Глава 31. Бескорыстие магов жизни
У Суирры и Фаррира отцы не были призваны. У всех остальных главы семейств улетели воевать.
Даже такой малоопытный командир, как я (а люди в качестве подчиненных — не то же самое, что драконы) понимал, что мысли подопечных надо всеми силами занять. Не уверен, что это по делу, но план учебы был составлен так, чтобы моя славная команда, включая капитана, уматывалась до последней степени. Зато по всем предметам каждый из нас получал не менее, чем «весьма похвально».
При нашей команде появилась новая кандидатка. Политическая корректность не позволила обзывать ее бездарью, хотя слово подходило полностью. Бедная Фиорра, будучи отнюдь не дурой, имела удручающе слабую магическую силу — и не только в магии воды, но и в телемагии. Она тратила все свободное время на соответствующие упражнения. Результат заключался лишь в том, что ученица с трудом успевала восстановиться от истощения к началу занятий. Единственным предметом, где оценки превышали «сносно», была тактика.
Мы начали с арифметики. Драконочку отдали под руководство Глорра. На то были причины: не имея самых глубоких знаний и самых продвинутых навыков, он лучше любого из нас понимал необходимость длительных упражнений и наперечет знал все стандартные ошибки. Результат сказался уже через три дня: оценка «похвально», а на мой взгляд вполне можно было поставить и «весьма похвально». Именно это и произошло на следующий день. Фиорра прямо сияла и сверкала законной гордостью. Мне даже показалось, что она сделалась красивее. Тут я понял, что в моем образовании имеется существенный пробел и подкатился к Суирре:
— Хочу спросить у тебя: кто считается самой красивой драконочкой в классе?
В тот момент я мог поклясться, что Суирра с трудом удержалась в стоячем положении. Ее глаза сильно подросли в размере:
— Зачем тебе?
— А также: кто на втором месте?
Выяснилось, что эти фиалковые глаза могут еще больше расшириться:
— Фурра — первая красавица класса. А вторая… ну, скажем, Рройта.
— Почему «ну скажем»?
— Потому что не все так считают.
— Но все же большинство?
— Да, большинство.
— Спасибо. Кстати, наши вечерние занятия не отменяются.
На основании лишь двух драконочек составить признаки красоты затруднительно, но я опасался, что Суирра может придти к неправильным выводам.
Помимо стандартных занятий по арифметике я также включил понятие процентов — то есть забежал вперед программы. Понимание процентов понадобилось ради следующего предмета.
— Ребята, вы все помните уроки телемагии. Так вот, есть способ экономить энергию…
Слушали все, но Глорра и Фиорру от этой темы и за хвост нельзя было оттащить.
— …а заключается он вот в чем. Если вы попытаетесь прочувствовать потоки телемагии, то убедитесь, что при подъеме самого себя в воздух они искривлены. Так и должно быть. Но имейте в виду: слишком большое искривление приводит к дополнительному рассеянию потоков. То есть часть энергии вы потратите впустую.
Кивки понимания.
— А если, наоборот, потоки будут с недостаточной кривизной, то они выйдут за пределы вашего тела. Поднимать вы будете себя и некоторое количество воздуха впридачу. И это опять же невыгодно. По моим подсчетам, точная регулировка кривизны дает экономию до десяти процентов энергии — надеюсь, все помнят, сколько это будет?
Вопрос был риторическим: понимание, может, и было недостаточным, но уж подход помнили все. Я позволил себе небольшую шутку:
— Но, конечно, экономить может тот, кто раньше энергию тратил по — дурацки. А если ваш подход уже безупречный, то и выигрыш будет мизерный или вообще никакой.
Согарр и Фаррир обменялись снисходительными улыбками. Они-то распределяли потоки телемагии превосходно, придя к этому умению интуитивно. Но остальным еще предстояло учиться.
* * *
(по дороге к пещере Суирры)
— Ну вот скажи правду: за что ты сердилась на Стурра? Я же видел, как ты на него смотрела.
— И вовсе нет. Я ему просто не доверяю.
— С чего такого — этакого?
— Ты так и не понял…
Презрительный жест хвостом.
— …а следовало. Мог бы заметить: в отличие от одноклассников Стурр никогда и ничего не делает бесцельно.
— Допустим.
— Не «допустим», а так и есть. Дальше: он создает команду. А для чего? Или скорее: для кого? Уж верно не для тебя или меня. Раз у него есть какие-то тайные цели, то мы, выходит, для него лишь средство.
