29
Если учесть, что буквально все женщины несносные кокетки и модницы, то следует заметить, что и Виктория не была исключением из этого правила. Она выпорхнула из дома, словно мотылек, вырвавшийся из кокона. Она была воистину неотразима! Чтобы не испачкаться в придорожной пыли, она слегка придержала шлейф длинного платья, а я смотрел на нее завороженным взглядом и не мог налюбоваться ее необыкновенной красотой.
– Любимый, какое чудесное платье! – с восхищением сказала она. – Я мечтала о таком платье всю жизнь…
Она подбежала ко мне и, выражая восторженные чувства, поцеловала в кончик носа.
– Спасибо тебе, милый! Спасибо за все, что ты для меня сделал… – восхищенно воскликнула Виктория.
Я невольно смутился. Как бы там ни было, но ведь я не имел к этому подарку ни малейшего отношения. Хотя, следует заметить, что за время нашей совместной жизни я не только одел ее с ног до головы, но и потакал любым ее прихотям. Еще я машинально подумал о том, что подаренные мною платья были гораздо лучшего качества, но ни одно из них не вызвало у нее столько восторга. Вот уж действительно: чем меньше делаешь подарков, тем больше их ценят!
– Ты в первую очередь должна расцеловать Ивана Васильевича, – после короткой задумчивости сказал я. – Это чисто его заслуга, а не моя.
– Даже если и так, я все равно безумно люблю тебя!
– Я тоже люблю тебя, но справедливости ради…
– Перестань, Ромчик! – улыбнувшись, сказала она. – Благодаря его подарку и твоим заботам я чувствую себя самой счастливой женщиной на свете!
Она вновь поцеловала меня в кончик носа.
– Скажи, милый, я в самом деле тебе нравлюсь? – внезапно спросила Виктория.
– В частности или вообще…
– В этом платье.
– Ты прекрасна! – сказал я, широко разведя руками. – У меня нет слов, чтобы выразить восхищение.
– Это правда?
– Я всегда говорю тебе только правду.
Виктория опять прильнула ко мне. У меня появилось предчувствие, что этот поцелуй может стать нашим прощальным поцелуем, и я прижал ее так сильно, что она чуть ли не растворилась в моих объятиях. Даже был момент, когда я почти отказался от коварного замысла, но она необдуманно напомнила мне о моей поруганной чести.
– Как жаль, что Данила не видит меня такой нарядной, – прошептала Вика. – Он бы сумел оценить по достоинству…
Виктория, как ни в чем не бывало, потерлась кончиком носа о мой подбородок.
– Странно, что ты вообще вспомнила о нем, – сказал я.
Мне показалось, что у меня в груди вспыхнули раскаленные угли.
– Я на минуту представила, что меня скоро увидят в этом шикарном платье в Мурманске, и почему-то подумала о Даниле. Сама не знаю, почему, – ответила Виктория. – Не обижайся, милый! Какое-то время мы были с ним друзьями.
– Я не имею ничего против вашей дружбы, – проскрипев зубами, ответил я, – но у меня нет настроения ни говорить, ни вспоминать об этом донжуане.
– Прости, любимый, – смущенно проворковала Вика. – Я не хотела тебя обидеть. Сейчас я сама не своя… Мой отец… Я не ожидала от него подобной щедрости. Теперь у меня основной пакет акций! К тому же это платье наверняка стоит не менее двадцати тысяч рублей. Я привыкла получать от тебя дорогие подарки, но чтобы мой отец проявил подобную щедрость… Он всегда был прижимистым человеком…
– И все-таки ты должна его отблагодарить, – сухо повторил я. – Ивану Васильевичу будет приятно увидеть тебя счастливой.
– Да, милый! – согласилась Виктория. – Идем скорее к нему. Мне не терпится перед ним покрасоваться.
– Будет гораздо благоразумнее, если я подожду тебя где-нибудь в стороне, – твердо сказал я. – У отца к дочери всегда может возникнуть вопрос, который бы он не решился задать при посторонних. Да и, думаю, ты тоже не прочь с ним немножко посекретничать.
– Ты для нас не посторонний. К тому же у меня нет от тебя никаких секретов!
– Дело вовсе не во мне и не в тебе. Не забывай о его возрасте. Иван Васильевич может расчувствоваться и обронить слезу. Ему будет неловко передо мной. Мужчины вообще не любят, когда кто-то застает их в минуты слабости.
– Пожалуй, в этом ты прав, милый! – согласилась Вика. – Я с ним немного поболтаю. Чуть позже мы вместе подойдем попрощаться…
– Договорились, – коротко ответил я.
