Глава 3. Скептически оценивай поступок другого, помни — жизнь весьма непредсказуемая штука
По-тихому пронеся черного щенка мимо вахтера, мы без всяких проблем добрались до комнаты, разместили нового сожителя на одеяле под письменным столом, поставили рядом миску с молоком и рухнули спать.
— Учти, убирать за ним будешь ты, — ворочаясь с боку на бок, пригрозила Натка и тут же уснула.
Я не стала отставать от хорошего примера подруги, закрыла глаза и задремала, чтобы через час проснуться от угрожающего рычания.
Мгновенно сев и на автопилоте вытащив припрятанные в изголовье кровати клинки, я оглядела темную комнату.
Глухое угрожающее рычание доносилось от дверей.
Оглянувшись на мирно спящую подругу, я решительно откинула ногами одеяло и встала. Три скользящих шага — и вот я замираю у дверей, выставив вперед клинки, чтобы чуть не засмеяться в голос.
На коврике перед дверью сидел щенок, которого из-за черного цвета шёрстки было практически невозможно увидеть.
— Ты чего? — опустившись на колени рядом, шепотом спросила я.
‘Как бы Цербер’ обернулся, вильнул хвостиком и продолжил угрожающе рычать на дверь.
Отложив на пол клинки, я схватила в охапку воинственно настроенного малыша, встала, и тут же раздался уверенный стук.
Перехватив песика поудобнее, я открыла дверь, чтобы увидеть объект ненависти своего нового друга, и сразу же испытала к четырехлапому море нежности.
— Доставала? — удивилась я, стараясь игнорировать приглушенный рык щенка, явно недовольного появлением ночного гостя. — Ты чего здесь забыл?
Одарив песика тяжелым взглядом, отчего тот поднял холку и оскалил челюсть с мелкими молочными зубками, парень, наконец, посмотрел на меня.
— Ждем тебя через десять минут, — серые глаза смотрели с неприязнью. — Опоздаешь — судьбу Шарги решим сами.
И, больше не говоря не слова, Крысеныш развернулся и пошел прочь.
Так быстро я не собиралась даже на задания.
Впопыхах натянув штаны и первый попавшийся в темноте свитер, я втиснула ноги в сапоги, прихватила пальто, побежала по коридору, но все равно догнать Хорста не смогла.
Великая Богиня, ну почему я списала Крысеныша со счетов? Ведь даже маленькому щенку было понятно: блондин гадкий и очень опасный человек. Тогда почему же я — наемница, которую растили и обучали лучшие мастера клана — понадеялась, что наказания не последует?
В секцию Темных я барабанила с такой силой, что наверняка разбудила всех живущих внутри.
Двери открыл расстроенный Кебил, приложил палец к губам, давая понять, что разговоры сейчас крайне опасны, и молча указал на двери кухни.
Торопливо пройдя через гостиную, я в нерешительности замерла на пороге ярко освещённой кухни, растерянно оглядывая сидящих за столом Темных.
— Проходите, куратор Де ла Варга, — первым заметил мое появление профессор Дэйман. — Присаживайтесь, — мужчина вежливо подвинул стул рядом с собой.
Кинув на сидящего по другую сторону стола Шарги извиняющийся взгляд, я прошла и села на предложенное место. Помимо меня на ‘тайном совете’ присутствовали оба профессора, Кебил, Гафс, сам виновник сбора и… конечно же, Крысеныш.
Одарив блондина самым убийственным взглядом из своего арсенала, я перевела взгляд на профессора Дарона: все-таки, он официальный руководитель группы, а значит, ему и карты в руки.
— Спасибо, что собрались, — начал мужчина, хмуро оглядывая присутствующих. — Я понимаю, что время позднее, но необходимо решить возникший вопрос как можно скорее.
— Рене, да что тут решать?! — перебил его профессор Дэйман, скрещивая руки на груди. — Отправляем Шарги домой и просим прислать другого оперативника. Тем более, что Хорст не против.
Темноволосый, утонченный аристократ с невероятно симметричным лицом и большими амбициями, не умеющий прощать другим их маленькие недостатки.
Помнится, когда я спровоцировала драку между Чифом и Крысенышем, профессор с порога потребовал исключить меня, а сейчас с тем же выражением лица хотел отставки Шарги.
Мда, чтобы переубедить такого, потребуется море таланта, артистизма и железобетонных доводов.
