12
Когда Ева вошла в конференц-зал, Уивер и Коллуэй сидели голова к голове. Заметив ее, оба виновато вздрогнули и поерзали на стульях.
– Не вставайте, – сказала Ева и жестом велела им сидеть, после чего сама уселась на стул в конце стола. – У меня всего пара вопросов. Скажите, была ли у Джозефа Кэттери привычка задерживаться в баре, причем одному?
– Я… я не знаю, – начала было Уивер и покосилась на Коллуэйя.
– Мы иногда заходили туда после работы выпить, – сообщил тот. – Иногда он оставался, иногда мы уходили вместе. У него были знакомые среди завсегдатаев. Так что он иногда оставался, чтобы поболтать с кем-то из них.
– Мистер Коллуэй, вы вышли из бара последним. Скажите, он сидел у бара один или с ним был кто-то еще?
– За стойкой был бармен. Они вечно обсуждали спортивные темы. Но именно «с ним», как вы выразились, никого не было. В баре мы слегка выпустили пар. Я ушел, потому что был сильно вымотан за день. Кажется, вчера я рассказал вам, что он хотел выпить еще, намекал, что неплохо бы завалиться куда-нибудь еще и поужинать. Мне же хотелось поскорее вернуться домой и вырубиться. Наверно, зря я не согласился с его предложением поужинать в другом месте. В этом случае мы бы не сидели сейчас здесь.
– Скажите, когда вы уходили, вы не заметили в его поведении чего-нибудь странного?
– Нет. – Он покачал головой, взял стакан с водой, однако пить не стал. – Я тут все думал и думал про эти последние несколько минут. Пытался вспомнить подробности. Это был обыкновенный, я бы сказал, заурядный день. Поговорили о том о сем. О погоде, о работе. Было видно, что Джо тоже устал, просто ему пока еще не хотелось домой.
Ева извлекла из сумки фото Мейси Снайдер.
– Скажите, вы видели в баре эту женщину?
– Я не… – Коллуэй насупил брови. – Я не уверен. Но лицо знакомое.
– Я ее видела в баре, – заявила Уивер, беря в руки фото. – Причем несколько раз. И могу с уверенностью сказать, что и вчера тоже.
– Наверно, поэтому ее лицо и кажется знакомым.
Ванн наклонил голову.
– Точно. Она сидела за столиком с еще одной девушкой и двумя парнями. Они громко смеялись и заигрывали друг с дружкой.
– Понятно. А что скажете вот об этой?
С этими словами она показала им фото Дженни Керв.
– Дженни, – моментально узнала Нэнси. – Разносчица пиццы. Она бывает у нас почти каждый день. Скажите, она…
– К сожалению, да.
– Боже! – Уивер шумно втянула в себя воздух и зажмурилась. – Какой ужас!
– Скажите, а вы ее тоже знали? – поинтересовалась Ева у обоих мужчин.
– Да ее тут знают все, – отозвался Коллуэй. – Она такая милая, такая веселая, ей не лень, если нужно, подняться этажом выше. Стив даже пытался за ней ухлестывать.
– Ее больше нет, – прошептал Ванн, глядя на фото. – Пару дней назад она приносила нам ланч. Мы работали, не поднимая головы, и она принесла нам еду. Даже добавила от себя жареных соевых чипсов, потому что знала, что я их люблю. И вот теперь ее нет.
Он встал и, подойдя к кулеру, налил себе воды.
– Извините. Но это удар. На прошлой неделе я заказал в кафе ужин навынос. Мы вышли вместе с ней. У нее как раз закончилась смена. Я проводил ее домой, а потом поймал для себя такси. То есть я проводил ее до дома и все время думал, стоит ли проводить ее до самой квартиры. Мне кажется, она была бы не против. Но мне нужно было работать, и я не стал подниматься. И вот теперь ее нет.
– Она вам нравилась?
– Она была такая красивая, такая яркая. Была. Да, в тот вечер я долго об этом думал. Тяжелый день на работе, еда в контейнере, потому что мне предстояло работать всю ночь. А рядом с вами идет ослепительно красивая женщина, от которой исходят соблазнительные сигналы. И я подумал: почему бы нет? Это был минутный порыв, – добавил он. – Все-таки компания на первом месте.
