Бочкин сидел на лежанке, свесив ноги и облокотившись спиной о стену камеры. Гуров, предъявив служебное удостоверение, представился ему, но Бочкин на него даже не посмотрел. Его глаза скользили по стенам, по прутьям решетки, по полу кабинета. Видно было, что парень о чем-то лихорадочно думает, но лицо его оставалось непроницаемым. Он даже не был зол или раздражен. Вчера поздно вечером, когда Чебриков его сюда запирал, эмоций из Павла лезло на порядок больше.

– Итак, – снова заговорил Гуров, – вопрос первый и очень важный. Зачем ты сюда приехал?

– Почему я не могу сюда приехать? Тут моя родина, я тут родился, вырос. Отсюда ушел в армию, здесь работал в карьере. Знаете, половина жизни, если не больше, у меня прошла здесь.

– Но тебя тут никто не ждал.

– Что это вы так решительно? – усмехнулся Бочкин. – А может, и ждал.

– Кто?

– А что мы вообще обсуждаем, а? – наконец проявил раздражение Бочкин. – Вы меня в чем обвиняете? В том, что я приехал именно для того, чтобы проломить голову своему бывшему однокласснику Захарову?

– Тебя почему в карьер взяли подрывником? Ты прошел обучение?

– Прошел. Только не обучение, а переподготовку. Я в армии был сапером. Только вы чего мне зубы заговариваете? Хотите привлечь за Игоря Захарова, привлекайте, чего вы все вокруг да около ходите? Я вообще вас перестал понимать.

– Паша, со склада карьера произошла кража большого количества взрывчатки.

– Чего? – уставился на сыщика непонимающим взглядом Бочкин. – На складе была взрывчатка? До сих пор? Бред!

– Нет, не до сих пор, – терпеливо ответил Гуров. – Ее украли еще тогда, когда закрывался карьер. По документам она была уничтожена, на самом деле ее украли.

– Я вам тут не помощник. Меня в то время здесь уже не было.

– У кого был интерес к взрывчатке, когда ты тут работал?

– Слушайте, вы понимаете, о чем меня спрашиваете? – вспылил Бочкин. – Чтобы я спустя столько лет начал фантазировать на тему, что сказал дядя Вася, что ответил дядя Петя, и что это могло означать, и кого из них я больше подозреваю? И чтобы людей, спокойно проживших столько лет, которые, может, и отношения-то к этому не имели, вы вдруг начали таскать, допрашивать, подозревать? Не буду и вам ни про кого и ничего говорить. Разбирайтесь сами.

– Павел, дело серьезное, и ты совершенно напрасно пытаешься играть тут непонятую роль. Ты – один из основных подозреваемых, между прочим. И у меня есть множество косвенных доказательств тому.

– Вот и предъявляйте. Только ваши косвенные так и останутся косвенными. А прямые улики у вас есть?

– Иногда косвенные очень удачно складываются в неопровержимые, – улыбнулся Гуров. – Количество, так сказать, перерастает в качество.

– Да идите вы!

– С твоим приездом, Паша, связано очень большое количество неприятных событий в поселке. Особенно если учесть, что ты сюда носа не показывал много лет, а потом вдруг в один день загорелся ехать и прибежал к тетке, чтобы она уговорила железнодорожников тебя взять. И дрезина вышла из строя после того, как ты на ней проехался. И про склад ты умолчал, хотя прекрасно знал, что он существует и что там хранилась взрывчатка во времена работы карьера. Почему промолчал, пока мы там гадали на кофейной гуще возле двери и ржавого замка?

– А что я должен был вам рассказывать? Меня никто и не спрашивал, – пробурчал Бочкин.

– Спрашиваю сейчас. И почему это старый ржавый замок так тщательно смазан?

