Глава 11
В неистовом смятении
Душа моя больна твоей бедою,
И та беда навек со мною —
Я духом пал и погубил тебя.
В глубинах вод и высях гор
Алкал спасенья я с тех пор,
В неистовом смятении скорбя.
Джеймс Томсон,
«Город страшной ночи»
Глубокоуважаемая миссис Бранвелл!
Полагаю, что вы не ждали столь скорого ответа, ведь я едва покинул Лондон. Однако сельская местность оказалась богата событиями, которые при этом развиваются весьма стремительно, о чем и уведомляю вас настоящим письмом.
Погода здесь стоит прекрасная, поэтому большую часть времени я посвящаю прогулкам на свежем воздухе, восновном вокруг особняка Рэвенскар, прелестного старого здания. Херондэйлы живут в нем совсем одни – только родители Уилла и их младшая дочь Сесилия. На вид ей лет пятнадцать, и она поразительно напоминает своего брата – такая же неугомонная, да и внешне они похожи. Чуть позже расскажу, как я узнал об этом.
Сам Рэвенскар находится рядом с одной деревушкой, в коей я и поселился в гостинице «Черный лебедь». Делаю вид, что решил прикупить здесь землю. Местные по большей части весьма разговорчивы, а тем, кто не особенно приветлив, развязало языки заклятие-другое.
Видимо, Херондэйлы сторонятся местных жителей, что отчасти объясняет изобилие слухов о них. Говорят, что Рэвенскар им не принадлежит, дескать, они только присматривают за ним. А настоящий владелец, разумеется, Аксель Мортмэйн. Им он никто, просто богатый фабрикант, купил за городом особняк и изредка наезжает. Про его связь с Шейдами здесь не болтают – видимо, досужие языки о них давно забыли. А вот Херондэйлы – предмет горячих споров и обсуждений. Говорят, у них умер ребенок, а Эдмунд Херондэйл, которого я знал когда-то, пристрастился к игре и выпивке. Дом в Уэльсе он спустил в карты, два года назад им пришлось спешно съехать.
Сегодня я нашел прямое подтверждение всем слухам. Наблюдая за особняком, я неожиданно встретил девочку. Я враз узнал ее, потому что неоднократно видел, как она входила и выходила из особняка. К тому же она очень похожа на своего брата Уилла. Она накинулась на меня, пытаясь выспросить, почему я шпионю за домом. Вовсе не разозлилась, скорее надеялась узнать о старшем брате и думала, что это он меня послал.
У меня сердце разрывалось, глядя на нее, но Закон я знаю. Поэтому девчонке я сказал: мол, он жив-здоров и лишь хотел увериться, что его семья в безопасности. И вот тогда-то она рассердилась и заявила, что лучше бы Уилл вернулся домой и тем самым обеспечил их безопасность. Еще сказала, что отец сломался вовсе не после смерти их сестры (вы что-нибудь про нее знаете?), а после бегства Уилла. Решайте сами, доводить ли все это до сведения юноши, но мне думается, что подобное известие принесет скорее вред, чем пользу.
Когда я спросил у нее про Мортмэйна, девочка радостно сообщила, что он – друг семьи, протянувший им руку помощи в трудную минуту. И тут я понял, что задумал Мортмэйн. Он знает, что нефилимам запрещено вмешиваться в дела Сумеречных охотников, покинувших Анклав. Значит, в Рэвенскар путь им заказан. Кроме того, все личные вещи Мортмэйна стали непригодны для слежки или определения его местонахождения. И наконец, если Мортмэйну понадобится надавить на Уилла, то семья юноши всегда будет под рукой. Зачем это может ему понадобиться? Кто знает когда, но такой день обязательно настанет – и вот они, Херондэйлы! Этот человек любит все подготовить заранее, и потому он особенно опасен.
На вашем месте я бы уверил юношу, что семья его в безопасности. А я тем временем разузнаю у них побольше про Мортмэйна и соберу еще кое-какие сведения. Со слов Сесилии, они даже не подозревают, кто такой Мортмэйн. Девочка сказала, что сейчас он в Шанхае, и иногда они получают оттуда письма, все с необычными марками. Но шанхайский Институт уверен, что там его нет.
Я не мог не сказать мисс Херондэйл, что брат скучает по ней. Она обрадовалась. Хочу пробыть здесь подольше,чтобы выяснить, насколько тесно Херондэйлы связаны с Мортмэйном. Среди мирных зеленых холмов Йоркшира таятся любопытные секреты, и я намерен раскрыть их.
Рагнор Фелл.
Шарлотта дважды перечитала письмо, чтобы запомнить все подробности, потом скомкала его и бросила в камин. Устало облокотившись о каминную полку, она наблюдала, как огонь пожирает бумагу.
Письмо произвело на нее смешанное впечатление – оно удивило и насторожило ее, а еще на Шарлотту навалилась неимоверная усталость: Мортмэйн сидел, как жирный паук в центре огромной паутины, а она, что бы ни пыталась предпринять, все равно чувствовала себя беспомощной мухой. И что она скажет Уиллу?.. Шарлотта отрешенно смотрела в огонь. Иногда она думала, что Уилла послал ей Ангел, чтобы испытать ее терпение. Язвительный, насмешливый и колючий, как еж, он отвергал все попытки приласкать или утешить его. И все же, глядя на Уилла теперь, Шарлотта вспоминала маленького мальчика, который забился в темный угол, зажмурился и закрыл уши руками, чтобы не поддаться на уговоры приехавших за ним родителей, умолявших сына вернуться домой.
Когда Херондэйлы уехали, она опустилась перед ним на колени, а он поднял заплаканное лицо и посмотрел на нее огромными синими глазами с длинными черными ресницами. В то время он был хорошенький, как девочка, худой и изящный, а потом как в омут с головой бросился в бесчисленные тренировки, и всего за два года от его прежней хрупкости не осталось и следа, он превратился в крепкого юношу, с головы до ног покрытого боевыми шрамами и знаками. А тогда его детская рука безжизненно лежала в ее руке. Мальчик прокусил губу, сам того не заметив, и кровь залила весь подбородок, даже на рубашке было несколько пятен. «Шарлотта, ты скажешь мне, правда? Скажешь, если с ними что-то случится?» – «Уилл, я не могу…» – «Я помню Закон. Просто хочу знать, живы они или умерли. – Он умоляюще посмотрел на нее. – Шарлотта, ну пожалуйста…»
– Шарлотта!