– То есть между вами так ничего и не было?
– Нет. Я тогда подумал, что мне еще не раз представится такая возможность. Было бы соответствующее настроение. Ну, вы меня понимаете, – сказал он, с несчастным видом глядя на Еву. – Нам всегда кажется, что у нас впереди еще масса возможностей. Что у нас будет время и для красивой женщины, и для того, чтобы выпить с коллегой по работе. Что вы еще приведете ваших сыновей поиграть в парк в одно из воскресений. Черт побери!
Уивер молча поднялась, открыла полированную дверцу шкафчика и достала графин. Налив в стакан на два пальца янтарной жидкости, она протянула его Ванну.
– Спасибо, спасибо, Нэнси. Извините меня. – Эти слова предназначались уже Еве. – Просто я не в себе. У меня в голове не укладывается, что это случилось.
– Вам нет необходимости извиняться. А вы что скажете, мистер Коллуэй? Как хорошо вы знали Дженни?
– Она мне нравилась. Она всем нравилась. Но не в том смысле, в каком Стиву, если вы это спрашиваете. Она была разносчицей. Такая милая и приятная в общении. Но это, пожалуй, и все.
– Расскажите мне про Карли Фишер.
Эта просьба повергла Коллуэйя в легкое замешательство.
– Еще одна умница. Протеже нашей Нэнси. Трудолюбивая, полная идей.
– Знаете, я тоже, пожалуй, налью себе, – сказала Уивер и вернулась к графинчику. – Кому-нибудь еще налить?
– Я на дежурстве, – отказалась Ева.
– Понятно. Лью, а тебе?
– Нет, спасибо.
– Как по-вашему, Карли стремилась сделать карьеру? – спросила Ева у Лью.
– Конечно. Как ее можно сделать, если к этому не стремиться. А она стремилась. Еще как! Это была ее главная мечта.
– Она прямо-таки горела на работе, – добавила Уивер. – Выполняла все, что ни поручи. Ей нравилось быть заваленной работой. Она дала бы сто очков вперед вам обоим.
– Согласен, – произнес Ванн и, сделав глоток, посмотрел в окно.
– А вы? – спросила Ева у Коллуэйя.
– Если ее попросить что-то сделать, второй раз повторять не нужно. Все будет сделано. Нэнси была хорошей наставницей. У Карли были высокие моральные принципы и стремление к успеху.
– Она была перспективным работником, – тихо добавила Уивер. – Я обычно говорила ей, что лет через десять она уже будет возглавлять отдел. Скажите, вы нам можете хотя бы что-то рассказать? Неужели вам совсем нечем поделиться? Попросить нас о чем-то, что мы в силах сделать.
– Могу сказать лишь одно: нам интересно все. Любой взгляд, любая ниточка, любая зацепка. Это расследование приоритетное и для меня, и для моих подчиненных.
– Какие ниточки? – уточнил Коллуэй. – Вы хотите знать, как хорошо мы знали эту разносчицу? Она что, тоже причастна к преступлению? А та женщина, чье фото вы показали в самом начале? Вы их в чем-то подозреваете?
– Я не имею права отвечать на вопросы, касающиеся текущего расследования.
– Не подумайте, будто мы суем нос не в свои дела. Мы были в баре, сидели вместе с Джо. Сидели за одной стойкой и оставили его, – произнес Коллуэй с ноткой горечи в голосе. – Я оставил его там.
– Лью, прекрати! – одернула его Уивер и положила руку ему на плечо.
– Мне никогда не забыть, как я оставил его умирать. Как тебе никогда не забыть, как ты попросила Карли купить латте. Мы работали с людьми, которых больше нет в живых. Что же нас ждет завтра? Я живу в этом районе. Я тоже часть того, что случилось.
Коллуэй вопросительно посмотрел на коллег, как будто ждал от них подтверждения своим словам.
– Думаю, мы могли бы чем-нибудь вам помочь, знай, какие из ваших вопросов требуют ответа.
– Я уже задала вам такие вопросы.
