— Добрый день, магистрат. — Де Зут становится на колени, кланяется и кивком здоровается с переводчиком Ивасе, мажордомом Томине и двумя писцами в углу.

— Добрый день, исполняющий обязанности директора, — отвечает магистрат. — Ивасе присоединится к нашему разговору.

— Мне потребуется его талант. Вы уже пошли на поправку, Ивасе-сан?

— Это была трещина, не перелом, — Ивасе похлопывает себя по боку. — Благодарю вас.

Де Зут замечает доску для игры го: партия с Эномото еще не закончена.

Магистрат спрашивает:

— Эта игра известна в Голландии?

— Нет. Переводчик Огава научил меня… — он консультируется с Ивасе, — …основам игры в мои первые недели на Дэдзиме. Мы предполагали начать играть после торгового сезона… но нежелательные события…

Курлычут голуби: мирный звук среди беспокойного дня.

Садовник прочесывает граблями белые камни у бронзового пруда.

— Очень необычно, — говорит Широяма, возвращаясь к делам, — проводить совет в этой комнате, но с присутствием в Зале шестидесяти циновок каждого советника, старейшины и геоманта Нагасаки, он становится Залом шести циновок и шестисот голосов. Думать невозможно.

— Заместителя директора Фишера такая аудитория только порадует.

Широяма отмечает про себя, что де Зут вежливо, но твердо противопоставляет себя Фишеру.

— Тогда сначала… — он кивает писцам, — …о названии корабля «Фибацу». Ни один переводчик не знает этого слова.

— «Феб» — не голландское слово, а греческое имя, ваша честь. Феб был богом Солнца. Его сына звали Фаэтон. — Де Зут помогает писцам с транскрипцией иностранных слов. — Фаэтон хвастался своим знаменитым отцом, но его друзья сказали: «Твоя мать просто заявляет, что твой отец — это бог Солнца, потому что у нее нет настоящего мужа». Фаэтон огорчился, и его отец пообещал помочь своему сыну доказать, что он — на самом деле сын небес. Фаэтон попросил: «Позволь мне прокатиться на колеснице Солнца по небу».

Де Зут замолкает, чтобы писцы успели все записать.

— Феб хотел отговорить сына: «Кони необузданные, и колесница летает слишком высоко. Попроси чего-нибудь другого». Но нет, Фаэтон настаивал, и тогда Феб согласился: обещание — это обещание, даже в мифах. Особенно в мифах. Тогда на следующее утро, вверх- вверх — вверх — вверх поднималась колесница на востоке, управляемая юношей. Слишком поздно он начал сожалеть о своем упрямстве. Кони действительно оказались необузданными. Сначала колесница взлетела слишком высоко, слишком далеко, и все реки и водопады превратились в лед. Тогда Фаэтон повел колесницу поближе, но слишком низко, и сжег Африку, и почернела кожа эфиопов, и предал огню города древнего мира. И в конце концов, богу Зевсу, королю неба, пришлось действовать.

— Писцы, стоп.

Широяма спрашивает:

— Этот Зевс — не христианин?

— Грек, ваша честь, — отвечает Ивасе, — похожий на Аме — но — Минаку — нуши.

Магистрат взмахом руки разрешает де Зуту продолжать рассказ.

— Зевс стрельнул молнией по солнечной колеснице. Она взорвалась, и Фаэтон упал на землю. Он утонул в реке Эридан. Сестры Фаэтона, Гелиады, так сильно горевали, что стали деревьями — в Голландии мы называем их «тополями», но я не знаю, растут ли они в Японии. Став деревьями, Гелиады заплакали… — Де Зут консультируется с переводчиками, — …янтарем. Так произошел янтарь, и это конец истории. Простите мой жалкий японский.

— Вы верите, что есть какая-то правда в этой истории?

— В этой истории нет никакой правды, ваша честь.

— Значит, англичане называют военные корабли в честь ложных богов?

— Смысл мифа, ваша честь, не в словах, а в образе.

Широяма пропускает последнюю фразу и возвращается к безотлагательным действиям.

— Этим утром заместитель директора Фишер привез письма от английского капитана. В них — приветствия на голландском языке от английского короля Георга. В письмах указано, что Голландская компания — банкрот, самой Голландии больше не существует, и британский генерал — губернатор находится в Батавии. Письмо заканчивается предупреждением, что французы, русские и китайцы планируют нападение на наши острова. Король Георг называет Японию «Великая Британия Тихого океана» и убеждает нас подписать договор о дружбе и торговле. Пожалуйста, поделитесь вашими мыслями.

Вымотанный своим рассказом — переводом, де Зут поворачивается к Ивасе и отвечает на голландском.

— Директор де Зут, — переводит Ивасе, — верит в то, что англичане хотят запугать его соотечественников.

— Как его соотечественники относятся к предложению англичан?

На этот вопрос де Зут отвечает на японском:

— Мы воюем с Англией, ваша честь. Англичане нарушают свои обещания очень легко. Никто из нас не желает с ними сотрудничать, кроме одного человека, — он бросает взгляд в сторону Зала шестидесяти циновок, — которому сейчас платят англичане.

