11. Все грехи
Магнус сказал, что им нельзя пользоваться электричеством, поэтому теперь комнату освещало лишь беловато–синее пламя свечей, расставленных в круг в центре комнаты.
Внутри круга Магнус выжег пересекающиеся треугольники — пентаграмму. Между треугольниками были символы, каких Саймон раньше не видел, — не буквы и не руны. От одного их вида становилось жутко.
Изабель, Алек, Саймон и Магнус, читавший заклятие из «Запретных ритуалов», стояли у границ круга. Голос Магнуса то стихал, то становился громче, заклятие звучало мрачной молитвой.
Символы на полу начали чернеть. Председатель Мяо, сидевший в углу комнаты, зашипел и забился под кресло. Беловато–синие языки пламени взметнулись к потолку, и теперь Саймон едва мог разглядеть Магнуса. В гостиной стало жарко. Магнус бормотал все быстрее и быстрее. Его черные волосы вились спиралями, пот блестел на скулах.
— Quod tumeraris: per Jehovam, Gehennam, et consecratam aquam quam nunc spargo, signumque crucis quod nunc facio, et per vota nostra, ipse nunc surgat nobis dicatus Azazel !
В центре пентаграммы вспыхнул огонь, и по комнате разошлась густая волна черного дыма. Все, кроме Саймона, закашлялись. Дым сгущался, и в кругу появился силуэт мужчины.
Саймон заморгал. Он понятия не имел, что увидит, но уж точно не это. Мужчина. Без возраста. Высокий и широкоплечий, темно–рыжие волосы. В дорогом черном костюме и начищенных черных ботинках. На запястьях — темно–красные борозды, вероятно, следы от цепей, много лет впивавшихся в его кожу.
— Кто вызывает Азазеля? — заговорил мужчина; голос его напоминал скрежет металла.
— Я. — Магнус захлопнул книгу, которую держал в руках. — Я, Магнус Бейн.
Азазель повернулся в сторону Магнуса.
— Магнус Бейн… Я знаю, кто ты, — сказал он. — Ты — чародей, колдун, варлок…
Магнус удивленно поднял брови.
— Ты — заклинатель. Ты — убийца демона Марбаса. Сын… — продолжал мужчина.
— Эй, я бы попросил… — быстро проговорил Магнус. — Не нужно сейчас об этом.
— Почему же? — удивленно произнес Азазель. — Если тебе понадобилась помощь демона, почему ты не призвал своего отца?
Алек с удивлением взглянул на Магнуса. Тот никогда не говорил о своем отце, хотя ходили слухи, что отец колдуна действительно демон, обманом заставивший некую женщину принять его за своего мужа.
— У нас с отцом напряженные отношения, — признался Магнус. — И я бы предпочел его в это не вмешивать.
Азазель поднял руки, как будто сдается:
— Что ж, это ваши дела. Но ты держишь меня внутри пентаграммы. Чего ты попросишь за освобождение?
Магнус не ответил, но по выражению лица Азазеля было ясно, что они беззвучно разговаривают. В глазах демона, как любопытные дети, увлеченные сказкой, плясали языки пламени.
— Лилит хитра, — наконец произнес демон. — Додумалась воскресить мальца и поставить защиту, соединив его с тем, кого вы не решитесь убить! Она всегда манипулировала эмоциями.
— Но можно ли разрушить связь между ними? — нетерпеливо спросил Магнус.
Азазель покачал головой:
— Не убив обоих — нельзя.
— А есть ли какой-нибудь способ избавиться от Себастьяна, не затронув Джейса?
Это спросила Изабель, голос ее звенел; Магнус взглядом велел ей взять себя в руки.
— Боюсь, это не в моих силах, — сказал Азазель. — Я могу создавать лишь демоническое оружие. Возможно, очистить сына Валентина от зла и нарушить их связь сможет молния из длани ангела. Но… согласен вам кое-что предложить.
— Я весь внимание. — Магнус сощурил кошачьи глаза. — Говори.
— Разделить юношей и оставить одного из них в живых, нейтрализовав другого… Да, есть один способ. Но я расскажу о нем в обмен на небольшую услугу.
— Ты — мой слуга, — нахмурился Магнус. — Хочешь выйти из пентаграммы — делай, что я говорю, и не торгуйся.
— Разве дело только в моем желании? И знаешь, я уже привык — здесь пентаграмма, а там, в пустыне…
— «Мой ад везде, и я навеки в нем», — продолжил Магнус.