– Но не ответили на наши, – напомнила Уивер. – Лью только что об этом сказал. Вы спрашивали нас про Дженни не просто так. Мы все ее знали, пересекались с ней едва ли не каждый день. Если она каким-то образом причастна к тому, что случилось… Она свободно ходила по нашим офисам. Значит ли это, что теперь этот кошмар может повториться прямо здесь? В этих стенах?
– Дженни Керв погибла сегодня днем, – напомнила ей Ева. – Хорошо, я скажу вам, что Дженни Керв вошла в кафе за считаные минуты до того, как все случилось. Мы проверим все контакты, изучим возможные совпадения, причем самым тщательным образом.
– Лейтенант… – Коллуэй снова нахмурил брови и потер затылок. – Я понимаю, что у вас безупречная репутация в управлении нью-йоркской полиции и вы располагаете ресурсами, – сказал он и покосился на Рорка. – Но у меня такое ощущение, что вы проводите расследование, как будто это заурядное убийство.
– Заурядных убийств не бывает.
– Извините. – Он снова развел руками. – Я отнюдь не хотел принизить вас и то, что вы делаете. Но ведь это явный терроризм. Мы с Нэнси как раз говорили об этом, когда вы беседовали со Стивом. Она, вернее, мы оба задались вопросом, имеете ли вы опыт соответствующих расследований.
– Советую вам задать этот вопрос участникам группы, ранее известной как «Кассандра», – подал голос Рорк, не поднимая головы от своего коммуникатора.
Ева с легким укором посмотрела на него и вновь переключила внимание на Коллуэйя:
– Уверяю вас, я и моя команда имеем соответствующую подготовку, а с помощью БВБ…
– Так в расследовании задействовано бюро? – переспросила Нэнси. Ева поморщилась:
– Их участие в расследовании данного случая не афишируется. И я бы попросила вас никому об этом не говорить. Если те, на чьей совести эти преступления, узнают об этом, это может существенно затруднить расследование.
С этими словами Ева поднялась на ноги.
– Это все, что на сегодняшний день я имею право и готова вам сообщить. Если вам вдруг покажется, что вы что-то вспомнили – любую деталь, даже самую малую, – не стесняйтесь и тотчас поставьте меня в известность. Нам ценна любая информация. Если таковой у вас нет, не отвлекайте нас от работы.
– Лейтенант. – Уивер последовала ее примеру. – Общественность имеет право знать. Погибли невинные люди. Кто поручится, что повторения не последует. Необходимо предупредить…
– Как вы себе это представляете? – резко перебила ее Ева. – Всем зарыться в своих норах? Сидеть взаперти и не высовывать нос на улицу? Бежать из города? Ждать, когда дом, в котором вы живете, станет очередной мишенью? Не выходить даже за покупками, потому что магазин, в котором вы привыкли отовариваться, тоже может ею стать? Паника – именно то, что нужно преступникам. Паника и внимание к собственной персоне. Оно для них как конфетка. Мы делаем все для того, чтобы предотвратить и то и другое. Если только у вас нет чего-то существенного, что вы хотели бы сообщить, боюсь, я больше не могу тратить на вас свое время.
После этих слов Рорк поднялся с места и, подойдя к двери, распахнул ее в тот момент, когда к ней решительным шагом приблизилась Ева. Они вместе вышли в коридор. Рорк демонстративно не стал закрывать за собой двери.
– Ты слишком долго пыталась их ублажить.
– Что поделать. Это тоже моя работа, – огрызнулась Ева.
– Самая нудная ее часть. – Рорк остановился рядом со стеклянной дверью. – Я знаю, тебя злит, что к расследованию присосалось БВБ, но, с другой стороны, дополнительные ресурсы тебе не помешают. Более того, ты наконец сможешь поспать, чего тебе толком не удавалось с того момента, как все началось.
– Высплюсь, как только поймаем этих гадов. – Она решительно шагнула вперед и вызвала лифт, затем засунула руки в карманы.
Пока лифт скользил вниз, оба молчали.
– Советую вам задать эти вопросы группе, ранее известной как «Кассандра». – Ева произнесла эту фразу тем же высокомерным тоном, что и Рорк, и игриво поддала ему локтем в бок. – Отлично сказано!
