21

Как ни странно, но мой сумасбродный тесть встретил нас самым наилучшим образом. Он широко улыбался и после объятий с дочерью благодушно посмотрел на меня.

– Роман Александрович, зятек дорогой! – прохрипел он прокуренным голосом. – Я не могу самостоятельно подняться с этого дрянного трона…

Старый прохвост ударил кулаком правой руки по подлокотнику кресла-каталки.

– Подойди ко мне, – продолжил он. – Позволь пожать твою мужественную руку. Ты единственный мужчина, которому удалось обуздать необъезженную кобылицу. У моей дочери далеко не ангельский характер. Я представляю, сколько нервов и здоровья тебе пришлось потратить, прежде чем ты смог приручить ее к покорности и оседлой жизни.

– У вас изумительная дочь, Иван Васильевич! – сказал я. – Сразу чувствуется, что вы дали ей хорошее воспитание.

Старик недоверчиво посмотрел на меня.

– Не хитри, парень, – пробурчал он. – Я не из тех, кому нравится лесть.

– Я не пытаюсь…

– Кончай валять дурака, Роман Александрович! Я наперед вижу твои неблагочестивые мысли. Ты затеял что-то неладное. Признайся, ты решил прибрать к рукам мою ферму?

Так хорошо начатый разговор был тут же испорчен. Я уже собрался вспылить, но Виктория потушила еще не разгоревшееся пламя нашей обоюдной неприязни.

– Папа! – воскликнула она. – Ты не допускаешь мысли, что мне стало тебя не хватать? Я ужасно соскучилась по нашему дому. По нашим цветущим полям, где можно сидеть возле речушки и под ее веселое журчание наслаждаться пением птиц. Где можно отдохнуть в тени раскидистых деревьев. Здесь моя душа по-настоящему отдыхает. Мой любимый муж не противился моим желаниям и любезно позволил тебя навестить. В придачу ко всему он согласился меня сопровождать.

– И ты веришь в его бескорыстие? – спросил этот дряхлый пенек.

Меня возмутила его наглая бесцеремонность. Можно было подумать, что я вообще не существую.

– Прекрати, папа! – возмутилась Виктория. – Ты ведь не такой бука, каким хочешь выглядеть. Разве ты стал меньше любить свою непослушную малышку?

– Конечно же, я по-прежнему люблю тебя, моя девочка! – ответил он. – Ты моя любимая дочурка. Почти все, чего я добился в этой жизни, достанется тебе, моя крошка! Я только не хочу, чтобы этот хлыщ…

Он небрежно кивнул в мою сторону.

– Папуля, ты несправедлив по отношению к моему супругу, – подметила Вика.

– Он пустит с молотка мою ферму, – не обращая на нее внимания, заявил старик. – Ты не доверяй ему, детка… Я знаю таких прохвостов! У них только одно на уме…

– Иван Васильевич! – не выдержал я. – Меня возмущают ваши оскорбительные слова, небрежно брошенные в мой адрес.

Он округлил глаза и дико засмеялся. Даже не засмеялся, а заржал как старый, хорошо откормленный жеребец.

– Ты находишься на моей территории, парень! Здесь мое владение. Я буду говорить то, что посчитаю нужным. Справедлив я или нет – не тебе решать. Всякие возмущения можешь оставить при себе или увезти в качестве подарка к себе в Заполярье.

– Папа! – снова вступила Вика. – Мы с Романом Александровичем любим друг друга. Оскорбляя моего мужа, ты самопроизвольно обижаешь меня.

– Тебя, расфуфыренную курицу, здесь никто ни о чем не спрашивает. У нас мужской разговор! – прохрипел Иван Васильевич. – Мне нужно преподать этой образине соответствующий урок. Надеюсь, некоторые из моих советов он запомнит на всю оставшуюся жизнь!

Еще не хватало, чтобы какой-то заносчивый маразматик читал мне нравоучения и отчитывал как мальчишку. Я кипел от негодования и в любую секунду был готов урезонить его грубость, но Виктория посмотрела на меня таким умоляющим взглядом, что я решил не вступать в дискуссию и не разводить бессмысленную полемику.

– Милый, погуляй несколько минут на лужайке, – попросила Вика. – Я переговорю с отцом и присоединюсь к тебе.

