Глава 33. ЗАЛ ШЕСТИДЕСЯТИ ЦИНОВОК В МАГИСТРАТУРЕ
После ухода исполняющего обязанности директора де Зута в двадцать второй день девятого месяца
— Голландец, может, и выглядит, как гоблин из ночного кошмара ребенка, — говорит Широяма, замечая льстивые ухмылки советников, — но он не глупец. — Ухмылки мгновенно превращаются в мудрые кивки согласия.
— Его манеры безупречны, — подтверждает один из старейшин, — и доводы ясные.
— Его японский странный, — говорит другой, — но я много понял.
— Один из моих шпионов на Дэдзиме, — добавляет третий, — говорит, что он постоянно учится.
— Но его акцент, — жалуется инспектор Вада, — как у вороны!
— А ты, Вада, говоришь на языке Дазуто, — спрашивает Широяма, — как соловей?
Ваде, вовсе не говорящем на голландском, хватает ума, чтобы промолчать.
— А вы трое, — Широяма указывает поочередно веером на тех, кто допустил похищение двух голландцев. — Вы обязаны своими жизнями только его милосердию.
Нервные чиновники отвечают очень низким поклоном.
— Переводчик Ивасе, в моем докладе в Эдо будет упомянуто, что ты хотя бы пробовал добраться до похитителей, пусть и неумело. Тебя ждут в Гильдии, можешь идти.
Ивасе вновь низко кланяется и спешит покинуть зал.
— Вы двое, — продолжает Широяма, уставившись на несчастных чиновников, — навлекли позор на свои ранги и дали знать англичанам, что Япония населена трусами. «Многие другие из вашего ранга, — признается себе магистрат, — вряд ли повели бы себя лучше». — Не покидайте своих домов до последующего уведомления.
Два обесчещенных чиновника пятятся к двери.
Широяма находит взглядом Томине:
— Позови капитана береговой охраны.
Смуглого капитана усаживают на ту же циновку, где сидел де Зут. Он кланяется магистрату.
— Меня зовут Дои, ваша честь.
— Как скоро, с какими силами и как лучше мы сможем им ответить?
Вместо ответа тот смотрит на пол.
Широяма оглядывается на мажордома Томине, который изумлен не меньше, чем его господин.
«Косноязычная бездарь, — спрашивает себя Широяма, — устроенная родственниками на теплое местечко?»
Вада откашливается:
— Зал ждет вашего ответа, капитан Дои.
— Я проверил… — солдат поднимает голову, глаза — как у кролика в силке, — …готовность к бою обеих сторожевых башен, на севере и юге бухты, и посоветовался с офицерами высшего ранга.
— Меня интересуют стратегические предложения, Дои, а не пережевывание старых приказов!
— Это… мне сообщили, господин, что… что численность войска… в настоящий момент…
Широяма замечает, что некоторые советники, лучше знакомые с ситуацией, нервно обмахиваются веерами.
— …меньше тысячи воинов, указанных Эдо, Ваша честь.
— Ты говоришь мне, что гарнизон бухты Нагасаки укомплектован не полностью?
Дои кланяется, сжавшись в комок: слов не требуется. Советники тревожно перешептываются.
«Незначительная нехватка мне не повредит», — думает магистрат.
— И насколько?
— Точное число, — капитан Дои шумно сглатывает слюну, — шестьдесят семь, Ваша честь.
Скрутившиеся кишки Широямы расслабляются: даже его самый первейший враг, Омацу, с которым он делит пост магистрата, не сможет назвать безответственностью отсутствие шестидесяти семи солдат из тысячи. «Можно будет списать на болезни». Но озабоченность на лицах подсказывает магистрату: он упускает что-то еще…
…и тут страшная мысль бьет наотмашь.
— Ты хочешь сказать… — он пытается изгнать дрожь из голоса, — …шестьдесят семь всего?
Капитан с обветренным лицом от волнения лишился дара речи.
Мажордом Томине рычит:
— Магистрат задал вопрос!