Профессор Дарон негромко откашлялся:
— Я бы хотел напомнить, что все в группе играют определенные роли, и Шарги — в том числе, — заметил он. — Как руководитель группы, я не оправдываю его поступка и также считаю, что он должен понести наказание. Но сомневаюсь, что оно должно быть настолько тяжелым.
— И что же ты предлагаешь? Поставить брата в угол? — насмешливо сказал мой сосед.
Я встрепенулась и глянула в виноватые глаза приятеля, сидящего напротив.
Братья? Так вот почему собрали этот совет! Получается, кое-кто злой и блондинистый решил сбагрить из команды братца руководителя, но зачем? Сам метит на этот важный пост и хочет подсидеть профессора Дарона?
Бред, причем полный. Крысеныш и так негласный лидер, которому остальные беспрекословно подчиняются; не думаю, что ему резко захотелось популярности.
— Шарги как оперативник не справляется со своими задачами, — продолжил, тем временем, свою обвинительную речь профессор Дэйман. — И потом, ни для кого не секрет, что отношения между ним и помазанницей смерти весьма далеки от рабочих.
Сидящий все это время с повинной головой Шарги резко поднял на Темного глаза и упрямо сжал челюсти, явно намекая, что его чувства к Эми не должны никого касаться.
— А вам завидно? — огрызнулся парень, а я чуть было не застонала в голос.
Ну, вот что он творит? Его положение и так не из самых приятных, а тут еще и этот мальчишеский выпад по отношению к своему главному оппоненту!
— Вот видишь, Рене, — ничуть не смутился Темный, — мальчик не готов для такой работы. Он несдержан, порывист и даже сейчас не осознает всей шаткости своего положения.
— Может, все-таки не стоит торопиться? — осторожно заговорил Гафс. — Если мы снимем Шарги с операции, то это плохо отразится на всей его карьере…
— О карьере раньше следовало думать, — холодно прервал Крысеныш, расслабленно сидя на своем стуле, словно монарх на троне.
Шарги опустил голову, как-то очень горько вздохнул, после чего на кухне повисла тишина.
Нервно теребя пальцами пуговку пальто, я оглядывала мужчин и лихорадочно думала. Кебил и Гафс смотрят на младшего коллегу с пониманием и сочувствием, но противоречить Крысенышу, скорее всего, не станут. А значит, в защиту Шарги только два голоса: мой и профессора Дарона.
Соображай, Линка! Соображай быстрее, иначе не плясать тебе на свадьбе блондинки и Темного!
В кабинете директора профессор Дэйман отнесся к выходкам нашей четверки так, словно безумные поступки студентов — нечто само собой разумеющееся. Да и по тому, как он держал себя со студентами, было понятно: преподавательская карьера Темного началась не вчера.
Тогда почему он так резко начал выступать против?
От напряжения, царящего на кухне, тело бросило в жар. Стараясь не привлекать к себе внимания, я осторожно сняла пальто, о котором как-то совершенно позабыла, повесила на спинку стула, развернулась и тут же была опалена взглядом серых глаз.
Хорст смотрел неотрывно куда-то в область моей груди и снисходительно улыбался. Проследив за его взглядом, я опустила голову и нахмурилась.
‘Вляпались!’ — грустно констатировал пессимизм, вместе со мной отстраненно рассматривая милого котенка на груди свитера. Того самого, который подарил мне Доставала вместо извинений за свое поведение.
— Рене, я все прекрасно понимаю, — не замечая наших с Хорстом переглядываний, продолжал рушить карьеру Шарги профессор. — Но для мальчика это станет хорошим уроком на всю жизнь. За такие проступки…
— О каких проступках идет речь?
Мой вопрос прозвучал хрипло и неуверенно, но он прозвучал, и Темный не стал игнорировать единственную девушку на совете.
Мужчина развернулся ко мне вполоборота и удивленно поднял черные брови.
— Значит, вы считаете его поведение этой ночью вполне приемлемым для сотрудника безопасности? — спросил он.
— А что плохого в том, чтобы весело проводить время? — неловко улыбаюсь, кося под дурочку.
Та-а-ак, Линка, все правильно! Давим на него образом неразумных студентов с взрывоопасным киселем вместо мозгов. С такими мужчине приходится работать часто и помногу, а значит, велика вероятность того, что Шарги останется на перевоспитание у Темного, вместо того чтобы паковать чемоданы и валить домой.
