Глава 5 Торги города Акашш
— Куда теперь? — Сашка остановился на бугре, глянул глазами женщины-змеи на черно-белое пространство, открывшееся его взору. Огромная чаша долины простиралась вперед настолько, насколько хватало зрения Ведуньи. Заречнев хотел уже было спросить — что это за дымка закрывает дальнюю часть долины — марево, или змеелюди просто не видят так далеко, но вовремя одумался, поняв, что своим вопросом может нечаянно обидеть Ташшу.
— Проход в место, в котором находится Замок Правителя — в дальнем от нас краю долины! — ответила женщина-змея. — Я думаю, правильно будет, если дальше я — сама! Нам могут встретиться местные жители, животные, а ты не знаешь, как себя вести, что делать, что и как отвечать. Народ у нас простой — если что-то не понравится, могут и на костерке поджарить, как у вас говорят — за здорово живешь! Так что, если хочешь, можешь поспать. Я вот отключилась, и хорошо отдохнула!
— Ну, коль у нас такая "вахтовая" система управления твоим телом намечается, может, нам для скорости вообще круглые сутки двигаться?
— Можно было бы и круглые сутки! Если бы на чем-то! А так, пешком…. Не забывай — я женщина уже не молодая, силы у меня не беспредельные! Организм изношенный…. Может не выдержать!
— Транспорт….Транспорт…. А что имеешь в виду под этим словом? Тот летательный аппарат, который я; мы — видели намедни?
— Ну…. Если честно, то не его! Я думала о хорошем — молодом и выносливом — тягловом животном, запряженным в повозку, желательно крытую!
— Отличная идея! Но почему ты спрашиваешь об этом у меня?
— Для порядку…. Вдруг тебе не приятно ездить на таких животных…. Или религия запрещает…. В твоих мыслеформах я не увидела упоминания о вьючных животных, на которых ты ездил бы! Во всяком случае — добровольно! У тебя в памяти — только механические повозки, и те, которые перемещаются по воздуху!
— Да нет, никакого такого предубеждения нет! Лучше плохо ехать, чем хорошо идти! А денег — хватит?
— Хватит! И еще останется даже!
— Тогда чего мы ждем?
— Как чего? А где ты здесь видишь рынок, на котором продавцы предлагают нам купить у них повозку? Нигде! Для того чтобы стать зарегистрированным владельцем вьючного животного, нужно добраться во-он до того большого города! Там должен быть рынок, на котором продается почти все, включая то, о чем мы с тобой только что говорили!
— А далеко до города?
— Если в дороге ничего непредвиденного не случится, завтра к вечеру будем!
— А что может случиться в дороге?
— Да что угодно! Местные жители непредсказуемы, во всяком случае — для меня!
— А, может, дело было в другом?
— В чем же?
— В том, что ты — Ведунья!
— И что? При чем здесь мой дар?
— При том, что тебе, может быть, не стоит распространяться насчет своей основной профессии!
— А что я скажу, если меня спросят, чем я зарабатываю себе на жизнь?
— Чем… Хм-м… А скажи, что подрабатываешь…. телохранителем! У вас женщины-змеи-телохранители есть?
— А что такое телохранители?
— Это особые охранники, которые охраняют тебя персонально!
— Я о таких никогда не слышала!
— А эти, как их…. ратники-женщины у вас есть?
— Бывают! Редко, но бывают!
— Скажи, что ты — ратница!
— Да какая я ратница! Ты меня со стороны видел?
— Нет, не видел!
— Я очень худая и слабая!
— Скажи, что ты — на пенсии!
— А что это такое?
— Это типа заслуженного отдыха!
— Ох, и заморочил ты мне голову — телохранительница, ратница, пенсия… Скажу — как есть! И пусть все будет, как будет! В конце концов, у меня есть значок, а Правитель официально собирает таких как я, в своем Замке!
Границы, как таковой у города, не было. Ташша не придала этому никакого значения, а Сашка сразу обратил внимание, что стен, или чего-то другого, похожего на защиту города от внешних угроз, нет.
Значит, нет на Шаа лихих змеелюдей — сделал скоропалительный вывод Александр. Оттого и стен вокруг города не построили.
Если о радиально-кольцевой структуре города можно было судить по четким линиям улиц, открывавшимся путешественникам с вершины высокого холма в паре километров от урбанизированного поселения змеелюдей, то внутреннее устройство города можно было понять, только "окунувшись" в него.
Ташша миновала один из зданиево-кольцевых поясов города, осмотрелась, вспоминая знакомые ориентиры, которые, по замыслу Ведуньи, должны были вывести её (и симбиота) точно к торговой площади.
Змеелюдей на улицах города было немного. И практически все, кто попадался Ташше на глаза, стремились примерно в ту же сторону, что и она.
Сашка с любопытством рассматривал серые одеяния аборигенов, прикидывая, какого цвета на самом деле могли бы быть, например, вон те полосатые штаны одного змеемужичка, или вон та светлая накидка змеебабы.
— Зачем тебе это? — поинтересовалась Ташша у симбиота, уловив его жгучий интерес к настоящим цветам одеяний змеелюдей.
— Не знаю! — честно ответил Александр. — Просто интересно, и все!
Женщина-змея промолчала, но для себя на всякий случай отметила повышенную природную любознательность симбиота.
С положительной стороны, разумеется.
— А более высокие дома есть? — не унимался Сашка, не уставая вертеть Ташшиной головой из стороны в сторону, рассматривая здания из кирпича различных оттенков серого цвета.
