Книга: Нареченная призрака
Назад: Глава VI. Порча
Дальше: Глава VIII. Упырица и король

Глава VII. Битва с преисподней

Если после того, как её дом был сожжён, и он отпустил её семью, Теймхнин обходил таверну стороной больше месяца, появившись лишь раз – на зимнее солнцестояние, то теперь всё было совсем по-другому. Тогда он был в замешательстве от всех пробуждающихся в нём чувств и мыслей. Ему нужно было время, чтобы со всем этим разобраться, и чтобы привыкнуть к тому, что он чувствует что-то кроме ненависти. После зимнего солнцестояния он снова сразу исчез и появился только ко времени первого шабаша следующего года, оставив её в одиночестве проводить все эти длинные и пугающие зимние ночи лишь в компании «их» и её баюна. Но на этот раз всё было по-другому: казалось, он наслаждается этими новыми пробуждающимися чувствами к ней и её зарождающимися чувствами к нему. Хотя они так и не знали, как снять проклятие, он буквально чувствовал, как его боль смывается этими чувствами, как его предназначение стать безумными призраком отодвигается дальше. После многих лет, десятилетий боли и страданий, он был рад даже тому немногому, что было для него достижимо: даже если ему не удастся избежать своей проклятой судьбы, по крайней мере сейчас ему было не так больно. И поэтому он практически не покидал таверну. Иногда он сопровождал Снежану, когда она ходила собирать травы, а иногда сидел с ней, когда она занималась рукоделием и либо играл на гитаре, либо рассказывал о жизни в те давние времена, до того, как началась война между людьми и эльфами. Время от времени он исчезал на несколько дней – он всё ещё был ошеломлён своими эмоциями, тем, что он мог снова что-то чувствовать, после того как пробыл нечистью так долго… после того как его душа окаменела…
Какое-то время спустя они осознали, что, не смотря на их зарождающиеся чувства друг к другу, проклятие, лежащее на эльфе, не ослабевало. Ни у одного из них не было ощущения, что что-то меняется. Снежана ничего не знала о проклятьях, а Теймхнин по понятным причинам не имел доступа к эльфийским библиотекам и поэтому обратился к карликам. Хоть и заколдованные, они всё-таки были ещё по-настоящему живыми и не были привязаны к законам проклятого мира так, как он. Карлики пообещали, что попытаются помочь, но пока Снежане и Теймхнину всё равно нужно было ждать, пока те вернутся на осенний шабаш. А пока девушка снова заговорила о погребальных ритуалах. Она убеждала эльфа, что даже если они не знают как снять проклятие, им следовало пока сделать всё, что в их силах. Так что если… когда наконец наступит долгожданный момент, то им уже ничто не помешает. Они сошлись на том, что лучшим временем для проведения ритуала будет самая короткая ночь в году – ночь летнего солнцестояния: мало кто из нечисти решится выйти на охоту в эту ночь, да и если кто-то и попытается их остановить, то у него на это будет меньше времени.
К удивлению Снежаны, после того разговора Теймхнин снова на какое-то время исчез. Поскольку сделал он это по своему обыкновению ничего не сказав, то какое-то время спустя она начала волноваться, задумавшись, что может всё-таки не стоило заговаривать о погребальных ритуалах. Хоть он уже наверняка и свыкся с мыслью о своей смерти ещё десятилетия назад, может он не слишком хотел думать об этом именно сейчас, когда его душа начала исцеляться. Но затем, однажды днём, она обнаружила на одном из столов таверны стопку тонких, почти прозрачных листов бумаги. Рассмотрев их поближе, она поняла, что на них написаны какие-то стихи. Чернила призрачно мерцали, слова выглядели странно, как будто перетекали по бумаге. Она взяла один листок и вздрогнула – внезапно она услышала перешёптывания, потом грустную мелодию, а затем кто-то начал петь под эту мелодию. Снежана поняла, что это погребальные песни эльфов: Теймхнин не мог научить её словам или мелодии, но, по всей видимости, когда он записал их для неё, он каким-то образом запечатлел и свои воспоминания. Слова были написаны по-эльфийски, но когда она пробежала пальцами по буквам, она снова вздрогнула и чуть не уронила листок, когда слова вдруг поменялись на её язык. Оказалось, что это песня со множеством повторов, основанная на традиционных погребальных песнопениях: каждый повтор начинался с нового имени, за ним следовала традиционная формула, а затем описание свершений того, о ком пели, и тех, кто остался скорбеть, разделённые общим рефреном стенаний по погибшим. Она невольно вздохнула: хотя в отряде Теймхнина и было лишь двадцать четыре воина, понадобится немало времени на проведение ритуалов для них всех. Снежана села на стул, читая написанное на листках. Ей было не по себе: она всё ещё слышала перешёптывания, чернила тревожно мерцали в полутьме, слова, казалось, постоянно менялись в зависимости от того, смотрела она на них или нет. К