Разговор продолжался два часа, а потом Павел Бочкин наотрез отказался отвечать на все вопросы, улегся на лежанку и снова отвернулся к стене. В результате этого допроса Гуров только лишний раз уверился, что Бочкин прибыл в Белореченское довольно поспешно, да и сейчас слишком нервничает. На вопросы о Захарове и Оксане Полупановой отвечать он тоже отказался. И если Бочкин имел отношение к краже тротила, с намерением продать его кому-то за пределы поселка, то у него просто обязаны быть сообщники здесь, в Белореченском. Но контактов Бочкина с кем-то сыщик за эти дни не выявил. Кроме, правда, контактов с Захаровым. Особенно последний контакт с нанесением Захарову травмы головы был характерным. Кстати, именно этот факт ярче всего заявлял о том, что именно Захаров не имеет отношения к преступной деятельности похитителей тротила. У него откровенная вражда с Бочкиным. А молодой участковый не смог толком поговорить ни с ним, ни с Полупановой.

– Вот что, Володя, – заявил сыщик, когда они вышли на улицу из кабинета участкового. – Пойду я еще раз с вашей Оксаной поговорю. Не может быть, чтобы все так запутанно и туманно было. Что-то есть в их отношениях, что даст нам ключик. Попробую разговорить женщину, тем более что она теперь знает, кто я такой на самом деле.

– А мне что делать?

– А тебе не отлучаться отсюда. Что-то мне подсказывает, что нам нельзя теперь Бочкина оставлять без надзора. Если он в самом деле ключевая фигура в этом деле, то его могут попытаться освободить.

– А вы уверены, что он ключевая фигура?

– Володя, во-первых, любой взрывник – немного электрик, а у Бочкина корочки электромонтажника. Это мне его тетка сказала. Во-вторых, он приехал сюда очень неожиданно для всех. Даже с точки зрения психологии влюбленного человека или человека, уставшего от одиночества, его поступок весьма экстравагантен. Сорвался с места, срочно послал тетку договариваться с железнодорожниками, поспешил приехать на дрезине, хотя за сутки мог без нервов и договоренностей доехать окружным путем. Знал, что мост рухнет? А по приезде кинулся к Оксане объясняться? Нет, этот безумно и горячо влюбленный пару дней не подходил к ней. А ведь он способен на поступки, как показала вчерашняя ночь, мог сразу отшить Захарова. А что произошло в первые же сутки? Был убит Калинин. Нам кое-кто предположительно заявлял, что Калинина не видели уже пару дней, но это не факт, что его убили раньше. Он мог в самом деле пить беспробудно где-то сутки, а на вторые попасть на нож Бочкина. И следом – срезанный телефонный кабель. Все это очень похоже на поспешную подготовку к чему-то! А он сидит у тебя в камере. Тенденция напрашивается сама собой.

– Но помощник же у него тут есть? Наверняка есть?

– Да, обязательно. Тот, кто перепрятывал тротил, тот, кто надзирал за ним все это время.

– Хорошо, Лев Иванович, я понял, – кивнул участковый, поправляя кобуру на ремне.

Гуров похлопал лейтенанта по плечу и отправился в сторону магазина. Надо найти с Оксаной общий язык. Вообще-то тот образ, который складывался раньше о продавщице местного магазина, был довольно шаблонный и основывался на слухах и высказываниях людей. Например, почтальонша обозвала ее шалавой. Правда, не объяснив, почему. А вот вчера ночью возле окровавленного Захарова она вела себя вполне по-женски. Как-то ее душа приоткрылась. При всех ее недостатках, при всех ее наклонностях, если верить слухам, Оксана вполне смогла бы стать верной, заботливой женой. Не потому, что будет стараться искупить какие-то грехи молодости, которых, скорее всего, и не было, а потому, что очень хочет иметь семью. Любая женщина самым главным полагает наличие семьи – мужа, детей.