— Какие — высокие? — не сразу поняла его Ведунья. — А эти, что, низкие? Выше-то уже куда? Да и зачем?
Сашка мысленно хмыкнул. Наверное, для змеелюдей каменные дома высотой в два этажа были пределом их желаний, или возможностей.
— Есть планеты, на которых строят дома высотой в сто и более этажей! — пояснил он. — Но нормой считается пять-девять этажей!
Ташша едва не расхохоталась.
— Представляю, как ваши змеи охапками носят воду и дрова на девятый этаж, а потом спускают обратно золу… — сказала она. — А в туалет они как ходят? Из окна, что ли? На головы других обитателей?
Сашка попытался рассказать про водопровод, лифт, мусоропровод и канализацию, однако для Ведуньи, большую часть своей жизни прожившей в пещере, его мыслеформы не говорили ровным счетом ничего.
Заречнев мысленно крякнул и дал себе слово, что постарается при первой же возможности показать Ташше, чем именно удобно компактное проживание большого числа таких, как он, в здании, вытянутом не по горизонтали, как здесь, а по вертикали, как на Земле.
В разговорах Ташша и симбиот не заметили, как преодолели большую часть пути к торговой площади.
Ведунья издалека увидела, что эта большая и тяжелая повозка вот-вот полностью перекроет проезд на базарную площадь. Она поискала глазами укромную нишу, в которой надеялась спрятаться, пока повозка, запряженная парой огромных Матшей, не минует узкий участок улочки, в который угораздило сунуться Ташшу в самый неподходящий для этого момент. Женщина-змея метнулась вперед, прилипла спиной к прочной, плотного плетения металлической оконной решетке.
Прогрохотали по брусчатке в опасной близости огромные колеса повозки, Ведунья облегченно перевела дух, вознамерилась было оттолкнуться от стены и продолжить намеченные ею путь, как вдруг почувствовала, что её за мешок что-то, или — что-то держит.
"За крюк зацепилась"! — поняла Ташша, осторожно поворачиваясь, чтобы снять поклажу с крюка, не повредив ненароком своего мешка.
Однако держал Ведунью не крюк.
С другой, противоположной, внутренней стороны зарешеченного окна в мешок намертво вцепилась чья-то рука. Женщина-змея потянула мешок на себя; немедленно, почти рядом появилась другая рука, с ножом. Клинок уперся острием в живот Ташши.
— Отпусти! — тихо прошипел чей-то голос. — Отпусти, а то проткну тебе живот!
Ведунья растерялась. Она впервые оказалась в такой ситуации и плохо представляла, как можно и мешок сохранить, и живот он ножа уберечь.
Зато, как оказалось, это отлично знает симбиот.
"Давай — я"?! — быстро предложил он. Ташша немедленно согласилась. Симбиот, на секунду всего завладев её телом, сверху вниз резко ударил по руке невидимого грабителя. В темноте кто-то обиженно зашипел, нож выпал из конечности, со звоном ударился о камень брусчатки.
На Ташшу стали оглядываться. Рука, державшая мешок ослабла, мгновением позже — исчезла вовсе.
Ведунья, как женщина хозяйственная (не пропадать же добру!) наклонилась, подобрала нож, затолкала его в мешок.
Через несколько десятков шагов она почувствовала беспокойство симбиота, спросила, что именно его тревожит.
— Нож! — ответил Александр. — Нож — это улика!
— Какая такая улика? — не сразу разобралась в его мыслеформах женщина-змея. — Ты скажи проще — что нужно делать?
— Нож нужно как можно незаметнее удалить из мешка.
— Засунуть за пояс, что ли?
— Нет! Выбросить! Совсем! И чем дальше от того места, где ты будешь покупать этих…
— Матшей! — подсказала Ташша.
— Вот-вот! Их! Матшей!
— Зачем?
— Долго объяснять! Делай, как говорю! Иначе потом будет поздно!
Ведунья хотела уже заспорить с непонятно из-за чего возбудившимся симбиотом (в конце концов, кто из них Знающая — она, или он?), но, мгновенно взвесив все "за" и "против" решила, что симбиот — ратник опытный и наверняка знает про нож и про другое оружие что-то такое, что поможет им в ближайшем будущем избежать каких-то, известных только ему, неприятностей.
Ташша сместилась вправо, вышла из основного потока змеелюдей, направлявшихся к центру огромной базарной площади, присела на краешек большого ошкуренного бревна. Она сняла со спины мешок, поставила его между ног, незаметно оглянулась по сторонам, наклонилась, подняла с брусчатки большой кусок коры, сделала вид, что рассматривает его, выискивая на его внутренней стороне какие-нибудь съедобные личинки. Другой рукой она осторожно забралась внутрь мешка, нащупала там нож…
— Чё расселась, старая мымра! — раздался сзади грубый голос. — Тут тебе не едальня и не трактир! Нечего тут у нас сидеть, червяков искать, под ногами путаться! Нам работать надо!
Ташшу несильно толкнули в спину, она, естественно, завалилась вперед, успела спрятать среди длинных шероховатых кусков коры "трофейный" нож.
— Тьфу ты! — выругался кто-то сзади. — Да ты, оказывается, совсем древняя! А ну, вали отсюда!
Впрочем, еще раз толкать её уже не стали.
Краешком взгляда Ташша заметила, как за бревно ухватились шестеро здоровущих мужиков-змей, с натугой подняли его на плечи, куда-то поперли, пошатываясь.
