День четвертый

Захар грохнул об стол деревянной кружкой и поднялся. Стены харчевни вдруг начали кружиться, сдвигаясь ему навстречу, а пол под ногами так и заходил волнами. Он вспомнил, как они рыбачили с бродячими артистами и началась гроза. Плохонькая лодчонка норовила перевернуться и окунуть всех в ледяную воду. Теперь у него было ощущение, что он снова попал в ту лодочку, но на этот раз удержаться в ней никак не получится.

Пришлось сесть на место. К Захару тут же подошла разбитная девица с задорными рыжими косичками и плюхнула на стол еще одну кружку пенного напитка. Улыбнулась пьяному великану, вильнула крутым бедром и развернулась, чтобы уйти. Но Захар угадал ее маневр и, поймав за руку, усадил себе на колени.

– Аккуратнее, верзила, – беззлобно фыркнула девица и провела ладошкой по Захаровой кудрявой голове, – я на работе.

– А я твой гость, и ты обязана выполнять мои прихоти. – Захар пьяно усмехнулся и от души приложил ее по заду.

– Да ты, дружок, уже набрался, зря я тебе еще одну кружку приволокла. У тебя хоть деньги-то есть?

– Чтобы оплатить выпивку в вашей забегаловке, хватит.

Девица, даже если и обиделась, вида не подала. Хозяин велел улыбаться каждому гостю, как делают в дорогих ресторациях. А этому громиле улыбаться было совсем несложно. Высок, широк в плечах и совсем не противен, как большинство завсегдатаев.

– А кроме выпивки? – девица призывно подмигнула. – Вдруг ты еще чего захочешь?

Захар не сразу понял, что она пытается ему сказать, а когда смекнул, спихнул девицу с колен, но уйти не позволил.

– Может, и захочу. Присядь-ка со мной, поговорим. – Захар указал на табурет, стоящий с противоположной стороны стола.

Девица зыркнула в сторону бара, откуда на них с Захаром поглядывал угрюмый мужик в заляпанном фартуке. Захар положил руку на карман, на что мужик кивнул и, улыбнувшись одними губами, отвернулся к пьянчуге, который уже пытался сам налить себе вина.

– Ну, давай поговорим. – Девица перегнулась через стол, открывая для Захара соблазнительный вырез на груди. – Только, может, закажешь и для меня что-нибудь? На сухую как-то нет интереса болтать.

Захар в ответ надолго приложился к кружке. На стол поставил уже пустую.

– Ну так сходи. Принеси нам еще по парочке…

Девица оказалась словоохотливой и развлекала его весь вечер. Захар старался не думать, что покупает ее внимание. Просто угощает понравившуюся барышню пивом, вот и все.

– Что ты на меня так смотришь? – силясь собрать взгляд в одну точку, спросил Захар у залюбовавшейся на него девицы.

– А что, нельзя?

– Так я, чай, не картина, чтобы меня рассматривать. – Он усмехнулся.

– Кому не картина, а мне так в самый раз. Может, ты мне понравился.

– Я или мой кошель?

– Видала я твой кошель, там особо не разгуляешься, – повела она круглым плечиком. – Вот и подумай теперь.

– А нечего тут голову ломать. Я другую люблю. Только она мне всю душу измотала.

– Так и люби себе на здоровье, а я от тебя любви не требую. Ночку вместе проведем, утром – поминай как звали.

Захар не слушал, что говорит ему девица. Он давно привык, что такие, как она, ему на шею вешаются и сами в постель скачут, что блохи на собаку. Только ему такой любви и даром не надо. А уж за деньги и подавно.

– И денег мне твоих не нужно, верзила.

Неужели он вслух это сказал? Да если и так, то ему все равно. Будет он еще о девках трактирных думать. Ее, небось, никто не заставлял сюда работать идти, сама вызвалась.

– Неужели та, другая, так хороша, что ты ни на кого и смотреть теперь не можешь?

Захар хотел было прогнать порядком надоевшую деваху, но вместо этого сказал:

– Она лучше всех.

– Тогда почему ты сидишь здесь и напиваешься, а не бежишь к своей ненаглядной? – в голосе девицы слышалось раздражение, смешанное с досадой.

– Она меня прогнала.

– Вот же невидаль. Сегодня прогнала, завтра обратно позвала.

– Нет, она не позовет. Варя не такая. Если чего решила, то уже назад не повернет.

– Дурак ты, – махнула рукой девица, – она обыкновенная баба и ничем от других не отличается.

Захар ударил кулаком по столу с такой силой, что кружка с пивом перевернулась и пенный ручеек потек на пол.

– Не смей так о ней говорить, ты ничего не знаешь! – вызверился Захар.

– А не знаю, так расскажи. – Она не боялась великана. Он только с виду большой и угрюмый, а сердце у него доброе.

Захар рассказал все. Умолчал лишь о том, что любимая его стала ведьмой. И про то, как она прогнала его сегодня.

Перед глазами плыли картинки. Вот Степаныч приводит Варвару знакомиться с труппой. Рыжая пигалица сверкает большими зелеными глазами, прижимая к груди пушистого кота. Смотрит с недоверием и затаенным страхом. Захар сразу понял, что станет защищать ее от всех. Вон она какая: маленькая и щупленькая. Такую обидеть – большого ума не надо.

А вот Варвара уже взрослая. Из забитого звереныша превратилась в грациозную кошку. Когда она танцует, все вокруг замирают, точно понимая, что ангел спустился с небес к людям, чтобы дарить красоту. В зеленых глазах ее можно утонуть. И никогда уже не выбраться. Захар и утонул. Сам пошел в омут, ничего не страшась. Потому и винить, кроме себя, теперь некого. Так он думал, что люб Варваре. Ведь он от нее ни на шаг не отходил, а она не противилась. Оттого еще горше было разочарование.

И как награда за все его лишения, за всю боль и обиды, они вместе. Жаждущие ласки тела переплетаются, поцелуи обжигают кожу, шепот кажется колокольным набатом. Целый мир перестает существовать, сжимаясь до двух бездонных омутов, в которых плещутся яркие крупные звезды.

А на утро, как гром среди ясного неба, ее слова. Варвара оборвала последнюю нить надежды. Но зачем тогда она позвала его снова? В саду, когда Захар говорил, что уезжает, то слышал ее едва различимое обещание дождаться.

– Глупый ты, Захар. Неужели на ней свет клином сошелся?

– Ты меня не слушала? – Захар удивился. Неужели девица ничего не поняла. Он перед ней душу вывернул, а она все свое гнет.

– В том-то и дело, что слушала. Ты взрослый мужик, сидишь и хнычешь передо мной, как дитя сопливое. Ей-богу, даже противно стало. Мы, бабы, любим, чтобы с нами посмелее были, а не ходили кругами. Нравится тебе твоя Варвара, так бери. А то ведь, знаешь, проворнее молодчики найдутся.

– Ничего ты не поняла. Да и куда тебе.

Захар поднялся, бросил на стол медяки и понял, что ему ни за что не добраться до поместья самостоятельно. Ноги не держали, голова стала чугунной. Девица тоже поняла это и позвала двоих парней, которые подхватили Захарку под руки и вывели на воздух. Усадили на лавку. Деваха примостилась рядом.

– Тебя хоть как звать-то? – Захар вдруг понял, что до сих пор не спросил об этом.

– Настасья, – ничуть не обиделась она. – Это харчевня моего отца, он сам за стойкой работает. Вот и я помогаю, чем могу.

– Спасибо тебе, Настасья.

– За что это?

– За разговор. Мне вроде как легче стало. – Захар пошарил в кармане, но понял, что там пусто. Посмотрел на девушку растерянно, не зная, что сказать.

– Ты точно дурень, раз решил, что я ради твоих грошей целый вечер потеряла.

– А ради чего тогда?

– Может, ты мне и правда понравился?

Захар заелозил на лавке. Он не знал, как реагировать. За него все решила Настасья. Она проворно придвинулась к нему, обвила его шею тонкими руками и поцеловала в губы. Захаровы ручищи сами обхватили девичью талию. Девчонка закусила губу и, выгнув спину, тихонько застонала…

Утром у Захара раскалывалась голова. Он не сразу понял, где находится. Потолок чужой, и стены не те, что в его коморке в усадьбе. Приподнявшись на локтях, он едва сдержал тошноту и осмотрелся. Помещение небольшое и какое-то казенное. Но вокруг чисто и пахнет приятно, будто цветами луговыми.

Скрипнула, отворяясь, дверь, и в комнату вошла рыжая девушка. В первое мгновение у Захара часто забилось сердце, он вдруг подумал, что это Варвара. Но потом рассмотрел лицо и вспомнил вчерашнюю официантку.

– Проснулся? Я тебе завтрак принесла. – Она поставила на стол поднос.

От запахов еды замутило.

Захар судорожно искал подходящие к ситуации слова. Ему хотелось скорее уйти, но в похмельной голове не было ни одной дельной мысли.

– Не трудись, верзила, – улыбнулась девушка, которую, кажется, звали Настасьей, – отлежишься часок и свободен.

Захар вдруг подумал – вот оно счастье. Не те муки, которые ему достаются от Варвары. Остаться бы здесь навсегда. Настасья нарожает ему детей, и будут они вместе жизнь коротать. Только эта простая мечта рассыпалась пылью. Захар знал, что, кроме Вари, ему никто не нужен. А Настасья поняла его и отпустила.

В поместье Захар возвращался с тяжелым сердцем. Он не знал, что станет говорить Варе, как сможет смотреть ей в глаза.

Дом встретил его непривычной тишиной. Захар порадовался, что никто не вышел ему навстречу, и, точно вор, пробрался на конюшню. Конюх Тихон лежал в куче сена, прикрыв рябое лицо шапкой, и напевал какую-то похабную частушку. Захар легонько пнул его сапогом, отчего тот вскочил как ошпаренный и вытянулся во фрунт.

– Тьфу ты, окаянный! – увидев перед собой Захара, сплюнул Тихон. – Напугал до чертей. Чего подкрадываешься?

– Тихон, а чего у нас такая тишина? Не помер ли кто опять?

– Типун тебе на язык, Захарка! Большой, а без гармошки! – Конюх хлопнул себя по бедрам, осмотрелся воровато по сторонам и, сбавив тон, добавил, – никто не помер, а вот граф, кажись, того, умом тронулся.

– Опять ты, Тихон, самогонки с утра налакался? – разулыбался Захар. – Ну-ка дыхни!

– Да вот те крест! – конюх вынул из-за пазухи нательный крестик и поцеловал его. – Сам не видел, брехать не стану, а слух идет, мол, вчера граф орал дурниной и по дому носился. В кухне у Петровны все перевернул. Потом затих и велел доктора ему привести. С тех пор из кабинету сваво носу не кажет. Вот и подумай сам, чего он такое творил. Как есть, разумом помутился!

– А Варвара где?

Захар чувствовал, как внутри нарастает беспокойство.

– Какая еще Варвара? Горничная, небось? Так я с ними не якшаюсь. Это ты у Петровны спроси, она с ними чаевничает.

– Да нет же, Тихон, она… Эх, да ну тебя!

Захар махнул рукой и бросился прочь из конюшни. Он проклинал себя за то, что вчера оставил Варю с графом. Зачем только послушал ее? Почему не остался в доме? Если с ней что случилось, он себе не простит.

У кабинета графа Захар слегка замешкался, но потом взял себя в руки и постучал.

– Дмитрий Алексеич, это я, Захар.

В ответ – тишина. Захар немного подождал и постучал еще раз. Ему никто не ответил.

На кухне Алевтина Петровна колдовала над пирогами, ловко вылепливая их толстыми пальцами. Увидев Захара, женщина улыбнулась и кивнула на табурет.

– Здравствуй, Захар Иваныч. Чайку?

– Некогда мне, Алевтина Петровна, чаи распивать. Скажите, где Варвара?

– Знамо дело где. Ушла. – Кухарка улыбалась, но Захар видел, что дается ей это с трудом. Точно скрывает что-то. – Еще вчера и ушла.

– А почему… – Захар едва не спросил, почему она не дождалась его, но вовремя осекся. – Почему я не могу до хозяина докричаться?

– Спит, наверное, – пожала плечами кухарка, – ему доктор какого-то лекарства выдал, вот он и отдыхает теперь.

– Какой еще доктор?

– Обыкновенный, в очках. – Женщина взяла поднос с пирожками и отвернулась к печи. – Захворал наш граф, вот доктора и позвали.

Значит, Варя ушла. Сбежала!

Всё, хватит с него! Сколько можно унижаться и ждать ее милости? Пусть живет, как пожелает, раз такая гордая. А он, Захар, найдет себе невесту посговорчивее. Не будет больше бегать за строптивой Варварой. Всему конец приходит, вот и он больше терпеть не может. Как-нибудь переживет. Не всю жизнь ему страдать, пройдет когда-то эта любовь бестолковая. Сегодня же вернется к Настасье и скажет… А что он ей скажет? Да ничего не нужно говорить! Она девка умная, сама все поймет. И детей ему родит троих. Нет – пятерых. Захар дом сладит, хозяйство появится. Проживут как-нибудь.

Только вот не хотелось ему как-нибудь. Сердце с разумом спорило, а поделать ничего не могло. Только и оставалось, что кровавыми слезами обливаться.

До самого вечера Захар прошатался без дела. Маета никак не отпускала. Уже почти сорвался в харчевню к Настасье, да тут прибежал Митяй, раскрасневшийся, запыхавшийся. Выговорить никак не может, заикается.

– Там это, Захар, хозяин тебя видеть хочет. Велел срочно к нему бежать.

– А ты чего задыхаешься-то?

– Так он сказал – шкуру спустит, если сейчас же не явишься.

Дверь в кабинет графа была приоткрыта. Захар шагнул в привычный полумрак. Граф сидел в кресле, там, куда не доставал свет от одинокой горящей свечи.

– Дмитрий Алексеич, я приходил к тебе сегодня, только ты не отозвался.

– Садись, Захар, – голос у графа был заторможенный, все еще действовало лекарство, – я в этом доме только тебе и могу доверять. Недавно ты со мной, но преданность свою успел доказать.