– Я подумал, что это поможет тебе вставить словечко про участие БВБ. Ты ведь этого от меня ждала.
– Если они или кто-то из них связан с обоими терактами, это даст им пищу для размышлений.
– Зная, что за ними охотится БВБ, возможно, они временно успокоятся. Сделают передышку.
– Сомнительно, хотя так оно было бы лучше. Что-то не так с этим трио. Вместе ли, по отдельности, пока непонятно. Но они все темнят. Кстати, а ты чем занимался со своей цацкой?
– Так, по мелочам. Кстати, тебе известно, что Нэнси Уивер в возрасте двадцати трех лет разорвала помолвку? Причем буквально за считаные недели до свадьбы.
– Ну, передумать может любой. Тем более в двадцать три года.
– Этот разрыв совпал по времени со сменой места работы и повышением по службе. История повторилась, когда она пришла сюда. Разорвала помолвку, поднялась на ступеньку выше. Согласно моему источнику, у нее был роман с мужчиной, который на тот момент работал на ее нынешней должности. Покинул место работы именно он. Перевелся в Лондон, и она заступила на его место.
А вот это уже любопытно.
– И кто твой источник?
– Скажем так, я знаю людей, которые, в свою очередь, знают других людей. И кто-то из них подергал за ниточку в этом направлении. – С этими словами Рорк улыбнулся и распахнул перед ней дверь машины.
– То, что она при помощи секса или ухаживаний добывает себе новое место работы, еще не делает из нее террористку.
– Нет, но тебе не кажется, что душевных качеств это тоже не прибавляет. Скорее наоборот. – Рорк обошел машину и скользнул на водительское сиденье. – На каком-то уровне она оказывает знаки уважения своим коллегам-мужчинам. Старается выглядеть в их глазах женственной, мягкой, и вместе с тем именно она проложила себе путь к креслу начальника отдела. Думаю, хладнокровия ей не занимать. Но и осторожности тоже.
– Да, сейчас она вся в расстроенных чувствах и хотела бы, чтобы ее воспринимали именно такой, – согласилась Ева. – Но она спала с Ванном. Нет-нет, ничего серьезного, но, поверь моему слову, эти двое трахались. Я поняла это по ее лицу, когда он рассказывал про Дженни Керв.
– Согласно моему источнику, он любитель потрахаться без вытекающих из этого обязательств.
– Он был близок к этой Керв, гораздо ближе, чем остальные двое. Оказывал ей знаки внимания.
– Он просто привык получать то, что ему нужно. И он в этом мастер. Знает, как думать в терминах маркетинга, умеет найти подходы. Карьера нужна ему постольку-поскольку, карабкаться, преодолевая ступени, наверх – это не для него. Такие прозаические вещи его не интересуют. Для него главное – сиять, занимать самый престижный кабинет. А вот место Уивер ему не нужно, потому что там нужно напрягаться.
– Твой источник?
– Нет, мои личные наблюдения.
– Что ж, приятно, что они совпадают с моими.
Ева откинулась на спинку сиденья, и машина тронулась с места.
– Для него главное – красоваться, пускать пыль в глаза. Устраивать модные бизнес-ланчи, путешествовать, обедать с богатыми клиентами, время от времени спать с симпатичными особами – без каких-либо обязательств. То, что он родственник главы компании, открывает перед ним радужные перспективы. Даже Уивер, хотя она и начальник отдела, до него далеко. На такого многие будут иметь зуб.
– И поэтому она спит с ним, в своих собственных интересах.
– Можно сказать, что так. И Уивер, и Ванн тотчас выхватывают из толчеи Мейси Снайдер. Более того, Ванн из кожи лезет вон – сидит за столиком в компании одной женщины и двух мужчин и громко хохочет. Роль Коллуэйя более мутная. Оба мужчины отзываются о Карли Фишер как о девчонке – мол, подумаешь, мелюзга. Но в этом просматривается их общее неуважение к женщинам на рабочем месте. Они воспринимают их как девчонок. Точно так же Коллуэй отзывался и о Дженни Керв.