Ташша медленно встала, тщательно отряхнула с одежды прилипшие кусочки мусора, снова двинулась туда, где ругань и гам раздавались громче всего — именно здесь кипели основные страсти осенней ярмарки.
Спустя какое-то время Ташша с трудом уже протискиваясь между возбужденными змеелюдями, достигла первых торговых рядов, на которых продавали продукты.
Ведунья остановилась, несколько раз поиграла язычком, смакуя запахи, доносившиеся со стороны прилавков.
Осень — традиционное время для всякого рода ярмарок и торговищ.
Глубокая же осень — самый пик торгового сезона.
В это время года продается все — продукты, обувь, одежда, предметы обихода, утварь, оснастка, инвентарь… И, конечно же — тягловые и просто рабочие животные, ибо летний рабочий сезон завершен, до начала следующего — целая зима и кормить одного, или двух Матшей "просто так", то есть без реальной отдачи для домашнего хозяйства может не каждый.
Часто оказывается проще (и дешевле!) осенью продать животное, а летом, в то время, когда он действительно требуется, купить его, или даже — взять в аренду; лучше — если с соседом на пару.
Однако у тех, кто покупал Матшей осенью, тоже были свои резоны.
Животных не обязательно было кормить "просто так".
Во-первых, зимой они давали приплод. И детеныш Матша, естественно, становился собственностью того, кому в этот момент принадлежала его мама. Крепкий, здоровый "теленок" тоже стоил денег, и немалых.
А, во-вторых, работа для выносливых животин находилась и в зимнее время. Карьеры, каменоломни, ремонт дорог, прокладка новых, заготовка древесины….
Если удавалось подобрать и купить группу из восьми — шестнадцати крепких молодых и выносливых животных, найти подряд где-нибудь в карьере или на лесозаготовках, доставить туда Матшей и нанятых погонщиков, прибыль за время зимнего периода с лихвой покрывала все расходы на корм, на перегон, на неизбежный падеж, на расчеты с погонщиками…
Логистика змеиного мира весной и осенью в основном заключалась в перемещении больших масс животных между промышленными и сельскохозяйственными районами Шаа.
Цена на Матшей осенью не всегда уступала летней. В целом — действительно, "осенние" Матши стоили подешевле, чем "весенние", но так было не всегда. Все определялось уровнями спроса и предложения на тягловых животных в данном конкретном городе. Поэтому, прежде чем покупать Матша для каких-либо нужд, нужно было четко понять: кто еще, кроме тебя, претендует именно на это животное?
Ташша с трудом, поминутно "подгоняемая" симбиотом, прошла между рядами, заваленными всякими вкусностями. Она несколько раз намеревалась остановиться, прицениться к какому-нибудь копченому окороку, но Сашка, отчетливо понимающий, что в данный момент они наверняка находятся под чьим-то неусыпным наблюдением, и стоит им совершить одну, даже незначительную ошибку, немедленно поплатятся за это.
Покупка продуктов — идеальная ситуация для любой пакости. "Клиент" расслаблен, он весь — в предвкушении от удовольствия от скорого вкушания яства, его голову дурманят запахи….
"Светить" кошельком, полным денег, в такой ситуации — верх беспечности.
— Давай сначала купим животных! — твердо "сказал" Сашка, подробно объяснив женщине-змее причины его "подталкивания" Ташши. Ведунья долго молчала, но потом все-таки приняла резоны симбиота, взяв с него клятвенное обещание обязательно вернуться в эти ряды после того, как они приобретут и надлежащим образом оформят купчую на Матша.
Сашка согласился.
Матши продавались на большом участке торговой площади, с подветренной стороны, наособицу от других видов "товаров и услуг".
Приблизившись к большому скоплению змеелюдей, Александр понял, что такая предосторожность была отнюдь не лишней.
Ташша несколько раз выбросила свой язычок и Сашка вместе с ней почувствовал, что от Матшей исходит запах, который нельзя назвать резким или неприятным…. Однако… "Аромат" от тягловых животных был настолько "специфический"…. Его аналогу не нашлось слова ни в одном из языков, известных им обоим. При этом он плохо гармонировал с запахами пищи или свежесотканной одежды.
— Как здесь ведутся торги? — поинтересовался симбиот у Ташши сразу, как только она смогла протиснуться в первые ряды "сочувствующих" — зрителей и зевак, не участвующих ни в продаже, ни в покупке могучих толстокожих животных, равнодушно перемалывающих свою жвачку.
— Как? Да, наверное, как и везде! — ответила Ведунья, всматриваясь и вслушиваясь в ход действа, разворачивающегося на довольно высоком — выше голов змеелюдей — помосте, выстроенном специально для торгов животными. С какого "лобного места" очень удобно и животных рассмотреть, и потенциального покупателя не упустить.
Обычаи и традиции Шаа требовали того, чтобы такого рода сделки совершались гласно, то есть на глазах у общественности.
Для того чтобы продать, или купить Матшей, нужно было подняться помост. Весь ход торга и условия купли-продажи становились достоянием большого числа "сочувствующих", что, несомненно, в дальнейшем исключало любые неточности в толковании хода и результатов сделки.
Ташша отлично помнила об этом и потому не спешила подниматься на помост; она решила вначале осмотреться, присмотреться, изучить обстановку…. Словом, "войти в процесс".
В настоящий момент торговалась пара огромных и черных, как горы "тяжеловозов", запряженных в прочную, но простую по конструкции, без изысков, двухосную повозку.
