Глава VI. Порча
Вновь настало время первого шабаша года. Таверна была полна уже привычных гостей, правда Снежана заметила и пару новичков. Они явно ещё не освоились полностью со своей нежизнью, и она осознала, насколько прав был Теймхнин, не поехав с ней на шабаш зимнего солнцестояния. Однако здесь были её владения, она была хозяйкой, а они были её гостями, вынужденные подчиняться её правилам. Да и она была намного спокойнее и уверенней в себе, чем год назад, когда ей довелось стать хозяйкой таверны для нечисти в первый раз. Заколдованные карлики вновь возились на кухне, бывшая хозяйка таверны помогала ей обслуживать гостей – на этот раз девушка была уже почти рада видеть её и её мужа. Сонюшка тоже посильно помогал – то и дело он разносил напитки с невероятно важным видом. Теймхнин как всегда стоял, прислонившись к стойке и наблюдая за обеденным залом. Глаз-баюн каждый раз делал подчёркнуто большую дугу вокруг него, от чего Снежана каждый раз посмеивалась. Он явно помнил, что эльф разлил напиток, принесённый им, и он не собирался ни в коем случае допускать ничего подобного. Сам призрак был похоже в превосходном настроении и иногда поддразнивал маленького монстрика, отчего тот возмущённо фыркал и даже пару раз разражался неразборчивыми тирадами.
Однако кое-что тревожило Снежану. Всё это время она ждала, что вновь заявятся волкодлаки. Они не появлялись с тех пор, как Теймхнин убил одного из них, защищая её, но теперь, когда среди них была Улита, Снежана отнюдь не была уверена, что их вожак не попытается вновь что-нибудь замутить. К тому же она не знала, как она справится с тем, что её бывшая подруга стала чудовищем. Она была рада, что в обе ночи до шабаша они так и не появились. Правда в глубине души она была уверена, что уж на шабаше они точно встретятся. Ей оставалось только надеяться, что новый спутник Улиты вбил ей в голову, что она не имеет права никого убивать на празднике горного короля. Ведьмы в таверне тоже только усиливали её тревогу. У них был такой же выжидающе-любопытствующий вид как и тогда, когда Рагнеда послала ей бокал с отравой. Они что-то знали и вероятно сгорали от любопытства увидеть её реакцию, но ни о чём предупреждать её точно не собирались.
В ночь шабаша Теймхнин вновь ожидал её вместе со своим призрачным скакуном – как и прошлой весной он был в виде своей самой молодой и весёлой сущности. К тому времени она уже закончила украшать своё новое платье, и когда она вышла к эльфу в нём, поблёскивающем в мерцающем свете светлячков, ей показалось, что на мгновение его взгляд затуманился, как будто он в этот момент и в самом деле увидел в ней свою невесту. А затем была уже знакомая скачка по обрывам и ущельям, но теперь она была ей уже не столь страшна – во-первых, она куда больше доверяла своему спутнику, а во-вторых, её мысли были заняты предстоящей встречей с Улитой. Она так глубоко погрузилась в тяжёлые раздумья, что даже вздрогнула от неожиданности, когда призрачная лошадь остановилась. Теймхнин помог ей спуститься и, будто почувствовав её тревогу, притянул её поближе и прошептал:
– Не волнуйся, всё будет хорошо.
