Глава 6 Шаосс
— А теперь — рассказывай — кто ты такая, откуда, из какого клана, чем занималась о того, как стала нищенкой!
Аушша неохотно оторвалась от трапезы, подняла глаза на Ведунью, долго молчала….
— Вообще-то я не обязана ничего тебе рассказывать! — с вызовом ответила она. — Ты добилась, чего хотела — заполучила меня на год, со всеми моими потрохами! В душу хотя бы не лезь! Оставь её мне!
Ташша посмотрела в глаза молодой изможденной змейке, сосредоточилась….
Привычно замелькали отрывочные "картинки" из прошлой жизни Аушши.
…Неожиданно Ташша увидела ратника — того самого, которого она уколола отравленной щепочкой. Гвардеец был одет в ту самую одежду, которая сейчас была на ней. И он… грубо насиловал беззащитное юное змеесоздание, зажав девушку-змею между большими и пыльными тюками, в каком-то помещении.
"Ах, вот оно в чем дело"! — подумала женщина-змея. — Все дело — в моей одежде! Эта хламида вызывает у неё сильнейшую неприязнь! Ну, что же, это дело легко поправимо"! — усмехнулась она.
— Ну, не хочешь рассказывать — значит — не хочешь! В конце концов, твоя жизнь до сегодняшнего дня меня не касалась вовсе. Но если ты не хочешь разговаривать со мной, можно я расскажу тебе, как досталась мне хламида, которую ты сейчас видишь на мне, и деньги, которыми я заплатила Гвардейцам штраф — вместо тебя?
Аушша ничего не ответила, только ниже отпустила голову.
— Я жила высоко в горах — там, за теплым озером, выше границы снега и льда! — сказала Ташша. — Мне пришлось жить там, потому что я — Ведунья, знахарка; а таких гонят отовсюду. Однажды к моей пещере пришли несколько ратников. Они мне сказали, что через несколько дней Правитель собирает таких, как я. Не знаю — зачем, правда. Один из Гвардейцев подарил мне значок — вот этот! — Ташша коснулась медальона, висевшего у неё на груди.
Когда я спускалась вниз, другой ратник у меня этот медальон отобрал.
Знаешь, что я с ним сделала? Я убила его своим ядом! И мне достался мешок с одеждой, которая на мне и деньги — вот эти! — Ведунья на ощупь вынула из кошеля одну из монет, положила её на стол….
Аушша медленно подняла голову, со страхом и надеждой посмотрела в глаза Ташше.
— Значит…. Этот ратник — мертв? Тот, который….
— Да, я знаю, что именно сделали с тобой, и кто это был! — тихо ответила Ведунья.
— Но… Откуда?
— Не забывай — я же знахарка, Ведунья! Я знаю многое из того, что скрыто от других!
— Но — как? Как ты можешь видеть то, что было, или — будет?
— Большого секрета, на самом деле нет! Но… Мы знакомы так мало и мне не хотелось бы раскрывать душу перед змеёй, которая даже не хочет рассказать мне о себе совсем чуть-чуть… Я не уверена в тебе. А вдруг ты захочешь использовать то, что узнаешь от меня, против меня?
Аушша заерзала на скамье, пристыжено опустила голову.
— Да что рассказывать-то? — вымолвила она. — Рассказывать-то особо и нечего! Я, сколько себя помню, все время побирались, просила милостыню, или воровала…
— А что было до того, как ты стала заниматься этим ремеслом?
— Наша семья жила в предгорьях. Примерно как ты…. Только — немного ниже границы снега и льда. Наш клан, насколько я теперь это понимаю, занимался разведением Матшей, на продажу.
Долинка, в которой мы обитали, была совсем крохотной, травяного корма в ней хватало от силы на восемь-десять животных.
— То есть прибыль была небольшой?
— Ну, да…. А потом…. Зимы теперь, как ты понимаешь, с каждым годом все холоднее и холоднее…. Однажды на нашу долину зимой сошла большая лавина. Наш домик каким-то чудом уцелел, но снега было так много, что он не растаял до следующей осени….
Отец пытался договориться о выпасе наших животных где-нибудь еще, однако был изгнан отовсюду, куда пытался вклиниться.
Начался голод.
Сначала начали умирать Матши…. Потом — родители, старшие сестра и братья…. Меня поддерживали до последнего…. Потом умерли все. Меня спас какой-то дальний родич, который ничего не знал о беде, постигшей нас и который приехал навестить нас, после долгого перерыва.
Лучше бы он этого не делал….
Родственник, как потом оказалось, тоже был "на мели" и приезжал к отцу за помощью, просить денег — в долг…..
Меня он бросил через восемь дней — после того, когда окончательно понял, что не сможет прокормить не только нас двоих, но даже самого себя.
— А где он сейчас?
— Где-то в каменоломнях — продал себя за еду и одежду на несколько лет вперед. Я думаю, что он там и умрет.
— Да-а! Веселая у вас тут жизнь! — отозвался Сашка, вместе с Ташшей внимательно слушавший рассказ Аушши. — Пожалуй, любой бы на месте вашего Правителя от такой жизни озверел!
— Надо полагать, что ты больше не хочешь смерти нашего Правителя? — незамедлительно поинтересовалась Ташша у своего симбиота.
— Как бы тебе сказать…. помягче… — ответил Сашка. — Был у нас на Земле один религиозный орден. Иезуиты, кажется. Жуткие были, надо сказать, товарищи! Так вот, у них был девиз — цель оправдывает средства! То есть для достижения своих целей они не брезговали ничем, в том числе — и преступлениями.