Она отвернулась от огня. В дверях гостиной стоял Джем. Шарлотта все еще глядела в пучину прошлого, и теперь ей вспомнился Джем, когда он прибыл из Шанхая. Его глаза и волосы были черными, как чернила, а потом стали серебряными, словно покрылись патиной. Наркотик все больше изменял его тело, медленно убивая юношу.
– Не спится, Джеймс? Который час?
– Уже одиннадцать, – ответил Джем и пристально посмотрел на нее, склонив голову. – Что с тобой? Выглядишь потерянной, будто заблудилась где.
– Да нет, я просто… – Шарлотта махнула рукой. – Это все из-за Мортмэйна.
– Я хотел спросить, – проговорил он, подойдя ближе и понизив голос, – кое-что важное. Габриэль сказал сегодня во время тренировки, что…
– Ты был там?
– Нет, Софи была. Она не сплетница, но Габриэль сказал нечто, что потрясло ее. Якобы его дядя покончил с собой, а мать умерла от горя из-за… твоего отца.
– Из-за моего отца? – растерянно переспросила Шарлотта.
– Судя по всему, Сайлас, дядя Габриэля, нарушил Закон, а твой отец узнал об этом и сообщил Анклаву. Дядя покончил с собой со стыда, а миссис Лайтвуд умерла от горя. Как выразился Габриэль, Фэйрчайлдам плевать на всех, кроме самих себя и Закона.
– А почему ты мне об этом рассказываешь?
– Ну, хотелось узнать, правда ли это. Если так и было, то стоит сообщить Консулу, что Бенедикт Лайтвуд хочет завладеть Институтом из мести, а не из бескорыстных побуждений принести пользу Анклаву.
– Это неправда… – Шарлотта покачала головой. – Этого просто не может быть: Сайлас Лайтвуд покончил с собой потому, что полюбил свою parabatai, но мой отец здесь ни при чем. Анклав узнал обо всем из его предсмертной записки. Кстати, отец Сайласа попросил моего отца написать панегирик для похорон. Как думаешь, стал бы он просить об этом человека, который виноват в смерти его сына?
– А вот это уже интересно. – Глаза юноши сверкнули.
– Думаешь, Габриэль хочет досадить всем нам или его отец солгал, чтобы…
Шарлотта так и не закончила, потому что Джем согнулся пополам, как от удара в солнечное сплетение, и раскашлялся. Он попытался прикрыть рот и запачкал рукав кровью.
– Джем!.. – воскликнула Шарлотта и бросилась к нему, но юноша отшатнулся и протестующе поднял руку, продолжая кашлять.
– Все в порядке, – судорожно прошептал он и утер кровь с лица, – отойди. Пожалуйста, Шарлотта, не надо.
– Я могу чем-нибудь… – расстроенно спросила она, а сердце заныло в груди.
– Ты же знаешь, что не можешь. – Юноша опустил руку, манжет в крови, в глазах укор. Потом он ослепительно улыбнулся и сказал: – Дорогая Шарлотта, ты всегда была мне как старшая сестра, самая лучшая старшая сестра на свете! И ты сама это знаешь, не так ли?
Шарлотта просто опешила. Джем как будто прощался с ней, и она не нашлась с ответом. Он стремительно повернулся и вышел из комнаты. Она смотрела Джему вслед и пыталась убедить себя, что ей показалось, ему ничуть не хуже, чем обычно, и время пока есть. Она любила их всех, как своих детей, и потому мысль о том, что скоро они потеряют Джема, разрывала ей сердце. Особенно из-за Уилла – ведь если Джем умрет, то унесет с собой все человеческое, что оставалось в юноше.
* * *
Уилл вернулся в Институт к полуночи. По дороге домой он попал под дождь – тот хлынул, едва он дошел до середины Треднидл-стрит. Уилл спрятался под навесом издательства «Дин и сын», чтобы застегнуть пальто и завязать шарф, но к тому времени уже успел промокнуть, а во рту у него стоял привкус лондонского дождя – сажа и пыль, пропитавшие ледяные капли насквозь. Он втянул голову в плечи, надеясь укрыться от пронизывающего ветра, и стремительно направился мимо Английского банка в сторону Института.
Сколько бы лет он ни прожил в Лондоне, дождь всегда напоминал Уиллу о доме. Он помнил, как прекрасен Уэльс в дождливую погоду: мокрые зеленые холмы, по которым можно кубарем скатываться вниз, травинки в волосах и зеленые пятна на одежде. Закрывая глаза, он слышал смех сестры, твердившей, что он испачкается и мама рассердится…
Уилл задумался, можно ли стать настоящим лондонцем, если ты с молоком матери впитал любовь к бескрайним просторам, синему небу и чистому воздуху. А тут эти узкие улочки, забитые людьми, городская пыль, проникающая повсюду и ровным слоем покрывающая одежду, волосы и кожу. И зловонный запах Темзы.
Он вышел на Флит-стрит, вдали показалась арка Темпл-Бар. Ночная улица блестела от дождя, из-под колес прогромыхавшей мимо кареты полетели грязь и брызги воды. Уилл поспешил укрыться в ближайшем переулке.
Вдалеке виднелся шпиль Института. Наверно, ужин давно закончился, со стола убрали, и Бриджет легла спать. Значит, можно тихонько проскользнуть на кухню, соорудить на скорую руку пару сэндвичей с сыром или отыскать кусок пирога. Он редко выходил к столу в последнее время; если быть честным, он старательно избегал Тессы.
