* * *
23 часа 28 минут
Степан сидел на корточках у тропинки, внимательно изучая следы, оставленные беглецами. Белый комбинезон и белые меховые перчатки делали его едва заметным на снежном покрове. Впрочем, через окуляры прибора ночного видения окружающий ландшафт представлялся ему скоплением линий и силуэтов, окрашенных в оттенки зеленого. Группа, явно напуганная взрывом гранаты, свернула с тропы влево. «Отлично», — подумал Степан. Все было так, как он и планировал.
Он последовал за беглецами, двигаясь быстро и бесшумно. В прошлом он часто охотился на волков на холмах, окружающих его родной город, и хорошо знал, как преследовать добычу в лесу, незаметно перебегая от укрытия к укрытию. Это умение, вкупе со спецподготовкой, делало из него настоящего убийцу-профессионала.
Он не собирался больше пользоваться гранатометом и оставил его у мотоцикла. Ему было достаточно винтовки и охотничьего ножа, которым он собирался снять кожу с американца, убившего его брата. Судя по свежим следам, беглецы по-прежнему двигались плотной группой из двух человек, лошади и четырех собак.
Прежде чем оставить мотоцикл на пригорке, Степан доложил начальству по радио о положении дел. Снежная буря не давала возможности выслать подкрепление, но он заверил лейтенанта, что в этом нет никакой необходимости, и пообещал, что к полуночи задание будет выполнено. Детали его эвакуации на следующее утро были согласованы заранее.
Степан осторожно двигался по снегу, избегая возможных ловушек, но, похоже, напуганные взрывом беглецы даже и не пытались устроить ему засаду.
Через четверть мили он натолкнулся на место, где снег был сильно разворошен. Возможно, лошадь поскользнулась на промерзшей земле и сбросила ездоков. Было бы неплохо, если бы они поломали себе пару костей, со злобой подумал Степан.
Он быстро осмотрел подозрительное место и убедился, что следы по-прежнему ведут в одну сторону. Они были совсем свежие — вдавленное в землю месиво еще не успело покрыться ледяной коркой. Степан отставал от беглецов минут на пять, не больше.
Он выпрямился, почувствовав неприятный запах. Должно быть, где-то поблизости валялись останки какого-то зверя. «К утру здесь добавится падали», — подумал он.
Предположив, что находится уже достаточно близко к беглецам, чтобы использовать диапазон теплового излучения, он щелчком переключил прибор ночного видения в инфракрасный режим, который позволял отслеживать цели по тепловому контуру. Оттенки зеленого исчезли, и окружающий мир погрузился в темноту. Он покрутил головой, пытаясь обнаружить источники тепла. В хорошую погоду дальность действия прибора доходила до ста метров, но в снегопад его эффективность уменьшалась примерно вдвое. Степану удалось разглядеть лишь расплывчатое пятно, мерцающее красноватым светом на самой границе поля зрения прибора.
Он улыбнулся и снова переключился в режим ночного видения, чтобы продолжить преследование. Степан торопился, зная, что добыча находится совсем рядом, и не заметил тонкой белой нити, пересекающей его путь. Зато он почувствовал, как нить натянулась и разорвалась, когда он зацепил ее ногой.
Он мгновенно нырнул в ближайший сугроб, ожидая взрыва или удара тяжелым предметом. Резко обернувшись, он успел заметить в зеленоватом спектре окуляров, как что-то упало с ветки, нависшей над тропой, и со звоном разбилось о камень под деревом.
Степан инстинктивно прикрыл лицо руками, сбив в сторону окуляры прибора ночного видения, и попытался уклониться. Брызги какой-то жидкости заплескали нижнюю часть его комбинезона.
Он посмотрел на ноги. «Кровь…» — предположил он, увидев красные пятна на белой ткани. На мгновение по спине пробежал холодок, но, не почувствовав боли, Степан облегченно заключил, что кровь — не его.
И тут в нос ему ударил мерзкий запах. Когда-то давно, еще в Афганистане, он пробирался по тоннелям, прорытым боевиками, и натолкнулся на кучу трупов, исковерканных взрывом бомбы, начиненной шрапнелью. Кровь, разбросанные повсюду внутренности, мухи, белые черви, летняя жара… Вонь, источаемая растерзанной плотью, которая разлагалась в течение недели, стояла невыносимая. Но этот запах был в сотни раз хуже.
Почувствовав непроизвольные рвотные позывы, Степан попытался отползти подальше от ловушки, но запах неотступно преследовал его, обволакивая плотным облаком и проникая во все поры тела.
Степана стошнило. В слезящихся глазах черно-белый мир вращался, как карусель. Тени и снег. Снег и тени.
Однако, будучи закаленным в боях ветераном, Степан не собирался сдаваться. Он тщательно выскреб снегом комбинезон, с трудом поднялся на ноги и неуверенной походкой направился по следам. Если ублюдки надеялись остановить его какой-то бомбой-вонючкой, то они жестоко просчитались, думал он. В свое время его научили, как защищаться от атак с использованием слезоточивого газа, а то и чего похуже. Сплюнув, он снова надвинул на глаза окуляры ночного видения.
Первым делом Степан переключился в инфракрасный режим и осмотрелся. Вокруг царила кромешная тьма. Не сдержавшись, он выругался. Ну ничего, пусть беглецы и сумели оторваться от него, но он все равно их догонит по свежему следу, который ведет к скалистым вершинам.
Он уже собирался снова включить ночное видение, как в окулярах внезапно появилось красноватое свечение. Тепловое пятно было ярким и четким. Степан удовлетворенно усмехнулся. Похоже, ветер разорвал снежную пелену и поле зрения прибора увеличилось. «Значит, они ушли не так далеко», — подумал он и двинулся к источнику тепла.
Сделав несколько шагов, он вдруг заметил, что пятно быстро увеличивается… Слишком быстро! Степан остановился. Красноватое пятно росло на глазах, явно превышая размеры человеческого тела. Может быть, они скачут к нему на лошади? Неужели они надеялись легко справиться с ним после примитивной попытки поиграть в химическую войну?
Степан прищурился. Если так, их ждет большой сюрприз. Недооценивать способности солдата элитного подразделения российского спецназа было серьезной ошибкой.
Он посмотрел по сторонам и, к своему удивлению, заметил второе пятно, приближавшееся к нему слева. Нахмурившись, он повернулся назад — оттуда к нему двигались еще два пятна.
«Что за чертовщина?»
Степан присел на корточки в повисшем над ним зловонном облаке. Четыре массивных силуэта продолжали приближаться со всех сторон. Каждый из них был больше, чем лошадь. Вскоре к ним присоединились еще два.
Теперь он уже знал, с кем столкнулся.
«Медведи… Судя по размеру — гризли».
Он переключился на ночное видение. Снегопад усилился. Над лесом стоял зеленоватый туман. Медведей не было видно. Степан снова перешел на инфракрасный диапазон и убедился, что они по-прежнему приближаются.
«Их что-то сюда манит… Запах!» Из груди его вырвался невольный стон.
Он стал беспорядочно переключаться с ночного на тепловое видение, но, осознав бесплодность своих действий, выхватил из-за спины винтовку и направил ее в сторону одного из красных пятен. Вокруг слышался треск ломающихся веток и хруст снега под тяжелыми стопами. Степан выстрелил в приближающееся пятно.
Звук выстрела заставил трех медведей остановиться, однако тот, в которого он целился, издал ужасающий рев, отчего кровь застыла в жилах, и ринулся в атаку с удвоенной решимостью. Подхватив его рев, вся группа бросилась на Степана.
Он продолжал стрелять в приближающиеся красные пятна, но ничто уже не могло остановить приведенных в бешенство хищников. Сердце гулко колотилось в груди, дыхание перехватило, а дикий рев помутил его сознание.
Степан сорвал с головы прибор ночного видения, пригнулся и, вращаясь на месте, принялся беспорядочно палить в темноту.
«Ну где же вы… где… где?..»
Внезапно из снежной пелены вынырнули темные силуэты. Они приближались к Степану с невероятной скоростью и грацией, как чудовищные создания из кошмарного сна. Ведомые скорее инстинктом, нежели яростью, медведи всем скопом накинулись на добычу.
* * *
23 часа 54 минуты
Мэтт стоял рядом с кобылой, придерживая ее за поводья и прислушиваясь к крикам наемника, доносящимся из глубины леса. Очень скоро вопли оборвались. Он развернулся, потянул Мэрайю за уздечку, помог ей взобраться на последний пригорок и стал спускаться в темнеющую впереди долину. К утру он хотел оказаться как можно дальше от этого места, укрывшись в густых лесах у подножия горного хребта. До ближайшего жилья в этом районе оставалось минимум два дня пути. На сотни миль вокруг это единственное место, где он мог найти систему спутниковой связи.
Крейг восседал на лошади. Лицо его было бледным, а тело пробирала мелкая дрожь.
— Гризли… Откуда ты знал, что они рядом? — спросил он, когда группа перевалила через пригорок.
Наблюдая за собаками, принюхивающимися к снегу, Мэтт равнодушно ответил:
— Незадолго до этого я разбил в том месте бутылку с медвежьей приманкой. К тому времени, как мы снова там оказались, она должна была привлечь медведей со всей округи.
— И, зная об этом, ты все равно решил повести нас туда?
Мэтт пожал плечами:
— А что тут такого? Снегопад, темнота… Они бы нас даже не заметили, если бы мы их специально не потревожили.
— А что было в той бутылке, которую ты привязал к дереву? — продолжил Крейг.
— Еще одна порция медвежьей приманки, — ответил Мэтт. В армии его научили, как быстро сконструировать простейшую ловушку. — Я подумал, что запах свежей приманки привлечет внимание медведей и нашему другу-гранатометчику временно будет чем заняться, — пояснил он, покачав головой.
Он не чувствовал вины перед погибшим наемником — ему было жалко раненых медведей.
Спуск по склону продолжался. Мэтт шел рядом с лошадью, вновь погрузившись в раздумья о причинах нападения. Откуда появились эти вооруженные до зубов люди и на кого они работали? Жалко, что ему не удалось захватить одного из них живым и допросить. Ясно было одно — это профессионалы, прошедшие боевую подготовку. Но кто? Солдаты армейского подразделения или наемные убийцы?
Мэтт вытащил из-за пояса кинжал, который подобрал после схватки с первым преследователем, и повертел его в руках, тщательно осматривая клинок и рукоять в свете карманного фонарика. Стандартный нож армейского образца, без каких-либо знаков отличия. Никаких указаний на страну и марку производителя. Мэтт был уверен: проверь он винтовку и пистолет поверженного противника, результат был бы тот же. Нет, это не наемники — те обычно не стирают все следы со своего оружия.
Но Мэтт знал, кто делает это всегда.
Бойцы секретных спецподразделений.
Мэтт мысленно вернулся к рассказу Крейга о строгой секретности вокруг событий на дрейфующей станции. Неужели преследователей послало американское правительство? После шести лет, проведенных в элитной команде «зеленых беретов», это предположение не казалось ему таким уж невероятным. Интересы национальной безопасности порой требовали суровых решений и жертв.
И все же ему не хотелось в это верить. Но если не правительство США, то кто?
— Куда мы направляемся? — спросил Крейг, прервав его мысли.
Мэтт тяжело вздохнул и, решив оставить беспокойство на потом, посмотрел на заснеженный лес.
— Мы идем туда, где нас ждет еще большая опасность.
— И где же это?
— Там, где живет моя бывшая жена, — печальным голосом промолвил Мэтт.
3
ЛОВУШКИ
8 апреля, 10 часов 2 минуты
Национальный парк «Врата Арктики»
Дженнифер Аратук стояла у ловушки, сжимая в руках толстую осиновую палку. Перед ней в угрожающей позе застыла росомаха. Хищница обнаружила замерзшую добычу первой и ни с кем не собиралась ею делиться. Росомаха пристально смотрела на Дженнифер горящими глазами и время от времени издавала звуки, похожие на протяжное шипение. Мертвая куница размером с кошку лежала в ловушке, расставленной отцом Дженнифер. Ее черная шкурка резко выделялась на фоне снежного покрова. По-видимому, тело зверька находилось в ловушке достаточно долго, прежде чем росомаха, учуяв запах, вырыла его из-под снега.
— Убирайся отсюда! — крикнула Дженни, размахивая дубинкой.
Беломордый самец с глухим ворчанием прыгнул на шаг в ее сторону и тут же отскочил обратно. На зверином языке, это означало что-то вроде: «Да пошла ты подальше!» Когда дело касалось еды, бесстрашные росомахи готовы были вступить в схватку даже с волками. Для этого природа одарила их мощными когтями и острыми зубами.
Дженнифер с опаской разглядывала росомаху, подумывая, что проще расправиться с упрямым зверьком, чем отпугивать его. Один удар по голове либо заставит росомаху убежать, либо оглушит ее на время, достаточное, чтобы вытащить тушку куницы из ловушки. Отец Дженни занимался промыслом звериных шкурок, которые потом менял на тюлений жир и предметы эскимосского быта. Уже два дня она занималась тем, что проверяла расставленные им ловушки, собирала из них добычу, возвращала их в исходное положение и меняла приманку. Работа эта ее не очень привлекала, но у отца в прошлом году обострился артрит, и она не могла оставить его наедине с дикой природой.
— Ладно, твоя взяла, — сдалась Дженнифер. — В конце концов, ты оказался здесь первым.
Она дотянулась дубинкой до ветки тополя, отцепила петлю силка и подтолкнула тело куницы к росомахе.
Самец глухо заворчал, вцепился зубами в замороженный труп, попятился назад, волоча за собой добычу, и вскоре исчез в какой-то потайной норке.