Продавец "тяжеловозов" уже стоял на краешке "лобного места", "сочувствующие" слушали, как он с жаром расхваливает свой "товар".
Ташша прислушалась, продвинулась на несколько шагов вперед…. Если можно было верить словам хозяина Матшей-богатырей, то сильнее, чем эта пара животных, на Шаа не было ни одного Матша.
Ведунья усмехнулась, решила дождаться, чем закончатся эти торги. Предмет её интереса — несколько одиночных животных, небольших, но выносливых, запряженных в одноосные тележки-кибитки — находились здесь же, но во втором ряду и нужно было ждать, когда найдут своих хозяев хотя бы половина тех "тяжеловозов", которые оккупировали весь первый ряд.
Наконец, из толпы выскочил невысокий крепкий змеемужичок, он ловко запрыгнул по ступенькам на помост, громко спросил о цене на животных.
— Сто двадцать восемь кошшей! — ответил продавец. — За каждого!
Змеелюди вокруг помоста недовольно зашумели, загалдели. Судя по озвученной продавцом цифре, она была — запредельной.
Покупатель приободрился, назвал свою цену:
— Сто двадцать восемь! За обоих!
Народ зашумел сильнее. Судя по этой цифре, это была еще большая наглость, чем наглость продавца.
Продавец на пару секунд замешкался, потом все-таки ответил:
— По сто двадцать четыре! За каждого! — немного подумал, добавил: — Больше не уступлю!
Однако покупатель, или — псевдо-покупатель (понять его "игру на понижение" пока было сложно), не растерялся.
— Сто девяносто два! За пару! — парировал он, внимательно наблюдая за реакцией продавца. Народ на площади притих. Цифра, названная в этот раз, уже была близка к той, за которую, по мнению "сочувствующих" могла быть продана пара огромных, как горы, Матшей.
Продавец растерялся. Видно было — ему явно не хватало опыта публичных торгов; и это отчетливо видели и покупатель, и "сочувствующие".
— Двести сорок, за обоих! — тягостно выдавил из себя продавец. Сашка готов был поклясться — если бы у Ташши были цветное зрение, они наверняка увидели бы, что владелец Матшей побагровел он внутреннего напряжения.
Однако все происходяшее и Ведунья, и симбиот видели как черно-белое "кино". Впрочем, очень интересное кино….
Торг закончился на отметке в двести четыре кошша — ушлый покупатель додавил-таки менее стойкого продавца.
"Действительно, все, как везде"! — подумал Сашка, вместе с Ташшей стремясь рассмотреть спины ездовых Матшей, один из которых сегодня наверняка найдет себе новых хозяев в лице Ведуньи и её симбиота.
— Послушай, а сколько у нас денег? — неожиданная мысль ужалила мозг Александра, немедленно передалась женщине-змее. — Ты же, кажется, пересчитывала монеты в кошельке?
— Да, считала! Денег — немного — чуть больше двухсот кошшей. Цифра не круглая…
— А какая цифра — круглая? — немедленно поинтересовался симбиот.
— Любая, кратная шестидесяти четырем! — недоуменно ответила Ташша.
— Почему?
— У нас же на руках — по четыре пальца! Вот и считай…. На двух руках — восемь пальцев. Стало быть, восемь раз по восемь — шестьдесят четыре! А что, красивая, круглая цифра! Тебе чем-то не нравится эта цифра?
— Ну почему… Очень нравится! — Сашка не лукавил. — Просто немного непривычно.
— Ничего, скоро привыкнешь! — "успокоила" его Ведунья. В следующий момент она обратили внимание, что на помост вышли одновременно несколько продавцов и объявили, что снимают с торга своих животных-тяжеловозов. На вопросы "сочувствующих" один из продавцов, с согласия остальных, ответил, что их абсолютно не устраивает цена, по которой сегодня здесь торгуются крупные животные.
Стало понятно, что владельцев Матшей-большегрузов изрядно напугала первая сделка; они логично предположили, что после того, как пара очень хороших Матшей была продана за баснословно низкую цену, им, со своими животными тоже придется опускаться в цене, и изрядно.
Удачливого покупателя первой сделки после этих слов едва не разорвали. Вмешался небольшой отряд Гвардейцев, бдительно наблюдавший за всем происходящим откуда-то со стороны, однако моментально отреагировавший на первые же признаки самоуправства.
Через какое-то время "сочувствующие" успокоились; на помост вышел следующий продавец…
А это для Ташши было уже интересно — он продавал именно ту животину, на которую "положила глаз" женщина-змея.
Ведунья протиснулась через плотную толпу, осторожно поднялась на помост. Ташша глянула на продавца — хитроватого вида змеемужичка, в душе у неё заворочался червячок сомнения — не поспешила ли она выйти на помост, ведь она даже толком не рассмотрела "предмет торга" — крепкое на вид, жилистое, в меру упитанное животное. Однако исправлять ошибку было поздно, нужно было торговаться.
— Сто двадцать восемь кошшей! — заявил змеемужичок, проницательно глядя на Ведунью. Народ на площади одобрительно загудел — после первой сделки симпатии "сочувствующих" явно были на стороне продавца.
Ташша ничего не ответила, внимательно посмотрела на змеемужичка. Она могла бы назвать какую-нибудь цифру. Но, судя по тому, как сегодня проходили торги ей, вероятнее всего, придется аргументировать, почему она назвала именно эту цифру, а не другую.
Другими словами, нужна была хоть какая-то информация о животном — та, которая поможет резонно понизить запредельные запросы его теперешнего хозяина.