тому же, каждый раз, когда она брала новый листок с новым эльфийским именем, ей чудилось, что перед её мысленным взором на мгновение возникает лицо того, чьё имя написано на листке. Было странно видеть их живыми, ведь до сих пор она видела только как Теймхнин изменял форму между призрачной и псевдоживой. Она перебрала двадцать листков и подняла следующий, как вдруг её пальцы пронзила острая боль, и она буквально почувствовала страдание исходящее от листка, прежде чем уронила его. После недолгого колебания она вновь осторожно подняла его и осознала, что этот листок и все находящиеся под ним чем-то отличались от остальных: чернила казались темнее, перешёптывания у неё в голове превратились в вопли, а лица эльфов, появлявшиеся, когда она поднимала листки, были искажены невыразимой болью. Кроме того, ей показалось, что она до этого ни разу этих эльфов не видела и не чувствовала их присутствия. Снежана пыталась вспомнить, сколько эльфийских призраков она видела, но тут же поняла, что точно она вспомнить не сможет. Всех сразу она видела лишь тогда, когда она в первый раз появилась в таверне и во время их плясок с мавками. В том первом случае она была слишком напугана, чтобы их считать, а во втором – они были вперемешку с мавками, кружась в диких плясках – было бы сложно их сосчитать, даже если бы она об этом подумала.
– Это те, чьи тела были сожраны волкодлаками, – вдруг произнёс усталый голос, и Снежана чуть не подскочила от неожиданности. Из-за всех этих новых ощущений, она не заметила появления призрака.
Теймхнин подошёл к столу, взял один из последних листков, прочитал имя и положил листок обратно на стол.
– Я не уверен, сможешь ли ты для них что-нибудь сделать… Их души застряли между миром живых и одной из преисподен… На данный момент – даже если проклятие будет снято, они не смогут спастись… Просто я подумал…
– Я проведу ритуал для них всех, – поспешно сказала Снежана, – и будем надеяться, что это поможет…
Какое-то время они оба молчали.
– Что я должна делать? – наконец спросила девушка.
– Обычно при погребальных ритуалах тела покрывают водяными лилиями, реже другими цветами, и окружают свечами, затем поют погребальные песнопения. Если есть подозрения, что была наведена порча или проклятие, то тела сжигаются… Конечно, наших тел там нет, но если ты положишь водяную лилию и поставишь свечу на месте гибели каждого из нас… И может сожжёшь эти свитки на месте тел…
– Но откуда же я возьму водяные лилии? – спросила Снежана.
Она вспомнила как сокрушалась, что забыла положить в зачарованный подвал купленные в городе свечи, а теперь это её обрадовало: наверно для очистительных ритуалов было лучше, что их не коснулось колдовство.
– В это время года водяные лилии цветут в омуте на поляне мавок… – задумчиво протянул Теймхнин.
– Но ведь там… что-то… кто-то живёт? – заикаясь сказала девушка, вспомнив ониксовую поверхность пруда.
– Он не выйдет… – ободряюще ответил призрак, – Не этой ночью…
Он помолчал, глядя на письмена на листке:
– Ну значит решено, ночью летнего солнцестояния мы отправимся туда… Если только, – он посмотрел на девушку и смерил её сомневающимся взглядом, – Если конечно ты не передумала… В конце концов может оказаться, что нам будет оказано сопротивление…
– Сопротивление? – Снежана удивлённо посмотрела на него. – Но кто может быть против?
Эльф пожал плечами.
– Да какие угодно проклятые существа… Какая-нибудь нечисть, что теперь обитает в ущелье… или кто-то кто не был погребён и теперь не хочет, чтобы кому-то другому была оказана такая честь…
Девушка на мгновение задумалась.
– Неважно, – сказала она, решительно сжав губы. – Мы должны попытаться…

 

После их последнего разговора Теймхнин снова исчез. Казалось, что он был слишком взволнован ожиданием предстоящего, того, что может случиться, когда Снежана сотворит погребальные ритуалы. А может, он просто подготавливал себя и свой отряд для противодействия силам, которые могли попытаться их остановить. Снежана постаралась выучить наизусть и песнопения, и имена всех двадцати четырёх эльфов. Она тоже с тревогой ожидала наступления ночи летнего солнцестояния, и поскольку призрака не было в таверне, некому было её успокоить. Поэтому она старалась отвлечься от тяжёлых размышлений, вновь занявшись своей берёзкой. Возможно она принимала желаемое за действительное, но ей показалось, что дерево выглядело получше: кора частично побелела, ветви, казалось, немного выпрямились и вроде бы появилось несколько новых маленьких листочков – хотя большинство из них были крохотными и болезненными. Ухаживая за деревцем, подрезая больные листочки и убирая перекрученные ветви, она невольно подумала – не было ли связано это кажущееся излечение дерева с исцелением Теймхнина. Может это был знак, что порча постепенно уходила из этого места и проклятие действительно может быть снято.