С тех пор методы, применяемые ими, так и называют — иезуитскими!
— И какое отношение наш Правитель имеет к вашему ордену?
— Напрямую, конечно, никакого. Но способы достижения своих, пусть и благородных, целей, он выбрал — иезуитские!
— Ах, вон оно что! А твой метод? Он — нормальный? Забраться в душу пожилой женщине, убедить её делать то, что нужно тебе — это тоже нормально?!
— Послушай! Мы же уже не раз говорили с тобой об этом! Если продолжим наш спор сейчас, тебя точно выгонят из этого "кафе" за твою невменяемость и неспособность реагировать на внешние раздражители! Давай мы с тобой вернемся к этой теме позже?! Когда доберемся до Замка Правителя, познакомимся с ним… Тогда и поговорим! А пока…. Ответь лучше девушке на вопрос, как тебе удается узнавать прошлое и будущее!
— А что это ты вдруг стал хлопотать за неё? Понравилась, поди?
— Мне, если честно, тоже интересно — как ты все узнаешь! Расскажи!
— Ну, хорошо, слушай….
— А если — вслух? А то Аушша, того и гляди, зевать со скуки начнет!
— Не начнет!
— Аушша! Дочка! — окликнула она девушку-змею. Нищенка вздрогнула от слова "доченька" как от удара тяжелой плетью, с ненавистью посмотрела на Ведунью.
— Какая я тебе "доченька"! — зашипела она на Ташшу. — И вообще — никакая я тебе не дочь и не родственница! И не смей меня так называть! У меня была своя мать! Вот нарожаешь себе детей и тогда можешь называть их как хочешь! — она порывисто встала из-за стола, заторопилась к выходной двери.
Ташша дернулась было следом, но натолкнулась на ледяной взгляд разносчика пищи, опамятовала, что она не рассчиталась еще за стол и за пищу….
…Вечер был испорчен окончательно.
Когда Ведунья вернулась в комнату, Аушша уже лежала на полу, свернувшись в углу комнаты, на полу, калачиком. Так теплее — Ташша это знала из собственного опыта. Ведунья окинула взглядом узкую кровать, торкнула в металлический обруч над дверью. Явился распорядитель постоялого двора. Ташша попросила у него еще один матрац и теплое одеяло. Распорядитель скользнул взглядом на скрючившуюся в углу Аушшу, быстро исчез куда-то.
Минут через пять он принес довольно чистые матрац и одеяло, аккуратно положил их у входа.
Своенравная Аушша долго не хотела использовать постельные принадлежности, однако Ташша прикрикнула на неё, сказала, что работница ей нужна здоровая и сильная, а не слабая и больная.
Девушка-змея, не вставая, подтянула под себя матрац, укрылась одеялом….
Утро выдалось хмурым и промозглым.
С неба из низких серых (а каких же еще?) туч непрерывно валил колючий мелкий дождик; он загнал под навесы и под крышу всех, кого захотел.
Только толстокожие упитанные Матши равнодушно перемалывали свою жвачку, не обращая на дождь ровным счетом никакого внимания.
— Едем! — твердо сказала Ташша, мрачно глянув на серую пелену воды, ниспадающую с небес. Аушша попыталась что-то возразить (на мокрую и скользкую спину животины лезть, скорее всего, вновь придется ей), однако Ведунья обожгла её неприязненным взглядом так, что у девушки-змеи надолго пропало даже малейшее желание задавать своей новой хозяйке какие-либо вопросы.
— Замрет девчонка! — подал голос в её защиту симбиот, но Ташша сделала вид, что не расслышала его реплику. Однако тот, кто находился в её душе, оказался упрямым.
— Я сказал, что девчонка промокнет под холодным дождем и может заболеть и умереть! — "возвысил" он свой "голос". Ташше пришлось отвечать.
— Если ты не помнишь, то я вообще-то о твоих интересах радею! — не слишком мягко ответила ему Ведунья. — Лично мне тепло и комфортно здесь, на постоялом дворе! Я могу ждать здесь теплой погоды хоть до весны! Это тебе нужно, чтобы я добралась до Замка Правителя за оставшиеся — сколько там дней?
— Семь! — машинально отозвался Сашка.
— Вот видишь! Думаю, сейчас не время дискутировать по поводу здоровья этой девочки! Заболеет, так заболеет! Умрет, так умрет! Не ты ли мне говорил, что должен решить задачу любой ценой?! Вот она — эта твоя цена! Спасение твоего мира в обмен на здоровье, или жизнь этой нищенки! Согласись — невелика потеря и для моего мира, и для твоего!
— Не соглашусь! — вспылил симбиот. — По большому счету жизнь этой девушки-змеи ничем не хуже жизни Маялы и маленького Александра. Перед Всевышним равны все! Если я сейчас соглашусь, что ради выполнения поставленной передо мной задачи я должен выгнать на верную смерть эту нищенку, я ничем не буду отличаться от вашего Правителя!
— А-а! Так ты у нас, оказывается, добрый! Точнее — добренький! То есть, как в душу пожилой женщине без разрешения лезть, так — пожалуйста! Как ратника ухлопать — тоже без проблем! А тут у нас совесть проснулась? Или что?
— А моя совесть никогда и не спала! — резко возразил Александр. — Ты пойми, наконец: есть грани, границы, рубежи, через которые я не перейду никогда!