— Ангел, ты забываешь, что сидящие в этой комнате — взрослые мужчины, — вступил в игру Хорст. — Мы не имеем права на глупости и мальчишество. Шарги — сотрудник управления, его задача — защищать группу, а не, как ты выразилась, ‘весело проводить время’. Да и, как верно подметил профессор, его увлеченность Эмилией недопустима.
Ах, вот значит, как мы заговорили!
Я сузила глаза, мысленно выбирая, как лучше поставить Крысеныша на место.
‘Коррида варанга’ — самый лучший вариант’, - тут же оповестил мозг.
‘А может, мочканем уже этого гада, и дело с концом?’ — предложила кровожадность.
‘Ну, или хотя бы нос сломаем’, - мечтательно вздохнула жажда приключений.
— Доставала! — очень достоверно изобразила я взрыв гнева и кинула в лицо Хорста единственную стоящую на столе чашку, на которую уже давно глаз положила.
Крысеныш увернулся, спасая нос от повреждений, а я разочарованно вздохнула, понимая, что все-таки придется использовать схему ‘Коррида варанга’.
— Лина, успокойся! — попытался призвать меня к уму-разуму руководитель группы.
— А я еще ребенок, профессор! Мне можно вести себя взбалмошно! — заявила я, вставая и кидая в Крысеныша ближайшим стулом.
Тот, как и следовало ожидать, увернулся, на миг закрывая лицо рукой, и начал подниматься со своего места.
Вот и зря!
Быстро обойдя стол, я воспользовалась шаткостью его положения и прыгнула навстречу, уже четко зная, как Темный поступит.
Сначала правой рукой перехватит ладонь с ножом, заведет за спину, а я в это время успею прыгнуть ему на шею, обхватить ногами бедра и резко откинуться назад.
Столешница стола больно впечатала в спину удерживаемую парнем ладонь, но это пустяки по сравнению с тем, что будет дальше. Еще в полете, я запустила пальцы в светлые пряди на затылке парня и потянулась к нему. Остальное сделала инерция, почти вдавив Крысеныша в мои жадно раскрытые губы.
На заданиях я всегда целовалась с открытыми глазами, чтобы видеть реакцию жертвы, но еще никогда не испытывала столько злорадства, наблюдая за чьим-нибудь лицом.
Крысеныш никогда не был эмоционален, но в эти пару секунд на его некрасивом лице мелькнуло удивление, перешедшее в какую-то неконтролируемую радость, которая тут же сменилась злостью, едва тот понял, для чего я это сделала.
Выгнувшись, прижимаюсь к его обжигающе-горячей груди всем своим небольшим телом, ощутимо кусаю за невероятно мягкую податливую нижнюю губу и отчетливо ощущаю солоноватый привкус чужой крови.
Резко выдохнув, Хорст стремительно отстранился, с ненавистью глянул потемневшими глазами и отошел на два шага назад.
— Ну что же вы, Дитмар Хорст? — поднимаясь следом и садясь на стол, издевательски проговорила я, глядя на его окаменевшее лицо. — Только что били себя в грудь и говорили о том, что все мужчины в этой комнате должны быть сдержанны, ругали Шарги за его чувства к Эми, а теперь повалили куратора на стол и начали прилюдно целовать!
Лицо Крысеныша исказило гримасой ярости, на лбу ритмично заплясала вздувшаяся венка, а темные, почти черные от сдерживаемого гнева глаза ТАК многообещающе на меня посмотрели.
Спрыгнув со стола, поворачиваюсь к удивленным Темным:
— Господа, вы постоянно недооцениваете Светлых и в особенности, почему-то, меня, — я мгновенно преобразилась в холодную надменную леди, четко осознающую каждый свой вздох. — Поверьте, жизнь отучила меня от беспечности еще в раннем детстве, поэтому в ‘весело проводить время’ я предпочитаю вкладывать несколько иной смысл. Я использовала Шарги, Эми и Нату точно так же, как секунду назад использовала Хорста. И в обоих случаях вы видели только то, что было нужно мне.
За моей спиной отчетливо послышался скрежет недовольных челюстей, после чего меня обожгло огненной волной негодующего взгляда.
С каким-то особым удовольствием оглянувшись на невероятно злого высокого амбала, дарю ему самую невинную улыбку, на которую только способна, и отворачиваюсь. Скрежет становится еще громче и еще недовольнее.