Захар не понимал, к чему клонит граф, и слушал внимательно, радуясь, что в помещении темно, иначе пылающие щеки выдали бы в нем волнение. Он все ждал, что граф отчитает его за то, что исчез на всю ночь, не предупредив.

– Поезжай прямо сейчас в деревню и привези мне ворожейку, что Марию Федоровну лечила.

– Это еще зачем? – слова вылетели изо рта Захара против его воли.

– Она денег не взяла, когда уходила, а я не могу не отблагодарить. – Граф словно и не услышал ничего. – А хотя знаешь что, я сам с тобой поеду. Только сначала…

Граф поднялся из кресла, подошел к столу и взял подсвечник. Некоторое время Захар смотрел ему в спину, а когда хозяин повернулся, едва не вскрикнул от неожиданности.

Лицо графа было изуродовано. От лба до подбородка его пересекал отвратительный ожог, багровый от запекшейся крови.

– Это как же тебя угораздило, Дмитрий Алексеич?

– Отвези меня к ворожейке, Захар, не спрашивай ничего.

– Я мигом.

Варвара словно ждала гостей. Стояла на крыльце и смотрела вдаль. Захар и сообразить не успел, когда граф соскочил с экипажа и бросился к ней. Поравнявшись с девушкой, склонил голову и приложился губами к ее руке.

* * *

Солнечный лучик запутался в темных длинных ресницах, тепло погладил смуглую щеку и скользнул на губы. Лиза смотрела на спящего Макса, понимая, что нужно уходить. Эта ночь, полная непонятностей и тайн, закончилась, а вместе с ней и гроза, бушевавшая до рассвета. Эта ночь закончилась, а вместе с ней и счастье. Елизавета никогда не чувствовала столько заботы даже от близкого человека, а от Верзилы и тем более нечего было надеяться, а вот ты ж посмотри!

Лиза улыбнулась, вспоминая, как он неустанно поправлял одеяло, как прижимал ее к себе, стараясь не разбудить робкими объятиями. Так и хотелось спросить: кто же ты такой, Макс Воронцов, и что тебе от меня надо? Но Лиза понимала, что он тут же наденет маску и ей станет больно, и обидно, и одиноко… Лучше уйти сейчас, когда она узнала, каким он может быть.

Как ценна такая близость, без страсти и похоти, еще крепче слеплена на нежности, заботе и доверии. И как недолговечна…

Стараясь не разбудить парня, Лиза поднялась с кровати, и, натянув платье, бросилась к двери, мечтая, чтобы ее никто не увидел.

Макс открыл глаза, едва за ней захлопнулась дверь. Сумасшедшая! Зачем сбегать, если ничего не было? Да и как было бы, если он на нее и дохнуть боялся. Как будто в его постель занесло фею. Обломаешь случайно крыло – сломаешь жизнь.

Вздох вырвался сам собой. Впервые в жизни Максим не знает, что делать с девушкой. Все, с кем ему доводилось встречаться, шли на него тараном, стараясь выманить деньги, машину, шубу. А здесь… Ей не нужна машина или шуба. Ей даже дом этот не нужен…

Телефонный звонок раздался как гром среди ясного неба. Неужели? Появилась сеть? Еще и свет, может быть? Тогда и кофе обломится! А что еще нужно для счастья?

Чтобы не вспоминать лишний раз рыжую копну волос, высокую грудь и хрупкую фигурку Лизы, Максим поднялся и взял с прикроватной тумбочки телефон.

– Да?

– Макс? – голос отца звенел радостью. Везет! – Прости, телефон вчера сел. Забыл. Пока вспомнил, пока вернулся с Мышкой от гостей, пока… ну ты понимаешь. Что хотел?

– Привет, па! Я к тебе с приветом от Александра Петровича Захарова.

– Макс, я твои шуточки с утра не понимаю.

– Да тут такое дело… Ты что-нибудь знаешь о поместье Лисий Яр?

– Стоп. Ты там?

– Именно! Мне сказали, что я единственный наследник, вот я и купился. Одно непонятно, кем нам приходится этот Захаров? И поместье – оно ведь принадлежит нашей семье?

– Макс, ты сегодня будешь в Москве? – голос отца сделался прерывистым, тревожным. – Нам надо поговорить!

– Постараюсь. Нужно заехать на работу, и домой не помешало бы…

– Я позвоню, как доберусь. Прихвати бумаги. Пока.

Макс растерянно посмотрел на умерший телефон. Вот почему так? Хоть бы объяснил, успокоил. И так на душе все гаже и гаже!

Привести себя в порядок не составило труда. Рубашка по-прежнему лежала там, куда он ее кинул, туфли стояли у двери. Бумажник в машине.

Максим вышел за дверь и полез за ключами в карман брюк. Ключей он там не обнаружил, зато его пальцы коснулись плотного картона. Выудив небольшой прямоугольник, он растерянно уставился на украшенную вензелями надпись на серебряной визитке: «Вы приглашены на бал».

Понимая, что от таких шуточек ему не до смеха, Макс сунул руку в другой карман и, наконец-то найдя ключи, закрыл комнату и направился вниз. Он будет не он, если не найдет шутника!

В обеденном зале уже хлопотала Зоя Павловна и маялся головной болью водитель Володя. Увидев Макса, он только кивнул ему и отхлебнул горячего кофе. Зато домоправительница была весьма рада.

– Ой, Максим Александрович! Как спали? На новом месте ничего во сне не увидели? Точнее, никого?

Макс поморщился, припоминая сон.

– Кого только не увидел, но из всех только Лизу знаю. – Он уселся за стол и попросил. – А можно мне чаю?

– Лизу? – очнулся Володя. И пока Пална выполняла просьбу Макса, напал на него с расспросами. – А кстати, где она? В комнате ее не было! Сергей Иваныч полночи ее искал, думал, что она в город сбежала! А кстати, не в курсе, что случилось с джипом? Выгорел дотла! Смотри, Сергей Иваныч на тебя его стоимость повесит, если не страховой случай!

– Че ты раскудахтался? Тебе больше всех надо? – Макс покосился на него и притянул к себе чай. – Спасибо, Зоя.

– Да не за что. Вон там булочки свежие. И сыр. И масло. А сахар в сахарнице.

– А я смотрю, зато тебе ничего не надо! – Володя набычился. – А если чего с Лизой решил провернуть – тебе не жить. Сергей Иваныч за нее любому голову отвертит!

– А ты что, пробовал? – Макс ухватил булочку. – Смотрю, совсем без башки! Видел я вчера, как он ею дорожит. Мало того что унизил, так еще и продолжил веселиться, как будто так и надо! А что касается джипа, так я за погодные явления не в ответе. Может, он боженьке чем-то насолил, вот помимо дерева в него еще и молния прилетела. И если бы твой хозяин был трезв, сам бы смог полюбоваться на костерок! Еще вопросы?

Володя нахмурился, но промолчал, видимо, понимая, что крыть нечем.

– Чаевничаете? – В обеденный зал вкатился улыбчивый нотариус. – И мне чайку, любезная Зоя Павловна.

Домоправительница бросила на него недобрый взгляд и тут же расплылась в улыбке.

– Сию минуту.

– Как отдохнули? – Игорь Эдуардович потянулся и посмотрел сперва на Макса, затем на Володю. – Видимо, не очень? Да бросьте киснуть! Погода за окном – чудесная! Ничего не осталось от вчерашней грозы!

– Только сгоревший джип! – в тон ему продолжил Макс. – И поваленный тополь, который надо убрать до торгов! Кстати, не подскажете, на какой точно день они назначены? А то у меня на приглашении даты нет.

– На каком приглашении? – посмотрел на него Володя. Макс вместо ответа достал серебристый прямоугольник.

Володя сунул руку в карман пиджака и тоже выудил такое же приглашение.

– Эм… позволите? – Игорь Эдуардович взял приглашения, повертел их в пальцах, разглядывая, и раздал парням. – Ничего не понимаю!

Позади раздался звон посуды. Все обернулись, разглядывая разбитую чашку и разлитый по паркету чай у ног Зои Павловны, а та стояла, не отводя взгляда от серебристых прямоугольничков.

– Зоя Павловна? Любезная вы наша. Вам плохо? Пойдемте, я провожу вас в комнату. – Нотариус подскочил к ней и, взяв под локоток, повел из зала. У дверей женщина вырвалась и, обернувшись к парням, истошно завопила.

– Уезжайте, иначе вы все умрете! Он выбрал вас! Вы приглашены на бал, и вы все умрете!

Игорь Эдуардович, что-то успокаивающе бормоча, все-таки вытолкал ее в коридор и с грохотом захлопнул дверь.

– Дурдом какой-то! – Максим залпом выпил чай и поднялся. – Если нужно в город, готов подбросить.

– Нет, спасибо. Мы вызвали эвакуатор. – В зал шагнул мрачный как туча Аристахов и кивнул на дверь. – Я слышал крики. Что здесь происходит?

– Да ничего особенного. Зоя Павловна решила, что раз уж мы с вашим водителем получили такие пригласительные, значит нам в скором времени кирдык.

– Ну-ка… – Аристахов прошел к столу, полюбовался на серебристый прямоугольничек, что держал Макс, и вдруг достал из борсетки точно такой же. – А я решил, что это мне вчера Толстый подсунул. Приглашение на аукцион или типа того.

– Не знаю кто, но что подсунул – это точно! – Максим спрятал приглашение в карман и как ни в чем не бывало поинтересовался: – Как я понимаю, вас сегодня можно не ждать?

– Вообще-то мне здесь и одной ночевки хватило, но… – Аристахов неопределенно развел руками и уселся рядом с Володей. – Кстати, вы, Максим, Лизу не видели?

– К сожалению, – Макс развернулся и вышел из зала. На душе скреблись кошки. Если они уедут, вернутся ли? Аристахов, кажется, уже не горит желанием покупать особняк. А Максим даже не взял номер телефона Лизы… Попрощаться бы…

Увы, эта мечта оказалась неосуществимой. Он обшарил все два этажа и даже поднялся на третий, чтобы убедиться, что решетчатая дверь снова закрыта на массивный ржавый замок. Лизы не было нигде!

А может, девчонка и впрямь вызвала такси и укатила? Обиженная на отца, смущенная им?

У входной двери Макса догнал запыхавшийся Игорь Эдуардович.

– Максим! Вы в город?

– Да. Вас подбросить? – Макс взялся за медную ручку.

– Нет. Я останусь. И прошу, надолго не задерживайтесь. Гости приедут во второй половине дня. Я уже отправил нашу милую Зою Павловну готовить комнаты.

Макс недоуменно поморгал.

– Гости? Какие гости?

– А я разве вам не сообщил? – Толстяк звонко хлопнул себя по лбу ладошкой. – Вот я болван! К слову, отвечая на вопрос: через два дня назначен аукцион, мы с Сергеем Ивановичем решили приурочить его к дню рождения Лизоньки. Вот поэтому Сергей Иванович сегодня любезно созвонился с некоторыми своими знакомыми, заинтересованными в покупке особняка, и они присоединятся к нам на, так сказать, уик-энд. Ну и попутно изнутри изучат предмет торгов. Попробуют, так сказать, на ощупь! Представляете, какая начинается игра, милейший Максим Александрович? За ваш дом приедут побороться богатейшие люди Москвы! Как-никак – историческая ценность!

– Странно, а я так понял, что Аристахов собрался уезжать…

– Ну, у всех дела-дела… Ладно, не буду вас задерживать! – Игорь Эдуардович шустро зашагал по коридору. Максим смотрел ему вслед, пока мужчина не скрылся на лестнице.

Черт ногу сломит! Поборов желание вернуться в обеденный зал и как следует расспросить Аристахова о его планах на будущее, Макс толкнул дверь и вышел на каменное крыльцо.

В городе он оказался ближе к полудню. Заехал сначала домой и, договорившись с отцом о встрече, рванул в офис. Там время пролетело незаметно. Сначала Макс обсудил дела со своими замами: закадычными друзьями Пашкой и Серегой. Поделился планами на светлое будущее. Посоветовал не лоботрясничать, пока он с чистой совестью будет отдыхать и проворачивать финт с наследством. Напоследок облагородил пару десятков документов своей подписью и, дождавшись звонка от отца, ушел.

Тот, как и было договорено раньше, ждал в полупустом кафе напротив. Максим увидел отца сразу.

Хм, странно, что в такую жару так мало желающих спрятаться в тень и охладить нутро стаканчиком холодного напитка. Посетителей было всего трое. Два молодых парня, явно студенты, корпевшие над какой-то книгой, и отец, который так проникся чтением небольшого клочка бумаги, что не заметил появления сына.

– Привет, па, – Макс уселся напротив. Отец пару мгновений смотрел на Максима, будто не узнавая, и наконец приветливо улыбнулся.

– Еще только начало лета, а ты уже загорел так, словно неделю пахал на дедовских плантациях.

– К слову, о дедах! – Максим решил сразу взять быка за рога, достал из сумки папку с завещанием и положил на стол. – Что ты хотел мне сказать?

Отец помолчал и, глядя сыну в глаза, протянул исписанный мелким почерком листок, тот, что усиленно изучал до появления Макса.

– Вот. Сначала прочитай это.

Максим притянул бумагу к себе и принялся читать.

«Уважаемый Александр Андреевич! Вынужден сообщить, что ваш дед, Захаров Александр Петрович, при смерти. Огромная просьба не позднее завтрашнего дня связаться с органами загса города Лисий Яр, чтобы вступить в права на дом, которым владел Андрей Петрович. С уважением, работник загса И. Э. Ковальский»

– Не понял! – Макс нахмурился и посмотрел на отца. – Так выходит, что этот Александр Петрович не мой, а твой дед?

– Ты на дату посмотри. 1998 год. Почти двадцать лет назад. Старик все эти годы был при смерти? Потом мне еще пару раз приходили такие же письма. Видя, что от меня толку нет, они решили обратиться к тебе!