Когда магазин оказался в пределах прямой видимости, Гуров увидел женскую фигуру, удалявшуюся от него по улице. Это была Оксана. Пришлось прибавить шаг. Но вскоре он понял, что женщина шла к себе домой и можно было не привлекать к себе внимания излишне торопливым передвижением по пустой улице. Точно. Оксана вскоре подошла к своему дому.

Дом Полупановой – обычный сруб-пятистенок с пристроенными сенями – был в этой части поселка самым примечательным. Никакого заборчика или палисадника, никаких калиточек и неизменной лавки возле нее. Темные бревенчатые стены утопали в зарослях рябины, жимолости и волчьего лыка. Единственным рукотворным элементом ландшафтного дизайна была дорожка, ведущая с улицы к ступеням дома, выложенная красным старым кирпичом от чьей-то разобранной печи.

Гуров подошел к дому, бросил беглый взгляд вдоль улицы в обе стороны и нырнул под низкие ветви рябины. На кирпичную дорожку он вышел уже почти возле ступеней.

– Оксана! – позвал Гуров, поднявшись на крыльцо. – Можно к вам?

– Кто там? Михалыч, ты?

В приоткрывшейся двери появилось лицо женщины. В ее глазах вопрос сменился удивлением, потом легкой досадой.

– Я могу к вам войти? Мне очень нужно с вами поговорить, Оксана! – откашлявшись, сказал Лев.

– Господи, ну о чем еще? Я же сказала вашему Володе, что не буду писать заявления. Ну, подрались два мужика, так что теперь, выездное заседание районного суда устраивать тут? Заняться нечем, что ли?

– Да нет, Оксана, – покачал головой Лев, – все гораздо серьезнее, и дело совсем не в драке. Посудите сами, станет ли полковник из Москвы заниматься вашими мелкими ссорами? Ну?

– Хорошо, заходите, – вздохнула женщина, окинув визитера вполне конкретным оценивающим взглядом.

– Вы кого-то ждете? – спросил Гуров, осматриваясь в доме и с улыбкой отмечая немодные в городах вязаные салфеточки под вазами и на полках. – Вы меня каким-то Михалычем назвали.

– А-а, это дядя Вася, Василий Михалыч. У меня в магазине свет погас. Он обещал зайти посмотреть. Вот я и воспользовалась этим, думала постирать, раз торговля встала.

– А кто этот Михалыч? Электрик?

– Да нет! Кулибин местный. Мастер на все руки! Девятый десяток старичку, а он все топочет, все не угомонится никак. – Оксана села на старенький диван, сложив кокетливо руки на округлых коленях. – Садитесь, полковник, говорите, зачем пришли.

– Может, лучше без чинов? – улыбнулся Гуров, садясь в кресло напротив нее. – Меня зовут Лев Иванович.

– Хорошо, – кивнула Оксана и выжидающе улыбнулась. – Давно ко мне вот так запросто мужики в гости не заходили. Даже чем-то из молодости повеяло.

– Насчет молодости – это вы явно кокетничаете, Оксана. Вы просто замечательно выглядите. Я бы сказал, что моложе тридцати.

– Ну-у, – покраснела она. – Это вы уж слишком! Клинья, что ли, подбиваете? А вы умеете комплименты говорить. Приятно-о, черт возьми!

– Когда женщине приятны комплименты, мужчины обычно соловьями заливаются. Но я не за этим пришел. Я пришел к вам за помощью, Оксана, – серьезно проговорил Лев.

– Ко мне? За помощью? – удивилась она. – Чем же я могу полиции помочь-то? Разве что водки отпустить после двадцати двух часов.

– Много чем. Вы тут давно живете, вы всех знаете, вы в центре внимания.

– Да уж, вниманием не обижена, – усмехнулась Оксана улыбкой, в которой очень мало было показной независимости и очень много накопившейся боли. – Кто благодетельницей зовет, кто шалавой.