А нефиг было вести себя, как надменный заср…
— Поясни, пожалуйста, — попросил руководитель группы, обмениваясь с остальными взглядом.
Довольно улыбнувшись, поворачиваюсь к профессору Дэйману, потому что в первую очередь следует переубедить его.
— Неужели никого не удивило, что в результате совместной выходки двух Темных и двух Светлых пострадали только, — я принялась загибать пальцы, — профессор Карода, которого терпеть не могут все студенты универа, профессор Маккорни, которая имеет привычку весьма нелестно отзываться о представителях мужского пола, а так же вы, профессор Дэйман…
— Да, мне очень интересно, почему я?
Пододвинув стул, на котором еще пару минут назад гордо восседал Крысеныш, беззаботно сажусь и поясняю:
— Будем откровенны, но ваши занятия разительно отличаются от всего того, что у нас было, — прямо ответила я. — Половина боевиков испытывает ужас при одном только упоминании о практике на полигоне, я уж молчу про тихих-мирных теоретиков! — на лице Темного заиграла какая-то нехорошая улыбочка, и я поспешила продолжить:
— Но дело не в особенностях преподавания, а тяге Светлых к обобщениям. Не важно, что у вас такая специфичная манера обучения, для Светлых это просто очередное доказательство гнилой натуры Темных. Еще пару недель — и Светлые бы начали мстить, и так как вы, профессор, недосягаемы, то пострадали бы ребята, — кивая в сторону Шарги.
— Иными словами, экскременты на моем стуле — это способ сделать вашу четверку в глазах Светлых ‘народными героями’? — усмехнулся профессор Дэйман и подарил мне одобрительную полуулыбку:
— Умно.
Я одарила всех присутствующих проницательным взглядом и решительно подвела черту под собственным выступлением:
— Теперь вы знаете, что Шарги невиновен, и если кто-то все еще горит желанием наказать виновных… — встаю и поворачиваюсь лицом к горе разъяренных мышц, возвышающейся сзади, — то накажите меня.
Ой, зря я, наверное, это сказала!
Хорст внимательным взглядом оглядел все мои немногочисленные сорок с половиной килограмм, особенно долго прожигал дыру в милом котенке на груди, и, только немного успокоившись, посмотрел мне в глаза.
— У меня нет претензий к вашей работе, — сквозь стиснутые зубы буркнул Крысеныш и язвительно добавил:
— Куратор… Но надеюсь, что впредь вы не станете развращать темные умы своими светлыми идеями.
Неопределенно покачав головой, я подняла свое пальто и, ни с кем не прощаясь, покинула кухню.
* * *
Подскочив спозаранку, мы с Наткой спешно привели себя в порядок и поспешили к Темным.
Двери отрыл заспанный Доминик и, широко зевая, махнул рукой:
— Вы чего так рано? Мы только встали…
— Вот и хорошо! — бодренько воскликнула ведьмочка и понеслась в комнаты к девочкам. — Эми! — на ходу крикнула она. — Нам нельзя опаздывать.
Оставив пальто на вешалке у дверей, я прислушалась к звонким голосам, доносившимся из комнаты, и завистливо вздохнула.
Ну, как можно быть такими позитивными с утра пораньше?
Дверь рядом открылась, и в гостиную выплыл помятый и, что характерно, недовольный жизнью Крысеныш.
— Зазнайка, — поздоровался он даже без прежнего ехидства.
— Доставала, — так же вяло отмахнулась я и пошла в кресло досыпать положенные пять минут.
Ночка была не легких.
Милый с виду песик оказался самым настоящим воплощением зла, коварным и жестоким!
Пока меня не было, он отчаянно лаял и носился по комнате, и, как Натка ни старалась отвлечь малыша, ни ласка, ни колбаска положения не исправили. Стоило же мне переступить порог комнаты, как меня тут же встретили счастливым звонким лаем и ненавидящим взглядом.
— Явилась! — всклокоченная подруга кипела праведным гневом и доводы типа ‘меня срочно вызвали’ слушать не хотела.
Заверив песика, что теперь я никуда не уйду, мы легли, а дальше понеслось…
Маленький безобразник то отчаянно скулил, лежа на одеяле по столом, то вскакивал и шел рычать на дверь. И так продолжалось почти до утра, пока изведенная его плачем ведьмочка не посоветовала взять щенка в кровать.