— Стало быть, жизнь этой девушки-нищенки и есть эта грань?
— Не в этом дело! Зачем выгонять на мучения и страдания ни в чем не повинное существо, если есть другой путь, без этих ненужных жертв?
— И какой же?
— Ты намедни говорила о каких-то профессиональных погонщиках?
— Ну, говорила…
— Так найми одного из них! По крайней мере, до тех пор, пока не закончится дождь!
— Этот дождь, моросень, он может идти несколько дней кряду! Но погонщика нанять можно! Его, стало быть, тебе не жаль?
— Ну, зачем ты так? Думаю, у профессионального возницы должны быть какие-нибудь специальные приспособления, или одежда для езды в такую погоду! Как-то же они работают на строительстве дорог и в каменоломнях! Сомневаюсь, что кто-то позволит стоять без работы целому стаду животных, за которое к тому же уплачены огромные деньги!
— Хм-м…. Наверное, в чем-то ты и прав! Хоть я и зла на эту оборванку, но, соглашусь, это все же не повод, чтобы лишать её за это жизни!
— Стой! — приказала она ошарашенной Аушше. — Жди меня здесь!
Ташша спустилась вниз, в трактир, нашла там главного распорядителя, в двух словах объяснила ему, что хочет нанять для себя одного опытного возчика. который готов сесть на её Матша даже в такую погоду. Распорядитель пожевал губами, соображая, кого именно из тех, кто остановился в его постоялом дворе, предложить этой полусумасшедшей старухе; решил, что лучше всего будет, если он избавиться от такого же старого, как эта знахарка, змея, занимающего самую маленькую каморку в дальнем углу второго этажа.
— Шаосс! Да, я думаю, он вполне подойдет! — сказал он, стараясь не встречаться глазами с Ведуньей. — Только пусть он сначала выплатит мне долг на постой….
— А велик ли долг? — уточнила Ташша.
— Одна четвертая часть полного кошша! — быстро ответил распорядитель. Ташша скользнула взглядом по его лицу…. Распорядитель сумму задолженности Шаосса увеличил, как минимум, вдвое.
— Хорошо! Я согласна! — ответила Ташша.
— На что согласна? — уточнил ушлый представитель "гостиничного бизнеса" Шаа.
— Согласна на найм этого парня и на то, чтобы частично погасить его долг перед тобой! Скажем, половину той суммы, которую ты назвал? Я заплачу тебе одну восьмую полного кошша! А остальное Шаосс заплатит тебе, когда вернется обратно! Ты согласен?
Распорядитель задумался вновь.
Если сейчас он не примет предложения знахарки, этот полунищий возчик застрянет здесь еще на несколько дней, с каждым днем увеличивая свой долг перед постоялым двором, без гарантии, что он вообще когда-либо этот долг вернет. Однако выгнать его из постоялого двора на улицу, пока идет дождь, тоже нельзя. Закон Шаа, установленный в незапамятные времена, запрещает лишать змеечеловека крыши над головой, если это может навредить его здоровью или жизни, даже если он не платит за жилище, или за постой.
Совсем другое дело, когда снаружи тепло и сухо….
— Хорошо! — улыбнулся распорядитель. — Я согласен на твои условия! Плати деньги и жди меня здесь!
— Зачем ты заплатила деньги за этого ш… ц… с…? Черт! Язык сломаешь с вашими именами! — нетерпеливый и разгоряченный Сашка не мог не задать этот вопрос.
— Язык — не сломаешь! Он очень гибкий! А зачем заплатила? Теперь у этого возчика просто нет выхода! Он обязан отработать эти деньги! Понимаешь? Обязан!
…Возчиком оказался невысокий жилистый змеемужичок, серая кожа которого выдавала в нем изрядно пожившего уже субъекта, а хитрые бегающие глазки — к тому же и весьма ушлого.
— Вот, что хозяйка! — с ходу перешел в наступление Шаосс. — Я за свою работу беру очень дорого! За те деньги, которые ты заплатила за меня постоялому двору, я буду править вашим Матшем до сегодняшнего вечера! И — все!
— Я согласна! — "елейным" голосом ответила ему Ташша. — Но если ты довезешь нас с моей девочкой до Замка Правителя, я заплачу тебе еще один полный кошш!
Сашка заметил, как заблестели глаза у возчика, поинтересовался у Ведуньи, не переплачивает ли она, на что Ташша резонно возразила, что в такую погоду, пожалуй, даже, что и не доплачивает.
— И вообще, что за вопрос? — начала "закипать" Ведунья. — Аушшу тебе, почему-то жалко, а этого старого больного змея — нет?
— Ну почему же… — "закочевряжился" симбиот. — Всех жалко. Но возчика жальче меньше….
Шаосс с изумлением посмотрел за хохочущую Ведунью, но спросить о причинах её неожиданного веселья не посмел. Один Божественный Змей знает, что на уме у этих полоумных знахарок….
Ташша вернулась в свою комнату, рассчиталась за постой, кольнула взглядом Аушшу. жестом приказав её захватить злополучный мешок — тот самый, на котором они "познакомились". Недоумевающая Аушша (она все еще пребывала в уверенности, что на холодную и скользкую спину Матша лезть придется ей) закинула на себя легкий баул, первой вышла из комнаты.