Азазель обнажил в улыбке металлические зубы.
— Может, ты и не гордец, как старина Фауст, но зато нетерпелив. Уверен, тебе скоро надоест наблюдать за мной, — усмехнулся он.
— Ну, не знаю… Я всегда любил смелые решения в интерьере, а ты эту комнату очень украшаешь.
— Магнус! — возмутился Алек, которому явно не нравилась идея соседства с демоном.
— Ревнуешь, маленький Сумеречный охотник? — Азазель ухмыльнулся. — Не волнуйся, твой друг не в моем вкусе. И кроме того, мне не хотелось бы злить его…
— Все, довольно, — топнул ногой Магнус. — Скажи нам, что ты хочешь, и разойдемся.
Азазель сложил руки домиком — натруженные руки рабочего с черными ногтями.
— Всего лишь одно счастливое воспоминание от каждого из вас. Что-то, что может развеселить меня, когда я скучаю в своих скалах.
— Вы хотите сказать, что, если мы согласимся, воспоминания сотрутся из нашей памяти? — насторожилась Изабель. — Захотим вспомнить о чем-то и не сможем?
Азазель прищурился, глядя на нее сквозь пламя:
— Ты кто, малышка? А… ты тоже из нефилимов… Да, я возьму твое воспоминание, и оно станет моим. И ты никогда не вспомнишь о том, что с тобой произошло. Но, пожалуйста, не навязывай мне воспоминания о демонах, убитых тобой при свете луны. Такие меня не радуют. Нет, мне нужны… личные воспоминания.
Он ухмыльнулся, и его зубы засверкали еще ярче.
— Я стар, — сказал Магнус. — У меня много воспоминаний. Я могу расстаться с одним из них, если нужно. Но я не могу говорить за других. Нельзя заставить пойти на такое.
— Я это сделаю, — быстро произнесла Изабель. — Ради Джейса.
— И я тоже, — сказал Алек.
Настала очередь Саймона. Он вдруг вспомнил, как Джейс перерезал запястье и пожертвовал ему свою кровь на корабле Валентина. Чтобы спасти Саймона, он рисковал жизнью. Возможно, Джейс сделал это ради Клэри, но Саймон все равно был у него в долгу…
— Я согласен.
— Хорошо, — кивнул Магнус. — Теперь надо вспомнить что-нибудь хорошее. По–настоящему хорошее, такое, что приятно вспоминать.
— Я готова, — первой отозвалась Изабель.
Она закрыла глаза, словно приготовилась к боли. Магнус шагнул к ней, прикоснулся пальцами к ее лбу и тихо забормотал.
Алек некоторое время наблюдал за ними, а потом тоже закрыл глаза.
Для Саймона все приятное было связано с Клэри. Но потерять память о Клэри он не мог. Тогда он вспомнил летний день на Кони–Айленде. Он сидит на плечах отца, а Ребекка бежит за ними с воздушными шарами в руке. Он смотрит на небо, разглядывая облака, и слышит, как смеется мама… Нет, только не это. Я не хочу это терять…
Он открыл глаза и увидел, как Магнус опускает руку. Саймон моргнул.
— Но я ни о чем не думал, — запротестовал он.
Кошачьи глаза Магнуса преисполнились печали.
— Думал, мой дружок…
Саймон окинул взглядом комнату, голова его кружилась. Он поймал на себе взгляд Изабель, и ему стало интересно, каким счастливым воспоминанием пожертвовала она.
Азазель, стоявший у самого края пентаграммы, протяжно зарычал. Магнус с отвращением посмотрел на него. В руках колдуна что-то сверкало, словно он держал колдовской огонь. Раз — и это что-то полетело в центр пентаграммы. Острое зрение вампира позволило Саймону увидеть, что это было: луч света, который, быстро разрастаясь, превращался в калейдоскоп образов. Лазурный океан… Колокол женского платья, лицо Магнуса и лицо голубоглазого мальчика… И еще… Азазель распростер руки и всосал в себя эту яркую солнечную картинку. Глаза демона замаслились.
— Ах! Вкусно! — довольно воскликнул он.
— А теперь исполняй свое обещание, — приказал Магнус.
Демон облизнул губы.