Драконочка не сказала «инструменты», поскольку не знала этого слова. Само понятие было для нее неизвестным. Даже не все взрослые драконы его знали.
— Ну хорошо. Готов тебе поверить. А теперь ты ответь на кое — какие вопросы. Скажи, по арифметике какие у тебя были оценки до того, как Стурр начал всех нас учить?
Суирра чуть смешалась.
— Э… бывало «весьма похвально». Или «похвально».
— Да. Бывало. Но большей частью все же «похвально». А после?
Ответа не было: «весьма похвально» по — прежнему было редкостью, зато все остальные оценки — «превосходно». Но Согарр и не думал останавливаться на достигнутом.
— Это не все. Ты не одна в команде. Как насчет оценок у других?
Этот риторический вопрос также остался без ответа. Решительно все члены команды видели прогресс в своих умениях и, соответственно, оценках.
— Я еще не закончил. У нас всех явное улучшение по всем предметам, кроме стихийной магии. Та при своих. Между прочим, школьные оценки напрямую влияют на карьерные возможности. Отец говорил много раз, что отличники попадают в лучшие десятки. Что на это скажешь?
Но Суирра уже была готова к отпору. Для начала она встопорщила гребень, а продолжила словами:
— Охотно скажу. Зачем ему нужна наша карьера? Ну, предположим, получится из нас превосходный десяток — и что? Для чего он Стурру?
— Пожалуйста! Это я не сам придумал, от дяди слышал. Сотника, между прочим. Так вот, он сказал, что чем лучше каждый воин в десятке, и чем слаженнее сам десяток — тем больше шансов остаться в живых в бою. К десятнику тоже относится. Ну, что на это ответишь?
— Отвечу, будь уверен. Все, что ты сказал — твои предположения. И не более того.
— Ну так же и я могу сказать: все, что ты наговорила на Стурра — твои предположения. И не более того. Кстати, вон твоя пещера. До завтра.
Драконочка повернула к себе домой, находясь в скверном настроении. Ее злило, что не удалось убедить оппонента, а еще больше то, что за дракончиком в кои-то веки осталось последнее слово.
* * *
Практические занятия по полетам перенесли на открытый воздух. Ученики отрабатывали подъем, разгон, торможение и приземление — но все это при сложенных крыльях.
К моему удивлению, Фиорра ухитрялась держаться на уровне от «сносно» до «похвально». Вот почему я решил подождать с выдачей браслета, который, несомненно, мог бы ей сильно помочь.
Как раз во время занятий пролетел дракон — вестник. Я бы его и не увидел, но почувствовал возмущение воздушных потоков — видимо, тот был магом воздуха и использовал ее для полета. При взгляде наверх стало понятно, что летит он аккурат в направлении нашей пещеры, и это встревожило. Вот почему по окончании школьных уроков я извинился перед соратниками и помчался домой.
К сожалению, мои предположения оправдались. Самого вестника уже не было, но я полностью застал последствия.
Суть событий стала ясна почти мгновенно: отец сильно ранен, матери придется лететь на помощь. Расстояние было невелико: на пару часов полета. Но отец пока что летать не может. Поэтому вернутся родители не скоро.
На самом краю сознания скользнула мысль, что мама сама могла быть хорошим десятником: настолько кратко, точно и продуманно она распоряжалась. Брат выглядел откровенно неважно. Он крепился, но поскольку дураком никогда не был, то свалившаяся на него ответственность давила и пугала. Сестра только и могла, что стоять и поддакивать фразами вроде: «Да, мама», «Я сделаю, мама», «Конечно, мы будем слушаться, мама». На мою долю распоряжений выпало меньше: все же я считался младшим. Но кое-что я обязан был сказать:
— Мам, уж будь уверена: я старших слушаться буду. А ты обязательно возвращайся с папой, что бы он там ни говорил. Я постараюсь устроить ему лечение.
Сказано было очень тихо: не хотелось, чтобы брат с сестрой услышали. Мама ответила тоже негромко, неожиданно мягким тоном:
— Ты не целитель.
— Я их не имел в виду. Человеческий маг может это.
— Ни один человек на это не согласится.
— Люди любят золото. У нас оно есть.
— Думаю, они просто не умеют это делать. Великий — тот способен…
Мы оба превосходно понимали, что именно на такой вариант можно рассчитывать в наименьшей степени, но вслух не говорили. Но у меня оставались в запасе аргументы.
— Человеческие маги могут очень многое. Да, бесплатно лечить они не будут. Но золото поможет их уговорить. Так что приводи папу. Там я ничего не смогу поделать. Здесь смогу.
