Важную особенность института смертной казни в США составляет «географическое» неравенство – весьма заметные территориальные различия и в самом законодательстве, и в практике назначения и исполнения этой меры наказания.

В статистике США издавна принято своеобразное деление страны на четыре «зоны» – Юг, Средний Запад, Запад и Северо-Восток. При этом если на долю Запада и Северо-Востока с 1977 года стабильно приходится не более 1 % казненных в стране, на долю Среднего Запада – около 13 %, то на долю девяти штатов Юга страны, чье население составляет 36 %, ежегодно приходится 83–86 % всех казненных, причем две трети всех казней дают всего пять штатов – Техас, Вирджиния, Миссури, Флорида и Оклахома.

Обращая внимание на такого рода «диспропорции», бывший сенатор Дж. Джексон отмечает, что совершение убийства в южном штате влечет вынесение смертного приговора в три раза чаще, чем в других регионах.

На долю Техаса, например, чье население составляет менее 10 % населения страны, приходится более одной трети всех казненных в США с 1977 года. К началу 2008 года в Техасе казнено 403 осужденных из 1099 казненных в США с 1977 по 2007 год. Американские ученые нередко связывают особенности «географии» смертной казни с распространенным еще на рабовладельческом Юге линчеванием, хотя, вероятно, причины здесь более глубокие.

Начнем с особенностей географии смертных приговоров. Прежде всего следует отметить, что с 1977 по 2006 год ежегодно более 60 % смертных приговоров выносится на Юге страны (см. рис. 6). В 1986 году из 300 смертных приговоров, вынесенных судами штатов, на долю Юга приходилось 174; в 1991 году из 266–158; в 1996 году из 316–168; в 2004 году из 138 – 75; в 2005 году из 128 – 70 приговоров. На долю Запада и Среднего Запада ежегодно приходится около 30 %, а на долю Северо-Восточных штатов – 6–7 % всех смертных приговоров.

Рис. 6. География смертных приговоров в США (1977–2009 гг.)

Разумеется, при анализе особенностей географии смертных приговоров было бы явным упрощением увязывать их лишь с большей степенью приверженности прокуроров и судей южных штатов к высшей мере наказания, абстрагируясь от особенностей криминальной ситуации в том или ином регионе, и прежде всего от распространенности и масштабов убийств. Логика вынуждает в связи с этим еще раз обратиться к региональным показателям этих преступлений. Учитывая минимальный временной лаг, необходимый для рассмотрения такого рода уголовных дел, сравним региональные показатели убийств в 2003 году и количество смертных приговоров, вынесенных в 2004 году.

По данным статистики ФБР, в 2004 году, например, уровень убийств в расчете на 100 тыс. населения на Юге США составлял 6,9; на Западе – 5,7; на Среднем Западе – 4,9; на Северо-Востоке – 4,2. Еще более наглядное представление дают абсолютные показатели распространенности убийств в разных регионах США (см. рис. 7). В 2005 году в США было совершено 16 503 убийства; из них: на Юге – 7197 (43 % всех зарегистрированных убийств); на Западе – 3774 (23,0 % всех зарегистрированных убийств); на Среднем Западе – 3,221; на Северо-Востоке США – 2311 убийств.

Рис. 7. География убийств в США

Из приведенных статистических показателей следует, что хотя число убийств на Юге страны менее чем в два раза превышает число убийств на Западе, доля смертных приговоров, вынесенных на Юге (65,0 %), почти в четыре раза больше (на Западе она составляет 17,4 %, а на Среднем Западе и на Северо-Востоке страны – соответственно 11,3 и 6,3 %).

К практике вынесения смертных приговоров и влиянию на нее географического фактора предстоит еще не раз возвращаться, а здесь отметим, что статистические данные о распространенности казней не менее наглядно характеризуют существенные различия и роль «географии» казней и, следовательно, различное отношение к казням в тех или иных штатах США (см. табл. 3).

Таким образом, за последние 35 лет в США казнили 1234 осужденных, из них каждого третьего – в Техасе.

К этому можно добавить, что за тот же период в 11 штатах страны, а также в федеральном округе Колумбия не было совершено ни одной казни.