За день до летнего солнцестояния Снежана приготовилась как к празднику, или же к похоронам… своим собственным. После того, как Теймхнин упомянул возможность противодействия, она отнюдь не была уверена, что вернётся из ущелья, и поэтому привела все дела в порядок, прежде чем отправиться туда. Вычистила таверну, в последний раз осмотрела берёзку, поговорила с ней, прощаясь, будто дерево могло её понять. А потом она даже выкупалась в ледяной воде близлежащего горного источника и одела свое праздничное бисерное платье. Всё это время за ней постоянно следовал Сонюшка, что-то встревоженно бормоча, и она чувствовала, что за ней наблюдают «они». Правда её это не тревожило: не было тех ощущений, как тогда, когда она только появилась в таверне. Скорее казалось, что «они» беспокоятся за неё. После того, как всё было сделано, она достала связку свечей, отсчитала двадцать четыре и ещё раз повторила эльфийские погребальные песни.
Теймхнин появился вскоре после полуночи. Он был хмур и собран. Он тоже был празднично одет, правда его праздничное одеяние состояло из полного обмундирования – он явно подготовился к битве. Призрак окинул взглядом свежевымытую таверну и празднично одетую девушку и понял, что её не надо было ни о чём предупреждать – она уже всё поняла сама и приготовилась к худшему. Ему вновь было больно. Больше всего на свете он хотел бы, чтобы им не нужно было этого делать. Теперь, когда он её знал, он бы с радостью оказался от спасения своей души ради её безопасности. Но теперь, когда она была здесь, в этой проклятой таверне – было слишком поздно. Теперь они были должны сделать всё, что в их силах, чтобы снять проклятие, или же однажды, может статься, он станет для неё самой страшной опасностью. Он снова посмотрел на неё печальным взглядом – если бы он только никогда не произнёс то проклятие… Снежана интерпретировала его взгляд по своему и светло улыбнулась.
– Я готова… – мягко сказала она.
Призрак вздрогнул, очнувшись от тяжёлых мыслей и кивнул.
– Помни… – глухо сказал он и осторожно погладил её по щеке, – Помни, я ничем не смогу тебе помочь с ритуалом… Ни с цветами… Ни если ты вдруг забудешь слова… Я не знаю, что ты там увидишь, что ты там будешь чувствовать… но ни смотря ни на что – ты должна провести погребальные ритуалы правильно… даже если ты испугана… даже если кто-то или что-то попытается тебя убедить не продолжать… – он помрачнел ещё больше, увидев как девушка побледнела при этих словах. – А мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы тебя защитить… неважно кто заявится… – добавил он и повернулся к двери. – Поедем… Ночь коротка, время драгоценно…
На этом он прошёл сквозь стену наружу. Снежана посмотрела ему вслед, а потом, после минутного колебания взяла связку свечей и листки с погребальными песнопениями и тоже вышла из таверны.
Сначала был более чем знакомый путь к холмам шабаша. Правда в этот раз они были совершенно одни и Теймхнин не был столь беззаботным, как обычно при этих поездках. Снежана вцепилась в него почти как тогда, в первый раз – только теперь её пугала не поездка, а то, что их ожидало в ущелье. Странно было видеть столь пустыми и спокойными холмы, кишевшие во время шабаша нечистью и ведьмами. Стояла абсолютная тишина, и лишь луна заливала скальные формации серебристым светом. Снежана и Теймхнин подошли к омуту на поляне мавок, и девушка невольно содрогнулась – он был столь же тёмным и угрожающим, как и всегда. А ей ведь придётся подойти ближе, может даже войти в эти мутные воды, чтобы собрать двадцать четыре водяные лилии для ритуалов – она должна была это делать сама, Теймхнин ей помочь не мог. С глубоким вздохом она сделала несколько шагов в сторону омута и замерла в восхищении: вода всё также поглощала весь падающий на неё свет, но казалось, что по поверхности были рассыпаны звёзды. Приглядевшись, она осознала, что это были водяные линии – они были белыми со слегка голубоватой серединой и блестели, почти сияли в лунном свете, словно настоящие звёзды на тёмном небе – вид был захватывающим. В следующее мгновение Снежана одёрнула себя – ночь солнечного солнцестояния была коротка, у неё не было времени на любования. После недолгого колебания она подошла поближе к омуту и начала собирать водяные лилии, что были ближе всего к берегу. Чтобы сорвать пару из них ей пришлось даже зайти в воду – она вздрогнула, увидев, что вода была абсолютно непрозрачной, так что она не видела ни куда она ступала, ни даже свои ноги под водой. Но ей пришлось продолжать – только она могла собрать цветы. Всё это время Теймхнин внимательно наблюдал за серединой омута – хоть он и был вполне уверен в том, что его хозяин не покажется подобной ночью, в этом мире проклятых ничего нельзя было знать наверняка.