"Попроси подвести животное поближе"! — подсказал симбиот. — "Скажи, что хочешь еще раз взглянуть на предмет торга"!
Ташша продублировала вслух просьбу Александра.
Продавец недоуменно покрутил головой, пожал плечами. В его позе, взгляде читалось: а зачем? Матш стоит в ряду уже больше половины дня и все, кто хотел его посмотреть, давно уже сделали это. Однако, посомневавшись, змеемужичок решил-таки уступить просьбе первого своего покупателя.
Он махнул рукой, невидимый помощник подвел животное к самому помосту. Ташша подошла, присела, коснулась рукой горбатого загривка Матша.
Змеелюди на площади замерли.
— За это животное я не заплачу ничего! — твердо сказала Ташша, поднимаясь и возвращаясь в центр "лобного места".
— Почему? — выпучил глаза змеемужичок.
— Эта скотинина, — ответила Ведунья, — несколько лет трудилась в твоем подворье. Поначалу ты её очень берег. Но потом…. Она возила очень большие, неподсильные для неё грузы, ты нещадно бил её, а кормил плохо. Но самое печальное другое — в начале лета ты в злобе загнал этого Матша в какую-то топь, где он оторвал себе сухожилие.
Какой-то очень хороший ветеринар починил ногу этого Матша, все лето животное поправляло здоровье и нагуливало вес на пастбище. Поэтому он выглядит так хорошо.
Но ездить на нем больше нельзя! Этот Матш годится только на мясо!
"Сочувствующие" онемели. Потом по толпе пронесся звук говорка, похожего на шелест…
— Ведунья! Ведунья! — шептались в толпе, и сложно было понять: чего в этом шелесте больше — восхищения, или осуждения.
А змеемужичок заметно расстроился и даже как-то растерялся. Продажа заведомо некачественного товара — это преступление считалось умышленным мошенничеством и каралось, как минимум шестнадцатью ударами плетью. При том, что восьми ударов тяжелой плеткой хватало на то, чтобы основательно лишить змеечеловека здоровья.
У змеемужичка-хитрована на горизонте явственно замаячило увечье, а, возможно — и смерть….
Однако Божественный Змей и Его Воля были в тот день на его стороне.
— Эта тетка — воровка! — раздался в толпе чей-то звонкий голос. — "Сочувствующие" закрутили головами, кое-кто недоуменно пожимал плечами.
— Она — воровка! — вновь раздался тот же голос. На этот раз источник крика был определён верно, "сочувствующие" расступились в стороны, явив всем присутствующим того, точнее — ту, которая принародно обвинила в краже пришлую знахарку. Змеедевушка была невысокого роста, худа, одета в такие же лохмотья, какие Ташша не столь давно выбросила на берегу озера.
— Нищенка! Попрошайка! — прошелестело в толпе. — Навязалась на нашу голову!
Однако дальше недовольного роптания дело не пошло. Закон был един для всех и если кто-то принародно обвинял кого-то в краже, дело требовало немедленного разбирательства, а, возможно — и расследования.
К девушке-змее подошли Гвардейцы, что-то негромко спросили у неё. Она утвердительно кивнула. Ратники жестами пригласили её подняться на помост. Худущая обвинительница поднялась по ступеням…. Ташша успела заметить вздутие на её левой руке, снизу. Сомнений не осталось — это именно она хватала через решетку мешок Ведуньи.
— Что именно украла у тебя эта женщина? — громко, так, чтобы слышали все, спросил у неё один из Гвардейцев.
— Нож! Она украла у меня нож!
— Как он выглядел?
Нищенка подробно описала клинок, выбитый у неё Ташшиным симбитом.
— Ты уверена, что твой нож у тебя украла именно эта старуха? — еще раз уточнил ратник.
— Да! Уверена! — звонкий голос девушки-змеи разнесся далеко над головами "сочувствующих". — Я даже знаю, где она его прячет!
— И где же?
— В своем мешке! Я сама видела, как она его туда положила! — она сказала это настолько уверенно, что ни у кого не осталось сомнений, что все было именно так, как она говорит.
— Ты позволишь? — обратился к Ташше один из ратников, глазами показывая на её мешок. Ведунья недоуменно пожала плечами, кивнула утвердительно.
Гвардеец снял с её плеч мешок, развязал горловину, ухватился за нижнюю часть мешка и…. вывалил все его содержимое на помост.
Громко звякнул кошелек, покатились по деревянному настилу несколько монет. выпавших из него…. Однако на деньги внимания никто не обратил. Гвардеец шагнул к куче, ногами расшвырял скромные пожитки женщины-змеи.
— Где нож? — спросил у Ташши Гвардеец.
— Какой нож? — сделала "удивленные" глаза Ведунья. — Нет ножа!
— Как нет?! Куда ты его дела?
— Никуда не девала! Никакого ножа нет, и не было!
— Почему? Эта девушка говорит…
— Это девушка лжет! Я у неё ничего не крала!
Гвардеец еще раз прошелся по вещам Ведуньи, наклонился, поднял кошелек, взвесил его на руке.
— Я надеюсь, ты знаешь, сколько в нем денег? — громко спросил он, поворачиваясь в сторону "сочувствующих". Однако вместо слов поддержки он услышал нечто противоположное.
— Нищенка о кошельке ничего не говорила! — крикнул кто-то из толпы. — Это деньги Ведуньи! Она пришла сюда покупать Матша!
Народ на площади зароптал, зашумел, послышались возмущенные выкрики.