— Решение вашей проблемы просто. Вы освободите меня, а я заберу сына Валентина живым в ад. Он не умрет, и поэтому ваш Джейс не пострадает. Связь между ними вскоре пропадет, и ваш друг вернется к вам.
— А что будет потом? — спросил Магнус. — Мы выпустим тебя на свободу, а ты… потом ты снова позволишь себя сковать?
Азазель рассмеялся:
— Конечно нет, глупый колдун. Цена услуги — моя полная свобода.
— Полная свобода? — воскликнул Алек, не веря своим ушам. — Ты хочешь, чтобы мы позволили исчадию ада разгуливать на свободе? Мы уже отдали тебе свои воспоминания…
— Воспоминания — это цена, которую вы заплатили за то, чтобы я изложил свой план, — сказал Азазель. — А моя полная свобода — цена, которую вы заплатите за то, чтобы воплотить этот план в реальность.
— Это нечестно, и ты об этом знаешь, — рассердился Магнус. — Ты требуешь невозможного!
— Но и ты тоже, — сказал Азазель. — Все говорит о том, что вы потеряли своего друга навсегда. «Если кто даст обет или поклянется клятвою, положив зарок на душу свою, то он не должен нарушать слова своего, но должен исполнить все, что вышло из уст его». Их души связаны заклятием Лилит. Они оба на это согласились.
— Джейс никогда бы не согласился… — начал Алек.
— Он произнес эти слова, — сказал Азазель. — По собственной воле или по принуждению — не имеет значения. Разорвать эту связь могут лишь силы Небесные. Но силы Небесные вам не помогут, вы сами это знаете. Поэтому обычно призывают демонов, а не ангелов. Я назвал цену за мое вмешательство. Если вы ее не заплатите, вам придется смириться с потерей.
Лицо Магнуса побледнело.
— Мы посовещаемся и решим, устраивает ли нас твое предложение. А пока изыди! — Он махнул рукой, и Азазель исчез, оставив после себя запах горелого дерева.
Оставшиеся в комнате удивленно переглянулись.
— Его просьба… — наконец произнес Алек. — Это же невозможно, да?
— Теоретически возможно все, — сказал Магнус, глядя вперед, словно в бездну. — Но если мы выпустим на свободу демона, второго по старшинству после самого Люцифера, сколько хаоса он посеет…
— Но разве не может Себастьян оказаться столь же опасным? — спросила Изабель.
— Как сказал Магнус, возможно все, — с горечью в голосе сказал Саймон.
— В глазах Конклава нет преступления страшнее, чем это, — продолжил Магнус. — Тот, кто выпустит Азазеля на свободу, будет причислен к особо опасным преступникам.
— Но если мы хотим уничтожить Себастьяна… — начала Изабель.
— У нас нет доказательств, что Себастьян что-то замыслил, — прервал ее Магнус. — Вполне возможно, он просто хочет поселиться в уютном коттедже в Идрисе.
— С Клэри и Джейсом? — спросил Алек.
Магнус пожал плечами:
— Кто знает, зачем они ему понадобились? Может, ему просто одиноко.
— Себастьян не стал бы похищать Джейса с крыши только потому, что истосковался по крепкой мужской дружбе, — сказала Изабель. — Он что-то задумал.
Все посмотрели на Саймона.
— Клэри пытается выяснить, что именно. Ей нужно время, и не говорите, что времени у нас нет. Она сама об этом знает, — сказал он.
Алек провел рукой по волосам.
— Мы только что потеряли целый день. Это непозволительно. Больше никаких глупых идей! — закончил он резко.
— Алек… — Магнус положил руку на плечо возлюбленного. — Алек, что с тобой?
Алек посмотрел на него и вдруг сказал:
— Ты кто такой?
Магнус вздрогнул:
— Александр, ты…
— Ладно, это была шутка.
— Да ты… — возмутился Магнус.
Прежде чем он успел продолжить, дверь распахнулась, и в гостиную вошли Майя и Джордан. Щеки обоих раскраснелись от мороза; Саймон заметил, что на Майе была кожаная куртка Джордана.
— Мы только что вернулись от Люка, — взволнованно проговорила девушка. — Люк еще не проснулся, но, похоже, он скоро поправится… — Увидев мерцающую пентаграмму и еще не рассеявшееся облако черного дыма, она осеклась. — А чем вы тут занимались, ребята?