Затем он отослал лошадь, счастливо рассмеялся и побежал вверх по склону, таща её за собой. Всё было как в первый раз. С некоторым любопытством Снежана отметила, что он казался более беззаботным в первый шабаш года, словно начало весны, возрождение природы как-то влияло на него. Они пробежали мимо бесчисленных костров и поклонились горному королю – девушка при этом старалась быть как можно дальше от его любовницы-упырицы. Рагнеда окинула её новое платье странным взглядом, а затем зло улыбнулась – она каким-то образом поняла, что это за платье и ей это явно не понравилось. Они только повернулись, чтобы удалиться на поляну мавок, чтобы присоединиться к диким пляскам русалок и эльфийских призраков, как чуть не столкнулись с прибывающими на праздник волкодлаками. Снежана не смогла сдержать возглас ужаса, увидев бывшую подругу рядом с вожаком стаи. Улита сильно изменилась: не было уже прежней весёлой пухлой девушки с яркими смеющимися глазами. Её взгляд стал жестоким и хищным, её рыжие волосы стали цвета крови и выглядели спутанными, больше похожими на гриву. Её черты погрубели, фигура стала угловатой. Снежана снова ахнула, увидев уродливый, плохо заживший шрам на шее у Улиты, вероятно оставшийся с тех пор, как она была убита. Улита заметила бывшую подругу и её глаза загорелись ненавистью. Её лицо исказила ярость, когда она увидела платье Снежаны: хоть оно и не было традиционным для их мест, она знала о свадебных обычаях номадов, с тех давних времён, когда они были неразлучны. Улиту раздирала ненависть – всё это было украдено у неё: она погибла вскоре после помолвки, её жених и брат были разорваны стаей волкодлаков несколько дней спустя. И самым страшным было то, что у неё были ускользающие воспоминания о лице её жениха, искажённом ужасом… Полностью она осознала себя в новой сущности лишь в ночь зимнего солнцестояния, поэтому точно не знала, сама ли она убила его, или же каким-то образом видела воспоминания своего нового спутника. В любом случае – ЕЁ жизнь была разрушена. А теперь же эта… эта стерва, которая должна была быть мертва, стояла перед ней, изображая из себя скромницу-невесту этого эльфийского призрака, стоящего рядом с ней, выглядя восхитительно, и что бесило её больше всего – Снежана не выглядела особо страдающей! Видимо она и в самом деле достойной дщерью своей проклятой семейки, настоящая ведьма… чёртова заклинательница духов! Улита в бешенстве зарычала и бросилась к Снежане с такой яростью, что вожаку стаи волкодлаков пришлось схватить её за предплечье.
– Ты! – зарычала она, тыча в бывшую подругу пальцем, нынче украшенным внушительным когтем. – Ты!.. Это ты во всём виновата!
Снежана слегка отшатнулась и её брови взлетели. Она ожидала чего угодно, но не того, что она же будет обвинена в том, что Улита стала волкодлаком. Тем более если вспомнить, кто привёл её в таверну и стал причиной её попадания в этот проклятый мир. Всё сочувствие, что она может ещё и чувствовала по отношению к Улите, в момент улетучилось.
– Ну и чем же я виновата? – спросила она, – Я была в таверне с тех пор, как ты заманила меня туда… Ну ты знаешь, тогда, когда мы ещё были друзьями…
Улита вспыхнула от ярости.
– Значит это была твоя гнусная семейка… или твой чёртов эльф… – она яростно ткнула в Теймхнина, который стоял за спиной у Снежаны и наблюдал за волкодлаками пристальным изучающим взглядом.
Снежана бросила на призрака взгляд через плечо, затем повернулась обратно к волчице и спокойно возразила:
– Его племя и… твоё, – Улита смерила её ненавидящим взглядом при этих словах, – друг друга недолюбливают… Можешь спросить своего… спутника, если не веришь мне… Что же касается моей семьи… Я очень сомневаюсь, что они знают, как договариваться с волкодлаками, учитывая, что мой дед был убит ими… – она остановилась, помедлила, но затем решила договорить. – Может это твоё предательство…
Договорить ей не удалось. Услышав это Улита не выдержала и, ослепнув от ненависти, бросилась на Снежану. С молниеносной быстротой, Теймхнин встал между девушками, вожак волкодлаков перехватил свою спутницу и, несмотря на её яростное сопротивление, оттащил её прочь. Ему отнюдь не улыбалась перспектива того, что кто-то из его стаи нарушит перемирие в паре шагов от королевского костра. Эльфийский призрак проводил их внимательным взглядом, а затем увёл потрясённую Снежану на поляну мавок.
Рагнеда наблюдала за всем происходящим с живейшим интересом. Волкодлак полный ненависти к этой странной девочке явно стоил её внимания. Вожак стаи в бешенстве выговаривал Улите, оттащив её от основной толпы и всё ещё крепко держа её за предплечье. Волчица слушала с низко опущенной головой, как признак послушания, но было видно, что она всё ещё в ярости: выражение её лица было упрямым, глаза всё ещё горели ненавистью. Наконец, ей надоело слушать, она вскинула голову, что-то прорычала своему спутнику, с силой вырвалась и ушла прочь. Рагнеда злобно усмехнулась – девочка была именно тем, что ей нужно!