Ведунья слишком поздно сообразила, что на голову тоже нужно было что-нибудь накинуть. В результате им с Аушшей к своей повозке пришлось бежать, перепрыгивая через лужи. Головы от холодной небесной воды они кое-как уберегли, но ноги — промочили.
Пока ждали возчика, Ташша еще раз, более внимательно осмотрела "трофейную" кибитку. Больше всего Ведунью потрясло то, что повозка-однооска внутри была совершенно сухая!
Складывающийся полог был скроен и сшит из больших кусков кожи Матшей столь искусно, что за все время, пока шел моросень, внутрь кибитки не проникла ни одна капля влаги!
Ташша вспомнила взгляд, коим продавец-хитрован провожал и животное, и повозку, довольно усмехнулась….
Наконец пришел возчик. Ведунья хотела было уже попенять ему за задержку, но когда увидела, что он держит в руках, передумала.
Шаосс встретился взглядом с прижавшимися друг к другу Ташшей и Аушшей, понимающе усмехнулся. Он набросил на спину Матша большой кусок кожи, ловко забрался на него. А потом…. Он развернул и надел на себя просто гигантский плащ-капюшон, который целиком закрыл голову, тело возчика, а также — большую часть крупа ездового животного.
В результате получилась непромокаемая "конструкция" из возчика, сидящего верхом на Матше, его плаща, который отсекал моросень, да и вообще — любой дождь — и от него самого и от "кормовых" двух третей животного, которым Шаосс управлял.
Сашка мысленно воздал должное смекалке и опыту нанятого Ташшей "водителя Матша", заметно приободрился….
…Животное оказалось необычайно выносливым. Час за часом Матш, словно живой танк, пер и пер по топкой дороге однооску; и не было в нем ни одного признака усталости.
Первым сдался… возчик.
— Все! Шабаш! Баста! (слова, разумеется, были иными, но смысл — примерно таким) — сказал он, бросая повод. Животное, почуяв, что им никто больше не управляет, сошло с дороги, устремилось к лугу, заросшему густой травой…
"Водитель Матша" спешился.
— Все! — устало сказал Шаосс. — До утра он отсюда точно никуда не уйдет!
— Откуда такая уверенность? — пискнула Аушша из-за спины Ташши.
— Да уж поверь, дочка, опыт кое-какой имеется!
Однако "дочка", вопреки Сашкиным (да и Ташшиным, пожалуй — тоже!) ожиданиям с кулаками на змеемужичка не кинулась. Вместо этого она выскользнула из повозки, метнулась в сторону темного леска….
— Я — быстро! — крикнула она на бегу. — Заодно и сухих дров пошукаю!
Шаосс хмыкнул, проводил её взглядом, тяжело вздохнул.
— Что же ты, мать, девчонку-то до такого состояния довела?! — с укоризной сказал он. — Посмотри — у неё же одна кожа, да кости! Самой-то не стыдно? Или забыла первое правило — сам помирай, а ребенка накорми?
— Ничего я не забыла! — вяло огрызнулась Ташша. — Да и не мать я ей.
— Ну и что?! — Шаосс удивился еще сильнее. — Выходит, если ребенок — чужой, значит, его можно до смерти голодом заморить? Так, что ли? Смотри, старуха, все мы под Оком Божественного Змея ходим! А Оно видит все! Абсолютно все! И уж поверь — воздастся каждому по делам его!
— Я наняла девочку два дня назад! — слегка извиняющимся тоном ответила Ташша. — Она еще не успела набрать вес!
— А-а! Ну, это — другое дело! — нехотя признал свою оплошность возчик. — Но — смотри! Если через восемь дней девчонка будет такая же худая, я всем расскажу, какая ты хозяйка! И не посмотрю на то, что ты — Ведунья!
— Вы, что, все сговорились, что ли? — слегка вспылила Ташша. — То один меня учит, как нужно обраться с этой попрошайкой, то — другой!
— А что ты хотела? — подал голос симбиот. — У нас это называется — мужская солидарность!
Ташша вздохнула, выбралась из повозки, двинулась в сторону темного леска, укрывшего Аушшу — вечер и ночь впереди — длинные, дров понадобиться много….
Задушевных разговоров у костра не получилось.
Валежника, пригодного для обогрева, удалось добыть немного — судя по многочисленным и свежим отметинам, эта рощица давно и исправно служила источником топлива для змеелюдей-транзитеров.
Костерок получился небольшим, дымным….
И хотя запас еды был велик, холодная пища отказывалась лезть в горло.
Уснули все трое в повозке, укрывшись огромным и плотным плащ-капюшоном Шаосса.
Ночью Ташше почудило какое-то движение со стороны возчика (Аушша спала посредине), Ведунья насторожилась (только "дорожного романа" между возчиком и нищенкой ей не хватало для полного "счастья"). Она приоткрыла глаза, присмотрелась… Однако её опасения оказались напрасными. Шаосс, не просыпаясь, просто обнял нищенку.
— Доченька! — едва различила его сонный шепот Ведунья.
…К исходу третьего дня дорога ощутимо пошла вверх. Воздух стал заметно холоднее, а утренние туманы — гуще.
Впрочем, на скорости движения это не сказалось никак. Относительно небольшой Матш продолжал поражать даже возчика своей невероятной выносливостью и неутомимостью, он не уставал, казалось, никогда.
— Поделись секретом, хозяйка! — послышался его голос со спины Матша. — Как ты такого зверюгу вырастила? Кто его родители? Как ухаживала? Чем кормила?