Причина недовольства была, разумеется, не в Ведунье. Змеелюди разумно предположили, если сейчас кто-то из Гвардейцев под благовидным предлогом завладеет деньгами Ведуньи, то кто даст гарантию, что в следующий раз на месте кошелька женщины-знахарки не окажется кошель кого-то из них?
Ратник недовольно поморщился, небрежно бросил деньги обратно на помост, спустился вниз…
Однако конфликт исчерпан не был. Об этом красноречивее любых слов говорила напряженная фигура одного из солдат, вплотную приблизившегося к нищенке. Закон Шаа гласил — если кто-то публично обвинял кого-то в краже, либо другом преступлении, и не смог доказать факт такового, ему полагалось почти такое же наказание, какое полагалось за кражу тому, в чей адрес прозвучало облыжное обвинение.
За потерю доброго имени, например.
Ратник приблизился к Ташше, негромко спросил, не желает ли та учинить суд над нищенкой немедленно, или предпочитает подождать окончания торгов?
Ведунья мысленно посовещалась с симбиотом и озвучила Гвардейцу уже их совместное решение: подождать!
— Я пришла сюда покупать! — добавила она, — а не скандалить! И не моя вина, что так получилось! Давайте я сначала все-таки куплю ездового Матша, а уж потом, если останется время, мы поговорим об этой девушке!
"Сочувствующие" одобрительно загалдели — действительно, торги наблюдать намного интереснее, чем малопонятный спор двух приезжих женщин.
— В таком случае я могу предложить тебе другого Матша, взамен первого! — очень удачно вклинился в разговор разоблаченный хозяин больного животных. — По очень выгодной цене! Не пожалеешь!
Ташша хотела одернуть недобросовестного продавца, сказать, что она считает его мошенником, недостойным торговать в присутственных местах, но её остановил симбиот.
— Нищенка, Гвардеец, торговец… — сказал н. — Еще немного времени и мы восстановим против себя весь город! А оно нам нужно? Видишь — дядька готов решить проблему миром! Давай купим у него другого Матша! Только опять проверь, как в прошлый раз! По крайней мере, на одного врага будет меньше!
— Хорошо! — после долгого "раздумья" ответила продавцу Ведунья. — Какого именно животного ты хочешь на… мне предложить?
— Вот этого! — оживился от неожиданной удачи змеемужичок. — Этот — точно самый лучший!
"Вот же каналья! — подумала Ташша. — Опять ведь врет! Самого лучшего Матша он решил оставить себе, и потому привязал его так, что его не видно из толпы. Но с помоста-то его видно"!
— Я ценю твои способности и твой талант, продавец животных! — раздельно и громко ответила ему Ташша. — И пусть Божественный Змей принесет удачу в твой дом! Однако я думаю, что такой старухе, как я, невозможно ездить на столь великолепном животном, какое ты сейчас предлагаешь мне! В этом городе много более достойных жителей, чем я! К тому же я рассчитывала потратить на покупку Матша не столь крупную сумму, за какую ты, несомненно, имеешь право предлагать и продавать своих животных! Я с твоего позволения, посмотрела бы и купила во-он того небольшого Матша, который находится дальше всех от помоста! Видимо, это самое слабое, либо самое старое животное, коль оно находится так далеко?
Продавец дернулся, полуутвердительно кивнул, попытался что-то сказать…. Однако Ташша его перебила.
— Вот и отлично! — сказала она. — Веди сюда животное!
Змеемужичок-хитрован с видимым усилием махнул кому-то рукой.
Привели Матша.
Животное, действительно, на первый взгляд, не обладало никакими выдающимися способностями. Однако весь вид торговца говорил об обратном….
Наконец, он назвал цену — намного ниже, чем та, за которую он совсем недавно пытался "впарить" Ведунье больное животное.
Немного поторговавшись, Ташша купила у него и Матша, и повозку — небольшую, но крепко сделанную, с большим кожаным пологом над головой.
Ведунья публично, как того требовал обычай, передала деньги продавцу, получила от него бумагу, в которой было написано, что этот Матш с клеймом…., действительно, куплен у торговца по имени Сушш на аукционе города Акашш.
"Забавное название"! — подумал Сашка. — Нужно обязательно запомнить"! Однако Ташша ничего не ответила — её сейчас занимала судьба другой личности — девушки-нищенки.
Судя по выкрикам, никто из "сочувствующих" не собирался до конца торгов лицезреть на лобном месте "эту замарашку".
Ведунью больно кольнули эти слова — не далее как позавчера её тоже называли этими словами. Однако отпускать "просто так" клеветницу тоже было нельзя — это создаст опасный прецедент и если кто-то другой, в другой раз посмеет оскорбить Ташшу, ей сложнее будет добиться справедливости именно потому, что однажды она уже простила ту, которая посмела публично оскорбить её.
Ведунья прикидывала различные варианты наказания девушки-нищенки, но все они по разным причинам её не устраивали…. Выход, неожиданно для самого себя, ей подсказал симбиот.
— У вас на Шаа рабство есть? — поинтересовался он у Ведуньи, имея в виду, конечно, нищенку.
— Нет, рабства нет…. - меланхолично ответила Ташша, задумавшись над вопросом Гвардейца о том, какое именно наказание она хотела бы для девушки-нищенки, одновременно удивляясь, как симбиот в такой сложный момент может думать о чем-то постороннем — не о том, о чем думает сейчас она. И тут её осенило.
— Рабства нет! — повторила она. — Однако заставить отрабатывать долг — можно!
