49

Спать Фройнштаг пришлось недолго. Уже через полчаса появилась Антония Вудфорт, самым бесцеремонным образом потрепала ее по плечу и разбудила. Лилия, конечно же, была крайне удивлена. Хотя они жили в одной каюте, однако виделись крайне редко, поскольку большую часть времени ирландка предпочитала проводить в своей крохотной лазаретной лаборатории, в которой, как она утверждала, порой оставалась и на ночь.

Лилия, конечно, сомневалась, что соседка по каюте действительно проводит ночь в одиночестве, на лабораторном топчане, зато признательна была за то, что эта бедрастая девица не надоедала ей своим присутствием.

Но даже когда время от времени эта рыжеволосая лаборантка объявлялась в каюте, они почти не общались. «Ирландка-аристократка», как называл ее третий помощник командира авианосца Отто Шведт, попросту не замечала ее. Причем не ясно было, то ли в ней действительно бурлил некий аристократический гонор, то ли от природы она была замкнутой и немногословной. Впрочем, порой Лилия казалось, что ирландка попросту ревнует ее. Ведь не будь здесь этой швейцарской журналистки, все внимание высшего командования было бы, ясное дело, сосредоточено на ней.

— Нам следует поговорить, — молвила Антония, усаживаясь за крохотный столик, стоявший между их лежанками.

— Ну, если вы считаете, что следует, — недовольно проворчала Фройнштаг, еле сдерживая себя, чтобы не сорваться на возмущение. Во-первых, она не видела темы, которая могла бы возникнуть между ними, а во-вторых, что за спешка? Ирландка вполне могла бы дождаться ее пробуждения.

— Слушайте меня внимательно, гауптштурмфюрер Фройнштаг. Я так понимаю, что визит адмирала к Повелителю Внутреннего Мира завершился его полным поражением, и сегодня же он прикажет уводить корабли подальше от Швабской бухты, сворачивая всякие операции против гарнизона «Базы-211», — только теперь Фройнштаг вдруг открыла для себя, что говорит Антония по-германски, с едва заметным баварским акцентом.

А ведь в день их знакомства Лилия на всякий случай, попробовала заговорить с ней по-германски, но та заявила, что ни слова не понимает, и что даже по-английски говорит с «дублинским акцентом».

— Это вопрос или утверждение? — потянула время Фройнштаг, чтобы окончательно прийти в себя и разобраться в ситуации.

— Воспринимайте как угодно. Однако для продолжения разговора нам лучше оставить эти стены и выйти на палубу, где степень вероятности прослушивания наших, ну, скажем так, интимных излияний сведена к нолю. Быстро оденьтесь, у меня мало времени.

У Фройнштаг были все основания заподозрить Вудфорт в том, что она выступает в роли провокатора, однако чутье диверсанта подсказывало ей: за этой рыжеволосой бестией действительно что-то скрывается.

— Послушайте меня, Фройнштаг, — вполголоса проговорила Антония, когда они оказались в каком-то закутке между трапом и дверцей опломбированного отсека. — Мне очень трудно будет убедить вас, что перед вами — лейтенант войск СС, и что я принадлежу к отделу «Абвер-2» военной разведки рейха, созданного, как вам известно, еще в конце сорок второго года полковником Рейнгардом Геленом. Скажу больше, я не должна была бы делать этого.

— Поднаряжая вас в провокаторы, вам забыли объяснить, что полковник Гелен был начальником разведывательного отдела «Иностранные армии Востока» генерального штаба вермахта и Ирландия вряд ли входила в сферу его влияния.

— Я прекрасно знаю, что, по приказу адмирала Канариса, полковник Гелен создавал «Абвер-2» в своей штаб-квартире в украинской деревне Воронино, вблизи ставки фюрера «Вервольф» под Винницей, а затем перенес ставку в польское местечко Миколайки, — объяснила Антония, озолотив своей зубастой улыбкой протопавшего мимо них матроса-негра. — В сентябре сорок четвертого я, полубаварка-полуирландка, оказалась в Цоссене, под Берлином, и была окончательно завербована в «Абвер-2» в рамках операции «Волк-оборотень».

Фройнштаг прекрасно знала, что, зарождая движение «Волк-оборотень», Гелен вместе с Шелленбергом и Скорцени, рассчитывали наладить партизанское движение на тех германских территориях, которые окажутся оккупированными советскими и англо-американскими войсками. И не случайно Гелен перенес свой штаб в Польшу. Здесь он и его подчиненные изучали и перенимали опыт партизанской борьбы польской Армии Крайовой, поддерживаемой англичанами. Центр этой борьбы должен был находиться в создаваемой Отто Скорцени «Альпийской крепости».