– Приведи-ка мне эту волчицу, – бросила она коловершу и всё стой же злобной усмешкой отпила крови из бокала.
Коловерш встрепенулся, посмотрел вслед Улите, превратился в чёрного кота и растворился в темноте.
Когда Снежана и Теймхнин вышли на залитую лунным светом поляну, девушка вдруг громко воскликнула и, прежде чем призрак смог её остановить, поспешила к группе мавок.
– Забава! – крикнула она.
Одна из мавок обернулась, ахнула и приобняла её. Остальные призрачные девушки тут же окружили их с любопытными и злорадными лицами. Теймхнин поморщился – это не означало ничего хорошего: хоть мавки и русалки были и наименее агрессивной нечистью на шабаше, они тем не менее никогда никого не выпускали из своих цепких лап. И у него не было причин предполагать, что старшая сестра Снежаны будет другой.
– Снежана! – в это время воскликнула мавка. – Ты в порядке!
Нежить всё ощупывала девушку, словно пытаясь удостоверится, что ей не почудилось.
– Да… да… Я в порядке… – ответила Снежана и с тревогой посмотрела на сестру, – но как… почему ты здесь? Я слышала, что ты и Улита не вернулись из леса… Улита стала волкодлаком…
По лицу Забавы промелькнула тень и она печально кивнула.
– Да… она. – протянула она и нахмурилась. – Она всё ходила за мной… насмехалась… Спрашивала о тебе, каков твой жених, когда мы собираемся справлять твою свадьбу… Собираемся ли позвать всю местную нечисть… Видимо помолвка ударила ей в голову… Я пыталась от неё отвязаться, заходя всё дальше и дальше в лес… Может мы зашли слишком далеко. – Мавка остановилась и задумчиво наклонила голову. – Хотя мне показалось, что они сразу бросились именно к ней… но может мне привиделось… Она попыталась спастись бегством… побежала обратно к деревне, но от волка… или волкодлака не уйти. – Забава тяжело вздохнула. – Я предпочла прыгнуть в реку, чтобы не быть разорванной ими… но до другого берега мне доплыть не удалось…
Сёстры какое-то время молчали, Снежана ободряюще сжала руку сестры. Внезапно лицо Забавы потемнело и её глаза зажглись яростью. Теймхнин было поспешил к ним, успев подумать, что в скорости он с мавкой тягаться не сможет. Но тут она вдруг сделала то, чего он никак не ожидал – она яростно зашипела на остальных мавок, окруживших их, защищающе обнимая младшую сестру.
– Не смейте её трогать! – завизжала она и лишь тогда Снежана в ужасе осознала, как близкое ним подошли призрачные девы, жадно протягивающие к ней свои полупрозрачные руки. – Не смейте!
Мавки тут же ощерились, обнажив острые зелёные зубы, их лица скривились в злобные гримасы, скрюченные пальцы вот-вот собирались схватить Снежану, но тут вдруг между ними появились эльфийские призраки и со смехом увлекли мавок за собой и закружили их в хороводе. Сёстры какое-то время смотрели на них, Снежана была несколько потрясена.
– А они тебе потом не отомстят? – спросила она, наконец успокоившись.
Забава отмахнулась.
– Да они забудут к тому времени… И потом, – она снова печально улыбнулась, – что же они мне сделают? Утопят меня? – мавка засмеялась и от этого серебристого призрачного смеха у Снежаны встали волосы на затылке.
Она внимательно посмотрела на сестру и помедлила, но потом решила, что той надо знать.
– Твой муж… он… – начала было она.
Лицо Забавы вновь потемнело и она кивнула, не дав сестре договорить.