– Я честно отказывался! – пошел на попятную Макс. – Говорил, что Воронцовых в Москве туева куча! Убеждал, что вряд ли я и есть тот самый потомок знатного рода. Игорь Эдуардович добавил, что и искать меня не пришлось, дед сам дал им все мои координаты.

– Игорь Эдуардович? – Отец прищурился. – Это кто?

– Ну… мой нотариус!

– Как его фамилия?

Макс пожал плечами.

– Да я че, помню?

– Вспомни, сын, это важно! – Отец едва не кричал.

– Да ты можешь толком объяснить? – Макс вскочил. – Что такого важного в том, как зовут моего нотариуса?

– Смотри сюда! – Отец тоже поднялся, придвинул к себе письмо и ткнул пальцем в подпись. – Видишь? И. Э. Ковальский! Работник, мать его, ЗАГСа! Он прислал мне первое письмо и все последующие! А если это одно и то же лицо? А если ты попал в какую-то крупную аферу?!

– Па, я тебя не понимаю! – Макс устало опустился на стул. – Допустим, я не наследник этого имения. Тогда зачем этому И. Э. оформлять на меня это наследство и устраивать торги?

– Какие торги?

– Чтобы я получил за усадьбу пятьдесят миллионов! Я сказал сразу, что она мне не нужна, и предложил ее продать. А он помогает мне сделать это побыстрее и подороже!

– Макс, я прошу, – голос отца сделался пустым и безжизненным, – не возвращайся туда. Поживи у матери пару месяцев или, если хочешь, приезжай ко мне. С Мышкой вопросы уладим. Когда торги?

– Па, а почему ты не можешь даже предположить, что этот особняк действительно принадлежал нашим предкам? – Макс оглянулся в поисках официанток, но кафе словно вымерло.

– Да потому что я – приемный ребенок! Мои приемные родители дали мне эту фамилию, а я дал ее тебе! Ты – Воронцов, но ты не наследник графского рода, уж поверь мне! А теперь пообещай, что не вернешься в усадьбу!

Макс тяжело вздохнул и поднялся.

– Хорошо. Только ни у тебя, ни у мамы я жить не буду. У меня есть квартира, и я взрослый мужик. Наваляю кому хочешь, если понадобится!

Отец улыбнулся.

– Породу не пропьешь!

– Па, можно я только возьму письмо? – Макс кивнул на листок и, заметив настороженный взгляд отца, успокаивающе поднял руки. – Только как средство защиты! Если что – смогу предъявить тому, кто ко мне сунется, ну, и заодно в полиции пригодится.

– Бери. – Отец тоже начал собираться. Бросил на стол пару сотенных. – И помни, ты обещал не возвращаться!

– Успокойся! И не собираюсь! Я сейчас поеду домой… Так… – Макс сунул руку в карман и вытащил надрывающийся телефон. Хм… номер неизвестный. – Одну минуту… Да!

– Макс? Макс! Ты где?! Мне нужно тебя увидеть, срочно! Макс, мне страшно! Мааакс!

– Лиза?! Лиза! – заорал он в трубку, узнав голос рыжей, и прислушался к тишине, сквозь которую едва слышно доносились звуки до тошноты знакомого вальса.

* * *

Как чудесно… Как здорово! Природа, точно в унисон ее жизни, снова заиграла красками, рассыпаясь тысячами бриллиантов-росинок, радугой заблестела в брызгах фонтана…

Лиза улыбнулась и поднесла руку к разноцветному облаку. Ей уже давно не было так хорошо и спокойно, как этим утром. Она помнила каждую секунду этой восхитительной ночи, наслаждаясь теплом и сонным дыханием Макса. Хотя… было немного обидно, что он даже не попытался ее поцеловать. Вот уж ни за что бы не подумала, что этот красавчик такой скромняга!

А еще было до безумия приятно, что он не бросил ее, как все остальные, что он пошел ее искать и нашел! И спас! Лиза знала это, и чувство тепла заполняло теперь ее всю.

Призрачную фигуру она увидела не сразу. Просто брызги фонтана вдруг сгустились, постепенно обретая черты.

– Мама? – Лиза вздрогнула, ощутив невольный холод. Как, впрочем, происходило всегда в моменты таких визитов.

– Девочка моя… – голос матери, четкий и ясный, зазвучал в голове. – Будь осторожна! Здесь опасно! Уезжай!

– Мама, я не могу! Этот дом… отец обещал мне его купить. Он мне нужен! – Почему всегда, когда мама приходила, на Лизу нападало какое-то косноязычие и желание оправдаться. – Мам, я не могу сейчас уехать! Макс…

– Он не тот, за кого себя выдает… – послышалось в ответ.

– Кто, Макс? – Да почему же всегда так трудно ее понять?

– Он чужой нам! Он обманет…

– Кто – чужой? Кому – нам? – Лиза не чувствовала, как вцепилась в край бордюра фонтана, и теперь пальцы занемели от падающих на них ледяных брызг. Разноцветное утро стало серым. – Кто обманет?

– Тот, кто видел мою смерть. Защити отца. Он не виноват!

– Лиза? Вот ты где! – Голос отца вырвал ее из накатившего оцепенения, и Лиза с облегчением увидела, как призрак матери растаял. – Что ты тут делаешь? Вон, руки уже все посинели!

Лиза растерянно отдернула пальцы от каменной чаши, над которой застыло изваяние женщины, из рук которой с задорным журчанием била холодная струя.

– Просто… гуляю…

– Приехал эвакуатор. Собирайся, поедешь со мной. – Отец протянул ей платок, но Лиза спрятала руки за спину и помотала головой.

– Нет. Я останусь тут. Здесь мой дом. А ты вечером приезжай.

– Так! Хватит устраивать сцены! Какой дом? Я его еще не купил и уже очень сильно сомневаюсь, что мне нужно это делать! Поехали!

– Пап, нет. Я уже сказала, и решение менять не буду. – Лиза посмотрела ему в глаза и впервые в жизни не отвела взгляда.

Зато отвел отец.

– Ну, как знаешь. Хотел свозить тебя по магазинам, чтобы ты выбрала себе одежду и украшения на твой день рождения, но если ты так этого не хочешь, придется все купить самому. Не ходить же тебе в этом старье. – Он пренебрежительно коснулся длинного бежевого платья, выбранного сегодня Лизой.

– Па… А как умерла мама?

– Так… Что, опять начинается? – Отец нахмурился.

– Просто хочу знать.

– Я говорил уже тебе сотню раз! Она оступилась и упала со второго этажа нашего дома. Лестница еще была не готова. Перила не выдержали.

– Значит, ты не виновен в ее смерти?

– Нет! – отец глядел на дочь осуждающе и… как-то виновато.

– Тогда почему ты боишься? – Лиза снова выдержала отцовский взгляд и решила пойти ва-банк. – Почему ты боишься… его?

Отец как-то резко побледнел и сипло выдавил.

– Как ты узнала?!

– Если я скажу, ты не поверишь!

– Так… – Он резко выдохнул. – Больше ничего не говори! Я не хочу слышать о призраках! И, к твоему сведению, я больше ничего и никого не боюсь! И давай закончим этот разговор! – Аристахов развернулся и зашагал к дому, но что-то вспомнив, остановился. – После обеда сюда приедут люди. Не удивляйся.

– На торги? – Лиза направилась следом за ним, но отец не ответил и скрылся в доме. Лиза заходить не спешила. Постояла возле распахнутой двери черного хода, снова взглянула на сад, в котором так приятно было гулять.

Значит, есть что-то, чего отец недоговаривает… Жаль, что призрак мамы сегодня говорил так… намеками, недомолвками… Точно и сам не был уверен в том, что знает.

И жаль, что отец никогда не расскажет правду, а узнать не у кого. Кстати… что мама хотела сказать, когда говорила что «он обманет»? Кто видел ее смерть? Кого боится папа?

Помешкав, Лиза шагнула в дом и тут же попала в руки Зои Павловны.

– Ой, какая ты красавица! Неужели и это платье у хозяйки в шкафу взяла? И как она тебе позволяет!

– Кто позволяет? – Лиза смущенно одернула светло-бежевое платье с корсетом, вышитым бисером, скрывая подолом туфли цвета слоновой кости. Ну, оделась… не ходить же теперь в трауре? Хорошо, что отец привезет ей вещи.

– Да шучу я! Что же вы все в призраков поверили? На-ка вот, лучше помоги мне. – Домоправительница сунула Лизе почерневший от времени ключик. – Третья дверь по коридору. Там белье, свечи и подсвечники. Нужно восемь упаковок постельного белья разнести по комнатам на втором этаже. Они открыты. А потом, если не умаешься, по два подсвечника в каждую комнату и по шесть свечей. Да не таскай все разом! Надорвешься! До приезда гостей еще есть время. Успеем.

– А постели? Заправлять? – Лиза была рада не ходить по дому в поисках Макса и не забивать себе голову мыслями о нем, а заняться чем-то полезным.

– Да не надо. Я сама, – отмахнулась женщина и заторопилась на кухню.

Следующие два часа Лиза бегала с этажа на этаж, выполняя пожелание домоправительницы. Наконец остался последний набор свечей. Вернее, Лиза точно знала, что она брала два подсвечника и шесть свечей, но почему-то свечей оказалось всего три.

Открыв дверь подсобки Лиза чертыхнулась, глядя в полумрак комнаты, освещаемой только из коридора. Лампочка что ли перегорела? Ладно, не страшно! Девушка точно знала, где лежат свечи. Дойдя до стеллажа с коробками, она на ощупь отсчитала три свечи. Крепко сжав их в руках, Лиза развернулась, чтобы идти, и взвизгнула, заметив появившуюся из мрака фигуру. Призрак! Снова!

– Мама? Это ты?

Фигура качнулась, точно от ветра, и знакомый до боли голос глухо произнес:

– Лиза! Ты меня видишь?

– Да… Я… О, господи! – Лиза уже и забыла, зачем пришла, глядя на призрак того, о ком так хотела забыть. – Это вы? Зачем вы здесь? Я не виновата в вашей смерти! Когда я ушла, вы были живы!

– Успокойся, девочка! Я никого и не виню! Но я не могу уйти, пока не завершу то, что начал! Я пришел тебя предупредить! – Фигура подалась в ее сторону, заставив Лизу отступить. – Постой! Не уходи! Я не причиню тебе зла! Я – призрак!

Да что за день-то за такой? Такое впечатление, что все призраки ополчились на нее, стремясь предупредить, попросить…

– Значит, теперь вы мне верите? То, что я могу вас видеть? – Как Лиза ни старалась сдержаться, в голосе все же прозвучала нотка торжества. – А раньше закармливали таблетками, от которых мне хотелось только спать, но во сне я попадала в непрекращающийся кошмар!

– Прости меня. Я был слепцом. Но я и оберегал тебя. Те таблетки, что я тебе прописывал, блокируют восприятие тонкой материи. Ты не увидела бы меня, если бы принимала их накануне. Я прав? – Силуэт мужчины примирительно поднял руки. – Но я здесь не за тем, чтобы читать тебе нотации. Ты вольна выбирать сама между знанием и спокойствием. Я здесь, чтобы тебя защитить.

– Знаете, мне некогда. Я должна помочь Зое Павловне подготовить комнаты к приезду гостей. – Вот интересно, зачем она все это объясняет призраку почившего врача? Как будто он знает, кто такая Зоя Павловна.

– Ты должна опасаться хозяина поместья. Ты здесь, чтобы стать его очередной жертвой, если не сможешь дать ему то, что он хочет. Максим… он не тот, за кого себя выдает. Он здесь по роковой ошибке, которую совершил мой брат.

– Я не понимаю… Какой брат? При чем здесь Макс?

– Ты все поймешь, если найдешь синий конверт с сургучной печатью, что оставил своему наследнику бывший хозяин. Прочитай его раньше Максима. Если будут вопросы, приходи сюда. Я могу появляться только в темноте или ночью, уж не знаю почему.

Лиза снова сделала шаг назад, мечтая вырваться из этой темной комнаты. На последнюю фразу она чуть не ляпнула, что в темноте ему самое место, но вовремя сдержалась.

– Я пойду…

– Не бойся меня… Граф может иметь над тобой власть, только если ты его видишь… Помни об этом…

Звонок в дверь набатом прокатился по коридорам и лестницам старого дома, заставив Лизу вздрогнуть и обернуться. Когда она снова повернулась к нежданному собеседнику, рядом уже никого не было.

Более того, вдруг мигнула лампочка, раз, другой, и загорелась ровным тусклым светом.

Выбежав из подсобки, Лиза на миг задержалась в коридоре, чтобы увидеть, как в дом входят какие-то люди, а Зоя Павловна приветливо раскланивается с ними. Затем девушка бросилась к лестнице. Почему-то появление призрака Сигизмунда Марковича заставило ее трястись, словно в лихорадке. Уж после длительного общения с мамой, да вчерашней встречи с графом пора бы успокоиться и не реагировать так на гостей из потустороннего мира, но… Паника, перешедшая в леденящий ужас, не давала нормально соображать. Все слова призрака Елизавета воспринимала как угрозу, и, видимо, от страха ей показалось, что его голос не раздается привычно в голове, а доносится как бы извне.

Первым делом она забежала к себе в комнату. Забыв, что всю ночь были перебои со связью, схватила телефон с тумбочки, бросилась в коридор и едва не налетела на Игоря Эдуардовича.

– Лизонька! Что случилось? Что за паника?

– Сигизмунд! Я… мне срочно нужен телефон Макса! Дайте мне телефон Максима!

– Кто такой Сигизмунд? Вас обидел кто-то из гостей? – Толстячок нахмурился, выудил из кармана пиджака тонкий, лоснящийся черным телефон и, поводив по экрану, скомандовал: – Запоминайте!

Продиктовав номер, он сочувствующе положил руку девушке на плечо.

– Что бы ни происходило, помните! Это поместье уже ваше! Вы хозяйка! Так не позволяйте никаким Сигизмундам вас обижать!

Только кивнув, Лиза вырвалась из его, пусть дружеских, но все же объятий, и снова скользнула к себе в комнату, нажимая вызов.

– Макс? Макс! Ты где?! Мне нужно тебя увидеть! Макс, мне страшно! Мааакс!