— Это не я! — отозвалась Ташша. — Я его купила!
— Во как! — изумился Шаосс. — А я думал, таких животин не продают, их выращивают только для себя!
— Да так, собственно, и было! — согласилась с ним Ведунья.
— Тогда — как? А как он оказался у тебя?
— Ну, вот так…. Получилось…. — Не стала вдаваться в подробности Ташша.
Возчик ситуацию "просек" верно, и вопросов больше не задавал.
Паче того — вопреки заведенному им же обычаю прекращать всяческое движение за три-четыре часа до захода Сата, в этот раз он позволил Матшу двигаться до самого заката. При чем он его гнал, и гнал хорошо. Ташша даже пару раз расслышала звуки хлопка бича, хотя до этого дня Шаосс ни разу не снимал со своего пояса тугое кольцо длинной ездовой плети.
Многоопытная Ведунья, на всякий случай не стала интересоваться, чем именно была вызвана столь резкая перемена в привычном графике их движения, мудро рассудив, что возчик объяснит все сам, при первом же удобном для этого случае.
Это случай наступил вечером, у костра, под сводами большой "транзитной" пещеры, на много метров заполненной спрессованными остатками костров.
— Завтра — самый тяжелый день! — пояснил он. — Чтобы в это время года за один дневной переход преодолеть перевал и спуститься вниз, то границы теплого воздуха, движение нужно начинать до восхода Сата. Эта пещера — она как последний рубеж перед перевалом. Если бы мы не успели дойти до неё до заката, нам пришлось бы терять здесь один день! Никому еще не удавалось пройти перевал за один день, если он начинал свой путь до этой отметки! Никому!
— А что стало с теми, кто не рассчитал свои силы? — спросила Аушша, придвинувшись к Шаоссу.
— Завтра сама увидишь! — мрачно пообещал возчик. — Одно скажу — останавливаться мы не станем ни при каких обстоятельствах! И вот еще что…. Обувь свою проверьте! Там кое-где есть участки, где приходится спешиваться и помогать Матшам тянуть их груз. Повозка у нас небольшая, да и животина — исключительная! Но все равно, на всякий случай — проверьте!
Шаосс проснулся задолго до восхода светила. Он несколько раз надсадно кашлянул, потом, кряхтя и постанывая (Ташша спала чутко, она проснулась тоже и своим внутренним зрением "увидела", что у него из-за влаги и высоты разболелись кости) выбрался из-под теплого плаща, осторожно спустился с повозки вниз. Сначала он добавил корма животине (Ведунья услышала, как аппетитно захрустел сочными стеблями Матш), потом пошел куда-то в глубь пещеры. Вернулся он оттуда не скоро; и принес с собой несколько сухих сучьев. Где он нашел — осталось загадкой. Скорее всего, логично предположила Ташша, у таких как он, профессиональных погонщиков в "транзитной" пещере было что-то вроде тайника, или особого места, где путешественники могли получить минимальную помощь, воспользоваться общественным ресурсом, который, собственно, и создавался для того, чтобы помочь остро нуждающимся преодолеть тонкую грань между жизнью и смертью.
"А дела-то наши похуже, чем я думала и чем об этом говорит этот возчик"! — сообразила Ведунья. — "Ох, неспроста он вчера так торопился сюда; ох, неспроста! О чем-то молчит наш проводник, о чем-то не договаривает! Интересно, о чем"?
— Может, разбойников боится? — на всякий случай поинтересовался симбиот.
— Разбойников? Да какие на Шаа разбойники? — удивилась Ташша. — Давно уже никаких лихих людей в нашем мире нет! У нас вон ратники и Гвардейцы их прекрасно заменили!
— Ну, это и нам знакомо! — немедленно отозвался симбиот. — У нас, на Земле, в стране, в которой я родился и вырос, отделы по борьбе с организованной преступностью тоже как-то незаметно трансформировались в отделы по организованной преступности.
— И в чем разница? — не поняла Ведунья.
— А в том, что они теперь не борются с преступностью, а контролируют её. На нашем языке это называется — "сращивание".
— Поэтому ты и покинул свою родную планету? Из-за тех, которые сращиваются?
— Нет, не поэтому!
— А почему?
— Меня изъяли!
— Взяли в заложники?
— Нет! Просто похитили, и — всё!
— А кто? Зачем? Знаешь?
— Знаю — кто! Знаю — зачем! А что толку-то? Изменить теперь все равно ничего невозможно! Послушай! У тебя там мысль была! По поводу нашего возчика! Что-то тебя в нем сильно беспокоит! Что именно, сказать можешь?
— Меня беспокоит его сильная внутренняя тревога! У него все кости болят!
— Ну и что? Что из этого следует?
— Ты понимаешь, так у него кости болят только перед сильным бураном!
— Опаньки! Выходит, скоро нас ждет природный катаклизм?
— Ждет! И проблема в том, что от него не спастись никак!
— Поясни!
— Если мы пойдем назад, нас накроет метелью. Пойдем вперед — тоже накроет! Останемся здесь…
— Соответственно, тоже! — продолжил её мысль симбиот.
— Да! — ответила Ташша. — И я не знаю, что в этой ситуации делать! Однако хуже другое…
— Что-то еще?
— Наш возчик тоже не знает, что в такой ситуации делать! Видишь, какой костер готовит?! Почти наверняка, что он склонится к мысли переждать метель здесь. Продуктов у нас много….