Не то чтобы он намеренно сторонился ее, просто чувствовал, что слишком далеко зашел в тот день: не только присутствовал на тренировке, но и поговорил с Тессой в гостиной. Может, хотел проверить себя. Убедиться, что она ему безразлична. Но он ошибся. Когда Уилл видел ее, ему хотелось быть рядом. Когда Тесса была рядом, ему хотелось прикоснуться к ней. Стоило коснуться ее, как хотелось заключить ее в объятия и прижаться всем телом, как тогда на чердаке. Он помнил запах ее волос и вкус губ. Ему хотелось смешить Тессу и смеяться вместе с ней, сидеть рядом и болтать о книгах, просто слушать ее голос. Но он не мог себе этого позволить, даже мечтать об этом было невыносимо, такие мысли сводили его с ума, бросая в пучину отчаяния.
Вот он и дома, двери послушно распахнулись от одного прикосновения, в вестибюле тускло горели колдовские огни. Перед глазами Уилла возникла размытая картинка: притон в Уайтчепеле, наркотик, дарующий избавление от всех тревог и печалей. Ему казалось, что он лежит на зеленом холме в Уэльсе, над ним синее-синее небо, по холму взбирается Тесса и садится на траву подле него. «Я люблю тебя, – говорит он и целует ее в губы, как будто так и надо. – А ты меня любишь?»
Она улыбается: «Ты навсегда в моем сердце».
«Скажи, что нам это не снится», – шепчет он и обнимает девушку, и уже не знает, где явь, а где сон.
Уилл сбросил пальто и тряхнул мокрыми волосами. Холодные капли побежали по спине, и он поежился. На всякий случай похлопал по карману брюк, чтобы убедиться, что не потерял заветный пакетик, купленный у ифритов.
Уилл брел по залитым тусклым светом коридорам и вдруг увидел Джема, стоявшего у комнаты Тессы, прямо напротив его комнаты. Хотя «стоял» – громко сказано, он вышагивал взад-вперед, того и гляди «протрет дырку в ковре», как выразилась бы Шарлотта.
– Джеймс! – удивленно воскликнул Уилл.
Джем вздрогнул и отшатнулся, бросившись к своей двери. Лицо его напряженно застыло и он воскликнул:
– Что ж, ты как всегда в своем духе: полуночные бдения и приключения!
– Ранний ужин и здоровый сон были бы гораздо подозрительнее, не так ли? – парировал Уилл. – А сам почему не спишь? Что случилось?
Джем покосился на комнату девушки и повернулся к Уиллу:
– Хотел извиниться перед Тессой, кажется, моя скрипка мешает ей спать. А где был ты? Снова сцепился с Шестипалым Найджелом? – Уилл ухмыльнулся, но Джем строго посмотрел на него: – Я тебе кое-что принес. Пойдем в комнату, не до утра же нам торчать в коридоре.
Джем заколебался, потом пожал плечами и распахнул дверь. Уилл зашел вслед за ним и запер дверь на ключ. Камин почти догорел, угли слегка отсвечивали красным. Джем сел в кресло и внимательно посмотрел на Уилла:
– Ну, и что ты…
Не договорив, юноша согнулся и зашелся в приступе надсадного кашля. Прежде, чем Уилл успел броситься к нему, Джем выпрямился и вытер рот рукой, размазав кровь тыльной стороной ладони. Он равнодушно поднес руку к лицу, потом уронил на подлокотник.
Уилл пошатнулся и бросился к своему побратиму, протягивая носовой платок и пакетик с серебристым порошком из Уайтчепела.
– Вот, возьми, – бормотал он, чувствуя себя крайне неловко и избегая смотреть Джему в глаза. За последние пять лет такого с ним не бывало. – Вернулся в Уайтчепел, достал тебе еще немного…
Джем вытер кровь платком, взял пакетик и пожал плечами:
– У меня еще есть, на месяц точно хватит. – Он поднял голову, и в его глазах блеснула внезапная догадка. – Или Тесса рассказала…
– Рассказала о чем?..
– Ерунда. Вчера случайно рассыпал порошок, но почти весь удалось собрать. – Джем положил пакетик на стол. – Не стоило утруждаться.
Уилл присел на сундук возле кровати, с трудом разместив длинные ноги. Ему было крайне неудобно, как взрослому за школьной партой, но зато теперь их глаза оказались на одном уровне.
– Прихвостни Мортмэйна скупают «серебро» по всему Ист-Энду, сам видел. Если твое лекарство закончится, мы нигде не сможем его достать, кроме как у него…
– И тогда мы окажемся у него в руках, – закончил Джем. – Если только ты не дашь мне умереть, что стало бы весьма разумным завершением…
– Я не дам тебе умереть! – резко оборвал его Уилл. – Ты мой брат по крови. Я дал клятву!..
– Оставим клятвы и борьбу за власть в стороне. Как ты мог так поступить со мной?
– Я не понимаю тебя…
– А я не понимаю, почему ты измываешься над всеми без исключения!
Уилл отшатнулся, будто Джем ударил его. Он судорожно сглотнул, пытаясь подобрать слова. Все эти годы он заставлял всех вокруг ненавидеть и презирать себя. Он так давно ни перед кем не извинялся, что просто забыл, как это делается.
– Сегодня я говорил с Тессой, – начал он, совершенно не замечая внезапной бледности Джема. – И она сказала, что я смертельно обидел тебя. Хотя, – поспешно добавил юноша, – я очень-очень надеюсь, что ты меня простишь! – О-о, какой я дурак! Что я же несу!
– Прощу? – Джем удивленно поднял бровь. – Ты о чем?
– Я пошел в тот притон, чтобы забыться и не думать о своих родных! Мне даже в голову не пришло, что ты воспримешь это как насмешку и обидишься. Прости меня за беспечность, я просто не подумал… Джем, ошибиться может каждый!
– Разумеется, – ответил Джем. – Просто ты делаешь это постоянно.
– Я…
– Ты обижаешь всех своих близких.
– Только не тебя, – прошептал Уилл, – я могу обидеть кого угодно, только не тебя! Я никогда не причиню тебе боль…
Джем закрыл ладонями лицо и сказал:
– Уилл…
– Ты должен, должен простить! – Голос Уилла предательски задрожал. – Ведь у меня…
– Ведь у тебя никого нет, кроме меня? – Джем опустил руки и криво улыбнулся. – И кто же в этом виноват, позволь спросить? – Он откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза. – Я и так простил бы тебя, даже если бы ты не извинился. Честно говоря, не ожидал. Наверно, сказывается влияние Тессы.