Взволнованно пытаясь докричаться до Максима, Лиза не услышала позади тихих шагов, а затем приторно пахнущая тряпка закрыла ей рот, и уже проваливаясь в беспамятство, девушка услышала в телефоне голос Верзилы:

– Лиза? Лиза!

* * *

Варя стояла на берегу реки и смотрела на темную воду в полынье. Совсем скоро придет тепло, и река оживет, побежит вдаль, лаская крутые берега. Вот бы и ей, Варваре, так же ожить с приходом весны.

Под прозрачной вуалью заблестели зеленые глаза. Тут же поднялся легкий ветерок и, точно успокаивая девушку, коснулся мокрой щеки. Варя лишь плотнее запахнула накидку, отороченную лисьим мехом и уже не скрывавшую объемный живот.

Стоявший неподалеку седовласый мужчина не сводил с Варвары влюбленного взгляда. Он был счастлив быть с ней. Она стала смыслом его жизни. Ради нее и умереть стало бы для него честью.

– Варенька, – позвал седовласый, отчего женщина едва заметно вздрогнула. Повела плечами, точно крылья расправить попыталась.

– Что тебе, Дмитрий?

– Становится прохладно. Может, поедем домой?

Домой. Он называет эту тюрьму домом. Поместье, в котором она теперь полновластная хозяйка, стало для Вари золотой клеткой. Сбежать бы, да некуда. Да и как бежать, когда ребеночек вот-вот народится? Она знала, что разрешится от бремени раньше положенного срока. Знала и то, что у нее будет сын.

Лихо Варвара голову графу заморочила. Он готов принять дите чужое как свою собственную кровинушку. А у нее сердце на части рвется, как подумает, что придется всю жизнь коротать вот так: рядом с ним – ненавистным.

– Конечно, поедем, – она незаметно стерла слезы платком. – Только пообещай, что завтра снова сюда меня приведешь.

– Все, что пожелаешь, моя ненаглядная. – Граф подошел и прижался сухими губами к руке, вызвав невольную гримасу отвращения.

Хорошо, что не увидел. Повел, точно королеву к золоченой карете, ее к прогулочному экипажу, придерживая под ручку, подобострастно заглядывая в глаза, а у Вари на душе такая чернота, что впору утопиться в этой самой реке. Варвара слышит, как шепчет ей вода, зовет к себе, обещая вечный покой. Да только не возьмет она еще один грех на душу. И без того царствия небесного лишена.

– Варенька, – уже подходя к экипажу, граф вдруг остановился, заглянул в ее глаза, – ты обещала подумать над моим предложением. Я дал тебе достаточно времени, пора бы и ответ получить.

Она замешкалась, не сразу сообразив, какой именно ответ граф у нее просит, а после побледнела. А ну как на этот раз он не примет отказа? Силком к алтарю поведет!

Варя молчала слишком долго, казалось, прошла целая вечность. С лица графа медленно сползла улыбка, уступив место нетерпеливому раздражению.

– Дмитрий, – Варя глотнула воздуха, которого вдруг стало не хватать, – что же ты от меня ответа требуешь, а сам слов не держишь. Договорились ведь после рождения наследника под венец идти. Ну, куда мне с таким животом в церковь? Что люди скажут?

– Варвара, – мужчина притянул ее к себе, отчего Варе стало душно, ее замутило, – мне наплевать, что они скажут. Без того слухи гуляют, уже до самой столицы дошли, мол, Воронцов спятил, простую служанку в фаворитки определил.

– Отпусти, мне душно. – Варя мягко отстранила от себя графа. – И никакая я тебе не служанка.

– Но это не мои слова, – бросился оправдываться он и снова припал губами к Вариной ручке.

– Дослушай, прошу тебя. Я не служанка, ни твоя, ни чья либо еще. Взял, так от слов своих не отказывайся. Ребенок у нас будет. Или ты забыл?

– Не забыл, душа моя, не забыл! – граф упал на колени и уткнулся головой в живот Варвары. – Потому и прошу женой моей стать, потому, как дите должно в браке законном родиться. О тебе пекусь, неужели не понимаешь?

– Дмитрий, прекрати, поднимись сейчас же. Кучер смотрит.

– Плевать мне на кучера! На целый свет плевать, если тебя со мной не будет!

Граф, как безумный, принялся целовать живот Варвары, обнимать колени, прикладывая ее ладошки к своим колючим от щетины щекам.

– Хватит уже, вставай, – Варвара разозлилась и стала сама поднимать графа с колен. – Если любишь меня, то терпи. Недолго осталось, срок уже подходит. Окрестим наследника и сразу же обвенчаемся.

– Что ж, – мужчина встал на ноги и, словно ничего не было, подставил Варваре локоток. – Будь по-твоему.

В усадьбе граф попросил Варвару поужинать с ним, но та отказалась, сославшись на головную боль. Хотела уже уйти в свою комнату, когда в залу вошел Захар. Окинув взглядом изменившуюся Варвару, он стушевался, но взял себя в руки и заговорил о чем-то с хозяином.

С того самого дня, как Варя вернулась в поместье, Захара точно подменили. Он стал угрюмым и молчаливым, с Варей держался холодно и отстраненно. Она много раз пыталась с ним поговорить, все рассказать, но Захар словно оглох и ослеп. Никаких разговоров не хотел и повторял лишь одно:

– У нас теперь разные дороги, Варвара.

В конце концов, Варе и самой надоело биться головой о каменную стену. Не хочет знать правду, его право. Она больше не станет ничего говорить.

Вскорости после того, как она поселилась в поместье, граф отправил Захара в столицу на обучение. Он вдруг решил сделать его управляющим.

Варвару мучило чувство безысходности и покинутости. Она была чужой в этом огромном доме и совсем одинокой. Даже кухарка, которая принимала ее, как родную, теперь звала не иначе как «хозяйкой».

И вот теперь, спустя почти полгода, Захар вернулся.

Пока его не было, Варя совсем редко выходила из своей спальни, только просила иногда отвезти ее к реке, где она могла часами стоять в молчании. Граф списывал ее причуды на беременность, а Варя украдкой плакала и мечтала, что однажды этот кошмар закончится. Скучала по тем временам, когда колесила с труппой артистов по городам и весям, была легка и беззаботна, как мотылек. А потом этот мотылек сам полетел на пламя свечи и опалил свои крылышки. И первый раз в жизни она вдруг подумала, что ей больше некого винить. Содеянное лежало на сердце тяжким грузом.

Все время, что Варя провела в добровольном заточении, ее мучили кошмары. Каждую ночь она видела свою смерть: страшную, мучительную. Она не могла рассмотреть лица убийцы, хотя и тянулась к нему, почти ощущала запах, звук голоса. Но как только из тумана забвения проявлялось лицо, Варя с криком просыпалась и еще долго не могла понять, закончился сон или она все еще внутри кошмара.

Она гладила живот, прислушиваясь к тревожному «тук-тук-тук» – это билось сердечко еще не родившегося сына. Варя слышала его с самого первого дня. И с каждым новым днем стук становился все отчетливее и громче. А когда ей снились кошмары, маленькое сердечко трепыхалось, точно птица в клетке. Варя просыпалась, слыша этот стук, почти крик, почти стон.

Но в эту ночь все было иначе. Варваре снилось, что она танцевала. Музыка лилась отовсюду, но вокруг не было ни души. Со всех сторон ее обступала тьма: плотная, непроглядная, живая. Тьма шевелилась, стонала и вздыхала множеством разных голосов. Босым ногам было холодно. Варя не сразу поняла, что танцует на влажной после пролившегося дождя земле. В нос забивались запахи прелой листвы и тлена. Гул голосов все нарастал, давил на виски. В какой-то момент Варя не выдержала, сжала голову руками и упала на колени, больно ударившись о каменную плиту.

Тьма отступила.

Варя осмотрелась вокруг и поняла, что находится на кладбище. Том самом, куда приводила ее Аглая. На могиле, которую Варя никогда уже не сможет забыть, возле расколотого надгробия сидел темноволосый мальчуган. Он смотрел на Варвару темно-синими глазенками и улыбался, а из уголка рта у него текла тонкая струйка крови.

Она бросилась к ребенку, но обняла руками лишь бесплотный туман.

– Мамочка, не оставляй меня одного, – прозвенел колокольчиком детский голосок. – Не уходи!

Варя зажмурила глаза, а когда открыла вновь – вскрикнула. Могила изменилась. Теперь на холмике сидела она сама. Только прозрачная, как туман. На призрачном теле не было живого места. Рыжие волосы спутались и висели бесформенными сосульками запекшейся крови.

– Отмени заклятье! Оставь его!

Голос шел из самой могилы.

– Иначе умрешь!

Музыка стихла. Голоса смолкли. Наступила звенящая тишина.

Варя попыталась встать на ноги, но ее что-то держало, не позволяя даже пошевелиться. Земля вдруг стала рыхлой и начала проседать. Варя чувствовала, как ее затягивает в могилу. Она не могла ничего поделать, только ждать, когда кошмар закончится. Из легких быстро уходил воздух, сильно давило на живот, голова кружилась и мысли мутились. Варя уже не понимала, сон это или явь, когда из серой мглы к ней вышел великан. Она не видела его лица, но точно знала, кто это. Великан протянул руку, и Варя сразу почувствовала облегчение.

– Что же ты натворила, Варвара? – спросил великан знакомым голосом.

Она не успела ответить. Ее словно вырвали из сна.

Очнувшись в постели, Варя долго не могла отдышаться. А за окном уже собиралась заря, и ночные кошмары отступали в бессилии.

– Что же я натворила? – сказала она в пустоту просторной комнаты.

Ей никто не ответил.

Варя больше не смогла уснуть и вышла в сад. Под ногами поскрипывал потемневший снег. Солнце мутным пятном поднималось над горизонтом. Чуя близкую весну, просыпались птицы, то тут, то там нарушая тишину звонкой трелью. Варвара не заметила, как углубилась в сад и встала статуей возле безобразно торчащего из земли пня. Здесь когда-то было дерево, на котором нашли повешенной бывшую хозяйку усадьбы. Пень выкорчевать не удалось. Его долго пытались вырыть, а потом бросили это дело. Так и торчит он здесь, среди других деревьев, никому не нужный, но крепко держащийся за свое место.

Вот и Варя чувствовала себя таким же одиноким и никому не нужным пнем.

И так было всегда. Мама умерла и оставила ее одну. Тетя Глаша, соседка, попрекала сироту каждым куском хлеба. Степаныч, которого Варя считала своим спасителем и благодетелем, почти отцом, отказался от нее при первой же возможности. А до того держал только лишь потому, что людям нравилось смотреть, как Варя танцует.

Ее никто этому не учил. Варя слышала музыку, и тело само начинало двигаться. В эти моменты она переносилась в другие, более прекрасные и счастливые миры. Там не было боли и слез, не было зависти и корысти. Варя летела беззаботным мотыльком. Ее несла музыка, лёгким ветерком поддерживая прозрачные крылышки.

Ради этих моментов Варя и жила. Она думала, что сможет однажды навсегда уйти в тот мир, где можно порхать с цветка на цветок и больше ни о чем не думать. Только мечтам ее не суждено было сбыться. И теперь она видит все вокруг лишь в серых тонах.

Но так не должно быть! Она еще может все исправить. И начнет с того, что снова станет танцевать. Не сейчас, но очень скоро, когда на свет появится ее сынишка, Варя опять, пусть ненадолго, но побывает в мире, где нет страхов и слез.

Ей даже показалось, что она слышит музыку. Едва уловимую, воздушную. Варя переступила с ноги на ногу, пытаясь вспомнить ту легкость, что была в ней когда-то, но неуклюже оступилась и стала заваливаться на бок. Она испугалась, что упадет на живот, но тут ее подхватили чьи-то сильные руки, и взволнованный голос Захара спросил:

– Ты цела? Не ушиблась?

Его глаза потемнели, стали почти черными и смотрели на Варвару с неподдельной тревогой.

– Спасибо, – только и смогла вымолвить она.

В висках бешено стучала кровь, тело не слушалось и никак не получалось почувствовать иную опору, кроме крепких объятий. Варвара почувствовала, как разбивается лед страхов и сомнений. А счастье бурлит полноводной рекой. И пусть вокруг серая осень, но внутри у нее расцветает весна. Только бы Захар никуда не делся. И уж его-то она никогда не станет привораживать, потому как никакая сила в мире не заменит те чувства, что уже есть в этом добродушном великане.

Будущее яркой вспышкой встало перед глазами Вари. И оно больше не казалось грязно-серым, потому что там были Захар и их с Варей сын. Ночные кошмары, мучающие ее последние полгода, вдруг сделались смешными и ненастоящими. Варя поверила, что теперь все изменится. Она заслужила счастье и обязательно получит его.

* * *

Всю дорогу Макс гнал, словно безумный. Ощущение, что он опаздывает, нет, опоздал окончательно и бесповоротно, усиливалось. Он едва дождался, когда откроются ворота, чтобы въехать во двор. Не заметив отсутствия сожженного джипа Аристахова и останков громадины тополя, Максим бросил машину, позабыв о сигнализации, и ворвался в особняк. И остановился, растерянно разглядывая залитое электрическим светом великолепие.

То, что он не видел вчера при пламени свечей, весь лоск позолоченных рельефов и украшенных лепниной потолков, всю богатую старину серебряных подсвечников и дорогих, коллекционных картин. Все ковры и натертый до блеска паркет заиграли роскошью.

Откуда-то из глубины дома, скорее всего, из обеденного зала, доносились оживленные голоса.

Странно… Макс торопливо направился на звуки и чуть не столкнулся с Тимофеем, выходившим из кухни.

– А… э… добрый вечер, Максим! Что-то вы долго! Мы уже подумали, что вы не вернетесь…

– И вызвали стриптизерш? – Макс кивнул на распахнутые двери зала, из которых доносилась легкая музыка и задорный девичий смех, которому вторило басовитое уханье.

– Не-ет! – Тимофей рьяно замотал головой, и Макс вдруг решил, что, возможно, он оказался недалек от истины, но спорить не стал и сразу перешел к волнующему его вопросу.