– Я знаю… Я сама утащила его под воду… – её лицо исказила ярость, – этот… этот…
Она вдруг прервалась и задрожала, увидев позади Снежаны Теймхнина. Слишком хорошо она помнила его присутствие тогда, когда она возвращалась из таверны, приведя туда ничего не подозревающих девушек. Слишком хорошо она помнила его холодную ярость, его ледяное дыхание, которое она буквально чувствовала у себя на затылке, свой постоянный страх не успеть к безопасному месту… Но это было тогда, когда она была ещё жива. Теперь же она была такой же нежитью, что и он сам. И всё равно, ей понадобилось усилие, чтобы успокоиться.
– Это он…? – полу-вопросительно полу-утвердительно сказала она.
Снежана бросила взгляд через плечо на эльфийского призрака и кивнула.
– Он… он отпустил нашу семью… Млада… может жить… не ведая проклятия…
Мавка в изумлении уставилась на неё, а затем счастливо рассмеялась – на этот раз её смех не показался её живой сестре столь страшным. Забава помедлила, с сомнением поглядывая на Теймхнина, затем подошла к нему и отвесила земной поклон. Затем выпрямилась, светло улыбнулась, её фигура мерцала серебристым светом.
– Спасибо тебе… – прошелестела она, – Спасибо тебе за дочь…
Призрак вздрогнул, но затем склонил голову, принимая благодарность. Он собирался было что-то сказать, но тут вдруг рядом с ним появилась какая-то тощая нечисть и что-то затараторила, показывая куда-то в сторону костров. Теймхнин снова взглянул на Снежану и помедлил, но затем решил, что с сестрой она будет в безопасности и удалился вместе с нечистью. Забава проводила его взглядом, потом повернулась к сестре.
– А он очень переживает за тебя… – сказала она.
Снежана слегка зарделась и неловко усмехнулась.
– Ну а как же… ведь его избавление зависит от меня… – пробормотала она.
Мавка вновь задумчиво посмотрела в сторону, куда удалился эльф, и покачала головой.
– Нет… не только поэтому… – она повернулась обратно к сестре. – Он переживает за тебя… потому что это ты… – она подчеркнула последнее слово и слегка похлопала Снежану по груди. – Поверь, – продолжила она, – Я мавка… я подобное… лучше чувствую… Он переживает за ТЕБЯ…
Она снова слегка похлопала девушку и светло улыбнулась, когда Снежана густо покраснела.
Верный коловерш королевы нечисти привёл Улиту к упырице, и теперь девушка нервно переминалась с ноги на ногу под пристальным и злобным взглядом Рагнеды. Она недоумевала, зачем она понадобилась возлюбленной горного короля, и втайне подозревала, что может из-за того, что она чуть не напала на Снежану… Вожак стаи волкодлаков весьма жёстко настаивал на том, что она не должна это делать ни при каких обстоятельствах, поскольку это для неё будет означать весьма болезненную вторую смерть. Хоть ей и не слишком нравилось её проклятое существование – как ни странно, она не стремилась с ним покончить.
– У тебя кажется… какие-то счёты с той девушкой? Снежаной? – наконец спросила Рагнеда, удовлетворившись осмотром.
Улита фыркнула, скрипнула зубами от ярости и прижала полу-волчьи уши к голове. Потом кивнула. Королева нечисти злобно улыбнулась.
– Вот и отлично… – протянула она. – Расскажи-ка…
Волкодлачка вздрогнула и какое-то время удивлённо смотрела на упырицу, но затем рассказала о своей предыстории со Снежаной и её семьёй. Рагнеда слушала вполуха, внимательно разглядывая девушку: ей было совершенно наплевать на чьи-то жалостливые рассказы – её больше интересовало, насколько это выводило девушку из себя, и как сильно было её желание отомстить. То, как юная волкодлачка вела себя раньше, и как её глаза пару раз зажглись от злости во время её рассказа, показали королеве, что Улита была готовенькой.
– А скажи-ка… – протянула она, пристально глядя на игру света на хрустальном кубке, когда девушка наконец закончила свой рассказ, – А не хочешь ли ты… ей отомстить? – она вновь посмотрела прямо на волкодлачку.
Девушка снова вздрогнула и посмотрела на Рагнеду удивлённо и несколько неуверенно.