Я понимающе кивнул головой и отошел в сторону. Не пройдя и десяти шагов, я вдруг вспомнил о Светлане, которая на ферме моего тестя выполняла ряд всевозможных функций. Ее не было рядом со стариком, но я был уверен, что она должна быть где-то поблизости. Она никогда не оставляла Ивана Васильевича одного, и в этот раз она вряд ли могла сделать исключение. В какой-то степени этот гнусный прохвост и юная служанка были единым целым. Она была его глазами, его ушами и его ногами. Без нее он был беспомощен, как слепой котенок, угодивший в прорубь. Он давно самоустранился от общественной жизни, и лишь она связывала его с внешним миром. Она читала ему книги и газеты, она рассказывала ему новости и даже давала некоторые советы, касающиеся фермерского бизнеса. Во всяком случае, если Иван Васильевич всерьез собирался с ней обвенчаться, то, бесспорно, у него для этого были серьезные основания. Она незаметно стала его второй половинкой, его совестью, его вторым «я». Ее отсутствие на ферме могло быть единственной причиной, по которой она не была рядом с этим сумасбродным человеком. Но для этого у нее должна быть слишком уважительная причина. Мне казалось, что даже если бы ее свалила лихорадка, то Иван Васильевич все равно был бы рядом с ней. Сам не знаю почему, но мне безумно захотелось ее найти. Возможно, это объяснялось уймой свободного времени и абсолютным бездельем, тем более что того и другого у меня было более чем предостаточно. Я стал внимательно рассматривать окрестности. Моя железная логика меня не подвела. Уже вскоре я увидел Светлану. Она сидела в беседке и читала какую-то книжку. Мне совершенно нечем было заняться, и я решил с ней немного поболтать.

– Добрый день, Светланочка! – сказал я, подойдя к беседке.

– Здравствуйте, Роман Александрович, – приветливо ответила она.

Я сразу обратил внимание на тот факт, что мое внезапное появление ее ничуть не удивило. Из этого я сделал вывод, что она уже была достаточно осведомлена о нашем приезде. Скорее всего, даже Иван Васильевич не зря ожидал нас в кресле-каталке в гордом одиночестве. Сценарий нашей встречи был давно спланирован и отшлифован до самых мелочей.

– Как ваше самочувствие, Роман Александрович? – деликатно поинтересовалась Светлана.

– Спасибо, все хорошо!

– А я очень плохо переношу самолеты. Даже после недолгих перелетов у меня ужасно болит голова.

– Я тоже не выношу этот вид транспорта, – сознался я. – Обычно пользуюсь услугами железнодорожников. Но что поделаешь, самолетом гораздо быстрее.

– Если бы не это преимущество, то я бы никогда не согласилась подняться в воздух и болтаться между небом и землей. Эти ужасные взлет и посадка…

Она положила книжку на край скамьи. Я не смог прочитать название, так как она положила ее тыльной стороной, но, насколько успел заметить, это был небольшой томик стихов. Впрочем, стоило ли удивляться. В ее возрасте я тоже увлекался поэзией.

– Если позволите, присяду рядом? – спросил я. – Виктория секретничает с Иваном Васильевичем, и мне не хотелось бы им мешать. Пусть побудут наедине.

– Разумеется, прошу вас, Роман Александрович! Пожалуйста, присаживайтесь…

– Надеюсь, я вам не помешаю?

– Что вы, ни в коем случае! Я всегда рада приятному общению с образованным человеком.

Я лишний раз убедился в ее умении угождать хозяину и его гостям. Поскольку я теперь приходился Ивану Васильевичу родственником, то ее любезность была не только своевременной, но и более чем оправданной.

– Как у вас обстоят дела в Мурманске, Роман Александрович? – поинтересовалась она.

– Мне бы не хотелось касаться структурных вопросов бизнеса.

– О-о-о! Роман Александрович, вы меня не так поняли. Я имела в виду дела вообще, а не в частности. Как город, как люди, какая погода? Ну и всякое такое…

– Вы никогда не были в столице Кольского полуострова? – спросил я.

– К сожалению, не довелось. Но я надеюсь там побывать! Говорят, у вас по тротуарам ходят белые медведи?

– А во время шторма из морской пучины на центральную площадь выбрасывает китов и моржей! Да и вообще мы до сих пор передвигаемся по городу на оленьих упряжках… – засмеялся я, но тут же пояснил: – Несусветная глупость! Медведи у нас, конечно, есть. Даже целых два! Но они находятся на вечном постаменте у Дома культуры моряков, напротив плавательного бассейна. Их ежегодно шпаклюют и подкрашивают белой краской. Живых медведей не встречал! Извините… Как-то не пришлось…

– Еще я слышала, что у вас на Кольском полуострове жить гораздо лучше, чем у нас!