Дженни покачала головой. Она не станет рассказывать отцу об этой встрече. Весть о том, что она отказалась от возможности заполучить сразу две шкурки, его явно не обрадует. Впрочем, она местный начальник полиции, а не охотник на пушных зверей. Отец должен быть доволен хотя бы тем, что она каждый год проводит половину своего двухнедельного отпуска, помогая ему с этими дурацкими ловушками.
Она отправилась обратно к саням, оставляя на снегу широкие следы снегоступов. Двухдневный поход на проверку ловушек был для нее не только нудным занятием. В последние три дня снежная буря покрыла территорию национального парка толстым слоем снега, предоставив ей прекрасную возможность прокатиться в санях на собачьей упряжке, возможно, в последний раз перед наступлением весенней оттепели. Она наслаждалась выездами на природу в это время года. Туристический сезон еще не наступил, и никто не мог нарушить ее уединение с собаками в этом уголке парка. Хижина отца находилась в долине, на самой окраине заповедника. Согласно законодательству об охране земель, исконно принадлежавших эскимосским племенам, ее отец — чистокровный эскимос из племени инуит — пользовался правом охоты в специально отведенных районах заповедника, чтобы добывать себе средства к существованию. В этом-то Дженнифер сейчас ему и помогала.
У саней ее встретил привычный лай и повизгивание ездовых собак. Она сбросила с ног снегоступы и, подняв их с земли, закрепила поверх саней. В санях она держала спальный мешок, смену одежды, небольшой тесак, керосиновую лампу, средство от комаров, пластиковый контейнер с сухим кормом для собак, помятую коробку шоколадок «Пауэр», наполовину опустошенный пакет с чипсами «Доритос» и маленький переносной холодильник с несколькими банками диетической газировки «Таб». Дженнифер расстегнула наплечную кобуру, вытащила служебный револьвер и закрепила его на одной из ручек саней, рядом с топором в кожаном чехле.
Покончив с этим, она сбросила толстые шерстяные варежки, которые носила поверх более удобных перчаток из водонепроницаемой ткани «гортекс».
— Подъем, девочки и мальчики, выдвигаемся!
Услышав ее команду, развалившиеся на снегу собаки вскочили, виляя хвостами. Они все еще были в упряжке, и Дженнифер оставалось только подтянуть шлейки. Она по порядку обошла всех собак, ласково похлопывая каждую по спине: Матли и Джеф, Джордж и Грэйси, Холмс и Ватсон, Кэгни и Лейси. Собаки, которых она в свое время подобрала либо на улице, либо в приютах для животных, представляли собой пеструю смесь полукровок лабрадоров, маламутов и овчарок. Всего их у нее было шестнадцать. С этой командой Дженни участвовала в гонках на собачьих упряжках по Аляске, от Анкориджа до Нома, и, хотя они заняли очень скромное место во второй половине списка, сам факт участия и прекрасное время, которое она провела с собаками, уже были для нее победой.
Убедившись, что упряжка готова к путешествию, Дженнифер ухватилась за поводья, крикнула: «Поехали!» — и подтолкнула сани вперед.
Собаки окунулись лапами в снег и с радостным лаем тронули сани с места. Дженнифер шла позади, управляя движением. Ловушка, у которой она столкнулась с росомахой, была последней остановкой в ее двухдневном походе. Она сделала полный круг и теперь возвращалась домой. До хижины было примерно три мили. Дженнифер надеялась, что отец не забыл заварить с утра свежий кофе.
По многочисленным пригоркам и впадинам упряжка добралась до небольшой возвышенности, и Дженнифер остановила собак.
Перед ней открывалась изумительная картина: горные хребты тянулись до самого горизонта, припорошенные снегом ели переливались на солнце изумрудной зеленью, а осиновые и тополиные рощи окрашивали пейзаж в нежные оттенки. Вдалеке серебряная нить реки тянулась от водопада к водопаду, весело искрясь в солнечных лучах.
В последние дни солнце редко появлялось из-за туч, но сейчас оно теплым прикосновением согревало лицо Дженни.
Она глубоко вдохнула глоток свежего воздуха, пропитанного кедровым ароматом, и проводила взглядом ястреба, одиноко парящего под самыми облаками.
В красоте этих мест что-то холодное, бесплодное. Кому-то она по душе, кому-то — нет.
Здесь были земли ее предков, но, сколько бы она сюда ни приезжала, ее не покидало ощущение, что связь с прошлым, с корнями безвозвратно утеряна. Ей казалось, что она лишилась какого-то чувства, о котором раньше и не подозревала. И это была не самая тяжелая из ее потерь.
Вернувшись в реальность, Дженнифер опустила на глаза темные защитные очки, запрыгнула на полозья саней и с криком «эй-я!» пустила упряжку бегом.
Собаки сорвались с места и бросились вниз по склону. Стоя на полозьях, Дженнифер направляла движение и при необходимости притормаживала. Упряжка летела по снегу. Порыв ветра сорвал капюшон меховой куртки с ее головы. Она протянула руку назад, чтобы поправить его, но передумала и вместо этого мотнула головой, распустив длинные, черные как смоль волосы. Почувствовав стремительность движения и освежающий холодок на лице, она испытала истинное наслаждение.
Дженнифер убрала ногу с тормоза и пустила сани в захватывающий дух полет по прямому спуску. Ветер свистел в ушах, а пролетавшие мимо деревья превратились в размытое пятно. Она умело направила упряжку по изгибу широкого ручья. В этот момент, показавшийся ей вечностью, Дженни слилась воедино с упряжкой, с санями, со всем окружающим ее миром.
Звук выстрела грубо вернул ее к действительности.
Она обеими ногами нажала на тормоз и приподнялась на полозьях. Сани резко замедлили ход, оставив за собой облако снежной пыли.
В утренней тиши снова раздался выстрел из винтовки. Натренированным слухом она определила, что эхо выстрела доносилось со стороны отцовской хижины.
По спине пробежал холодок.
«Отец!»
— Эй-я! — скомандовала она, и сани снова помчались на полной скорости.
В сознании мелькали страшные картины произошедшего. На него могли напасть проснувшиеся от спячки медведи, хотя они редко забредали на равнину. Лоси в это время года не менее опасны, а хижина стоит на берегу реки, где молодые самцы нередко лакомятся сочными побегами ивы. Наконец, он мог стать жертвой двуногих хищников — браконьеров или грабителей, временами нападавших на одинокие хижины в лесу. Кому, как не ей, было знать об опасностях, подстерегающих людей в этой заповедной глуши!
Страх подстегивал ее, заставляя забыть об осторожности.
Упряжка влетела в крутой изгиб реки. Впереди гранитная скала нависла над усыпанным валунами берегом. Они неслись слишком быстро. Дженнифер ударила по тормозам, но сани занесло на заледеневшем снегу и бросило в сторону скалы.
Столкновение с гранитной стеной казалось неизбежным.
Дженни перенесла весь вес своего тела на полоз на противоположной от скалы стороне саней. По инерции сани резко наклонились и, задев днищем каменную стену, заскрежетали по граниту, продолжая двигаться вперед.
Дженнифер крепко вцепилась в перекладину и молилась о том, чтобы сани не перевернулись. Собаки рванули сани с удвоенной силой. Дженни с трудом сдержала крик, и в этот момент упряжка вырвалась из каменного плена, тяжело опустившись на оба полоза. От резкого удара Дженнифер чуть не упала с полозьев.
Почуяв близость дома, до которого оставалось метров двести, собаки тянули упряжку изо всех сил. Дженни не пыталась их остановить. Она внимательно прислушивалась к окружающим звукам, ожидая услышать эхо очередного выстрела, но в ушах стоял только стук бешено колотящегося сердца. Из предосторожности Дженнифер расстегнула кобуру, но пистолет вытаскивать не стала, опасаясь, что может выронить его из рук, управляя санями. «Что же там могло случиться?» — с ужасом думала она.
Упряжка неслась вдоль берега реки по знакомому маршруту. Последний поворот — и впереди показалась хижина. Она стояла на лугу, в месте, где извилистый ручеек впадал в реку. За хижиной виднелась небольшая пристань и полицейский самолет-амфибия, на котором Дженнифер прилетела навестить отца.
Она увидела отца, стоявшего у двери хижины с охотничьей винтовкой в руках. На нем была традиционная эскимосская одежда: зимняя парка, штаны на толстом меху и сапоги из тюленьей кожи. Даже издалека было заметно, что он чем-то сильно раздражен.
— Отец! — прокричала Дженни, отталкиваясь одной ногой от земли, чтобы плавно повернуть сани к хижине.
Он резко повернулся на звук ее голоса.
Упряжка выскочила из леса на залитую солнцем лужайку. Дженнифер соскочила с саней и ринулась к отцу, на ходу вытаскивая пистолет из кобуры. Оставшиеся без управления сани ударились о камень и перевернулись. Не обращая внимания на оглушительный треск, Дженни бросала взгляды из стороны в сторону в поиске малейших признаков опасности.
Внезапно громадная черная тень бросилась к ней из-под крыльца. «Волк!» — промелькнуло в голове. Она взметнула пистолет вверх, целясь в приближающуюся фигуру.
— Нет! — послышался окрик из-за спины.
Дженнифер присмотрелась к темному силуэту зверя и распознала в нем знакомые черты.
— Бейн! — воскликнула она с облегчением.
Опустив пистолет, она присела, позволив огромному псу радостно облизать ее лицо горячим языком, а потом резко обернулась. Две фигуры стояли в десяти метрах у кромки леса. Неподалеку лошадь мирно ощипывала листья с низких веток ольхи.
От хижины послышался сердитый голос отца:
— Я сказал этому подлецу, чтобы он убирался отсюда подобру-поздорову. Здесь ему не место.
Он угрожающе повел стволом винтовки в подтверждение своих слов.
Дженнифер пристально смотрела на своего бывшего мужа. Мэтью Пайк широко улыбался, но за его сверкающей улыбкой скрывалась едва заметная неловкость.
Дженни встала с колен, взглянула на разбитые сани, перевела взгляд на отца и произнесла:
— Ты прав, папа. Пристрели его.
* * *
11 часов 54 минуты
Мэтт прекрасно понимал, что Дженнифер просто дает волю чувствам, но все-таки решил пока держаться от нее подальше. Они долго смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Наконец Дженни с отвращением покачала головой и направилась к отцу. Она взяла из его рук винчестер со свободным затвором и мягко, но настойчиво сказала на инуитском диалекте:
— Папа, не стоит бесполезно тратить патроны. Тем более — на него.
Мэтт не сводил с нее глаз. Дженнифер унаследовала от матери, канадки французского происхождения, необычно высокий для инуитов рост — почти метр восемьдесят. Зато, как и отец, она была стройна и гибка, как ивовый прут. У нее была мягкая смуглая кожа и необычайно выразительные глаза, которые то плясали, то искрились, то медленно полыхали. Он когда-то влюбился в эти глаза.
Но сейчас, через три года после развода, те же самые глаза смотрели на него с неприкрытой злобой… И с глубокой болью.
— Что ты здесь делаешь, Мэтт?
Он замешкался, пытаясь найти подходящие слова, и Крейг ответил за него:
— Извините, что мы потревожили вас. Самолет, на котором я летел, попал в катастрофу. — Он непроизвольно ощупал свежую повязку на голове. — Мы два дня сюда добирались. Мэтт спас меня.
Дженни перевела взгляд на бывшего мужа.
— Это был самолет Брента Камминга, — пояснил Мэтт и, заметив удивление в глазах Дженнифер, добавил: — Он мертв.
— О господи… — Она бессильно опустила плечи и поднесла руку ко лбу. — Шэрил… Что же я ей скажу?
Мэтт осторожно направился к ней, ведя под уздцы кобылу.
— Ты скажешь ей, что это не был несчастный случай.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она с еще большим удивлением.
— Это долгая история, — ответил Мэтт, взглянув на дым из трубы на крыше хижины.
Десять лет назад он помог построить этот дом со стенами из грубых свежесрубленных бревен и с покрытой дерном крышей. Он использовал стандартный проект, предусматривающий небольшой сарай для хранения мяса на заднем дворе. Правда, для повышения теплоустойчивости постройки он вставил трехслойные оконные рамы, а к традиционному камину добавил газовый баллон.
Мэтт стоял перед домом, погрузившись в воспоминания. Он провел здесь лучшие годы своей жизни… И одну страшную зиму.
— Может, поговорим в доме? — сказал он. — В лесу остались еще два трупа.
Дженнифер кивнула, с беспокойством нахмурив брови. Лицо ее отца по-прежнему оставалось суровым и беспристрастным.
— Пойду займусь собаками и лошадью, — сказал Джон Аратук, подойдя к Мэрайе и взяв ее под уздцы.
Проходя мимо Мэтью, он даже не удостоил его взглядом, а Крейгу только слегка кивнул, как бы намекая, что против него он зла не держит, но компании его не одобряет.
Дженни распахнула дверь и поставила винтовку у порога в прихожей.
— Проходите.
Мэтт жестом пригласил Крейга войти первым. Сам он задержался у входа. «Прошло три года с тех пор, когда я в последний раз переступил порог этого дома». Он собрался с духом, облизнул высохшие губы и, пригнувшись, вошел в дом. Где-то в глубине души он боялся увидеть маленькое тело Тайлера, распростертое на сосновом столе со сложенными на груди тонкими ручонками. В тот трагический вечер Мэтт с трудом ввалился в дом на свинцовых от горя ногах, полузамерзший, с сердцем, превратившимся в кусок льда.