– Если да – то у меня для этого кое-что есть, – продолжила упырица, вытаскивая небольшой сосуд из декольте.
Улита нервно облизнулась и судорожно сглотнула. Её глаза снова загорелись, на этот раз злорадным ожиданием. Но она всё ещё сомневалась.
– А это… это её убьёт? Вожак сказал, чтоб я не смела её трогать… особенно во время шабаша… Он сказал, что на шабаше устанавливается перемирие, и если я его нарушу, то меня замучают до смерти… И вообще – тот эльф якобы любимчик горного короля… – последние слова она произнесла чуть потише, при этом испуганно скользнув взглядом по монарху, весьма развеселив Рагнеду. – Вожак сказал, что могут быть последствия, даже если она будет убита в другое время…
Упырица пронзительно рассмеялась и скользнула взглядом по своему спутнику.
– Ну… последствия действительно будут… правда не от горного короля, а скорее от предводителя эльфов… Он может… обидеться… если его невинная малышка пострадает… – она недобро усмехнулась и скосила взгляд на Улиту, – а твой любовник не из самых смелых… – она снова засмеялась, увидев как волкодлачка вспыхнула от ярости. – Ну-ну… – добавила она, – нельзя его за это винить, учитывая, что у него нет ни малейших шансов против полностью восставшего мстительного духа.
Рагнеда отпила ещё крови из кубка и посмотрела в сторону поляны мавок, где эльфийские призраки обычно проводили шабаши и досадливо прищурилась. Она подозревала, что это было не столько потому, что они чувствовали близость с мавками, но и потому, что Теймхнин хотел быть как можно дальше от неё. Ну что ж, вот теперь они и посмотрят, насколько это ему помогло… Она вновь обратила своё внимание к Улите, которая ждала, пока королева нечисти продолжит, не решаясь прервать её мысли.
– Но не волнуйся… – продолжила она, задумчиво вертя сосудик в пальцах и смотря сквозь зеленоватую жидкость на огонь. – Это её не убьёт… Это всего лишь настойка белладонны… и кое что дополнительное из моих… старых рецептов… – добавила она с мерзкой улыбкой, глядя волкодлачке прямо в глаза.
Хоть Улита и не знала о прошлой жизни Рагнеды, взгляд упырицы заставил её содрогнуться, не смотря на то, что она и сама теперь была кровожадным монстром. Упырица довольно улыбнулась – она прекрасно знала, что даже другие упыри дрожали от ужаса от одного упоминания её имени – и не только потому, что она была любовницей горного короля.
– Видишь ли, – королева нечисти говорила мягким бархатистым голосом, от которого волосы вставали дыбом, – убить её было бы может даже забавно, и на время может даже подняло бы настроение… Но ведь для неё мучения на этом закончатся… Разве ты хотела бы, чтобы она так легко отделалась? – Рагнеда вопросительно посмотрела на волкодлачку. – Или, может, чтобы она смогла снять проклятие с призрака, убившего твою тётю?
Улита вздрогнула, на мгновение задумалась и, наконец, яростно замотала головой. Упырица снова улыбнулась.
– Вот и хорошо, – протянула она и отдала девушке сосуд. – Видишь ли… по моему прошлому опыту и в соответствии с исследованиями, что я провела недавно, подобные проклятия могут снять лишь те, у кого чистое сердце… Вот тут-то и понадобится эта настойка: немного беладонны, чтобы «раскрепостить» сознание Снежаны, немного мандрагоры, вымоченной в болотной воде – чтобы порча могла проникнуть в её душу, и капелька крови недавно убитой невинной жертвы, – она слегка постучала по сосуду своим длинным острым ногтем и мерзко усмехнулась, смакуя воспоминание об убийстве, – чтобы порча наверняка пристала к ней и проникла глубоко в её душу… так чтобы она медленно, но неотвратимо изменилась и стала таким же проклятым существом как и мы с тобой…
Рагнеда вновь рассмеялась, увидев как глаза Улиты загорелись злорадством, а губы скривились в широкую усмешку, обнажив острые волчьи зубы.