– А где Лиза?

– Лиза? А… – Садовник пожал плечами. – Так уехала она, кажется, с Аристаховым и его водителем. Такси вызвали и уехали. А что? Что-то случилось?

Видимо!

Макс нахмурился и, не отвечая, шагнул в зал.

Две девицы вытанцовывали у камина что-то зажигательно-южное, а нотариус и парочка солидных дядей отпускали в их адрес сальные шуточки, не забывая что-то заинтересованно обсуждать.

Черт! А торги все ближе… И от этого становилось все тоскливее. Еще как минимум два дня любоваться на этих толстосумов и их про… профурсеток. Да еще Лиза уехала! Неужели Аристахов увез дочь, и Макс никогда ее больше не увидит? Так, значит, об этом она хотела поговорить, когда звонила ему? Голос был не то чтобы испуганный, в нем звучала паника!

Нет уж! Он будет не он, если не найдет девчонку! Максим не позволит так с ней обращаться, пусть даже собственному отцу!

Его появление в зале гости если и заметили, то решили проигнорировать. Наконец Игорь Эдуардович решил, что пора бы поздороваться с хозяином дома, и поманил его рукой, приглашая присоединиться к банкету. Незнакомцы тут же приветливо подскочили, пожимая ему руки и хлопая по плечам.

– Мое почтение, дорогой Максим.

– Как поживаете, Максим Александрович?

– Максим, я взял на себя смелость и немного порешал организационные вопросы, надеюсь, вы не против? – Нотариус расплылся в улыбке и продолжил. – Это мои друзья, точнее, друзья моих друзей. Они хотят приобрести ваш особняк. Деньги деньгами, но кому не захочется почувствовать себя отпрыском дворянской крови? Пусть даже на бумаге.

– Очень рад. – Макс демонстративно уселся напротив потенциальных покупателей. – Так торги вроде через два дня. Чего дома не сидится? Приглашения получите, и тогда милости просим…

– Да мы вроде как их получили… – Седовласый мужчина с залысиной нырнул в карман пиджака и положил на стол серебристый прямоугольник такого же, как и у Максима, приглашения. – Не, если мы мешаем, то, конечно, можем уехать…

– Успокойтесь, Дмитрий Юрьевич! Максим у нас человек настроения! – осадил его нотариус и смерил Макса недовольным взглядом. – Ляпнет чего, а потом сам же и жалеет. Никто никуда до торгов не уезжает. Приглашаю вас всех пару дней отдохнуть от столицы и погрузиться в старину! Познакомиться, так сказать, с будущим приобретением!

– А молодые да ранние – все такие! – пробасил здоровяк лет тридцати пяти.

Макс хмыкнул. Ровесник, а все туда же! Раннего нашел!

И не удержался:

– Кстати, а что у вас за бизнес?

– Сеть тренажерных залов «Геракл». Слышали, наверное? – тут же с гордостью ответил здоровяк, за что и поплатился.

– Ну, я так и понял. Закон Вселенной – чем больше мышечная масса, тем меньше айкью. А зачем, стесняюсь спросить, вам особняк? Устроить тут филиал «Гераклов»?

– Я не понял! – Здоровяк уловил, что его попытались задеть, только не понял, как, и решил повод для драки не упускать. – Ты меня сейчас хотел обидеть?

– Ну что вы! – Макс дотянулся до графина, наполненного жидкостью цвета коньяка, судя по всему, дедовой настойкой, и плеснул в стоявшую тут же на подносе чистую рюмку. – Наоборот, восхищаюсь вашим телом. Сейчас мало кто из бизнесменов заботится о прессе из мышц. Все больше о прессе из баксов.

– Мне больше нравятся евро, – ехидно прищурился Дмитрий Юрьевич, – у них, знаете ли, расцветочка повеселее.

– Так, господа! Ну что вы, ей-богу, как дети? – решил пресечь назревающий конфликт Игорь Эдуардович. – Максим Александрович у нас пошутить мастер, но нельзя же на шутки обижаться, к тому же перед такими важными событиями, как аукцион и бал в честь двадцатилетия прекрасной Лизаветы Сергеевны Аристаховой!

– Так они будут участвовать? – Макс даже забыл о словесной потасовке. – Аристаховы не уехали?

– Уехали – приедут! – отмахнулся нотариус. – Чтобы Сергей Иваныч добровольно отказался приобрести то, на что положил глаз, – такого не бывало!

– А милые девушки? – Макс с каким-то сожалением понял, что конфликт угас, так и не начавшись, и кивнул на шепчущихся о чем-то девиц. – Тоже в деле?

– А милые девушки – наши жены! – снова почувствовал угрозу «бог тренажеров».

– Э… Так им лет восемнадцать, а вашему отцу даже при скромном подсчете лет на тридцать побольше! – усмехнулся Макс, заметив, как стройняшки начинают поглядывать на него, явно позабыв о семейных узах.

– Они – сестры! – не в лад, невпопад заявил тот и возмутился. – Когда уже принесут абсент?

– Никогда! – Макс, не замечая нервничающего здоровяка, открыто подмигнул раздевающим его глазами девахам и пояснил побуревшему от такого неуважения Дмитрию Юрьевичу. – Это не потому, что мне жалко. Это потому, что у нас есть шикарный самогон, и согласитесь, в старинных поместьях не место зеленым феям. Эту нишу заселили призраки.

– Призраки? Здесь есть призраки? Тогда за этот дом стоит побороться! – оживился здоровяк, но Игорь Эдуардович поспешил его успокоить.

– Да ну бросьте, Юрий! Неужели вы верите в призраков? Максим пошутил!

– И ничего я не шутил! – возмутился тот. – Вот переночуете здесь пару ночей и сразу поверите и в призраков, и в фей, и в богоматерь! Я, например, когда вчера шел к себе в комнату, умудрился заблудиться! А еще я слышал музыку. Какую-то ломаную, неприятную! А потом увидел на балконе фигуру…

Макс замолчал, глядя, как подозрительно на него смотрят гости. Наконец здоровяк переглянулся с отцом и выдал:

– Заберем дом прямо сейчас за сорок лямов!

– С дуба рухнул? – В тон ему ласково поинтересовался Макс. – Пятьдесят – начальная цена!

– Тогда пятьдесят пять! – гнул свою линию здоровяк.

– Мне Аристахов семьдесят за него давал! – пошел на блеф Максим. И ответ его почему-то не удивил.

– Даем девяносто! И точка! – выпалил Дмитрий Юрьевич. Макс задумался, точно в сомнении, налил себе еще рюмку, выпил. Взял со стола бутерброд с икрой, долго жевал и наконец поднялся.

– Наверное, я все же подожду аукциона. В этом деле каждый рубль на счету. И если вы можете дать девяносто, еще неизвестно, не даст ли сотню Аристахов? А может полторы? Мое почтение, господа. Будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях! Пока!

И посмотрев в потемневшее окно, Максим вышел прочь.

Интересно, где носит Аристахова? Уже ночь скоро, а его все нет!

Решив, что проще дожидаться приезда Лизы в комнате, Максим зашел на кухню и, взяв у Зои Павловны жареную грудинку и хлеб, направился к себе.

Едва он расправился с ужином, как в дверь постучали.

– Кто там? – спросил Макс, но стук не прекратился. Открыв дверь, Максим увидел Инну.

– Привет…

– Не было печали… – Макс замер на пороге, разглядывая помощницу, а по совместительству, скорее всего, любовницу нотариуса. – Чего-то хотела?

– Что, так и будем стоять? Даже не впустишь? – Ее идеально накрашенных губ коснулась улыбка. – Боишься? Я не кусаюсь…

– Чего мне тебя бояться? Кусайся не кусайся, а привычки пальцы класть в чужие рты не имею!

– Вот и умничка! – Инна нахально потеснила Максима и без спросу прошла в комнату. – Так это хозяйская спальня? Хм… много интересного. А кровать, я смотрю, уже использовали по назначению?

Макс после этих слов отчего-то покраснел, как пацан. Хорошо, светильник он пока не зажег, а тусклого света умирающего дня вряд ли хватило бы рассмотреть румянец на его смуглом лице.

– Тебе какое дело? Говори, зачем пришла, и уходи!

– Может, познакомимся поближе? – Она упала на кровать и потянулась, как сытая кошка.

– Уходи! Иначе Толстый торги отменит! – поспешил отказаться Макс от такого предложения, на что девица ни капли не обиделась.

– Толстый, говоришь? Забавно… Ладно. Уйду. Только принеси попить. Зоя с Тимофеем уехали, а в обеденном зале непонятно что творится…

Черт бы тебя побрал! Принесла же нелегкая! Теперь, даже если Аристаховы и приехали, он уже все пропустил.

– У меня не во что налить!

– А графин на тумбочке со стаканом? Там, где фотографии.

– Он пустой…

– А вода в ванне…

– А сама не можешь? – Вот совершенно не хотелось прислуживать этой девице. Мало того, что зашла без приглашения, развалилась на кровати, где вчера спала Лиза, а теперь еще и ухаживай за ней!

– Ну что ты за мужлан? Вроде аристократ! Красавец! А язва, каких поискать! – Девица одним движением поднялась. – Ладно, если ты даже водой не можешь девушку угостить…

Началось!

Ни слова не говоря, Макс взял графин и решительно направился в ванну. Наполнив емкость, молодой человек вернулся в комнату.

Инночки не было.

Алиллуйя! Пусть тебе, дорогая, нотариусы воду подают!

Поставив графин, Максим отодвинул штору и всмотрелся в густые тучи, наползающие на небо над особняком. Интересно, Лиза вернулась? Он, конечно, мог пойти ее искать, но не хотел встречаться с Аристаховым. Решив, что сделает это позже, Макс покосился на кровать, но выбрал диван и с наслаждением рухнул на него. После сумасшедшей ночи и не менее сумасшедшего дня спать хотелось невероятно!

Глаза закрылись сами собой, едва голова коснулась подлокотника. Только бы снова не приснилась чушь про Средневековье! И ему совершенно не идет имя Захар, а Лизе – Варвара…

Говорят, время любые раны успокаивает. Захар верил, да вот обмануло его время, не вылечило. Думал, оставит свою ненаглядную – и с глаз долой, из сердца вон. Да разве такое возможно, когда стоит лишь глаза закрыть, как она тут же и появляется.

Варенька. Любимая.

С того дня, как она с графом уехала, не было Захару покоя. Неправильно все как-то, чудно.

И хоть в поместье граф велел ей чувствовать себя хозяйкой, Захар видел – тревожит что-то голубку его ненаглядную, жить спокойно не дает. Он бы спросил, да разошлись их пути с тех пор. Вот и приходилось держаться в стороне. Хоть и тяжко бывало.

Потом граф его на учебу отправил, мол, хочет продвигать по службе, а без образования никак. И вроде полегчало немного. Только Захару все казалось, что хозяин сослал его от Варвары подальше. Неужели догадался? Вздор. Никак он догадаться не мог. Да и Варвара, как только один-единственный раз наедине остались, умоляла не говорить графу про них ничего.

А сегодня, как ее в зале увидел, даже и не узнал сразу. Богатое платье, спина, как струна натянутая, и большой круглый живот.

Вот и все. Рухнули последние надежды. Нет больше его Вареньки, она теперь графиня. Не чета ему, голи перекатной. Глянула на него свысока и удалилась, сославшись на мигрень. А граф смотрит вслед, как щенок, разве что слюни не пускает.

– Ты чего застыл, Захар? – Голос графа потащил его из дум, как из омута. – Выполнишь мое поручение или как?

– Прости, Дмитрий Алексеич, устал с дороги, задумался и прослушал, что ты говорил.

– С дороги, говоришь, устал, – граф погладил рукой подбородок. Уродливый шрам через все лицо побледнел, но стал глубже. – А может ты влюбился? А, Захар? Не в мою ли Варвару?

Захар не знал, куда ему деться. Думал, что сквозь землю провалится. Вот чертям будет потеха. А граф вдруг похлопал его по плечу, как старого приятеля, и рассмеялся.

– Шучу я, чего раскраснелся-то? Ну куда тебе до нее? Она королева, богиня.

Вот она, правда, в чем. Куда ему до Варвары? Остается только смириться, что она теперь его хозяйка. Жизнь порой такие выдает коленца, что нарочно не придумаешь. Видел бы их сейчас Степаныч, так бороду бы собственную съел от удивления.

– Пойдем-ка в кабинет мой, не хочу, чтобы нас подслушали.

Захар послушно пошел за графом.

– В общем, так, Захар, – начал граф, как только он закрыл за собой дверь, – я у тебя теперь вроде как в долгу. Если бы не ты, не видать мне никогда счастья такого. Я уже и не чаял на старости лет его обрести, а оно вон как вышло. Как увидел ее, в тот же день понял, что моей будет.

Захара передернуло. Кулаки сами собой сжались. Только граф ничего не замечал, продолжал говорить.

– Замуж я Варвару зову, а она ни в какую не соглашается. Говорит, как ребеночек родится, так сразу. А до того никак.

– От меня ты чего хочешь, Дмитрий Алексеич? – Захар усмехнулся. – Заставить я ее не могу.

– Еще бы ты смог, – рассмеялся граф, – от тебя этого и не требуется. Удивить я хочу Варварушку, колечко заказал с изумрудами. А забрать все никак не получается. Ты вот прям сейчас поезжай да привези мне его. Я снова руки ее просить стану. На этот раз не сможет она мне отказать.

– Ты же сам сказал, Дмитрий Алексеич, что она рождения ребеночка ждет, – в голосе Захара была почти нескрываемая радость и волнение. – Так чего торопить-то? Вот родит наследника, и сразу под венец.

Граф неожиданно посерьезнел. Встал и, опершись руками о стол, стал буравить Захара белесыми глазюками. Голос сразу сделался ледяным.