Но сейчас от дома веяло теплотой и запахом пропитанного дымом дерева. В глубине комнаты Дженнифер склонилась над небольшой железной плитой. Она открыла дверцу, подбросила дров и поворошила тлеющие угли. Из чайника на плите доносился кофейный аромат.
— Кружки в шкафу для посуды, — сказала Дженнифер. — Ты сам знаешь, где искать.
Мэтт подошел к серванту и вытащил три глиняные кружки. Он выпрямился и окинул взглядом просторную комнату с нависающими под потолком деревянными балками перекрытия. В комнате светили три масляные лампы, вырезанные из мыльного камня в виде полумесяца. Отец Дженни редко пользовался электричеством — для этого нужно было включать генератор и тратить топливо. В углу комнаты виднелся камин, сложенный из речных камней. Стулья и диван были сделаны местным умельцем из состаренной обжигом сосны и обиты оленьими шкурами. На стенах висели фотографии, сделанные самой Дженни — она была прекрасным фотографом. По всей комнате были расставлены традиционные эскимосские украшения: фигурки животных, искусно вырезанная статуя Седна — инуитского бога морей и маска шамана из раскрашенного дерева, которую использовали в обрядах исцеления.
Мэтт тяжело вздохнул. Каждый предмет навевал воспоминания о трагедиях, которые преследовали его всю жизнь. В первый год учебы в университете штата Теннесси его родители погибли, когда вооруженные грабители ворвались в их дом. Оставшись без материальной поддержки, он бросил университет, ушел в армию и с головой окунулся в тяготы военной службы, пытаясь таким образом избавиться от накопленной злости и боли. Со временем Мэтт прошел курс спецподготовки и вступил в элитное подразделение «зеленых беретов». Но после Сомали он понял, что вдоволь насмотрелся на кровь и смерть, уволился из армии и вернулся в университет, в котором получил диплом по экологии. После выпуска он приехал работать на Аляску, привлекшую его своими бескрайними просторами и дикой природой.
Он приехал сюда, чтобы побыть наедине с собой… Но встреча с Дженни все изменила.
Мэтт застыл посреди комнаты с кружками в руках, потерявшись между прошлым и настоящим. В глубине дома две двери вели в спальни, с которыми были связаны самые дорогие ему воспоминания. Мэтт отвернулся, не в силах перебороть нахлынувшую боль.
Первая комната… Он читает Тайлеру «Приключения Винни-Пуха» при свете лампы, вся семья уютно устроилась на кровати в толстых шерстяных пижамах.
Вторая комната… Он лежит под тяжелым одеялом, набитым гусиным пухом, прижавшись к горячему, как тлеющий уголек, телу Дженни.
— Кофе готов, — прервала его мысли Дженнифер.
Надев видавшую виды варежку-прихватку, она сняла горячий чайник с плиты и пригласила мужчин присесть на диване.
Мэтт расставил кружки на сучковатом сосновом столике, и Дженни наполнила их ароматным напитком.
— Рассказывайте, что произошло, — сказала она безучастным голосом полицейского, ведущего расследование.
Крейг начал первым. Он рассказал обо всем, что с ним случилось, — от момента получения задания в редакции газеты до падения самолета.
— Диверсия? — предположила Дженнифер, знавшая Брента так же хорошо, как и Мэтт.
Если с самолетом Брента что-то произошло, то уж никак не из-за простой поломки или ошибки пилота.
Мэтт утвердительно кивнул:
— Я так и подумал. А потом появился второй самолет.
Мэтт сообщил Дженнифер код, который он успел разглядеть в бинокль на борту самолета. Впрочем, он почти не сомневался, что самолет был похищен либо позывные его были ложными.
— С него спрыгнули два до зубов вооруженных парашютиста на мотоциклах. У них явно был приказ уничтожить всех свидетелей.
Дженни нахмурилась и бросила взгляд на Крейга, но тот уставился в кружку, размешивая сахар в кофе.
— И что было дальше?
Мэтт рассказал ей о судьбе наемных убийц, не вдаваясь в подробности. Дженни развернула топографическую карту района, и он пометил на ней места катастрофы самолета и гибели наемников.
— Мне нужно созвониться с Фэрбенксом, — сказала Дженни, после того как он закончил.
— А мне нужно связаться с моей газетой, — добавил Крейг, заметно оживившись после порции крепкого кофе. — Они там, наверное, уже беспокоятся. Предполагалось, что я дам им о себе знать по прибытии в Прадхо-Бей.
Дженни захлопнула блокнот, в котором делала записи во время беседы, и встала с дивана:
— Спутниковый телефон вон там. — Она ткнула блокнотом в сторону рабочего стола. — Давай побыстрее, а потом я позвоню в офис.
Крейг направился к телефону, захватив с собой кружку с кофе.
— А как им пользоваться?
— Так же, как обычным телефоном. Возможно, на линии будут помехи из-за недавних магнитных бурь. Связь в последнее время была ужасная.
Крейг кивнул, уселся за стол и поднял трубку.
Дженни подошла к камину.
— Что ты обо всем этом думаешь? — спросила она Мэтью.
Он присоединился к ней и оперся ладонью о каминную полку.
— Ясно, что кто-то пытается держать газетчиков подальше от полярной станции.
— Секретная операция?
— Не знаю.
За столом Крейг проговорил в трубку:
— Сандра, это Тиг. Соедини меня с боссом. — Наступила короткая пауза. — Да мне плевать, что у него совещание. У меня срочная новость.
Мэтт подумал, что у журналиста к этому времени накопилось намного больше материала для репортажа, чем он ожидал перед отлетом из Сиэтла.
Дженни повернулась к Крейгу спиной и шепотом спросила:
— А ты не думаешь, что этот парень знает больше, чем рассказывает?
Мэтт окинул репортера оценивающим взглядом.
— Сомневаюсь. Мне кажется, что ему просто не повезло и он оказался в этой ситуации совершенно случайно.
— А эти наемники? Ты уверен, что они из военного спецназа?
— Во всяком случае, они прошли профессиональную военную подготовку.
Мэтт заметил, что Дженнифер чувствует себя неловко, стоя с ним рядом. Она избегала его взгляда и была немногословна, хотя — по правилам службы — должна была его обо всем подробно расспросить.
Мэтт не обижался на нее за холодность. Ничего другого он ожидать и не мог. Но ему все равно хотелось уйти от этой натянутой беседы и сказать ей, что он не прикасался к спиртному уже два года. Интересно, как она на это отреагирует? — думал он. Может быть, ей уже все равно и в их отношениях ничего нельзя поправить?
Он пристально вглядывался в фотографию Тайлера, стоящую в рамке на камине. Смеющееся лицо, взъерошенные светлые волосы, на руках — восьмимесячный Бейн. В сердце у Мэтта защемило от одновременно нахлынувших радости и печали. Он позволил этим чувствам на мгновение заполнить его душу: Мэтт давно отказался от попыток избавиться от них в алкогольном ступоре. Он продолжал чувствовать боль… по-разному… и от этого ему становилось легче.
— Что-нибудь еще бросилось тебе в глаза? — спросила Дженни.
Мэтт глубоко вздохнул и отошел от камина.
— Не знаю. — Он задумчиво потер бровь костяшкой пальца. — Они могли быть иностранцами.
— С чего ты это взял?
— За все время, пока находились вблизи, они и словом не обмолвились. Мне показалось, что они специально сохраняли режим молчания, чтобы не выдать своего происхождения. С той же целью они стерли маркировку на оружии.
— А не могли они быть просто наемными убийцами?
Мэтт пожал плечами. Возможно.
— Пока у нас слишком мало доказательств, чтобы делать какие-либо выводы. — Ее взгляд затуманился от раздумий. — Мы направим туда группу криминалистов и посмотрим, что они накопают. Но что-то мне подсказывает, что все ответы на наши вопросы скрываются на полярной базе. И если так, то придется подключать ФБР… и еще военную контрразведку, раз уж во всем этом замешан флот. Ну и бардак…
Мэтт, кивнув, заметил:
— Бардак, в котором кто-то пытается навести порядок с помощью винтовок.
Дженнифер взглянула на него с намерением что-то сказать, но передумала.
— Дженни… послушай, — начал было Мэтт, набравшись смелости.
Но его перебил Крейг, который до этого что-то тихо говорил в трубку и вдруг резко повысил голос:
— Почему Прадхо-Бей?
Дженни и Мэтт повернулись к журналисту.
— Я не вижу причины… — И после долгой паузы: — Хорошо, но я сейчас с шерифом. Не знаю, смогу ли я туда добраться. — Крейг закатил глаза, вздохнул и покачал головой. — И не вздумайте после этого не повысить мне зарплату, черт побери! — прорычал он и бросил трубку.
— Что случилось? — спросил Мэтт.
Крейг еще какое-то время продолжал изрыгать угрозы в адрес начальства, но, поостыв, сказал:
— Они хотят, чтобы я продолжал выполнять задание. Представляете? Я должен встретиться с контактным лицом из газеты в Прадхо-Бее и выяснить, связаны ли происшедшие события с моей поездкой на полярную станцию.
Дженнифер подошла к столу, и Крейг вскочил, освобождая ей место.
— В любом случае тебе придется здесь остаться до тех пор, пока Фэрбенкс не даст разрешения, то есть до окончания расследования.
— Да делайте, что хотите, — проворчал он.
Прежде чем Дженни успела взять трубку, дверь распахнулась и в хижину, притоптывая, чтобы стряхнуть снег с сапог, ввалился ее отец.
— Похоже, к нам снова пожаловали незваные гости. — Он бросил злобный взгляд на Мэтта. — Вроде как самолет пытается здесь приземлиться.
Снаружи раздавался звук самолетного двигателя вперемешку с лаем собак.
Мэтт и Дженни переглянулись и бросились к выходу.
Из-под дверного косяка они наблюдали, как белая «сессна» делает плавный заход над широкой рекой.
— Мэтт?
Мэтью внимательно вгляделся в небо, и в груди у него похолодело:
— Это тот же самый самолет.
— Ты уверен? — спросила Дженнифер, прикрывая ладонью глаза от солнца, чтобы рассмотреть бортовой номер под крыльями «сессны».
— Да, — ответил Мэтт.
— Думаешь, они знают, что ты здесь?
Мэтт заметил движение на борту самолета — кто-то высунулся из окна и махал им рукой. В следующую секунду его глаза округлились — это была не рука, а гранатомет… Реактивный гранатомет.
Он, не раздумывая, толкнул Дженни внутрь дома за мгновение до того, как из трубы гранатомета вырвалась струя пламени.
— Что за… — вскрикнула она.
Взрыв заглушил ее слова. Осколки окна в южной стене хижины зазвенели по полу.
Как только утихло эхо взрыва, Мэтт бросился к разбитому окну и выглянул наружу. На месте сарая темнела глубокая воронка. Горящие доски были разбросаны по всему двору, а остатки крыши все еще падали на землю.
«Сессна» пролетела мимо дома над самыми верхушками деревьев, сделав крен на крыло для нового захода.
Мэтт резко развернулся и встретился взглядом с Дженнифер:
— Ну, теперь можно точно сказать, что они про нас знают.
Лицо Дженнифер по-прежнему оставалось суровым. Она уже успела схватить винтовку и решительно двинулась к двери, подавая пример мужчинам.
Мэтт поспешил за ней.
— Что ты задумала?
Во дворе Дженни пришлось кричать, чтобы перекрыть голосом лай собак и рев самолетного двигателя:
— Сматываемся отсюда! — Она махнула винтовкой в сторону «сессны», описывающей круг над рекой. — Все бегом к «твин оттеру», быстро!
— Может быть, лучше скрыться в лесу? — спросил Крейг, с сомнением оглядывая небольшой полицейский самолет, покачивающийся на волнах.
— Мы уже один раз попробовали, — сказал Мэтт, подталкивая репортера к пристани. — Второй раз может не получиться, тем более в такую ясную погоду. Кто знает, может, они уже сбросили очередную партию наемников и те сейчас рыщут по лесу.
Они бросились к самолету. Дженни помогала отцу, поддерживая его под локоть. Собаки, как бешеные, крутились вокруг и громко лаяли.
Откуда ни возьмись, Бейн оказался рядом с Мэтью и последовал за хозяином на подмостки. Мэтт не успел даже скомандовать полуволку, чтобы тот оставался на берегу.
Вместо этого он потянулся за винтовкой, которую Дженни по-прежнему сжимала в руках.
— Заводи мотор. Я постараюсь их задержать.
Дженни кивнула и отдала ему винтовку. Мэтью поразило отсутствие страха в ее глазах.
Он развернулся и побежал по подмосткам к берегу. Бейн последовал за ним.
«Сессна» тем временем завершала разворот к хижине. Мэтт выстрелил, промахнулся и передернул затвор, загоняя в ствол очередной патрон.
Двигатель «твин оттера» чихнул пару раз и снова заглох. «Ну давай же, Джен, давай…»
«Сессна» выпустила закрылки и нырнула к поверхности реки, устремившись к беспомощному самолету-амфибии.
Мэтт прицелился, метясь в кабину «сессны», выстрелил и снова промахнулся. Самолет продолжал упрямо пикировать.
— Черт бы тебя побрал!
Мэтт выругался, передернул затвор, расставил ноги пошире и вдавил приклад винтовки в плечо.
Мотор «оттера» неожиданно фыркнул, кашлянул и завелся. Его рокот заглушил лай собак.
— Мэтт! — Дженни прокричала в боковое окно. — Давай внутрь!
«Сессна» скользила теперь не больше чем в десяти метрах над водной поверхностью. Фигура, одетая в белую меховую куртку, высунулась из открытой двери. На плече у наемника чернела труба гранатомета. Он выжидал, рассчитывая на выстрел в упор. Надеяться на то, что «оттер» успеет взлететь и увернуться от прямого попадания, было бесполезно.