– Довольно-таки спорный вопрос, – немного подумав, ответил я. – С финансовой точки зрения – вполне возможно! Но собственных детей многие мурманчане предпочли бы растить и воспитывать в Вологде. У вас здесь тишина и покой. Чистый воздух, насыщенный кислородом. Все это у нас можно наблюдать лишь в Лапландском заповеднике или далеко за пределами города, где хрустально-чистые родники и прозрачные озера. В самом Мурманске, как и во всех портовых городах, смог, духота и копоть. Иногда по городу разносится запах тухлой рыбы, которую перерабатывают в комбикорм для животных.

– У вас есть крупный рогатый скот или вы содержите только кур и свиней?

– У нас есть все! Племенной рогатый скот, свиньи и куры… Но в основном звероводы области специализируются на выведении голубых песцов, серебристых лис и норок. Ну и, как само собой разумеющееся, меховые изделия из нашей чернобурки также высоко ценятся не только в России, но и во всем мире!

Я глубоко вздохнул. Желая сделать Светланке приятный комплимент, преднамеренно слукавил:

– У нас, конечно, хорошо, но у вас, в Вологодской области, все ж таки чуточку получше!

– Если не жить здесь постоянно, а приезжать лишь в отпуск, то, конечно, можно нам позавидовать, – согласилась Светлана.

– Разве я не прав?

– Отчасти, Роман Александрович! Безусловно, посторонние люди обретают в наших бескрайних просторах душевный покой и наслаждаются свежим воздухом. Для местных жителей присутствует лишь каторжный труд, смешанный с невыносимым запахом навоза и пота.

Я улыбнулся. Мне нравилась ее откровенность, с которой она поддерживала нашу беседу.

– Надеюсь, когда-нибудь вы действительно побываете у нас в гостях, – подытожил я. – У вас останутся незабываемые впечатления от увиденного. Если представится возможность и вы приедете к нам в зимний период времени, то я с удовольствием покажу вам необычайные переливы Северного сияния. Это потрясающее по красоте и захватывающее дух зрелище. Если приедете летом, то вас изумят яркие солнечные лучи, не угасающие в ночное время суток.

Я вновь решил чуточку полебезить и слегка приукрасил свое высказывание легким экспромтом:

– Но я уверен, как бы замечательно у нас ни было, вы вряд ли станете хуже относиться к своему краю, – высокопарно произнес я. – Ничуть не сомневаюсь, что, находясь вдали от родины, вы будете скучать даже по запаху ненавистного вам навоза!

Я окинул беглым взглядом ее точеную фигурку, упругий бюст и стройные ножки, слегка прикрытые накрахмаленным белым фартучком, практически полностью скрывающим ее короткую юбочку. Мне ужасно захотелось задать ей вопрос о ее личных планах на будущее. Вернее, о ее видах на моего тестя. Но, к счастью, у меня хватило ума не спрашивать ее об этом. Она не зря обхаживала полоумного старика и явно рассчитывала на что-то большее, чем еженедельную зарплату.

– У вас какие-то неприятности? – спросила Светлана, окинув меня пытливым взглядом.

Она не могла не заметить мою задумчивость.

– Никаких неприятностей, – простодушно ответил я. – Нахожусь в краткосрочном отпуске. К сожалению, совершенно не умею отдыхать.

Разве я мог признаться ей, что в этот миг думал о том, какая привлекательная мачеха может быть у моей жены.

– Вы разговариваете со мной, а сами витаете где-то в облаках, – подметила Светлана.

– Это одна из черт моего характера. Если бы я мало думал, то вряд ли бы смог хоть чего-то добиться в этой жизни.

– По-моему, вы и так не обижены судьбой.

– При чем здесь это? – отмахнулся я. – Человек – хозяин своей судьбы. Или вы со мной не согласны?

– Отчасти согласна, отчасти нет, – сказала она. – Некоторые люди еще не успеют родиться на свет, а им уже принадлежат крупнейшие заводы и нефтяные компании…

– Я бы мог вам сказать, что счастье не в деньгах, – размеренно произнес я, – но мне доподлинно известно, что счастье в их количестве! Без начального капитала нельзя открыть даже самую дешевую лавку по продаже комнатных цветов или сигарет.

Я снова окинул ее беглым взглядом.

– Но вам с вашими данными, – продолжил я, – грех сетовать на судьбу.

Смутившись оттого, что Светлана может воспринять мои слова как оскорбление, я тут же добавил:

– Здесь, на ферме Ивана Васильевича, вы и нянька, и медик, и официант и еще невесть кто… У вас должно быть такое великолепное резюме, что вы никогда не останетесь без работы. Я ничуть не сомневаюсь, что мой тесть при необходимости выдаст вам прекрасные рекомендации.