– Считаю своим долгом заметить, что Фини называет своих компьютерщиков ребятами.
– Это симпатия. Он всех их называет ребятами, даже если у них есть сиськи. Здесь же совсем иное дело. Нет, тут явно что-то не так, – повторила Ева. – Вот только что? Две ключевые фигуры из их отдела мертвы. Кэттери и Фишер. Кэттери – тот, к кому все обращались за помощью. Фишер, протеже Уивер, карьеристка, готовая мертвой хваткой вцепиться в любую подвернувшуюся работу.
– Если Уивер хотела избавиться от кого-то из них, что мешало ей их просто-напросто уволить?
– Это верно. Но порой уволить кого-то – особенно того, кому известно что-то такое, чего знать не положено, – гораздо труднее. В этой крупной рекламной кампании были заняты пять человек. Двоих больше нет в живых. Невольно начинаешь задаваться вопросами.
– И все же это слишком сложный и жестокий способ избавиться от конкурента или шантажиста. Или просто неудобного человека.
– Не знаю. На этом держится весь бизнес: собака ест кошку. Верно я говорю?
– Собаку.
– А я как сказала?
Рорк усмехнулся и с улыбкой посмотрел на нее:
– Собака ест собаку.
– Но ведь это глупо. Собаки едят кошек. Это даже детям известно.
– Убедила. В бизнесе собака ест кошку.
– Как я и сказала. Итак, факты из психологического профиля подозреваемого от доктора Миры. Преступнику не хватает внимания, которого он так жаждет. У него ни стыда, ни совести, лишь стремление к власти. Не стоит забывать, что в обоих случаях в качестве орудия выступила женщина, вернее девушка. У него явно на них зуб. И он пылает жаждой мщения. Однако убивать открыто – у него кишка тонка. Он не хочет марать руки в крови. И поэтому перепоручает эту миссию девушке. Причем той, что стоит ниже его. Разносчица – подумаешь, девчонка на побегушках. Девица в баре – офисный планктон.
Ева задумчиво выбила на колене барабанную дробь.
– Если это один из них, то это явно не Уивер.
– Когда-то она воспользовалась мужчиной.
– Точно! В яблочко! Вертеть мужчинами так и сяк – это в ее духе. Опять же, если это кто-то из них и Кэттери был мишенью, она бы наверняка подсунула отраву ему. Тихонько положила бы пузырек в карман, а сама вышла. То же самое с Фишер. У нее была масса возможностей подсунуть ей вещество. Например, наткнуться на нее в дверях, когда та выходила из заведения. Ей ничто не мешало немного пройтись с ней вместе, пригласить Фишер назад с собой, усадить за столик, а затем сказать, что на минутку отлучится.
– Да, так было бы проще. Тогда к чему такие сложности?
– К тому же Уивер любит компанию, одиночество не в ее натуре. Дважды была помолвлена. Возможно, она не умеет быть верной, зато легко заводит знакомства. Она – командный игрок, правда, при этом всегда хочет быть капитаном.
А мы с пользой провели время, подумала Ева. Похоже, мы с Рорком не зря приехали в офис компании.
– Хочу посмотреть на финансы Фишер, как следует прошерстить ее – на всякий случай. Но пока она остается для меня протеже Уивер. Той, кого Уивер лепила по своему образу и подобию, готовя к карьере. И это повышение было бы перышком в ее кармане, как ты считаешь?
– Трудно сказать, хотя в целом очень даже похоже. И все же мне это видится так: «Он въехал в ворота и свернул на подъездную дорожку». Но кто же он? Ван или Коллуэй?
– Я бы поостерегся утверждать, что это кто-то из них. Вдруг это все-таки Лестер, тот, который химик. Я еще не слишком к нему присмотрелась. Кроме того, мы пока так и не обнаружили никакой связи с культом Красного Коня. А ведь это – ключик к разгадке.
Рорк вышел вместе с ней из машины и в сумерках окинул ее с ног до головы пристальным взглядом.
– Но ты ведь наверняка к кому-то склоняешься. Лично я сейчас предпочла бы склониться к кому-то с бокалом вина и ясной головой.
– Что нам мешает?