– Зависть, – пожав плечами, коротко заметил Лев. – Видите ли, Оксана, у вас в поселке творятся странные вещи. Вот лейтенанту Чебрикову они странными не показались, у него маловато опыта. А я всю жизнь в полиции, всю жизнь в уголовном розыске, и мне кое-что бросилось в глаза. Не хочу вас пугать, может, все это только сплошные совпадения. А может, и нет.

– Что-то случилось? – насторожилась женщина. – Вы меня не пугайте.

– Не хотелось бы. Но поселок ваш остался без связи с внешним миром. Мобильная связь тут не берет, радиоволны не проходят, телефонный кабель кто-то срезал со столбов, мотодрезина сломалась, а единственный автомобильный мост через реку снесло дождевым паводком. Мы с участковым еле успели переехать на эту сторону. А еще у вас убит техник связи Калинин. И тело его спрятали в карьере, но мы его нашли. Игорь вам не рассказывал?

– Нет, – медленно ответила Оксана. – А за что ж его? Калинина-то?

– Не знаем пока. Может быть, пьяная драка, поссорились, когда пили. А может, и по другой причине, например, чтобы связь не починил. Или он узнал, кто ее повредил.

– Жуть какая! Это у нас по поселку убийца ходит?

– А месяц назад у вас погиб прежний участковый – капитан Воронин.

– Так про него же говорили, что он…

– Что вы замолчали? – спросил Гуров.

– Дошло вот только, что Воронина нашли в карьере, – ответила Оксана почти шепотом. – А я, как дура, одна по темноте хожу.

– А чего же одна? Вон, ухажеров сколько.

– Да, эти ваши ухажеры. А то вы не знаете, как мужики к одинокой женщине подкатывают. – Оксана посидела немного молча, потом решительно поднялась: – Хотите выпить, Лев Иванович?

– Спасибо, не время.

– А я выпью. Наговорили вы тут такого, что… – Она ушла на кухню, отделенную от основного помещения большой печкой. Оттуда раздавался ее голос вперемежку с хлопаньем дверкой посудного шкафчика и холодильника. – Эх, вот жизнь, а! И чего я, дура, сюда снова вернулась? А то такого магазина не могла себе в Перми или в Сосногорске найти. Да хоть в Сыктывкаре. Дом у меня тут, видите ли! Кому он тут нужен, он же ни копейки не стоит!

Оксана вернулась с большим блюдом, на котором стояло блюдце с несколькими дольками лимона, густо посыпанными сахаром, и початая бутылка кизлярского коньяка с двумя рюмками. Гуров поспешил подставить табурет, на который женщина поставила поднос. Она молча налила в обе рюмки и подняла свою. Рюмка опрокинулась в рот, за ней последовала долька лимона.

– Мужики, Лев Иванович, имеют всегда одно желание – утешить одинокую женщину. И очень редкие имеют желание жениться на ней. Не замечали такого в жизни? Вы вот женились бы на мне?

– Я давно и очень удачно женат, Оксана, – улыбнулся сыщик. – Знаете, как-то не имею обыкновения ломать свою жизнь даже в повседневных разговорах. А вот чего не хватает Захарову и Бочкину?

– С этими двумя хоть все ясно, – засмеялась женщина. – Я же их знаю как облупленных! Мы с ними, если вам интересно, учились в одном классе. Это еще в те времена, когда в поселке кипела жизнь. Вам трудно представить, но у нас тут была средняя школа. И, между прочим, два выпускных класса – «А» и «Б». Один набирался из поселковых, а второй из окрестных деревень. И автобус курсировал утром и вечером для детишек. Все тут было…

– Что, оба так и не изменились за эти годы? Вы сказали, что знаете их как облупленных.

– Как не изменились… – пожала плечами Оксана. – Все меняются. Только одни в хорошую сторону, другие в плохую. А так, в ком что заложено, то и проявляется. Вот Игорь был с хитрецой, но если ему что-то надо, он своего всегда добивался. А Пашка был занудой и тугодумом. Вот два мужика неженатых меня добиваются, а я выбрать не могу. А выбирать надо.