– Ты мне перечить вздумал? Если каждый таракан начнет мне советы раздавать…

Захар не знал, что ответить. В груди бурлила злоба. Но дать ей выход он не мог. А граф вдруг сел на место и уже спокойным тоном закончил:

– Кроме колечка будет там еще ларец. Открывать его не вздумай. Прознаю, что ослушался, велю высечь. – Граф замолчал, посмотрел на Захара и продолжил: – Кучер знает, куда ехать. Я бы его одного отправил, да с тобой как-то надежнее. Ступай.

Камень на кольце переливался отполированными гранями, сверкал даже на тусклом зимнем солнце, как самая яркая звезда в небе. Ювелир бросил на Захара подозрительный взгляд, но ничего не сказал. Опустил кольцо в бархатный мешочек и положил на протянутую ладонь.

– Это очень дорогая вещь, молодой человек, – проскрипел ювелир, сильно картавя. – Очень прошу вас, не потеряйте ее в пути.

– Если не пошлешь по нашему следу татей, не потеряю, – не остался в долгу Захар.

– Что вы себе по-позволяете? – ювелир начал заикаться. – У меня, знаете ли, репутация безупречная. Еще мой дед мастерил подвески для великих княжон.

Захар его не слушал. Он сунул мешочек с кольцом в карман, а обернутый в шелковую ткань ларчик убрал за пазуху. Ювелира аж перекосило от такого непочтительного обращения с его работой, только спорить с великаном он побоялся.

Ночью Захару не спалось. И как только в окно пробрались первые рассветные лучи, оделся и вышел в сад. Ему хотелось побыть в одиночестве, подумать обо всем. Он бродил по опустевшим аллеям, под ногами поскрипывал снег. Захар не заметил, как оказался на том самом месте, где когда-то разговаривал с Варварой. Тогда она еще не была невестой графа, и он верил в их счастливое будущее. На месте старой яблони теперь торчал уродливый пень, а возле пня… стояла Варя.

Она нервно теребила рукавички и едва заметно шевелила губами. Захара Варя не заметила, хотя он был совсем близко. Сколько ни прислушивался, так и не смог разобрать, чего же она там бормотала.

С утра подморозило. Варя от холода переступала с ноги на ногу, точно собиралась пуститься танцевать, но сделав пару шажков, вдруг покачнулась и стала заваливаться набок. Захар в два прыжка оказался рядом и едва успел удержать.

– Ты цела? Не ушиблась?

Она посмотрела на него испуганно и чуть растерянно.

– Спасибо.

Голос тихий, почти шепот. Попыталась отстраниться, но ноги не слушались. Наконец справившись, встала напротив и посмотрела на Захара долгим пронзительным взглядом. Мужчина не выдержал, отвернулся.

– Противна я тебе, Захарушка? Наверное, придумал себе всякого, мол, на богатства позарилась и графу продалась?

– Ничего я не думал, – буркнул Захар. А сам испугался, – неужели мысли его прочитала? – В саду холодно, а хозяину здоровый наследник нужен. Нечего тут студиться, ступай в дом.

– Ты мне не указ, – обиделась Варвара, – как хочу, так и гуляю. Захочу, так нагая в сад выйду.

Сказала и зарумянилась. А Захара, наоборот, это развеселило. Он улыбнулся и посмотрел на нее.

– Так уж и выйдешь?

– Дурак ты! – острый кулачок ударил Захара в грудь. – Не слушай меня, глупости говорю.

– А если мне приятно тебя слушать?

– Захар… мне признаться тебе кое в чем нужно…

– Не надо, Варя, я все знаю.

– Знаешь? – русалочьи глаза удивленно раскрылись, губы задрожали. – Откуда?

Варя прижала ладошки к часто вздымающейся груди.

– Граф твой разлюбезный поведал.

– Граф? А ему-то откуда знать? Говори, что он тебе рассказывал.

Захар не понимал, почему Варя так встревожилась, и поспешил ее успокоить.

– Да разве это тайна? Все в поместье знают, что как только ты графу наследника родишь, он в жены тебя позовет.

Варя оступилась и едва не осела на снег, Захар успел в последний момент подхватить ее под локоток.

– Ничего ты не знаешь, Захарушка. Только и я больше молчать не могу. Твой это ребеночек, не графа. Дмитрий только думает, что он отец.

Небо вдруг потемнело, а может, это только Захару показалось. Земля под ногами так закачалась, что он едва успел схватиться рукой за сук. Лицо Варвары стало расплываться.

– Почему ты от меня скрыла? Зачем к графу пошла?

– Захар, я все тебе расскажу. А дальше уже сам решай, что делать.

Он приготовился слушать, но Варя и рта раскрыть не успела, как позади заскрипел снег под чьими-то ногами. Захар обернулся и увидел Сашку, своего помощника. Парнишка как-то странно посмотрел на него, затем перевел взгляд на Варвару.

– Там это, госпожа, хозяин вас ищет. – Быстрый взгляд на Захара и снова на Варю. – Послал меня поискать.

– Сань, тебе чего не спится? – разозлился Захар. – Скажи хозяину, что нашел я его пропажу. Скоро сам приведу госпожу.

Но тот стоял на месте и уходить не спешил.

– Хозяин велел, чтобы я один не возвращался.

– Так и сказал? – переспросил Захар, подозревая что-то.

Сашка часто закивал и на всякий случай отступил назад.

– Передай Дмитрию, что ты меня нашел, – вклинилась Варвара. – А я еще немного погуляю и вернусь.

– Никак не могу, – не унимался парнишка и заканючил, – пойдемте, пожалуйста, я боюсь хозяина ослушаться.

Варя посмотрела на Захара, и, едва заметно кивнув, шагнула к пареньку. Тот развернулся и поспешил к дому.

Захар пошел следом. В голове сидела мысль, что Сашка что-то недоговаривает.

Весь день Захар проходил, как шальной, а граф, как назло, не отпускал Варю от себя ни на шаг до позднего вечера. Наконец после ужина она сослалась на головную боль и скрылась в комнате.

Захар еще какое-то время ходил под окнами. Он видел, как сперва в спальне Вари, а затем в комнате графа зажглись светильники. Значит, граф готовится ко сну и уже не помешает. Чтобы не попасться на глаза вездесущей прислуге, Захару пришлось лезть через окно. Благо невысоко, а по стене шла решетка, которая летом зарастала плющом.

Варя ждала его. Стоило Захару легонько стукнуть, как створка окна бесшумно отворилась, впуская его внутрь.

– Зачем в окно полез, сумасброд! – Явно злится, но на лице улыбка. – А если бы упал?

– Так не упал же. – Захар тоже улыбнулся и, притянув девушку к себе, нежно обнял.

– Захар, выслушай меня и пообещай, что сделаешь, как я скажу.

Тот молча кивнул.

– Тебе нельзя оставаться в поместье, – страстно зашептала Варя. – Не спрашивай меня почему, но лучше тебе уехать.

– Уеду, Варенька, обязательно уеду. Но только с тобой и нашим ребенком.

Варя замолчала. Прошла к окну, задернула тяжелые шторы.

– Глупый ты, Захар, – говорит, а сама даже не повернулась к нему. – Я здесь останусь. Ребенок родится, его надо на ноги поднимать. А что мы с тобой можем ему дать?

Спросила и сама же ответила:

– Ничего. Нищету плодить большого ума не надо. А граф для него в лепешку расшибется. Ты не знаешь… Силой он взял меня, когда я уже наше дитя носила, за что и приворот ведьминский сделала на него. Чтобы от любви и похоти томился, а ничего сделать не смог, пока я не позволю, а этого никогда не случится! Чтобы слепым и глухим стал, только меня видя и слыша! Он этого ребенка боготворить будет только потому, что я ему так скажу!

Руки Захара сжались в кулаки. Захотелось прямо сейчас взять топор и вломиться в графские покои. Как он посмел?! Но в следующую минуту раскаяние сжало сердце. А где был он сам, когда граф это сделал с его любимой? Зачем Захар привел ее в логово льва?

– Прости меня. Но после того, что он сделал, я не хочу оставлять тебя здесь ни на мгновение! – Захар подошел совсем близко, но не решался коснуться Варвары. – Уедем! Я работать буду, дом построю. Проживем не хуже других.

– А нужна ли тебе жена-ведьма? – Девушка резко повернулась, в зеленых глазах вспыхнули огоньки. – Верно ты обо мне подумал, что на графские богатства позарилась. И отомстила постылому, и богатства его к рукам приберу. Захотелось пожить в роскоши и ребенка на ноги поставить. Ты тоже прости меня, Захар, но я никуда не пойду. Я свой выбор сделала. Никогда граф не узнает, от кого дите ношу. Надеюсь, и ты не сглупишь, не станешь языком трепать. Уходи, – сказала тихо и как отрезала.

– Да как же это? – Он не мог поверить в то, что услышал.

– А вот так!

– Никуда я не уйду, – твердо заявил Захар. – Гони, сколько хочешь, а я все равно рядом буду. Раз ты решила так, я твой выбор приму. Только прошу, не откажи хоть иногда с дитем видеться.

– Значит, не уйдешь? – после долгой паузы спросила Варвара.

– Нет. Ты упрямая, но и я тоже.

– А если я велю тебя прогнать?

– За воротами жить стану. Буду приходить и издали на тебя любоваться.

Варя вдруг расплакалась и бросилась к Захару на шею, повторяя одно и то же:

– Уезжай! А не то чую – беда будет. Уезжай.

Захар обнимал ее и гладил по голове, стараясь успокоить.

– Будь по-твоему, – наконец сдался он, – уеду. Только вместе с тобой. Не перебивай, выслушай. Сегодня я привез графу от ювелира кольцо дорогущее. А еще шкатулку, которую мне даже открывать запретили, только я все равно заглянул.

– И что в той шкатулке?

– Там наше с тобой будущее, Варенька. Нам такого богатства на всю жизнь хватит, еще детям и внукам останется. – Глаза Захара засветились алчным огнем.

– Это же воровство, Захар, – испугалась Варвара, – тебя поймают и убьют. Граф скор на расправу!

– Ты только согласие дай, что вместе со мной уйдешь, а остальное моя забота.

Варя думала недолго.

– Согласна. Как ребеночек родится, так и сбежим. Немного подождать осталось.

Захар прильнул к губам Вари долгим поцелуем.

– Ну все! Теперь уходи! – Варвара наконец шутливо оттолкнула его, и как раз вовремя.

В дверь тихонько постучали, и голос графа спросил:

– Ты не спишь, Варенька? Открой, я хочу пожелать тебе приятных снов.

Захар перелез через подоконник, и уже спустившись на землю, услышал, как щелкнул засов. Представив, как граф целует ЕГО Варю, он в ярости скрипнул зубами и бросился в темноту.

* * *

– Эй, красавица! Просыпайся! Долго ты тут лежишь? Что с тобой? – настойчивый голосок заставил Лизу разлепить глаза и, взглянув на слепящую люстру, тут же их закрыть. В голове ворочалось стадо ежиков, причиняя не сильную, но неприятную боль.

– Где я? Кто тут? – Интересно, что же с ней произошло? Последнее, что она помнит, была попытка поговорить с Максом. Но о чем?

– Я тут. А ты, видимо, в своей комнате. – Над ней склонилась крашеная девица. – Потому что Сергей Иванович убедительно посоветовал поискать тебя здесь. Вставай давай!

Рука настырной и невероятно знакомой девицы сжала запястье и больно дернула, заставляя подняться, отчего стая бешеных ежиков решила сплясать брейк-данс в Лизиной голове.

– Ой! – Лиза покривилась, сжимая виски. – А можно не так резко?

– Увлекалась местным самогоном? – блондинка понимающе усмехнулась, но Лиза только мотнула головой.

– Я не пью! Я, правда, не знаю, что со мной произошло! Может, я упала в обморок… Что-то со мной в последнее время это часто происходит…

– Ничего, пройдет. Пойдем в гостевой зал? Пока без нас все веселье не закончилось…

Лиза сделала над собой усилие и поднялась, удивленно разглядывая царившую за окном темноту, временами взрывавшуюся мертвенными вспышками молний.

– А сколько сейчас времени?

– Около полуночи, – охотно сообщила блондинка и, поманив девушку, направилась к двери. – Раз, два, три! Пойдем уже!

Чувствуя слабость и невероятное желание сделать совсем другое, Лиза снова поморщилась и вдруг мотнула головой.

– Нет, я не пойду! Ты иди, скажи отцу, что у меня мигрень. Я приняла лекарство и уже сплю, он успокоится.

– Неужели охота сидеть одной? Кстати, новый хозяин тоже не спускался. А жаль. Такой красавчик… Я бы с ним… станцевала… Вальс… – На чувственных губах девицы заиграла мечтательная улыбка, вызвавшая у Лизы новый приступ боли. – Раз, два, три… Раз, два, три…

И вдруг ясная картинка всплыла из волн тягучей памяти, закрывая реальность: Лиза выходит из кабинета Сигизмунда и едва не налетает на спешащую к нему новую посетительницу. Блондинку с чувственными губами!

– Стой! Как тебя зовут?

– Меня не зовут, я сама прихожу! – усмехнулась та и, уже скрываясь за дверью, пропела. – Инна!

Лиза постояла, буравя взглядом захлопнувшуюся дверь. Значит, Инна? Это она была у кабинета Сигизмунда Марковича в тот злополучный вечер когда он умер… Это она была на похоронах! Это она – секретарь Игоря Эдуардовича!

А вдруг эта девица виновна в смерти психиатра? И его призрак хотел предупредить!

Схватившись за ручку двери, Лиза хотела уже выскочить в коридор, но порыв ветра распахнул створки окна. Лиза бросилась к нему, стараясь не дать буре ворваться в ее тихую комнату, но едва справилась с щеколдой, как люстра над головой погасла, и теперь темноту раскрашивали вспышки молний.

В сердце поселилась паника напополам с желанием найти единственного, кто сможет ее защитить! Надо найти Макса!

Когда эта мысль родилась в ее голове, желание увидеть его стало просто невыносимым!

Рванув ручку, Лиза выбежала в коридор и уже в следующую секунду стучала в соседнюю дверь.

– Макс? Макс!

Дверь тут же распахнулась, и из темноты комнаты, будто ждал, к ней шагнул Максим.

– Лиза? Что случилось?