– Верно, что нам мешает? – Она протянула ему руку. – Ты был так холоден, так высокомерен и даже чуть грубоват.
– И главное, мне даже не пришлось прикладывать к этому усилий.
– Это да.
Рорк рассмеялся и наклонился, чтобы поцеловать ее. Вернее, слегка укусить за нижнюю губу.
– Кстати, я тут подумал, что к вину отлично бы подошли спагетти с фрикадельками.
– Беру слова назад. Ты был вынужден разыграть тянущий на «Оскар» спектакль, чтобы казаться холодным, высокомерным и даже слегка грубым.
– Ага, теперь ты пытаешься мне льстить. Кстати, говоря об «Оскарах», до премьеры с участием Надин осталась пара недель.
– Прошу, не напоминай мне. – С этими словами она прошла в фойе, где их уже поджидал Саммерсет. Не успела Ева открыть рта, чтобы сформулировать подходящее оскорбление, как он уже сделал шаг вперед:
– У меня есть имя. Джузеппе Мензини.
– Кто это?
– Кем он был. Он был ученым, а также возглавлял одну из группировок культа Красного Коня. Через две недели после теракта в Риме он был схвачен на Корсике.
– Теракт был делом его рук?
– Одну минуточку, – перебил их Рорк. – Давайте для начала пройдем в гостиную. Ева хочет стаканчик вина, и мне почему-то кажется, что он у тебя найдется.
– Разумеется. Сейчас принесу.
Рорк положил ему на локоть руку:
– Входи и садись. О вине позабочусь я. Кстати, ты уже ужинал? – поинтересовался он, подходя к шкафчику в японском стиле.
– Ты ухаживаешь за мной?
– У тебя усталый вид.
Засунув руки в карманы, Ева пару минут постояла в дверях.
– Мне показалось, что сегодня ты похож на покойника даже больше обычного.
Эта ее фраза вызвала к жизни некое подобие улыбки. А кот потерся о ноги старого камердинера.
– Просто у меня был долгий день.
Да, пожалуй, лучше пройти в гостиную и сесть на плюшевый диванчик, оттенка алых рубинов, решила Ева.
– Джузеппе Мензини. Что тебе о нем известно?
– Родился в Риме в 1988 году, сын лишенного сана священника и женщины из его паствы. Согласно моим источникам, Сальвадор Мензини придерживался буквального толкования Библии. По его мнению, женщины должны были рожать детей в крови и муках. Мать Джузеппе умерла через несколько недель после тяжелых родов, на которых присутствовал лишь один Сальвадор.
– Да, печальное начало.
– Согласен. Спасибо. – Последнее слово было адресовано Рорку, который протянул ему бокал вина. – Сальвадор в одиночку растил и воспитывал сына. Они вместе странствовали по Европе. Сальвадор проповедовал. Не исключено, что у него были и другие дети, поскольку его религия требовала от него произвести на свет многочисленное потомство. Женщины же были созданы для того, чтобы подчиняться его воле и удовлетворять его потребности. Ни о каком насилии не могло быть и речи. Сальвадор был искренне убежден, что это данное ему самим Господом Богом право взять любую женщину старше четырнадцати лет.
– Хорошо устроился.
– Да. А вот закон был с ним не согласен. Он был арестован в Лондоне по обвинению в сексуальных домогательствах. Если моя информация верна, Джузеппе на тот момент было двенадцать лет.
– Похоже на то, – согласилась Ева.
– Мальчик ускользнул от органов опеки. Что касается самого Сальвадора, то один из его богатых сторонников внес за него залог, и он залег на дно. Что было с ними в последующие несколько лет – неизвестно. Но именно в эти годы родился культ Красного Коня, ну или, по крайней мере, в почву были брошены первые его семена. В 2012 году Сальвадора застрелил отец пятнадцатилетней девушки, которую тот пытался похитить.
– А его сын?
– Через два года он попал в поле зрения ЦРУ, М-6 и других спецслужб. У него были способности к химии.
Ева посмотрела в свой бокал и подумала: ага!
– Не удивляюсь.