Оставался лишь один выход — заставить наемника промахнуться. Тогда преследователям пришлось бы снова разворачиваться, а они бы за это время успели оказаться в воздухе.
Прикусив губу, Мэтт прицелился в фигуру с гранатометом. Он готов был поклясться, что наемник тоже пристально смотрит на него в прицел своего оружия. Мэтт нажал на спуск.
Звук выстрела заставил его моргнуть. Пуля срикошетила от крыла, не задев наемника, но заставила того отпрянуть за одну из распорок.
К сожалению, этого было недостаточно. Через несколько секунд труба гранатомета снова нацелилась на их самолет. «Сессна» была уже метрах в пятидесяти от них, яростно атакуя.
Мэтт приготовился снова стрелять, но в это время из-за спины послышался крик Дженнифер:
— Мэтт! В кабину! Быстро!
Он оглянулся. Отец Дженни придерживал открытую дверь кабины и делал ему знаки рукой.
— Мы все еще привязаны к пристани, — прокричал он, показывая Мэтту на веревку.
Мэтт выругался про себя и бросился к самолету, прижимая винтовку к груди. Свободной рукой он сорвал петлю веревки с деревянного столбика на подмостках и запрыгнул на поплавок гидросамолета.
Следуя за ним по пятам, Бейн, который за многие годы в компании Мэтта привык к полетам на самолетах, одним прыжком заскочил в кабину.
— Взлетаем, — крикнул Мэтт в открытую дверь.
Мотор «оттера» взревел, резко набирая обороты. Два винта яростно взрезали воздух, и самолет оторвался от пристани.
Отец Дженнифер протянул руку пошатнувшемуся на поплавке Мэтту, чтобы помочь ему забраться в кабину.
— Нет, Джон, — возразил Мэтт, пристально посмотрев ему в глаза. Он быстро обмотал веревку вокруг пояса и бросил свободный конец старому эскимосу. — Привяжи меня!
Джон с удивлением приподнял брови.
— Подстрахуй меня! — пояснил Мэтт, показывая на стальную подпорку у двери кабины.
Старик наконец понял, что от него хотел Мэтт, и накинул веревку на металлический стержень. В прошлом они не раз вместе взбирались на ледниковые склоны.
Пока «оттер», набирая скорость, мчался по реке, Мэтт, как заправский скалолаз, перемещался по поплавку к хвосту самолета. Отец Дженни сантиметр за сантиметром отпускал веревку, следя за тем, чтобы она была туго натянута.
Мэтт выбрался из-под крыла и посмотрел назад. «Сессна» пристроилась в хвост метрах в тридцати, пикируя на них, как стервятник. «Еще немного, и мы станем легкой добычей», — промелькнуло у него в голове.
Мэтт широко расставил ноги, вскинул винтовку и наклонился вперед, насколько позволяло натяжение веревки. На этот раз он целился не в наемника с гранатометом, а в окно кабины.
Выстрелы винтовки и гранатомета раздались одновременно. Мэтт вскрикнул от досады, подумав, что опоздал, но через долю секунды «сессна» внезапно нырнула, резко наклонившись на крыло.
С душераздирающим свистом ракета промчалась мимо. Огромный фонтан воды и речной гальки взметнулся впереди и чуть правее «оттера». Похоже, у наемника не выдержали нервы, и рука его дрогнула при выстреле.
«Сессна» стремительно промелькнула над крошечным гидропланом, но Мэтт успел заметить, что окно кабины на стороне пилота покрылось паутиной мелких трещин. Он не промахнулся.
Мэтт повернулся и, с трудом сохраняя равновесие на неустойчивой поверхности поплавка, начал двигаться в сторону кабины. Под ногами бешено мелькала водная рябь, а поток воздуха тянул его назад. Джон размеренно накручивал веревку, подтягивая Мэтью к кабине. Мэтт достиг дверного проема в момент, когда поплавки самолета оторвались от поверхности реки. Дребезжание под ногами мгновенно исчезло. Самолет резко наклонился на крыло, и Мэтт от неожиданности потерял равновесие. Спина его выгнулась назад, и он взмахнул руками, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Винчестер с грохотом скатился по поплавку в воду.
И тут Мэтт почувствовал жесткую хватку на поясе.
Несколько долгих секунд он смотрел в темные глаза своего бывшего тестя. Ветер пронзительно свистел в ушах. Старый эскимос, как бы раздумывая, крепко держал Мэтта за пояс. Наконец в его лице что-то изменилось, и он рывком втащил Мэтью в кабину.
Мэтт кубарем вкатился внутрь. Бейн бросился было к нему с третьего ряда сидений, радостно высунув язык, но Мэтт оттолкнул собаку и, развернувшись, первым делом захлопнул дверь.
Дженни прокричала с пилотского кресла:
— Они пошли на новый заход.
Мэтт поднялся на ноги и протиснулся к сиденью второго пилота. Впереди «сессна» делала крутой разворот.
Сев в кресло, Мэтт вдруг осознал, что винтовки у него в руках уже нет. Выругавшись про себя, он спросил:
— У тебя есть другая винтовка?
Дженни прибавила обороты, и самолет начал медленно набирать высоту.
— Нет, только пистолет и штатный дробовик в стойке на задней стене кабины. Но в воздухе они бесполезны.
Он вздохнул. Дженнифер была права: с дальней дистанции попасть из них в цель было практически невозможно. Самолет продолжал набор высоты.
— Ничего не остается, кроме как попытаться добраться до Прадхо-Бея, — сказала Дженни.
Мэтт мысленно согласился. Там располагалась ближайшая военная база. Самим им в сложившейся ситуации все равно не разобраться. Но Прадхо был в четырехстах милях отсюда.
Дженни напряженно всматривалась в пикирующую на них «сессну».
— А с этими придется повозиться.
* * *
14 часов 25 минут
Под полярной шапкой
— Срочное сообщение, товарищ адмирал!
Виктор Петков проигнорировал вошедшего в капитанскую каюту молодого лейтенанта и продолжал читать «Братьев Карамазовых» Достоевского, сидя за столом. Книга, написанная давно умершим русским писателем, приносила ему душевный покой и вдохновение. Он часто сравнивал себя с Иваном Карамазовым, внутренний конфликт которого с самим собой и верой в Бога был так похож на его собственные переживания.
Его отец был другим. Воспитанный в православии, он никогда не подвергал сомнению слово Господне. Даже с приходом к власти Сталина, когда открыто практиковать религию стало смертельно опасно, его отец не отказался от своих религиозных взглядов. Может быть, именно поэтому одного из самых знаменитых ученых своего времени вырвали из семьи и под дулом пистолета отправили в ссылку на далекую полярную станцию в Арктике.
Виктор закончил читать главу «Великий инквизитор», в которой Иван отрекается от Бога. Сцена, описанная гениальным автором, вновь разбередила его душу. Острая злоба, с которой Иван говорил о Боге, была порождена его разочарованием в собственном предназначении, в собственной вере. Отец Виктора тоже погиб в результате предательства, хотя и не от руки одного из собственных сыновей, как в романе.
Но трагедия, постигшая семью Петковых, на этом не кончилась. После исчезновения дрейфующей базы в 1948 году мать Виктора впала в глубокую депрессию, длившуюся целое десятилетие и закончившуюся одним утром, когда восемнадцатилетний Виктор вошел в квартиру и увидел тело матери, безжизненно свисавшее с потолка на связанной в узлы простыне.
Родственников у Виктора не было, и его направили в армию, ставшую для него новой семьей. В поисках разгадки тайны смерти отца он стал с увлечением изучать все, что касалось Арктики. Его одержимость и глубоко скрытая ярость помогали ему безжалостно продвигаться вверх по карьерной лестнице в рядах русских подводников до тех пор, пока он не стал командующим Северным флотом.
Однако, несмотря на успехи в собственной карьере, он ни на минуту не забывал об участи, постигшей его родителей. Перед глазами то и дело возникали сцены семейной трагедии: отец, которого уводят посреди ночи… тело матери, свисающее с потолка на веревке…
— Товарищ адмирал, — снова обратился к нему лейтенант, переступив с ноги на ногу. Его голос подрагивал от волнения — кто знает, чем может кончиться незваное вторжение в раздумья Белого Призрака, одно имя которого наводило страх на подчиненных. — Мы… мы получили закодированное сообщение с пометкой «совершенно секретно», адресованное вам лично.
Виктор захлопнул книгу, задумчиво провел пальцем по кожаному переплету и протянул руку к лейтенанту. Он ожидал эту радиограмму. «Дракон» поднялся на перископную глубину полчаса назад и выдвинул антенну на поверхность сквозь трещину в льдине, посылая и принимая радиосообщения.
Молодой офицер учтиво подал ему папку с металлическим скоросшивателем. Виктор расписался в получении документа и взял папку в руки.
— Вы свободны, лейтенант. Если мне понадобится отправить ответную радиограмму, я позвоню в капитанскую рубку.
— Слушаюсь, товарищ адмирал.
Офицер развернулся на каблуках и вышел из каюты.
Виктор открыл папку. В верхней части листа бумаги стоял гриф «ПЕРСОНАЛЬНО КОМАНДУЮЩЕМУ ФЛОТОМ». Далее следовал текст закодированного сообщения. Он вздохнул и принялся расшифровывать радиограмму. Она была послана генерал-полковником Ченко, директором ФСБ. «Новое название, да старая игра», — усмехнувшись, подумал он.
СРОЧНО СРОЧНО СРОЧНО СРОЧНО
От кого: Федеральная служба безопасности
Кому: «Дракон»
Рег. №: Лубянка 76-453А от 8 апреля
Тема: Координаты цели/Время атаки
СОВЕРШЕННО СОВЕРШЕННО СОВЕРШЕННО
СЕКРЕТНО СЕКРЕТНО СЕКРЕТНО
Только для командующего Северным флотом
Текст сообщения:
Последние разведданные подтверждают начало контрразведывательной операции спецслужб США. Мобилизованы подразделения «Дельта форс». Руководитель операции установлен и подтвержден. Меры противодействия ускорены и скоординированы с группой «Леопард».
Дрейфующая станция «Омега» утверждена целью номер один. Координаты — альфа четыре два точка шесть — три один точка два согласно карте «Z».
«Дракону» с этого момента приказано соблюдать режим полного радиомолчания до получения команды на начало операции.
Начало операции в 08.00.
Дополнительная информация поступит вместе с сигналом на атаку.
Генерал-полковник Ю. Ченко.
Завершив дешифровку, Виктор нахмурился.
Сам текст сообщения был понятен. Цель — станция «Омега». Время — завтра утром. В Вашингтоне что-то пронюхали о секретах, погребенных на заброшенной полярной базе.
Но как всегда, в сообщении Ченко содержалась масса информации, скрытой между строк.
Мобилизованы подразделения «Дельта форс».
Эта простая фраза говорила ему о многом. «Дельта форс» являлось одним из самых секретных спецподразделений армии США; при выполнении заданий оно освобождалось от какой-либо ответственности за свои действия перед законом. Контроль над операциями «Дельта форс» осуществлял лишь «оперативный руководитель», назначавшийся из высокопоставленных военачальников или влиятельных правительственных чиновников.
Мобилизация «Дельта форс» четко устанавливала правила будущей схватки для обеих сторон. Информация о противоборстве между двумя странами не должна просочиться в прессу. Это была тайная война, о событиях и исходе которой мир никогда не узнает. Обе стороны понимали это и молчаливо согласились с правилами игры, о чем и свидетельствовали их действия.
Там, далеко за Полярным кругом, столкнулись интересы двух противоборствующих сторон, которые стремились одновременно овладеть бесценным трофеем и похоронить навеки страшный секрет. Каждая сторона была полна решимости выйти из этого противоборства победительницей.
И плохо придется тому, кто попытается встать между ними.
Такие тайные конфликты не были новостью. Несмотря на кажущееся улучшение отношений между США и Россией, на подмостках политической арены между ними по-прежнему шла жестокая и беспощадная борьба. Даже в условиях новых политических реалий давние противники открыто пожимали друг другу руки, держа за спиной кинжал.
Виктор был хорошо знаком с правилами этой игры. Он по праву считался мастером военной хитрости и политических манипуляций, иначе никогда бы не достиг успехов в карьере.
Он захлопнул папку, встал со стула и подошел к контейнерам из титана в глубине каюты. На каждом из шести квадратных ящиков со стороной примерно в пятьдесят сантиметров стояла печать Института Арктики и Антарктики, базировавшегося в Санкт-Петербурге. Никто, даже правительственные чиновники в Москве, не знал, что хранится в этих контейнерах.
Виктор задержал взгляд на значке в виде стилизованного трилистника под названием института.
«Опасно: радиоактивность!»
Виктор прикоснулся к хорошо известному во всем мире символу.
Эту игру он был намерен выиграть любой ценой.
4
В ВОЗДУХЕ
8 апреля, 14 часов 42 минуты
В полете над Брукс-Рейндж
Дженнифер Аратук сверилась с показаниями приборов и скорректировала скорость и курс полета. Она пыталась не обращать внимания на «сессну», которая делала очередной разворот, пытаясь зайти им в хвост. Впрочем, забыть про погоню ей не давал Мэтт, который регулярно сообщал ей о действиях преследователей.
— Они возвращаются! — прокричал он.
«Будто я сама не знаю».
Дженни накренила самолет на крыло и резко отвернула в сторону. Они как раз пролетали над ее родным домом. На земле виднелись дымящиеся руины сарая и стая собак, мечущаяся вокруг хижины. В сердце защемило. Ее бедным друзьям придется самим позаботиться о себе до тех пор, пока она не вернется или не пошлет кого-нибудь, чтобы присмотреть за ними. Но сначала надо выжить.