– Я сам решил извиниться, Тесса здесь ни при чем. Джеймс, ты моя семья! – Голос его снова дрогнул. – Я умру ради тебя! Сам знаешь. И без тебя я умру. Если бы не ты, я сто раз бы погиб за эти пять лет. Я всем тебе обязан, и если не веришь, что я способен сопереживать, то поверь хотя бы в мою честь… и чувство долга, и…
– Уилл, твое раскаяние куда сильнее моей обиды! – перебил его Джем, встревожившись не на шутку. – Я давно простил тебя, сам знаешь, я не гневлив.
Джем пытался успокоить друга, но Уилл места себе не находил:
– Я пошел за «лекарством» для тебя, потому что одна мысль о том, что тебе будет плохо или ты умрешь, изводила меня! И еще я боюсь. Если наркотик будет только у Мортмэйна, я сделаю все, что он прикажет, лишь бы спасти тебя… Знаешь, Джеймс, семью я уже потерял. Но тебя…
– Уилл! – Джем встал, подошел к Уиллу и опустился на колени, заглянув ему в глаза. – Ты меня пугаешь. Разумеется, такое раскаяние достойно всяческого восхищения, но знай…
Уилл посмотрел на него и вспомнил, каким Джем приехал из Шанхая – огромные черные глаза на мертвенно-бледном лице, ни тени улыбки. А Уилл изо всех сил старался рассмешить его.
– Что я должен знать?..
– Что я умру, – ответил Джем. Глаза юноши блестели, в уголке рта запеклась кровь, на щеках пролегли черные тени.
Уилл вцепился в запястье друга и отодвинул манжет, считая пульс. Джем даже не пошевельнулся.
– Ты поклялся быть со мной, – прошептал Уилл. – Помнишь, как мы принесли клятву побратимов? Ведь наши души связаны воедино, мы одно целое, Джеймс.
– Мы два разных человека. Два человека, которые заключили договор.
– В этом договоре сказано, что мы должны всегда быть рядом! – Уилл понимал, как наивно это звучит, но ничего не мог с собой поделать.
– Пока смерть не разлучит нас, – мягко ответил Джем. – Там так и сказано: «Пока смерть не разлучит нас». Когда-нибудь ты не сможешь быть рядом. Полагаю, тот день уже не так далек. Никогда не задумывался, почему я согласился стать твоим побратимом?
– Не очень-то много кандидатов нашлось? – Уилл попытался пошутить, но голос его охрип как от слез.
– Я решил, что нужен тебе. Уилл, ты отгородился от мира крепостной стеной, и я ни разу не спросил тебя ни о чем. Но одному нести такой груз не по силам, и я решил, что если я буду твоим побратимом, то смогу помочь тебе. Знаешь, мне всегда было любопытно, чем станет для тебя моя смерть. Раньше я даже боялся за тебя – ты остался бы совсем один в своих стенах. Но теперь что-то изменилось. Не знаю, в чем дело, но в одном я твердо уверен.
– В чем же? – Уилл все еще держал Джема за руку.
– Твоя стена скоро рухнет.
* * *
Тесса долго не могла уснуть. Она лежала на спине, уставившись на трещину на потолке, похожую то ли на облако, то ли на лезвие бритвы – это как посмотреть.
Обед прошел в напряженном молчании. Габриэль наверняка сказал Шарлотте, что больше не вернется, а значит, Гидеону придется одному заниматься с Тессой и Софи. Шарлотта винила во всем Уилла, потому что Габриэль вряд ли стал вдаваться в подробности. А ведь и Тесса виновата тоже: если бы она не привела Уилла с собой на тренировку и не смеялась над Габриэлем, то Шарлотте не пришлось бы ломать голову, как уладить разгоравшийся конфликт с Бенедиктом Лайтвудом.
Джем не явился на обед, хотя Тессе очень хотелось с ним поговорить. За завтраком он отводил взгляд, к обеду «заболел», и теперь она места себе не находила. Неужели его покоробило ее поведение или он действительно заболел, что еще хуже?.. А вдруг он, как и Уилл, в глубине души презирает чародеев? Или дело в другом – он решил, что Тесса распутная и доступная, потому что не оттолкнула его вчера?! Говорила же тетя Генриетта: мужчины идут на поводу своих желаний, а женщины должны идти наперекор своим!..
Тесса закусила губу: себе-то она никогда не лгала. Прошлой ночью ей не очень-то удалось обуздать свои желания: она лежала в объятиях Джема, готовая на все. Даже сейчас, вспоминая его руки, девушка не могла заснуть, ее бросало то в жар, то в холод. Тесса яростно ткнула подушку кулаком и поняла, что если своим недостойным поведением она разрушит их с Джемом дружбу, то никогда не простит себя.
Она хотела зарыться в подушку лицом, как вдруг услышала тихий стук в дверь. Тесса замерла, стук повторился. Джем! Она вскочила, помчалась к двери и распахнула ее настежь.
На пороге стояла бледная и встревоженная Софи в чепчике набекрень, темные кудри растрепаны, на воротнике кровь, а в глазах ужас.
– Софи, что с тобой? – удивленно воскликнула Тесса.
Девушка с опаской оглянулась и спросила:
– Можно мне войти, мисс?
Тесса кивнула и пропустила ее внутрь, заперла дверь и присела на краешек кровати, подозревая худшее. Софи нерешительно переминалась с ноги на ногу, ломая руки.
– Софи, говори скорей, пожалуйста!
– Мисс Джессамина!.. – выпалила горничная.
– Что с ней?
– Она… в общем, я заметила, что она… – Софи с несчастным видом умолкла, потом добавила: – Она куда-то ходит по ночам, мисс.
– Неужели? Я тоже видела ее вчера, она кралась по коридору в мужской одежде.