Когда она собрала двадцать три лилии, Снежана в нерешительности остановилась, растерянно озираясь, не зная что делать: остальные цветы были слишком далеко – вне пределов досягаемости, ближе к зловещей середине омута. Она оглянулась на Теймхнина, но он так же растерянно посмотрел на неё. Девушка снова окинула взглядом омут, где столь желанные водяные лилии маняще мерцали вдалеке, и задумалась: что же делать? И тут, вдруг, одна из лилий в середине омута неожиданно дёрнулась, а затем, прежде чем Снежана успела как-либо отреагировать, в её сторону от цента омута побежала волна, толкая к ней цветок. Слишком поражённая, чтобы испугаться, Снежана сделала небольшой шажок навстречу, подняла цветок, выпрямилась и посмотрела на середину омута.
– Спасибо тебе… – тихо сказала она хозяину омута, который прятался под мутной поверхностью.
Глубокий вздох, от которого водная гладь покрылась рябью, был ей ответом. Снежана вернулась на берег, где её ожидал призрак. Казалось, что он был так же удивлён, как и она. Они оба вновь повернулись к омуту, слегка поклонись в знак благодарности и вернулись к лошади эльфа, ждавшей их неподалёку.
И снова последовала дикая скачка. На этот раз Снежана не знала, куда они едут. От тревожного ожидания у неё перехватывало дух, прикосновение Теймхнина морозило ей кожу, букет водяных лилий в её руках одуряюще пах. Она вдруг заметила, что они были уже не одни. Позади них появился остальной эльфийский отряд на своих лошадях – все они были столь же мрачны и полны решимости, ныряя в глубочайшие ущелья и поднимаясь к звёздам; все были при полном вооружении.
Ещё несколько скачков – и они наконец достигли цели их путешествия. Теймхнин спрыгнул вниз и помог девушке спуститься с лошади. Снежана огляделась и содрогнулась. Ущелье выглядело зловеще. Она буквально кожей чувствовала мучения тех, кто погиб здесь, и порчу, что досаждала этому месту ещё задолго до того, как произошла битва. Она медленно подошла к месту, где погибли эльфы. Она также чувствовала, что порча тут не была однородной. Снежана чувствовала, как она перебегала всполохами по ущелью, меняя направление, проникая в почву и перекручивая всё на своём пути. После ещё пары шагов она вздрогнула и остановилась: они дошли до места упокоения эльфийского отряда – тут и там были видны тускло светящиеся пятна на земле, формой повторяющие контуры их тел. Было ясно, что ей не составит труда отыскать где именно погиб каждый из них. Несколько нерешительно она повернулась к Теймхнину – призрак был всё также мрачен и встревожен, но заметив её взгляд, он ободряюще улыбнулся и кивнул в сторону ближайшего мерцающего пятна, показывая ей начинать. Она тяжело вздохнула, собралась с духом и подошла к пятну.
Когда она подошла поближе, она почувствовала как волосы встали дыбом и в её голове прозвучало имя. Теперь она знала, кто погиб здесь. Она опустилась перед призрачным сиянием на колени, положила в середину одну из водяных лилий, поставила зажжённую свечу и отыскала нужный свиток. Затем она ещё раз по-быстрому пробежалась глазами по тексту песнопений, ещё раз глубоко вздохнула и дрожащим голосом начала петь погребальные песни. Как только первые слова прозвучали над ущельем, вдруг раздался громкий, полный боли и муки вопль. Пытаясь не прерывать пения, Снежана с ужасом увидела, как со всех сторон начали появляться тёмные и явно очень злые духи. С громкими стонами, гремя костями и лязгая призрачным оружием, они начали стекаться к помертвевшей от ужаса девушке.