Благодаря чарам и способности Джейса ловко взобраться на старый мост и затащить на него Клэри им удалось убежать от итальянской полиции. Когда опасность миновала, они остановились и рассмеялись. Клэри была на седьмом небе от счастья; ей хотелось уткнуться Джейсу в плечо, но внутренний голос напомнил, что это не Джейс, и ее смех затих.
Джейс принял внезапную перемену ее настроения за усталость. Он взял ее за руку, и они вернулись на улицу, с которой начали свой путь. По телу Клэри пробежала дрожь.
— Тебе холодно?
Джейс прижал ее к себе и поцеловал, потом приподнял и пронес сквозь стену дома.
Опустив ее на пол, он пинком захлопнул невесть откуда взявшуюся дверь и уже собирался сбросить куртку, когда раздался сдавленный смешок.
В комнате вспыхнул свет. Себастьян сидел на диване, положив ноги на кофейный столик, светлые волосы были взъерошены, черные глаза блестели. Он был не один, по обе стороны от него сидели две девушки. Одна — светловолосая, в короткой юбке и топике с блестками; рука ее лежала на груди Себастьяна. Другая — в кружевном черном платье, с красным бархатным ободком в коротких черных волосах.
Клэри напряглась. Вампирша, подумала она про темноволосую. Девушка поняла, что ее раскусили. Она ухмыльнулась, показав острые зубки, а потом наклонилась к Себастьяну и сделала вид, что сейчас вопьется ему в шею. Сквозь опущенные ресницы Себастьян посмотрел на Клэри.
— Ну, как тебе свидание? — спросил он.
Клэри хотелось нагрубить, но вместо этого она с неопределенным видом кивнула.
— Ну, может, присоединишься к нам? — Себастьян указал на себя и девушек. — Выпьем?
Темноволосая засмеялась и что-то спросила у Себастьяна по–итальянски.
— No, — ответил Себастьян. — Lei e mia sorella .
Девушка откинулась на спинку дивана с разочарованным видом. У Клэри пересохло во рту. Она вдруг ощутила прикосновение руки Джейса.
— Я так не думаю, — сказал он. — Мы идем наверх. Увидимся утром.
Себастьян пошевелил пальцами, и на одном из них сверкнуло кольцо Моргенштернов.
— Чао.
Джейс вывел Клэри из комнаты, и они поднялись по стеклянной лестнице. Она никак не могла отдышаться. Себастьян был во много раз хуже этого Джейса. От него разило угрозой.
— Что он сказал? — спросила она.
— «Нет, она моя сестра», — ответил Джейс. О чем спрашивала девушка, он умолчал.
— Он часто так делает? Ну, приводит девушек?
Джейс дотронулся до ее лица:
— Он делает, что хочет, я не спрашиваю. Если ему захочется, может привести двухметрового розового кролика в бикини. Это не мое дело. Но если тебя интересует, приводил ли сюда девушек я, то нет. Кроме тебя, мне никто не нужен.
Она спрашивала не об этом, но все же кивнула:
— Мне не по себе, Джейс…
— Можешь сегодня спать со мной в моей комнате. — Его глаза светились во мраке. — Не буду просить, но…
— Я хочу… с тобой, — сказала она, удивившись собственной горячности.
— Дай мне секунду прибраться. Там бардак, — сказал он.
— А… ну да, когда я туда заходила, то видела пылинку на подоконнике. Живо ее убери! — нашла в себе силы пошутить Клэри.
Он запустил пальцы в ее волосы:
— Я, конечно, понимаю, что сам себе все испорчу, но в чем ты будешь спать? В пижаме или…
Она вспомнила о шкафе, полном одежды. Ей придется к этому привыкнуть. И начать можно уже сейчас.
— Пожалуй, схожу возьму ночную рубашку.
Несколько минут спустя, стоя у раскрытого шкафа, она подумала, что ночные рубашки, которые покупают мужчины, вовсе не обязательно отвечают вкусам женщин. Обычно она спала в топике и шортиках, но здесь все было шелковым, в кружавчиках, или полупрозрачным. Наконец она выбрала бледно–зеленую шелковую ночную рубашку, которая доходила ей до бедра. Она вспомнила о красных ногтях девушки, положившей руку на грудь Себастьяна. Сама она ногти обгрызала, а те, что на ногах, красила разве что прозрачным лаком. И еще она подумала о том, можно ли осознавать свою красоту и использовать ее как оружие. У Изабель это получалось, у нее — нет.
