50

Когда адмирал проснулся, настенные часы показывали без десяти шестнадцать. Убедившись в этом, он самодовольно хмыкнул: даже здесь, на неведомом континенте, при «вечном» летнем дне, биологический будильник не подводил его. И ничего, что на сегодня это было единственным, чем он как командующий эскадрой все еще мог гордиться.

После душа и сна, Брэд казался сам себе отдохнувшим и помолодевшим. Да, есть потери, — немалые потери, однако из почетного плена атлантов он все же вырвался, и эскадра все еще пребывает под его флагом, причем находится теперь под гарантией безопасности, дарованной ему самим Повелителем Внутреннего Мира. Сколь ни фантастическим может казаться кому-то подобная ссылка.

Быстро приведя себя в порядок, адмирал надел парадный мундир с несколькими рядами орденских планок, и с минуту стоял в ванной перед зеркалом. Сегодня, как никогда, он обязан выглядеть безупречно, почти так же, как будет выглядеть во время приема у Президента. Офицеры должны почувствовать, что ситуация вновь взята под контроль, что это он сумел погасить конфликт и договориться с теми людьми, с которыми никто иной в мире, кроме него, в силу совершенно объективных причин, договориться не смог бы. И в этом действительно заключалась правда.

Особенно важно, чтобы чувством его превосходства и властности прониклись полковник разведки Ричмонд и кэптен Вордан. Это от них может исходить нежелательная информация, от них будет зависеть общее впечатление об экспедиции, которое начнет формироваться уже сегодня, после военного совета, когда он в очередной раз выйдет на связь со Штабом Военно-морских сил.

Оторвал его от зеркала лишь звонок телефона корабельной связи.

— Все приглашенные на военный совет, в сборе, сэр, — доложил кэптен Вордан.

— Уверены, что все, кэптен?

— В том числе майор морской пехоты Растон и командир погибшего линкора «Колорадо», сэр, — упредил его дальнейшее уточнение Николас Вордан.

— Прекрасно, через три минуты я буду в кают-компании.

— Через три минуты, сэр.

— Но это не все, Вордан.

— Слушаю, сэр.

— Вы прекрасно понимаете, что ситуация была сложной, и если бы мне не удалось уладить конфликт с Повелителем атлантов, с германцами уладить его вряд ли удалось бы, и через двое-трое суток вся эскадра покоилась бы рядом с «Колорадо».

— Не подлежит сомнению, что ситуация очень сложная, — признал Вордан, по-своему интерпретируя сказанное командующим эскадрой, то есть упуская слово «была» и пока что плохо представляя себе, к чему тот клонит.

— Вы не внимательны, кэптен, я сказал, что она была сложной до моих переговоров с руководством Страны Атлантов.

— Возможно, я неточно выразился, сэр, — ни на секунду не замешкался Вордан, в своем противостоянии с адмиралом предпочитая оставаться непотопляемым.

— Однако теперь она прояснилась.

Только теперь Вордан немного замялся, но все же благоразумно признал:

— Теперь — да, сэр.

— Поэтому я хочу, чтобы вы как опытнейший и храбрейший моряк помогли мне восстановить воинский дух командиров кораблей, а следовательно, и всей эскадры. Помня при этом, что впереди нас ждет захватывающая экспедиция вдоль берегов Антарктиды и возвращение в Штаты в лаврах исследователей таинственного материка.

— Мы возродим воинский дух эскадры, сэр. Кстати, рядом со мной появился лейтенант-коммандер Шведт, который интересуется, могут ли на военном совете присутствовать журналисты.

— Ни в коем случае.

— Но все они, кроме Фройнштаг, являются американскими журналистами.

— Именно поэтому — нет.

— И Фройнштаг — не исключение?

— Это приказ. Им будут предоставлены только те сведения, которые позволительно будет разглашать. И только после моих радиопереговоров со штабом ВМС.

— Приказ ясен, сэр, — охотно отозвался Вордан, напомнив тем самым адмиралу, что первоначально он вообще был против того, чтобы на борту эскадры находились какие бы то ни было журналисты. И лишь после того, как вопрос с аккредитацией прессы был решен в высших эшелонах командования, принялся лично покровительствовать Фройнштаг, которой теперь вынужден был пожертвовать.

— Кстати, позаботьтесь о том, чтобы в кают-компании висела карта Антарктиды.

— Она уже висит, сэр.

Высокое собрание в кают-компании напоминало ему не военный совет боевых офицеров, а клуб неудачников. Серые, мрачные лица, угрюмые взгляды, повязки — на голове у командира эсминца «Портсмут» Чериса, и на левой руке О'Доннелла, выглядевшего особенно безрадостно в своем измятом, потерявшем всякий вид офицерском мундире…

Конечно, можно согласиться с тем, что эти люди пока что не выиграли ни одного боя, подумалось адмиралу Брэду Но ведь выглядят они так, словно уже проиграли не только основную битву, но и всю войну.