О максимальном «вкладе» Техаса, Вирджинии, Миссури, Флориды и Оклахомы в общее число совершенных в США казней уже говорилось. Как и в практике вынесения смертных приговоров, это очевидная и долговременная тенденция. В 1999 году, например, на Юге было совершено 75 % всех казней; в 2004 году – 85 %; в 2005 году – 72 % всех казней. Вероятно, это связано с тем, что впервые за несколько лет не было ни одной казни в Вирджинии; в 2006 году этот «недостаток» исправили, казнив четырех осужденных. В итоге в 2006 году на долю Юга страны пришлось уже 83 % всех казней, а в 2009 году – уже 87 % казней. Данные на 1 января 2010 года представлены на рис. 8.

Рис. 8. География казней в США (на 1 января 2010 г.)

Из 1184 казней 979 были проведены на Юге США; 134 – на Среднем Западе; 67 – на Западе и 4 – на Северо-Востоке. В 2009 году смертные приговоры исполнялись лишь в 11 штатах.

Американские ученые, как и их европейские коллеги, часто соотносят статистику казней с численностью населения штатов, с тем чтобы рассчитать коэффициент или интенсивность казней.

Приведем соответствующие данные по состоянию, например, на 1 января 2003 года (в порядке убывания), ограничив перечень штатов максимальными показателями (см. табл. 4).

Как видно из приведенных данных, штаты, лидирующие по абсолютному показателю казней, при расчетах их относительного распределения по численности населения занимают куда более скромные позиции. Между тем такого рода коэффициенты могут дезориентировать исследователя, ибо на самом деле они никак не отражают фактическое положение дел, поскольку не учитывают ни общую криминальную ситуацию в штате, ни распространенность наиболее тяжких преступлений, наказуемых смертной казнью, ни число вынесенных смертных приговоров и, следовательно, не учитывают число осужденных, находящихся в «очереди смертников».

В итоге Делавэр, например, население которого почти в 30 раз меньше, чем в Техасе, имеет более высокий коэффициент, хотя там к указанному периоду казнили не 13, а 263 осужденных, т. е. в 20 раз больше. Аналогичная ситуация складывается при сравнении указанных показателей, скажем, Юты и Северной Каролины, население которых разнится в 4 раза, а число казней в 3,5 раза, но коэффициент казней в обоих штатах является практически одинаковым. Та же картина складывается, как уже отмечалось, при сравнении коэффициентов казней в разных странах. Как видно, ценность такого рода коэффициентов, мягко говоря, относительна.

Как только что отмечалось, число осужденных, содержащихся в «очереди смертников», также характеризует различное отношение штатов не только и не столько к практике вынесения смертных приговоров, сколько к практике их исполнения. (Поэтому число таких приговоров в том или ином штате не пропорционально ни числу казней, ни числу осужденных, ожидающих казни.)

Указанное в табл. 5 соотношение числа казненных и числа осужденных, ожидающих исполнения смертных приговоров, отражает принципиально различное отношение властей и общественности разных штатов к практике назначения и особенно исполнения этой меры наказания. Как уже отмечалось, на долю пяти штатов – Техаса, Вирджинии, Оклахомы, Миссури и Флориды – приходится 65 % всех казненных. В то же время в тюрьмах этих штатов содержится почти 30 % осужденных, ожидающих исполнения смертного приговора. Однако различия значительны даже среди этих пяти штатов, наиболее приверженных смертной казни. Оставим Техас – здесь к этой мере наказания издавна особая страсть: с 1977 года здесь больше трети всех казненных в стране и почти 13 % всех содержащихся в тюрьмах США в «очереди смертников». Но не менее острая ситуация и в Вирджинии, где число казненных в 6 раз превышает число осужденных, ожидающих казни. Здесь интенсивность исполнения смертных приговоров всегда была и сегодня еще остается самой высокой.

В октябре 2010 года в Вирджинии впервые за почти 100 лет казнили женщину. Родственники людей, убитых по ее вине, наблюдали за казнью. Терезу Льюис признали виновной в том, что она заказала убийство мужа и пасынка. Женщина пошла на преступление, чтобы получить страховку своего супруга. Для осуществления своего плана Тереза Льюис наняла киллеров, которые с ее помощью проникли в дом и застрелили мужа и пасынка в тот момент, когда те спали. Оба исполнителя преступления получили пожизненный срок заключения, а заказчица была признана главным вдохновителем и организатором убийства, за что судья вынес ей смертный приговор. Адвокаты пытались убедить судью, что их подзащитная невменяема, но им это не удалось.

Данное событие получило большой резонанс. Губернатору Вирджинии было подано более 7 тыс. прошений с призывом отменить приведение в исполнение смертного приговора. Жестокий вердикт вызвал волну откликов во всем мире. Евросоюз настоятельно просил США смягчить наказание.