– Считается, что он изучал ее под вымышленным именем, но подтверждения этому я не нашел. Между 2012 и 2016 годами и на заре Городских войн в Европе он занимался разработкой биологического оружия для разных террористических организаций. Впрочем, похоже, что сам он ни в какой не состоял, хотя, как считается, и возглавил одну из группировок культа Красного Коня. У него были укрепленные логова по крайней мере в трех местах Англии, Италии и Франции.
– А здесь, в Штатах? – перебила Саммерсета Ева.
– Об этом ничего не известно. Ему нравилась Европа. Сельской местности он предпочитал города, как, собственно, и его отец. Когда по всему континенту бушевали Городские войны, он снабжал оружием того, кто предлагал больше денег. Торговал взрывчаткой и, конечно же, своим излюбленным детищем – биологическим оружием.
– Официально, – продолжал Саммерсет, – своих детей у него не было. Однако свидетели утверждают, что они у него были, причем много, включая тех, что были похищены его сектой. Хотя сейчас невозможно утверждать, были ли они его собственными или же это были похищенные дети, которых он воспитывал как своих. Впрочем, он был не один такой. Были и другие, которые обладали большим числом сподвижников и большей властью. Его имя отнюдь не стояло первым в списке тех, кого следовало во что бы то ни стало обезвредить, хотя такие попытки предпринимались. И опять-таки, согласно имеющимся данным, данным, как вы понимаете, засекреченным и упрятанным с глаз подальше, одна из таких попыток его ликвидации закончилась гибелью пятерых детей. Спустя два месяца имело место нападение на кафе в Лондоне. Тогда-то его имя и переместилось на первые строчки новостей.
– Иногда позже даже хуже, чем никогда.
Ева пристально посмотрела на Саммерсета. Тот сделал глоток вина.
– Сказать, что мир сошел с ума, – значит, ничего не сказать. Грабежи, поджоги, убийства, изнасилования. Поначалу казалось, что полиция и военные как-нибудь с этим справятся, что жизнь вновь придет в нормальное русло. Люди запирались в домах или бежали из городов, надеясь переждать беспорядки в деревне. Увы, волну насилия погасить не удалось. Наоборот, она росла на глазах, грозя захлестнуть собой все и вся.
Саммерсет на минуту умолк и сделал еще глоток.
– Говорят, что по сравнению с теми, что стремились рушить и убивать, он был мелок – этакая мошка.
– Но мошку так и хочется прихлопнуть.
– Верно, но были и другие, те, что лучше организованы. Всегда найдутся те, кто будет ждать удобного момента. Существовали целые армии, наносившие точные удары – по военным базам, коммуникациям, по запасам продовольствия и пресной воды. Мензини с его культом Красного Коня было до них далеко. Они думали, что победа будет за ними, но в конечном итоге их поглотила та же самая волна. Вспомните, что вы видели за эти два дня. А теперь представьте то же самое, только повсюду – горы трупов, реки крови, разрушения, ужас, паника. Сдержать этот вал не под силу никакому закону. Лишь считаные смельчаки пытались, как вы сейчас, заслонить собой невинных от убийц. Более того, было невозможно отличить одних от других. И так несколько лет подряд. Благодарите судьбу, что вы оба этого не застали.
– Я знаю нескольких, кто, как и вы, пытался обуздать насилие. Но они не любят вспоминать об этом.
– Здесь бессильны любые слова.
Он сегодня весь какой-то осунувшийся и бледный, подумала Ева. Это все неприятные воспоминания. Уж кому это знать, как не ей самой.
– Что они читали, что они писали. Все это бледнеет по сравнению с их делами. А это то, что вы видели в последнюю пару дней. Есть те, что были там в самом начале, те, кто все помнит. Как я, – прошептал Саммерсет. – Я помню, и мне страшно.
Ева никак не ожидала от него таких слов. Только не от него. И она заговорила с ним так, как будто он был жертвой:
– Это не движение и не война. Это лишь человек с оружием, который хочет, чтобы нам было страшно, чтобы мы обратили на него внимание. Мне кажется, что я его знаю, что я говорила с ним и даже смотрела ему в глаза. И я не позволю ему сделать это снова.