— Выходит, ты знаешь такого мага?
— Сейчас нет. Но через неделю найду.
Мама тяжело вздохнула.
— Помогай тебе дух Черного Дракона, — сказала она чуть слышно. И во весь голос: — Мне пора.
Как ни странно, Саррод в качестве временного главного оказался совсем не плох. Но и мы с сестричкой старались изо всех сил: ни малейшего каприза, все приказы исполнялись сразу и беспрекословно. За рыбой он летал сам (нам это было запрещено), причем с неизменным успехом — пожаловаться можно было разве что на отсутствие крупной добычи. Зато готовка лежала на нас.
А вот свободного времени и возможности расслабиться у меня стало куда меньше. Любую свободную минуту я посвящал магии жизни. Анатомию я знал вполне прилично, а с лечением проблемы были (не могли не быть). И при этом нельзя было забывать о товарищах по команде.
В школе нам спуску не давали. Но когда там принялись изучать перемножение двузхначных чисел, мои ребята уже это умели. И на занятиях по тактике команда все время обучалась с опережением.
Неделя прошла. Родители появились в пещере. Но радости это не принесло.
Дело было не в ужасном состоянии правого крыла отца, уже не говорю об отсутствии значительной доли чешуек. Самым страшным оказалось выражение его глаз. Из них ушла жизнь. Это было еще хуже, чем видеть безнадежного ракового больного.
К счастью, родители прибыли вечером, а следующим днем был воскресный. Вот почему на немой вопрос маминого гребня я ответил словами:
— Есть возможность. Завтра с утра.
Видимо, путешествие вымотало раненого, потому что он уснул сразу же по окончании ужина. Только тогда Ррума осторожно, даже робко спросила:
— Мам, как ты там… с ним?
Судя по тому, каким огнем полыхнули мамины глаза, сил у нее осталось много больше, чем у отца.
— Много ходить ему не под силу, очень болезненно. Поэтому мы летели…
— А?..
— …на чистой телемагии, конечно, не раскрывая крыльев. Маленькими перелетами. Потому и добирались так долго. На своих четырех мы бы шли дня четыре, от силы пять.
Мы все промолчали, только Ррума пискнула нечто нечленораздельное. Но маме, видимо, надо было выговориться:
— Дорога — это еще ничего. Было кое-что потруднее.
Пауза. Короткий рык.
— Мне стоило огромного труда уговорить вашего отца вернуться в родную пещеру. К вам. Я сослалась на тебя, Стурр.
Брат с сестрой полоснули меня взглядами, но не стали расспрашивать. Ррума удержалась от этого немалыми усилиями. Саррод, однако, изменил тему:
— Мам, ты тоже устала. Отдыхай. А я завтра с утра наловлю рыбы.
— А мы со Стурром дров притащим. Правда?
— Да, и костер разожжем.
— Мы Саррода слушались. Он настоящий старший брат.
— И куда строже тебя.
Даже в вечерней полутьме было видно, что мама улыбается одними глазами.
— Вижу, мне тоже не худо бы зарычать на вас. А ну, марш спать!
Частично это было шуткой.
Я уже частично провалился в сон, когда почувствовал рядом с собой теплый бочок и услышал шепот сестры:
— Стурр, а чего там мама говорила насчет… ну, ты знаешь.
Мне не очень хотелось разводить долгие разговоры на эту тему, так что пришлось дать в некотором роде позитивный ответ:
— Завтра увидишь. Обещаю.
— Нет, ты скажи! Ты что, сменял золото на человеческое лекарство?
Эти слова привели меня в полный восторг. Последовала искренняя благодарность:
— Сестричка, ты потрясающе умная. Твоя мысль превыше всех похвал. Но сейчас дай младшенькому братику поспать. Поверь: завтра очень трудный день.
Ррума удалилась, довольная собственной проницательностью. Однако я ничуть не лукавил. Она и вправду подкинула отменную идею.
С утра мы с Ррумой сдержали обещание и натаскали дров. Но после пришлось дать объяснение. Отцу, видимо, стало чуть лучше, судя по внимательности его взгляда. А мама слушала, как прилежная студентка.
— Я не нашел мага, который взялся бы лечить тебя. Но отыскался такой, который стал меня учить. Подобной магией лечат людей.
Это была правда.