Софи с облегчением вздохнула, ведь Джессамину она недолюбливала, а хорошая горничная не станет ябедничать на хозяйку.
– Да, – с готовностью кивнула девушка. – Я уже давно заметила. Поутру кровать не разобрана, на коврике свежая грязь. Надо было рассказать миссис Бранвелл, но она последние дни сама не своя, и я не решилась тревожить ее.
– Ну и что же? Наверно, Джессамина нашла себе кавалера. Я не то чтобы одобряю ее, но… – Девушка умолкла, вспомнив свои ночные подвиги, потом закончила: – Но от этого никто не застрахован. А возможно, есть какое-то разумное объяснение…
– Ах, мисс! – воскликнула Софи и извлекла из кармана какую-то карточку. – Вот что я нашла сегодня в кармане ее нового бархатного жакета! Ну, знаете, тот, что в бежевую полосочку.
Тессе было плевать на полосочки, она схватила карточку – это оказалось приглашение на бал.
20 июля 1878 года
МИСТЕР БЕНЕДИКТ ЛАЙТВУД
свидетельствует свое почтение
МИСС ДЖЕССАМИНЕ ЛОВЛЕСС
и просит ее почтить своим присутствием
маскарадный бал, который состоится
в следующий вторник,
27 июля 1878 г.
Пожалуйста, подтвердите свое присутствие.
Дальше были указаны подробный адрес и время, но внимание Тессы привлекла обратная сторона карточки – у девушки чуть сердце не выпрыгнуло из груди, когда она прочла несколько строк, накорябанных до боли знакомым почерком: Моя дорогая Джесси! Мечтаю увидеться завтра на этом «торжественном приеме». Краше тебя, нет никого в целом свете! Будь добра, надень то белое платье – ты знаешь какое – и явись «в блеске шелка, в мерцании жемчугов», как сказал один поэт. Твой навсегда, Н. Г.
– Это его почерк, – ошеломленно сказала Тесса, разглядывая записку. – Это почерк Ната. И строчка из Теннисона…
– Я так боялась этого, просто поверить не могла! – судорожно вздохнула Софи. – После всего, что он устроил…
– Я прекрасно знаю почерк брата, – мрачно сказала Тесса. – Значит, он встречается с ней сегодня на этом тайном балу. Кстати, где Джессамина? Нужно срочно с ней поговорить.
Софи снова принялась заламывать руки:
– Видите ли, мисс, в том-то все и дело…
– Боже мой, неужели она уже ушла? Надо разбудить Шарлотту, а как иначе…
– Она не ушла, Джессамина у себя в комнате, – перебила ее Софи.
– Она не знает, что ты нашла приглашение?
– Я… – Софи нервно сглотнула. – Она увидела карточку у меня в руках, мисс. Я не успела спрятать ее. Она та-ак посмотрела на меня, что я ничего не смогла поделать… Она накинулась на меня, и я вспомнила все, чему меня учил мистер Гидеон, и я…
– Ну, и ты что?.. Софи, не тяни!
– Я стукнула ее зеркальцем на ручке, – горестно призналась Софи. – Оно довольно тяжелое, в серебряной оправе. Она упала как подкошенная, мисс! И я… я привязала ее к кровати и сразу помчалась к вам.
– Надеюсь, я тебя правильно поняла, – помолчав, сказала Тесса. – Джессамина увидела тебя с приглашением в руках, ты ударила ее по голове зеркалом и привязала к кровати?!
Софи кивнула.
– О господи! Софи, нам одним не управиться, к тому же Джессамина…
– Только не миссис Бранвелл, – простонала Софи, – она меня обязательно уволит!
– Джем…
– Нет, не надо! – Ее рука взметнулась к вороту платья, испачканному кровью. Да ведь это кровь Джессамины, наконец сообразила Тесса. – Я не переживу, если он узнает, что я натворила… Пожалуйста, не надо, мисс!
Ну конечно же, ведь Софи любит Джема. В суете последних дней Тесса почти забыла об этом. Вспомнив вчерашнюю ночь, девушка вспыхнула от стыда, но потом взяла себя в руки и решительно сказала:
– Остается один вариант, больше обратиться не к кому. Понимаешь, о ком я, Софи?
– Мистер Уилл, – с отвращением ответила Софи и тяжело вздохнула. – Ну и ладно, мисс. Мне все равно, что он там подумает обо мне.
Тесса встала и надела халат:
– Софи, надо и в плохом находить хорошее. По крайней мере, Уилл не сильно удивится. Не сомневаюсь, что ему уже приходилось иметь дело с барышнями в обмороке. Джессамина вряд ли первая, да и не последняя, я думаю.
* * *
В одном Тесса уж точно ошиблась – Уилл был просто потрясен.
– Это Софи ее так отделала? – спросил он уже в который раз. Они стояли возле кровати Джессамины. Девушка едва дышала и весьма походила на Спящую красавицу из музея восковых фигур мадам дю Барри. Светлые волосы разметались по подушке, на лбу большая кровавая ссадина, запястья накрепко привязаны к спинке кровати. – Наша Софи?!
Тесса бросила взгляд на Софи, которая понуро сидела на стуле у самой двери, сложив руки на коленях и глядя в пол.
– Ну да, и хватит повторять одно и то же!
– Кажется, я уже влюблен в тебя, Софи, и всерьез подумываю о женитьбе.
Софи всхлипнула.
– Прекрати сейчас же! – шикнула на него Тесса. – Бедняжка и так напугана.
– Чего ей бояться? Не Джессамину же! Ты только погляди, как легко она с ней справилась, – Уилл даже не пытался скрыть усмешку. – Софи, дорогая, напрасно ты так переживаешь. Я сам раз сто хотел стукнуть Джессамину по глупой голове. Ты не виновата.
– Она боится, что Шарлотта уволит ее, – пояснила Тесса.
– Из-за Джессамины? – Уилл попытался смягчить тон. – Тесс, если это приглашение и правда от твоего брата и Джессамина тайно встречается с ним, то она предала нас! Не говоря уже о том, что Бенедикт Лайтвуд устраивает всякие сомнительные вечеринки, о которых мы даже не подозреваем. И приглашает туда Ната. Да Софи просто героиня! Шарлотта будет безмерно благодарна ей.