— Но нас-то это не устраивает! Сколько может продлиться этот буран?
— Да хоть сколько! И день, и два, и три, и четыре!
— И много снега за это время наметет?
— Да уж изрядно!
— А мы выберемся по нему?
— Не знаю! Я никогда не застревала на перевалах!
— А я застревал! И не раз!
— И что ты предлагаешь?
— Уточни у нашего Сусанина…
— Шаосса! — машинально поправила его женщина-змея.
— Ага! Уточни у него, если ли на перевале какие-нибудь пещеры или гроты, в которых можно укрыться во время метели?
— Хочешь спрятаться в них?
— Нет, я хочу его заставить двигаться, и как можно быстрее! А запасная пещера — это для его внутренней уверенности, что если что-то пойдет не так, выход все равно найдется!
— Зачем куда-то идти? В этой пещере тепло и сухо! Да и дрова имеются!
— Дрова мы можем взять с собой! И вообще… Не спорь! Чует мое сердце — если остаться здесь еще на несколько часов, мы все здесь окочуримся!
— Мое, как ни странно, "чует" примерно тоже!
— Тогда чего мы ждем? Иди, гони этого Шаосса! Пусть начинает движение!
Возчик молча, с угрюмым выражением лица выслушал распоряжение Ведуньи, долго думал над тем, какие резоны привести ей в ответ, но так и не решился что-то возразить. Самое главное — на перевале, действительно, были места, где можно было укрыться от непогоды. Он затопал ногами костер, аккуратно собрал угли в горку, ушел куда-то в темноту грота.
Он вернулся с парой длинных и ровных деревянных пластин, невесть как оказавшихся здесь, ремнем привязал их к задку повозки.
— Дрова! — пояснил он. — На всякий случай!
Матш несколько раз протестующие всхрапнул, не понимая, чем вызвано столь ранее начало его "трудового дня", однако вовремя заслышал шуршание снимаемой с пояса возчика плети, сразу сделался намного покладистее.
Он вытянул однооску на дорогу, несколько раз споткнулся о невидимые в темноте булыжники…. Но вскоре далекий Сат осветил нижнюю кромку облаков, стало заметно светлее и Матш больше не спотыкался о камни, разбросанные по дороге….
Погода начала портиться ближе к полудню.
Сзади, со стороны долины появилась огромная темно-серая туча, она быстро росла ввысь и также быстро догоняла путешественником на одиноком Матше.
— Будет снег! — "убитым" голосом" изрек Шаосс. — Много снега! Если догонит до заката — нам всем каюк!
— А что будет на закате? — поинтересовалась Аушша.
— На закате мы достигнем границы холода и тепла! А там нам уже ничего не страшно! Выживем, что бы ни случилось!
— А что нужно для того, чтобы мы успели? — у Аушши вопросы рождались быстрее, чем Шаосс успевал закрыть свой рот.
— Ничего не нужно! Молитесь Божественному Змею, чтобы буран догнал нас как можно позже! Хотя, судя по тому, как быстро движется за нами эта туча, это нам поможет мало!
— А можно как-то ускорить наше движение? — по просьбе симбиота поинтересовалась у возчика Ташша.
— Можно! — нехотя отозвался возчик. — Если бросить повозку, например….
— А зачем её бросать? — удивилась Ташша. — Её можно оставить где-то в укромном месте. А потом вернуться!
— Ну, а в принципе-то…. Почему — нет? — после некоторого раздумья отозвался Шаосс. — Как ни крути, жизнь всяко дороже повозки, даже самой хорошей. Хорошо! Впереди есть небольшая пещера. Там и оставим!
Туча догнала путешественников после полудня. Огромным серым козырьком она нависла над тремя змеелюдьми, укрывшимися одним большим куском кожи, оседлавшими крепкого Матша, бойко семенившего по направлению к самой большой долине Шаа. Путь из долины города Акашш в долину Замка Правителя перевалил свою самую верхнюю точку, и теперь дорога вела только вниз, подгоняя и без того резвого Матша.
Ташша выпростала голову из-под плаща возчика, оценивающе глянула на небо.
Судя по всему, скорость, с которой они двигались вниз и скорость, с которой снеговая туча догоняла путешественников, практически сравнялись. Мощный козырек высокого серого облака никак не мог накрыть собой крохотного "муравья" со странным утолщением на спине, у его подножья. Серая пелена снега давно уже скрыла все, что осталось позади путешественников, она приближалась неумолимо и страшно, словно стальная стена, однако…. Между их спинами и литой свинцовостью снежного заряда все еще оставался просвет, и просвет немалый.
— Ой, что это? — более нелепого вопроса, на взгляд возчика, Аушша задать не могла. Он недовольно дернулся, но ответил:
— Что…. Что…. Сама не видишь, что ли? Трупы это!
— Чьи?
— Матшей, змеелюдей…. Тех, кто не смог преодолеть все расстояние за один переход. И их ночью накрыл буран. Или мороз…. Теперь это уже неважно!
— А почему их никто отсюда не убирает?
— Ты думаешь, это кому-то нужно? Вот ты — почему не убираешь эти трупы?
— Так…. Мы же тогда сами погибнем!
— То-то и оно! Вот и остальные, наверное, думают также.
— А давно они тут лежат?
— Да по-разному! Есть, которые очень давно. Есть и относительно свежие. Даже прошлогодние есть!
— А с виду — как будто позавчера умерли!