Казнь Терезы Льюис состоялась в исправительном центре «Гринсвилл» в Джарратте (Вирджиния). Здесь это была первая казнь с 1912 года. Законы Вирджинии разрешают «смертнику» самому выбирать способ казни. Такое право законодательно было закреплено 1 января 1995 года. Тереза Льюис предпочла электрическому стулу смертельную инъекцию.

Если в Оклахоме и Миссури показатели казненных и осужденных, ожидающих казни, примерно равны, то во Флориде ситуация прямо противоположная Вирджинии – здесь «очередь смертников» в 6 раз больше числа казненных.

За пределами названных пяти штатов разрыв указанных показателей выглядит еще более разительным. Так, в Калифорнии, где «очередь смертников» самая большая в стране (678 осужденных), за те же 35 лет было казнено 13 осужденных; в Теннесси – соответственно 92 и 5; в Пенсильвании – 226 и 3; в Огайо и Миссисипи «очередь смертников», соответственно, в 6 и 5,5 раза больше числа казненных. Как видно, фактор «географии» сказывается и на частоте применения смертной казни судами различных штатов, и на длительности прохождения апелляционных процедур, и на интенсивности исполнения смертных приговоров, говоря иначе, на длительности ожидания казни в «очереди смертников».

Исследователи справедливо обращают внимание на то, что весьма существенные различия в масштабах применения смертной казни издавна фиксируются не только в разных штатах, но даже в городах и округах в пределах одного штата. Этот факт доказан многими исследованиями, выполненными в последние 20 лет. В 1999 году исследование, проведенное газетой «USA Today», показало, что, несмотря на значительно более низкий уровень убийств, суды пригородных округов и графств выносят смертные приговоры значительно чаще, чем городские суды. В штате Огайо, например, в пригородном округе Hamilton County к смертной казни за один и тот же период было осуждено 50 человек, а в округе Franklin County – лишь 11, хотя численность населения здесь на 14 % выше, а уровень убийств выше в два раза.

В Калифорнии, в пригородном округе города Сан-Франциско – San Mateo County, такие приговоры были вынесены 17 осужденным, тогда как в самом Сан-Франциско, где уровень убийств значительно выше, эта мера наказания за тот же период была применена к четырем осужденным. В богатом пригороде Лос-Анджелеса – Orange County, несмотря на значительно более низкий уровень преступности по сравнению с другими округами штата, смертные приговоры до самого последнего времени выносились особенно часто. До 2000 года только этот округ «поставил» в ряды смертников 47 осужденных. В той же Калифорнии прокуроры и присяжные наиболее консервативных пригородных округов Kern County, Riverside County и Shasta County активно поддерживают смертную казнь, а более либеральные прокуроры и присяжные крупных городов – Сан-Диего и Сан-Франциско – крайне редко требуют назначения этой меры наказания. В итоге при почти одинаковой численности населения (0,75 млн человек) из Сан-Франциско в «очередь смертников» поступил всего лишь один осужденный (при статистически рассчитанной «норме» в 14 осужденных), а из Kern County и Riverside County – соответственно 23 и 54 осужденных (почти в два раза выше рассчитанной статистической «нормы»).

Из всех смертных приговоров, вынесенных в штате Пенсильвания, более половины приходится на суды Филадельфии, хотя численность населения в этом городе составляет лишь 14 % населения штата. В той же Филадельфии уровень убийств выше почти в три раза, чем в соседнем округе Harrisburg, а число смертных приговоров выше в 11 раз. Практика показывает, что если окружные прокуроры Филадельфии требуют назначения смертной казни практически во всех такого рода уголовных делах, а окружные прокуроры Питсбурга лишь в каждом четвертом деле. Подобных примеров немало в Нью-Йорке, Техасе и во многих других штатах. Как отмечается в пресс-релизе Американского союза гражданских свобод (ACLU) от 8 марта 2002 года, именно «география определяет вероятность вынесения смертного приговора».