Глядя ему в глаза, блестящие в отсвете молний, Лиза хотела сказать, как испугалась призрака Сигизмунда и встречи с возможным убийцей, и что сегодня был кошмарный день, потому что, сейчас она вспомнила это точно, кто-то и зачем-то усыпил ее, но сказала только:

– Я так соскучилась!

Верзила явно не ожидал такого признания и пока соображал, что ответить, Лиза обвила руками его шею и, притянув к себе, прильнула к его мягким губам, а в голове бился счет: раз, два, три… Раз, два, три…

Макс, как пушинку, втащил Лизу внутрь и, не отрываясь от ее губ, как-то нашарил щеколду. Послышался щелчок, или она себе его придумала, было уже не важно. Сколько времени они самозабвенно целовались, замерев посреди комнаты, Лиза не знала, да и не хотела знать, ощущая, как в ней просыпается что-то новое или… хорошо забытое старое.

– Лиза! – наконец оторвавшись от нее, хрипло выпалил Макс. – Еще немного, и мы пройдем точку невозвращения. Просто должен тебя предупредить. Потом я не смогу тебя отпустить!

– Не отпускай! – Лиза снова потянулась к его губам и повторила. – Я так соскучилась!

Макс как-то обреченно застонал, ответил жадным поцелуем и, подхватив ее на руки, уронил на кровать. Не выдержав его напора, жалобно затрещало платье, теряя перламутровые пуговицы. Оцепенение и какой-то ужас на миг сковали Лизу, когда она, словно выплыв на поверхность реальности, осознала всю странность происходящего, но ритм вальса был настороже и тут же снова утянул в пучину ее первого танца страсти, которому так искусно и бережно учил этот незнакомец. Лиза не могла поверить, что этот хорошо сложенный, сильный и нежный мужчина – тот самый Верзила, который умудрился за два дня наговорить ей столько гадостей, сколько она не слышала за всю жизнь!

Наконец Макс, тяжело дыша, вытянулся рядом, помолчал, лаская кончиками пальцев ее шею, и мурлыкнул.

– Интересно, что на тебя сегодня нашло? То фыркаешь, как дикая кошка, то… ммм… Или поддалась чарам моего демонического обаяния? Как ты там сказала при нашей первой встрече? – его пальцы опустились ниже. – Тебе понравилось? Хотя проще спросить по-другому: у тебя был хоть кто-то, кто мог бы завести тебя так? Твои стоны мне все сказали за тебя…

– Макс… – Лиза села и посмотрела на него. – Признаюсь, у меня никогда не было такого, как ты: шикарного любовника, подарившего мне небо в алмазах, и неисправимого самовлюбленного придурка!

Не замечая его ошарашенного взгляда, она села на постели, пытаясь в темноте найти платье, ну или что там от него осталось.

Макс тоже сел.

– Это почему же я – придурок?

– Да потому что! – Лиза наконец-то подняла с пола платье и кое-как надела его на себя. – Потому что ты даже не понял, что был у меня первым!

Она поднялась и, чувствуя, как надоевший требовательный ритм в голове становится все громче, хотела броситься вон из комнаты, но плавно осела на пол.

* * *

– Лиза?! – Макс мгновенно оказался рядом и, подняв девушку на руки, снова уложил в кровать.

А ведь действительно – придурок! Настолько привык к опытным женщинам, которые сами вешались к нему на шею, что не увидел за маской страсти – испуг. Да еще речь толкнул… Нет, он наговорил всякую чушь из-за того, что Лиза просто лежала и молчала, как кукла, у которой закончился завод. Ни тебе слов восхищения, нежности… Вроде как свое получила – и гуляй Вася!

А оно вон как вышло!

Первая мысль оказалась разумной – Аристахов его убьет. Вторая безумной – завтра же поженимся. Ну и самая гениальная: для начала надо привести девчонку в чувство, а потом уже выбирать день свадьбы. А для исполнения первой задачи ему потребуется помощь! Как выяснилось, прожив тридцать с лишком лет, Максим ничего не узнал о женских обмороках, а потому испугался за Лизу до дрожи в коленках!

Макс кое-как влез в штаны и, не заботясь о поисках рубашки и о том, что скажут те, кто увидит его в таком прикиде, рванул в коридор.

Тихая, еле уловимая пульсация проникла в мысли, едва за Максимом закрылась дверь. А еще он услышал голоса, звяканье бокалов и, повинуясь разуму, рванул по лестнице вниз. Вот и темный, освещенный только вспышками молний коридор, но чем ближе Макс подходил к обеденному залу, тем тише становились звуки музыки, голоса и женский смех.

Распахнув двери в зал, он остановился на пороге, вглядываясь в царящую тут темноту. Даже камин не горел, а едва тлел прогоревшими дровами.

– Черт! – Макс развернулся и, как безумный, снова рванул к лестнице. Теперь он точно знал, откуда слышались эти голоса и эта музыка.

Решетчатая дверь, сторожащая вход на третий этаж, оказалась открыта. Впрочем, он и не удивился. Скользнул внутрь и замер, вглядываясь в фантастическую картину: в зале танцевали шесть фигур, освещаемые только отсветом бьющих где-то совсем рядом молний. И ладно, если бы они танцевали друг с другом! Нет! Каждый из них кружился в неистовом вальсе с невидимым призрачным партнером.

Вглядевшись в лица, Макс едва не выругался. Аристахов, Вова и новоприбывшие родственнички с девахами, точно сошедшими с обложек модных журналов…

Что за чертовщина тут творится? Приглашения, вальс, Лиза на балконе… Нееетт! Может, он и верит в призрачные балы, но все это дело рук живого человека!

К слову, а почему в зале нет Игоря Эдуардовича? Или он тут самый главный заводила?

Все эти мысли промелькнули в голове Макса со скоростью пули, оставив отпечаток какого-то гадливого чувства, которое сменилось паническим страхом и желанием геройства.

Лиза! Она в его комнате совсем одна! Надо что-то делать! И плевать на всех живых и призраков.

Макс кинулся к танцующим.

– Вован! Стой! Очнись! Хватит тут выплясывать! – Макс стукнул водилу Аристахова по плечу, но тот даже не дернулся, глядя распахнутыми глазами прямо перед собой и улыбаясь какой-то безумно счастливой, жуткой улыбкой.

– Черт! Сергей Иваныч! Стоять! – Он врезался в Аристахова и, крепко ухватив за воротник, потряс. – У меня для вас радостная новость! Я вашу дочку, того… Люблю! Может, остановитесь, и обсудим планы на будущее?

Никаких эмоций! Хотя Макс ничего бы не потерял, если бы олигарх очнулся от его слов. Больше он Лизу не получит! Она – его, и точка! Как она сказала, что… скучала! Сказала так, будто они не виделись вечность!

– Эй! Качок! Стоять! И ты, дура крашеная! – Он дергал их за руки, заглядывал в глаза, но видел одни и те же застывшие маски нечеловеческого счастья. – Черт! Черт!!! Да очнитесь же вы!

– Боже, что здесь происходит? – знакомый голос заставил Макса обернуться и, позабыв про все свои претензии, чуть ли не кинуться навстречу стоявшему на пороге зала и сонно моргавшему нотариусу.

– Игорь Эдуардович! Хорошо, что вы пришли! Это какое-то безумие! Они спят и танцуют! И я не могу их разбудить! Кстати… – Максим настороженно нахмурился, все-таки вспомнив о подозрениях. – А чего это вы тут делаете?

– Да я, собственно говоря, оказался здесь из-за вас, Максим Александрович! Вы орали так, что я подумал – пожар! А до этого момента я сладко спал! Знаете ли, у меня несколько расшатанная психика, и перед сном, не всегда, конечно, – но часто, принимаю успокоительное. Для лучших сновидений! Так представьте мою радость, когда мне пришлось выбираться из кровати и идти на ваш голос в абсолютной темноте!

– Эээ… – Макс виновато улыбнулся. – Так не надо было… Хотя… все что ни делается… А вы можете их разбудить?

Нотариус, вглядываясь в кружащиеся фигуры, шагнул в зал и предположил.

– Возможно, их разбудит свет? Бегите вниз и принесите как можно больше свечей. И спички не забудьте! А я пойду к себе и прихвачу кувшин воды. Этот метод беспроигрышный!

– Ага! – Макс тут же бросился вниз и на втором этаже заметался, не зная куда бежать – в холл или к себе в комнату? Всего лишь проверит, как там Лиза, а заодно прихватит свечи. Благо, у него на столе и тумбочках стояло по подсвечнику. Может, для начала хватит?

Распахнув дверь, Максим вначале решил, что призрачная фигура ему мерещится, но увидев, как она, не замечая появления Макса, потрошит его вещи, шагнул ближе.

– Вижу, тебе уже хорошо? – Не сгоревшие до конца свечи давали мало света, но убедиться, что перед ним Лиза, Максим смог.

Ожидая любой реакции – от нервного смеха до бестолковых оправданий, он явно не ожидал, что она сможет с безупречным хладнокровием продолжить обыскивать его вещи, даже не оглянувшись!

И это после всего, что между ними было? Гнев заставил Максима подойти к девушке ближе и, дернув за плечо, развернуть к себе.

– Интересно, что ты ищешь?

Все та же счастливая улыбка и пустые, как у куклы, глаза.

Первым желанием Макса было – сбежать, чтобы не влепить ей пощечину. Но после любопытство пересилило гнев. И ведь что забавно – он ушел, оставив Лизу без сознания, а после встретил нотариуса и нашел уже такую! Пусть она не танцевала, но тоже была в том же трансе, что и остальные!

– Лиза… сядь! – Макс попытался усадить девушку на кровать, но та лишь замотала головой.

– Нет! Мне нельзя! Я должна его найти и вернуть! Я не могу!

– Лиза! Милая! Любимая! Что вернуть? Кого найти?

Но вместо ответа девушка принялась вырываться из его объятий, вновь и вновь повторяя одно и то же:

– Надо найти и вернуть. Тогда бала не будет! Тогда мы освободимся! Надо найти и вернуть его!

– Я понял, надо найти… человека? Или… что-то? Да успокойся ты! – не в силах больше справляться с окружающим его безумием, Макс толкнул ее на кровать и, подмяв под себя, впился в губы поцелуем, заставляя Лизу замолчать.

И плевать на остальных! Пусть остаются на совести толстяка.

* * *

Ночь была на исходе, а Варя так и не сомкнула глаз. Сашенька ворочался и кряхтел, но не плакал, только ей все равно было неспокойно. Ее помолвку с графом назначили на сегодняшний вечер, и сердце заходилось от предчувствия чего-то страшного.

С рождением сына Варвара поняла, что не нужны ей графские богатства. Она и без того богаче всех на целом свете, только Захар вдруг переменился и велел ей ждать.

– На помолвку съедутся гости, и никто не заметит, когда мы сбежим. Потерпи, Варенька.

Она верила своему великану. Он обязательно сделает все правильно. А она подождет. Уже столько прождала и вытерпела, что один день ничего не изменит.

– Нельзя нам с пустыми руками уходить, – увещевал ее Захар, – вспомни, как сама говорила, что ребенка на ноги ставить надо. У графа настоящее сокровище в схроне припрятано. Я его выкраду, с него не убудет, а нам с тобой надолго хватит.

Главная зала была торжественно украшена, оркестр готовился к празднику, репетируя мелодии, с кухни слышалась брань Петровны, которой в честь будущего пиршества отрядили целую ораву помощников, официанты сервировали столы, горничные натирали воском паркетные полы. Все были при деле.

Варя успокоилась. В суете можно не бояться, что их с Захаром заметят. Она переживала лишь из-за того, что придется расстаться с сыном и отдать его совершенно незнакомой женщине. Так велел Захар.

– Не беспокойся, Варенька, ничего с нашей кровинкой дурного не случится. Марфа, знаешь, сколько деревенских ребятишек выкормила? Целый табор цыганский наберется. Она отнесет Сашеньку к себе в дом, а мы его заберем, когда сбежим.

Все хорошо, но отчего у Варвары так тяжко на душе?

Прочь, дурные мысли! Все обязательно получится. Захар все продумал, и она ему верит. Потому что любит. И как раньше не поняла этого? Если бы только призналась себе самой в чувствах к великану, то не попала бы к ведьме и графа никогда бы не узнала. А теперь вот приходится расхлебывать. Скорее бы весь этот кошмар закончился.

Когда Варвара спустилась вниз, холодные руки графа обвили ее талию и сомкнулись на животе. По телу пробежал ледяной озноб.

– Варварушка, как же я счастлив. Сегодня же и помолвку совершим, и дату венчания назовем. Тянуть не станем, к началу июля и поженимся. Согласна?

Варе пришлось сделать над собой усилие, чтобы повернуться к ненавистному и улыбнуться. А после она мягко отстранила его руки.

– Конечно, Дмитрий, я покорна воле твоей. Но сейчас ты не должен здесь находиться. Уже скоро гости собираться начнут, а ты свой костюм не примерил.

– Варенька, избавь меня от этой пытки, – скоморошно рассмеялся граф, – уж сколько можно его примерять? Скоро во сне видеться начнет.

– Ступай, Дмитрий, – и снова улыбка одними губами. – Мне и самой пора переодеваться.

Время до вечера пролетело незаметно. Граф встретил гостей, коих оказалось совсем немного. Варя видела, что он расстроен и даже слегка сжала его ладонь в своей, дабы показать участие.

Несмотря на открытые настежь окна, в доме было душно. Варя вышла в сад подышать свежим воздухом и случайно подслушала разговор двух расфуфыренных дам.

– Я никак не хотела ехать, но Андрюша меня уговорил, – приложив к груди затянутую в перчатку руку, объясняла одна. – Виданное ли дело – жениться на простолюдинке! Еще не известно, Дмитрия ли это ребенок…

– И не говорите, голубушка, – согласилась вторая. – Не удивлюсь, если ребеночка она на стороне нагуляла. Воронцов всегда был со странностями, но чтобы такое учудить…

– Помяните мое слово, что-то здесь нечисто. Ну с чего, скажите на милость, Дмитрию Алексеевичу на ней жениться? Ведь года не прошло, как жену схоронил, и вдруг такой мезальянс. Очень многие от приглашения отказались, но меня Андрюша так просил, так просил…

– Пойдемте в зал, Аннушка, дорогая! – перебила ее собеседница и тонко захихикала, – пока графиня Торопчина не нашла закуски. После нее, что после саранчи, только тарелки пустые остаются.