— Пусть эта девушка заплатит мне штраф! — ответила она ратнику, уже с тревогой поглядывающему в её отрешенные глаза.
— У меня нет денег! — мгновенно отреагировала девушка. В её выкрике было больше вызова, чем здравого смысла.
— Ну и что?! — спокойно парировала Ташша. — Нет, так нет… Отработаешь! Какой штраф вы накладываете на неё за этот поступок?
— Шестьдесят четыре кошша! — не задумываясь, ответил Гвардеец. — Из них шестнадцать кошшей она должна внести в казну немедленно, оставшиеся деньги она вернет тебе. Или — отработает! — после некоторого раздумья, свидетельствующего о "быстроте" мыслительных процессов ратника добавил он. — Если ты внесешь за неё эти деньги, девушка должна будет только тебе, и всю сумму — шестьдесят четыре кошша!
Ведунья поняла, что угодили в ловушку собственных расчетов. Если Гвардейцы сейчас арестуют нищенку, своего штрафа с неё она уже не получит никогда.
Придется платить.
Ташша развязала кошель, на глазах изумленной нищенки (та была уверена, что знахарка сделает все, что отправить её в каменоломни, что, по сути, для неё означало смертный приговор, причем — очень быстрый) отсчитала и передала Гвардейцу шестнадцать кошшей — две больших золотистых монеты по восемь кошшей каждая.
— Согласно закону Шаа! — провозгласил ратник. — Ты должна отработать на эту женщину ровно один год! После чего, если ты не наделаешь новых долгов, ты свободна от финансовых обязательств перед Ведуньей по имени…
— Ташша! — подсказала женщина-змея.
Девушка-нищенка затравленно посмотрела на Ведунью, встала на колени, начала собирать обратно в мешок все, что вытряхнул из него рьяный Гвардеец — её "найм" начался в ту самую секунду, когда об этом объявил ратник….
Ташша молча и терпеливо дождалась, когда она вернет все пожитки обратно в мешок, неторопливо двинулась к краю помоста….
"Зачем тебе эта девушка"? — "зашипел" из глубины души на Ташшу её симбиот. — "Мало нам своих проблем? Теперь ты еще и эту…. прицепила! Объясни хотя бы — зачем тебе эта… замарашка"?
Ведунью передернуло.
— Я сама была такой же грязной и вонючей всего пару дней назад! — мысленно осадила она симбиота. — Грязь — она отмоется! И быстро!
— А одежда?! Ты думаешь, я не чувствую, как он неё воняет?
— Ты чувствуешь запахи от неё потому, что их чувствую я! — упрямую Ведунью не так-то легко было "сломать". — Купим ей новую одежду, отмоем…. Будет, как огурчик!
— Кто-кто? — симбиот не сразу даже сообразил, какое именно слово употребила в своей речи Ташша.
— Огурчик! — уверенно повторила женщина-змея. — Ведь именно так у вас на Земле называют чисто вымытого и опрятно выглядящего субъекта?
— Да…. Называют… — нехотя согласился Сашка. — Но я плохо представляю себе, как могла бы выглядеть змея-огурец…. Или огурец-змея….
Ташша и симбиот осознали, наконец, полную абсурдность возникшей темы, дружно расхохотались.
— Что случилось? — немедленно поинтересовался один из "сочувствующих".
— Ничего! — ответила Ведунья. — Ровным счетом — ничего! Радуюсь, что торги, наконец, закончились и я могу пойти к продовольственным рядам купить себе и вот ей чего-нибудь вкусненького! — она поймала вопросительный взгляд нищенки, движением головы приказала той, чтобы она следовала за ней.
— Ну, а главная причина, конечно, другая! — продолжила разговор со своим симбиотом Ташша. — Скажи, ты Матшами управлять умеешь?
— Не-ет! Да — откуда?! — удивление того, который жил в её душе, было неподдельным.
— Вот и я думаю, что не умеешь! И я не умею! А вот она — умеет! Нам все равно пришлось бы нанимать погонщика. Так зачем тратить деньги на возчика, если эта нищенка и так все сделает бесплатно!
— Ну…. Не совсем уж и бесплатно! — не согласился с ней Сашка. — Шестнадцать монет мы за неё уже уплатили! А еще на сколько она сожрет?
— Послушай! Ты всегда такой скупердяй, или только сейчас, когда находишься в моем теле?
— Нет, не всегда…. - после некоторого раздумья ответил симбиот. — А что?
— Да то, что нас — двое, а кушаем мы как один змеечеловек! Плюс — она! Итого — трое! Пищи же потребуется только для двух! Налицо — большая экономия!
Сашка почувствовал, что в резонах Ведуньи кроется какой-то изъян, но сообразить сразу — какой именно, почему-то не смог….
"Да черт с ней, с нищенкой! — подумал он. — Может, действительно, без этой юной особы нам до соседней долины не добраться"?
Продавцы копченостей и сладостей отворачивали лица, завидев Ведунью в паре с грязной нищенкой, однако быстро меняли свое отношение к ним, заметив в руках Ташши все еще увесистый кошелек с монетами.
Примерно через час, вволю находившись, всласть наторговавшись в продовольственных рядах, Ведунья вернулась к своему животному. Матш был в том же самом месте, где его оставил змеемужичок-хитрован.
— Будешь править! — скомандовала Ташша нищенке. Та проворно заскочила на широкую спину Матша, сноровисто ухватилась за широкий кожаный ремень, соединяющий два блестящих металлических кольца, продетых в специальные проколы в нижних губах Матша — наиболее чувствительных частях тела животного.