– Люди, – Теймхнин выругался. – Те кого мы убили, когда нас окружили, – добавил он, заметив вопросительный взгляд Снежаны. – Похоже они не хотят, чтобы нас погребли по всем правилам… Не удивительно…
Эльфийский отряд быстро окружил продолжающую петь девушку – и как раз вовремя, потому что мгновения спустя на них налетела толпа разъярённых людских призраков. Снежана в ужасе закрыла глаза: битва повторялась, всё повторялось – горстка эльфов противостояла нескончаемому натиску армии людей. Правда на этот раз на их стороне был ещё один воин – она. Несмотря на жуткий грохот битвы и оглушающие вопли атакующих призраков, она становилась всё более уверенной в себе, её голос обретал всё больше силы, её страх начал отступать. Под последние несколько строф, она взяла свиток с именем эльфийского воина, погибшего на этом месте, и зажгла его от свечи. Как только она произнесла последние слова и свиток рассыпался пеплом, она услышала как один из эльфийских призраков с облегчением выдохнул, и ей показалось, что он стал ярче светиться. Она счастливо улыбнулась – получилось, хвала богам, у них получилось. Нападающие духи отреагировали на это изменение злобными воплями и усилили свой натиск, но эльфы выстояли – они не собирались допускать, чтобы с их единственным шансом на спасение что-то произошло. Медленно, отбиваясь от нападающих, весь отряд переместился к следующему тускло мерцающему пятну, потом к следующему. С каждым законченным погребальным песнопением, с каждым сожжённым свитком, эльфийский отряд, казалось, становился сильнее, всё дальше оттесняя скатывающихся в безумие нападающих.
Когда она прошла почти половину свитков, произошло что-то новое. Снежана невольно замерла на месте, прежде чем перейти к следующему призрачному сиянию: она услышала слишком знакомый ей и слишком пугающий вой стаи волкодлаков. Теймхнин выругался по-эльфийски и мгновения спустя они увидели, как из темноты появилась стая. Во главе был самодовольный вожак вместе со своей любовницей, Улитой.
– Да я смотрю у вас тут уже гости, – насмешливо протянул он, окидывая взглядом духов, которые на мгновение прервали свой натиск, повернувшись к вновь прибывшим. – Но нам же проще будет… Ты ж не думал, что мы вам дадим так просто уйти? – продолжил он, повернувшись к Теймхнину.
– Честно говоря, я не ожидал, что у тебя хватит смелости вылезти из своей норы в такую ночь… – презрительно ответил эльфийский призрак и волкодлак отозвался низким рыком, заложив назад уши.
– Улита, – вдруг сказала Снежана, – что ты здесь делаешь? Почему? Я думала мы уже разобрались с нашими проблемами…
Волкодлачка ответила коротким злым рыком.
– Я вижу, что ты осталась такой же дурочкой как и была, – насмешливо протянула она под мерзкий смех волкодлаков и визгливые крики людских духов, которые вновь становились беспокойными. – Нюни распустила по поводу нашего примирения, а? – добавила она ребяческим голосом, гримасничая. – Даже не поняла, что это из-за меня на тебя чуть не попала порча, нет? – лицо Улиты исказила ярость. – Кто ж знал, что ты ах какая чистая и невинная, что к тебе порча слишком долго пристаёт… Если бы не это, то госпожа Рагнеда…
– Значит она всё-таки приложила к этому руку, – тихо сказал Теймхнин, когда он и Снежана обменялись значащими взглядами.
К ярости волкодлачки, её бывшая подруга просто развернулась и направилась к следующему мерцающему пятну. Она бросилась было ей вслед со злобным воем, но эльфы уже сомкнули кольцо вокруг Снежаны и отбросили её обратно. Битва возобновилась, теперь к ней присоединились волкодлаки. Снежана уже не боялась: после того как её бывшая подруга её вновь предала, она была полна решимости даже больше, чем раньше. Слишком долго она боялась этих проклятых существ. Эта ночь будет не только ночью, когда древние погребальные ритуалы наконец будут проведены, этой ночью она наконец избавится от этого страха.
Эльфы яростно сражались, но тем не менее казалось, что битва повернулась в худшую сторону после того, как на помощь мстительным людским духам пришли волкодлаки. Снежана пыталась ускорить проведение ритуалов, потому что с каждым отпетым эльфом отряд становился сильнее. Однако ей это не слишком удавалось, потому что песни должны были быть пропеты правильно. Она уже почти закончила отпевать «обычных» эльфов, оставалось лишь место гибели Теймхнина, когда волкодлаки усилили свой натиск. С ужасом смотрела Снежана как огромный разъярённый волкодлак постепенно наступал на всё больше и больше измученного призрака – казалось, что это место, память о битве, повторение битвы с их злейшим врагом, высасывало его силы. Снежане пришлось прилагать усилия, чтобы продолжать петь, чтобы не пропустить ни слова из погребальный песнопений, чтобы не вскочить и не побежать к нему в бесполезной попытке помочь, потому что единственное чем она могла ему помочь – это допеть до конца его погребальную песнь. Наконец, она произнесла последние слова и как только последние хлопья пепла погасли, его форма вдруг взорвалась светом, и он откинул от себя вожака волкодлаков одним сильным взмахом меча. Прежде чем чудовище оклемалось, сгусток призрачного света промчался к нему и секунды спустя Теймхнин вновь появился, вонзив меч в его грудь. Увидев, что их вожак погиб, стая в ужасе отшатнулась, поколебалась и мгновения спустя отступила в тень, оставив тела своих погибших.