— А чего же ты хочешь?! Это — горы! Температура, сухость…. Тело не разлагается, не усыхает; оно может лежать здесь хоть целую вечность!
— Никогда не думала, что такое возможно!
— Ты не одинока в своих заблуждениях! Есть змеи, которые всю свою жизнь не покидают пределов долины, в которой они родились! Откуда ж им знать, что здесь, на перевале кто-то мог погибнуть?!
— Послушай, а мы можем увеличить скорость еще? — Ташша смогла, наконец, вклиниться в увлекательную беседу нищенки и возчика.
— Можем! Но — зачем?
— Туча нагоняет! Боюсь….
— Понятно! — тяжело вздохнул Шаосс. — Действительно, если туча нас догонит, наше дело — швах! Вот что, дочка! Садись-ка ты на мое место, да бери в руки поводья!
— А ты?
— А я… Я — пешочком! Я — привычный! Заодно животину буду бичиком подгонять!
Шаосс соскользнул с широкой спины Матша, снял с пояса плеть.
Сообразительно животное заметило змеиное кольцо бича, немедленно прибавило в скорости.
Возчик тяжелой рысцой припустил следом….
Снежный водопад настиг путешественников за пару часов до заката.
Ташша выпростала голову из-под капюшона, с тоской посмотрела на гигантский серый козырек облака, все-таки их настигшего.
В спину ощутимо дохнуло холодом, Матша толкнул порыв ледяного воздуха, над головой и впереди закружились первые снежинки.
Очень скоро легкая белая круговерть сменилась более плотной — серой, потемнело и впереди, и сзади….
Снег пошел сплошной белой стеной.
Пропали все ориентиры.
Матш сделал по инерции несколько десятков шагов, потом остановился, как вкопанный, не видя направления, не чувствуя под ногами привычной тверди.
Из серо-белой пелены проявилась темная фигура возчика.
Он подошел к Матшу, молча, долго снизу вверх долго смотрел на Ташшу, наконец, вымолвил:
— Вот что, старуха! Шансов у нас с тобой, можно сказать, почти нет! Пока буран не закончится, Матш вперед не пойдет!
Моя смерть меня не печалит! Пожил я хорошо, да и ты, как я вижу — тоже немало повидала! А вот девочку — жаль! Ей бы жить, да жить…. Если бы с нами не поехала!
— Что, совсем никаких шансов? — голос Ташши не выдал её сильнейшее внутреннее напряжение.
— В целом — да! Есть, правда, одна зацепка….
— Что за зацепка такая? Говори!
— Я обратил внимание, что сегодня ветер все время нам — в спину! Если бы нам в этом снежном мареве хотя бы час продержаться, до края холодной зоны мы дойдем! Но Матш не видя ничего под ногами, вперед не пойдет!
— Спроси у него! — быстро сказал Ташшин симбиот. — А этот Матш, он за проводником пойдет?
— Это как?
— У нас на Земле, если лошадь не хочет идти, её берут за узду и тянут вперед….
Ведунья продублировала вопросы симбиота вслух.
— А что? — на мгновение задумался Шаосс; его глаза блеснули надеждой. — Может, оно и сработает! Двигаться вперед — оно всяко лучше, чем стоять на одном месте и ждать, когда нас засыплет с головами и придет смерть!
Он еще о чем-то подумал, потом прошел вперед, к морде животного, растянул во всю длину свою плеть (Матш даже не дернулся!). Он привязал концы плети к "кольцам управления", лаково погладил животину по голове, сказал ему что-то в ушные отверстия…. Медленно пошел вперед, натягивая плеть….
Матш несколько раз мотнул головой, потом прекратил сопротивление, сделал один шаг за возчиком, другой, третий….
Через несколько минут он, окончательно смирившись с тем, что его ведут через бело-серое марево, успокоился, перестал вздрагивать и дергать головой всякий раз, когда он спотыкался о скрытый под снегом камень или булыжник….
Змеелюди, ведущие и оседлавшие Матша, и человек, оккупировавший душу Ведуньи, молча молились — каждый своим Богам.
А может быть, и одному и тому же, ибо Всевышний во Вселенной — един, а религии — это только путь к Нему.
Сложно сказать — помогли ли молитвы, или обстоятельства сложились исключительно благоприятно, но Шаосс вывел Матша к границе холода примерно через полтора часа, практически уже в полной темноте.
Ташша и Аушша сначала услышали, как застучали по камням копыта Матша, а уж Шаосс откуда-то спереди бодрым голосом возвестил, что теперь они с дороги точно не собьются.
— Здесь тропа — неширокая! — пояснил он. — Все время идет вниз! Снег здесь не лежит, он тает. Скоро увидим ручей! По нему и пойдем!
Примерно еще через четверть часа, действительно, послышалось журчание ручейка, щелканье камней о копыта животного стали громче….
— А вот и пещера! — вновь раздался очень довольный голос возчика. — Спускайтесь вниз! Скоро будем греться, сушиться, ужинать!
Пещера оказалась таким же дочерна просмоленным гротом, что и её "коллега" на другом краю перевала.
Шаосс, в отличие от Ташши, не стал сокрушаться по поводу двух кусков дерева, брошенных по дороге. Он, как и в прошлый вечер, вновь углубился в пещеру и вновь вернулся с изрядной охапкой сухих дров….
Костер разгорелся быстро, как по заказу.