Ведунья медленно и осторожно забралась в повозку, осмотрелась….
— Куда править? — донесся до неё голос нищенки.
— Куда-нибудь на постоялый двор! Подальше от торговой площади! — ответила Ведунья. — Там цены дешевле…. Да и вообще…. - совсем тихо добавила она. — Чем раньше выберемся из этого города, тем лучше!
Как тебя зовут? — вновь громко спросила она у возницы.
— Меня? Меня — Аушша! — звонко ответила девушка-змея. — А тебя?
— Меня? Ташша! Я же называла уже при тебе свое имя — ратнику! — пробурчала Ведунья. — И вообще, с этого вопроса и нужно было начинать, а не пихать нож в брюхо пожилой женщине!
Аушша ничего не ответила, только сильнее сгорбилась на своем "рабочем месте".
Местная "гостинница", или — постоялый двор, очевидно, мало чем отличались от такого же рода заведений на родной планете Заречнева, каковым они были лет сто пятьдесят назад.
Довольно вместительное вымощенное брусчаткой пространство с трех сторон было огорожено двухэтажными каменно-деревянными строениями. В результате получился практически замкнутый П-образный двор, в котором на втором, деревяннном этаже располагались на ночлег постояльцы и возчики, на первом — находились разные по размеру и комфортности помещения для коллективного приема пищи (Сашка тут же мысленно обозвал его "столовая" и "кафе", чем вызвал явное неудовольствие Ташши), для мытья.
Привязь для Матшей, равно, как и отхожие места располагались обособленно, в "пустой" части "буквы П". Судя по обилию свежескошенной травы у привязи, кормили тягловых животных исключительно "зеленым" кормом.
Распорядитель (вряд ли хозяин постоялого двора ходил в столь поношенной одежде) брезгливо несколько раз стрельнул язычком в сторону нищенки, но Ташша показала ему одну большую монету и отношение змееприказчика к Ведунье и её вознице мгновенно изменилось в лучшую сторону.
— Комнату! — сказал Ташша. — Корма для моего Матша (как приятно было произносить это слово — "моего!), два чана теплой воды для мытья.
— Мыться кто будет? — не преминул уточнить распорядитель.
— Обе! — ответил женщина-змея. — Для каждой из нас воду греть отдельно! И вот еще что, голубчик! (Сашка громко прыснул, услышав мыслеформу женщины-змеи, соответствующую русскому слову "голубчик"), поищи-ка ты для моей работницы другую одежду! Можно не новую, но не такую затрепанную, как у тебя!
Змеераспорядитель обиженно опустил голову (он отлично понял, что эти слова были "местью" лично ему за ту брезгливость, с которой он только что рассматривал Аушшу), однако промолчал, быстро ушел куда-то.
Матшей привязали сразу. Комнату дали через десять минут, но горячую воду пришлось ждать почти час….
Все это время Ташша и Аушша просидели в своих деревянных "апартаментах", не прикасаясь к продуктам, купленным на рынке — обеим хотелось насладиться приемом пищи внизу, на глазах мужчин-змей.
А грязными и оборванными появляться в "кафе" не следовало….
…Уже темнело, когда Ташша и Аушша — чистая (и румяная — сказал бы Сашка), благоухающая ароматными добавками, щедро всыпанными в чан с горячей водой услужливым приказчиком, одетая в чистую опрятную одежду, которая недвусмысленно говорила о том, что её обладатель — змея отнюдь не бедная, спустились вниз, в то большое помещение для приема пищи, которое у Сашки ассоциировалось со словом "кафе".
Трактир был полон.
Большинство постояльцев были мужчинами-змеями, прибывшими на осеннюю ярмарку. Почти у каждого из них здесь был уже "свой" столик, либо место за одним из них. Тяжелые деревянные скамьи намертво крепились к полу; они попарно обрамляли массивные трапезные столы из толстых и длинных досок таким образом, что за одним столом одновременно могло принимать пищу не более четырех змеелюдей.
Ташша побегала глазами по головам посетителей, тщась отыскать хотя бы свободную скамью…. Однако зал был полон.
"Если бы нам не пришлось ждать, пока нагреют воду, мы пришли бы сюда намного раньше и нам не пришлось бы искать сейчас себе место"! — с раздражением подумала Ведунья, намереваясь уже "несолоно хлебавши" вернуться обратно в комнату, однако в этот момент Аушша несильно потянула её за рукав одежды, тоненьким пальчиком показала куда-то в угол:
— Пойдем! Я вижу там пару свободных мест!
Девушка и женщина-змея немедленно двинулись к почти случайно обнаруженному ими свободному месту за самым дальним от входа столом….
Однако "с ходу" занять единственное свободное место им не удалось.
Пара змеемужиков — уставших и чем-то явно расстроенных — хмуро глянули на подошедшую Ташшу, на её вопрос о возможности занять пустующую скамью они дружно ответили отказом. Но тут из-за спины Ведуньи вперед просочилась Аушша. Она мило улыбнулась обоим змеемужикам, те смягчились и сменили "гнев" на милость".
Девушка-змея первой плюхнулась на скамью, звонко щелкнула пальцами, подзывая к столу разносчика пищи.
Тот замешкался было, за что немедленно был наказан увесистым тумаком одного из сотрапезников Ташши и Аушши.
— Пошевеливайся, ленивый червяк! — рыкнул на него змеечеловек. — Ты, что, не знаешь, что красивые девушки очень не любят ждать?