— Я не могу работать так же быстро, как наставник. И, в отличие от него, не поручусь за результаты. Честно скажу: полет восстановить могу, но не обещаю, что летать ты будешь так же хорошо, как и до ранения. В любом случае излечение займет, самое меньшее, две недели…
Для людей мне было известно совершенно точно: раньше костную ткань не восстановить. Если у драконов это проходит быстрее, будет приятный сюрприз.
— …но при любом исходе прошу вас всех: на любые расспросы говорить, что я купил за золото особенное лекарство у людей. Это понятно? Кстати, такое лекарство и вправду существует, хотя добраться до него непросто.
Последовали утвердительные жесты хвостами.
— Ну, а теперь начнем…
Я чувствовал себя, как на трудном институтском экзамене: уверенности в результате не было, а спокойствие и полнейшая собранность — очень даже. В запасе у меня имелось два кристалла.
Для начала снять болевой синдром. Так, теперь прогнать потоки… перелом, но это и без магии жизни было видно… связкам тоже досталось… частичный разрыв мышцы… нет, двух мышц… травматическое воспаление перепонки крыла… и все это чинить разом. Едрить твою индейку! Но по — другому нельзя: залечивание пойдет вкривь и вкось.
На наложение первого и самого простого конструкта (кость с надкостницей) у меня ушло, судя по солнцу, два часа. Доктор магии жизни потратил бы на это, наверное, с полчасика. Ну может быть, чуть более с учетом того, что работа с драконом все же менее знакома, чем с человеком. Я с тоской подумал, что маги жизни отрабатывают свои гонорары сполна.
Еще столько же ушло на разрывы мускулов. Я попросил чего-нибудь перекусить, но отвлекаться было нельзя, и мне впихнули рыбину в рот и дали запить водой. Конструкт несколько раз пришлось править, и по окончании этапа я счел, что зарабатывают маги жизни даже несколько скромно.
От наложения конструкта на все остальное у меня чуть не случилось помешательство. Приходилось регулярно сверяться с полями в здоровом крыле, перепроверяя каждый шаг. К моменту завершения конструкта я твердо знал: маги жизни все, как есть, альтруисты и бессребреники, ибо только такие люди могут выполнять подобную работу за совершенно смешные деньги.
Ноги слушались плохо. Мозги — и того хуже. Один из кристаллов был совершенно пуст, второй — на четверть. Но надо было завершить начатое:
— Пап, еще вот что. Завтра старайся не очень много ходить. О крыльях вообще забудь. А вечером я еще раз наложу конструкты.
Единственной надеждой оставался мой собственный и чужой опыт: повторное наложение проходит много легче. Второй такой же работы два дня подряд мне не выдержать.
Я уснул прямо у отцовой подстилки, не утрудившись дойти до собственной. Уже потом мне сказали, что Саррод перенес мою тушку телемагией на должное место.
* * *
(в нашей пещере)
— Ты как себя чувствуешь?
— Да странно: боли нет, а крыло… ну как не свое.
— Не вздумай двигать!
— И не двигаю. Просто… непонятно это все.
Молчание.
— Тот, кто Стурра научил, дело свое знает. И где он такого человека нашел?
— Так ты думаешь, то человек был? Ошибаешься.
— А кто тогда?
— Черный Дракон. Точнее, его дух. Теперь я в этом уверена.
Пауза была долгой.
— Почему ты так решила?
— Ни разу я не видела чтобы человеческий маг хоть как-то помогал дракону. И не слышала про такое. Может быть, им неохота. Или противен наш запах. Или просто запрещено. На сборах они, помнится, и близко к нам не подходили. Вот почему не верю, чтобы нашему сыну помогал человек. А кто тогда мог это сделать? Ни один дракон из ныне живущих не способен на магию этого вида. Что скажешь?
— Скажу, что наш сын универсал. И потом, помогать за золото, это… не вполне помогать. А еще я слыхал про дракона, который за золото покупал…
Тут голос Гррода понизился до еле слышного шепота.
— …коричневый хлеб.
— Продавать такое — это что, помощь?
— В еще меньшей степени, чем продавать знания. Но от сотника я слыхал, что золото может очень многое. Если за него можно купить хлеб, то и знания тоже. Наш Стурр, кажется, на этот раз сказал правду.
— Всю ли правду? Ты кое-что забыл. Летать его еще не научили. Он не мог уйти далеко в поисках. Где он вблизи нашей пещеры нашел такого мага? В деревне?
Негромкое прерывистое рычание.
— Знаешь, мне раньше было больно смеяться. А теперь нет. Ладно, поглядим, что будет дальше. Спать без боли — уже благо.
— Но крыльями не двигать!
— Да помню, помню!