Перед тем как отправиться в спальню Джейса, она на удачу дотронулась до кольца на пальце. Ответа не последовало.
Джейс сидел на кровати в черных пижамных штанах и читал книгу, залитую желтым светом ночника. Она на мгновение застыла, наблюдая за ним. Прямо над сердцем была метка Лилит. Серебристокрасная, как кровавая ртуть, она казалась лишней на его теле.
Дверь со щелчком закрылась, и Джейс поднял глаза. Он изменился в лице. Если Клэри эта ночная рубашка не понравилась, то ему — явно да. От его взгляда Клэри вздрогнула.
— Тебе холодно?
Он откинул одеяло и положил книгу на тумбочку. Затем они оба проскользнули под одеяло и повернулись лицом друг к другу. В лодке все было по–другому. Там они были у всех на виду, в городе. А здесь — одни, под одеялом.
Их дыхание сливалось. Джейс дотронулся до ее щеки, и она подумала, что в любую минуту может оглохнуть от стука собственного сердца. Глаза его были так близко, что она могла разглядеть в них узоры из золотистых крапинок. Теперь ей было не холодно, а скорее жарко, хотя они едва прикасались друг к другу. Ей хотелось поцеловать его.
Покрытая шрамами правая рука Джейса погладила ее по плечу и спустилась к бедру. Теперь она поняла, почему мужчины так любят шелковые ночные рубашки — руки скользят как по стеклу.
— Скажи мне, чего ты хочешь, — спросил он шепотом.
— Я просто хочу, чтобы ты меня обнял, — сказала Клэр. — Во сне. Вот и все.
Пальцы, вычерчивавшие круги на ее бедре, замерли.
— И это все?
Нет… Целуя его, она хотела забыть обо всем, но главное о том, зачем она здесь.
Но это была очень плохая идея.
Джейс неотрывно смотрел на нее, и она вспомнила, как впервые увидела его. Уже тогда он показался ей необыкновенным. Это испытание, подумала она. И возможно, опасное.
— Все, — наконец ответила она.
Метка Лилит на его коже пульсировала. Он сжал ее бедро и повернул. Теперь она лежала спиной к нему. Кожа Джейса была горячей, словно у него был жар. Она нырнула головой под его подбородок и замерла.
— Ладно, — прошептал он. — Будем спать.
Ее тело постепенно расслабилось, сердце забилось спокойнее. В объятиях Джейса ей было так же уютно, как и всегда. Она закрыла глаза, представляя, что их кровать вырвалась из этой странной тюрьмы и они вдвоем плывут на ней в пустоте. Та к они и уснули. Она уже давно не спала так сладко.
* * *
Саймон сидел на кровати в гостевой комнате Магнуса. Он слышал голоса из гостиной. Магнус рассказывал Майе и Джордану, что произошло, иногда с разъяснениями встревала Изабель. Джордан предложил заказать еду в китайском ресторане, чтобы не умереть с голоду, Майя со смехом добавила, что, кроме «Нефритового волка», все сгодится.
Саймон проголодался, и уже появилось тянущее ощущение в венах. Но это был другой голод. Он чувствовал себя полым, будто его выскребли изнутри.
— Саймон? — Дверь открылась, и в комнату прошмыгнула Изабель. Ее черные волосы спускались почти до талии. — У тебя все в порядке?
— Да, все хорошо.
Она увидела рюкзак на его коленях и напряглась:
— Ты уходишь?
— Ну, я и не собирался оставаться надолго, — сказал Саймон. — Прошлая ночь была… необычной. Ты попросила…
— Ага, ясно, — сказала она неестественно бодрым тоном. — Ну, по крайней мере, Джордан сможет отвезти тебя обратно. Ты, кстати, насчет него и Майи ничего не заметил?
— А что я должен был заметить?
Она перешла на шепот:
— Что-то между ними произошло во время поездки. Они воркуют как голубки.
— Это здорово.
— Ты ревнуешь?
— Ревную? — в замешательстве переспросил он.
— Ну, вы с Майей… Вы… — Она махнула рукой, глядя на него сквозь ресницы.
— А… Нет, совсем нет. Я рад за Джордана. Теперь он счастлив, — искренне произнес Саймон.
— Хорошо. — Изабель подняла глаза. — Так ты останешься переночевать, Саймон?
— С тобой?
Она кивнула, не глядя на него.