«Оттер» пролетал над заснеженными верхушками деревьев, когда в кабине послышался звук, похожий на удары града по фюзеляжу.
Бейн залаял в глубине самолета.
— По нам стреляют! — прокричал Крейг, пристегнутый ремнями к сиденью рядом со старым эскимосом.
Дженни посмотрела на правое крыло, прошитое пулями. «Черт бы их побрал!» Она резко прибавила обороты и потянула штурвал на себя. Послушный самолет мгновенно взметнулся ввысь.
Мэтт ухватился за подлокотники — он чуть не выпал из кресла.
— Пристегнись, — проворчала Дженнифер.
Он в спешке застегнул ремень безопасности и, повернув голову назад, поискал в небе преследователей. «Сессна» по-прежнему висела у них на хвосте, выходя из пике.
— Держитесь крепче! — предупредила Дженнифер, прежде чем начать запланированный маневр.
Самолет пролетал над горной грядой, за которой виднелась узкая долина. Она знала, что «сессна» превосходит их по скорости, и единственным способом избавиться от погони было использовать высокую маневренность ее крошечного самолета. Надеялась она и на свои навыки в пилотаже.
Дженни выпустила закрылки и изо всех сил надавила на штурвал. «Оттер» резко нырнул в долину, которая была больше похожа на ущелье. Самолет пикировал между отвесных скал, набирая скорость под влиянием гравитации. Дженнифер направила машину на широкую реку, петляющую на дне каньона.
«Сессна» показалась высоко в небе из-за горной гряды. Она завершала разворот, готовясь к очередной атаке.
Дженни заложила крутой вираж и выровняла самолет над рекой, следуя изгибам ее русла.
— Ну, не подведи меня, детка! — прошептала она.
Дженни летала на «оттере» с тех пор, как стала шерифом. Надежный самолет не раз выручал ее в трудных ситуациях.
— Они снова на нас пикируют! — прокричал Мэтт.
— Поняла, — спокойно ответила Дженнифер.
— Это радует.
Она взглянула на Мэтью, но тот уже отвернулся, напряженно всматриваясь в небо за окном кабины.
«Оттер» стремительно несся над рекой, делая поворот над широким изгибом, усеянным водопадами. «Уже близко…»
Впереди показалось густое облако тумана, за которым ничего нельзя было разглядеть.
— Джен…
— Я вижу.
Она опустила самолет еще ниже. Теперь поплавки проносились всего в тридцати сантиметрах над пенящейся вокруг валунов водой. В кабине отчетливо слышался рокот бурлящего потока.
Внезапно в какофонию звуков ворвался новый шум, похожий на треск взрывающихся петард. Веер пуль прокатился по каменистому берегу и цепочкой водных фонтанчиков приближался к «оттеру». «Сессна» повисла у них на хвосте.
— Пулемет, — сквозь зубы пробормотал Мэтт.
Пуля срикошетила от большого валуна и ударила в боковое стекло кабины, оставив на нем паутину мелких трещин.
Крейг вздрогнул от неожиданности и пригнулся в кресле.
Дженни стиснула зубы. Решение было принято, и ей ничего не оставалось, как следовать выбранным курсом. Стены ущелья сузились, превратившись в отвесные скалы.
Град пуль окатил крыло, заставив самолет качнуться в сторону. Поплавок слегка задел поверхность воды, но Дженни вовремя успела выровнять самолет. Одна из пуль пробила крышу кабины.
Внезапно они оказались в самой гуще тумана. Дженни с облегчением перевела дух. Мир вокруг них исчез, и в кабине слышался только громкий рокот, заглушающий даже гудение двигателей. По лобовому стеклу потоками стекали капли воды, но Дженни даже не пыталась включить дворники. В этом не было никакого смысла.
Она резко опустила штурвал вниз, вводя самолет в крутое пике.
Крейг вскрикнул от испуга, подумав, что они терпят катастрофу.
Но бояться было нечего — управляемый твердой рукой Дженнифер крошечный самолетик с огромной скоростью устремился почти вертикально вниз, скользя над стеной семидесятиметрового водопада. Туман рассеялся, и перед ними показалось стремительно приближающееся дно каньона.
Дженни снова положила самолет на правое крыло, огибая нависавшую слева скалу.
Мэтт завороженно уставился на гигантскую каменную стену. Крейг, открыв рот от изумления, вцепился в подлокотники кресла.
— Большой континентальный водораздел, — пояснил Мэтт, обернувшись к репортеру. — Посещая Брукс-Рейндж, такую достопримечательность пропустить просто непозволительно.
Дженни окинула взглядом отвесную стену. Большой водораздел делит пополам практически весь североамериканский континент, беря начало в Скалистых горах, пересекая Канаду, затем Аляску через горный хребет Брукс-Рейндж и заканчиваясь у полуострова Сьюард на берегу Берингова пролива. По Брукс-Рейндж проходит граница водораздела между крупными реками, несущими свои воды на север и восток, к Северному Ледовитому океану, и теми, что впадают в Берингово море к югу и западу от горной гряды.
Сейчас Дженнифер рассчитывала, что глубокие горные каньоны помогут ей оторваться от преследователей. Увидев, что «сессна» вырвалась из ущелья, пролетев на большой высоте над водопадом, она злобно ухмыльнулась. Пока наемники снова обнаружат их и пустятся в погоню, они уже будут далеко впереди.
Но остановит ли это преследователей?
«Сессна» виднелась маленькой точкой за хвостом самолета, рыская в небесах в поисках цели.
Дженни скорректировала курс, направив «оттер» в сторону широкой долины, простирающейся от подножия горного массива до цепочки холмов на горизонте. Это была долина Алатна. Через некоторое время они пролетели над рекой с тем же названием, которая пересекала долину с юга на север. Дженни продолжала вести самолет по прямой.
— Куда ты собралась? — встрепенувшись, спросил Мэтт. — Мы летим на запад, а я думал, ты хотела попасть в Прадхо-Бей.
— Именно так.
— Но тогда почему мы не повернули на север по руслу Алатны и над перевалом Антигун? — Он потыкал большим пальцем назад. — Это самый безопасный маршрут через горы.
— По нему мы от них не уйдем. Они нас все равно догонят, и нам негде будет скрыться — после перевала начинается сплошная тундра. Мы у них там будем как мишени в тире.
— Но…
Дженни остановила его рассерженным взглядом:
— Может быть, ты сам поведешь самолет?
Мэтт, поняв свою ошибку, примирительно поднял ладонь:
— Ну что ты, крошка. Командуешь парадом здесь только ты.
«Крошка?» Дженни крепче сжала штурвал, с трудом удержавшись от того, чтобы не вмазать ему локтем по зубам. Мэтт умел управлять самолетом. Она сама научила его летать, но до настоящего пилота ему было далеко — он не любил рисковать. Искусный летчик способен временами отдать себя во власть ветра, довериться возможностям своей машины и мощи воздушного потока. Мэтт, напротив, всегда боролся с самолетом и пытался контролировать все аспекты полета, как будто занимался объездкой лошади.
— Лучше займись чем-нибудь полезным и попробуй связаться с кем-нибудь по радио, — сказала она. — Нужно сообщить о том, что здесь происходит.
Мэтт кивнул, нацепил на голову наушники с микрофоном и включил канал спутниковой связи «САТКОМ», который обычно обеспечивал надежную связь в этих горах.
— Я слышу только помехи.
Дженни нахмурилась:
— Опять магнитные бури. Переключись на обычное радио. Одиннадцатый канал. Попытайся связаться с Бетелом. Сигналы то появляются, то исчезают — может быть, кто-нибудь нас услышит.
Мэтт несколько раз продиктовал в микрофон их координаты и курс полета. В эфире по-прежнему сохранялось молчание.
— Куда мы летим? — дрожащим голосом спросил Крейг, наблюдая через потрескавшееся боковое стекло за лугами и лесами, проплывающими под крылом самолета.
Дженни могла только предположить, какой страх переживает репортер — он уже один раз побывал в катастрофе на этой неделе.
— Ты раньше когда-нибудь бывал в этих местах? — спросила она.
Крейг отрицательно покачал головой.
— Для того чтобы избавиться от преследователей, мы должны где-то укрыться. Сейчас мы находимся на открытом пространстве и поэтому очень уязвимы.
Услышав краем уха их разговор, Мэтт встрепенулся и посмотрел на приборную доску. На лице его отразилось удивление и озабоченность:
— Ты что, всерьез собираешься…
Отец Дженнифер, тоже угадав ее намерения, произнес:
— Арригеч.
— Господи помилуй, — выдохнул Мэтт, туже затягивая ремень безопасности. — Надеюсь, на борту есть парашюты?
* * *
15 часов 17 минут
Полярная шапка
Аманда Рейнольдс парила надо льдом. Другими словами описать ее ощущения от полета над ледяной поверхностью было просто невозможно, хотя официально такой способ передвижения называется ездой на буере — парусных санях.
Полулежа в тесном, но удобном кресле из стеклопластика она управляла движением саней с помощью двух ножных педалей и ручного рычага. Надутый ветром четырехметровый парус вздымался над ней, как голубая волна.
Сани неслись с головокружительной скоростью, оставляя глубокий след в заледеневшем снегу, но это не мешало Аманде время от времени окидывать взором расстилающуюся вокруг ледяную пустыню, которая своей безжизненностью и негостеприимностью могла поспорить с самой Сахарой. «И все-таки от этого унылого пейзажа веет какой-то божественной, неземной красотой», — думала она. Непрерывный ветер, пляски снежных вихрей, переливающийся едва уловимыми оттенками лед. Даже ледяные торосы с их зазубренными верхушками казались воплощением диких сил природы.
Аманда плавно обогнула один из таких торосов с мастерством, приобретенным за десять лет практики. Воспитанная в семье потомственных моряков и кораблестроителей, здесь она чувствовала себя как дома, хотя дом ее остался в далекой Калифорнии, в небольшом портовом городишке к югу от Сан-Франциско.
С помощью брата она своими руками собрала этот буер длиной в пять с половиной метров из отборных еловых досок. Полозья саней были сделаны из титанового сплава. Однажды в гонках на канадском озере Оттачи Аманда установила на них рекорд скорости, разогнавшись почти до девяноста километров в час, но там длина зачетного отрезка была всего триста метров, и она была уверена: это не предел.
Она вглядывалась в бесконечные просторы ледяной пустыни и широко улыбалась.
«Ничего, когда-нибудь придет время…»
А пока она просто наслаждалась одиночеством вдали от перенаселенной, душной станции. Сверху ярко светило солнце, однако воздух так и не прогрелся до плюсовой температуры. Ледяной ветер врывался в открытую кабину, но Аманда не чувствовала холода. Она была одета в облегающий термальный гидрокостюм, предназначенный для подводного плавания в водах Арктики. Лицо ее покрывала полипропиленовая маска с солнцезащитными линзами в прорезях для глаз. Мороз ощущался только при дыхании, хотя и от этого напоминания о суровом арктическом климате можно было избавиться, используя встроенный в гидрокостюм нагреватель вдыхаемого воздуха.
Аманда наслаждалась каждой секундой своего путешествия. Здесь она могла забыть о своей глухоте. Ей незачем было вслушиваться в вой ветра или свист скользящих по льду полозьев: она чувствовала, как вибрирует деревянный корпус саней, как давит на тело встречный ветер, видела, как вокруг вихрится снег, и в душе у нее звучала песня, которую природа пела только для нее.
В такие редкие моменты Аманда почти забывала об автомобильной аварии. Пьяный водитель… перелом основания черепа… и весь мир утонул в тишине. С того злополучного дня она постоянно боролась с жалостью к себе, с жалостью, которую ощущала сама и которую проявляли к ней другие. Но борьба эта давалась ей нелегко. Прошло десять лет, и она начинала терять способность отчетливо выговаривать слова. Иногда, увидев замешательство в глазах собеседников, она заставляла себя повторять уже сказанное или объясняться жестами. В отчаянии от своей беспомощности, она направляла всю энергию на учебу и научные исследования, хотя и понимала, что тем самым все больше отчуждается от окружающих. Но где грань между отчуждением и независимостью?
После смерти матери отец окружил ее пристальным вниманием и заботой: он буквально не отпускал ее ни на шаг. Аманда подозревала, что он просто боится ее потерять. Такое ревностное проявление родительских чувств вскоре стало для нее невыносимым, и она вступила в яростную борьбу за независимость, которая была обусловлена больше желанием убедить отца в том, что она может спокойно обходиться без его опеки, нежели стремлением доказать всем, что потерявшая слух женщина способна нормально существовать в этом мире.
А потом в ее жизни появился Грег… Капитан Перри… Его улыбка, отсутствие навязчивой жалости, неуклюжие попытки флирта сломали воздвигнутую ею стену отчуждения, и постепенно их взаимное влечение переросло в более глубокие чувства, хотя она до сих пор не знала, как к этому относиться. Ее мать была женой военно-морского офицера, и ее жизнь была наполнена вечеринками, официальными церемониями, светскими раутами с женами других офицеров. Об изоляции от внешнего мира и независимости там не было и речи. Но хотела ли Аманда такой жизни для себя?
Она тряхнула головой, на время избавляясь от навязчивых мыслей. Еще слишком рано принимать какие-либо решения, подумала она. Кто знает, к чему все это может привести?
Нахмурившись, Аманда поработала педалями, направляя буер к заброшенной русской станции — конечной точке своего путешествия. Сегодня утром доктор Генри Огден, возглавляющий команду биологов, сообщил ей по радио об очередной находке, которая уже привела к перепалке с группой геологов.
