1
Импровизируйте
Возглавить процесс перемен, повести за собой других — это как играть джаз. Нужна полнота присутствия, чтобы иметь дело с непредсказуемостью и меняющейся ситуацией. Открываться возможностям, которые таятся в любом мгновении, быть готовым отказаться от сложившегося плана.
Слово «импровизация» происходит от латинского improvisus, что означает «невидимый заранее». Импровизатор относится к жизни как к игре, он вовлекается в то, что ему интересно и нравится, просто ради удовольствия. Такие люди открыты и восприимчивы. Алекс Зангстер, актер мельбурнского театра Playback Theatre Company, объясняет: «Если вам бросают мяч и вы его ловите, то с этого начинается игра. Игра пошла, и тут возможны любые чудеса… Если вы не вполне присутствуете в моменте, то не можете полностью открыться всем возможностям. Возможность не входит в вашу жизнь и не может реализоваться. Пребывание же в Незнании освобождает и наполняет восторгом».
Алекс часто сталкивается с распространенным заблуждением о природе импровизации: будто бы суть ее в том, чтобы выдумывать нечто с ходу. На самом деле импровизация начинается с понимания структуры. Как и музыкантам, играющим джаз, так и любому импровизатору нужно знать ритуалы и схемы, отказаться от них — и предаться импровизации. Структура помогает нам задать границы, создать то пространство, где осуществится эксперимент, начнется творческий процесс. Однажды поняв правила, мы сможем отбросить план и работать с нуля. «Пусть река свободно течет, как ей назначено», — говорит джазовый пианист Кит Джарретт.
Для кинорежиссера Анны Бекманн секрет великого фильма заключается именно в том, что техника сочетается с тайной. «В создании фильма Незнание — самый волнующий и потенциально самый креативный элемент процесса».
Она приводит в пример Ингмара Бергмана, знаменитого шведского режиссера и киносценариста, который утверждал, что и писать сценарии, и снимать фильм — процессы в высшей степени неопределенные и бессознательные. Он говорил, что все его сознательные усилия, как правило, приводили к провалу. Другие кинорежиссеры видели в неопределенности и тайне возможность соединить разум и чувства — именно это, по словам Анны, составляет суть художественного процесса. «На конфликте между умом и сердцем, на парадоксе таинственного и вместе с тем знакомого основано большинство хороших фильмов. Незнакомые ситуации, места и персонажи интригуют нас своей загадочностью, но культура, нечто универсальное помогает нам соотнести наш опыт с этим искусно построенным кинематографическим приключением».
Анна описывает процесс, через который приходилось проходить Ингмару Бергману всякий раз, когда он снимал кино, искусно балансируя на грани жестко заданной структуры и креативных элементов неопределенности и хаоса. «Он приступал к написанию сценария, уловив какой-то аспект незнания или неопределенности в самом себе, аспект, который он пытался разрешить или исследовать с помощью нарратива и через персонажей».
Ингмар Бергман описывал процесс создания сценария как сотрудничество интуиции и интеллекта: «Я бросаю копье в темноту. Это интуиция. Потом я могу послать целую армию на поиски копья. Это интеллект».
Завершенный вариант сценария и технические аспекты съемки были для Бергмана той структурой, которая оставляла свободу импровизации. Он и контролировал то, что можно контролировать, и всегда бы готов углубиться со своими актерами на территорию неведомого, дать проявиться непредсказуемому и спонтанному ради возникновения того, что Анна Бекманн именует «неизъяснимой магией, пульсирующей в его работе».
Современный британский режиссер и писатель Майк Ли заходит в своих импровизациях еще дальше, в полной мере внося неопределенность в процесс съемок. Часто видно, что режиссер и актеры приступили к съемкам, не зная точно, что именно они хотят создать. Это придает его фильмам особую атмосферу реальности, главный элемент повседневной жизни — ее неопределенность. «Все начинается с зародыша идеи, которую он вместе с актерами, импровизируя, развивает на протяжении многих месяцев, наращивает плоть на скелет истории, выявляет подробности характеров персонажей, и наконец возникает фильм, подлинный акт открытия, осуществленный режиссером, актером, а затем и зрителями», — поясняет Анна.
Художник, работающий во многих жанрах искусства, инициатор и организатор постановок Раиса Бреслава совершила интуитивный прыжок в Незнание, когда пустилась в большое приключение — стала продюсером шоу с одним актером, которое впоследствии получило название WIMP. В лондонской премьере в сентябре 2013 г. участвовал актер Винсент Манна. Раиса, никогда прежде не ставившая пьесы и не работавшая с актерами, пережила удивительный опыт интуитивной импровизации. Она решила учиться всему на практике.
«Я погрузилась в неведомое. Нашла исполнителя, который готов был работать со мной, и мы приступили. Не существует общепризнанных учебников по работе с актерами, нет инструкции, как делать искусство, ты берешься за дело и все выясняешь в процессе — так я и поступила. Было страшно, было замечательно. Я все время себя спрашивала: что я делаю? Как я это делаю? Я ведь не режиссер. Я просто женщина, передо мной мужчина, и мы оба страстно хотим сотворить нечто прекрасное с помощью средств, которые предоставляет сцена».
Для Раисы существовала только одна определенность: все должно строиться на личности актера. Он — содержание этого спектакля. Его способность открывать болевые точки, пробуждать в публике сочувствие и стала той нитью, которая связала Раису с неведомым. Она не поддавалась панике и работала на репетиции с тем, что происходило непосредственно в этот момент. «Если актер зажимался, нервничал, не мог продвинуться дальше, я искала не уловку, как бы избавиться от этой помехи, не побуждала актера выйти из этого состояния, а включала это в нашу работу. Для меня и его зажимы были материалом, из которого творится искусство».
Иногда она приходила на репетицию, не подготовившись, без плана. «Я входила в репетиционный зал, потом появлялся актер. Первые мгновения, до начала репетиции, наполнены неведомым. И та часть моей души, которая боялась пустоты, рвалась прочь из зала. Хотелось сбежать, я не готова была довериться, и в тот краткий период Незнания обнажалось все, что меня ограничивало, и вся моя ненависть к себе».
Раиса руководствовалась глубокой верой и училась доверять процессу. Она следовала тому, что ей казалось естественным, и процесс развивался органично, его результат не ограничивался и не контролировался заранее установленным планом.
Также Раиса считала, что режиссер не должен действовать по заранее установленным правилам. Она хотела, чтобы нужные решения сами проступили в процессе ее самопознания и сотрудничества с актером. «Я хотела, чтобы работа показала мне, что годится, а что нет. Моя задача — направлять, принимать, хранить процесс, помогать актеру погружаться во все более глубокие, мощные и подлинные слои». Раиса верит: если каждый момент воспринимать как принципиально новый и незнакомый, то складываются непривычные отношения с настоящим — отношения непосредственного общения и близости.
Мы можем найти новые способы играть свою роль и сотрудничать с другими — так, чтобы дать волю своей креативности и спонтанности. Мы можем использовать потенциал Незнания, бросив копье в темноту, отправившись разведать ее, а затем продолжить этот процесс, применяя технические навыки и опыт, укрепляя и оттачивая свои силы, пока не свершится интуитивный прыжок.
