капуцин. – Отдохните хотя бы до завтра?..
– Я пройду столько, сколько понадобится, – жестко заявил де Голль, поднимаясь. – А завтра уже может быть поздно!
– Бретонская половина вашей крови дает себя знать… Ладно. Лежите, выполняйте все указания врачей и ждите меня, – велел отец Жозеф и быстро вышел.