– А стоит ли торопиться?

– Торопиться? А что мне тут светит? Тут же одни старики, которые скоро вымрут, и все. И годы идут. Кому я сейчас нужна? А кому через пять лет понадоблюсь, через десять? Мне отсюда выбираться надо.

– Нет, я не о том, – поспешил исправить оплошность сыщик, – я не к тому, что чего-то надо ждать, а что с выбором из них двоих не стоит торопиться. Оба ведь приехали надолго.

– Бочкин вообще приехал меня сватать, – мрачно заявила Оксана. – По крайней мере, он мне так сказал. А Захаров, тот уже с месяц тут ошивается, с ружьишком, как Тургенев, бродит. А меня обхаживать начал только с неделю.

– Может, он честный человек и развода ждал, – пошутил Гуров.

– Может, и так, – вяло улыбнулась Оксана. – Он ведь раньше ко мне заходил только по телефону в город позвонить. Может, и разводом занимался. А мне говорил, что бизнес у него там, оставлять без надзора нельзя. Только вот врать зачем?

– Он врал насчет бизнеса?

– Нет, – покрутила головой Оксана. – Он часто приходил, и мы с ним болтали в подсобке. Я думала, что ему позвонить надо, а он отнекивался, говорил, что по мне соскучился. А потом покупатели приходили, я к ним отлучалась. Но я-то слышала, что он там скорее звонить бросался. Зачем врать? Я ему что, не разрешала? Может, и жене звонил, кто ж его знает. Я спрашивать не буду, я гордая!

– Ну, ладно, Оксана, – поднялся Лев из кресла, – мне пора идти.

– А чего приходили-то? А, ну да, вы же говорили, что у нас тут страшные вещи творятся!

– Ну-ну, почему же именно страшные, – засмеялся Гуров. – Непонятные, так точнее. Я почему именно к вам пришел, вы ведь все время в магазине, всех видите. Может, видели кого посторонних, чужих? Ну, и посоветовать хотел вести себя поосторожнее, не бродить по ночам в одиночку.

Он, наконец, попрощался, вышел из дома Оксаны и двинулся к участковому пункту. Снова и снова пробивалась в голове мысль, что стоит серьезно подумать о том, чтобы послать кого-то во внешний мир с сообщением о происходящем в поселке и требованием прислать оперативно-следственную группу с полным техническим оснащением и кинологом. Да, это был бы самый простой вариант. Но до районного центра по дороге даже крепкий молодой мужчина дойдет только за двое суток. Напрямик? В этих местах напрямик обойдется лишней неделей. А в поселке одни старики. Охотники на промысле, а дома остались те, кто…

Гуров стал перебирать возможные кандидатуры. Железнодорожники из депо. Сварщики, слесаря хорошие, но не ходоки. Семьдесят километров отмахать, с ночевкой в тайге? Молодой у них только Боря Плетнев. Боря дойдет, но Боря тайги не знает. Идти по дороге – это одно, а вот ночевать под открытым небом – это совсем другое. И всегда остается опасность, что преступники следят за полицейскими и тоже понимают, что Чебриков и этот Гуров могут кого-то послать в райцентр пешком. Боря здоровый бугай, но его могут просто пристрелить. Нужен человек опытный, нужен охотник, человек с хорошим слухом и умением обращаться с ружьем. Такой, которого непросто выследить, к которому непросто подкрасться.

Да, тут даже Лешка Штыков не подойдет. К тому же он еще и косвенно попадает в подозреваемые в умышленной порче мотодрезины. Косвенно, но все равно подозреваемый. Работяги есть, а тут нужен выносливый человек. Остается только Чебриков и я сам, думал Гуров. Но вот никак нельзя ослаблять наш маленький полицейский отряд. И самый важный этап этого путешествия – предстоит преодолеть каким-то образом вспухшую от дождей и без того быструю порожистую речку. А ведь дело серьезное. Тут ведь пахнет хорошо и давно подготовленной кражей взрывчатки. Крали дилетанты. В смысле связей с преступным миром – дилетанты. Значит, у них заминка была в чем? В сбыте. Значит, они искали покупателя на тротил. Умные ребята. Понимают, что в Интернете таких покупателей не найдешь и объявление не дашь. А искать надо. Не быстрое дело, если не хочешь попасть в поле зрения ФСБ.