– Я вам верю. Ничего другого не остается. – Саммерсет вздохнул и сделал еще глоток. – Подробности этого задержания после теракта в Риме не просто спрятаны от глаз подальше. Большая их часть была уничтожена. То, что я узнал, невозможно подтвердить. Мензини создал это вещество, но сам его не доставлял. Он его создал, выбрал себе две цели, отдал приказ, но для его выполнения нашел двух женщин. Вернее, девочек. Своих собственных детей, если на то пошло, и отправил их на самоубийственное задание. Каждая взяла флакон вещества и, придя на место, распылила. Более того, по приказу Мензини обе оставались там до самого конца.
– Девочки? Вы уверены?
– Официально подтвердить это нельзя.
– Но вы знаете, что так и было?
– Полагаю, что да.
– Что ж, меня устроит даже это.
– Вы сказали, что вы его знаете. Как его зовут?
– Я сказала, что, по-моему, я его знаю, – уточнила Ева. – У меня есть подозреваемые – если, конечно, я веду расследование в правильном направлении. Но даже если я и права, пока доказать ничего невозможно. Мне не хватает самых важных улик.
– Вы знаете, который из этих троих. Я хочу знать его имя. Чтобы оно было у меня в голове и я мог бы его произнести, когда вы его поймаете.
– Его имя Льюис Коллуэй, но…
– Ничего, для меня достаточно.
Его ответ застал ее врасплох, и она не знала, как ей на это реагировать. Но в следующий миг в кармане пискнул ее линк, и она обрадовалась возможности сменить тему.
– Это Надин. Мне нужно подняться наверх. Даллас слушает, – ответила Ева в трубку. – Одну минутку.
Она вновь подумала, что должна сказать Саммерсету.
– Льюис Коллуэй, – повторила она. – Законченный трус. Меня давно уже удивляло, как трусы могут быть убийцами. Но мы его остановим. Все, что вы сказали мне вчера, все, что сказали сейчас, – все это поможет мне обнаружить недостающее звено и до конца его жалких дней упрятать за решетку. Чтобы вы могли выкинуть его из головы. Мейси Снайдер, Дженни Керв. Это две женщины, которых он использовал для осуществления своих черных замыслов, использовал мерзко, тайно, не спрашивая их согласия. Они ни о чем не догадывались. Так что, если вам нужно имя, запомните также и эти два. Они заслужили, чтобы их помнили.
С этими словами Ева повернулась, вновь включила линк и ответила Надин:
– Да, Надин. Говори.
Рорк поднялся и допил вино.
– Это наверняка рекорд.
– Какой еще рекорд?
– Ваши разговоры с Евой. Вы вот уже два дня подряд ни разу не отпустили в адрес друг друга шпильку.
– Понятно, – с облегчением вздохнул Саммерсет. – Надеюсь, через пару деньков наши отношения с лейтенантом вернутся в норму – к нашему обоюдному облегчению.
– Тебе нужно поесть и отдохнуть.
– Наверно, ты прав. Что я и сделаю. А еще я с удовольствием проведу время в обществе кота. Иди убедись, что твоя жена тоже поела. Удивительно, как она еще не умерла с голоду до того, как ты начал пичкать ее едой.
– Мне нравится ее кормить.
– Да, я вижу. Ты был интересным ребенком, таким умным, таким смышленым, всегда хотел знать как можно больше – буквально обо всем. Ты вырос и стал интересным, умным мужчиной. Она же сделала тебя еще лучше.
– Она сделала меня таким, каким я даже не мечтал себя увидеть.
– Тогда иди покорми ее. Мне почему-то кажется, что сегодня вы оба будете работать допоздна.
Оставшись один, Саммерсет расположился в кресле с котом на коленях и бокалом в руке. В камине потрескивал огонь. Сама гостиная была прекрасна – полированное дерево, хрустальные бокалы, насыщенные краски, произведения искусства. Но даже посреди всей этой роскоши боль, утрата, страх давно прошедших лет продолжали преследовать его.
Мейси Снайдер, подумал он. Дженни Керв. Да, он запомнит их имена. Лейтенант права. Невинные жертвы – вот кого следует помнить.