– Вы и правда так думаете? – подняла голову Софи.
– Да я просто уверен! – ответил Уилл и внимательно посмотрел ей в глаза.
Софи отвела взгляд, но Тессе показалось, что та впервые смотрит на юношу без тени неприязни.
Уилл достал из-за пояса стило, присел на кровать рядом с Джессаминой и аккуратно убрал волосы у нее со лба. Тесса прикусила губу, чтобы не мешать ему вопросами. Юноша приложил стило к горлу Джессамины и быстро начертил две руны.
– Это иратци, лечебная руна, и еще усыпляющая руна, чтобы до утра мы не беспокоились о Джесси. С зеркалом ты справилась просто отлично, Софи, но твои узлы оставляют пока желать лучшего. – Софи что-то пробурчала в ответ, снова проникшись к нему неприязнью. – Вопрос в том, что нам делать дальше.
– Нужно все рассказать Шарлотте…
– Ну уж нет, – твердо возразил Уилл. – Ни за что.
Тесса удивленно воззрилась на него:
– Как так?
– По двум причинам, – ответил Уилл. – Во-первых, Шарлотте придется уведомить Анклав. Если Бенедикт Лайтвуд затеял этот бал-маскарад, то несложно догадаться, что на него придут и сторонники Лайтвуда, причем вряд ли все до единого. Оставшиеся предупредят его, и Анклав останется с носом – Лайтвуд успеет замести следы. Во-вторых, бал уже час как начался. Неизвестно, там ли сейчас Нат. Если Джессамина не придет, он вполне может вообще уйти. А Нат – это верный путь к Мортмэйну. Одним словом, времени в обрез, поэтому Шарлотте сообщим позже.
– А Джем?
– Нет, не сегодня, – немного подумав, ответил Уилл. – Джем нездоров, хотя и бодрится. После вчерашнего я его должник, пусть отдыхает и набирается сил.
– Тогда что нам делать? – спросила Тесса, глядя на него в упор.
– Мисс Грей, – расплылся Уилл в улыбке, – позвольте пригласить вас на бал!
– Ты что, забыл, чем закончился наш последний выход в свет?!
Уилл с улыбкой смотрел на девушку, а в глазах плясали искорки. Видно, он уже успел продумать все до мельчайших деталей.
– Неужели ты думаешь о том же, о чем и я?
– Да, – вздохнула Тесса. – Я изменюсь и пойду на бал вместо Джессамины. Других вариантов просто нет. Кстати, Софи, ты знаешь, какое платье упоминал Нат? Тогда приготовь его и сделай мне прическу. Уже успокоилась?
– Да, мисс, – ответила Софи и направилась к платяному шкафу.
Уилл все еще смотрел на Тессу, радостно ухмыляясь.
– Уилл, а вдруг Мортмэйн там тоже будет? – шепотом спросила Тесса.
Улыбка вмиг исчезла, и юноша отрезал:
– Даже не вздумай попадаться ему на глаза!
– Не тебе мне указывать!
Уилл нахмурился. Тесса не ожидала такой реакции: когда Капитола в «Спрятанной руке» переоделась юношей и решила проявить мужество и сразиться с негодяем Черным Дональдом, никто не указывал ей, что делать.
– Тесса, твои способности впечатляют, но Мортмэйн тебе явно не по зубам, он взрослый и могущественный колдун. Я сам займусь им.
– И как же ты попадешь на бал? – сердито спросила девушка. – Да тебя сразу узнают, ведь Бенедикт Лайтвуд…
Уилл выхватил приглашение у нее из рук и помахал им у нее перед носом:
– Бал-то костюмированный! Все будут в масках.
– И совершенно случайно у тебя есть маска.
– Вообще-то есть! – самодовольно улыбнулся Уилл. – На прошлое Рождество мы устроили тут венецианский карнавал. Скажи ей, Софи.
Софи тем временем возилась с платьем, которое изрядно смахивало на паутину, пронизанную лунным светом.
– В самом деле, мисс. И пускай он сам разбирается с Мортмэйном, вы меня слышите?! Ведь это так опасно! К тому же вам ехать аж до Чизика.
Уилл победно взглянул на Тессу:
– Уж если даже Софи со мной согласна, то у тебя нет выбора!
– Выбор есть всегда, – упрямо заявила Тесса, – но спорить не буду. Значит так, пока я разговариваю с Натом, ты держишься в сторонке, он же не совсем идиот! Если он тебя увидит, то сложит два и два, ведь в записке не сказано, что Джессамина будет со спутником.
– Из записки я уяснил лишь одно – Нат отчасти знаком с лирикой Теннисона, – заявил Уилл и стремительно вскочил. – Софи, за сколько ты успеешь собрать Тессу?
– Полчаса хватит, – ответила девушка, не поднимая глаз от платья.
– Тогда жду во дворе через полчаса. Пойду разбужу Сирила. Ах да, чуть не забыл, готовься лицезреть меня во всей красе и великолепии! Смотри не ослепни.
* * *
Днем шел дождь, зато ночь выдалась ясная, и по черному небу неслись редкие облака, озаренные лунным светом. Было довольно прохладно. Выйдя из Института, Тесса остановилась и зябко поежилась, вспомнив, как сидела на этих ступеньках в ту ночь, когда они с Джемом гуляли по мосту Блэкфайерз, а потом на них напали механические существа.
Экипаж уже стоял у подножия лестницы, рядом ждал Уилл. Услышав, как хлопнули двери, юноша поднял голову и замер. Тесса знала, что видит Уилл, потому что перед выходом, нарядившись в платье из тончайшего шелка цвета слоновой кости, она внимательно оглядела себя в зеркале: она стала Джессаминой до кончиков ногтей. Пышная юбка со шлейфом, затянутый шнуровкой лиф, волосы уложены в высокую прическу и украшены жемчужными шпильками. В глубоком вырезе прекрасно видна грудь, изящную шею подчеркивает шелковая лента. Короткие рукава не закрывали рук, и Тесса пошла мурашками от холода. Она чувствовала себя голой, но не только из-за выреза платья. Она не смогла надеть кулон с ангелом: Нат наверняка заметил бы его. Лицо скрывала золотая полумаска, которая очень шла к светлым волосам Джессамины.