— Алек ушел забрать одежду из Института. Он спрашивал, не хочу ли я пойти с ним, но… я лучше останусь здесь… с тобой. — Она подняла голову. — Я не хочу спать одна. Если я останусь здесь, ты останешься со мной?
Он видел, что ей тяжело задавать этот вопрос.
— Конечно, — сказал он, пытаясь отогнать мысль о голоде.
В последний раз, когда он попробовал не пить, Джордану пришлось оттаскивать его от Морин, которая едва не потеряла сознание. Но тогда он испытывал голод много дней. На этот раз все по–другому. В конце концов он знал пределы своих возможностей.
— Это было бы здорово…
Камилла ухмыльнулась Алеку с дивана:
— И как же ты ушел? Как тебе удалось обмануть Магнуса?
Алек, сидевший на самодельной скамейке из двух шлакоблоков и деревянной доски между ними, рассматривал свои ботинки.
— Я пошел в Институт забрать одежду. А потом пришел сюда.
Она прищурилась:
— А Рафаэль?
После долгого молчания Алек прошептал:
— Я… я не могу этого сделать. Не могу убить Рафаэля.
Камилла всплеснула руками:
— И почему же? Вы с ним что, близки?
— Да нет, я едва знаю его. Но если я его убью, то нарушу закон. Конечно, я и раньше нарушал закон, но только по веским причинам.
— Фу ты, — воскликнула Камилла, — только совестливого нефилима мне не хватало!
— Прости.
Она прищурилась:
— Прости? Да я тебя… — И осеклась. — Александр, — продолжила она спокойнее. — А как же Магнус? Ведь ты можешь потерять его.
Алек наблюдал за тем, как она движется. Грациозно, как кошка. Лицо ее не выражало ничего, кроме интереса и сочувствия.
— Где родился Магнус?
Камилла рассмеялась:
— Ты даже этого не знаешь? В Батавии. — Она хмыкнула, увидев его озадаченный взгляд. — Ну, в Индонезии. Тогда это была Ост–Индия. Мать у него была местная, а отец — какой-то скучный колонист. Ну… не настоящий отец.
— А кто его настоящий отец?
— Отец Магнуса? Демон, конечно.
— Да, но какой?
— Разве это имеет значение, Александр?
— Мне кажется, — упрямо продолжил Алек, — что это какой-то могущественный демон. Но Магнус не хочет о нем рассказывать.
Камилла со вздохом опустилась на свой диван:
— И что же в этом непонятного? В отношениях всегда должна оставаться какая-то тайна. Непрочитанная книга всегда интереснее той, которую знаешь наизусть.
— Ты имеешь в виду, я ему слишком много всего рассказываю?
Что ж, ценный совет, подумал он. С этой холодной женщиной его объединяет одно — и его, и ее любил Магнус. Наверняка она что-то знает, какую-то тайну, какой-то секрет, который поможет ему избежать ошибок.
— Почти наверняка да. Хотя ты так недолго живешь на свете, Алек, что тебе, наверное, и рассказывать нечего.
— Ну, как я понимаю, твоя тактика скрытности тоже не очень-то сработала.
— Я не так страстно желала удержать его, как этого желаешь ты.
Алек знал, что это плохая идея, но все-таки спросил:
— Что бы ты сделала, если бы хотела удержать его?
Камилла театрально вздохнула:
— Ты еще слишком молод, чтобы понять, что все мы что-то скрываем. Тайны от любимых появляются у нас потому, что мы хотим предстать перед ними в лучшем свете. Но есть и другая причина. Если любовь настоящая, нам хочется, чтобы любимый понимал нас, не задавая вопросов. Настоящая любовь — та, что живет вечно, — это взаимопонимание без слов, и не всегда надо рассказывать о себе.
— Н–но, — начал заикаться Алек, — я думал, он сам хочет, чтобы я был с ним откровенен. Но мне трудно быть откровенным даже с людьми, которых я знал всю жизнь. С Изабель или Джейсом…
Камилла хмыкнула:
— Тому, кто нашел настоящую любовь, больше не нужны другие люди, Алек Лайтвуд. Неудивительно, что Магнус не может открыться тебе. Истинно любящий старается исполнить все желания… Ты слушаешь, Александр? Мои советы ценны, я редко их даю…
Комната наполнилась прозрачным светом зари. Клэри села и стала наблюдать за спящим Джейсом. Он лежал на боку, подложив руки под голову, как ребенок; в синеватом воздухе его волосы казались бронзовыми. На его плече были отчетливо видны шрамы. Клэри считала эти шрамы красивыми. И она знала, что за каждым из них стоит целая история.