Снежана выдохнула с облегчением: большая часть ритуала была позади – оставались лишь те четверо, чьи тела были сожраны волкодлаками. Она уже видела те пятна, и они были легко отличимы от остальных: они были ещё более тусклыми и, казалось, в них было что-то угрожающее, что-то настолько зловещее, что выделялось даже в этом проклятом месте. Однако у неё не было времени размышлять над этим – ночь приближалась к концу, а ей предстояло ещё совершить погребальные обряды для тех четверых. Она подошла к ближайшему пятну и начала уже знакомый обряд – положила лилию и поставила зажжённую свечу в его середину, достала нужный листок. Однако, как только она произнесла первые несколько слов погребальной песни, начало происходить что-то страшное. Земля яростно содрогнулась, жуткий вой пронзил тишину и ей показалось, что сама земля попыталась её схватить. Людские духи тут же обратились в бегство. Снежана побледнела – они имели дело уже не с простой нечистью, теперь они послали вызов обитателям верхних преисподен. И тем это явно не понравилось.
Эльфийский отряд вновь окружил её, готовый защищать её от любого, кто собирался появиться, однако и их возможностям был предел. Противостоять нечисти в мире живых было одно, но неважно насколько кто-то был проклят, никто не мог надеяться победить обитателей преисподней. Пока что эльфы лишь отбивали призрачные пылевые руки, что появлялись из-под земли, пытаясь дотянуться до Снежаны, схватить её, утащить её в преисподнюю. Девушка помертвела от страха, ей приходилось буквально выдавливать каждое слово, с каждым произнесённым словом, у неё появлялось всё более и более устойчивое ощущение надвигающейся гибели. Наконец она завершила первое песнопение и вдруг с воплем, от которого стыла кровь в жилах, будто кто-то резал по живой плоти, новый эльфийский призрак вырвался из земли, призрак, которого Снежана прежде не видела. Призрачные руки пытались схватить его, затащить его обратно, но он боролся. С последним всполохом пепла его погребального свитка, он стряхнул с себя последние скрюченные пальцы и присоединился к своим товарищам. Эльфийский отряд разразился криками и воплями. Впервые уханье призраков не было угрожающим – оно было праздничным. Теймхнин поглядел на Снежану с сияющей улыбкой: тяжесть всего мира спала с его плеч – у них получилось: теперь, если проклятие будет снято, то весь его отряд будет спасён, никто не будет забыт. Весь его отряд. Снежана повернулась к остальным пятнам призрачного света: троих из них ещё предстояло вырвать из цепких лап преисподней. Она подошла к следующему пятну и в нерешительности остановилась: хоть её и ободрил успех с первым из них, её душу вновь охватил ужас. Она чувствовала, что своими действиями она разозлила что-то очень могущественное и очень порочное, и это что-то теперь было по её душу: из преисподних никто не должен был выбраться обратно.
– Ты справишься, девочка, – вдруг сказал мягкий голос и Снежана вздрогнула, – ты справишься. Больше никто не сможет…
Она повернулась на голос и внимательно посмотрела на новый призрак, появившийся рядом с ней. Хотя она и никогда не видела его живым, тем не менее она его тотчас узнала. Это был её дед, по материнской линии. Тот самый, кого она видела ребёнком в тёмных углах дома, тот самый, с кем она говорила, заставляя остальных замирать от ужаса.
– Ты… – пробормотала она, не веря своим глазам. – Как… Почему ты здесь?
Призрак мягко замерцал.
– Я не мог уйти, когда дочери моей дочери ещё предстояло такое испытание… Видимо мне было суждено тебе помочь… Поспешим, – добавил он, – нельзя терять время, приближается рассвет…
Снежана скользнула взглядом по небу, которое начало постепенно светлеть и кивнула. Она поспешно опустилась на колени перед следующим призрачным свечением и начала петь соответствующую погребальную песню. Однако, как только она пропела несколько строф, вокруг неё страшно затряслась земля, по ней побегали трещины и из них полезли тысячи и тысячи дьявольских созданий. Звуки замерли у неё в горле, когда она их увидела – хоть она и видела самых разных невероятных чудовищ на шабаше горного короля, теперешние существа были уже чем-то совершенно новым и неизведанным: никто и никогда не спускался в преисподнии и не возвращался обратно, чтобы описать их жителей, и разум ни одного смертного не мог представить себе чудовищ столь ужасных.