Добившись своего, черный наглец с повадками садюги оккупировал мою подушку, свернулся клубком и заснул. А через три минуты будильник с механической безжалостностью сообщил, что пора вставать…
— Держи, — перед моим носом оказалась кружка с умопомрачительно вкусным кофе, восхитительно пахнущим корицей и миндалем.
Я с удивлением глянула на Хорста, протягивающего чашку, растерянно поблагодарила и села ровнее.
— А ты чего такой мятый? — с подозрением кошусь на усевшегося рядом парня.
— Придумывал планы мести, — издевательски улыбнулся он, расслабленно попивая кофе из огромной кружки.
— Мне начинать трепетать от страха? — поворачиваю голову в его сторону и встречаюсь с тяжелым немигающим взглядом.
‘Ой-ей! — оценил ситуацию здравый смысл. — Здесь не то что трепетать… Здесь из страны валить надо!’
Хорст довольно ухмыльнулся, приготовился сказать что-то устрашающе-язвительное, но передумал и резко отвернулся. Как раз в этот момент из комнаты выпорхнула троица разодетых девушек.
— Прекрасно выглядите, — галантно улыбнулся Доставала, поднимаясь навстречу двум Темным и ведьмочке.
Натка отмахнулась от комплимента, как от руки прокаженного на вокзале, и пошла вытаскивать из постели Шарги, а вот Роззи заметно смутилась. Ее щечки запылали нежным румянцем, а взгляд взволнованно начал скакать по комнате. Зато всегда робкая и легко смущающаяся блондинка на комплимент не обратила внимания.
— Ангел! — широко улыбнувшись, Эми поскакала ко мне. — А правда, что у тебя теперь песик живет?
Я горько застонала и призналась:
— Это не песик! Это маленькое исчадье ада!
Хорст как-то подозрительно закашлял в кулак и, отвернувшись, вышел из гостиной, а через пять минут к нам вышел сонный Шарги.
— Что происходит? — спросил он, почему-то, у меня, на ходу застегивая форменную рубашку.
За его спиной появилась раскрасневшаяся ведьмочка:
— Разговоры сворачиваем и собираемся еще быстрее, — строгим голосом заявила она. — Давай, Линка, отрывай свою тушку от кресла и руководи парадом!
Пришлось действительно подниматься и ‘руководить’:
— Эми, распусти волосы, — блондинка послушно принялась распускать детские хвостики. — Натка, подкрась Роззи губы, Шарги, брось ты эти пуговицы! — рыкнула я, наблюдая неравную борьбу непослушных пальцев с застежками. — И про галстук тоже забудь, — наставительно поднимаю указательный палец:
— Сегодня ты откликаешься на позывной ‘ночной хулиган’…
— Что? — удивленно округлил глаза Шарги, приглаживая растрепанные после сна волосы.
Громко выдохнув, качаю головой и командую:
— Все на выход!
За нами увязался одетый с иголочки Хорст, обняв за плечи невероятно счастливую от его внимания Роззи. Я шла за ручку с Эми, а Натка чуть ли не пинками подгоняла сонного Шарги.
У дверей столовой я притормозила и наклонилась к уху блондинки:
— Наслаждайся! — тихо посоветовала, и, не дав Темной опомниться, толкнула двери и решительно вошла в зал.
Как мы и ожидали, несмотря на раннее время, в столовой было невероятно шумно от гомонящей толпы студентов. Все с жаром обсуждали наше ночное приключение, особенно выходку с профессором Маккорни, поэтому даже не сразу заметили наше триумфальное появление в дверях.
— Это они! — крикнул кто-то особо глазастый, и в столовой наступила тишина.
Секунду ничего не происходило, просто тысячи восторженных взглядов изучали нашу четверку, ну, и Хорста с Роззи тоже, а потом послышались аплодисменты.
Сначала редкие, одинокие хлопки, которые постепенно подхватывали остальные студенты и усиливало эхо, чтобы в конечном итоге обрушить на нас шквал восхищенных взглядов, радостного свиста и криков.
Я глянула на блондинку и поняла: ради одного ее счастливого личика стоило устраивать нашу сумасшедшую вылазку и даже терпеть поцелуй с Крысенышем.
— Что это значит? — удивился Шарги.
— Это называется популярность, — важно сказала я и хлопнула его по плечу. — Привыкай, друг!
* * *
Апч-хии! — раздалось в темноте пещеры, освещенной неясным светом факелов.