Как руководителю станции «Омега» Аманде часто приходилось утрясать конфликты между исследователями, представляющими интересы различных наук. Временами ей казалось, что она пытается примирить избалованных детей. И хотя сегодня она могла легко отказаться от этого занятия, сославшись на загруженность, Аманда решила использовать возможность вырваться из душной атмосферы станции хотя бы на день.
Она отправилась в путь сразу после обеда.
Впереди, на острых вершинах гряды огромных ледяных торосов, простирающейся на десятки миль, показались красные флажки. Они трепетали на ветру, указывая местоположение входа в русскую базу, хотя особой надобности в них уже не было: рядом с входом, под надежным укрытием ледяной стены, стояли четыре снегохода и два тягача, выкрашенные в красный цвет. За ними виднелась полынья, сделанная во льду для всплытия и погружения «Полар сентинел».
С необъяснимым беспокойством Аманда смотрела на глубокий ледяной тоннель, ведущий в глубь айсберга, ко входу в заброшенную базу. Из черной дыры, как из пасти спящего дракона, поднимались клубы пара. Новые обитатели базы на прошлой неделе привели в действие все пятьдесят два законсервированных электрогенератора. Все осветительные приборы и нагреватели на станции, к всеобщему удивлению, по-прежнему находились в прекрасном состоянии. По сообщениям ученых, работающих на станции, они чувствовали себя как на средиземноморском курорте.
Но Аманда хорошо помнила свои первые шаги в этой могиле под толстым слоем льда. С помощью металлоискателей и переносных гидролокаторов они определили местоположение главного входа в базу и использовали термальные заряды и взрывчатку, чтобы пробить тоннель к стальным дверям, надежно запечатанным льдом и промерзшим запором. Проникнуть внутрь базы им удалось только после того, как они вырезали ацетиленовой горелкой дыру в стальной плите.
Сейчас Аманду мучили сомнения в правильности их выбора. Она опустила парус и стала притормаживать, приближаясь к ледяной стене. В небольшом закутке между двумя торосами они устроили временный морг — несколько оранжевых палаток, в которых хранились трупы, обнаруженные на станции. Ее отец сообщил, что на следующей неделе ожидается прибытие русской делегации, посланной забрать тела погибших соотечественников.
Однако никто по-прежнему не упоминал о других открытиях, сделанных на погребенной подо льдом базе.
Умело манипулируя педалями, Аманда припарковалась у входа в тоннель. Ее никто не встречал.
Она окинула взглядом покрытые глубокими тенями торосы. За ними расстилался огромный лабиринт из ледяных мостов, выступов, трещин и остроконечных ледяных глыб. В памяти вновь всплыло размытое пятно на экране гидролокатора. Может быть, это действительно был какой-то сбой в работе прибора? Мысль о том, что это мог быть какой-нибудь хищник вроде белого медведя, заставила ее содрогнуться.
Аманда быстро собрала парус и молотком забила якорь в лед. Убедившись, что буер надежно закреплен, она захватила сумку с вещами и направилась к виднеющемуся невдалеке тоннелю.
Вход в тоннель выглядел как привычная для полярного региона ледяная пещера. Его расширили со времени ее последнего посещения до размеров, позволяющих проехать «внедорожнику». Аманда переступила через порог и стала спускаться по вырезанным во льду ступеням к стальной двери, которая криво висела на искореженных петлях. Клубы тумана здесь были плотнее, напоминая о близости к теплому помещению. Над дверью виднелась табличка, о которой упоминал капитан Перри, — ее, очевидно, обнаружили, когда расширяли тоннель.
Она внимательно всмотрелась в название станции, выбитое кириллицей на поверхности металлической пластины:
ЛЕДОВАЯ СТАНЦИЯ «ГРЕНДЕЛЬ»
Почему русские дали ей такое странное имя? Аманда обладала достаточными познаниями в литературе и сразу предположила, что речь шла о мифическом чудовище из легенды о Беовульфе, но при чем здесь полярная станция в глубинах Арктики?
Покачав головой, она протиснулась внутрь базы через узкое отверстие в двери, задев плечом за неровный край дыры и вызвав падение целого каскада сосулек.
Молодой ученый обернулся к ней из глубины широкого коридора. Он сидел на корточках у открытого электрического щитка. Аманда узнала Ли Бентли — эксперта по материаловедению из НАСА. На нем были только футболка и джинсы.
«Неужели здесь действительно так жарко?»
Заметив ее, ученый вскинул руки вверх, имитируя глубокий испуг.
— Не стреляйте!
Аманда на секунду замешкалась от удивления, но потом поняла, как выглядит со стороны в своей полипропиленовой маске, и, сорвав ее с головы, заткнула за пояс.
— Добро пожаловать в ледяную сауну «Грендель», — с усмешкой приветствовал ее Ли, поднимаясь на ноги.
Он был невысокого роста, чуть выше ста пятидесяти сантиметров. Однажды он поделился с ней историей о том, как мечтал стать астронавтом, но не прошел по росту — не хватило всего лишь пяти сантиметров — и вместо этого получил назначение в лабораторию материаловедения при НАСА. На «Омеге» он занимался тестированием новых сплавов в экстремальных климатических условиях Арктики.
Аманда подошла к нему, стягивая с головы капюшон гидрокостюма:
— Здесь невероятно жарко.
Ли показал на кучку инструментов, разбросанных на железной решетке пола:
— Я как раз над этим работаю. Весь персонал жалуется на жару. Мы привезли с собой несколько нагнетателей воздуха, чтобы улучшить циркуляцию, но, посоветовавшись, решили, что лучше побыстрее исправить проблему с термостатом, пока станция не расплавила лед и не провалилась в глубь айсберга.
— А такая опасность существует? — спросила Аманда с расширенными от испуга глазами.
Он снова усмехнулся и постучал по стальной стене:
— Да нет. За этими стенами примерно метровый слой изоляционных материалов. Даже если мы превратим станцию в большую печку, это почти не отразится на состоянии льда. — Ли с восхищением обвел взглядом массивные стальные плиты. — Те, кто задумывал и строил эту базу, знали толк в материаловедении. Изоляционная оболочка представляет собой комбинацию чередующихся слоев пропитанного асбестом цемента и пористого камня. Каркас станции сделан из стали, алюминия и керамических сплавов — легковесный, надежный и на десятилетия опередивший все последние открытия в этой области. Я бы сказал…
Аманда резко оборвала его. Вот за что она ненавидела своих коллег по науке, так это за их способность часами болтать на темы, в которых они являлись экспертами. Ей трудно было распознавать по губам сложные технические термины, которыми они бросались направо и налево.
— Ли, я спешу на встречу с доктором Огденом. Ты случайно не знаешь, где он?
— Генри? — Он почесал затылок отверткой. — Точно сказать не могу, но я бы попробовал поискать его в «подсобке». Он сегодня утром разругался с геологами. Вот крику то было!
Аманда кивнула и, обойдя эксперта НАСА, направилась вглубь станции. Русская база состояла из пяти имеющих форму окружности уровней, соединенных узкой винтовой лестницей, проходящей по центру конструкции. Все уровни были примерно похожи друг на друга тем, что комнаты выходили в центральный холл, но каждый из уровней был меньше в диаметре, чем предыдущий. В целом структура выглядела как врезанный в лед гигантский волчок.
Самым широким был верхний уровень, диаметром примерно в пятьдесят метров, на котором располагались жилые и рабочие помещения: казарма, кухня, несколько офисов. Аманда вошла по коридору в центральное помещение этого уровня, которое в прошлом служило столовой и местом отдыха персонала, судя по груде столов и стульев, разбросанных по просторному залу.
Она поприветствовала двоих ученых, сидящих за одним из уцелевших столиков, и стала спускаться вниз по лестнице, выстроенной вокруг открытой лифтовой шахты диаметром в три метра. Покрытые машинным маслом толстые тросы подъемника уходили в глубь шахты. Подъемник чем-то напоминал звериную клетку с толстыми железными прутьями.
Железные ступени лестницы вибрировали под ее ногами в унисон с урчанием генераторов и гулом машин, доносящимся откуда-то с нижних уровней. Казалось, станция снова ожила после долгой зимней спячки.
Аманда быстро спускалась по лестнице, не останавливаясь на втором и третьем уровнях, где размещались небольшие лаборатории и слесарная мастерская.
На самом нижнем уровне располагался док для швартовки и ремонта подводной лодки. Этот уровень был наполовину затоплен и покрыт слоем льда, под которым отчетливо виднелись очертания боевой рубки русской субмарины.
Аманда же направлялась на четвертый уровень, который был совершенно не похож на остальные. Лестница здесь выходила не в просторный центральный зал, а в небольшой вестибюль с длинным коридором, упирающимся в стену в конце уровня. На одной из боковых стен была дверь, ведущая во внутренние помещения, которую охраняли два вооруженных винтовками моряка с «Полар сентинел». Этот уровень был объявлен «запретной зоной» для персонала станции.
— Доктор Рейнольдс, — поприветствовал ее кивком головы корабельный старшина.
Его напарник, рядовой матрос, вовсю поедал глазами ее стройную фигуру, облаченную в обтягивающий гидрокостюм.
— Вы видели доктора Огдена? — обратилась она к старшине.
— Да, мадам. Он предупредил о вашем появлении и попросил никого в «подсобку» не пускать, пока не встретится с вами.
Часовой показал рукой на двойные двери в конце коридора.
За дверями скрывался вход в лабиринт природных пещер и искусственных тоннелей, ведущих в глубины самого айсберга. Ученые со станции прозвали его «подсобкой».
Лабиринт был настоящим раем для геологов и специалистов, занимающихся изучением структуры и особенностей льда. Они готовы были часами ковыряться во льду, собирая пробы, замеряя температуру и проводя еще кучу всяких тестов. Их энтузиазм был легко объясним — как часто кому-то удается побывать внутри айсберга, да еще и вести там исследования? Совсем недавно они обнаружили в «подсобке» вмерзшие в лед каменные глыбы и фрагменты земляного слоя, и вся команда геологов немедленно перебралась с «Омеги» на русскую базу.
Из-за чего же возник конфликт с биологами? Об этом она могла узнать, только поговорив с Огденом.
Аманда направилась ко входу в «подсобку». Ей не терпелось побыстрее покинуть этот злосчастный уровень. Знание его секретов тяжелым грузом давило ей на плечи и даже сейчас заставляло избегать прямого взгляда в глаза часовых. Всего несколько человек знали о том, что скрывается за тщательно охраняемой дверью, но слухов и предположений среди персонала станции было предостаточно: инопланетные космические корабли, новейшие ядерные технологии, эксперименты с химическим оружием. Кто-то подошел совсем близко к истине, утверждая, что там нашли еще больше трупов.
Но правда была намного страшнее любого, даже самого невероятного предположения.
Аманда была уже рядом со входом, когда двойные двери открылись и в коридор ввалилась фигура, облаченная в желтую парку. Вместе с ней в помещение ворвалось холодное дыхание ледяной горы.
Генри Огден, пятидесятилетний профессор биологии из Гарварда, стряхнул с головы меховой капюшон и с удивлением уставился на Аманду:
— Доктор Рейнольдс!
— Генри, — кивнула она.
— О господи… — Он стянул зубами перчатку, посмотрел на часы и провел рукой по лысой макушке. Из волосяного покрова на его голове оставались лишь густые брови, тонкие коричневые усики да крошечная старомодная бородка, которую он задумчиво поглаживал при разговоре с Амандой. — Извините, я думал, что вы будете ждать меня наверху.
— Рассказывайте, что произошло?
Огден быстро оглянулся на вход в «подсобку».
— Я… я наткнулся на что-то… на что-то совершенно невероятное. Вы должны… — бормотал он, отвернувшись от Аманды, которая уже не могла читать по его губам.
— Доктор Огден? — позвала она.
Он в недоумении обернулся. Аманда прикоснулась пальцами к губам.
— Ой, простите.
Он стал говорить медленно, четко выговаривая каждое слово, как будто вел беседу с умственно отсталым человеком. Аманда с трудом сдержала порыв гнева.
— Вы должны увидеть это собственными глазами, — продолжил Огден. — Поэтому-то я вас и вызвал. — Он какое-то время разглядывал часовых, маячащих в глубине коридора. — Я боялся, что охранники не смогут надолго удержать этих проклятых геологов. Обнаруженные экземпляры… — Его голос становился все более рассеянным. Он встряхнул головой: — Давайте найдем вам теплую куртку, и я отведу вас.
— Мне достаточно этого, — с нетерпением ответила она, проведя рукой по гидрокостюму. — Показывайте, что вы там нашли.
Биолог продолжал наблюдать за часовыми, нахмурив брови. «Он тоже теряется в догадках по поводу секретов, скрытых за этой дверью», — подумала Аманда.
— Я нашел… По-моему, я нашел то, из-за чего эта станция была построена, — сказал Огден, повернувшись к ней.
Аманда замерла:
— Что? Что вы имеете в виду?
— Пойдемте, я вам покажу.
Он повернулся и вошел в «подсобку». Прежде чем последовать за ним, Аманда еще раз взглянула на охраняемую дверь. «То, из-за чего эта станция была построена».
В душе она надеялась, что профессор ошибается.
* * *
15 часов 40 минут
В полете над Брукс-Рейндж
Мэтт с восхищением взирал из кабины «оттера» на красоты одного из природных чудес света. Тысячи туристов, альпинистов и просто искателей приключений каждый год стекались в эту часть национального парка «Врата Арктики» со всего мира.