«Я такая хрупкая и нежная, – отрешенно думала Тесса, глядя в серебряное зеркало, пока Софи хлопотала вокруг нее. – Как сказочная принцесса».
Странные мысли приходят в голову, если отражение не твое.
Уилл… Уилл не сильно преувеличивал, велев ей морально готовиться. Тогда Тесса закатила глаза, но теперь, глядя на него в черно-белом вечернем наряде, невольно признала, что он просто ослепителен. Строгость цветов подчеркивала совершенство фигуры, темные волосы падали на черную полумаску, оттеняя синеву глаз. Сердце девушки дрогнуло, и она разозлилась на себя. Резко отвернувшись, Тесса посмотрела на Сирила, уже сидевшего на облучке. Он вопросительно поднял брови, потом переглянулся с Уиллом и пожал плечами. Интересно, что Уилл наплел ему. Та еще сказка – Уилл сопровождает Джессамину в Чизик посреди ночи!
– Хм… – произнес Уилл, когда девушка спустилась по ступенькам и запахнула пелерину, надеясь, что он спишет ее нервную дрожь на холод. Он взял ее за руку и сказал: – Теперь понимаю, почему твой братец процитировал тот отвратный стишок – ты вроде как Мод, да? «Королева роз из сада розовых дев»?
– Знаешь, – процедила Тесса, забираясь в экипаж, – мне тоже не нравится тот стих.
Он запрыгнул следом и захлопнул дверцу:
– Джессамина обожает его!
Экипаж покатился по булыжной мостовой и выехал за ворота. Сердце выпрыгивало из груди, но Тесса твердила себе, что она просто боится встретить Шарлотту или Генри. И Уилл здесь совсем ни при чем.
– Я не Джессамина!
Уилл пристально посмотрел на нее, и Тесса не могла понять, чего в этом взгляде было больше – насмешки или восхищения. Наверно, он просто любовался Джессаминой.
– Нет, ты не она, даже под ее личиной! Будто стоит поскрести ногтем, и я увижу за ней тебя, моя Тесса.
– Я не твоя Тесса!
– Ладно, – ответил Уилл, искорки в глазах погасли. – Полагаю, что нет. Ну и как это – быть Джессаминой? Ты знаешь, о чем она думает, что чувствует?
Тесса сглотнула и отодвинула бархатную шторку. Снаружи мелькали газовые фонари, на пороге какого-то дома, прильнув друг к другу, спали двое ребятишек. Экипаж проехал под аркой Темпл-Бар.
– Ничего не получается, я пробовала не раз. Что-то с ней не так – я не чувствую ее…
– Что ж, непросто копаться в чужих мозгах, особенно если их нет и в помине.
Тесса скорчила рожицу:
– Можешь шутить сколько угодно, но с ней явно что-то не так! Пытаться проникнуть в ее разум – будто лезть в клубок змей или в ядовитое облако. Чувств мало – лишь злоба, тоска и обида. А вот мыслей не поймать, они просачиваются, как вода сквозь пальцы.
– Любопытно. Когда-нибудь видела подобное?
– Нет, и поэтому мне страшно, ведь Нат может спросить что-нибудь, а я не отвечу.
Уилл придвинулся ближе. От сырости черные пряди слегка завились у него на висках, и вдруг он показался Тессе таким ранимым, что у нее сердце дрогнуло.
– Тесса, ты хорошая актриса и знаешь своего брата как облупленного. Я верю, ты справишься.
– Ты правда веришь в меня? – удивленно воскликнула девушка.
– И еще, – продолжил он, игнорируя вопрос, – если что-то пойдет не так, я буду рядом. Запомни, Тесс. Даже если потеряешь меня из виду, знай – я рядом.
– Хорошо. – Она склонила голову набок: – Уилл, скажи, у тебя ведь была еще одна причина не будить Шарлотту сегодня?
– И какая же? – спросил он прищурившись.
– Ты не уверен, что все настолько серьезно: может, Джессамина просто заигралась, и Мортмэйн здесь ни при чем. А если, наоборот, все правда, то Шарлотта будет безутешна.
Уголок рта Уилла непроизвольно дернулся, и он ответил:
– Мне-то что? Если она настолько глупа, чтобы любить Джессамину…
– Тебе не все равно, и сердце твое вовсе не изо льда! Уилл, я же видела, как ты заботишься о Джеме, о Сесилии… Скажи, ведь у тебя была еще одна сестра?
Он сердито посмотрел на Тессу:
– С чего ты взяла, что у меня была… что у меня две сестры?
– Джем думал, что твоя сестра умерла. И сам ты сказал, что она мертва. А Сесилия очень даже жива, значит, у тебя была еще одна сестра. Другая.
Уилл тяжело вздохнул:
– А ты умна.
– Умна и права или умна и неправа?
Уилл явно был рад, что маска скрывает его лицо.
– Элла двумя годами старше. Сесилия младше на три года. У меня было две сестры.
– А Элла?..
Уилл отвернулся, но девушка успела заметить боль в его глазах. Значит, Элла умерла.
– А какой была Элла? – спросила Тесса, вспомнив, как благодарна была Джему, когда он расспрашивал ее о брате. – А Сесилия? Что она за человек?
– Элла была сильной, как наша мать. Она была готова на все ради меня. А Сесилия – озорная шалунья, когда я ушел, ей было только девять. Не знаю, какая она теперь, но раньше она походила на Кэтрин в «Грозовом перевале». Ничего не боялась и хотела всего и сразу. Дралась, как дикая кошка, и ругалась, как базарная торговка. – В голосе Уилла звучали радость, восхищение и любовь… Он ни о ком так не рассказывал, кроме, пожалуй, Джема.
– Могу я спросить… – начала Тесса.
– Конечно, ведь ты все равно не отстанешь, – вздохнул Уилл.