Пока возчик и Аушша отогревались и сушились у огня, Ташша попыталась приготовить что-то "к столу". Однако на вопросы, что бы они хотели к ужину, и девушка-змея, и возчик дружно ответили — "ничего"! И отнюдь не потому, что никому из них кушать не хотелось. Скорее всего, это до сих пор сказывалось большое нервное напряжение, не отпускавшее путешественников всю последнюю треть пути.
— А я — поем! — не стала "кочевряжиться" Ташша. Она нарезала тонкими ломтиками копченый окорок, нанизала его на палочку. Импровизированный шампур она пару минут подержала над костром….
Первой умопомрачительного запаха копченого мяса не выдержала Аушша.
— Ой, а я тоже хочу кушать! — вдруг сказала она, непроизвольно потянувшись к мясу Ведуньи. Ташша хотела приготовить ей еще одну порцию, а эту, готовую к употреблению, оставить себе. Но наткнулась на кинжальный взгляд возчика, смутилась, немедленно отдала "шашлык-балык"" девушке-змее.
Взгляд Шаосса потеплел, он сказал:
— Вот что, сестра! А сделай-ка ты и нам по палочке мяса!
Ташша с благодарностью взглянула на змеемужичка, кивнула, быстро нарезала стопку ровных мясных ломтиков…
…Утро выдалось долгим и темным.
Шаосс, как обычно, проснулся раньше всех. Он долго ворочался на полу пещеры, не в силах покинуть нагретое место. В результате он разбудил сначала Ташшу, а потом — и Аушшу, чей утренний сон уже успел стать поводом для шуток более взрослых возчика и Ведуньи.
Женщина-змея послушала надсадный ("туберкулезный" — так назвал его симбиот) кашель возчика, выбралась из-под кусочка тряпки, послужившей ей "одеялом".
Она собрала ветки и веточки, оставшиеся от вчерашнего "пиршества тепла", сложила из посреди очага, запалила огонь.
— В дальнем краю пещеры, справа, за двойным выступом ты найдешь немного сухих сучьев! — простужено просипел Шаосс. — Много не бери! Мы такие — не одни! Пара лишних сучьев, захваченных тобой сегодня, завтра может стоить кому-то жизни!
Ташша не сразу, но нашла "аппендицит" за двойным выступом, набрала охапку сушняка.
Костер отогрел кости Ведуньи, ослабил кашель возчика.
— Нужно двигаться! — изрек он, рукой показав на серое пятно входа в пещеру. — Снежная буря, судя по всему, только набирает силу! Вслед за бураном обязательно придет холод! При определенных обстоятельствах граница холода может опуститься намного ниже этого места! Такое, кстати, уже бывало, и не раз! Если останемся здесь, можем вновь попасть в ту же ловушку, из которой едва унесли ноги вчера!
Нужно двигаться! — повторил он, с усилием вставая и разминая натруженные за вчерашний день ноги. — Только для начала всем нам не мешало бы как следует пообедать! — он выразительно посмотрел на Ташшу.
Ведунья незаметно (как показалось ей) вздохнула, потянулась к баулу, чтобы достать из него мясо и лепешки.
Путешественники покинули пещеру минут через тридцать. Шаосс выбрался первым, мимолетно глянул на небо, безостановочно низвергающее на Шаа все новые и новые порции больших и лохматых снежинок. Он несколько раз обошел вокруг Матша, самым тщательнейшим образом проверил упряжь, приподнял свой плащ-капюшон, которым намедни вечером он пожертвовал ради сохранения здоровья животного, приложился ушным отверстием к его боку, долго слушал дыхание Матша.
— Однако, здоров, зверюга! — завистливо и одновременно — удовлетворенно изрек он, давая женщине-змее рукой знак, означающий, что посадка на "транспортное средство" разрешена. — Ни холод его не берет, ни усталость!
Он дождался, когда Ведунья и нищенка займут свои привычные места, прошел вперед, ухватился за полукольцо плети, свисающее с головы Матша; потянул его на себя….
… Впереди, позади, слева и справа от путешественников, медленно опадая вниз, колыхалась белая, как будто живая, стена. Узкая черная тропинка черной змеей вилась между огромными белыми сугробами. Кое-где пропадая полностью, она, однако, четко просматривалась на несколько десятков метров вперед. Шаосс осторожно пошел по ней вперед и вниз, не забывая время от времени оглядываться назад, на своих спутниц и одними лишь глазами "спрашивать", все ли у них нормально.
Через час или полтора чернота тропинки стала гуще, шире, сугробы чуть-чуть отступили в стороны, под ногами вновь зажурчал ручеек.
Возчик улыбнулся — впервые за сегодняшний день; перестал оглядываться на спину Матша…. А еще через час он и вовсе остановился, отвязал бич и перебрался на спину животного.
— Теперь мы с дороги точно не объемся! — довольно сказал он. — Слышите, впереди шумит вода?
— Да! — ответила за них двоих Аушша.
— Это — река! Она ведет к самому городу, в центре которого расположен Замок Правителя! Петляет, конечно…. Но если с нами ничего больше в дороге не приключится, через пару-тройку дней будем в городе! Там, куда ты хотела попасть, сестра!
"Сестра" на всякий случай промолчала, справедливо рассудив, что поговорки, вроде этой: "Хочешь рассмешить Бога? Расскажи всем о своих планах на завтра"! придумали отнюдь не глупые змеи и, наверное, есть какой-то Божественный смысл в том, чтобы раньше времени не оглашать свои планы — ближайшие и перспективные.