– Не смотри на них, – мягко прошептал её дед, – ты должна продолжать… не смотри на них…
Снежана послушно опустила взгляд, пытаясь сосредоточиться на мерцании огня свечки и дрожащим голосом продолжила петь. С отвратительным визгом и воем порождения ада налетели на эльфов, пытаясь добраться до девушки, но эльфы не поддавались – слишком далеко они зашли, чтобы позволить, чтобы с ней что-то случилось.
Ещё один эльф появился, когда она завершила следующую погребальную песнь. На этот раз расселина появилась прямо за ним, и новые, ещё более отвратительные и ужасные существа начали вылезать из него, угрожая смести небольшой отряд. Но призрачные воины продолжали сражаться: обновлённые, с возрождённой надеждой на спасение, они были полны решимости продержаться до рассвета. В конце концов они никогда не отступали от неравных битв при жизни, не было причин делать это и теперь.
– Идём, я отведу тебя к следующему, – мягко прошептал призрак её деда, – не поднимай взгляд…
Снежана повиновалась, борясь с желанием посмотреть вокруг или убежать сломя голову в ночь, крича от ужаса. Ещё больше расселин появилось, выпустивших наружу мириады новых адских существ, как только как третий эльф вырвался из преисподней: так же как её защитники были полны решительности продержаться до тех пор, пока последний из них будет освобождён, обитатели преисподней были столь же полны решимости этого не допустить. Когда она начала двадцать четвёртую, последнюю песнь, земля в ущелье затряслась сильнее, почва в нескольких местах обрушилась, оставив глубокие дымящиеся расселины. Несмотря на сильную дрожь в губах, Снежана упрямо продолжала петь, уставившись сквозь слёзы на последнюю мерцающую водяную лилию. Ту самую, что ей подарил хозяин бездонного омута. Позади неё раздался трубный рык, и даже предводитель эльфов побледнел, увидев то, что пыталось прорваться в мир живых из верхней преисподней. Вот это они ни за что не смогли бы сдержать. Хотя она сама его и не видела, Снежана чувствовала всем своим существом, что это был один из повелителей ада, разъярённый, жаждущий увидеть ту, что посмела вырвать из его лап обречённых на вечные муки, и вместо них уволочь с собой её. Она чувствовала, как он подбирался всё ближе и ближе, как он сумел выбраться из дымящейся расселины, как бесконечная злоба и ненависть этого существа буквально стелется по земле, течёт бурным потоком по направлению к ней. Но затем, наконец, с громким всхлипом ужаса она произнесла последние слова последней погребальной песни и тут же вскочила, услышав жуткий шум исходящий от существа – это было всё сразу: крик боли, угрожающее рычание, визг полный ненависти… Такое не могло бы произвести ни одно земное существо. Забыв от ужаса, что ей не стоит на них смотреть, она повернулась, краем глаза увидела повелителя преисподней и без чувств упала на руки Теймхнину как раз тогда, когда первый луч солнца вырвался из-за горизонта, упав на темнейшего из наитемнейших. И поэтому она не видела, как порождение ада вздрогнуло, завыло от бессильной ярости на поднимающееся солнце и мгновения спустя с жутким грохотом исчезло обратно в расселинах; как эльфы отряда растворились в утреннем тумане; как призрак её деда по-отечески поцеловал её в лоб и тоже исчез, безмятежно улыбаясь. Как Теймхнин крепко прижал её к себе, свою наречённую, своё спасение, его нежный цветок, который оказался более стойким, чем многие воины, которых он встретил в своей жизни и нежизни.

 

Снежана проснулась поздно на следующий день. Она в панике вскочила, озираясь: её сны были беспокойными, она видела те призрачные руки, тянущиеся к ней, те жуткие глаза повелителя преисподней, которого она мельком увидела в последний момент. Полные ненависти, злобы… обещающие ей невыразимую боль, если только она попадёт ему в лапы. Она в ужасе огляделась, вцепившись в одеяло, не осознавая где она находится.
– Ты в безопасности… Мы справились… – она вздрогнула, услышав тихий голос, но наконец поняла, что она опять находится в таверне, а на краю её кровати сидел Теймхнин.
Она ещё раз с тревогой огляделась и пододвинулась к нему поближе. Призрак светло улыбнулся и притянул её к себе, ободряюще гладя её по руке. Снежана прижалась к нему, пытаясь стряхнуть с себя чувство надвигающейся гибели, прикосновения преисподней.