Впереди возвышались вершины Арригеча. На языке нунамиутов это имя означает «смотрящие вверх растопыренные пальцы». Название как нельзя лучше описывает это царство остроконечных гранитных шпилей, отвесных скал, глубоких ущелий, обширных ледников, сочных альпийских лугов и прозрачных горных озер. Такой ландшафт был идеален как для профессиональных альпинистов, так и для любителей горного туризма.
Однако лететь через Арригеч на самолете было полным безумием, и не столько из-за нагромождения скал, сколько из-за предательских ветров. Здесь воздушные потоки срываются с гор в ущелья, как весенний паводок в русло горной реки, и бросаются в безудержный танец, каждую секунду меняя направление.
— Всем приготовиться, — предупредила Дженни.
Самолет набирал высоту, приближаясь к опасным скалам. Со всех сторон на них смотрели отвесные стены горных вершин, покрытые сверкающим на солнце снегом и льдом, а прямо по курсу высился сам Арригеч. Казалось, пролететь через этот горный лабиринт просто невозможно.
Мэтт обернулся. «Сессна» назойливо маячила примерно в четверти мили позади. Осмелятся ли наемники последовать за ними в это каменное царство?
Внизу по голому отвесному склону бежал горный поток. Еловый лес постепенно редел, а потом и совсем исчез — они поднялись выше границы древесной растительности.
Мэтт повернулся к Дженни с намерением в последний раз попытаться отговорить ее от этого безумия, но, увидев непоколебимую решимость на ее лице, понял, что разговаривать с ней бесполезно.
Отец Дженнифер пристегнул ошейник Бейна ремнем безопасности к одному из сидений и сказал:
— Мы готовы.
Крейг выпрямился на своем кресле и уставился перед собой в одну точку. Лицо его при виде Арригеча заметно побелело. Возможно, с земли открывающийся перед ними пейзаж казался не столь впечатляющим, но с высоты их полета он наводил настоящий ужас.
«Оттер» стремительно пронесся над неприступными склонами и влетел в каменный лабиринт.
— Ну вот и началось, — промолвила Дженни.
— А вот и они, — как эхо откликнулся Мэтт.
Треск пулеметной очереди разорвал монотонное гудение двигателей самолета. По склону в стороне пробежали фонтанчики пулевых разрывов — преследователи были слишком далеко, чтобы стрелять прицельно. Они выпустили очередь от безысходности, понимая, что их добыча ускользает.
Мэтт внимательно наблюдал за «сессной». Из бокового окна самолета неожиданно вырвалось облачко дыма. Мэтт проследил за шлейфом стремительно приближающейся ракеты и с облегчением перевел дух, когда она просвистела всего в двух метрах от кончика крыла «оттера» и разорвалась на одной из гранитных вершин впереди. По склону посыпался град камней.
Дженни резко отвернула от поврежденной скалы и, поставив самолет на крыло, проскользнула между двух каменных шпилей. Перед глазами Мэтта промелькнуло дно глубокого ущелья.
— О господи, о господи, — монотонно повторял Крейг за его спиной.
Дженнифер выровняла «оттер» и, крепко сжимая штурвал, искусно маневрировала в замысловатом лабиринте гранитных стен, башен, колонн, отвесных скал и острых пиков. Порывы ветра бросали легкий самолетик из стороны в сторону.
Мэтт вжался в сиденье, крепко ухватившись за подлокотники. Глаза его расширились от страха, когда Дженни резко ввела самолет в очередной крутой вираж. Он попытался их закрыть, но не смог и в душе пожалел о том, что не сидит сейчас где-нибудь в глубине кабины.
«Оттер» промчался между отвесной стеной и покосившейся каменной колонной. Дженни принялась напевать себе под нос какую-то мелодию — она делала это каждый раз, когда с головой погружалась в какое-нибудь занятие, правда, чаще всего это было разгадывание кроссвордов из «Нью-Йорк таймс».
Самолет обогнул очередную горную вершину и на секунду выровнялся, но Дженни тут же предупредила:
— Держитесь крепче!
Мэтт возмущенно уставился на нее — у него и так уже руки затекли от крепкой хватки за сиденье, а ей все еще мало!
В следующие пять минут самолет выписывал головокружительные кренделя в воздухе — вверх, вниз, вираж на левом крыле… вниз, вверх, вираж на правом крыле…
Несмотря на подкатывающую к горлу тошноту, Мэтт тщетно пытался разглядеть самолет преследователей на фоне мелькающих скал. «Сессна» пропала из виду, как только они влетели в «каменные джунгли» Арригеча. Здесь были тысячи входов и выходов — перевалов, коридоров, тоннелей, ущелий, ледников: чтобы не упустить добычу, наемники должны была держаться где-то поблизости, стараясь не потерять их из виду под покрывающими вершины облаками.
«Оттер» влетел в огромную чашу ледника, похожую на созданный природой амфитеатр. Дженни направила самолет по кругу, вдоль отвесной стены громадной ледовой арены. Кромку кратера венчал ледовый карниз, а на дне его виднелись гранитные валуны, ледниковые наносы и россыпи камней, оставшиеся после схода ледника. В центре чаши покоилось небольшое горное озеро, в зеркальной поверхности которого отражался их маленький самолетик. Стены кратера были слишком отвесными, чтобы «оттер» мог перевалить через них, следуя прямым курсом, поэтому Дженнифер вела самолет по спирали, плавно набирая высоту.
Мэтт с облегчением перевел дыхание — они выбрались из каменных лабиринтов Арригеча и остались в живых.
Внезапное появление еще одного силуэта в зеркале озера привлекло его внимание.
Другой самолет.
«Сессна» стремительно ворвалась в чашу кратера с противоположной стороны. Казалось, самолет преследователей на мгновение потерял управление, резко качнув крыльями. Мэтт понял, что наемники не ожидали увидеть здесь свою добычу.
— Джен? — сказал Мэтт, вопросительно посмотрев на свою бывшую жену.
— Мы еще слишком низко, чтобы перевалить через скалы.
В голосе ее впервые за весь полет чувствовался страх.
Оба самолета кружили вдоль стен кратера, медленно набирая высоту. В прозрачных водах горного озера отражался разыгрывавшийся в воздухе спектакль театра двух актеров. Дверь в кабине «сессны» приоткрылась, и из нее показалась уже знакомая Мэттью фигура в парке с гранатометом на плече.
«Надо что-то делать, иначе мы не выберемся отсюда живыми», — подумал Мэтт и, повернувшись к Дженнифер, прокричал:
— Давай обратно в Арригеч!
— Мы не успеем!
— Делай, как я говорю!
Мэтт отстегнул ремень безопасности, вылез из кресла и пробрался к боковому окну, из которого виднелся самолет наемников.
Дженни заложила крутой вираж и направила самолет в сторону каменного лабиринта.
Мэтт тем временем открыл боковое окно. В кабину ворвался ледяной ветер. Бейн радостно залаял и завилял хвостом — он обожал летать.
— Что ты задумал? — спросила Дженни.
— Занимайся своим делом, — рявкнул Мэтт и разбил стекло ящика с аварийным инструментом, который висел на стене у двери кабины.
Он искал какое-нибудь оружие, а до дробовика в глубине кабины добираться было поздно. Мэтт выхватил из ящика ракетницу и высунул ее в окно. Он быстро прикинул расстояние до «сессны», кое-как прицелился и нажал на спуск. Рассчитывать на прямое попадание было нереально. Он просто надеялся напугать противника.
Шлейф сигнальной ракеты прочертил извилистую дугу в воздухе. Ракета взорвалась чуть выше и в стороне от носа «сессны», но этого было достаточно, чтобы заставить пилота, нервы которого были на пределе после воздушного слалома в узких коридорах Аригеча, резко накренить самолет. Гранатометчик потерял опору и соскользнул с крыла, беспомощно хватая руками воздух. Он повис в двух метрах под брюхом «сессны», болтаясь взад и вперед на страховочном тросе.
Добившись своей цели, Мэтт захлопнул окно и, возвращаясь в кресло, прокричал:
— Давай, Дженни!
Старый эскимос одобрительно похлопал Мэтта по плечу:
— Отличный выстрел.
Мэтт кивнул в сторону Крейга:
— Вот его нужно благодарить. Это он мне подал идею.
В спешке пытаясь найти выход из ситуации, Мэтт вспомнил, как два дня назад репортер навел на него ракетницу. «Используй все, что под рукой, и никогда не сдавайся», — промелькнули в голове слова его бывшего сержанта.
Почувствовав облегчение, Мэтт пристегнулся к сиденью второго пилота. Дженни в это время уже пикировала в сторону Арригеча.
— Они по-прежнему у нас на хвосте, — сказала она.
Мэтт резко обернулся и увидел, как тело наемника медленно падает в озеро. «Кто-то на борту обрезал веревку», — догадался он. Его передернуло от мысли о том, что преследователи спокойно пожертвовали одним из своих, чтобы продолжать погоню.
Дженни безуспешно пыталась уйти от погони, бросая «оттер» в крутые виражи. Мэтт заметил, что она устала. Руки ее дрожали, а решимость в глазах сменилась отчаянием и безысходностью. «Малейшая ошибка — и нам крышка», — подумал он. Так и случилось.
Дженни ввела самолет в крутой вираж вокруг гранитной колонны. За скалой внезапно открылась сплошная стена. Лететь вперед было некуда, а отвернуть уже не было времени. Мэтт сжался в комок в кресле, ожидая, что Дженни хотя бы попробует это сделать, но она лишь прибавила обороты.
У Мэтта перехватило дыхание, когда он вдруг осознал, где они находятся и что она собирается сделать.
— Нет, нет, нет…
— Да! — ответила она, бросив самолет в вертикальное пике.
На мгновение Мэтту показалось, что «оттер» падает штопором на дно ущелья.
Внизу из гранитной стены вытекала небольшая речка. Когда-то давно здесь, в Арригече, произошло сильное землетрясение. Две скалы обрушились друг на друга, образовав Путь Дьявола — узкий тоннель, через который Дженни собиралась вырваться из каменного лабиринта.
Самолет круто спикировал к подножию скалы, но Дженнифер в последний момент резко рванула штурвал на себя и снизила до минимума обороты двигателей. «Оттер» на секунду завис в воздухе и выровнялся в каких-то сантиметрах от поверхности реки.
Через мгновение они ворвались в узкое пространство тоннеля. Мир вокруг погрузился в темноту, но впереди, метрах в сорока, светилось отверстие выхода. Гул моторов оглушительным эхом раздавался в прямом, как труба, тоннеле — самолет почти касался крыльями каменных стен.
Дженни снова что-то напевала себе под нос.
— Они все еще у нас на хвосте! — прокричал из глубины кабины Крейг.
Мэтт обернулся и увидел, как «сессна» скользнула в узкое горло тоннеля. Преследователи не собирались прекращать погоню.
Мэтт сжал кулаки. Их отчаянная попытка оторваться от наемников ни к чему не привела — пилот «сессны» был настоящим профессионалом и знал Арригеч не хуже, чем Дженни. За тоннелем открывались предгорья, в которых скрыться от преследователей было невозможно.
— Держитесь крепче, ребята, — предупредила Дженни.
Выход из каменной трубы виднелся уже совсем близко. Она толкнула штурвал от себя. Самолет резко нырнул вниз. Поплавки тяжело ударились о поверхность реки и заскользили по воде, оставляя за собой плотную струю брызг. Через мгновение самолет, подпрыгнув на воде, как мячик, выскочил из тоннеля, лег на крыло и стал набирать высоту.
Мэтт продолжал смотреть назад. Внезапно фюзеляж «сессны» с поломанными крыльями выкатился из черной дыры и закувыркался по склону. Один из пропеллеров со скрежетом отлетел в сторону и заскользил по льду.
Мэтт повернулся и с восхищением посмотрел на свою бывшую жену. До него наконец дошла суть ее задумки. Струя воды из-под поплавков «оттера» ударила по преследовавшему их самолету, заставив его покачнуться и задеть крыльями стенки тоннеля.
Смертельная ошибка.
— Ненавижу, когда кто-то дышит мне в затылок, — сказала Дженни дрожащим от волнения голосом.
* * *
16 часов 55 минут
Полярная станция «Грендель»
Войдя в «подсобку», Аманда сразу почувствовала, что оказалась в совершенно другом мире. В лабиринте из ледяных пещер и тоннелей, созданном самой природой, было холодно, темно и до ужаса одиноко.
У самого входа виднелись груды покрытой ржавчиной листовой стали, мешки с бетоном, мотки электрического кабеля и штабеля труб для прокладки проводов. Когда ученые впервые натолкнулись на «подсобку», они решили, что русские использовали это пространство как складскую пристройку к станции. Отсюда и пошло его название.
Инженер-строитель из НАСА предположил, что сама станция была построена на месте обширной сети ледяных пещер внутри айсберга, что потребовало значительно меньше затрат и усилий, а «подсобка» являлась лишь малой частью этой сети, оставшейся нетронутой в ходе строительства.
Для многих ученых с «Омеги» ледяной лабиринт был не больше чем кладовкой. Зато для геологов он стал настоящим кладезем научных открытий.
— Сюда, — сказал доктор Огден, застегнув молнию на куртке до самого подбородка и накинув на голову меховой капюшон.
Биолог взял небольшой фонарик с ящика у двери, включил его и направил луч в глубь пещеры. Он постоял немного, как будто не решаясь идти дальше. Стоящая за его спиной Аманда подумала сначала, что он ей что-то объясняет, но, прежде чем она успела переспросить его, профессор тронулся в сторону тоннелей.
Аманда последовала за ним, в душе благодаря геологов за то, что те посыпали ледяной пол песком. Чем дальше они отходили от входа, тем холоднее становился неподвижный воздух. Она надела на лицо термальную маску и включила подогрев.