– И тогда – она будет страдать вечность… Эльф… останется под влиянием проклятья, – «и может статься отвернётся от своей замечательной невесты» – подумала она про себя, – И ни тебе, ни твоему робкому любовнику не надо будет бояться последствий… поскольку эльф не узнает, как это произошло… И кто знает, – добавила она, увидев как вспыхнула волкодлачка от обиды на насмешку, – если ты всё сделаешь как надо, то может мы найдём тебе нового спутника… поподходящее к твоему взрывному характеру…
Улита резко подняла взгляд и в изумлении уставилась на упырицу, потом бросила взгляд через плечо, будто опасаясь, что вожак волкодлаков стоял у неё за спиной, а затем почему-то наклонилась поближе к королеве нечисти и понизила голос.
– Я не думаю, что он меня отпустит… – пробормотала она.
Рагнеда вновь визгливо рассмеялась.
– Видишь ли, дорогуша, – насмешливо сказала она, – моё положение таково, что мне абсолютно наплевать на то, что он хочет или не хочет… А его положение таково, что если я решу, что тебе лучше быть с кем-то другим, то ему придётся повиноваться… иначе, – её губы расплылись в широкой жестокой усмешке и выдающиеся клыки сверкнули в свете огня. – То, чего он опасается со стороны Теймхнина, покажется ему безделицей по сравнению с тем, что сделаю с ним я…
Она внось рассмеялась, услышав как Улита громко сглотнула, завороженно глядя упырице в глаза. Рагнеда протянула руку и снова слегка постучала по сосудику.
– Всего лишь пару капель ей на кожу – и наша невинная малышка навечно изменится…
– Ей на кожу? – растерянно повторила волкодлачка, вертя сосуда в руках, – Но как?
Рагнеда слегка поморщилась – девчонка похоже была глупее, чем она думала. Это могло всё испортить.
– Ну, придумай что-нибудь, – с досадой ответила она, – вы же были подругами, или нет? Скажи, что сожалеешь о том, что раньше произошло…
Улита посмотрела на неё, недобрая улыбка тронула её губы и она кивнула.
– Ну иди уже… – сказала Рагнеда, лёгким жестом приказывая ей удалиться.
Волкодлачка снова усмехнулась, поклонилась и, чуть помедлив, направилась к поляне мавок.
* * *
Снежана сидела у одного из костров, слушая рассказы нечисти и наслаждаясь праздником. Время от времени у неё появлялось тревожное ощущение, что что-то не так, но она никак не могла понять, что именно. Хорошо, что она встретила сестру и узнала, что с ней всё более или менее в порядке – во всяком случае относительно этого проклятого мира: лучше было быть мавкой, чем волкодлаком. После их разговора Забава присоединилась к хороводу. Без опёки Теймхнина Снежана побоялась идти с ней. Она пошла было его искать, но наткнулась на Улиту. Поначалу она испугалась, но её бывшая подруга выглядела смущённой и после долгого переминания с ноги на ногу, наконец выпалила, что сожалеет обо всём: о том, что привела Снежану в таверну, о своих обвинениях в том, что это Снежана натравила на неё волкодлаков, и о своей вспышке ярости. Теперь, когда они обе были привязаны к этому проклятому миру – хоть и по-разному – им бы стоило держаться друг друга. Если бы Снежана была несколько проницательнее, она бы заметила, что тон Улиты изменился при последних словах и что той пришлось подавить вспышку ярости во взгляде. Но Снежана таковой не была – она была всего лишь юной девушкой, которой отчаянно хотелось верить в хорошее в людях. Поэтому она и поверила своей бывшей лучшей подруге: в конце концов, если Теймхнин смог пересилить себя и отпустить её семью, то почему же не могло быть, что и Улита раскаялась в содеянном? А под конец она даже сделала Снежане комплимент насчёт её платья и выразила надежду, что она сможет снять проклятие с эльфа и использовать то платье по назначению. Снежана была растрогана, и обе девушки крепко обнялись на прощанье – позади маячил вожак волкодлаков, с нетерпением ожидая, чтобы его спутница вернулась к нему.