— Ангел, ну, сколько можно? — раздраженно шепнул наемник, стоящий рядом.
— Ветер, отстань от ребенка, — посоветовал Крестный, спокойно протягивая мне платок.
— Гауф! — звонко поддержал его песик и опять унесся в темноту катакомб.
Звучно высморкавшись, я сложила платок и предусмотрительно не стала далеко убирать: все-таки, аллергия — штука серьезная!
После нашего триумфального появления в столовке количество толерантно относящихся к Темным студентов скакнуло, как цены перед праздниками. Ребята, то и дело, подходили к нашему столику и уважительно пожимали руку Шарги. Почему-то именно его выходка с профессором Маккорни порадовала большую часть присутствующих.
А уж когда по громкоговорителю объявили об отмене трех ближайших пар из-за ‘устранения повреждений после взрыва в лаборатории’, общее ликование и вовсе перешло в коллективную эйфорию.
Ребята купались в заслуженных лучах славы, и только я мирно дрыхла, подперев ладонями худые щеки и опершись локтями на стол. И все шло хорошо вплоть до того момента, как к нашему столику подлетели взбешенные соседки:
— Ната, мы уже давно привыкли к взрывам в вашей комнате, потустороннему топоту среди ночи, но это уже перебор…
С помощью наводящих вопросов удалось выяснить, что щенок активно скучал, доводя своим монотонным скулежом соседей до нервной икоты.
Пришлось вставать и топать в комнату, чтобы обнаружить радостного щенка и большую лужу прямо на полу.
— Потерпеть не мог? — устало спросила я, заглядывая в черные глазки.
Спешно зачистив следы преступления, бесцельно послонявшись по комнате, я решительно плюнула на все. Подхватив сумку с рабочей экипировкой в одну руку и щенка в другую, очень довольная собой рванула в управление, чтобы услышать от невероятно уставшего Руслана:
— Нет, и даже не думай!
— Но… — попыталась напомнить о своих успехах в качестве консультанта.
На что получила глубокомысленный ответ:
— Я не хочу рисковать тобой, — покачал головой всегда уступчивый парень и крепко обнял. — Если не забыла, я пообещал, что ничего плохого с тобой больше не случится.
Мои губы накрыли требовательным горячим поцелуем, ломая волю и сминая желание работать, как клочок бумаги.
С трудом оторвавшись от таких настойчивых, но ласковых губ, я уткнулась носом в форменную рубашку Руслана и обиженно вздохнула. Ну, вот как ему объяснить, что ловля маньяков — это весело и забавно!
— Гауф! — вмешался в наши затянувшиеся обнимашки щенок, передними лапками опираясь на мою ногу.
Ру подозрительно глянул вниз, опустился на колени и принялся с интересом рассматривать весело виляющего хвостом песика.
— Какой красавчик, — песик просиял черной мордашкой и полез к боевику с целью радостно лизнуть того в ухо. — Откуда он у тебя? — широко улыбаясь, поднял голову парень.
— Долгая история, — отмахнулась я и предприняла еще одну попытку переубедить Руслана:
— Если не хочешь, чтобы я выходила в парк, так давай я в кабинете посижу. Там-то точно безопасно!
Парень перестал гладить песика по короткой черной шерстке и поднялся на ноги. Его руки по-хозяйски скользнули на талию, поднялись выше и ласково погладили по больной спине.
— Лина, — даря легкий, почти невесомый поцелуй в губы, выдохнул он. — Я слишком устал, чтобы спорить. Может, прочувствуешься моментом, станешь послушной девочкой и подождешь меня дома?
Я с подозрением глянула в его глаза. С удивлением обнаружила, что он всерьез считает, что полунаемницы могут быть послушными девочками, и хитро кивнула.
— Мне надо в клан, — соврала я, уже планируя, как буду взламывать магические охранки на входе в туннели катакомб.
— Ладно, — по лицу Руслана было видно, что он расстроен. — Но я надеюсь на матч-реванш, — улыбаясь уголками губ, признался он, выпуская меня из своих объятий.
Я звонко рассмеялась и подхватила на руки щенка.
— Гауф! — вежливо попрощался песик, сверкая белоснежными зубками.
— Береги мою девочку, друг! — серьезно сказал Ру и потрепал щенка по головке. — А ты, — строго приказал он, — не вздумай влипать в неприятности. Все поняли?