Исследование, проведенное в начале 2000-х годов в Университете Мэриленда под руководством проф. Раймонда Патерностера, показало, что в разных округах этого относительно небольшого штата практика обвинения в преступлениях, наказуемых смертной казнью, и применения этой меры наказания в судах из года в год варьируются в весьма широких пределах. Так, в окружном суде Балтимора (Baltimore County), вероятность вынесения смертного приговора в два-четыре раза выше, чем в других окружных судах, и в 13 (!) раз выше, чем в городском суде Baltimore City – самого крупного города в этом штате. В Baltimore County вероятность вынесения смертного приговора, как показало исследование, в пять раз выше, чем в Montgomery County, и в три раза выше, чем в Аппе Arundel County, хотя в этих округах уровень убийств выше, чем в Baltimore County.

В уже упомянутом исследовании в Джорджии отмечается, что обвинение в Clayton County требовало назначить смертную казнь за убийство в 13 раз чаще, чем за такое же убийство в Fulton County, расположенном всего в нескольких милях.

Как видно, ученые и деятели юстиции в США вовсе не случайно называют практику применения смертной казни «географической лотереей».

Географическое неравенство все более ощутимо проявляется и в практике использования сделок с обвинением. Как показало исследование Университета Мэриленда, в штате Небраска, например, прокуроры таких крупных городов, как Омаха и Линкольн, гораздо чаще требуют вынесения смертных приговоров и чаще отказываются от сделок с обвинением, чем прокуроры отдаленных сельских округов. За последние 16 лет городские прокуроры требовали такой меры наказания в 2,5 раза чаще, чем их коллеги в сельских округах.

Такие же проявления территориального неравенства все чаще отмечаются даже на федеральном уровне, что подтвердила, например, специальная проверка, проведенная Министерством юстиции США в сентябре 2000 года. Отметив «чрезвычайную разбалансированность» свободы прокурорского усмотрения в практике рассмотрения уголовных дел, наказуемых смертной казнью, Министерство юстиции указало на целый ряд фактов, когда в идентичных делах принимались противоположные решения. Причем федеральные прокуроры из штатов, где применяется смертная казнь, значительно чаще требовали смертного приговора за аналогичное преступление, наказуемое по федеральным законам, чем прокуроры штатов, где это наказание не применяется. Если такое преступление было совершено, например, в Вирджинии или Техасе, то высшая мера наказания будет назначена с гораздо большей вероятностью, чем если бы то же преступление было совершено в Нью-Йорке, Айдахо, Вайоминге, Вашингтоне или Коннектикуте.

Во многих штатах, как показало исследование, проведенное в Колумбийском университете под руководством проф. Джеймса Либмана, сформировались свои так называемые «пояса смерти», где консервативно настроенное население активно выступает за смертную казнь. Основная тенденция при этом та же, что и по стране в целом, – смертные приговоры выносятся главным образом на юге этих штатов. В том же Техасе, например, на долю самого южного округа Harris County, жители которого составляют всего 15 % населения штата, приходится четверть всех приведенных в исполнение смертных приговоров. Более того, по числу казней этот округ значительно опережает даже штаты, вслед за Техасом лидирующие по этому показателю, – и Оклахому, и Миссури, и Флориду.

Радикализм юристов-профессионалов из южных штатов известен давно. В конце 90-х годов американские ученые Д. Уайтхэд и М. Роббертс опросили в штате Теннесси большую группу работников юстиции и установили, что среди них сторонники смертной казни составляют почти 90 %, т. е. в 1,5 раза больше, чем среди населения страны. Смертную казнь в этом южном штате поддерживают 95 % законодателей, 91 % работников прокуратуры и даже 21 % адвокатов (интересно, что наименьшей популярностью эта мера пользуется среди судей и работников полиции).

Наконец, вовсе не случайно особенности географии смертных приговоров находят отражение в географическом распределении оправданных осужденных, длительное время содержавшихся в «очереди смертников». Показательно, в частности, что на конец 2005 года из 122 оправданных осужденных-«смертников» 65 были необоснованно осуждены именно в южных штатах.

Указанное выше исследование Университета штата Мэриленд не случайно имело большой политический резонанс и в самом Мэриленде, и далеко за его пределами. Опираясь на итоги этого исследования, показавшего всю остроту проблемы расового и особенно географического неравенства при назначении смертной казни, тогдашний губернатор штата Пэррис Гленденинг 9 мая 2002 года объявил мораторий на исполнение смертных приговоров с тем, чтобы оценить результаты проверки обоснованности вынесенных смертных приговоров. Другое дело, что мораторий действовал менее года – Сенат штата (где перевес сторонников смертной казни составил всего один голос) и новый губернатор штата Роберт Эрлих, сделали все, чтобы уже в марте 2003 года мораторий на казни в Мэриленде был отменен.