— Разве не ваша обязанность, — Широяма спрашивает де Зута, — подчиняться Фишеру?

Котенок Кавасеми выбегает на веранду, гонясь за стрекозой.

Слуга смотрит на хозяина, который качает головой: «Пусть играет…»

Де Зут раздумывает над ответом.

— У человека несколько обязанностей и…

В затруднении, он обращается к Ивасе.

— Господин де Зут говорит, ваша честь, что его третья обязанность — подчиняться начальству. Его вторая обязанность — защищать флаг. Но его первая обязанность — следовать своей совести, потому что Бог — его Бог — дал ему совесть.

«Иностранный кодекс чести», — думает Широяма и приказывает писцам пропустить сказанное.

— Заместитель директора Фишер знает о том, что вы его не поддерживаете?

Кленовый лист, сорванный ветерком, — огненный, широкий, растопыренный, — ложится рядом с магистратом.

— Заместитель директора Фишер видит и слышит только то, что хочет видеть и слышать, ваша честь.

— Директор ван Клиф не посылал вам никаких инструкций?

— Мы не получали ничего. И пришли к очевидному выводу.

Широяма сравнивает прожилки на листе с венами на кистях.

— Если мы захотим удержать фрегат в бухте Нагасаки, какую стратегию вы можете предложить?

Де Зут удивлен вопросом, но дает детальный ответ Ивасе.

— Директор де Зут предлагает две стратегии: обманный маневр и силу. Обманный маневр включает в себя вступление в затяжные переговоры с фальшивым договором в конце. Достоинство этого плана в отсутствии кровопролития. Недостаток — англичане хотят сделать все быстро, до наступления зимы в Северном Тихом океане, и они уже встречались с такой стратегией в Индии и на Суматре.

— Значит, силой, — кивает Широяма. — Как можно захватить фрегат, если у нас нет своего фрегата?

Де Зут спрашивает:

— Сколько солдат у вашей чести?

Магистрат сначала говорит писцам, чтобы они перестали записывать. Затем приказывает им выйти.

— Сто, — признается он де Зуту. — Завтра будет четыреста, скоро — тысяча.

Де Зут кивает.

— Сколько лодок?

— Восемь сторожевых, — отвечает Томине, — у береговой охраны.

Затем де Зут спрашивает: может ли магистрат реквизировать рыбацкие и грузовые лодки в бухте и по всему побережью?

— Представители сегуна, — отвечает Широяма, — могут реквизировать все.

Де Зут рассказывает Ивасе, а тот переводит: «Мнение исполняющего обязанности директора такое: тысяча хорошо обученных самураев легко победят врага на земле или на борту фрегата, но проблема перевозки неразрешима. Пушки фрегата уничтожат флотилию прежде, чем самураи приблизятся к кораблю. Более того, морские пехотинцы «Феба», располагают новейшими… — Ивасе использует голландское слово «ружьями», — …мушкетами, у которых пороховой заряд в три раза больше, и заряжаются они гораздо быстрее».

Пальцы Широямы разрывают кленовый лист.

— Значит, нет никакой надежды на захват корабля силой?

— Корабль нельзя захватить, — отвечает де Зут, — но бухту можно запереть.

Широяма бросает быстрый взгляд на Ивасе, подозревая, что голландец сказал неправильное слово по- японски, но де Зут, продолжая речь, теперь обращается к переводчику на голландском языке. Его руки показывают цепи, стену, лук и стрелу. Ивасе уточняет несколько терминов и поворачивается к магистрату:

— Ваша честь, исполняющий обязанности директора предлагает воздвигнуть, как это называют голландцы, «понтонный мост»: мост, сделанный из связанных вместе лодок. Двухсот, думает он, будет достаточно. Лодки должны быть реквизированы в деревнях вне бухты и собраны у горла — связаны вместе с одного конца к другому, чтобы образовать плавающую стену.

Широяма представляет себе эту картину.

— Разве военный корабль не сможет ее пробить?

Исполняющий обязанности директора понимает и обращается к Ивасе на голландском:

— Де Зут — сама говорит, ваша честь, что военный корабль, чтобы пробиться сквозь понтонный мост, должен опустить паруса. Материя парусов связана из пеньки и часто пропитана маслом, чтобы не намокала. В сезон теплой погоды, как сейчас, промасленная пенька легко возгорается.

— Горящие стрелы, да, — понимает Широяма. — Мы можем спрятать лучников в лодках…

На лице де Зута читается неуверенность:

— Ваша честь, если «Феб» загорится…

Широяма вспоминает рассказанный миф:

— Как солнечная колесница!

«Если этот план удастся, — думает он, — нехватку солдат могут простить».

— На «Фебе» многие моряки, — объясняет де Зут, — не англичане.

«Такая победа, — заглядывает в будущее Широяма, — может принести мне место в Совете старейшин».

Де Зут беспокоится:

— Должны быть обеспечены условия почетной сдачи в плен.

— Почетной сдачи в плен не бывает. — Широяма хмурится. — Мы в Японии, исполняющий обязанности директора.