– Но откуда ты знаешь, что всё кончено? – спросила она, всё ещё оглядываясь, вздрагивая от каждого потрескивания и шорохов. – Те существа выглядели очень могущественными. Как ты можешь знать, что они не придут за нами следующей ночью? Тот последний явно выглядел очень разозлённым… на меня…
– Это правда… – кивнул Теймхнин и обнял её, пытаясь её успокоить. – Но ведь существует несколько преисподних, они были всегда… со времени сотворения мира… Ненависти жителей ада нет пределов, если бы они могли свободно приходить в мир живых, они бы заполонили его тысячи лет тому назад… – Он слегка отстранился, скользнул взглядом по её лицу и ласково погладил её по щеке. – После Великого Разлома, когда ткань мира была повреждена и перекручена, для них стало возможным проникать сюда. Но даже после этого, и даже столь сильные существа могут пересекать границы миров лишь при определённых условиях – это было проклятое ущелье, волшебная ночь… и ты совершала обряды, которые вырвали моих товарищей из преисподних… Всё это и дало им возможность последовать за ними. Но даже если порождения ада и смогут переходить в этот мир в течение нескольких следующих ночей, им не удастся покинуть ущелье… Не волнуйся…
Снежана обхватила руками его плечи и задумчиво потёрлась него щекой.
– Ты уверен? – протянула она.
Ужас стал отступать, но она всё ещё не чувствовала себя слишком уверенной.
– Практически, – ответил призрак, обнимая её и слегка улыбаясь, почувствовав как она снова слегка напряглась, услышав это не слишком уверенное утешение. – Совершенно. Послушай, – он снова слегка отстранился и кончиком пальца слегка приподнял её лицо за подбородок, так что они смотрели друг другу в глаза. – Я… я не думал, что для тех, кто были пойманы между преисподними, что-то можно было сделать. Я лишь надеялся, что их судьба может быть облегчена… И я не думал, что… что появятся те существа… Прости…
Теймхнин на мгновение остановился, когда по лицу Снежаны промелькнула тень.
– Но ты выдержала… Ты вернула моих товарищей из ада, избавила их от вечного страдания и вернула им надежду на спасение… Я тебе за это навечно благодарен… – он снова погладил её по щеке и поцеловал, – Я действительно очень благодарен…
Она зарылась лицом в его плечо. Какое-то время они сидели молча.
– Значит теперь нам надо лишь выяснить как снять проклятие? – наконец спросила Снежана.
Теймхнин прижал её к себе и усмехнулся.
– Мда, – протянул он. – Нет ничего проще, да…?
Снежана тоже слегка усмехнулась.
– После сегодняшней ночи? – она издала нервный смешок, – конечно…
Они оба неловко засмеялись и обнялись покрепче. На данный момент они просто были рады, что ночные ужасы были позади. Даже для призрака сражение с самой преисподней было потрясением. Правда этой идиллии не суждено было продолжаться долго: внезапно дверь распахнулась и глаз-баюн Снежаны ворвался в комнату и бросился к девушке. Он ткнулся в девушку, а затем принялся ругаться на эльфа. Какое-то время он метался между девушкой и эльфом, тыкаясь в неё и сердито ругаясь на него, под хихиканье Снежаны и весёлым взглядом призрака. Наконец он успокоился и устроился на коленях у девушки, довольно похрюкивая, когда она начала его поглаживать, лишь время от времени тыкаясь в её руку, если она на мгновение переставала его гладить, и недовольно фыркая на эльфа. Теймхнин слегка усмехнулся.
– Он во всём винит меня… – сказал он с лёгким весельем, – Когда я вчера принёс тебя обратно, он кинулся на меня с такой яростью, что я тебя чуть не уронил…
Снежана снова хихикнула и с нежностью погладила жилочки баюна. Теймхнин какое-то время задумчиво наблюдал за ней, потом ласково положил свою руку на её.
– Ты и в самом деле очень особенная… ты это понимаешь? – тихо сказал он. – Демонический глаз защищает тебя… – продолжил он, когда она вопросительно посмотрела на него. – Хозяин омута помогает тебе… Порча, подготовленная самой королевой нечисти, не пристала к тебе – это не должно было произойти… Вообще всё это должно было быть невозможным: кто-то столь чистый сердцем не мог быть рождён в семье изъеденной предательством… – он на мгновение остановился, видя как тень промелькнула по лицу девушки. – Прости…
Девушка светло улыбнулась и ласково прикоснулась к щеке призрака.
– Не извиняйся… – мягко сказала она и снова улыбнулась. – Просто я думаю, что ты меня переоцениваешь…
Теймхнин усмехнулся и переплёл свои пальцы с её. – После вчерашней ночи я уверен, что нет…
Назад: Глава VI. Порча
Дальше: Глава VIII. Упырица и король