У меня чуть не вырвалось, что попрощаться с Иваном Васильевичем ей необходимо уже сейчас, а не потом, потому что другой возможности может не быть.
– Ты прости меня за Данилу, – улыбнувшись, сказала Виктория. – Я не хотела… Как-то случайно вырвалось…
– Пустяки, мотылек мой аленький! Все нормально, – заверил я. – Как освободишься, приходи ко мне.
– Где я смогу тебя найти? Может, подождешь в беседке…
– В это время там обычно отдыхает Светланка. Я хочу побыть наедине, собраться с мыслями…
– И это с какими же такими мыслями? – усмехнувшись, поинтересовалась Виктория. – Отдыхай пока есть возможность. Вечером мы вернемся в Мурманск…
– В том-то и дело, дорогая! – уклончиво ответил я. – На меня сразу обрушится лавина нерешенных проблем.
Именно в это мгновение наступил переломный период. Я никак не мог налюбоваться Викторией, но и не мог простить ей Данилу Лугового. Я обязан был или отказаться от мщения и навечно смириться с положением рогоносца, или должен был собраться с духом и поступить как настоящий мужчина, но при этом навсегда потерять любимую женщину.
– Ты больше на меня не обижаешься? – уточнила она.
– За что, любовь моя? – сбившись с мысли, спросил я. – Мне не за что на тебя обижаться.
– За то, что вспомнила о Даниле.
– Он славный малый. В глубине души я даже рад, что ты с ним подружилась. Вернувшись домой, я попытаюсь наладить с ним прежние отношения.
– Это меня несказанно радует! – бодрым голосом воскликнула Вика, поспешно направляясь к Ивану Васильевичу.
Пройдя всего лишь несколько шагов, она, обернувшись, посмотрела на меня.
– Где я смогу тебя найти, любимый? – спросила Виктория. – Ты же мне так и не ответил…
– В самое ближайшее время я буду возле Джека Потрошителя, – сказал я. – Никогда в жизни не встречал таких мощных животных. Мне хочется посмотреть на него еще раз. Приходи туда…
– Разве я была не права? – засмеялась она. – В этом платье здесь можно очаровывать только быков. Я обязательно тебя найду. Только будь осторожен, не подходи к нему слишком близко. Он кажется безобидным, но ты особо не обольщайся на этот счет. Джек Потрошитель не любит посторонних людей.
– Не знаю, кому как, но именно мне он никогда не казался безобидным. Этот бык – настоящий демон! – пробурчал я, с некоторым сожалением посмотрев ей вслед.
Если бы Виктория в очередной раз не упомянула о Даниле Луговом, то я, вероятно, нашел бы в себе силы ее простить. Теперь я был уверен, что она постоянно думала только о нем. Она помнила о нем, когда вела со мной непринужденные беседы. Она глядела на меня, но представляла его лицо. Когда я что-то говорил, она слышала отзвуки его голоса. Когда я нежно прикасался губами к ее губам, она думала не обо мне, а о своем молодом и страстном любовнике. Возможно, когда мы забирались в постель, она закрывала глаза и снова думала о нем. Даже в порыве нашей неуемной страсти, вонзая острые ноготки мне в спину, она произносила мое имя, но наверняка мысленно повторяла:
– Данила! Как мне хорошо с тобой… Ты мой единственный, ты мой любимый Данила… Данилушка…
От этих размышлений неописуемая ярость вновь овладела мной. В то же время я испытывал чувство торжества. Час расплаты уже был настолько близок, что я невольно ощущал себя венценосным победителем, словно спортсмен, которому оставалось до финишной черты несколько метров и который отчетливо видел, что никого из соперников нет поблизости.
Теоретически у меня уже досконально был разработан план моей мести. Практически, сам того не подозревая, Иван Васильевич внес существенные коррективы. Он самопроизвольно помог открыть мне второе дыхание и значительно приблизиться к намеченной цели. Разъяренный бык, о котором сложены легенды, и Виктория в ярко-малиновом платье! Разве это не подарок судьбы? Мне лишь оставалось убедить Викторию подойти и попрощаться с Джеком Потрошителем. Я отлично понимал, что этого будет недостаточно, но почему-то был уверен, что бык не оставит без внимания ослепительно яркий цвет ее платья, вспыхнувший огнем в теплых лучах полуденного солнца. Это безмозглое, тупое животное должно стать орудием моей коварной мести. Я даже просчитал ряд всевозможных комбинаций на случай неудачной попытки совершить убийство собственной жены. Я был твердо уверен, что буквально любая, малозначительная мелочь не ускользнула от моего внимания. Поэтому я не был особо удивлен, когда увидел в загоне рядом с Джеком Потрошителем местного алкоголика.