Подозрительно уехал куда-то по делам и глава местного самоуправления Буняк. А не он ли тут все это организовал, а теперь отправился встречать покупателей? И долго его что-то нет. Хотя он мог застрять и по объективной причине: паводок, отсутствие моста, невозможность связаться с поселком…

Погруженный в эти мысли, Гуров дошел до участкового пункта, с твердым намерением принять какое-то решение. Ждать больше нельзя. Каждый день ожидания может привести к страшным последствиям. И скоро придется «пороть горячку», вскрывать чужой ведомственный склад без веских на то оснований и полагающегося по закону решения суда или постановления следователя, собирать все наличные силы добровольцев и прочесывать неизвестно какую местность в поисках перепрятанной взрывчатки. Много какого шума придется скоро поднимать. И все это на глазах у притаившихся преступников. А значит, они будут снова на шаг впереди.

Когда Гуров сворачивал к участковому пункту, ему показалось, что чья-то фигура мелькнула у забора с другой стороны дома, где была квартира Чебрикова. Точно, хлопнула входная дверь. Лев ускорил шаг, взбежал на крыльцо и вошел в дом. Посреди комнаты, с неизменным зачехленным ружьем на плече, стоял Игорь Захаров. Из-под пятнистой кепи камуфляжного охотничьего костюма виднелась белая повязка на его голове, след от удара Бочкина. Охотник обернулся на звук открываемой двери, увидел Гурова и улыбнулся своей открытой улыбкой.

– Вот и Лев Иванович! А я к вам. За помощью. Думаю, уж у представителей власти обязательно есть средства современной связи.

– Что? – не понял Гуров и вопросительно посмотрел на Чебрикова.

– Да вот, Лев Иванович, – ковыряя спичкой в зубах, сказал участковый. – Захаров предполагает, что у нас с вами связь есть с окружающим миром. Проблемы у него. Просит помощи.

– Слушай, Игорь, – покачал головой Лев. – Ты же прекрасно знаешь ситуацию. Связи вообще нет. Никакой. Тут и мобильники не берут, и кабеля теперь нет. Если только голубиная почта. А что у тебя за проблема нарисовалась?

– Проблема у меня простая, даже прозаическая. У меня там в городе бизнес. Мне периодически нужно связываться со своим офисом, получать информацию, принимать решения и отдавать распоряжения. Я просто подумал, что на вашем уровне у вас может быть что-то специальное, какая-нибудь спутниковая связь или свой резервный кабельный канал. Столько дней уже я тут в изоляции, а там у меня неизвестно что творится. Опять же обязательства определенные перед партнерами. Я раньше не особенно беспокоился, потому что был уверен, что вы разберетесь и наведете тут порядок. А теперь вижу, что все затянулось на неопределенное время. Так ведь?

– М-да. – Гуров прошел в комнату и уселся на диван. – Да ты сядь, Игорь, поговорим. И не смотри на меня с такой надеждой, нет у нас никакой волшебной связи, которую мы тщательно скрываем от населения поселка. Зато у меня есть одно предложение. И ты послушай, Владимир, тебе я тоже ничего еще не говорил, потому что к этим мыслям подошел серьезно только сегодня. Совсем недавно. И надо принимать решение. Срочно принимать.

– Вы о чем, Лев Иванович? – остановил словесный поток задумавшегося шефа Чебриков. – Объясните, пожалуйста.