Джейс что-то пробормотал во сне и перевернулся на спину. Его рука, на которую была нанесена руна Всевидящего ока, теперь лежала на животе, и над ней была единственная руна, которая совсем не нравилась Клэри, — руна Лилит, связывающая его с Себастьяном. Она пульсировала, как второе сердце.
Тихо, как кошка, Клэри встала на колени, потянулась за кинжалом Эрондейлов и вытащила его из стены. Фотография, на которой они были вдвоем с Джейсом, кружась, упала на пол.
Она снова посмотрела на Джейса и занесла над ним кинжал.
Клэри проснулась, сердце ее бешено колотилось. Комната кружилась, как карусель. Джейс тепло дышал ей в шею. Она закрыла глаза и сглотнула.
Это был сон. Просто сон.
Но снова заснуть у нее не получилось. Она осторожно убрала руку Джейса и встала.
Пол был холодным, и она поморщилась. Нащупав в полумраке ручку на двери спальни, она повернула ее, толкнула дверь… и замерла.
Коридор был ярко освещен. На полу блестели темные лужицы. На одной из стен проступал кровавый отпечаток руки. Кровавая дорожка вела к лестнице.
Клэри покосилась на комнату Себастьяна. Было тихо. Она снова взглянула на кровавый отпечаток. Разве это не знак? Остановись!
И тут дверь комнаты ее брата распахнулась, и он вышел в коридор. На нем были черные джинсы и футболка с длинным рукавом, светлые волосы взъеро шены. Увидев Клэри, он посмотрел на нее с искренним удивлением:
— Почему ты не спишь?
Клэри почувствовала, что ей не хватает воздуха.
— Почему я не сплю? А ты почему?
— Хотел спуститься за полотенцами, убрать беспорядок, — сказал он равнодушно. — Ох уж эти вампирские игры.
— Что-то не похоже на игры, — сказала Клэри. — Девочка, которая была с тобой… ну та, блондинка… Что с ней стало?
— Она немного испугалась клыков. Так бывает. — Увидев выражение ее лица, он рассмеялся. — Да она сама пришла. И знаешь, даже хотела продолжения. Сейчас она спит в моей постели, можешь убедиться.
— Нет, в этом нет необходимости. — Клэри опустила глаза. Она чувствовала себя раздетой в этой дурацкой ночнушке. — А… ты?
— Ты хочешь спросить, хорошо ли я себя чувствую?
Себастьян приспустил ворот футболки, и она увидела две аккуратные раны на ключице.
— Иратце мне не помешало бы.
Клэри промолчала.
— Спускайся, — сказал он и жестом велел ей следовать за ним.
Клэри не посмела отказать. На ходу он включал лампы, и, когда они добрались до кухни, та уже была озарена теплым светом.
— Вина? — спросил Себастьян, открывая дверцу холодильника.
Клэри села на один из стульев и расправила ткань рубашки:
— Нет, просто воду.
Он налил два стакана минеральной воды — один ей, другой себе. Плавными движениями он напоминал ей Джослин. И кстати, так же двигался Джейс — как искусный танцор.
Себастьян толкнул в ее сторону стакан и жадно выпил воду.
— Ты, наверное, уже знаешь, что после того, как порезвишься с вампирами, хочется пить.
— Откуда мне это знать?
Он пожал плечами:
— Ну, может, вы играли в «куси–куси» со Светочем.
— Мы с Саймоном никогда не играем в такие игры. Нужно быть идиоткой, чтобы подставлять шею под укус вампира. Но ты… Я думала, ты ненавидишь нежить.
— Я? Нет. Не путай меня с Валентином.
— Да уж, вас трудно перепутать, — усмехнулась Клэри.
— Я же не виноват, что как две капли воды похож на него… Ты, кстати, копия мать.
Клэри не понравился его тон, и она нахмурилась.
— Ну вот! Ты вечно так на меня смотришь, — сказал Себастьян, как ей показалось, с обидой.
— Как?
— Как будто я, смеха ради, поджигаю приюты для животных.
Он налил себе еще один стакан воды; пока он пил, Клэри заметила, что раны на его шее начали затягиваться.