– Чтоб ты сдох, чертова бестия! – ругался Большой Боря, поставив перед быком ведро воды. – Чтоб тебя черти разодрали…
Я стоял за оградой, стараясь не привлекать его внимания. Не заметив моего присутствия, он продолжал нещадно чертыхаться. Если бы Джек Потрошитель был безобидным теленком, то наверняка Большой Боря наподдал бы ему кучу тумаков. Я мгновенно прикинул в уме: станет Большой Боря невольным соучастником в убийстве моей жены или, наоборот, будет ненужным и опасным свидетелем моего преступления.
– Ромка, дружище! – наконец-то заметив меня, восхищенно воскликнул он. – Рад тебя видеть…
– Я тоже рад тебя видеть, Большой Боря! – без особого восторга ответил я.
– Ходят слухи, что ты сегодня уезжаешь?
– Да! Я уезжаю вместе с Викторией.
– Очень жаль! Я надеялся угостить тебя кружечкой пива. Я ведь твой должник, дружище…
Я сделал вид, что внимательно его слушаю, а сам ни на секунду не упускал с поля зрения Джека Потрошителя. Бык мощной махиной навис над ведром воды. Он опустошил его так быстро, что я бы за этот промежуток времени не успел выпить рюмку настоящего французского коньяку.
– Чертово отродье! – вновь выругался Большой Боря. – Эта скотина опорожнила третье ведро. Куда в него только лезет?
– Большой Боря! Неужели тебе не страшно к нему подходить? – спросил я, выказывая искреннее изумление перед его храбростью.
– Страшно! – признался он. – Мне нужны деньги. Отец Виктории хорошо платит за то, что я слежу за этой тварью. У меня есть подозрения, что этот дьявол по характеру сродни моему хозяину. Они оба немного чокнутые…
– Ты верно подметил, Большой Боря, у моего тестя иногда проявляются некоторые странности.
– Если бы он был нормальным человеком, то разве стал бы держать такое чудовище? Наши пастухи наотрез отказываются выгонять его на пастбище. Этот монстр будоражит все стадо. Он вспорол брюхо десятку лошадей…
Я поднял правую руку и покачал головой.
– Подожди, Большой Боря, – наигранно ухмыльнувшись, произнес я. – В пивном баре ты пытался меня убедить, что его жертвой было всего три лошади.
– Какая разница, дружище, сколько невинных душ он загубил? Мне будет достаточно, если эта скотина вонзит свои ужасные рога в мое брюхо.
– Он этого не сделает, Большой Боря, – заверил я. – Иначе Джек Потрошитель захлебнется выпитым тобой пивом.
– Верно, дружище… Я выпил слишком много бочек пива, но собираюсь выпить еще больше. Мне бы вовсе не хотелось, чтобы эта тварь сделала из моего брюха решето.
Мы дружно засмеялись. Большой Боря не заметил, что я ему преднамеренно подыгрывал. В моей черепной коробке по-прежнему вертелась одна-единственная мысль: оставить его как моего союзника или предложить сто рублей, чтобы он как можно скорее убрался в бар и не мешал мне своим присутствием. Любой из вариантов имел особые преимущества и особые недостатки. Я решил довериться провидению и полностью положиться на судьбу. Во всяком случае, еще ни разу моя интуиция меня не подводила.
– Ромка! – внезапно воскликнул Большой Боря. – Смотрите, какая прелесть!
Его взгляд проходил сквозь меня.
– Если не ошибаюсь, это твоя жена. Она восхитительна, черт меня подери…
Я обернулся назад и тут же обомлел от увиденного. В отблеске ярких солнечных лучей Виктория была по-настоящему великолепной, обворожительной женщиной! Ее длинные каштановые волосы развевались не от встречных порывов ветра, а от ее легкого, плавного движения. Она, словно ангел, парила над землей, лишь слегка прикасаясь носочками туфелек к зелени шелковистой травы. На ней было все то же ярко-алое платье, которое придавало окружающему пейзажу особую колоритность цветовой гаммы. По-моему, даже Джек Потрошитель обратил на нее внимание. Он высоко поднял голову и заинтересованно посмотрел на Викторию.
– Вот ты и попался, бестия хренова! – удовлетворенно, сквозь зубы процедил я. – Только будь другом, не подведи, пожалуйста…