– Нам нужно отправить человека в районный центр в управление внутренних дел. Отправить не просто доверенного человека, а человека, который, во-первых, в состоянии дойти, во-вторых, может оказать сопротивление в случае нападения на него преступников либо просто уйти от преследования. Понимаете, о чем я говорю?

– Понимаем, – за всех ответил Чебриков. – Я, если честно, сам весь день на эту тему думаю. И я готов, Лев Иванович!

– Не, Володя, – покачал головой Захаров. – Лев Иванович явно меня имел в виду. Вам нужно обязательно оставаться здесь обоим. Сами же говорите, что преступник не один. Опять же кто-то должен неотлучно находиться в участковом пункте. У вас тут задержанный сидит. А я эти места с детства исходил вдоль и поперек. Я четыре года занимался стендовой стрельбой. И мне стрелять приходилось не только по тарелочкам. Я и на медведя ходил с мужиками, и на кабана. И здоровьем бог не обидел. Я даже знаю, как ускорить процесс.

– Как? – удивился Гуров.

– Если за день по дороге пройти двадцать километров с небольшим, то можно выйти к ветке железной дороги. А там есть один радиус, где поезда всегда сбрасывают скорость. Вполне можно заскочить на подножку любого товарняка. Два часа, и я в ближайшем населенном пункте с телефоном. Да хоть на первом же регулируемом переезде у смотрителя. Они все со связью.

Гуров смотрел на Захарова и размышлял. А ведь парень не сейчас все это придумал. Он шел сюда не столько за связью, сколько с предложением попытаться выбраться из поселка и связаться с внешним миром. И резон у него есть. Он с него и начал. У него там бизнес без надзора и руководства остался. Деньгами парень рискует.

– А ты понимаешь, что рискуешь не только деньгами? – спросил Захарова сыщик.

– Я рискую не деньгами, Лев Иванович, – серьезно ответил Игорь. – Я рискую своим положением. Я могу одним махом на штрафных санкциях потерять все, весь свой бизнес. А в наше время начинать все с нуля очень трудно. Поднимусь ли я второй раз, не знаю. Так что, извините, но первый звонок я сделаю, когда доберусь, не в вашу контору, а в свою. Если вы не против, конечно.

Решение надо было принимать незамедлительно. Гуров смотрел на Захарова и в который уже раз взвешивал все «за» и «против». Что-то ему в Захарове не очень нравилось. Жесткий, немного скрытный, хотя и вполне коммуникабельный мужик. А каким должен быть бизнесмен? Болтуном неуемным? Тряпкой, размазней, рубахой-парнем? Ничего подобного. Он должен быть, что называется, человеком «себе на уме», умеющим и привыкшим держать дистанцию со всеми и умеющим налаживать личные и деловые контакты. А еще он «в теме», он в курсе расследования и особенностей событий, с которыми Гуров тут столкнулся. Захарову придется передать для местного полицейского начальства их с Чебриковым подробные рапорта. Да еще на словах изложить свои впечатления. Он ведь не просто свидетель, а добровольный помощник и участник многих событий. Он один из тех, кто вместе с Гуровым и Чебриковым нашел труп Калинина. Придется ему верить!

Захаров сидел посреди комнаты за столом, спокойно сложив руки перед собой, посматривал на Гурова, на участкового и ждал решения. Подумалось, что, откажи они ему сейчас в попытке выбраться отсюда и связаться с властями, и Захаров уйдет самостоятельно. Встанет молча и уйдет. Но уже без всякого обещания позвать помощь. Нет, так он не сделает, на помощь он полицию позовет, сообщит о случившемся, но после своих дел. Это однозначно.

– Да, Игорь, – наконец принял решение Гуров, – спасибо тебе. Я ведь правильно понял, что ты пришел уже с готовым предложением отправиться в райцентр пешком? Так вот, насколько серьезно оцениваешь опасность преследования тебя преступниками, которые могут понять, что ты пошел за помощью?