— Там… — У Дои перехватывает дыхание, и он начинает вновь. — Там тридцать стражников в северном гарнизоне, и тридцать семь — в южном. Это все, ваша честь.
Теперь советники разглядывают магистрата Широяму…
«Шестьдесят семь солдат, — жуткое число вертится в голове, — вместо одной тысячи».
…цинично, амбициозно, его вроде бы союзники, уже раздумывающие над тем, чтобы переметнуться к Омацу…
«Кто-то из этих пиявок все знал, — думает Широяма, — и ничего не говорил».
Дои застыл в поклоне, как приговоренный к смерти в ожидании меча палача.
Омацу обвинил бы того, кто принес дурную весть, и Широяма тоже уже готов обрушиться на Дои.
— Подожди снаружи, капитан. Благодарю, что приступил к выполнению своих обязанностей с такой быстротой и… точностью.
Дои смотрит на Томине, чтобы убедиться, что не ослышался, кланяется и уходит.
Ни один из советников не решается нарушить тревожное молчание.
«Обвинить владыку Хизена, — думает Широяма. — Он поставляет людей».
Нет: враги магистрата назовут его трусом и слабаком.
«Сослаться на то, что береговые гарнизоны давно уже не укомплектованы».
Нет: получится, что он знал, но ничего не сделал.
«Указать, что ни один японец не пострадал из-за недостаточной численности гарнизона».
Получится, что не выполнен приказ сегуна, признанного живым богом в Никко. Такому преступлению нет прощения.
— Мажордом Томине, — говорит Широяма, — вы знакомы с постоянно действующими приказами, касающимися защиты Закрытой Империи?
— Знать их — моя обязанность, ваша честь.
— В случае прибытия иноземцев без разрешения, что приказано делать высшему руководителю?
— Отвергнуть все предложения, Ваша честь, и услать иноземцев. Если же те попросят продовольствия, то предложить минимальное количество, но денег в обмен не принимать, чтобы позже иноземцы не могли заявить о торговом прецеденте.
— А если иноземцы совершат акт агрессии?
Веера советников в Зале шестидесяти циновок замирают.
— Магистрат или даймё, осуществляющий руководство, должен захватить иноземцев, ваша честь, и держать их под стражей, пока не прибудут указания из Эдо.
«И как мне захватить вооруженный корабль, — думает Широяма, — с шестидесятью семью солдатами?»
В этой комнате магистрат выносил приговоры контрабандистам, грабителям, насильникам…
…убийцам, ворам и тайным христианам с островов Гото. Теперь Судьба гнусавым голосом мажордома выносит приговор ему.
«Сегун посадит меня в тюрьму за преступное пренебрежение своими обязанностями».
Его семью в Эдо лишат имени и самурайского ранга.
«Моя драгоценная Кавасеми опять пойдет по чайным домам».
Он думает о своем сыне, о своем чудом родившемся сыне, зарабатывающем на жизнь слугой сутенера.
«Если я только не извинюсь за мое преступление и не сохраню честь семьи…
Ни один из его советников не решается посмотреть в глаза приговоренного человека.
…ритуальным потрошением, прежде чем прибудет приказ из Эдо о моем аресте».
Позади него кто-то мягко откашливается.
— Позволите сказать, магистрат?
— Если уж кому-то говорить, так только вам, Владыка-настоятель.
— Владение Киога — больше духовное место, чем военное, но все равно очень близко. Послав гонца тотчас же, я смогу привести в Нагасаки двести пятьдесят солдат из Кашимы и Исахая в течение трех дней.
«Этот странный человек, — думает Широяма, — часть моей жизни и часть моей смерти».
— Посылайте за ними, Владыка-настоятель, во имя сегуна, — магистрат чувствует слабую надежду. «Великая победа — захват военного корабля иноземного агрессора — может затмить меньшее преступление». Он поворачивается к приставу: — Отправь гонцов к владыкам Хизена, Чикуго и Хиго с приказами от имени сегуна, чтобы каждый из них прислал по пятьсот вооруженных человек. Без промедления, безотлагательно. В Империю пришла война.