Я послушно кивнула, песик смешно чихнул и, задрав голову, лизнул подбородок.
— Какой же ты милашка! — засмеялась я, вытирая лицо, и, распрощавшись с Ру, поспешила к выходу.
А вот доберманам Крестного песик пришелся не по душе.
Стоило нам пересечь главные ворота, как стая подняла такой жуткий вой, что пришлось зажимать уши и скорее нести свое сокровище в помещение.
Крестный с интересом оглядел щенка, сосредоточенно лакающего молочко из тарелки, уточнил, как в мои руки попало это милое существо, и неопределенно хмыкнул.
Потребовалось пятнадцать минут, чтобы уговорить его на взлом катакомб, и еще десять для того, чтобы собрать нужное и прихватить с собой двух наемников.
И вот теперь я отчаянно расчесываю слезящиеся глаза, шмыгаю носом, но продолжаю упорно сидеть на месте и рассматривать наскальную живопись предков.
— Ангел, мы здесь уже больше часа, — напомнил скучающий Ветер. — Может, хватит гипнотизировать стены?
— Еще пару минут, — попросила я.
И вроде бы ничего интересного. Всего лишь старая легенда ‘Сотворение’ о семи молодых и ‘зеленых’ богах, которым была подарена наша планета.
Четверо храбрых парней и три прекрасные девы (это если верить легенде) решили заселить землю семью расами. Беда только в том, что коллективно работать ребятки не привыкли, поэтому каждый начал тянуть одеяло Творца на себя.
В пух и прах разругавшись, боги, все-таки, нашли выход: каждый придумает свою расу, за которую будет нести ответственность.
Так появились мыслящие животные и хранители леса (или, переводя с пафосного на обычный, оборотни и эльфы), покровители степей и охраняющие ночь (кахары и вампиры), владыки поднебесной и хозяева низших миров (ангелы и лаэрды).
Смотрел седьмой бог на своих товарищей, смотрел, да и разродился великолепной идеей внести разнообразие. Последний из богов создал универсальную расу, способную создавать союзы с любой из уже имеющихся.
Короче, захотелось молодому богу видового разнообразия, поэтому создал он людей. Существа получились противоречивые, жадные до власти и на редкость плодовитые.
Со временем они не только существенно подсократили остальные расы, но и каким-то образом умудрились спихнуть аж трех богов в другие миры.
Не знаю, как обстоят дела на Темных землях, но у нас люди сумели подмять под свою власть почти весь материк. Единственные, кого еще можно было встретить, это кахары и эльфы…
Апч-х-х-хи!
— Ну, все! Пара минут закончилась, — поднялся на ноги Ветер и протянул мне руку.
Согласно кивнув, я поднялась и потопала к выходу.
— Ангел, что ты хотела здесь понять? — полюбопытствовал Крестный, в то время как Ветер возвращал сорванные печати управления на место.
— Сама не знаю, — признала я. — Надеялась, что приду, и меня озарит какая-нибудь догадка.
Из темноты прибежал счастливый до безобразия песик, положил у моих ног тучную крысу с длинным хвостом и звонко тявкнул.
— Добытчик! — рассмеялся Ветер и первым пошел к выходу.
Мы с Крестным немного отстали.
Я вспомнила о том, как Хорст выносил меня из этого туннеля на руках, и невольно вздрогнула. Кошмар с мантикорами и жертвоприношением для меня так и не закончился, потому что главных виновников наглым образом конфисковала личная служба безопасности руководителей дотремов. Шеф даже допросить этих психов не успел.
— Просто никак не могу понять, — нахмурилась я, стараясь поспевать за широким шагом наемников, — зачем профессору Барадосу понадобилось похищать меня? Какой смысл так рисковать, похищая Пустышку из универа для того, чтобы зарядить какие-то обыкновенные камни?
— Допустим, агатин — не совсем камень и далеко не так прост, как может казаться, — спокойно ответил мужчина, а я вспомнила, как, благодаря камню, профессор Барадос мог превращать собственные пальцы в медицинские инструменты, и согласно закивала.
А ведь это только один камень!
— Крестный, а ты можешь поспрашивать других глав кланов? — попросила я. — Может, кто-то знает, каким образом эти синие побрякушки могут давать силу?
Крестный кивнул и задал свой вопрос:
— Как назовешь?
Я перевела взгляд на бодро перебирающего пока еще короткими лапками песика и пожала плечами.
— Пока не придумала…