– Оцениваю я ее не очень высоко, хотя обещаю быть бдительным.

– Он каждый день в лес ходит, – подхватил Чебриков, – все уже привыкли к этому. Может, и сработает.

– Логично, – согласился Захаров. – А еще я опытный человек, и подойти ко мне даже на ружейный выстрел не так-то просто. Кроме того, идти я буду по плохой, но все же автомобильной дороге. Тому, кто захочет на меня напасть, придется меня опередить и устроить засаду. И это по здешним-то местам? По горам и тайге?

– Ох, ребята, не это меня волнует, – проговорил Гуров, качая головой. – Ведь еще как-то через бурную реку переправиться надо. Я даже не представляю, где там можно перебросить веревку с крюком на конце, чтобы по ней перебраться на другой берег. Поток бушует почти вровень с берегами. Веревка провиснет до самой воды, и человека просто смоет напором.

– Есть одно средство, – не глядя ни на кого, вдруг сказал Захаров.

– Какое? – без особой надежды спросил Гуров.

– Дерево. Когда вы только приехали, я ходил к реке. Что-то мне не очень поверилось, что все так страшно. Моста, конечно, уже не было. Я и на старый мост смотрел, но он железный, практически висит над водой вниз головой, да и водой его заливает в таком состоянии. Так что лучше сразу застрелиться, чем на него лезть. А вот повыше по течению есть одно местечко. Там довольно узко, поток бешеный, конечно, зато на берегу растет большая ель. Если ее завалить, она очень даже достанет до другого берега. А уж по ней-то проще простого перебраться.

– Ее еще надо свалить, – по привычке почесал бровь Лев. – И свалить именно так, чтобы она легла перпендикулярно руслу. Чуть ошибся – и полдня насмарку.

– Ну, совсем без риска нигде не бывает, – улыбнулся Захаров. – В тайгу идешь, и то рискуешь. Мало ли, ногу подвернул, медведь напал, лось боднул рожищами своими с перепугу. И найдут-то нескоро, не то что своевременной помощи дождаться.

– Тогда так, ребята! – Гуров решительно хлопнул рукой по подлокотнику дивана. – Завтра с утра ты, Игорь, готовься выходить. Мы идем с тобой оба, я и Владимир. Идем, чтобы помочь свалить ель. Не спорь, тебе нужно максимум сил сохранить на всю дорогу. А мы вернемся и спать ляжем, нам-то тут чего делать.

– Да, вам тут только спать, – снова улыбнулся Захаров. – Только нужен еще один топор. В два топора быстрее. Один у меня есть.

– У меня есть топор. – Чебриков поднялся и вышел в сени.

Вернулся он через минуту, неся в руках орудие на длинной красной ручке. Немецкий топор из современного магазина инструментов. Стоит прилично, зато не тупится, не соскакивает с топорища, да и легче отечественного. Молодец Чебриков, понимает толк в инструменте.

– Хорошая игрушка, – похвалил Захаров. – Ну, тогда я пошел готовиться. Во сколько за вами завтра утром зайти?

– Нет, не так, – возразил Гуров. – Во-первых, если ты рассчитываешь на товарный поезд, то смысла нет выходить затемно и подниматься чуть свет. Во-вторых, мне не хочется привлекать внимание таким ранним выходом. Подозрительно, сразу понятно, что кто-то куда-то далеко собрался. Встречаемся в восемь часов утра в ельнике чуть повыше дороги, которая ведет к мосту. Собираемся, проверяем, нет ли за нами наблюдения, и выдвигаемся к месту переправы на берегу. Патроны у тебя есть, Игорь, или ты так с зачехленным ружьем в тайгу и ходишь?

– Есть небольшой запасец. Не волнуйтесь!

Захаров ушел, а Гуров и Чебриков еще долго сидели молча. Затем оба сели писать. Чебриков – рапорт своему начальству, Гуров – распоряжение начальнику РУВД.