А вскоре после этого, начали происходить непонятные вещи. Она почувствовала себя как-то странно, правда никак не могла понять что же с ней происходит. Но казалось, что она всё видит по-другому, в другом свете. Всё стало более чётким и рельефным, крики нечисти стали более далёкими и менее угрожающими. Было похоже на то, что она был пьяна, но не совсем. И её странным образом забавляли пляски и рассказы нечисти. Как раз сейчас она сидела у какого-то костра, прислушиваясь к рассказу болотной кикиморы о её охоте на ничего не подозревающего путешественника. Это была жуткая история, и кикимора как раз дошла до особенно кровавой части рассказа, но Снежане почему-то было невероятно смешно. Где-то в глубине души она чувствовала, что это было неправильно, но она никак не могла остановится. Если бы она адекватно воспринимала окружение, то она бы заметила любопытные и весёлые взгляды окружающих ведьм, злорадную усмешку Улиты и горящие злобой глаза Рагнеды.
Внезапно она почувствовала как пронзительное отчаяние охватило её душу, отчаяние исходящее от кого-то другого. Она в недоумении оглянулась, увидела Теймхнина, в ужасе ахнула и мгновенно протрезвела: он выглядел кошмарно. Он был в своём полностью вооружённом обличье, покрытый ранами, лицо было залито кровью из зияющей раны на лбу. Снежана вскочила и подбежала к нему.
– Что случилось? Что… Что происходит с тобой? – с тревогой спросила она, схватив его за руки.
Призрак посмотрел на неё с невыразимой болью.
– Ты не можешь… – прошептал он. – Ты не должна стать такой как они… это всё испортит…
Было видно, что он говорит с трудом, как будто он снова был там, на поле сражения, после многочасового боя. С ужасом Снежана осознала, что он имеет ввиду и прижалась к нему.
– Прости… Прости меня… – поспешно прошептала она. – Я не стану… я обещаю… я не стану…
Она протягивала руки к его ранам, каждый раз отдёргивая, не решаясь прикоснуться, не зная что делать. Затем она подняла на него взгляд и отчаянным жестом прижала руку к зияющей ране у него на лбу, словно пытаясь остановить кровотечение. Его кровь просочилась сквозь её пальцы, закапала вниз… Но затем вдруг рана начала закрываться под её ладонью и ей показалось, что Теймхнин тихо выдохнул с облегчением. Рагнеда, наблюдавшая за всем этим, скрипнула зубами и сжала кубок с такой силой, что тот взорвался в её руке миллионом осколков, к недоумению горного короля. Королева нечисти стряхнула сверкающие осколки и нахмурилась: и почему он вернулся так рано? Всего лишь на пару минут больше…
Снежана всё ещё бормотала извинения, удивляясь как же это вообще могло произойти, что она чуть не стала одной из них… После первого шабаша, когда Рагнеда попыталась её отравить, она не притрагивалась ни к еде, ни к питью в этом проклятом месте… Теймхнин поймал её за руку, слегка приподнял её лицо за подбородок, и она вроде бы потеряла сознание.
Она проснулась поздно вечером, резко села и растерянно осмотрелась: почему-то её удивило, что она была одна – казалось, она ещё чувствует неуловимое прикосновение Теймхнина. Какое-то время спустя она поднялась, завернулась в одеяло, слегка дрожа от холода – столь ранней весной было ещё несколько свежо, да и камин наверно погас за ночь. Она подошла к зеркалу и посмотрелась в него. Впервые она не боялась там кого-то увидеть, скорее она даже надеялась на это… ведь это мог быть только он… Она задумчиво посмотрела на свое лицо и фигуру: что-то в ней изменилось, что-то стало неуловимо другим. Она пыталась понять, что же произошло предыдущей ночью… Ей казалось, что она помнит поцелуй, но она никак не могла вспомнить, что было дальше. Произошло ли что-то ещё? Да могло ли вообще что-то произойти, учитывая то, чем он был? Она вдруг содрогнулась: наверно лучше было об этом не думать. В конце концов, она была обещанной призраку невестой, и что бы не произошло – должно было произойти. Снежана ещё раз скользнула взглядом по своему отражению, затем решительно сжала губы: она больше никогда не позволит себе скатиться в безумие как вчера. Никогда. Ради неё самой… Ради… него.