Брэд уже знал, что командир гибнущего линкора «Колорадо» пытался уйти на дно вместе со своим кораблем, однако адъютант буквально силой вытащил его из каюты и швырнул за борт, где их обоих тотчас же подобрала спасательная шлюпка. К счастью, германцы не препятствовали американцам в спасении их моряков, как, впрочем, и американцы не препятствовали спасению моряков со всплывшей, но гибнущей германской субмарины.

— Я был бы несправедлив по отношению к вам, джентльмены, — молвил адмирал Брэд, завершив смотр своих командирских рядов, — если, как подобает в таких случаях, не поздравил вас и всю эскадру с боевым крещением.

Офицеры мрачно переглянулись. Все еще пребывая в своем пораженческом и почти паническом состоянии, они ожидали какого угодно начала беседы с наконец-то появившемся в эскадре адмиралом, но только не поздравлений.

— Да-да, я поздравляю вас, боевых офицеров, которые, как и ваши команды, стойко выдержали все атаки неведомого, технически превосходящего нас и неизвестно откуда появившегося противника.

Первым, чтя традицию, поднялся командир субмарины «Баунти» коммандер Гриффин, вслед за ним, кто охотно, а кто слишком медлительно, с недоумением на лице, поднялись все остальные офицеры. Поблагодарив их и попросив садиться, адмирал продолжил:

— Я не стану ударяться в подробности, поскольку они не подлежат разглашению. Скажу лишь, что мне удалось побывать во Внутреннем Мире, то есть в подземном мире планеты, в который мы так неподготовленно и так неосторожно пытались вторгнуться, и договориться с его Повелителем о том, конфликт между эскадрой и его силами исчерпан.

— Вы что, действительно побывали там?! — удивленно воскликнул командир эсминца «Ягуар» швед Карл Листон, о котором поговаривали, как о человеке, имеющим некое отношение к шведской королевской династии, и предки которого вроде бы восходили своими корнями еще к королю Карлу X.

— А кто посмеет усомниться в этом?

— Значит, он действительно существует?

— В это верил еще Данте Алигьери, — попытался урезонить его любопытство Николас Вордан.

— Мало ли в какую глупость верили поэты древности! — отмахнулся от него непризнанный наследник шведской короны.

— Если бы его не существовало, мы не потеряли бы линкор и четыре самолета, а наш эсминец «Портсмут» не способен был бы привести в ужас его конструкторов, — как можно спокойнее убедил его адмирал Брэд. — Однако эти наши потери окупились не столько потерями, которые понесли наши противники, сколько теми сведениями, которые мы получили о самом существовании Внутреннего Мира, Страны Атлантов, базы инопланетных дисколетов и Рейх-Атлантиды. После того, как мы уйдем из этой бухты, мир узнает о том, что мы, «континентальные», как называют нас обитатели антарктических подземелий, люди — не одиноки на этой планете и во Вселенной. И ради этого стоило рисковать и даже стоило терять лучших наших моряков.

Он помолчал, и всеобщее молчание, воцарившееся в кают-компании мощного авианосца, воспринималось как минута скорби по погибшим.

— Как я уже сказал, теперь нам опасаться нечего: между эскадрой и Страной Атлантов заключено перемирие, которого обязаны придерживаться и подземные германцы. Между тем первая фаза нашего рейда завершена, и мы приступаем к выполнению второй его фазы — экспедиции вокруг Антарктиды, с нанесением на карты всех проявившихся из-под ледяного покрова островов, мысов, прибрежных гор. Время от времени мы будем высаживать небольшие десанты, которые смогут углубляться на десять-двенадцать километров в глубь материка, описывая состояние прибрежных территорий и собирая образцы природы. Кроме того, наши авиаторы сделают несколько тысяч снимков…

— Но теперь они уже не будут иметь особого смысла, сэр, — как-то по-особому растягивая слова, молвил командир торпедного крейсера «Томагавк» кэптен Кресс.

— Почему? — поинтересовался адмирал.

— Потому что уже всем станет ясно: у Антарктиды есть свои хозяева, и мы, континентальные, как вы, сэр, изволили выразиться, земляне сможем распоряжаться этой Землей лишь настолько, насколько нам будет позволено атлантами, пришельцами и подземными арийцами.

— Наше дело — изучить материк, максимально изучить его. А уж право договариваться с атлантами, русскими или инопланетянами по вопросам совместного использования этого материка — оставим нашему Президенту и правительству И на этом научная часть нашего военного совета завершается.

Командующий эскадрой подошел к висевшей на стене карте Антарктиды и с какое-то время молча рассматривал ее, словно речь шла не о путешествии вокруг континента, а о заброске десанта в ее глубины. Офицеры напряженно следили за каждым его движением и ждали его решения, словно приговора.

— Чтобы сократить время экспедиции, мы разделим эскадру. Коммодор Бертолдо.

— Слушаю, сэр, — поднялся со своего места за столом коммодор.