Она легким движением руки поправила прядь спадающих волос.

– Надеюсь, ему не придется этого делать, – загадочно произнесла Светлана.

Выражение ее лица было таким самоуверенным и даже самонадеянным, что я невольно перестал сомневаться насчет ее будущего. Я мог смело поставить на кон сто к одному, что этот вопрос уже был обговорен с Иваном Васильевичем. Эта служанка на девяносто девять процентов добилась желаемого результата. Одним росчерком пера отец Виктории мог бросить к ее ногам не только недвижимость, но и нескончаемое поголовье крупного рогатого скота, принесшее ему немалый доход. Даже по одному ее взгляду было нетрудно догадаться, что наш напряженный разговор начал ее утомлять. Ради приличия я хотел поинтересоваться здоровьем своего тестя, но решил, что мой вопрос может показаться ей риторическим, скрывающим грубую подоплеку безнравственности. Да и мало ли какие шальные мысли могли прийти ей в голову. Я бы в данной ситуации тоже подумал, что человек, задавший подобный вопрос, в глубине души желает Ивану Васильевичу скорейшей дальней дороги в потусторонний мир.

– Вы молодая, красивая девушка, и вам здесь не скучно? – спросил я, придавая своему вопросу шутливую форму.

Ее взгляд заметно потускнел.

– Разве у меня есть выбор? Вы ведь не можете предложить взамен достойную артельнативу, Роман Александрович?!

– Нет, не могу, – согласился я.

– Волею судьбы я должна до конца жизни прозябать в этом захолустье.

По ее голосу было нетрудно догадаться, что ее слова были не искренними. Либо жизнь на ферме ей все ж таки нравилась, либо у нее были грандиозные планы на несколько лет вперед. Я не исключал и такого варианта, что у этой смазливой, довольно-таки неглупой красотки имеется на примете какой-нибудь молодой щеголь, который в ближайшее время с удовольствием обвенчается с прекрасной и цветущей вдовой. Если, конечно, Светлане удастся окончательно охмурить Ивана Васильевича, а затем поспешно отправить его в царство теней, из которого никто и никогда не возвращался.

Еще несколько минут мы побеседовали на отвлеченные темы, и я, извинившись за то, что так бесцеремонно нарушил ее покой, решил продолжить прогулку вдоль аллеи. Не пройдя и сотни шагов, я машинально оглянулся. Беседка была пуста. Я начал внимательно осматривать местность. Виктория и Иван Васильевич по-прежнему были одни и о чем-то мирно беседовали. Во всяком случае, никто из них не размахивал руками и никаким иным способом не выказывал возмущения. Впрочем, отлично зная собственную жену, я бы не стал зарекаться в том, что между ними в любую секунду не могла вспыхнуть ссора. Это были две пороховые бочки, обогреваемые прямыми лучами полуденного солнца, которые могли взорваться в любой момент. Посмотрев в противоположную сторону, по направлению к лесному массиву, я наконец-то обнаружил Светлану. Она спешила к подножию мелководного ручья, огибающего этот массив по самой его кромке. Потом я обратил внимание на гнедую лошадь, привязанную к дереву, и лишь затем, чуть поодаль, увидел ее всадника в джинсовом потертом костюме. У него на ногах были резиновые сапоги с обрезанными голенищами. Его волосы были прикрыты легкой спортивной шапочкой. Из-за того, что он смотрел в противоположную сторону, я не мог разглядеть его лица, но по некоторым приметам пришел к выводу, что ему было немногим более двадцати лет. В его манере передвигаться что-то показалось мне знакомым, но я не обратил на это особого внимания. Возможно, я уже встречал этого парня раньше. Я мог встретиться с ним еще в прошлый раз, когда мы с Викторией отправлялись в свадебное путешествие. Убедившись, что Светлана целенаправленно спешит к нему навстречу, я вновь посмотрел на Викторию и на ее отца. За поворотом дороги они не могли видеть ни Светлану, ни молодого человека вместе с его лошадью. Теперь я понял, почему в беседке Светлана была так напряжена. Своим присутствием и неуместными расспросами я невольно помешал ее свиданию. В эту минуту мне почему-то стало искренне жаль своего тестя. Если мои догадки были верны и я не ошибался насчет его служанки, то уже с уверенностью мог сказать, что воочию видел вологодского ковбоя, который имел особые привилегии для того, чтобы в скором будущем стать новым хозяином фермы.