Биолог шел впереди, проходя мимо ниш в стенах тоннеля. Некоторые из них были пусты, другие — заполнены оборудованием и различными припасами, в том числе и скоропортящимися продуктами с маркировкой на русском языке. «Чем не натуральный холодильник?» — подумала Аманда.
На глаза все чаще стали попадаться следы деятельности ученых с «Омеги» — отверстия, просверленные в ледяных стенах, вешки с флажками, современное оборудование и инструменты и даже пустая коробка из-под обеда быстрого приготовления. Аманда пнула ее ногой в сторону. «Да, похоже, новые обитатели ледовой станции «Грендель» уже успели «пометить» свою территорию».
Вскоре Аманда совсем запуталась в многочисленных коридорах и ответвлениях ледяного лабиринта. Доктор Огден остановился у одного из перекрестков и осветил стену фонариком.
Аманда заметила небольшие значки разных цветов и форм, напыленные краской на льду, — красные стрелки, синие закорючки, оранжевые треугольники. Они, несомненно, служили указателями, оставленными учеными.
Огден провел рукой по зеленой точке, кивнул сам себе и продолжил путь в выбранном направлении.
К этому времени тоннели значительно уменьшились в размерах. Аманде пришлось согнуться, чтобы следовать за решительно шагающим впереди биологом. Кристаллы льда ярко сверкали вокруг в свете фонарика. Стены здесь были настолько прозрачные, что Аманда могла различить воздушные пузырьки в толще льда, переливавшиеся на свету, как жемчужины.
Она провела рукой в перчатке по одной из стен. Идеально гладкая. Такие тоннели и пещеры обычно образовываются во время летнего таяния льда на поверхности, когда теплая вода просачивается через трещины и разломы вглубь айсберга. С новым похолоданием поверхность замерзает, и вся вновь образованная система ледяных лабиринтов надежно сохраняется до следующего потепления.
Аманда завороженно смотрела на голубоватые стены из кристально чистого льда. От этой холодной красоты, как ни странно, веяло чем-то теплым. Увлекшись живописной картиной, она поскользнулась, упала и едва не покатилась кубарем по коридору, но в последний момент успела ухватиться за выступ в стене.
Доктор Огден обернулся и произнес:
— Осторожно. Здесь начинается скользкая дорога.
«Мог бы и раньше предупредить», — подумала она, рывком поднимаясь на ноги. Профессор снова двинулся в глубь тоннеля, а Аманда на секунду задержалась у выступа, за который ухватилась. Присмотревшись, она с удивлением обнаружила, что это каменный обломок, вмерзший в лед, или, как называли его геологи, — «вкрапление». Она погладила его с благоговением. Подумать только — перед ней был кусочек древней почвы возрастом в десятки тысяч лет!
Биолог повернул за угол, и в тоннеле воцарился мрак. Аманда поспешила за профессором, ругая себя за то, что не захватила фонарик. Теперь она внимательно смотрела себе под ноги, осторожно ступая по скользкому льду. «Похоже, геологи сюда еще не добрались».
Коридор постепенно расширялся. В прозрачных стенах виднелись каменные валуны, а еще глубже во льду — какие-то едва различимые формы. Аманда догадалась, что они, вероятно, достигли большого скопления почвенных вкраплений. «Скованная льдом лавина», — промелькнуло у нее в голове.
За углом тоннель внезапно обрывался у входа в обширную пещеру. Аманда снова поскользнулась и въехала в пещеру на спине, притормаживая широко раскинутыми руками. Она встала на ноги и долго осматривалась, не веря своим глазам. Ледяной пол был размером со спортивный каток, а вся пещера напоминала величественный собор изо льда и камня, созданный самой природой.
Она стояла в окружении ледяных стен, но противоположная половина огромного зала представляла собой массивную каменную чашу.
Аманда вздрогнула от неожиданности, почувствовав прикосновение к локтю. Доктор Огден пытался привлечь ее внимание.
— Это обломок древней скалы. Во всяком случае, так думает Макферран, — прочитала она по губам профессора. Макферран был руководителем команды геологов. — Он утверждает, что эта скала откололась от горного массива при сходе ледника, образовавшего этот ледяной остров. Он хотел немедленно отщепить подрывными зарядами несколько кусков, чтобы тщательно изучить их в лаборатории, но я не позволил ему это сделать.
Аманда все еще не отделалась от первоначального шока и молчала.
— Сначала я обнаружил вкрапления мертвого лишайника и замерзший мох, но во время более тщательного исследования наткнулся на три птичьих гнезда, в одном из которых были яйца! — От волнения он заговорил быстрее, и Аманде пришлось более внимательно следить за его губами. — Кроме того, я нашел стаю грызунов и змею, вмерзших в лед. Это настоящая сокровищница жизненных форм из того далекого периода — целая биосфера, застывшая во льду. — Огден направился к каменной стене. — Но это еще не все! Посмотрите сюда!
Аманда последовала за профессором, оглядывая скалу. Стена ее была не такой гладкой, как казалось издалека. Она была испещрена небольшими углублениями и нишами. Местами от нее отвалились крупные куски, и в глубь скалы уходили узкие трещины.
Аманда вошла под каменный свод и с опаской посмотрела вверх. Нависающая над головой скалистая арка уже не казалась ей такой безопасной, как несколько минут назад.
Доктор Огден схватил ее за локоть, пристально взглянув в глаза.
— Осторожно, — показал он на пол.
В нескольких шагах на гладкой поверхности виднелось круглое отверстие колодца явно искусственного происхождения. Края его были изрезаны глубокими царапинами.
— Они вытащили оттуда одного из этих…
Аманда посмотрела на биолога с удивлением:
— Кого?
Теперь она рассмотрела на льду еще несколько похожих лунок.
Генри потянул ее за локоть.
— Сюда.
Он снял с пояса фляжку с водой и заставил ее присесть на колено. Они были всего в нескольких метрах от каменной стены пещеры, а снизу казалось, что они очутились у скалистого берега замерзшего озера где-нибудь в горах.
Биолог потер лед рукой в перчатке и направил луч фонарика в глубину ледяного слоя, загоревшегося ярким свечением. Аманда увидела размытые очертания какой-то формы примерно в метре от покрытой инеем поверхности, но детали рассмотреть было невозможно.
Генри приподнялся и открыл фляжку.
— Смотрите, — сказал он с видом заправского фокусника. Он снова наклонился и вылил воду из фляжки на слой инея, который тут же начал таять, превращая лед в прозрачное стекло. Под светом фонарика таинственная форма открылась ее взору во всем своем уродстве.
Аманда вскрикнула и невольно отшатнулась.
Казалось, загадочное существо застыло в прыжке, бросаясь на нее. Кожа у твари была мертвенно-бледная и гладкая, как у полярных дельфинов, часто встречающихся в Арктике. По размерам и весу — полтонны, не меньше — она тоже напоминала крупного дельфина. Разница заключалась в том, что у этого существа были четко выраженные передние и задние конечности. Короткие передние заканчивались подобиями клешней с острыми когтями, а крупные задние, покрытые перепонками, согнулись в незаконченном прыжке. Туловище с выгнутой спиной казалось более гибким, чем у дельфинов, как будто было создано для погони за добычей.
Но страшнее всего выглядели широко распахнутые тяжелые челюсти, усеянные рядами острых, как кинжалы, зубов. Эта тварь могла легко заглотить целую свинью.
Аманда с трудом перевела дух, сделав несколько глубоких вдохов через тепловой респиратор на маске.
— Это еще что за чертовщина?
Биолог не ответил и вместо этого проскользил на коленях к другому колодцу у самой стены.
— Тут есть еще!
Он посветил фонариком вниз. Вторая тварь застыла, свернувшись в клубок, — челюсти уткнулись в обвитое хвостом туловище. Поза чем-то напоминала спящую собаку.
Профессор быстро вскочил на ноги.
— Но и это еще не все.
Прежде чем Аманда успела что-то сказать, он подошел к стене и протиснулся в широкую расщелину. Она последовала за ним, опасаясь оказаться одна в темноте — от вида широких челюстей монстра у нее все еще бегали мурашки по коже.
Расщелина оказалась входом в пещеру размером в гараж на две машины.
Аманда выпрямилась. У задней стены стояли шесть ледяных блоков с вмерзшими в них в позе зародыша телами загадочных существ. Но то, что она увидела в центре пещеры, заставило ее невольно отпрянуть к стене.
Один из монстров был распростерт на ледяном полу, как лягушка на лабораторном столе. Туловище, от горла до таза, рассекал глубокий надрез. Кожа была свернута по обе стороны тела и вбита металлическими шпильками в лед. Судя по глубоко промерзшим ребрам и внутренностям, тело монстра находилось в таком состоянии уже очень давно.
Одного взгляда на эту ужасающую картину хватило, чтобы потрясенная до глубины души Аманда выскочила из пещеры. Доктор Огден последовал за ней. Он, похоже, не замечал, что с ней происходит.
— Открытие такого масштаба произведет переворот в биологии, — сказал он, близко наклонившись к ее лицу. — Теперь вы понимаете, почему мне пришлось удержать геологов от разрушения хорошо сохранившейся экосистемы. Такая находка… Да еще сохранившаяся в таком идеальном состоянии…
Аманда рассерженно перебила его:
— Я еще раз спрашиваю, что это за твари, черт побери!
Генри удивленно уставился на нее, а потом махнул рукой:
— Ах да, конечно. Вы ведь инженер.
Несмотря на глухоту, Аманда словно ощутила нотки снисходительности в его фразе. Она почувствовала раздражение, но вступать в перепалку с профессором не стала.
Огден показал рукой на расщелину и заговорил с расстановкой:
— Я изучал эти образцы в пещере весь день. У меня достаточно широкие познания в палеобиологии, чтобы с уверенностью сказать, что окаменелые останки этих существ были найдены в Пакистане и Китае, но никогда не встречались в таком идеально сохраненном виде.
— Но что же это за существа? — с нетерпением настаивала Аманда.
— Ambulocetus natans, или, как их обычно называют, ходячие киты. Они являются промежуточным звеном между наземными млекопитающими и современными китами.
Аманда завороженно смотрела на профессора, пока тот продолжал:
— Предполагается, что эти существа обитали на Земле примерно сорок девять миллионов лет назад и вымерли где-то тридцать шесть миллионов лет назад. Косолапые ноги, вросший в таз спинной хребет, смещение носовой кости… Все это типичные признаки Ambulocetus.
Аманда с сомнением покачала головой.
— Уж не хотите ли вы сказать, что этим особям в пещере сорок миллионов лет?
— Конечно нет! — Он округлил глаза. — В этом-то все и дело! Макферран говорит, что возраст льда на этом уровне айсберга всего пятьдесят тысяч лет, а это эпоха последнего ледникового периода. И потом, у наших экземпляров есть несколько уникальных особенностей. Я предполагаю, что небольшое стадо Ambulocetus в незапамятные времена мигрировало в полярные регионы, как киты делают это в наши дни. Обосновавшись здесь, они адаптировались к местным условиям. Кожа их побелела, увеличились размеры тела и толщина жировой прослойки. То же самое, что позднее произошло с белыми медведями и полярными дельфинами.
Аманда вспомнила, что, впервые увидев загадочное существо, невольно сравнила его с белугой.
— И эти животные прожили в Арктике до наступления последнего ледникового периода? Как же так получилось, что никто до сих пор не обнаружил следов их существования?
— А что в этом удивительного? Этот регион по-прежнему остается самым труднодоступным для исследования. Все, что когда-либо жило и умирало на полярной шапке, исчезало в глубинах Северного Ледовитого океана, а вечная мерзлота на континентальной части практически исключает всякую возможность вести раскопки за Полярным кругом. До сих пор мы не имеем никакого представления о жизни животного и растительного мира в этом регионе в древние времена. Поэтому вполне вероятно, что один из видов просуществовал здесь на протяжении тысячелетий, а потом вымер, не оставив и следа.
Аманда снова покачала головой, хотя ей трудно было оспаривать его аргументы после того, что она увидела собственными глазами. Профессор был абсолютно прав в одном — тщательное изучение полярного региона с применением современных технологий и методов исследований началось лишь в последнее десятилетие. Ученые на «Омеге» открывали новые виды животных и растений практически каждую неделю. Правда, до сих пор это были лишь разновидности планктона и водорослей, что не шло ни в какое сравнение с открытием, сделанным в этой пещере.
Огден продолжал:
— Русские, по всей видимости, обнаружили эти существа, когда строили свою базу. А может быть, построили базу именно из-за них. Кто знает?
Аманда припомнила фразу, сказанную им ранее: «Я нашел то, из-за чего эта станция была построена».
— Что заставляет вас сделать такое предположение?
В голове мелькали картинки другого открытия — на четвертом уровне станции. Казалось, между ними нет никакой связи.
Генри внимательно посмотрел на нее:
— Неужели это не очевидно?
Аманда вопросительно подняла бровь.
— Ископаемые Ambulocetus были обнаружены только в последние несколько лет. — Он показал рукой на расщелину. — Во время Второй мировой войны об их существовании никто и не подозревал. Поэтому неудивительно, что русские придумали свое собственное имя для этих монстров.
До Аманды наконец дошел смысл его слов.
— Они и станцию свою назвали так же, — продолжил доктор Огден, хотя дальнейших объяснений уже не требовалось. — Это стало для них своеобразным талисманом или чем-то в этом роде.
Аманда задумчиво смотрела на замерзшее озеро. Теперь она знала, что за тварь застыла в прыжке подо льдом.
Монстр из древней скандинавской легенды.
Грендель.