— И как вы оказались затем в Ирландии.

— По личному приказу полковника Гелена я поступила в распоряжение штурмбаннфюрера С С Отто Скорцени и вошла в его ирландскую диверсионную группу, которая должна была сотрудничать с Ирландской Республиканской Армией, действовавшей против английской армии. Там же, в Ирландии, в одном из секретных лагерей я завершила свою подготовку, которую начала на Фридентальских курсах. Хотя война завершена, однако несколько прогерманских организаций «Вервольфа» продолжают действовать и даже подчиняются единому центру, расположенному…

— Не следует посвящать меня в такие тонкости, — ухмыльнулась Фройнштаг. — Тем более что вряд ли вам известно, где именно располагается настоящий подпольный центр этой борьбы.

— Зато я знаю, — перешла она почти на шепот, — что вы являетесь одним из руководителей этого центра.

— Кто-то очень преувеличил мою роль в этой борьбе, баронесса Вудфорт — все так же беспечно улыбаясь, заверила ее Лилия.

— В любом случае, — ничуть не смутилась баронесса, — это все, что я могу вам сообщить, гауптштурмфюрер Фройнштаг Точнее, все, что мне позволено было перед моим внедрением в команду эскадры сообщить вам.

— Этого достаточно, — вполголоса произнесла Фройнштаг.

— И все, что мне положено было знать о вас, я тоже знаю.

— Если учесть, что в моей биографии осталось так мало тайн, — улыбаясь, покачала головой Фройнштаг. — И все они касаются только моих связей с мужчинами…

— Вы прекрасно легализовались. Это было отмечено моим руководством. Кстати, мне приказано обращаться к вам только в самом крайнем случае.

— Считаете, что этот случай наступил?

— Так складываются обстоятельства.

— И какого же вида помощь вам понадобилась, уважаемая «волчица-оборотень»?

— Ничего сложного, гауптштурмфюрер. Вы введете меня, хотя бы в общих чертах, в курс переговоров адмирала с Повелителем Внутреннего Мира и…

— Я не присутствовала на этих переговорах.

— Но ведь мой информатор сообщил мне, что…

— …Что вместе с адмиралом я побывала во Внутреннем Мире. Вот только до Зала Основателей, в котором происходили переговоры, меня не допустили.

— Весьма прискорбно.

— Знаю только, что адмиралу был вручен текст секретного «Меморандума», для дальнейшей передачи его президенту Трумэну. С текстом «Меморандума» я не ознакомлена.

— К тому же вам нельзя предпринимать никаких дальнейших попыток проникновения в каюту адмирала. За вами уже следят. Вы находитесь под сильнейшим подозрением у полковника Ричмонда и двух его офицеров — Родса и Томпсона. Уверена, что они сделают все возможное, чтобы, то ли арестовать вас, то ли вообще убрать. Поэтому вам следует быть крайне осторожной и здесь, и особенно в Порт-Стенли. Кстати, в Порт-Стенли меня должен ждать наш агент, который способен помочь и мне, и вам.

Ваш информатор считает, что все настолько серьезно?

— Мне удалось убедить его, что пребываю в состоянии дикой ненависти к вам на почве ревности. Еще бы, ведь вы помешали мне наладить любовную связь с командующим эскадрой, с единственным в Штатах холостым адмиралом!

— Тактика, проверенная еще агентами инквизиции, — одобрила ее действия Фройнштаг. Она могла поклясться, что этим информатором стал адъютант адмирала, который одновременно был секретным агентом разведки. Однако объявлять об этом не имело смысла.

— Кажется, вы хотели попросить меня еще о чем-то?

— Подставьте меня адмиралу Брэду.

— Не поняла.

— Чисто по-женски «подставьте» меня адмиралу, так, чтобы он клюнул на меня.

— Меня сбил с толку термин профессиональных проституток — «подставить».

— Для проститутки «подставить себя» — это целая наука, — вежливо согласилась Антония. — Первой моей «разве-дролью» как раз и стала роль «проститутки». Чтобы войти в неё, мне даже пришлось брать уроки у настоящей английской профессионалки. Сама я вырастала в семье с очень твердыми патриархально-ирландскими устоями. А в Цоссен прибыла к своему дяде, потому что мечтала стать актрисой. Мне казалось, что Берлин — самая подходящая столица для того, чтобы стать первой актрисой Европы.

— Что же заставило вас изменить свои планы?