– Как точно подметили, дорогая Оленька, саранча и есть. А муженька ее видали? Был бы чуток помоложе, можно было бы во внуки записывать.

Сплетницы рассмеялись, позвякивая бриллиантами и жемчугом, коими были украшены, точно рождественские ели, и направились к дому. Варя незамеченной вошла следом.

Музыка стихла, и на небольшую сцену, где сидели музыканты, поднялся граф Воронцов. Гости замолчали и устремили на него взоры. Граф помолчал, выискивая кого-то глазами, и наконец, удовлетворенно улыбнувшись, заговорил.

– Я несказанно рад видеть сегодня здесь моих самых близких и преданных друзей, выбравшихся из столицы ради устраиваемого мною бала. Хочу, чтобы вы стали свидетелями моего счастья. Не буду утомлять вас длинными речами, только представлю мою прекрасную невесту и мать моего наследника Александра Дмитриевича Воронцова.

Граф сошел с возвышения и протянул руку в приглашающем жесте. Народ расступился, образуя живой коридор. Варя прошла к нему в полнейшей тишине, которую нарушал лишь едва уловимый шелест ее наряда. Темно-бордовое платье, украшенное по лифу розами, невероятно подчеркивало ее тонкую талию и медь волос, а красоту обнаженных плеч не скрывала шаль-паутинка.

Более не сдерживаясь, в едином порыве восхищения выдохнули и почтительно склонили головы мужчины, завистливо зашептались женщины.

– Варвара Владимировна, прошу у вас права на первый танец. – Граф сделал галантный поклон, и зал наполнился чарующими звуками вальса.

Гости отступили, освободив место для танцующей пары. Постепенно оцепенение спало, и кавалеры стали приглашать дам. Варя знала, что это ее последний танец с графом, поэтому полностью отдалась во власть музыки и его рук. Пусть он не заслужил ее, но она имела право насладиться танцем, снова почувствовав вкус к жизни, радость бытия. Варя порхала беззаботным мотыльком и почти забыла, что совсем скоро навсегда покинет этот дом, который стал для нее золотой клеткой.

Сколько усилий потрачено на месть, но теперь Варвара не ощущала злости, а лишь опустошение и горькое сожаление о потерянном времени.

В какой-то момент Варин взгляд задержался на высоком мужчине, который стоял у самых дверей, рядом с официантами, готовыми по первому требованию гостей разносить подносы с шампанским.

Захар.

Он смотрел на нее, не отрываясь, и было не понять, злится он или все понимает. Неужели он может решить, что Варя передумает и все же выберет графа?

Музыка затихла всего на мгновение, чтобы смениться на более быструю и задорную. Варя высвободилась из объятий графа и, извинившись, поспешила к выходу.

– Куда ты, Варенька? – обеспокоенный граф поймал ее за руку.

– Посмотрю как там Сашенька. Оставила его с кормилицей, но все равно беспокоюсь. Скоро вернусь, Дмитрий, не дозволяй гостям скучать.

Сына в колыбельке не было. Варя знала, что его забрали поверенные Захара, но все равно забеспокоилась и поспешила, чтобы услышать подтверждение от Захара. Поискала любимого взглядом, но не увидела его высокой фигуры. Тогда она бросилась на улицу, и уже в саду, под покровом сумерек, оказалась в его горячих объятиях.

Захар начал покрывать ее шею, плечи и грудь нетерпеливыми поцелуями. Варя вырвалась.

– Нас могут увидеть!

– Здесь никого нет, – Захар снова притянул возлюбленную к себе, но встретил отпор.

– Даже у стен в этом проклятом доме имеются уши, – серьезно ответила Варвара. – Где Сашенька?

– Не переживай, его забрала Марфа. Как стемнеет, я проберусь в кабинет графа, выкраду шкатулку и вернусь за тобой. А пока пойдем к реке. Тебя никто не хватится! Высокородные гости горазды выпить и пожрать за чужой счет. Им сейчас не до нас.

– А если Дмитрий пойдет меня искать?

– Не пойдет. Не сможет же он бросить гостей. А мы ненадолго. Просто прогуляемся и вернемся.

Вода в реке была спокойной и гладкой, как зеркало. Стрекотали цикады в траве, где-то вдалеке распевался соловей. Солнце уже клонилось к закату, собирались сумерки, и воздух наполнился вечерней свежестью. Густые заросли тальника скрывали этот пологий берег от посторонних глаз. Разве только комары стали невольными свидетелями тайного свидания.

Варя села на траву, не боясь помять платье, которое уже никогда не пригодится. Роль графини ей не нравилась, не для того она рождена. А любимой женщиной, матерью можно быть в любом наряде.

– Почему раньше ты была такой колючкой, Варвара? – вдруг спросил ее Захар и заглянул в глаза.

– Не знаю, – честно ответила Варя. – Глупая, наверное. Сколько всего не случилось бы, если я…

Она не успела договорить. Захар закрыл ее губы поцелуем. Его руки заскользили по гибкому телу Варвары, избавляя сначала от прозрачной шали, а затем и от неудобного платья…

Когда они поднялись, солнце уже закатилось за горизонт, и нужно было возвращаться в дом. Захар стал уговаривать Варвару сбежать прямо сейчас, он пообещал, что все сделает без нее и так будет безопаснее. Только она не согласилась.

– А если Дмитрий меня спохватится и станет искать? Увидит тебя, и что тогда? Он что-то подозревает! Я не оставлю тебя одного! Я верю, что все получится, как задумали. – Выбравшись на дорогу, они направились к усадьбе. Захар шел позади, пристально следя в наползавшей темноте за тонкой фигуркой любимой. Вдруг неподалеку от усадьбы она охнула и покачнулась. Захар бросился к ней и, в два прыжка преодолев расстояние, успел подхватить Варю.

– Что с тобой?

– Ногу подвернула! – Она уже выпрямилась и, глядя в его взволнованное лицо, запрокинув голову, рассмеялась. Захар не удержался и впился в ее приоткрытые губы.

Они настолько увлеклись друг другом, что не заметили, как за кустами дикого шиповника мелькнула тень, на миг замерла, заметив влюбленных, и скрылась в темноте.

* * *

Помолвка превратилась в фарс. Граф понял это сразу, когда увидел, что на торжество явилось меньше половины приглашенных гостей. Что они о себе возомнили? Считают себя выше его? Или, может быть, в них больше чистоты или святости?

Он давно знал о слухах, но не придавал этому никакого значения. Плевать ему на общество и молву. Только бы ОНА находилась рядом. Только бы можно было ОБЛАДАТЬ ею всей, без остатка.

О… Варвара оказалась не похожа ни на одну из тех, с кем ему доводилось развлекаться, не говоря уже о мрачной, покорной, страшащейся его жене-покойнице. Варя с первого же дня показала характер. Сбежать хотела. Свободы просила.

Нет, даже не так. Она не просила, а требовала. По праву сильной забрать старалась. Дмитрий держался, сколько смог, но потом не осталось больше терпения и вся злость, желание и похоть вырвались наружу.

Он ненавидел Варвару и одновременно желал ее всем сердцем. Укротить ее, как дикую кобылицу, было единственной целью. Но в первый раз получилось только оседлать. Она взбрыкнула и оттолкнула его. Еще раскаленной железкой шкуру попортила. Но ничего – шрамы украшают мужчину.

Как же он злился на нее. Готов был разорвать на части, живьем закопать. А на следующий день проснулся и вдруг понял, что любит. Вот так, сразу. Как щелкнуло что-то в голове, и ненависть отошла в сторону.

А может, и не отошла вовсе, а переродилась? Ведь не зря говорят, что от любви до ненависти лишь шаг. Так, может, и наоборот получается?

Да только заполучив Варю, узнал, что не все так просто. Он желал ее, жаждал, но как только брал за руку, так словно робость мальчишеская нападала. Страх неудачи.

Вот же она, вся перед тобой. Бери! А не получается…

Неужели колдовскими чарами окутала? Заворожила, к себе привязала? Да разве бывает такое? Вздор и ересь. Одно только колдовство было, это взгляд ее бездонный и стан девичий, вот и вся магия.

А потом Варвара вдруг сообщила, что ребеночка ждет. От него зачала. Тут уж мысли бестолковые и вовсе пропали. Замуж ее позвал. Так она снова норов показала, мол, пока не рожу наследника, никакой свадьбы. Вот же бестия. Тогда почему его к ней еще сильнее тянет?

Когда Сашка-прихвостень пришел и рассказал, что видел, как к Вареньке его в окно мужик посторонний залезал, граф не поверил. Быть такого не может! Прогнал прочь супостата окаянного, да еще велел плетей всыпать, чтобы не брехал попусту.

Только в груди тогда червоточина завелась и с каждым днем все больше становилась. А ну как не на пустом месте слухи пошли? И если так, то за что Варвара его возненавидела? Ведь всегда к ней с добром и лаской. Слова плохого не сказал. Неужели все еще помнит, что набросился на нее тогда на кухне? Да если бы не это, не было бы сейчас сыночка.

Не смог Дмитрий спокойно жить и велел Сашке за Варенькой присматривать. Только лишь для того, чтобы доказать – не виновата она ни в чем. Напраслину цыганенок наводит. Может, злится на нее за что…

Ох и хлебнул граф горюшка с этой слежкой. Но все же и впрямь нашелся предатель! Оказалось, что среди самых близких слуг прятался. Захар, которому Дмитрий как себе самому доверял, гнидой оказался. На святое польстился. И не побрезговал у него под носом такое творить. Давно бы Захарку в расход пустить, да не хотел граф зазря душу губить, пожелал своими глазами измену увидеть. А может, просто до последнего не верил…

И кто бы мог тогда сказать, что все случится в разгар бала, когда он собирался сделать голубушке предложение!

Сашка прилетел, глаза на выкате, волосы взъерошены и потащил хозяина за собой. Не успел граф и десяти шагов сделать, как все и разъяснилось.

Варвара, такая красивая в бордовом бархатном платье, из самой Франции выписанном, вышла из потемок на свет. Вместо высокой прически, распущенные волосы скрывают плечи. Шали нет и в помине! Почти не таясь, следом появился и Захар. Рубаха навыпуск. В черных волосах листья тальника.

Неужели вообще не боялись в таком виде в поместье показаться? Да вспомнилось графу, что пристройка Захара со стороны сада, а там сейчас темно, аж глаз выколи. Видать, решили там себя в порядок привести!

– Где ты была? – тихо спросил Дмитрий, стараясь скрыть свою ярость. – Я гостей не знал чем занять, тебя требовали.

– Гуляла, Дмитрий, да времени счет потеряла. Пойдем к твоим гостям, негоже их одних оставлять.

– К моим гостям? – недобро прищурился он.

– К нашим гостям, если тебе так приятнее! – сказала, точно плюнула.

– Для начала ступай ко мне в кабинет, поговорить надо. Я скоро подойду.

– Дмитрий…

В глазах мольба, а сама великана собой закрыла, точно мать дитенка. Да чем эта деревенщина лучше его? Пустое место, голь без кола и двора!

Захар вышел вперед и просто посмотрел на нее.

– Ступай, Варвара, негоже… – Он и договорить не успел, как она уже бросилась к дому. Перечить не стала.

И тут такая черная ярость накрыла графа Воронцова, что не дай ей выхода, огнем спалит на месте.

– Сашка, отведи Захара на конюшню, мне сперва с ним потолковать надо будет. – Приказал и вроде даже полегчало. Скоро он будет отомщен.

Цыганенок и так, и эдак к Захару подступаться, да тот лишь усмехнулся и сам пошел, куда было сказано.

Варвара его не боялась. Граф это сразу понял, как только вошел в кабинет. Спина ровная, взгляд колючий, точно шип. А ему вдруг стало легко и спокойно. Точно не с ним это все творилось.

– Это правда, Варвара?

– Что правда, Дмитрий?

– Сашка видел тебя и… – Граф налил воды и залпом осушил стакан, – Захара. Вы там, на берегу…

– Да что же мне теперь и из дому выйти нельзя без твоего разрешения? Да, гуляли мы с Захаром. Так я его еще с детства знаю! Друг он мой, так своему прихвостню и передай!

Граф встал, обошел стол и опустился перед Варварой на колени. Она смотрела на него и молчала.

– Я ведь не дурак. Не зря в тайной полиции служил больше тридцати годков. Умею правду узнавать. И глину речную на платье вижу! Варенька, за что так со мной? Или, может, и впрямь искупаться решили, а я слухам поверил? Ты только скажи! Приму любой твой ответ!

– Не хочу я лгать, Дмитрий. – Варя вдруг опустила глаза. – Устала от этой тяжести. Может, и виновата перед тобой в чем, да только теперь все это пустое. И злоба на тебя прошла, как дым… только сделанного не воротишь.

– Прости меня, родная! – граф взял ее руку и стал целовать. – Тогда на кухне – бес попутал! У меня никого, кроме тебя, не осталось.

– Да не люблю я тебя, Дмитрий! И никогда не любила! Отпусти ты меня, не мучай больше.

– Нет, прости меня! Прости, родная! Любимая! Прости… – Он вдруг замолчал и точно сам на себя со стороны взглянул. Ведьма безродная кричит, что не любит! Разве что в лицо не плюет! Изменяет ему с первым встречным-поперечным, а он еще и унижается?!

В кого он превратился? У бабы под каблуком сидит и за опороченную честь еще и сам у нее прощения просит! Что же с ним творится такое?

Волна ярости накрыла с новой силой. Дмитрий вскочил на ноги, схватил неверную невесту под локоть и потащил за собой. Она что-то говорила, трепыхалась, но он точно знал, что должен сделать, и отступать не собирался.

Довольно с него!

Назад: День третий

Дальше: День пятый