– У тебя самого была младшая сестра, что же ты сделал с сестрой Габриэля, если он так ненавидит тебя?
– Ты шутишь?
– Нет. Мне приходится часто бывать в обществе Лайтвудов, и совершенно очевидно, что Габриэль презирает тебя. И ты ему руку сломал. Мне станет легче, если узнаю почему.
Уилл покачал головой и пальцами взъерошил волосы:
– Боже милостивый! Их сестра… кстати, ее зовут Татьяна, в честь лучшей подруги матери, одной русской… Кажется, ей было двенадцать.
– Двенадцать?! – ужаснулась Тесса.
– Вижу, ты уже все для себя поняла, – тяжело вздохнул Уилл. – А если я скажу, что мне тоже было двенадцать?.. Татьяна, ну, она решила влюбиться в меня. Знаешь, как это бывает у маленьких девочек. Ходила за мной хвостом и хихикала, выглядывая из-за каждого угла.
– С кем не бывает в двенадцать лет!
– В том году я впервые попал на рождественскую вечеринку в Институте. Лайтвуды разрядились в пух и прах, Татьяна вся такая в серебряных бантиках, вечно с книжечкой в руках. И вот она где-то ее обронила, а я случайно нашел. Это был дневник, а в нем стихи – сплошь про меня, какие у меня распрекрасные глаза, как мы с ней поженимся. И на каждой странице подпись – Татьяна Херондэйл.
– Как мило.
– Полистав дневник, я отправился в зал для танцев. Эллис Пенхоллоу как раз закончила играть на клавикордах, я вышел на сцену и начал читать вслух дневник Татьяны.
– Ах, Уилл, неужели ты…
– Ну да, – ответил он. – Она зарифмовала «Вильем» с «мульон», что-то вроде: «Ты не узнаешь, милый Вильем,/Способов знаю я мульон,/Как полюбить тебя». Надо было что-то с этим делать!
– А дальше?
– Ну, Татьяна убежала вся в слезах, а Габриэль запрыгнул на сцену и попытался меня придушить. Гидеон просто стоял, скрестив руки на груди, как всегда. Сама знаешь, это его любимая поза.
– Полагаю, у Габриэля ничего не вышло… в смысле, он так и не придушил тебя.
– Кончилось тем, что я сломал ему руку, – довольно сказал Уилл. – Ну и вот, теперь он ненавидит меня. Я прилюдно унизил его сестру, да и его тоже, хотя об этом-то он помалкивает. Думал, что справится со мной, ведь я тогда только начал учиться. Называл меня «почти мирянином» у меня же за спиной. А вместо этого я отметелил его как следует, даже руку сломал. Звук был что надо – куда лучше, чем бренчанье Элис.
Тесса потерла ладони друг о друга, чтобы согреться, и вздохнула. Она не знала, что и думать. О соблазнении и предательстве речи, конечно, не шло, но все же гордиться Уиллу было определенно нечем.
– Софи сказала, что она вышла замуж… ну, Татьяна. И на днях возвращается с континента вместе с мужем.
– Уверен, что она все такая же скучная и глупая, – лениво протянул Уилл.
Он закрыл шторку, стало совсем темно. Тесса слышала его дыхание, чувствовала тепло его тела, и вдруг поняла, отчего приличным девушкам нельзя находиться в одном экипаже с мужчиной, если он не родственник. Была в этом некая неуместная близость. Впрочем, она уже давным-давно нарушила все мыслимые и немыслимые правила, которые следует соблюдать приличным девушкам.
– Уилл, – позвала она.
– Леди еще не все спросила, по голосу слышу. Вопросы никогда не иссякнут, верно, Тесс?
– Пока не выясню все что надо. Послушай, Уилл, если чародеи получаются, когда один родитель демон, а другой – человек, то что выйдет, если один из родителей – Сумеречный охотник?
– Сумеречный охотник не допустит такого, – категорически заявил Уилл.
– Но в «Кодексе» написано, что чародеи – результат… э-э… насилия, – выговорила Тесса неприятное слово, – или же демон, изменяющий форму, прикидывается близким и обманом добивается своего. Джем сказал, что кровь Сумеречных охотников всегда берет верх, потомки охотников и оборотней или фей – всегда охотники. Так что же будет, если ангельская кровь возьмет верх и вместо демона родится…
– Ничего не будет. – Уилл стремительно распахнул шторки. – Ребенок родится мертвым. Непременно. Плод демона и Сумеречного охотника – смерть. А зачем тебе это знать?
– Хочу выяснить, кто же я. Мне кажется, что я… что таких, как я, раньше не было. Какая-то комбинация из феи или…
– Ты никогда не пробовала превратиться в своих родителей? В мать или в отца? Ведь тогда бы ты узнала их воспоминания, не так ли?
– Я думала об этом, и не раз. Но после них ничего не осталось… Все, что я привезла из Америки, Темные сестры безжалостно выбросили.
– А как же кулон с ангелом? Ведь он принадлежал твоей матери.
Тесса покачала головой:
– Я пыталась, но, видимо, я слишком долго носила его. Память о матери испарилась с него, как вода.
– Может, ты механическая девушка. – Глаза Уилла сверкнули в темноте. – Может, отец Мортмэйна, тот колдун, смастерил тебя, и теперь Аксель пытается выяснить, как же он это сделал. Хочет собрать идеальную копию человека, а выходят у него жалкие уродцы. Может, и сердце твое – из металла.
Тесса судорожно вздохнула – ей стало нечем дышать, голова закружилась. Уилл говорил так убедительно, что…
– Нет! – резко ответила она. – Ты что, забыл – ведь я помню свое детство! А механические создания не растут и не меняются. К тому же это все равно не объясняет мой дар.
– Знаю, – ответил Уилл, ослепительно улыбнувшись. – Хотел проверить, смогу ли убедить тебя!
Тесса пристально посмотрела на юношу:
– В отличие от некоторых, у меня есть сердце…
Сложно сказать наверняка, ведь было довольно темно, но ей почудилось, что Уилл отчаянно покраснел. Не успел он ответить, как экипаж резко остановился. Они прибыли на место.