— Оказалось, что мой дядя вращался в среде берлинской богемы только потому, что был офицером СД. А еще он состоял в родстве с полковником Геленом. К тому же, как раз в это время начала восходить звезда обер-диверсанта рейха. Однако первые поручения своего дяди, офицера СД я стала выполнять еще до войны. Вряд ли вам известно, что одно из них было связано с вами.

— Со мной?! Не перегибайте, Антония. И вообще, перестаньте интриговать меня.

Антония подошла к Фройнштаг поближе и провела рукой по ее бедру. Фройнштаг могла поклясться, что это был жест лесбиянки. Вот только Антония сразу же овладела своими чувствами.

— Это было в Гамбурге. Когда вам понадобилось спасти доктора Брэда, вы обратились к моему дяде, в то время штандартенфюреру СД. Он же, в свою очередь, решил испытать меня на пригодность к работе на СД и предложил встретиться с доктором Брэдом в отеле «Фрегаттен-капитан».

— Так это вы были той ирландской аристократкой, которая передала Брэду билет на теплоход «Ирландия»?!

— Неужели до сих пор не убедила вас? Поинтересуйтесь у хромоного портье, который был ранен, когда служил боцманом на тральщике.

— Вот что на самом деле скрывается за философским выражением «мир тесен!». Тогда адмирал Брэд ваш должник!

— Конечно, должник. Следует только поделикатнее напомнить ему об этом.

— Странно, что он до сих пор не узнал вас.

— Ничего странного: просто я этого не хотела. Однажды он очень внимательно присматривался ко мне, а затем сказал: «Господи, вы так похожи на одну мою знакомую ирландку!». На что я тут же вульгарно ответила, что он уже четвертый, кто пытается познакомиться со мной, используя столь дешевый прием «подката» к женщине. Адмирал, понятное дело, смутился и отстал.

— Почему же вы не решились открыться ему?

— Тогда делать это было рановато и слишком рискованно. Он ведь знал меня, как агентку СД. Две агентки СД на одном судне — слишком много даже для такого гигантского авианосца, как «Флорида».

— Тоже верно. Представляю, как адмирал будет удивлен.

— Главное, чтобы не сдал меня полковнику Ричмонду. Хотя и с этим негодяем я уже тоже переспала.

Женщины многозначительно взглянули друг на друга: «Стоит ли подсчитывать, сколько их было у каждой из нас?!», и задиристо рассмеялись.

— Однако вернемся к вашей разведывательно-артистической карьере, Антония. Признаюсь, она уже заинтересовала меня как журналистку Значит, когда вы поняли, что режиссеры не станут переманивать вас друг у друга, то убедили себя: «Только разведка позволит мне по-настоящему проявить свой талант актрисы!». Особенно если учесть, что каждая роль — с налетом реального риска.

— Вы очень точно определили движение моего тогдашнего сознания, Фройнштаг! — восхищенно взглянула на нее Антония Вудфорт. — Как вам это удалось?!

— Не оскорбляйте меня подобными вопросами, Антония. Я ведь тоже имею ко всему этому какое-то отношение… Причем ко всем трем профессиям сразу — разведчицы, актрисы и проститутки!

Поднимавшийся по трапу офицер морской пехоты с удивлением посмотрел на уединившихся в этом укромном уголке и хохочущих женщин, и, на всякий случай, осмотрелся, пытаясь понять, что их так рассмешило.

— Знаю, что у вас с адмиралом были определенные, причем довольно давние, отношения, смысл которых меня не интересует, — возобновила разговор Антония, когда морской пехотинец исчез. — Но ситуация такова, что вы должны уйти в тень, а я, бедрастая ирландская баронесса, должна занять ваше место в душе и постели адмирала.

— Так вы действительно баронесса?

— Ни одна строчка из моей биографии не изменена — и в этом мое преимущество перед многими другими агентами. Скорцени как-то сказал, что моя биография — идеальная легенда диверсантки. Со временем я убедилась, что он был прав на все сто.

— Скорцени знал толк в женских легендах, — двусмысленно признала гауптштурмфюрер.

«Знала бы ты, бедрастая, как неприятно мне слышать любое твое слово, связанное со Скорцени! — проскрежетала она зубами. — Так что дело тут не в моих отношениях с адмиралом Брэдом. Теперь адмирал — всего лишь давно отработанный материал».

— Хорошо, баронесса Антония, я выведу вас на адмирала, и даже идеально подставлю. Но с условием, что вы поделитесь со мной всей добытой вами информацией. Щедро и правдиво.

— Считайте, что я поступила в ваше полное распоряжение, гауптштурмфюрер СД Фройнштаг.