— Вам надлежит принять командование над Западным отрядом эскадры, в который войдут торпедный крейсер «Томагавк» — он станет вашим флагманским судном, ледокол «Принц Эдуард», — достал свою записную книжку адмирал, — линкоры «Галифакс» и «Сан-Антонио». С вами же уходят поврежденный эсминец «Портсмут» и субмарина «Баунти».

— Простите, сэр, но». — попытался было возразить командир «Портсмута» Черис, приподнимаясь, однако властный жест адмирала заставил его сесть на свое место.

— Понятно, что «Портсмут» сейчас мало приспособлен к длительному переходу, но мы не можем оставить его во льдах Антарктики. В составе отряда вы, Черис, поведете свое судно до Южно-Шетландских островов. Оттуда коммодор Бертолдо направит отряд на юг, в сторону моря Беллинсгаузена, преодолеет море Амундсена, и будет ждать отряд, который поведу я, в районе полуострова Эдуарда VII, в бухте Преструд, у шельфового ледника Росса.

— У вас есть вопросы, коммодор?

— Задача ясна, сэр.

— Что касается эсминца «Портсмут», то у берегов острова Жуэнвиль вы, лейтенант-коммандер Черис, совместно с коммодором Бертолдо принимаете решение, как поступать дальше. Идеальный вариант: в сопровождении субмарины «Баунти» вы уходите Фолклендским островам и занимаетесь ремонтом в доке Порт-Стэнли, дожидаясь прихода туда нашей эскадры. В худшем варианте, под прикрытием этой же субмарины. занимаетесь мелким ремонтом, в бухте острова Жуэнвиль и дожидаетесь нашего прибытия.

— Уверен, что сможем дотянуть до Фолклендов, сэр, молвил Черис. — К тому же присутствие субмарины будет гарантировать и защиту судна, и спасение его экипажа в случае аварийной ситуации.

— Именно так все и задумано, — ухмыльнулся адмирал Брэд, чувствуя, что и боевой дух Полярной эскадры, и его личный авторитет командующего — восстановлены. — Оба отряда выступают завтра, в шестнадцать ноль-ноль. Надеюсь, этого времени вашим пилотам хватит для того, чтобы эвакуировать гарнизон базы «Адмирал-Форт», разборный штабной домик и имеющиеся там грузы?

— Хватит, сэр.

— Еще два часа назад гарнизон получил приказ готовить базу к эвакуации, поэтому вы тоже не теряйте времени.

Когда Брэду казалось, что все распоряжения были отданы, он неожиданно наткнулся на вопросительный взгляд коммандера О'Доннелла. И него был настолько удрученный и жалкий вид, словно это тон сам, по собственной неосторожности, отправил на дно свой красавец линкор.

— Вы, О'Доннелл, пойдете в составе отряда коммодора Бертолдо, на эсминце «Портсмут». Ваш, Черис, первый помощник погиб? — просил адмирал, подойдя к поднявшимся с места офицерам, которые сидели плечом к плечу.

— Так точно, сэр, лейтенант Овел погиб.

— Прекрасный был офицер, — молвил адмирал, хотя почти не был знаком с Овелом. — Один из лучших офицеров эскадры. Я хочу, чтобы эти слова были в письме, которое мы направим его родным.

— Они будут, сэр.

— Но теперь вам, конечно же, пригодится морской опыт коммандера О'Доннелла, который с этой минуты приступает к исполнению обязанностей первого помощника командира «Портсмута».

— Благодарю за оказанную честь, сэр, — дрогнувшим голосом произнес бывший командир линкора «Колорадо», и адмиралу показалось, что на глазах его блеснули слезы. Командующий понимал, как тягостно было бы О'Доннеллу проводить все оставшиеся дни экспедиции на чужом судне, в качестве пассажира.

Адмирал вышел на миниатюрную палубу рядом с командным пунктом и приказал адъютанту никого не подпускать к нему и самому тоже не тревожить.

Антарктическое лето было в разгаре. Огромный желтовато-красный шар солнца завис между вершинами двух ледяных скал и напоминал вулканическую лаву, которая, заполнив собой весь кратер, вот-вот должна была взорваться феерическим извержением.

Наверное, это твоя последняя экспедиция куда бы то ни было, сказал себе адмирал. И военная и гражданская. Можешь считать, что во время этой высадки на Антарктиду ты получил ответы на все те вопросы, которые приводили тебя в ледяную пустыню, а вместе с ними — и последнее предупреждение.

Впрочем, он мог бы припомнить еще как минимум пять прощаний с Антарктидой или Арктикой, во время которых он закаивался возвращаться в ледяные пустыни, решал для себя раз и навсегда покончить с бродячей жизнью ледового странника и осесть в одной из зеленых долин Калифорнии, между Береговыми хребтами и горным массивом Сьерра-Невада. Впрочем, прибрежные равнины Мексиканского залива тоже казались вполне приемлемыми. Вот только всякий раз что-то мешало ему окончательно порвать со своим полярным бродяжничеством и осесть где-нибудь в тихом, зеленом пригороде.