— То, что ты сделал, чудовищно. Ты убил ребенка, — сказала она, зная, что ей не стоило нарываться. Но Макс… Перед глазами стоял мальчишка в покосившихся очках, задремавший с книгой на диване в Институте. — Это невозможно простить!
— Значит, вот как… — вздохнул Себастьян. — Быстро же ты выложила карты, сестренка.
— А ты как думал? — обреченно произнесла она.
— Ну, хорошо, а если я скажу, что это была случайность? — Себастьян повертел стакан и поставил его на стол. — Допустим, я не собирался его убивать. Хотел только вырубить, чтобы он не проговорился…
Клэри знала, что не сможет скрыть ненависть в глазах.
— Но я правду говорю. Я просто не рассчитал силу.
— А Себастьян Верлак? Настоящий. Ты убил его, да?
Себастьян посмотрел на свои руки. Правое запястье прикрывала металлическая пластина на серебряной цепочке, скрывавшая шрам, который он получил, когда Изабель отсекла ему руку.
— Мне и в голову не пришло, что он начнет отбиваться…
Клэри сморщилась от отвращения. Она собралась уйти, но Себастьян схватил ее за руку и потянул. Пальцы его были горячими, и девушка вспомнила, что в Идрисе его прикосновение показалось ей обжигающим.
— Макса убил Джонатан Моргенштерн. Но что, если я — другой человек? Ты не заметила, кстати, что я называюсь другим именем?
— Отпусти меня!
— Ты думаешь, что Джейс другой? То есть что он не такой, как раньше, что моя кровь изменила его? Так?
Она молча кивнула.
— Тогда почему тебе так трудно поверить, что все может быть и наоборот? И что это его кровь изме нила меня. Может, я уже не тот, кем был раньше.
Она покачала головой:
— Ты ранил Люка. Того, кто мне дорог. Того, кого я люблю…
— Люка? Да он бы продырявил меня из дробовика. Ты его любишь, а мне он никто. Я спасал жизнь себе и Джейсу. Ты правда не понимаешь?
— Кто тебя знает. Может, ты так говоришь, потому что хочешь, чтобы я тебе доверилась.
— Разве тому, кем я был раньше, было не все равно, доверяешь ты мне или нет?
— Тебе просто что-то от меня нужно.
— Может, мне просто нужна сестра?
Услышав это, она растерялась.
— Ты не знаешь, что такое семья, — наконец сказала она. — И ты не знаешь, как вести себя с сестрой. Если бы она у тебя была…
— Она у меня есть, — тихо сказал Себастьян. — Я дал тебе шанс убедиться, что мы с Джейсом поступаем правильно. А ты дашь мне шанс?
Клэри подумала о том Себастьяне, какого знала в Идрисе. Дружелюбный, ироничный, отстраненный, веселый, злой… Но она ни разу не слышала, чтобы он просил о чем-то с мольбой в голосе.
— Джейс доверяет тебе, — сказал он. — А я — нет. Он верит, что ты любишь его настолько сильно, что способна предать все свои убеждения ради того, чтобы быть с ним.
Она сжала зубы.
— А почему ты думаешь, что я на это не способна?
Он рассмеялся:
— Потому что ты — моя сестра.
— Мы с тобой ни капли не похожи, — со злостью ответила Клэри и увидела, как лицо Себастьяна расплывается в улыбке. Она прикусила язык, но было уже слишком поздно.
— Вот–вот, — сказал он. — Но признай это, Клэри. Ты здесь. Ты связала свою судьбу с Джейсом. Та к будь же последовательной и иди до конца. А потом, может быть, ты подумаешь… и обо мне.
Глядя на мраморный пол, она едва заметно кивнула.
Себастьян протянул руку и убрал волосы, закрывавшие ей глаза. Свет ламп упал на пластину, перетягивающую его запястье. Клэри прочла выгравированную на ней надпись: Acheronta movebo .
— Что это значит? — спросила она.
— «Такова участь тиранов». Я сделал ее, чтобы помнить о Конклаве. Говорят, так кричали римляне, когда убили Цезаря. Цезарь ведь мог стать диктатором.
— Они — предатели, — сказала Клэри.
Темные глаза Себастьяна сверкнули.
— Или борцы за свободу. Историю пишут победители, сестренка.
— И ты собираешься вписать в историю свою главу?
Он ухмыльнулся:
— Еще бы!
